Страница:
Раздались еще два выстрела из гранатомета. Яркая вспышка от разорвавшейся рядом гранаты ослепила Хантера, и, не успев ни о чем подумать, он потерял сознание.
Весь бой занял меньше пяти минут, хотя каждый его участник прожил за это время целую жизнь. Как только заглохли ответные выстрелы, люди Самойлова вошли в поселок. Из семи хижин целой осталась одна, да еще небольшой сарай, стоящий особняком недалеко от колодца. Кругом валялись изуродованные тела убитых наемников, оторванные взрывами конечности и головы. Смерть редко выглядит красиво. На войне - это грязь, кровавое месиво, которое у новичков вызывает тошноту, а у ветеранов - холодное безразличие.
В ходе боя погибли три офицера спецназа: попавший в ловушку капитан Един, зарезанный Хантером лейтенант Осипов и поймавший грудью автоматную очередь старший лейтенант Осокин. Убитых американцев оказалось двадцать три человека.
Была и еще одна потеря - проводник. На него выскочил один из наемников. Узнав эту новость, Самойлов скривился: хоть и будет на совести подполковника одной жертвой меньше, но без проводника можно вляпаться в неприятную историю и потерять не только товарищей, но и собственную голову.
- Если есть живые, одного - ко мне, остальных - в расход! - приказал Самойлов.
Прозвучали еще два выстрела.
- Юрий Палыч, а этого вообще не зацепило, только контузило. Куда его?
- Привяжите к столбу. И найдите мне эти чертовы контейнеры.
Офицеры принялись разгребать руины, оставшиеся от некогда добротных глиняных хижин. Но все было тщетно - контейнеров нигде не было.
Подполковник посмотрел на часы:
- Через полчаса рассвет. Прекратить поиски. Всем привести себя в порядок.
До рассвета решили перекусить и отдохнуть перед долгой дорогой к дому. Если, конечно, при дневном свете они все-таки найдут то, за чем пришли сюда.
Рассвело так же быстро, как накануне стемнело. Невысокие горы на востоке окрасились в нежно-розовые тона и в слегка дрожащем, прозрачном утреннем воздухе стали сказочно красивыми и волнующими. С восходом солнца окрестности постепенно заполнились десятками звуков.
В свете нового дня ночная кровавая бойня казалась ужасным сном, а валяющиеся кругом доказательства ее выглядели издевательством над природой.
После того как перерыли весь поселок, но контейнеров так и не нашли, Самойлов подошел к привязанному к столбу Хантеру. Нужно было спешить: скоро от жары трупы начнут разлагаться и из-за удушливого запаха в поселке невозможно будет находиться.
- Володя, - обратился он к капитану, - приведи его в чувство.
Капитан открыл индивидуальную аптечку и провел перед носом Хантера капсулой с нашатырным спиртом. Сержант дернулся и открыл глаза.
- Ты меня слышишь? - спросил по-английски Самойлов.
Сержант кивнул и скривился отрезкой боли в затылке. К говорившим подошел Кириллов:
- Слушай, командир, а ведь это тот самый гад, который Осипова зарезал. Не успел я его пришить: резвым, сволочь, оказался. И шум пришлось из-за него поднимать, а то бы всех еще спящими перерезали.
- Не оправдывайся, - отрезал Самойлов. - За такую операцию нас всех надо гнать из спецназа к долбанной матери.
Кириллов нахмурился и отошел в сторону. Командир снова обратился к Хантеру:
- Где три металлических контейнера, которые ваша группа отбила вчера у партизан?
Американец поднял на подполковника тяжелый взгляд и спросил:
- Что вы со мной сделаете?
- Если ответишь нам правду, пойдешь на все четыре стороны.
Сержант криво усмехнулся. В таких случаях свидетелей не оставляют, и Хантер действительно пойдет на все четыре стороны, но только сразу и по отдельности: каждая часть тела - в свою, как совсем недавно это проделал с его помощью вождь племени.
- Вы принимаете меня за идиота? - прохрипел сержант.
Самойлов кивнул и, решив не ломать более комедию, холодно произнес:
- Уйти из жизни тоже можно по-разному.
Хантер хотел жить, но понимал, что это уже невозможно, а потому необходимо сделать выбор: умереть легко и быстро либо долго и мучительно.
- Контейнеры находились в той хижине, - сказал он, показав глазами на развалины.
- Там ничего нет, мы все перерыли, - возразил подполковник. - У тебя только один шанс - рассказать нам все как есть.
- Я говорю правду. Я сам вчера вечером положил контейнеры в хижину.
- Значит, их кто-то переложил после тебя. Нехорошо, если ты будешь страдать из-за других. Правда?
Несмотря на наступающую жару сержант покрылся липким холодным потом. К подполковнику снова подошел Кириллов. Хантер ничего не понял из их разговора, но от недобрых взглядов русских офицеров ему стало совсем тоскливо.
На человеческом теле существует несколько болевых точек, при воздействии на которые можно отправить кого угодно на тот свет - либо очень быстро, либо очень медленно. Номера болевых точек строго соответствовали силе воздействия через них на организм. Кириллов знал десять основных приемов и хорошо владел ими. Он вплотную приблизился к сержанту и надрезал ему сухожилие на руке. Хантер чуть дернулся и лишь скривился.
- О-о, ты крепкий парень, - похвалил капитан и тут же перешел к следующей фазе дознания.
На этом этапе у Хантера вылезли из орбит глаза, он затрясся мелкой дрожью, из ушей и носа пошла кровь. Когда он очнулся, то умоляюще посмотрел на врага и, захлебываясь собственной кровью, простонал:
- Я ничего больше не знаю… Лучше пристрелите…
- Нет, родной, - прошипел Кириллов. - Оказывается, ты еще тот гусь. Парня нашего зарезал - это полбеды, война есть война, и тут мы все равны. Но наш проводник видел и перед тем, как отправиться на тот свет, рассказал, как ты пытал безоружного вождя племени. А это, парень, уже садизм. Мы, конечно, могли бы облегчить твою участь и вколоть тебе хорошую дозу наркотиков, но ты не заслужил легкой смерти.
- Кончай его, Санек, - махнул рукой Самойлов.
- Есть, товарищ подполковник.
- Ну вот, одной сволочью стало меньше. Как жил - так и сдох.
Тем временем поиски контейнеров продолжались.
- Товарищ подполковник, идите сюда, - послышался голос стоявшего у колодца офицера. - Смотрите…
Он посветил фонариком. На дне колодца что-то блеснуло.
- Ну, капитан, с нас причитается. Лезь, мы подстрахуем.
Через десять минут три контейнера были подняты на поверхность. В колодец их опустил командир морских пехотинцев. Он знал, что эти ящички на вес золота, а потому не очень доверял своим рейнджерам. А может быть, он тоже чувствовал неладное, как и сержант Хантер и многие другие этой ночью, и решил подстраховаться.
10
11
Весь бой занял меньше пяти минут, хотя каждый его участник прожил за это время целую жизнь. Как только заглохли ответные выстрелы, люди Самойлова вошли в поселок. Из семи хижин целой осталась одна, да еще небольшой сарай, стоящий особняком недалеко от колодца. Кругом валялись изуродованные тела убитых наемников, оторванные взрывами конечности и головы. Смерть редко выглядит красиво. На войне - это грязь, кровавое месиво, которое у новичков вызывает тошноту, а у ветеранов - холодное безразличие.
В ходе боя погибли три офицера спецназа: попавший в ловушку капитан Един, зарезанный Хантером лейтенант Осипов и поймавший грудью автоматную очередь старший лейтенант Осокин. Убитых американцев оказалось двадцать три человека.
Была и еще одна потеря - проводник. На него выскочил один из наемников. Узнав эту новость, Самойлов скривился: хоть и будет на совести подполковника одной жертвой меньше, но без проводника можно вляпаться в неприятную историю и потерять не только товарищей, но и собственную голову.
- Если есть живые, одного - ко мне, остальных - в расход! - приказал Самойлов.
Прозвучали еще два выстрела.
- Юрий Палыч, а этого вообще не зацепило, только контузило. Куда его?
- Привяжите к столбу. И найдите мне эти чертовы контейнеры.
Офицеры принялись разгребать руины, оставшиеся от некогда добротных глиняных хижин. Но все было тщетно - контейнеров нигде не было.
Подполковник посмотрел на часы:
- Через полчаса рассвет. Прекратить поиски. Всем привести себя в порядок.
До рассвета решили перекусить и отдохнуть перед долгой дорогой к дому. Если, конечно, при дневном свете они все-таки найдут то, за чем пришли сюда.
Рассвело так же быстро, как накануне стемнело. Невысокие горы на востоке окрасились в нежно-розовые тона и в слегка дрожащем, прозрачном утреннем воздухе стали сказочно красивыми и волнующими. С восходом солнца окрестности постепенно заполнились десятками звуков.
В свете нового дня ночная кровавая бойня казалась ужасным сном, а валяющиеся кругом доказательства ее выглядели издевательством над природой.
После того как перерыли весь поселок, но контейнеров так и не нашли, Самойлов подошел к привязанному к столбу Хантеру. Нужно было спешить: скоро от жары трупы начнут разлагаться и из-за удушливого запаха в поселке невозможно будет находиться.
- Володя, - обратился он к капитану, - приведи его в чувство.
Капитан открыл индивидуальную аптечку и провел перед носом Хантера капсулой с нашатырным спиртом. Сержант дернулся и открыл глаза.
- Ты меня слышишь? - спросил по-английски Самойлов.
Сержант кивнул и скривился отрезкой боли в затылке. К говорившим подошел Кириллов:
- Слушай, командир, а ведь это тот самый гад, который Осипова зарезал. Не успел я его пришить: резвым, сволочь, оказался. И шум пришлось из-за него поднимать, а то бы всех еще спящими перерезали.
- Не оправдывайся, - отрезал Самойлов. - За такую операцию нас всех надо гнать из спецназа к долбанной матери.
Кириллов нахмурился и отошел в сторону. Командир снова обратился к Хантеру:
- Где три металлических контейнера, которые ваша группа отбила вчера у партизан?
Американец поднял на подполковника тяжелый взгляд и спросил:
- Что вы со мной сделаете?
- Если ответишь нам правду, пойдешь на все четыре стороны.
Сержант криво усмехнулся. В таких случаях свидетелей не оставляют, и Хантер действительно пойдет на все четыре стороны, но только сразу и по отдельности: каждая часть тела - в свою, как совсем недавно это проделал с его помощью вождь племени.
- Вы принимаете меня за идиота? - прохрипел сержант.
Самойлов кивнул и, решив не ломать более комедию, холодно произнес:
- Уйти из жизни тоже можно по-разному.
Хантер хотел жить, но понимал, что это уже невозможно, а потому необходимо сделать выбор: умереть легко и быстро либо долго и мучительно.
- Контейнеры находились в той хижине, - сказал он, показав глазами на развалины.
- Там ничего нет, мы все перерыли, - возразил подполковник. - У тебя только один шанс - рассказать нам все как есть.
- Я говорю правду. Я сам вчера вечером положил контейнеры в хижину.
- Значит, их кто-то переложил после тебя. Нехорошо, если ты будешь страдать из-за других. Правда?
Несмотря на наступающую жару сержант покрылся липким холодным потом. К подполковнику снова подошел Кириллов. Хантер ничего не понял из их разговора, но от недобрых взглядов русских офицеров ему стало совсем тоскливо.
На человеческом теле существует несколько болевых точек, при воздействии на которые можно отправить кого угодно на тот свет - либо очень быстро, либо очень медленно. Номера болевых точек строго соответствовали силе воздействия через них на организм. Кириллов знал десять основных приемов и хорошо владел ими. Он вплотную приблизился к сержанту и надрезал ему сухожилие на руке. Хантер чуть дернулся и лишь скривился.
- О-о, ты крепкий парень, - похвалил капитан и тут же перешел к следующей фазе дознания.
На этом этапе у Хантера вылезли из орбит глаза, он затрясся мелкой дрожью, из ушей и носа пошла кровь. Когда он очнулся, то умоляюще посмотрел на врага и, захлебываясь собственной кровью, простонал:
- Я ничего больше не знаю… Лучше пристрелите…
- Нет, родной, - прошипел Кириллов. - Оказывается, ты еще тот гусь. Парня нашего зарезал - это полбеды, война есть война, и тут мы все равны. Но наш проводник видел и перед тем, как отправиться на тот свет, рассказал, как ты пытал безоружного вождя племени. А это, парень, уже садизм. Мы, конечно, могли бы облегчить твою участь и вколоть тебе хорошую дозу наркотиков, но ты не заслужил легкой смерти.
- Кончай его, Санек, - махнул рукой Самойлов.
- Есть, товарищ подполковник.
- Ну вот, одной сволочью стало меньше. Как жил - так и сдох.
Тем временем поиски контейнеров продолжались.
- Товарищ подполковник, идите сюда, - послышался голос стоявшего у колодца офицера. - Смотрите…
Он посветил фонариком. На дне колодца что-то блеснуло.
- Ну, капитан, с нас причитается. Лезь, мы подстрахуем.
Через десять минут три контейнера были подняты на поверхность. В колодец их опустил командир морских пехотинцев. Он знал, что эти ящички на вес золота, а потому не очень доверял своим рейнджерам. А может быть, он тоже чувствовал неладное, как и сержант Хантер и многие другие этой ночью, и решил подстраховаться.
10
-
Носорог, я Гепард. Прием.
- Носорог на связи. Прием.
- Объект замечен в квадрате «5». Движется в сторону границы с Мозамбиком.
- Понял тебя, Гепард. Объект замечен в квадрате «5». Движется в сторону границы с Мозамбиком. Конец связи.
Офицер вышел из помещения связи и направился к лифту. Он был одет несколько странно: в современную американскую униформу со знаками различия Третьего Рейха. Но, судя по всему, ни его, ни тех, кто встречался на его пути, подобное несоответствие военной формы не смущало.
Офицер спустился этажом ниже и подошел к массивным стальным дверям. Вложив в прорезь считывающего устройства электронный пропуск, он открыл дверь следующего блока.
В небольшой комнате находился адъютант. Кивком он показал, что офицера связи уже ждут и можно входить без предварительного запроса.
Следующая за адъютантской комната была огромной, почти как зал кинотеатра. Это впечатление дополнял и большой экран компьютера, занимавший всю противоположную от входа стену. Во всем остальном благодаря аппаратуре, расположенной на дугообразной консоли, зал походил на центр управления полетами.
Среди всего этого скопления, казалось бы, работающих совершенно самостоятельно компьютеров сидел всего один человек - на вид лет пятидесяти, хотя в действительности он мог быть и гораздо старше, коренастый, уверенный в себе, с волевым подбородком и проницательными серыми глазами. Он повернулся на вращающемся кресле к вошедшему офицеру.
- Разрешите доложить, господин профессор? - Офицер вытянулся в струнку, но не только ради этикета, а больше из уважения к сидящему.
- Говорите, капитан.
- Только что поступили два сообщения. Первое от Носорога. Русские отбили контейнеры у американцев. Носорог планирует перехватить их у границы с Мозамбиком. Второе. Сирота сообщает, что прикрытие прибыло вовремя и без помех. ЦРУ активизировало московского резидента и напрямую вышло на профессора Никифорова. Но есть серьезные опасения, что все это очередная игра КГБТ Если это не блеф русских, Сирота ждет указаний на случай передачи информации американцам.
- Сироте дайте подтверждение. Носорога прикрыть с космического спутника по плану «Z».
- Есть. Разрешите идти?
Человек в кресле слегка качнул головой.
Когда офицер вышел, он склонился над клавиатурой персонального компьютера и продолжил работу. Он никогда не терял времени даром. Вот уже пять лет, как он наблюдает за разработками своего соотечественника - профессора Никифорова. Но до сего времени никак не удавалось добыть хотя бы часть его материалов или образцы созданных им препаратов. Наконец-то появилась возможность получить все сразу, то есть «ЭОР-2», который русские так по-идиотски прохлопали в Мозамбике и теперь пытаются вернуть.
Судя по добытым сведениям, «ЭОР-2» был одной из последних успешных разработок русских в области этнического оружия. Уникальность этого вещества заключалась в том, что обнаружить его в организме инфицированного можно лишь в первые два-три дня после заражения - именно тогда, когда сам человек еще ничего не подозревает. В течение этого времени вирус быстро мутирует, и человек умирает не от того неизвестного вируса, которым был заражен, а, допустим, от кишечной палочки. Причем заразиться мог любой, что, кстати говоря, было мало вероятно, а вот летальный исход грозил только определенному, заранее запрограммированному в «ЭОР-2» этносу. Другие люди отделывались легким недомоганием или, в крайнем случае, поносом.
Африка и Южная Америка были и остаются идеальным местом для испытания различных вирусов. Поди докажи, что все это дело рук человеческих, а не самой природы. В Европе подобное было бы провернуть гораздо сложнее, хотя в некоторых регионах и проводились небольшие локальные испытания. Или в Юго-Восточной Азии, например в Японии, удаленной от континента и обособленной на островах. Представьте, что японцы неожиданно начинают заболевать какой-нибудь хорошо известной болезнью, которую давно научились лечить во всем мире, а также и в самой Японии. И несмотря на все принятые меры почему-то начинают повально умирать, а все усилия врачей напрасны и бессмысленны. Бессмысленны потому, что врачи лечат только следствие, а не причину. А обнаружить истинного виновника-мутанта, а точнее, убийцу-невидимку практически уже невозможно.
Профессор оторвался от экрана дисплея и дьявольски улыбнулся. Если «ЭОР-2» действительно так хорош, как говорилось в секретном донесении, это вещество поможет завершить открытие, над которым он - бывший гражданин СССР Николай Дорожкин, а ныне немецкий профессор Фридрих фон Штайн, бьется вот уже двадцать пять лет.
Вооруженная группа из тринадцати человек вышла из зарослей кустарника и, пересекая открытое со всех сторон плато, направилась к невысоким, но труднопроходимым, изрезанным постоянными ветрами скалам.
Люди напряженно оглядывались по сторонам, пытались рассмотреть впереди, среди бесформенной груды камней, малейшее движение или признаки возможного противника. Казалось, все вымерло, и лишь одинокие черные грифы кружили над плато в поисках или ожидании легкой добычи. Они словно чувствовали близкое кровавое побоище. Отсутствие других животных было подозрительным. Их могли спугнуть люди, много людей.
Карта, сделанная с помощью аэрофотосъемки и выданная Самойлову перед вылетом, ясно показывала, что пройти через бесформенное нагромождение камней, напоминавшее лунный пейзаж, можно лишь по узкому ущелью, тянувшемуся на восток, протяженностью в несколько километров. Лучшего места для засады не придумаешь, но другого короткого пути не было. А чтобы идти длинным, необходимо было сделать крюк в добрую сотню километров по бездорожью.
Перед входом в ущелье группа остановилась на привал. В условленном месте знаков от Фонкина не оказалось, что также волновало подполковника и его людей.
Самойлов подозвал радиста:
- Проверь-ка эфир на всякий пожарный.
- Есть, командир.
Радист начал крутить ручку настройки, но еще со вчерашнего вечера в эфире стояла сплошная какофония, как будто кто-то специально включил помехи. Несколько минут все напряженно ждали результата.
Внезапно лицо радиста напряглось, он быстро вернул ручку на проскочившую волну и весь превратился в слух. Наконец он снял наушники:
- Командир, кто-то совсем рядом бормочет по-немецки. Но я плохо знаю язык.
- Алексей, послушай, ты у нас спец, - обратился Самойлов к одному из бойцов.
Но когда знаток немецкого прильнул к наушникам, передача закончилась, и динамиках снова стояли сплошной свист и шипение.
- Что думаете, ребята? - спросил подполковник.
- Не нравится мне все это, командир,- за всех ответил Кириллов. - Вряд ли бундесвер решил играть свою партию, не поставив в известность американцев.
- Да, но это если они не действуют сообща. Кроме того, не забывайте о наемниках. В этой Африке можно напороться на кого угодно, разве что наших чукчей нет.
Никто ничего толком не ответил, но все сошлись на одном: впереди ждет неприятный сюрприз.
- На помощь нам теперь рассчитывать не приходится, - сказал Самойлов. - Связи нет, и когда она появится, неизвестно. Сами мы, скорее всего, уже под колпаком какого-нибудь спутника-шпиона. Так что, ребята, делайте выводы сами. Идти вперед через ущелье в данной ситуации равносильно смерти. Значит, либо через горы, либо - в обход. Потеряем время, но сохраним жизни. Хотя… Это тоже не всегда однозначно. Мне и по обходной дороге парочка мест не нравится.
Самойлов в который раз уткнулся в карту, словно хотел увидеть на ней что-то еще, что, может быть, просмотрел до этого. Но ничего нового карта не сказала: впереди лежала почти непроходимая гряда скал. Но «почти» - это еще не «совсем».
- Слушай меня, - наконец сказал подполковник, проводя пальцем по карте.- Первое: оставить знак Фонкину. Второе: идем в обход скал вот в этом месте, затем мимо каньона и выходим на это плато. А там уже и граница рядом.
- Нормальные герои всегда идут в обход, - усмехнулся кто-то из офицеров.
Приказ был дан, и группа уверено приступила к его выполнению. Главное для командира - поставить ясную и понятную цель перед подчиненными. Тогда ты действительно командир и тебя будут слушать, как Бога.
Полковник Шаров сидел в кабинете своего шефа и напряженно искал ответы на только что поставленные перед ним вопросы.
- Меня вот еще что волнует, - тяжело просопел Торфянов. - Тебя не удивляет откровенность и открытость в поведении «соседей»?
- «Удивляет» - не то слово. Такое впечатление, что они сознательно ставят нас в известность о своей собственной разработке.
- Зачем?
Шаров крякнул. Если бы он знал!
- Может, чисто психологический фактор, - неуверенно предположил полковник.- Мы знаем, что они висят у нас на хвосте, а потому готовы к определенным контрмерам. Они знают, что мы это знаем, а мы, в свою очередь, знаем, что они знают о том, что мы знаем… Тьфу! - Он замотал головой и выругался. - Короче, все обо всем знают, но продолжают исправно играть по заранее оговоренным правилам. А это означает лишь одно - «соседи» готовят нам что-то совсем не по правилам.
Офицеры задумчиво посмотрели друг на друга. Правила в спецслужбах - понятие относительное. Гадать на кофейной гуще о замыслах ГРУ можно было до пенсии, а материала для более конкретных умозаключений пока не было.
- Странно еще и то, что оперативную разработку профессора поручили полковнику Дорожкину, - после некоторой паузы сказал Шаров.- Ведь африканские события семьдесят шестого года до сих пор «висят в воздухе».
- А может, потому и поручили? Решили поставить точку?
- Возможно, его и проверяют, но тогда почему полковник «засветился», перед Шахом? Не мог же он быть таким наивным.
- Не мог, - согласился генерал. - А может быть, налицо совпадение интересов? Цель ГРУ - отвлечь наше внимание на второстепенное направление, то есть на Бережную.
- Не стыкуется. Исламбек-то нам дал наводку на американцев. Получается, что «соседи» подыгрывают им. Хотя… Может, они хотят подсунуть ЦРУ «ложного агента». А мы в их спектакле играем роль «компромата».
- Вот это ближе к делу. В любом случае нам теперь придется играть по трем направлениям, и прежде всего - просчитать «интеллигента».
- Носорог на связи. Прием.
- Объект замечен в квадрате «5». Движется в сторону границы с Мозамбиком.
- Понял тебя, Гепард. Объект замечен в квадрате «5». Движется в сторону границы с Мозамбиком. Конец связи.
Офицер вышел из помещения связи и направился к лифту. Он был одет несколько странно: в современную американскую униформу со знаками различия Третьего Рейха. Но, судя по всему, ни его, ни тех, кто встречался на его пути, подобное несоответствие военной формы не смущало.
Офицер спустился этажом ниже и подошел к массивным стальным дверям. Вложив в прорезь считывающего устройства электронный пропуск, он открыл дверь следующего блока.
В небольшой комнате находился адъютант. Кивком он показал, что офицера связи уже ждут и можно входить без предварительного запроса.
Следующая за адъютантской комната была огромной, почти как зал кинотеатра. Это впечатление дополнял и большой экран компьютера, занимавший всю противоположную от входа стену. Во всем остальном благодаря аппаратуре, расположенной на дугообразной консоли, зал походил на центр управления полетами.
Среди всего этого скопления, казалось бы, работающих совершенно самостоятельно компьютеров сидел всего один человек - на вид лет пятидесяти, хотя в действительности он мог быть и гораздо старше, коренастый, уверенный в себе, с волевым подбородком и проницательными серыми глазами. Он повернулся на вращающемся кресле к вошедшему офицеру.
- Разрешите доложить, господин профессор? - Офицер вытянулся в струнку, но не только ради этикета, а больше из уважения к сидящему.
- Говорите, капитан.
- Только что поступили два сообщения. Первое от Носорога. Русские отбили контейнеры у американцев. Носорог планирует перехватить их у границы с Мозамбиком. Второе. Сирота сообщает, что прикрытие прибыло вовремя и без помех. ЦРУ активизировало московского резидента и напрямую вышло на профессора Никифорова. Но есть серьезные опасения, что все это очередная игра КГБТ Если это не блеф русских, Сирота ждет указаний на случай передачи информации американцам.
- Сироте дайте подтверждение. Носорога прикрыть с космического спутника по плану «Z».
- Есть. Разрешите идти?
Человек в кресле слегка качнул головой.
Когда офицер вышел, он склонился над клавиатурой персонального компьютера и продолжил работу. Он никогда не терял времени даром. Вот уже пять лет, как он наблюдает за разработками своего соотечественника - профессора Никифорова. Но до сего времени никак не удавалось добыть хотя бы часть его материалов или образцы созданных им препаратов. Наконец-то появилась возможность получить все сразу, то есть «ЭОР-2», который русские так по-идиотски прохлопали в Мозамбике и теперь пытаются вернуть.
Судя по добытым сведениям, «ЭОР-2» был одной из последних успешных разработок русских в области этнического оружия. Уникальность этого вещества заключалась в том, что обнаружить его в организме инфицированного можно лишь в первые два-три дня после заражения - именно тогда, когда сам человек еще ничего не подозревает. В течение этого времени вирус быстро мутирует, и человек умирает не от того неизвестного вируса, которым был заражен, а, допустим, от кишечной палочки. Причем заразиться мог любой, что, кстати говоря, было мало вероятно, а вот летальный исход грозил только определенному, заранее запрограммированному в «ЭОР-2» этносу. Другие люди отделывались легким недомоганием или, в крайнем случае, поносом.
Африка и Южная Америка были и остаются идеальным местом для испытания различных вирусов. Поди докажи, что все это дело рук человеческих, а не самой природы. В Европе подобное было бы провернуть гораздо сложнее, хотя в некоторых регионах и проводились небольшие локальные испытания. Или в Юго-Восточной Азии, например в Японии, удаленной от континента и обособленной на островах. Представьте, что японцы неожиданно начинают заболевать какой-нибудь хорошо известной болезнью, которую давно научились лечить во всем мире, а также и в самой Японии. И несмотря на все принятые меры почему-то начинают повально умирать, а все усилия врачей напрасны и бессмысленны. Бессмысленны потому, что врачи лечат только следствие, а не причину. А обнаружить истинного виновника-мутанта, а точнее, убийцу-невидимку практически уже невозможно.
Профессор оторвался от экрана дисплея и дьявольски улыбнулся. Если «ЭОР-2» действительно так хорош, как говорилось в секретном донесении, это вещество поможет завершить открытие, над которым он - бывший гражданин СССР Николай Дорожкин, а ныне немецкий профессор Фридрих фон Штайн, бьется вот уже двадцать пять лет.
* * *
Вооруженная группа из тринадцати человек вышла из зарослей кустарника и, пересекая открытое со всех сторон плато, направилась к невысоким, но труднопроходимым, изрезанным постоянными ветрами скалам.
Люди напряженно оглядывались по сторонам, пытались рассмотреть впереди, среди бесформенной груды камней, малейшее движение или признаки возможного противника. Казалось, все вымерло, и лишь одинокие черные грифы кружили над плато в поисках или ожидании легкой добычи. Они словно чувствовали близкое кровавое побоище. Отсутствие других животных было подозрительным. Их могли спугнуть люди, много людей.
Карта, сделанная с помощью аэрофотосъемки и выданная Самойлову перед вылетом, ясно показывала, что пройти через бесформенное нагромождение камней, напоминавшее лунный пейзаж, можно лишь по узкому ущелью, тянувшемуся на восток, протяженностью в несколько километров. Лучшего места для засады не придумаешь, но другого короткого пути не было. А чтобы идти длинным, необходимо было сделать крюк в добрую сотню километров по бездорожью.
Перед входом в ущелье группа остановилась на привал. В условленном месте знаков от Фонкина не оказалось, что также волновало подполковника и его людей.
Самойлов подозвал радиста:
- Проверь-ка эфир на всякий пожарный.
- Есть, командир.
Радист начал крутить ручку настройки, но еще со вчерашнего вечера в эфире стояла сплошная какофония, как будто кто-то специально включил помехи. Несколько минут все напряженно ждали результата.
Внезапно лицо радиста напряглось, он быстро вернул ручку на проскочившую волну и весь превратился в слух. Наконец он снял наушники:
- Командир, кто-то совсем рядом бормочет по-немецки. Но я плохо знаю язык.
- Алексей, послушай, ты у нас спец, - обратился Самойлов к одному из бойцов.
Но когда знаток немецкого прильнул к наушникам, передача закончилась, и динамиках снова стояли сплошной свист и шипение.
- Что думаете, ребята? - спросил подполковник.
- Не нравится мне все это, командир,- за всех ответил Кириллов. - Вряд ли бундесвер решил играть свою партию, не поставив в известность американцев.
- Да, но это если они не действуют сообща. Кроме того, не забывайте о наемниках. В этой Африке можно напороться на кого угодно, разве что наших чукчей нет.
Никто ничего толком не ответил, но все сошлись на одном: впереди ждет неприятный сюрприз.
- На помощь нам теперь рассчитывать не приходится, - сказал Самойлов. - Связи нет, и когда она появится, неизвестно. Сами мы, скорее всего, уже под колпаком какого-нибудь спутника-шпиона. Так что, ребята, делайте выводы сами. Идти вперед через ущелье в данной ситуации равносильно смерти. Значит, либо через горы, либо - в обход. Потеряем время, но сохраним жизни. Хотя… Это тоже не всегда однозначно. Мне и по обходной дороге парочка мест не нравится.
Самойлов в который раз уткнулся в карту, словно хотел увидеть на ней что-то еще, что, может быть, просмотрел до этого. Но ничего нового карта не сказала: впереди лежала почти непроходимая гряда скал. Но «почти» - это еще не «совсем».
- Слушай меня, - наконец сказал подполковник, проводя пальцем по карте.- Первое: оставить знак Фонкину. Второе: идем в обход скал вот в этом месте, затем мимо каньона и выходим на это плато. А там уже и граница рядом.
- Нормальные герои всегда идут в обход, - усмехнулся кто-то из офицеров.
Приказ был дан, и группа уверено приступила к его выполнению. Главное для командира - поставить ясную и понятную цель перед подчиненными. Тогда ты действительно командир и тебя будут слушать, как Бога.
* * *
Полковник Шаров сидел в кабинете своего шефа и напряженно искал ответы на только что поставленные перед ним вопросы.
- Меня вот еще что волнует, - тяжело просопел Торфянов. - Тебя не удивляет откровенность и открытость в поведении «соседей»?
- «Удивляет» - не то слово. Такое впечатление, что они сознательно ставят нас в известность о своей собственной разработке.
- Зачем?
Шаров крякнул. Если бы он знал!
- Может, чисто психологический фактор, - неуверенно предположил полковник.- Мы знаем, что они висят у нас на хвосте, а потому готовы к определенным контрмерам. Они знают, что мы это знаем, а мы, в свою очередь, знаем, что они знают о том, что мы знаем… Тьфу! - Он замотал головой и выругался. - Короче, все обо всем знают, но продолжают исправно играть по заранее оговоренным правилам. А это означает лишь одно - «соседи» готовят нам что-то совсем не по правилам.
Офицеры задумчиво посмотрели друг на друга. Правила в спецслужбах - понятие относительное. Гадать на кофейной гуще о замыслах ГРУ можно было до пенсии, а материала для более конкретных умозаключений пока не было.
- Странно еще и то, что оперативную разработку профессора поручили полковнику Дорожкину, - после некоторой паузы сказал Шаров.- Ведь африканские события семьдесят шестого года до сих пор «висят в воздухе».
- А может, потому и поручили? Решили поставить точку?
- Возможно, его и проверяют, но тогда почему полковник «засветился», перед Шахом? Не мог же он быть таким наивным.
- Не мог, - согласился генерал. - А может быть, налицо совпадение интересов? Цель ГРУ - отвлечь наше внимание на второстепенное направление, то есть на Бережную.
- Не стыкуется. Исламбек-то нам дал наводку на американцев. Получается, что «соседи» подыгрывают им. Хотя… Может, они хотят подсунуть ЦРУ «ложного агента». А мы в их спектакле играем роль «компромата».
- Вот это ближе к делу. В любом случае нам теперь придется играть по трем направлениям, и прежде всего - просчитать «интеллигента».
11
«Правда». ТАСС. Аддис-Абеба.
В столице Эфиопии состоялось учредительное заседание Эфиопскосоветского комитета дружбы и солидарности.
«Правда». С телетайпной ленты.
Новое преступление совершили родезийские расисты - взрывом двух бомб в штаб-квартире Союза африканского народа Зимбабве (ЗАПУ) в Лусаке они пытались уничтожить руководство этой организации.
С рыбалки в свой городок-спутник Богомолов возвращался через Москву, сделав крюк почти в сотню километров. В воскресенье вечером в электричках было полно таких же, как он: рыболовов, дачников и любителей наломать веников для парилок. Тем не менее он сумел удобно устроиться у окошка и спокойно подумать. В дороге ему всегда хорошо думалось.
Пока все шло по плану. Психотропные таблетки, которыми Богомолов регулярно потчевал Никифорова, а чай на даче во время своих визитов заваривал исключительно он сам, подействовали довольно быстро. Профессор стал плаксивым, неуравновешенным, то и дело срывался по малейшему поводу. А за поводом дело не стало. Богомолов быстро понял, какие отношения связывают супругов. Это именно он предложил «Центру» ударить профессора с «интимной» стороны, и, как выяснилось, очень удачно.
Теперь остался последний, не менее ответственный и рискованный шаг - передача документов. Хотя Никифоров и был надломлен, но не поглупел окончательно. Прошлое для него было перечеркнуто, но как все здравомыслящие люди, он думал о будущем. И это будущее, с подсказки Богомолова, профессор видел в свободной Америке. Сам Богомолов также мечтал о Западном мире и предложил Никифорову связаться с американским посольством. По его словам, ему это было сделать намного легче, чем засекреченному профессору. Таким образом, не раскрывая своего истинного лица, электромонтер Богомолов стал связным между Никифоровым и американской разведкой.
Один из тайников находился недалеко от Ленинградского вокзала, в промзоне, расположенной вдоль железнодорожного полотна.
Как все-таки иностранным агентам тяжело работать в России, где или все продумано до мелочей, или вязнет в непроходимом, чисто российском «болоте». На Западе, чтобы экстренно связаться с агентом, с которым вы никогда не видели друг друга, или передать срочное сообщение, а также секретную информацию - достаточно дать в газету соответствующее частное объявление. И можно быть уверенным на сто процентов, что информация эта появится в срок. А в России: Пока это объявление пройдет всю бюрократическую волокиту, да еще какому-нибудь горе-редактору вздумается его слегка отредактировать, что, кстати говоря, делается с благословения КГБ, то в лучшем случае оно появится лишь на следующей неделе. В итоге сообщение может приобрести совершенно иной смысл и поставить всю операцию с ног на голову. Какая уж тут, к черту, оперативность! Вот и приходится агентам идти на всякие уловки во вред своему здоровью и спокойствию. В России вообще нельзя быть спокойным. Туг даже покойники в гробах юрочаются, когда их «добрым» словом поминают.
Сделав несколько проверочных маневров на случай «наружки», Богомолов наконец вышел на исходную позицию и осмотрелся. Все было чисто, но ощущение тревоги не покидало разведчика. У него и так нервы последнее время были натянуты как струна, но в данном случае это было несколько иное чувство. Вот уже две недели он ощущал чье-то присутствие. Скорее даже не физическое, а иррациональное, как будто кто-то невидимый и могущественный следил за каждым его шагом и не просто следил, а управлял на расстоянии. Это было крайне неприятное ощущение, но бороться с ним оказалось бессмысленным.
Богомолов еще раз посмотрел по сторонам и быстро подошел к тайнику.
- «Первый», я «третий». Тайник заложен. Объект возвращается к вокзалу.
- Бас понял, «третий». Оставайтесь на месте. Объект беру на себя.
- Вас понял, «первый». Продолжаю наблюдение за тайником.
В кабинете Андропова находились генерал Торфянов и полковник Шаров. Полковник отчитывался о проделанной работе:
- Пока нам не удалось установить точно, кто такой Богомолов. Но совершенно ясно, что он связан с американцами. Нам удалось выявить один из тайников, которым воспользовался Богомолов двадцать четвертого июня. На следующий день к тайнику вышел представитель американского посольства Джон Робинсон. До этого момента Робинсон не был замечен в шпионской деятельности.
- Вы выяснили, что было в тайнике?
- Так точно. Шифр резидента не изменился: он сообщает о готовности Никифорова передать американцам материалы о его новых разработках.
- Как вы думаете, когда он намерен это сделать?
- Если судить по записи разговора профессора и Богомолова, то он передаст американцам ключ к расшифровке своей документации только на их территории. Так что у нас еще есть возможность предотвратить утечку информации и запустить фальшивку.
- Главное, не упустить этот момент, - заметил Андропов.
- Так точно, принимаем все меры предосторожности. Но нам пока не совсем понятны действия ГРУ в разработке Елены Николаевны Бережной. Сама женщина пока ни о чем не догадывается.
- Что вы намерены предпринять в отношении Бережной?
- Пока лишь наблюдаем за действиями приставленных к ней людей. Что касается того, посвящать ее в наши дела или нет, то пока в этом нет необходимости. Не исключено, что она вообще так ничего и не узнает.
- Вы уверены, что она всего лишь наживка, а не одна из главных фигур?
- Пока у нас не было оснований предполагать худшее, Юрий Владимирович. Но мы держим ее под постоянным контролем.
- Хорошо. - Лицо Андропова осталось бесстрастным, и никто из присутствующих так и не понял, о чем он думает.
А думал он о том, правильно ли сделал, что поставил в свое время на кон эту женщину и отдал ее в разработку. Может быть, для успешного завершения операции хватило бы и одного изменника Родины - профессора Никифорова? Тут ведь тоже нельзя переборщить, и, как говорят итальянцы, большая доза идиотизма уже смертельна.
- Наши коллеги из Генерального штаба сейчас проверяют все нити ВПК, - снова заговорил Андропов, переводя разговор в иное русло. - Не думаю, что они там обнаружат что-то интересное, чего бы мы не знали. Тем не менее держите и это под жестким контролем.
Что касается операции в Африке, то ГРУ сейчас находится в весьма затруднительном положении. Появилась некая третья сила, проявляющая повышенный интерес к «ЭОР-2». Кому она принадлежит, выяснить пока не удалось, но это не официальные подразделения американских вооруженных сил, бундесвера или наемников Смита. Удалось лишь установить, что все радиопереговоры они ведут на немецком языке. Над расшифровкой кода сейчас работают наши специалисты.
Американцы также обеспокоены тем, что «ЭОР-2» может попасть в третьи руки, и если им воспользуются террористы или мафия, то все мы окажемся в очень неприятной ситуации.
- Ну, положим, американцы со своим СПИДом тоже облажались, - усмехнулся Торфянов. - Хотели только черномазых извести, а теперь и сами дохнут, как мухи.
Сидящие в кабинете офицеры поняли сарказм генерала. Теория о том, что СПИД вышел из пробирок американских секретных лабораторий, разрабатывалась в кабинетах Лубянки и наделала в падком на сенсации Западном мире много шума.
- Слишком рано они его выпустили, - подхватил шутку начальника полковник Шаров. - Надо было сначала до ума довести, а они все события торопят. Теперь джинн из пробирки мутировал, и сможет ли кто-нибудь обуздать его, еще не известно.
- Хватит о грустном, - оборвал Андропов несколько неуместные шутки генералов. - Мы так и не смогли собрать достаточно доказательств их причастности к этому. Не надейтесь на то, что повезет так же, как и в семьдесят шестом году, когда нам удалось найти компромат на американцев почти сразу после нашего африканского провала. Тогда ЦРУ пришлось пойти на компромисс. Сейчас обстоятельства несколько иные. Надеюсь, все это понимают.
В столице Эфиопии состоялось учредительное заседание Эфиопскосоветского комитета дружбы и солидарности.
«Правда». С телетайпной ленты.
Новое преступление совершили родезийские расисты - взрывом двух бомб в штаб-квартире Союза африканского народа Зимбабве (ЗАПУ) в Лусаке они пытались уничтожить руководство этой организации.
С рыбалки в свой городок-спутник Богомолов возвращался через Москву, сделав крюк почти в сотню километров. В воскресенье вечером в электричках было полно таких же, как он: рыболовов, дачников и любителей наломать веников для парилок. Тем не менее он сумел удобно устроиться у окошка и спокойно подумать. В дороге ему всегда хорошо думалось.
Пока все шло по плану. Психотропные таблетки, которыми Богомолов регулярно потчевал Никифорова, а чай на даче во время своих визитов заваривал исключительно он сам, подействовали довольно быстро. Профессор стал плаксивым, неуравновешенным, то и дело срывался по малейшему поводу. А за поводом дело не стало. Богомолов быстро понял, какие отношения связывают супругов. Это именно он предложил «Центру» ударить профессора с «интимной» стороны, и, как выяснилось, очень удачно.
Теперь остался последний, не менее ответственный и рискованный шаг - передача документов. Хотя Никифоров и был надломлен, но не поглупел окончательно. Прошлое для него было перечеркнуто, но как все здравомыслящие люди, он думал о будущем. И это будущее, с подсказки Богомолова, профессор видел в свободной Америке. Сам Богомолов также мечтал о Западном мире и предложил Никифорову связаться с американским посольством. По его словам, ему это было сделать намного легче, чем засекреченному профессору. Таким образом, не раскрывая своего истинного лица, электромонтер Богомолов стал связным между Никифоровым и американской разведкой.
Один из тайников находился недалеко от Ленинградского вокзала, в промзоне, расположенной вдоль железнодорожного полотна.
Как все-таки иностранным агентам тяжело работать в России, где или все продумано до мелочей, или вязнет в непроходимом, чисто российском «болоте». На Западе, чтобы экстренно связаться с агентом, с которым вы никогда не видели друг друга, или передать срочное сообщение, а также секретную информацию - достаточно дать в газету соответствующее частное объявление. И можно быть уверенным на сто процентов, что информация эта появится в срок. А в России: Пока это объявление пройдет всю бюрократическую волокиту, да еще какому-нибудь горе-редактору вздумается его слегка отредактировать, что, кстати говоря, делается с благословения КГБ, то в лучшем случае оно появится лишь на следующей неделе. В итоге сообщение может приобрести совершенно иной смысл и поставить всю операцию с ног на голову. Какая уж тут, к черту, оперативность! Вот и приходится агентам идти на всякие уловки во вред своему здоровью и спокойствию. В России вообще нельзя быть спокойным. Туг даже покойники в гробах юрочаются, когда их «добрым» словом поминают.
Сделав несколько проверочных маневров на случай «наружки», Богомолов наконец вышел на исходную позицию и осмотрелся. Все было чисто, но ощущение тревоги не покидало разведчика. У него и так нервы последнее время были натянуты как струна, но в данном случае это было несколько иное чувство. Вот уже две недели он ощущал чье-то присутствие. Скорее даже не физическое, а иррациональное, как будто кто-то невидимый и могущественный следил за каждым его шагом и не просто следил, а управлял на расстоянии. Это было крайне неприятное ощущение, но бороться с ним оказалось бессмысленным.
Богомолов еще раз посмотрел по сторонам и быстро подошел к тайнику.
- «Первый», я «третий». Тайник заложен. Объект возвращается к вокзалу.
- Бас понял, «третий». Оставайтесь на месте. Объект беру на себя.
- Вас понял, «первый». Продолжаю наблюдение за тайником.
* * *
В кабинете Андропова находились генерал Торфянов и полковник Шаров. Полковник отчитывался о проделанной работе:
- Пока нам не удалось установить точно, кто такой Богомолов. Но совершенно ясно, что он связан с американцами. Нам удалось выявить один из тайников, которым воспользовался Богомолов двадцать четвертого июня. На следующий день к тайнику вышел представитель американского посольства Джон Робинсон. До этого момента Робинсон не был замечен в шпионской деятельности.
- Вы выяснили, что было в тайнике?
- Так точно. Шифр резидента не изменился: он сообщает о готовности Никифорова передать американцам материалы о его новых разработках.
- Как вы думаете, когда он намерен это сделать?
- Если судить по записи разговора профессора и Богомолова, то он передаст американцам ключ к расшифровке своей документации только на их территории. Так что у нас еще есть возможность предотвратить утечку информации и запустить фальшивку.
- Главное, не упустить этот момент, - заметил Андропов.
- Так точно, принимаем все меры предосторожности. Но нам пока не совсем понятны действия ГРУ в разработке Елены Николаевны Бережной. Сама женщина пока ни о чем не догадывается.
- Что вы намерены предпринять в отношении Бережной?
- Пока лишь наблюдаем за действиями приставленных к ней людей. Что касается того, посвящать ее в наши дела или нет, то пока в этом нет необходимости. Не исключено, что она вообще так ничего и не узнает.
- Вы уверены, что она всего лишь наживка, а не одна из главных фигур?
- Пока у нас не было оснований предполагать худшее, Юрий Владимирович. Но мы держим ее под постоянным контролем.
- Хорошо. - Лицо Андропова осталось бесстрастным, и никто из присутствующих так и не понял, о чем он думает.
А думал он о том, правильно ли сделал, что поставил в свое время на кон эту женщину и отдал ее в разработку. Может быть, для успешного завершения операции хватило бы и одного изменника Родины - профессора Никифорова? Тут ведь тоже нельзя переборщить, и, как говорят итальянцы, большая доза идиотизма уже смертельна.
- Наши коллеги из Генерального штаба сейчас проверяют все нити ВПК, - снова заговорил Андропов, переводя разговор в иное русло. - Не думаю, что они там обнаружат что-то интересное, чего бы мы не знали. Тем не менее держите и это под жестким контролем.
Что касается операции в Африке, то ГРУ сейчас находится в весьма затруднительном положении. Появилась некая третья сила, проявляющая повышенный интерес к «ЭОР-2». Кому она принадлежит, выяснить пока не удалось, но это не официальные подразделения американских вооруженных сил, бундесвера или наемников Смита. Удалось лишь установить, что все радиопереговоры они ведут на немецком языке. Над расшифровкой кода сейчас работают наши специалисты.
Американцы также обеспокоены тем, что «ЭОР-2» может попасть в третьи руки, и если им воспользуются террористы или мафия, то все мы окажемся в очень неприятной ситуации.
- Ну, положим, американцы со своим СПИДом тоже облажались, - усмехнулся Торфянов. - Хотели только черномазых извести, а теперь и сами дохнут, как мухи.
Сидящие в кабинете офицеры поняли сарказм генерала. Теория о том, что СПИД вышел из пробирок американских секретных лабораторий, разрабатывалась в кабинетах Лубянки и наделала в падком на сенсации Западном мире много шума.
- Слишком рано они его выпустили, - подхватил шутку начальника полковник Шаров. - Надо было сначала до ума довести, а они все события торопят. Теперь джинн из пробирки мутировал, и сможет ли кто-нибудь обуздать его, еще не известно.
- Хватит о грустном, - оборвал Андропов несколько неуместные шутки генералов. - Мы так и не смогли собрать достаточно доказательств их причастности к этому. Не надейтесь на то, что повезет так же, как и в семьдесят шестом году, когда нам удалось найти компромат на американцев почти сразу после нашего африканского провала. Тогда ЦРУ пришлось пойти на компромисс. Сейчас обстоятельства несколько иные. Надеюсь, все это понимают.