В протоколе так и записали – самовозгорание бензина в гараже гражданина из такой-то квартиры, происшедшее по халатности и нанесшее ущерб соседям и жильцам дома. Проверять истинные причины никто не стал, стоит ли экспертов вызывать, если и так все ясно. Материал отдали участковому. Абрамовича с нетерпением ждали соседи для производства повторного обрезания, на этот раз – головы.
У своей парадной Денис узрел незнакомый “Запорожец”. Он остановился, посмотрел на номер, заглянул в салон.
“Ясно, приехали, голубки, – с неожиданной радостью подумал Рыбаков. – Сейчас я вам устрою”.
Закурив, он вальяжно открыл дверь и не спеша проследовал на площадку у лифта. Он не ошибся, у стены привалились двое, внешним видом напоминающие студентов и явно старающиеся скрыть нервозность. На лице того, что повыше, были следы кулаков Александра Николаевича. Видимо, на этот раз они не хотели рисковать и пошли вдвоем.
Денис сжал в кулаке обыкновенное портняжное шило. При длине острия всего в три сантиметра чисто внешне это была безобидная игрушка, чего нельзя сказать о его реальных возможностях. Шило имеет массу преимуществ – незаметно, легко пробивает любую одежду и поражает выбранную точку при минимальном усилии, а раны от тонкого стального жала очень болезненны и заживают долго.
Для самообороны в условиях замкнутого пространства шило – идеальный вариант.
– Тебя не Денис зовут? – нервно обратился высокий.
– Кто, простите? – Правая рука с выступающей иглой опустилась вдоль ноги. Денис скучающе посмотрел на двух придурков и нажал кнопку лифта.
– Не, не он, – протянул тот, что пониже.
– Кого-то ждете? – вежливо спросил Денис.
– Да так, приятеля, – невозмутимость Дениса расслабила готовых к нападению дилетантов. – Можно прикурить?
– Да ради Бога. – Рыбаков протянул сигарету, высокий склонился.
Такой шанс упустить было нельзя.
Денис резко вдавил горящий конец сигареты в глаз попросившего огоньку. Поросячий визг резанул по ушам, экс-“ниндзя” прижал руки к лицу.
Второй не успел сообразить, что происходит, – Денис, развернувшись, засадил маховым движением снизу вверх шило на полную длину точно под гульфик на его джинсах.
Рыбаков сбил с ног ослепленного первого противника и, прыгнув на него сверху, со скоростью швейной машинки натыкал десяток дырок на его бедрах. “Страдалец” развопился еще больше, извиваясь, как змея. Денис отскочил и футбольным ударом, со всей злости, врезал по лицу стоявшему на коленях кандидату в евнухи. “Кандидата” унесло вниз по ступенькам.
Надо было сваливать, на шум могли выглянуть жильцы, а Дениса здесь все знали. И лифт подъехал. Рыбаков на прощание схватил высокого за волосы и приложил мордой о бетонный пол, ломая и без того пострадавший утром нос-Жертва затихла.
Денис соскочил вниз ко второму, обтер рукоятку шила и вложил его в руку лежавшего, крепко сжав его пальцы. Длительное лечение и разборки с ментами были обеспечены обоим.
Он впрыгнул в лифт и прислонился к стене. Его трясло, выброшенный адреналин сказывался, к таким стычкам Денис не привык. Выйдя этажом выше, отправил кабину вниз и прислушался. Снизу раздавался чей-то голос, кто-то причитал. То ли один из раненых, то ли выглянувшие жители нижней площадки. Денис аккуратно и тихо спустился к себе в квартиру.
Ксения напоила мужа чаем, выслушала героический эпос и тщательно проверила одежду – к счастью, следов крови не обнаружила. И все же куртку Дениса вместе со своей забросила в стиральную машину, засыпав добрую долю порошка.
Береженого Бог бережет, но и своей головой думать надо.
Через час, переодевшись в спортивный костюм, с Адольфом на поводке Денис спустился по лестнице. Тел уже не было, стояли грустный участковый и омоновец с автоматом.
– Здравствуйте, – вежливо улыбнулся Денис.
– Да, здравствуйте, – милиционеры посторонились.
– Что-то случилось?
– Хулиганье подралось… – мрачно заявил омоновец. – Вы ничего не слышали? А то двоих в больницу увезли. В реанимацию…
– Да нет, я же на девятом этаже живу.
– А-а, тогда конечно. Но все равно, будьте осторожны!
– Спасибо. Если что, у меня защита есть! – Денис потрепал по загривку питбуля, злобно косившего на стражей порядка.
– Все равно! – важно порекомендовал участковый.
– Обязательно! – кивнул Рыбаков – Когда Денис на следующий день поведал о происшедшем Гоблину, тот высоко оценил метод работы шилом и даже записал его в свой блокнот. Авось кому-нибудь пригодится *.
У обоих пострадавших оказалась посттравматическая амнезия – они напрочь забыли, зачем находились в этом доме и кто на них напал. Что и неудивительно, удары по голове мало кому пользу приносят.
Лева, узнав о происшествии, выпихнул из своей квартиры перепуганного Абрамовича и навсегда забыл о перспективах “бандитского” будущего. Григорий Мульевич, не заезжая домой, спрятался с женой на даче, в двухстах километрах от города, и просидел там четыре месяца.
Глава 20 Парнишка из соседнего кибуца
У своей парадной Денис узрел незнакомый “Запорожец”. Он остановился, посмотрел на номер, заглянул в салон.
“Ясно, приехали, голубки, – с неожиданной радостью подумал Рыбаков. – Сейчас я вам устрою”.
Закурив, он вальяжно открыл дверь и не спеша проследовал на площадку у лифта. Он не ошибся, у стены привалились двое, внешним видом напоминающие студентов и явно старающиеся скрыть нервозность. На лице того, что повыше, были следы кулаков Александра Николаевича. Видимо, на этот раз они не хотели рисковать и пошли вдвоем.
Денис сжал в кулаке обыкновенное портняжное шило. При длине острия всего в три сантиметра чисто внешне это была безобидная игрушка, чего нельзя сказать о его реальных возможностях. Шило имеет массу преимуществ – незаметно, легко пробивает любую одежду и поражает выбранную точку при минимальном усилии, а раны от тонкого стального жала очень болезненны и заживают долго.
Для самообороны в условиях замкнутого пространства шило – идеальный вариант.
– Тебя не Денис зовут? – нервно обратился высокий.
– Кто, простите? – Правая рука с выступающей иглой опустилась вдоль ноги. Денис скучающе посмотрел на двух придурков и нажал кнопку лифта.
– Не, не он, – протянул тот, что пониже.
– Кого-то ждете? – вежливо спросил Денис.
– Да так, приятеля, – невозмутимость Дениса расслабила готовых к нападению дилетантов. – Можно прикурить?
– Да ради Бога. – Рыбаков протянул сигарету, высокий склонился.
Такой шанс упустить было нельзя.
Денис резко вдавил горящий конец сигареты в глаз попросившего огоньку. Поросячий визг резанул по ушам, экс-“ниндзя” прижал руки к лицу.
Второй не успел сообразить, что происходит, – Денис, развернувшись, засадил маховым движением снизу вверх шило на полную длину точно под гульфик на его джинсах.
Рыбаков сбил с ног ослепленного первого противника и, прыгнув на него сверху, со скоростью швейной машинки натыкал десяток дырок на его бедрах. “Страдалец” развопился еще больше, извиваясь, как змея. Денис отскочил и футбольным ударом, со всей злости, врезал по лицу стоявшему на коленях кандидату в евнухи. “Кандидата” унесло вниз по ступенькам.
Надо было сваливать, на шум могли выглянуть жильцы, а Дениса здесь все знали. И лифт подъехал. Рыбаков на прощание схватил высокого за волосы и приложил мордой о бетонный пол, ломая и без того пострадавший утром нос-Жертва затихла.
Денис соскочил вниз ко второму, обтер рукоятку шила и вложил его в руку лежавшего, крепко сжав его пальцы. Длительное лечение и разборки с ментами были обеспечены обоим.
Он впрыгнул в лифт и прислонился к стене. Его трясло, выброшенный адреналин сказывался, к таким стычкам Денис не привык. Выйдя этажом выше, отправил кабину вниз и прислушался. Снизу раздавался чей-то голос, кто-то причитал. То ли один из раненых, то ли выглянувшие жители нижней площадки. Денис аккуратно и тихо спустился к себе в квартиру.
Ксения напоила мужа чаем, выслушала героический эпос и тщательно проверила одежду – к счастью, следов крови не обнаружила. И все же куртку Дениса вместе со своей забросила в стиральную машину, засыпав добрую долю порошка.
Береженого Бог бережет, но и своей головой думать надо.
Через час, переодевшись в спортивный костюм, с Адольфом на поводке Денис спустился по лестнице. Тел уже не было, стояли грустный участковый и омоновец с автоматом.
– Здравствуйте, – вежливо улыбнулся Денис.
– Да, здравствуйте, – милиционеры посторонились.
– Что-то случилось?
– Хулиганье подралось… – мрачно заявил омоновец. – Вы ничего не слышали? А то двоих в больницу увезли. В реанимацию…
– Да нет, я же на девятом этаже живу.
– А-а, тогда конечно. Но все равно, будьте осторожны!
– Спасибо. Если что, у меня защита есть! – Денис потрепал по загривку питбуля, злобно косившего на стражей порядка.
– Все равно! – важно порекомендовал участковый.
– Обязательно! – кивнул Рыбаков – Когда Денис на следующий день поведал о происшедшем Гоблину, тот высоко оценил метод работы шилом и даже записал его в свой блокнот. Авось кому-нибудь пригодится *.
У обоих пострадавших оказалась посттравматическая амнезия – они напрочь забыли, зачем находились в этом доме и кто на них напал. Что и неудивительно, удары по голове мало кому пользу приносят.
Лева, узнав о происшествии, выпихнул из своей квартиры перепуганного Абрамовича и навсегда забыл о перспективах “бандитского” будущего. Григорий Мульевич, не заезжая домой, спрятался с женой на даче, в двухстах километрах от города, и просидел там четыре месяца.
Глава 20 Парнишка из соседнего кибуца
– Два нарезных, – Глюк сунул деньги в окошечко ларька “Хлеб – Булка”.
– Только маслят ему к нарезным не давайте, а то он перемочит тут всех! – завопил кто-то. Глюк обернулся – сзади скалился Денис.
– Блин, Диня, здорово! – обрадовался Аркадий. – Ты че тут делаешь?
– Как что? У меня родители недалеко живут, навещал. Обратно иду – вижу твою могучую спину! Как не подойти!
– А-а! Зайдешь ко мне?
– Давай! Кофеем угостишь?
– Спрашиваешь! Я тебе такой щас телевизор покажу, закачаешься! Вчера купил… Ди-Ди-Ди-Альфа! Тридцать три дюйма! – похвастался Глюк по дороге. – Картинка – ваше!
– Может, нам Ди-Ди Севена переименовать? – предложил Денис. – Пусть немножечко “Панасоником” побудет, пульт дистанционного управления для него сделаем…
Они подошли к девятиэтажке Глюка.
– Щас еще в подвал заглянем!
– Зачем?
– А у нас там кладовки, председатель кооператива в ЖЭКе набил. Я банки храню. Ну, чо родичи делают… Соленья, варенья… В квартиру чего набивать! У меня сахар утром кончился, пару кило взять надо.
– А мои на даче оставляют. Когда надо, привозят…
Глюк распахнул дверь в подвал и спустился по лесенке.
– С правой стороны, Динь, в самом конце – Щас свет включу…
– Да-а, солидно, – весь подвал был разбит на клети с широким проходом посередине. Кто побогаче, устроил себе кирпичные и металлические боксы, победнее – сбил из досок.
– А то! Вот мой! – Аркадий гордо положил руку на стенку из лакированной “вагонки”. На дверце красовался портрет Шварценеггера.
– Это чтоб не ошибиться или вместо плаката “злая собака”?
Денис стоял спиной ко входу.
Глюк вдруг дернулся и стал оседать. В то же мгновение сзади по ушам ударила звуковая волна выстрела.
Рыбаков в шоке обернулся – метрах в пяти стояла фигура, сжимающая обеими руками пистолет. Клюгенштейн окончательно опустился на пол, с правой стороны груди расплывалось темное пятно.
Аркадий со свистом втянул воздух.
– Это тебе за то, чтоб людей не трогал! – с расстановкой прошипел стрелявший.
Денис в оцепенении присел рядом с братком и попытался его приподнять. Сзади куртка была сухая, , пуля осталась в легком. Глюк что-то прошептал, но внимание Дениса было приковано к пистолету.
– Сберкассу помнишь, урка поганый? – процедил сквозь зубы киллер. Глюк сжал зубы. Рыбаков неожиданно наткнулся ладонью на обломок кирпича.
Говоривший поднял пистолет и деланно медленно, по-ковбойски, сдул предполагаемый дымок со среза ствола.
Денис распрямился как пружина и вложил в бросок всю силу. Почему и как он это сделал, он и сам впоследствии объяснить не мог – первобытный инстинкт самосохранения сработал на все сто процентов, тело действовало без вмешательства сознания. Начни он думать – и конец был бы предопределен.
Полукилограммовый кусок обожженной глины попал точно в предохранительную скобу спускового крючка. Ствол “браунинга”, сломав верхние передние зубы, вдвинулся в рот “киллера” и уперся в нёбо. От резкой боли и неожиданности “ковбой” вздрогнул, кулаки его рефлекторно сжались, и указательный палец вдавил гашетку-Затылок разлетелся осколками, пуля чиркнула по потолку и ушла в сторону. Тело секунду постояло и рухнуло навзничь.
Глюк на мгновение даже забыл, что ранен, и приподнялся на локте.
– Вот это да, блин! – прохрипел он. Пустота в голове у Рыбакова рассеялась, мысли заработали четко и быстро.
– Рукой зажми рану! Чтоб пневмоторакса не было!
– Чего? – Аркадий тем не менее прижал ладонь к груди.
– Чтобы легкое не схлопнулось! Сиди, не двигайся!
Денис рванулся к лежавшему телу, поднял одну из гильз и сунул в карман. Кусок кирпича отлетел в сторону и среди хлама на полу подвала был незаметен.
Теперь картина напоминала типичную сцену самоубийства. Рыбаков аккуратно, рукой в перчатке залез в карман пиджака стрелявшего и в изумлении уставился на удостоверение капитана милиции.
– Ничего себе! Мент!
– Чего? – просипел из угла Глюк.
– Мент, говорю – Ну, дела! – Денис затолкал удостоверение обратно и вернулся к Аркадию. Тот уже снял шарф и, сложив его вчетверо, зажимал рану.
– Очень больно?
– Только когда смеюсь – неожиданно ответил Глюк.
– Юморишь, значит, жить будешь… Руку мне на плечо, и поднимайся! Давай, давай! Здесь еще выход есть?
Клюгенштейн кивнул.
– Веди! За меня покрепче держись и помни: если упадешь, мне тебя не дотащить – И не споткнись.
– А этот? – выдохнул Глюк.
– Меньше всего о нем думай! Застрелился мусорок, не выдержал угрызений совести!.. Ну ты и тяжелый, худеть вам всем надо, с поля боя выносить неудобно…
Рыбаков с Глюком свернули в узкий проход и доковыляли до лесенки, упиравшейся в люк. Клюгенштейн еле держался на ногах, Денис был мокрый от напряжения.
Люк вывел их на захламленную запасную лестницу, в дворницкий закуток.
– Мы где? – спросил Денис.
– У технического… входа – в проеме… с соседним – домом, – еле выговорил Глюк. Из-за стекла двери на него падал свет, и было видно, что на губах появляется розовая пена.
“Блин, плохи дела! – лихорадочно думал Рыбаков, усаживая Аркадия спиной к стене. – Братве надо звонить срочно!”
Словно в ответ на поясе Глюка запищал радиотелефон. Денис сорвал трубку вместе с футляром.
– Але!
– Аркаш, это Ортопед!
– Миша? Это Денис! Срочно к нам! Глюка зацепило, пуля в легком! Час, максимум полтора есть! Мы в технический вход пробрались, в его доме! Там такой проход узкий, но машина пройдет… Вон Глюк кивает! Пройдет! Значит, так проедешь…
Ортопед слушал объяснения Дениса, уже несясь по лестнице вниз – Его не заботило то, что он одет был несколько легкомысленно – во “вьетнамках”, майке и красньсс семейных трусах в белый горошек.
В коридоре он прихватил только ключи, бумажник и, отшвырнув ногой взбудораженного бультерьера Гошу, выскочил из квартиры. Ехать до Глюка, к счастью, было минут пятнадцать.
Вылетев из парадного, он не удержался и поехал на спине аккурат к дверям своего “ниссана”.
Все бы ничего, да бдительная бабка с первого этажа, услышав донесшийся из подвала сухой треск пистолетных выстрелов, набрала заветный номерок “ноль-два”. К дому Клюгенштейна с трех сторон понеслись патрульные машины, две из которых были совсем рядом.
Денис, услышав вой сирены, рукояткой найденной лопаты наспех заблокировал крышку люка и приник к щели в двери.
– Что? – выдавил Глюк.
– Менты подъехали! – зло пошептал Денис. – Блин, когда надо, они час добираются, а сейчас – пяти минут не прошло. У тебя с собой пушки нет?
– Нет… – огорчился Глюк.
– Ну и слава Богу! А ты что подумал, я тут пальбу устраивать буду? – Аркадий кивнул. – Ну ты даешь! Я на тот случай спросил, если нас повяжут! И хорошо, что нет!
Денис приложил ухо к люку. Из подвала слышалось бормотание, кто-то отдавал невнятные команды. Рыбаков расслышал единственную – “Оцепить дом!”. Надеяться на то, что подсобку не проверят, не приходилось – увидев мертвого “товарища по оружию”, патрульные вызвали подкрепление.
В подсобке потемнело.
Рыбаков сквозь щель в двери увидел серый борт “ниссана”. Ортопед добрался за семь минут. Денис высунул голову в проем.
– Миша! Миша! – Тот обернулся и выскочил из машины. Денис опешил. – Тебе что, жарко?
– А! – Браток отмахнулся. – Где Аркашка?
– Дверь открой заднюю! – Рыбаков рванулся в подсобку и помог Глюку подняться.
Ортопед подскочил с другой стороны, и вдвоем они усадили Аркадия на заднее сиденье. Денис захлопнул дверь, пробежал до выезда из проема и выглянул на улицу. Метрах в тридцати стояли две “канарейки” *, у которых с мрачным видом торчали трое с автоматами.
Ортопед был уже за рулем и ждал команды на выезд.
– Плохи дела, Миша! Мусора рядом! Давай так: я попробую их отвлечь, а ты рви когти! Увидишь, что я побежал – жми! Я их от машин отведу, чтоб за тобой не рванули…
Браток кивнул.
– А ты как?
– Прорвемся! Братва в курсе?
– Да, – ответы Ортопеда были краткими. – Лекарь ждет, сейчас сюда человек пять едут. Но они далеко! Минут через двадцать только будут!
– Узнаете, куда меня заберут, вытащите. Все, я пошел!
– Удачи!
– Давай!
Денис небрежной походкой вышел из проезда и направился к телефонной будке. Та была метрах в двадцати от патрульных. Автоматчики наблюдали за
Рыбаковым с возрастающим интересом. Тот шел ссутулившись, опустив голову в плечи, руки в карманах. Один из милиционеров поднес к губам рацию. Денис подошел к будке и снял трубку. То, что диска на аппарате не было и сам телефон был практически разбит, значения не имело. В суматохе, которую он собирался устроить, вряд ли кто-нибудь обратит внимание на такие мелочи. Денис встал спиной, закрыв от патрульных аппарат, приложил трубку к уху и выждал десять секунд.
– Але, милиция? – разнесся по улице вопль. – Все, вешайтесь, козлы! Здание ГУВД заминировано! Через час бабахнет! – Краем глаза Денис увидел, как патрульные переглянулись и двинулись к нему.
Трубка повисла на шнуре, Рыбаков прыжками рванул вдоль дома к автобусной остановке.
Автоматчики побежали за ним. Денис несся по сугробам, сзади орали: “Стой!”
“Стрелять не будут, народу на остановке много!” – мелькнула мысль – Беглец опережал преследователей метров на семьдесят. Из парадного вывалились еще человек пять и присоединились к погоне.
Обе патрульные машины, взрывая колесами грязь, вывернули на дорогу. Денис добежал до остановившегося автобуса и обернулся. Человек десять в форме, с перекошенными от ярости лицами, бежали плотной кучкой. “Канарейки” тоже были уже близко.
За спиной разгоряченных стражей порядка беспрепятственно выехал из проезда “ниссан” и свернул в противоположную сторону. Денис перевел дыхание и всплеснул руками.
– Не мой номер! – патетично воскликнул он, указав на автобус. – А надо же, так спешил!
Люди на остановке недоуменно взглянули на торопливого пассажира. В этот момент подоспели менты.
Бегущий впереди рослый детина замахнулся прикладом, Денис сделал вид, что поскользнулся, и упал ему в ноги. Не ожидавший этого патрульный споткнулся и, уронив автомат, пропахал по грязи метра четыре. В Рыбакова уткнулось три ствола.
– Лежать!
– Да вы что, ребята? – заголосил Денис.
– Молчать! – Милиционеры орали так, что, казалось, они участвуют в конкурсе “Заглуши танк”. – Не вставать! Замри! Стреляем без предупреждения! Кто ты такой? Рот откроешь, урою, сволочь! Встать! Руки за голову! Не шевелись!
– Вы что-нибудь одно выберите! – вдруг обратился к галдящей стае “скворцов” *интеллигентный человек с бородкой. – Либо – лежать, либо – стоять!
– А ты кто такой? – заревел один из сержантов.
– Пенсионер МВД, –вмешавшийся показал удостоверение. – Полковник запаса, уголовный розыск…
– Вот и сиди на своей пенсии! – проорали ему в лицо. – Будешь лезть, с нами поедешь!
Пенсионер-полковник замолчал. В его времена так разговаривать со старшим по званию было немыслимо. Но благодаря его вмешательству запал у преследователей прошел – Денису дали разок по шее, завели руки за спину, защелкнули на запястьях наручники и втолкнули в “воронок”.
– Куда вы его везете? – спросила одна женщина.
– В отделение, – ответил молоденький лейтенант, вытирая пот со лба. – Там и расскажет все…
– Что все? – вновь вмешался пенсионер. – Он на автобус спешил.
– Ладно, разберемся… – вздохнул лейтенант. Сам он не слышал воплей Дениса и присоединился к погоне автоматически – все бегут, и он побежал. – Чо он сделал-то? – обратился он к счищающему с себя грязь автоматчику.
– Здание ГУВД заминировал! – бодро ответил сержант.
Люди на остановке переглянулись, кто-то засмеялся.
– А вы что, круто его поймали? – раздался ехидный голос.
Собравшиеся развеселились. Родная милиция опять выступила в своем обычном амплуа полных придурков. Обозленные лейтенант и сержант молча полезли в машину, остальные потянулись обратно к дому Клюгенштейна.
Подобранную гильзу Денис “уронил” еще по дороге, когда бежал к автобусной остановке. Ничего криминального у него с собой не было.
По прибытии в отделение его, обыскав и забрав деньги, часы, документы, сигареты и зажигалку, втолкнули в “обезьянник” – маленькое помещение с деревянной скамьей.
Возбужденные патрульные проорали дежурному о необходимости строго стеречь задержанного и умчались докладывать руководству. Тщедушный дежурный с уважением посматривал на “террориста”.
Денис уселся в угол и вытянул ноги. Слегка мутило, но такая реакция для организма нормальна – современный человек отвык от активных действий, изнежился, да и стресс был силен. Рыбаков отнюдь не жалел о том, что сделал, это была самооборона в чистом виде. Конечно, говорить об этом в милиции он не собирался, и даже не столько потому, что “самоубийца” был капитаном. Статья о самообороне настолько расплывчата, что все зависит от усмотрения дознавателя, а не от реальных обстоятельств. У Дениса был знакомый, еще в пору учебы в институте, который получил четыре года, защитив девушку. И хотя он бился против пятерых, у троих из которых были ножи, в его “посадке” сыграло роль то обстоятельство, что он был кандидатом в мастера спорта по вольной борьбе. Один из противников, попавшийся на “мельницу” *, ударился затылком о поребрик и умер. Ни свидетельские показания девушки, ни наличие оружия у нападавших не избавили его от полутора лет предварительного заключения и двух с половиной на зоне. Окружавшие его “сидельцы” относились с пониманием, видя, что парня держат ни за что. А толку?
Вышедшие из больницы ублюдки гуляли на свободе и получили условно по году. Однако за пару месяцев до выхода из тюрьмы своего обидчика почему-то разъехались из города и так и потерялись на просторах страны. Дениса в его ситуации утешало лишь то, что его задержали за мифический “теракт”, погибшего капитана привязать к нему было сложновато.
Прошел час.
Рыбаков попросил сигарету, дежурный покачал головой – не положено, мол.
“Ага, – подумал Денис, – тупенький метод нервирования, курить не дают. Узнаю, узнаю безумный интеллект мусоров! Думают, что этим меня из себя выводят? Боже, ну почему к ним таких идиотов берут? Сидит такой шпендрик, вся работа – на телефоне, а туда же… Холмса из себя изображает… Психологическими экзерсисами балуется. Интересно, себя-то он кем представляет? Крутым полицейским? Да уж, парень, из тебя только анатомическое пособие делать, глиста в обмороке… Правильно, у кого комплексы неполноценности, те в ментовку сейчас идут, в другое-то место не берут на работу – Ну, блин, и рожа! Такое впечатление, что средство от прыщей еще не изобрели! А что он там делает? Кроссворд отгадывает? Ой, да брось ты это занятие, не получится ведь ничего… Для этого хоть какую-то грамотность иметь надо. А ты у нас яркий пример неудачного приземления головой вниз при рождении… Да-а! Акушер был пьян и уронил! Башка-то, гляди, сверху как бы сплющена! Пигмей-инвалид. Долго тут меня еще держать будут? Глюка небось оперируют уже. Вот и славненько! За мной через часок-другой явятся, братанам еще узнать надо, куда увезли меня… И адвоката приволочь… Хотя какой адвокат? Из ГУВД их пошлют, тоже мне, телефонного террориста нашли! От злобы-то они наркоту подбросить могут, любители, блин, этого дела… Ладно, как-нибудь выкрутимся – При обыске не додумались, а потом – хилый вариант, но настороже все равно надо быть – Ксанке уже позвонили, я уверен, да и в квартире вообще ничего нет – Ладно, подождем, что эти портяночники удумают, меня осталось-то часа полтора держать, дальше делать что-то надо…”
К телефону-автомату напротив дома Клюгенштейна, с которого “звонил” Денис, подлетел грузовичок “Шевроле”, из него выбрался Гоблин, подцепил коробку телефона ломом, сорвал со стены и бросил в кузов. Открывшей было рот бабке у подъезда грубый и невоспитанный Гоблин показал кулак. Бабка рот закрыла. Действо заняло секунд десять. Грузовичок умчался.
Теперь любое утверждение о звонке выглядело бредом перепившихся ментов.
К девятнадцатому отделению милиции подъехало два джипа, и сидящие в них Ди-Ди Севен и Тулип уставились на дверь. Если Дениса куда-то повезут, один из автомобилей двинет за ним. Ди-Ди Севен через наушник слушал волну патрульных Выборгского района, Тулип – “Европу-плюс” в своем “субурбане”.
На скамеечке в садике возле отделения разместились Стоматолог и Комбижирик. Их задачей был контроль за другим выходом. Комбижирик был настроен жестко и собирался, если Рыбакова поведут не более десяти ментов, отвинтить им бошки и освободить пленника. Стоматолог был неожиданно миролюбив и удерживал партнера от броска непосредственно в отделение для организации погрома в стиле “Бури в пустыне” .
К дому Дениса припарковался “мерседес” с Садистом, Гугуцэ и Антифашистом. В случае обыска “независимые понятые” сломали бы любую провокацию сотрудников милиции.
Пулю из Глюка извлекли быстро, важных органов она не задела – Денис зря опасался пневмоторакса. Кусок свинца вытащили пинцетом, даже резать не пришлось. Легкое, конечно, было слегка повреждено, но не опасно. Болевой шок был у Глюка только от контузии, что должно было пройти за неделю. А сломанное пулей ребро поболит, да и срастется.
Рыбакова доставили для допроса на второй этаж, к следователю Яичко. Он прождал все это время в “обезьяннике” только потому, что Глухаридзе был занят с Ковалевским, обсуждал вопрос о квартирке одного алкоголика – жилплощадь, конечно, была не ах, но тысяч за двенадцать долларов могла уйти. Алкаша уже держали в “Крестах”, Яичко со Скрипочкой постарались и “обнаружили” при обыске спичечный коробок “травки”.
С квартирки стражам порядка причиталось четыре тысячи, еще две – сотруднице жилконторы.
Николай Ефимович, насвистывая, прошел мимо понуро сидящего за стеклом Дениса, не обратив на него никакого внимания – вот еще на каких-то жалких людишек свое драгоценное время тратить!
Рыбакова завели в кабинет.
– Так, – резко начал Яичко, – сейчас все расскажешь быстренько, и в камеру! Понял?! Рассказал – и на нары!
– Что, простите? – Денис уселся на стул.
– Ты чо? Я сказал, быстро рассказывай! – Следователь прихлопнул ладонью чистый бланк протокола. – Я шуток не люблю! Ты кто такой? Почему к нам попал?
– Гражданин.
– А чо тут делаешь?
– Я сам не знаю. Задержали на улице, сюда привезли… – Рыбаков тянул время. Глухаридзе пробежал глазами рапорт.
– Да ты, я вижу, не прост! Ничего, не таких обламывали! Террорист, значит? Где бомба?! – заорал Яичко.
– Какая бомба?
– На Литейном, четыре! Где?! Быстро отвечай!
– Я не знаю ни о какой бомбе, – спокойно ответил Денис, – вы меня с кем-то путаете… Кстати, я даже не знаю, с кем говорю…
– Следователь Яичко. Значит, не хочешь говорить?
“Вот ты какой, северный олень!” – подумал Денис и улыбнулся.
– Чего дыбишься? Сейчас я тебя головой об сейф вмажу, поскалишься! Колись, хуже будет! Сам колись!
– Не употребляю, знаете ли. А что это вы мне тыкаете?
– Поговори мне… – Глухаридзе занервничал. – Где бомба?
– Я откуда знаю?
– Ты – Рыбаков? Тебя патрульные задержали? – Ну, я. А что?
– В рапорте написано, что ты угрожал взорвать здание ГУВД. Понял? Это – доказательство! И сидеть ты будешь!
– Когда обещал-то?
– В четырнадцать пятнадцать, – Яичко заглянул в рапорт, – тут все написано. Не думай, что в милиции дураки работают…
“А что тут думать, – ухмыльнулся Рыбаков, – думай – не думай, из дебилов все равно ничего другого не выйдет”.
– …И вот по телефону угрожал, что через час все взорвется! Что, надеялся, что не поймают? Где бомба?
– А сейчас сколько времени?
– Полпятого… Ты мне мозги не пудри! Куда бомбу заложил?
– Значит, ГУВД уже больше часа как взорвано. Так?
– Признался! Ну что, не предполагал, что так быстро тебя расколют? Кто сообщники? Отвечай! Кто в ГУВД на тебя работает?
– Недоделке и Куличков, –быстро ответил Денис.
– Зовут их как?
– Обоих – Василиями.
– Ага, – Яичко старательно вписал все в протокол, не обратив внимания на фамилии начальника ГУВД и министра внутренних дел страны. – Где живут?
– Не знаю…
– Опять? Я тебе сейчас устрою! Инвалидом сделаю!
– Хорошо, хорошо… Один в Москве живет, другой – в центре…
– Адрес?
– Не знаю… Только телефон.
– Быстро!
– 278-29-28, – назвал Денис телефон приемной начальника Главка.
– Вот молодец, – обрадовался “гений сыска”. – Сразу бы так! Распишись!
Денис аккуратно поставил закорючку подписи – На протоколе образовалась фамилия Ельцин.
– Сейчас ты у меня в камеру уедешь… Да ты кури! Чего уж теперь! – Глухаридзе, от напряжения высунув язык, заполнял бланк постановления – А я пока твоего Недоделке расспрошу! Я думаю, мно-ого интересного узнаем! – На подпись Дениса внимания он не обратил.
– Наверное, – еле сдержался Денис, представив генерала привязанным к стулу и Яичко с резиновой дубинкой в руке. В другой – настойчиво представлялась рюмка или, лучше, стакан. При взгляде на следователя возникало одно желание – закусить.
Дверь в кабинет распахнулась, и гуськом вошли начальник райотдела, Антон и солидный мужчина в очках, похожий на адвоката.
– Что тут у вас? – спросил подполковник.
– Заканчиваем, – браво отрапортовал Яичко. – Подельников сдал! Некие Недоделке и Куличков. Недоделке сегодня возьмем. В центре обосновался, сволочь…
У начальника райотдела отвисла челюсть.
– Я предупреждал, что ваши подчиненные – идиоты, – с достоинством произнес адвокат, – когда только узнал об этом деле.
– Вы свободны, – подполковник указал Рыбакову на дверь. – Заберите у дежурного свои вещи и примите мои извинения.
– Благодарю, – Денис встал. – Счастливо с Недоделко пообщаться!
В коридоре Антон похлопал Дениса по плечу.
– Ксанке сказали?
– Не боись! – Антон сиял. – Она тебя у входа ждет! Ее ваш приятель, Юрий Иваныч, привез. Пока ждали, он своими рассказами чуть полкоманды мне не угробил. Почище Жванецкого!
Пришла странноватая питерская весна. Снег сошел, повсюду расстилались необъятные и бездонные лужи. В распахнутые форточки врывались запахи нарождающейся первой листвы и оттаявших собачьих какашек.
Благоухающий дорогим одеколоном, подтянутый молодой человек приятной интеллигентной наружности, с дипломатом, переступил порог приемной фирмы “Наш Дом ЛТД” и лучезарно улыбнулся секретарю.
– Здравствуйте, моя фамилия Михайлов. Мне назначено на двенадцать.
– Да-да! Проходите, пожалуйста. Николай Ефимович ждет вас, – с ответной улыбкой кивнула секретарша.
Денис Рыбаков поправил очки в тонкой золоченой оправе и, придав лицу приветливое выражение, потянул ручку двери кабинета Ковалевского…
Продолжение следует.
– Только маслят ему к нарезным не давайте, а то он перемочит тут всех! – завопил кто-то. Глюк обернулся – сзади скалился Денис.
– Блин, Диня, здорово! – обрадовался Аркадий. – Ты че тут делаешь?
– Как что? У меня родители недалеко живут, навещал. Обратно иду – вижу твою могучую спину! Как не подойти!
– А-а! Зайдешь ко мне?
– Давай! Кофеем угостишь?
– Спрашиваешь! Я тебе такой щас телевизор покажу, закачаешься! Вчера купил… Ди-Ди-Ди-Альфа! Тридцать три дюйма! – похвастался Глюк по дороге. – Картинка – ваше!
– Может, нам Ди-Ди Севена переименовать? – предложил Денис. – Пусть немножечко “Панасоником” побудет, пульт дистанционного управления для него сделаем…
Они подошли к девятиэтажке Глюка.
– Щас еще в подвал заглянем!
– Зачем?
– А у нас там кладовки, председатель кооператива в ЖЭКе набил. Я банки храню. Ну, чо родичи делают… Соленья, варенья… В квартиру чего набивать! У меня сахар утром кончился, пару кило взять надо.
– А мои на даче оставляют. Когда надо, привозят…
Глюк распахнул дверь в подвал и спустился по лесенке.
– С правой стороны, Динь, в самом конце – Щас свет включу…
– Да-а, солидно, – весь подвал был разбит на клети с широким проходом посередине. Кто побогаче, устроил себе кирпичные и металлические боксы, победнее – сбил из досок.
– А то! Вот мой! – Аркадий гордо положил руку на стенку из лакированной “вагонки”. На дверце красовался портрет Шварценеггера.
– Это чтоб не ошибиться или вместо плаката “злая собака”?
Денис стоял спиной ко входу.
Глюк вдруг дернулся и стал оседать. В то же мгновение сзади по ушам ударила звуковая волна выстрела.
Рыбаков в шоке обернулся – метрах в пяти стояла фигура, сжимающая обеими руками пистолет. Клюгенштейн окончательно опустился на пол, с правой стороны груди расплывалось темное пятно.
Аркадий со свистом втянул воздух.
– Это тебе за то, чтоб людей не трогал! – с расстановкой прошипел стрелявший.
Денис в оцепенении присел рядом с братком и попытался его приподнять. Сзади куртка была сухая, , пуля осталась в легком. Глюк что-то прошептал, но внимание Дениса было приковано к пистолету.
– Сберкассу помнишь, урка поганый? – процедил сквозь зубы киллер. Глюк сжал зубы. Рыбаков неожиданно наткнулся ладонью на обломок кирпича.
Говоривший поднял пистолет и деланно медленно, по-ковбойски, сдул предполагаемый дымок со среза ствола.
Денис распрямился как пружина и вложил в бросок всю силу. Почему и как он это сделал, он и сам впоследствии объяснить не мог – первобытный инстинкт самосохранения сработал на все сто процентов, тело действовало без вмешательства сознания. Начни он думать – и конец был бы предопределен.
Полукилограммовый кусок обожженной глины попал точно в предохранительную скобу спускового крючка. Ствол “браунинга”, сломав верхние передние зубы, вдвинулся в рот “киллера” и уперся в нёбо. От резкой боли и неожиданности “ковбой” вздрогнул, кулаки его рефлекторно сжались, и указательный палец вдавил гашетку-Затылок разлетелся осколками, пуля чиркнула по потолку и ушла в сторону. Тело секунду постояло и рухнуло навзничь.
Глюк на мгновение даже забыл, что ранен, и приподнялся на локте.
– Вот это да, блин! – прохрипел он. Пустота в голове у Рыбакова рассеялась, мысли заработали четко и быстро.
– Рукой зажми рану! Чтоб пневмоторакса не было!
– Чего? – Аркадий тем не менее прижал ладонь к груди.
– Чтобы легкое не схлопнулось! Сиди, не двигайся!
Денис рванулся к лежавшему телу, поднял одну из гильз и сунул в карман. Кусок кирпича отлетел в сторону и среди хлама на полу подвала был незаметен.
Теперь картина напоминала типичную сцену самоубийства. Рыбаков аккуратно, рукой в перчатке залез в карман пиджака стрелявшего и в изумлении уставился на удостоверение капитана милиции.
– Ничего себе! Мент!
– Чего? – просипел из угла Глюк.
– Мент, говорю – Ну, дела! – Денис затолкал удостоверение обратно и вернулся к Аркадию. Тот уже снял шарф и, сложив его вчетверо, зажимал рану.
– Очень больно?
– Только когда смеюсь – неожиданно ответил Глюк.
– Юморишь, значит, жить будешь… Руку мне на плечо, и поднимайся! Давай, давай! Здесь еще выход есть?
Клюгенштейн кивнул.
– Веди! За меня покрепче держись и помни: если упадешь, мне тебя не дотащить – И не споткнись.
– А этот? – выдохнул Глюк.
– Меньше всего о нем думай! Застрелился мусорок, не выдержал угрызений совести!.. Ну ты и тяжелый, худеть вам всем надо, с поля боя выносить неудобно…
Рыбаков с Глюком свернули в узкий проход и доковыляли до лесенки, упиравшейся в люк. Клюгенштейн еле держался на ногах, Денис был мокрый от напряжения.
Люк вывел их на захламленную запасную лестницу, в дворницкий закуток.
– Мы где? – спросил Денис.
– У технического… входа – в проеме… с соседним – домом, – еле выговорил Глюк. Из-за стекла двери на него падал свет, и было видно, что на губах появляется розовая пена.
“Блин, плохи дела! – лихорадочно думал Рыбаков, усаживая Аркадия спиной к стене. – Братве надо звонить срочно!”
Словно в ответ на поясе Глюка запищал радиотелефон. Денис сорвал трубку вместе с футляром.
– Але!
– Аркаш, это Ортопед!
– Миша? Это Денис! Срочно к нам! Глюка зацепило, пуля в легком! Час, максимум полтора есть! Мы в технический вход пробрались, в его доме! Там такой проход узкий, но машина пройдет… Вон Глюк кивает! Пройдет! Значит, так проедешь…
Ортопед слушал объяснения Дениса, уже несясь по лестнице вниз – Его не заботило то, что он одет был несколько легкомысленно – во “вьетнамках”, майке и красньсс семейных трусах в белый горошек.
В коридоре он прихватил только ключи, бумажник и, отшвырнув ногой взбудораженного бультерьера Гошу, выскочил из квартиры. Ехать до Глюка, к счастью, было минут пятнадцать.
Вылетев из парадного, он не удержался и поехал на спине аккурат к дверям своего “ниссана”.
Все бы ничего, да бдительная бабка с первого этажа, услышав донесшийся из подвала сухой треск пистолетных выстрелов, набрала заветный номерок “ноль-два”. К дому Клюгенштейна с трех сторон понеслись патрульные машины, две из которых были совсем рядом.
Денис, услышав вой сирены, рукояткой найденной лопаты наспех заблокировал крышку люка и приник к щели в двери.
– Что? – выдавил Глюк.
– Менты подъехали! – зло пошептал Денис. – Блин, когда надо, они час добираются, а сейчас – пяти минут не прошло. У тебя с собой пушки нет?
– Нет… – огорчился Глюк.
– Ну и слава Богу! А ты что подумал, я тут пальбу устраивать буду? – Аркадий кивнул. – Ну ты даешь! Я на тот случай спросил, если нас повяжут! И хорошо, что нет!
Денис приложил ухо к люку. Из подвала слышалось бормотание, кто-то отдавал невнятные команды. Рыбаков расслышал единственную – “Оцепить дом!”. Надеяться на то, что подсобку не проверят, не приходилось – увидев мертвого “товарища по оружию”, патрульные вызвали подкрепление.
В подсобке потемнело.
Рыбаков сквозь щель в двери увидел серый борт “ниссана”. Ортопед добрался за семь минут. Денис высунул голову в проем.
– Миша! Миша! – Тот обернулся и выскочил из машины. Денис опешил. – Тебе что, жарко?
– А! – Браток отмахнулся. – Где Аркашка?
– Дверь открой заднюю! – Рыбаков рванулся в подсобку и помог Глюку подняться.
Ортопед подскочил с другой стороны, и вдвоем они усадили Аркадия на заднее сиденье. Денис захлопнул дверь, пробежал до выезда из проема и выглянул на улицу. Метрах в тридцати стояли две “канарейки” *, у которых с мрачным видом торчали трое с автоматами.
Ортопед был уже за рулем и ждал команды на выезд.
– Плохи дела, Миша! Мусора рядом! Давай так: я попробую их отвлечь, а ты рви когти! Увидишь, что я побежал – жми! Я их от машин отведу, чтоб за тобой не рванули…
Браток кивнул.
– А ты как?
– Прорвемся! Братва в курсе?
– Да, – ответы Ортопеда были краткими. – Лекарь ждет, сейчас сюда человек пять едут. Но они далеко! Минут через двадцать только будут!
– Узнаете, куда меня заберут, вытащите. Все, я пошел!
– Удачи!
– Давай!
Денис небрежной походкой вышел из проезда и направился к телефонной будке. Та была метрах в двадцати от патрульных. Автоматчики наблюдали за
Рыбаковым с возрастающим интересом. Тот шел ссутулившись, опустив голову в плечи, руки в карманах. Один из милиционеров поднес к губам рацию. Денис подошел к будке и снял трубку. То, что диска на аппарате не было и сам телефон был практически разбит, значения не имело. В суматохе, которую он собирался устроить, вряд ли кто-нибудь обратит внимание на такие мелочи. Денис встал спиной, закрыв от патрульных аппарат, приложил трубку к уху и выждал десять секунд.
– Але, милиция? – разнесся по улице вопль. – Все, вешайтесь, козлы! Здание ГУВД заминировано! Через час бабахнет! – Краем глаза Денис увидел, как патрульные переглянулись и двинулись к нему.
Трубка повисла на шнуре, Рыбаков прыжками рванул вдоль дома к автобусной остановке.
Автоматчики побежали за ним. Денис несся по сугробам, сзади орали: “Стой!”
“Стрелять не будут, народу на остановке много!” – мелькнула мысль – Беглец опережал преследователей метров на семьдесят. Из парадного вывалились еще человек пять и присоединились к погоне.
Обе патрульные машины, взрывая колесами грязь, вывернули на дорогу. Денис добежал до остановившегося автобуса и обернулся. Человек десять в форме, с перекошенными от ярости лицами, бежали плотной кучкой. “Канарейки” тоже были уже близко.
За спиной разгоряченных стражей порядка беспрепятственно выехал из проезда “ниссан” и свернул в противоположную сторону. Денис перевел дыхание и всплеснул руками.
– Не мой номер! – патетично воскликнул он, указав на автобус. – А надо же, так спешил!
Люди на остановке недоуменно взглянули на торопливого пассажира. В этот момент подоспели менты.
Бегущий впереди рослый детина замахнулся прикладом, Денис сделал вид, что поскользнулся, и упал ему в ноги. Не ожидавший этого патрульный споткнулся и, уронив автомат, пропахал по грязи метра четыре. В Рыбакова уткнулось три ствола.
– Лежать!
– Да вы что, ребята? – заголосил Денис.
– Молчать! – Милиционеры орали так, что, казалось, они участвуют в конкурсе “Заглуши танк”. – Не вставать! Замри! Стреляем без предупреждения! Кто ты такой? Рот откроешь, урою, сволочь! Встать! Руки за голову! Не шевелись!
– Вы что-нибудь одно выберите! – вдруг обратился к галдящей стае “скворцов” *интеллигентный человек с бородкой. – Либо – лежать, либо – стоять!
– А ты кто такой? – заревел один из сержантов.
– Пенсионер МВД, –вмешавшийся показал удостоверение. – Полковник запаса, уголовный розыск…
– Вот и сиди на своей пенсии! – проорали ему в лицо. – Будешь лезть, с нами поедешь!
Пенсионер-полковник замолчал. В его времена так разговаривать со старшим по званию было немыслимо. Но благодаря его вмешательству запал у преследователей прошел – Денису дали разок по шее, завели руки за спину, защелкнули на запястьях наручники и втолкнули в “воронок”.
– Куда вы его везете? – спросила одна женщина.
– В отделение, – ответил молоденький лейтенант, вытирая пот со лба. – Там и расскажет все…
– Что все? – вновь вмешался пенсионер. – Он на автобус спешил.
– Ладно, разберемся… – вздохнул лейтенант. Сам он не слышал воплей Дениса и присоединился к погоне автоматически – все бегут, и он побежал. – Чо он сделал-то? – обратился он к счищающему с себя грязь автоматчику.
– Здание ГУВД заминировал! – бодро ответил сержант.
Люди на остановке переглянулись, кто-то засмеялся.
– А вы что, круто его поймали? – раздался ехидный голос.
Собравшиеся развеселились. Родная милиция опять выступила в своем обычном амплуа полных придурков. Обозленные лейтенант и сержант молча полезли в машину, остальные потянулись обратно к дому Клюгенштейна.
Подобранную гильзу Денис “уронил” еще по дороге, когда бежал к автобусной остановке. Ничего криминального у него с собой не было.
По прибытии в отделение его, обыскав и забрав деньги, часы, документы, сигареты и зажигалку, втолкнули в “обезьянник” – маленькое помещение с деревянной скамьей.
Возбужденные патрульные проорали дежурному о необходимости строго стеречь задержанного и умчались докладывать руководству. Тщедушный дежурный с уважением посматривал на “террориста”.
Денис уселся в угол и вытянул ноги. Слегка мутило, но такая реакция для организма нормальна – современный человек отвык от активных действий, изнежился, да и стресс был силен. Рыбаков отнюдь не жалел о том, что сделал, это была самооборона в чистом виде. Конечно, говорить об этом в милиции он не собирался, и даже не столько потому, что “самоубийца” был капитаном. Статья о самообороне настолько расплывчата, что все зависит от усмотрения дознавателя, а не от реальных обстоятельств. У Дениса был знакомый, еще в пору учебы в институте, который получил четыре года, защитив девушку. И хотя он бился против пятерых, у троих из которых были ножи, в его “посадке” сыграло роль то обстоятельство, что он был кандидатом в мастера спорта по вольной борьбе. Один из противников, попавшийся на “мельницу” *, ударился затылком о поребрик и умер. Ни свидетельские показания девушки, ни наличие оружия у нападавших не избавили его от полутора лет предварительного заключения и двух с половиной на зоне. Окружавшие его “сидельцы” относились с пониманием, видя, что парня держат ни за что. А толку?
Вышедшие из больницы ублюдки гуляли на свободе и получили условно по году. Однако за пару месяцев до выхода из тюрьмы своего обидчика почему-то разъехались из города и так и потерялись на просторах страны. Дениса в его ситуации утешало лишь то, что его задержали за мифический “теракт”, погибшего капитана привязать к нему было сложновато.
Прошел час.
Рыбаков попросил сигарету, дежурный покачал головой – не положено, мол.
“Ага, – подумал Денис, – тупенький метод нервирования, курить не дают. Узнаю, узнаю безумный интеллект мусоров! Думают, что этим меня из себя выводят? Боже, ну почему к ним таких идиотов берут? Сидит такой шпендрик, вся работа – на телефоне, а туда же… Холмса из себя изображает… Психологическими экзерсисами балуется. Интересно, себя-то он кем представляет? Крутым полицейским? Да уж, парень, из тебя только анатомическое пособие делать, глиста в обмороке… Правильно, у кого комплексы неполноценности, те в ментовку сейчас идут, в другое-то место не берут на работу – Ну, блин, и рожа! Такое впечатление, что средство от прыщей еще не изобрели! А что он там делает? Кроссворд отгадывает? Ой, да брось ты это занятие, не получится ведь ничего… Для этого хоть какую-то грамотность иметь надо. А ты у нас яркий пример неудачного приземления головой вниз при рождении… Да-а! Акушер был пьян и уронил! Башка-то, гляди, сверху как бы сплющена! Пигмей-инвалид. Долго тут меня еще держать будут? Глюка небось оперируют уже. Вот и славненько! За мной через часок-другой явятся, братанам еще узнать надо, куда увезли меня… И адвоката приволочь… Хотя какой адвокат? Из ГУВД их пошлют, тоже мне, телефонного террориста нашли! От злобы-то они наркоту подбросить могут, любители, блин, этого дела… Ладно, как-нибудь выкрутимся – При обыске не додумались, а потом – хилый вариант, но настороже все равно надо быть – Ксанке уже позвонили, я уверен, да и в квартире вообще ничего нет – Ладно, подождем, что эти портяночники удумают, меня осталось-то часа полтора держать, дальше делать что-то надо…”
К телефону-автомату напротив дома Клюгенштейна, с которого “звонил” Денис, подлетел грузовичок “Шевроле”, из него выбрался Гоблин, подцепил коробку телефона ломом, сорвал со стены и бросил в кузов. Открывшей было рот бабке у подъезда грубый и невоспитанный Гоблин показал кулак. Бабка рот закрыла. Действо заняло секунд десять. Грузовичок умчался.
Теперь любое утверждение о звонке выглядело бредом перепившихся ментов.
К девятнадцатому отделению милиции подъехало два джипа, и сидящие в них Ди-Ди Севен и Тулип уставились на дверь. Если Дениса куда-то повезут, один из автомобилей двинет за ним. Ди-Ди Севен через наушник слушал волну патрульных Выборгского района, Тулип – “Европу-плюс” в своем “субурбане”.
На скамеечке в садике возле отделения разместились Стоматолог и Комбижирик. Их задачей был контроль за другим выходом. Комбижирик был настроен жестко и собирался, если Рыбакова поведут не более десяти ментов, отвинтить им бошки и освободить пленника. Стоматолог был неожиданно миролюбив и удерживал партнера от броска непосредственно в отделение для организации погрома в стиле “Бури в пустыне” .
К дому Дениса припарковался “мерседес” с Садистом, Гугуцэ и Антифашистом. В случае обыска “независимые понятые” сломали бы любую провокацию сотрудников милиции.
Пулю из Глюка извлекли быстро, важных органов она не задела – Денис зря опасался пневмоторакса. Кусок свинца вытащили пинцетом, даже резать не пришлось. Легкое, конечно, было слегка повреждено, но не опасно. Болевой шок был у Глюка только от контузии, что должно было пройти за неделю. А сломанное пулей ребро поболит, да и срастется.
Рыбакова доставили для допроса на второй этаж, к следователю Яичко. Он прождал все это время в “обезьяннике” только потому, что Глухаридзе был занят с Ковалевским, обсуждал вопрос о квартирке одного алкоголика – жилплощадь, конечно, была не ах, но тысяч за двенадцать долларов могла уйти. Алкаша уже держали в “Крестах”, Яичко со Скрипочкой постарались и “обнаружили” при обыске спичечный коробок “травки”.
С квартирки стражам порядка причиталось четыре тысячи, еще две – сотруднице жилконторы.
Николай Ефимович, насвистывая, прошел мимо понуро сидящего за стеклом Дениса, не обратив на него никакого внимания – вот еще на каких-то жалких людишек свое драгоценное время тратить!
Рыбакова завели в кабинет.
– Так, – резко начал Яичко, – сейчас все расскажешь быстренько, и в камеру! Понял?! Рассказал – и на нары!
– Что, простите? – Денис уселся на стул.
– Ты чо? Я сказал, быстро рассказывай! – Следователь прихлопнул ладонью чистый бланк протокола. – Я шуток не люблю! Ты кто такой? Почему к нам попал?
– Гражданин.
– А чо тут делаешь?
– Я сам не знаю. Задержали на улице, сюда привезли… – Рыбаков тянул время. Глухаридзе пробежал глазами рапорт.
– Да ты, я вижу, не прост! Ничего, не таких обламывали! Террорист, значит? Где бомба?! – заорал Яичко.
– Какая бомба?
– На Литейном, четыре! Где?! Быстро отвечай!
– Я не знаю ни о какой бомбе, – спокойно ответил Денис, – вы меня с кем-то путаете… Кстати, я даже не знаю, с кем говорю…
– Следователь Яичко. Значит, не хочешь говорить?
“Вот ты какой, северный олень!” – подумал Денис и улыбнулся.
– Чего дыбишься? Сейчас я тебя головой об сейф вмажу, поскалишься! Колись, хуже будет! Сам колись!
– Не употребляю, знаете ли. А что это вы мне тыкаете?
– Поговори мне… – Глухаридзе занервничал. – Где бомба?
– Я откуда знаю?
– Ты – Рыбаков? Тебя патрульные задержали? – Ну, я. А что?
– В рапорте написано, что ты угрожал взорвать здание ГУВД. Понял? Это – доказательство! И сидеть ты будешь!
– Когда обещал-то?
– В четырнадцать пятнадцать, – Яичко заглянул в рапорт, – тут все написано. Не думай, что в милиции дураки работают…
“А что тут думать, – ухмыльнулся Рыбаков, – думай – не думай, из дебилов все равно ничего другого не выйдет”.
– …И вот по телефону угрожал, что через час все взорвется! Что, надеялся, что не поймают? Где бомба?
– А сейчас сколько времени?
– Полпятого… Ты мне мозги не пудри! Куда бомбу заложил?
– Значит, ГУВД уже больше часа как взорвано. Так?
– Признался! Ну что, не предполагал, что так быстро тебя расколют? Кто сообщники? Отвечай! Кто в ГУВД на тебя работает?
– Недоделке и Куличков, –быстро ответил Денис.
– Зовут их как?
– Обоих – Василиями.
– Ага, – Яичко старательно вписал все в протокол, не обратив внимания на фамилии начальника ГУВД и министра внутренних дел страны. – Где живут?
– Не знаю…
– Опять? Я тебе сейчас устрою! Инвалидом сделаю!
– Хорошо, хорошо… Один в Москве живет, другой – в центре…
– Адрес?
– Не знаю… Только телефон.
– Быстро!
– 278-29-28, – назвал Денис телефон приемной начальника Главка.
– Вот молодец, – обрадовался “гений сыска”. – Сразу бы так! Распишись!
Денис аккуратно поставил закорючку подписи – На протоколе образовалась фамилия Ельцин.
– Сейчас ты у меня в камеру уедешь… Да ты кури! Чего уж теперь! – Глухаридзе, от напряжения высунув язык, заполнял бланк постановления – А я пока твоего Недоделке расспрошу! Я думаю, мно-ого интересного узнаем! – На подпись Дениса внимания он не обратил.
– Наверное, – еле сдержался Денис, представив генерала привязанным к стулу и Яичко с резиновой дубинкой в руке. В другой – настойчиво представлялась рюмка или, лучше, стакан. При взгляде на следователя возникало одно желание – закусить.
Дверь в кабинет распахнулась, и гуськом вошли начальник райотдела, Антон и солидный мужчина в очках, похожий на адвоката.
– Что тут у вас? – спросил подполковник.
– Заканчиваем, – браво отрапортовал Яичко. – Подельников сдал! Некие Недоделке и Куличков. Недоделке сегодня возьмем. В центре обосновался, сволочь…
У начальника райотдела отвисла челюсть.
– Я предупреждал, что ваши подчиненные – идиоты, – с достоинством произнес адвокат, – когда только узнал об этом деле.
– Вы свободны, – подполковник указал Рыбакову на дверь. – Заберите у дежурного свои вещи и примите мои извинения.
– Благодарю, – Денис встал. – Счастливо с Недоделко пообщаться!
В коридоре Антон похлопал Дениса по плечу.
– Ксанке сказали?
– Не боись! – Антон сиял. – Она тебя у входа ждет! Ее ваш приятель, Юрий Иваныч, привез. Пока ждали, он своими рассказами чуть полкоманды мне не угробил. Почище Жванецкого!
Пришла странноватая питерская весна. Снег сошел, повсюду расстилались необъятные и бездонные лужи. В распахнутые форточки врывались запахи нарождающейся первой листвы и оттаявших собачьих какашек.
Благоухающий дорогим одеколоном, подтянутый молодой человек приятной интеллигентной наружности, с дипломатом, переступил порог приемной фирмы “Наш Дом ЛТД” и лучезарно улыбнулся секретарю.
– Здравствуйте, моя фамилия Михайлов. Мне назначено на двенадцать.
– Да-да! Проходите, пожалуйста. Николай Ефимович ждет вас, – с ответной улыбкой кивнула секретарша.
Денис Рыбаков поправил очки в тонкой золоченой оправе и, придав лицу приветливое выражение, потянул ручку двери кабинета Ковалевского…
Продолжение следует.