Страница:
Еще одно обстоятельство делало отношения между двумя лидерами и их организациями весьма напряженными: Османов считал Джемилева агентом КГБ и был уверен, что он внедрен всесильной в прошлом "конторой" в движение с целью его раскола и уничтожения. При любой возможности Османов старался разоблачить, как ему казалось, "провокатора".
Меджлисовцы же распространяли слухи, что Османов психически ненормальный, поскольку-де для него не прошло бесследно долговременное содержание в спецпсихушках того же КГБ.
Джемилев, как лидер радикального крыла движения, добился признания не только у значительной части крымских татар, но и на Западе и в особенности в Турции, где его принимали как национального героя, а то и "президента Крыма", каковым он, конечно, никогда не являлся. В честь него назывались площади и улицы турецких городов, и долгое время он был единоличным символом движения в глазах всего мира.
Политическая карьера Юрия Османова в Крыму складывалась не особенно удачно. Одно время он возглавлял только что созданный Госкомнац Крыма, однако, не будучи в душе функционером, чиновником, он не сошелся во взглядах на обустройство татар с тогдашним крымским руководством и вскоре покинул этот пост, всецело отдавшись публицистике и работе в НДКТ. С большим упорством, унаследованным от отца и являющимся вообще отличительной чертой крымских татар, он пробивал стену изоляции, которую воздвигли его противники вокруг его организации и его взглядов.
В 1993 году эта стена начала поддаваться.
Осенью этого года группа членов НДКТ во главе с Османовым выехала в Турцию. Это была первая и единственная зарубежная поездка Османова, который, понятно, в советские времена всегда был "невыездным".
В Турции Османов встречался с представителями местной крымско-татарской диаспоры (очень многочисленной и экономически сильной) и, по словам его родственников, вернулся из поездки счастливым и окрыленным, поскольку ему удалось найти среди диаспоры многих единомышленников.
Однако тогда же, в Турции, Османову попались интервью, данные незадолго до этого Мустафой Джемилевым двум турецким газетам "Хюрриет" и "Сабах", которые повергли Османова в состояние негодования. В самом деле, в то время, пока Османов и его организация в Крыму трудятся над тем, чтобы совершенно исключить какой бы то ни было конфликт на этнической почве, лидер Меджлиса печатно рассуждает о "неизбежности вооруженных столкновений в Крыму между крымскими татарами и русским населением", говорит о готовности крымских татар взяться за оружие и фактически призывает турецкие власти к вмешательству в этот имеющий состояться конфликт!
Османов тут же отправился в редакции этих газет и заявил протест против подобных взрывоопасных публикаций. Впервые за многие годы общественность Турции и еще более широкие круги во всем мире увидели другую картину движения, отличную от той, которую рисовали радикалы-националисты.
Из обращения Ю. Османова Президенту Турецкой республики Сулейману Демирелю:
"... Меджлис был призван накалять нетатарское население в Крыму истерическими, открыто провокационными и абсолютно бесполезными "физическими" акциями и скандалами. Все эти акции - это авантюры, которые разыгрывались... исключительно для собственных интересов империи или планов великонациональных и политических интриг... Меджлис - это торговля и обустройство коммерческих делишек на драматическом положении народа".
На ноябрь этого же года были запланированы новые поездки и встречи Османова в Турции и в Крыму, однако им не суждено было состояться, поскольку в ночь на 7 ноября 1993 года Юрий Османов был убит.
Шестого ноября вечером Османов находился в симферопольской гостинице "Москва" в помещении редакции одной из газет. Отсюда, по словам сотрудников газеты, он намеревался отправиться на свадьбу к друзьям. Сотрудница редакции М. имела привычку провожать Юрия Бекировича взглядом из окна до остановки троллейбуса, но в тот вечер он на остановку так и не вышел...
Утром тело Османова с многочисленными увечьями было обнаружено далеко от предполагаемого маршрута, в районе железнодорожного вокзала Симферополя. Следственные мероприятия поразительно быстро дали результаты. Дело в том, что неподалеку от трупа был найден военный билет на имя некоего Раиля Хайрова, жителя города Днепродзержинска. Уже через непродолжительное время владелец билета был задержан и признался, что в ночь с 6-го на 7 ноября он вместе с другим жителем Днепродзержинска, Константином Довженко, убил Османова с целью ограбления.
По словам обвиняемых, они накануне приехали в Симферополь и весь день пьянствовали. Когда у них кончились деньги, Довженко предложил своему собутыльнику кого-нибудь ограбить. С этой целью они пришли на улицу Гагарина. Навстречу им попался Юрий Османов. Довженко набросился на него, ударил кулаком в лицо, затащил под мост и там стал избивать. В этом ему помогал Хайров. Когда Османов потерял сознание, Хайров вытащил у него из кармана 15 тысяч карбованцев (мизерная по тем временам сумма), а Довженко обыскал сумку. Не найдя в сумке денег, он вновь принялся избивать потерпевшего. От полученных травм Османов скончался.
Официальная версия (которая, заметим, восторжествовала в окончательном приговоре суда) с самого начала вызвала массу вопросов не только у родственников и друзей убитого, но и у журналистов и политиков Крыма.
Почему труп оказался так далеко от того места (свадьба в доме друзей происходила в другом конце города), куда направлялся Юрий Османов в тот роковой вечер?
Что делал Османов ночью в одном из самых опасных районов крымской столицы?
Почему убийцы оставили такие улики на месте преступления?
Стали бы хулиганы, мелкие гопстопники, пусть и нетрезвые, наносить телесные повреждения такой тяжести пожилому человеку, не отличавшемуся здоровьем и заведомо не способному оказать нападавшим физическое сопротивление?
Наконец, почему убийство произошло как раз в тот момент, когда Османов задумывал новые политические мероприятия, буквально накануне президентских выборов в Крыму и выборов в Верховный Совет Крыма, где крымским татарам была предоставлена специальная квота?
Ход следствия также подтверждал догадки о том, что самая простая версия убийства не является самой правильной: не случайно приговор убийцам Османова был вынесен лишь спустя два года после совершения преступления (Довженко получил 15, Хайров - 11 лет лишения свободы), при том, что преступники были задержаны едва ли не сразу же после совершения преступления.
Известно, что один из обвиняемых в ходе следствия изменил показания дело было отправлено на доследование, но вернулось к прежней версии.
НДКТ с самого начала отбросило хулиганско-бытовую версию преступления и выдвинуло свою, фактически обвинив в организации убийства Османова второе, радикальное крыло движения.
Из заявления Информационной рабочей группы НДКТ:
"Стремительно падающий имидж национал-предателей в тоге бесстрашных борцов за права крымско-татарского народа, ставленников имперских сил, вызвал панический страх и бешеную злобу этих сил перед тем, что Национальное движение крымских татар способно получить вотум доверия народа и будет иметь реальное и весомое представительство в парламенте Крыма. А это, безусловно, привело бы к быстрой консолидации крымско-татарского народа вокруг его Национального движения. Тогда бы рухнула, как карточный домик, стратегия на раскол народа, существенно были бы затруднены возможности развязывания против него кровавой бойни по грузинскому (абхазскому, ингушскому и т.д.) варианту. Это означало бы признание де-факто полного провала стратегии 1994 года и тщательно маскируемой и скрываемой работы разведок. Именно поэтому враги решения крымско-татарского национального вопроса решились на подлый удар и на преднамеренное политическое убийство!"
Впоследствии члены НДКТ и все, кто интересуется этим, в перспективе важнейшим аспектом политики, имели немало случаев убедиться в осмысленности своей версии...
Если в первом акте пьесы на стене висит ружье, то в последнем оно обязательно должно выстрелить - принцип не только театрального искусства, но и большой политики, в том смысле, что если уж ружье на сцене появилось, то выстрелит оно обязательно.
Слишком часто конфликты в мировой истории возникали оттого, что кто-то просто начинал бряцать оружием или демонстрировать военную форму. Создание всевозможных паравоенных формирований на территории бывшего СССР в девяностых годах приобрело повальный характер. В редких случаях дело ограничивалось просто костюмированными шествиями, участники разного рода подразделений обычно не упускали возможность проявить свою крутизну на деле.
Крым пока что не до последней степени захватила эта болезнь постсоветского общества, но затронула весьма существенно.
В 1994 году эксцентричный крымский президент Юрий Мешков, всегда неравнодушный к военноспортивным забавам (что нередко рассматривалось как проявление своего рода комплекса неполноценности первого лица Крыма), сгоряча подписал указ о возрождении "казачьих объединений".
Этот указ как руководство к действию восприняли не столько немногочисленные потомки занесенных разными волнами истории на полуостров действительных казаков, сколько лидеры крымскотатарских радикалов, которые тут же объявили, что в ответ на "возрождение казачества" они начинают возрождение "традиционных крымско-татарских отрядов аскеров (воинов. - К. Ч.)".
Если "казачьи формирования", помахав флагами и посверкав лампасами, быстро отошли в область истории, то об "аскерах" этого не скажешь. Идея настолько понравилась некоторым горячим головам в руководстве Меджлиса, что очень скоро превратилась в целое политическое движение. Один из наиболее крутых борцов за национальные права Сервер Керимов заявил о намерении создать особую "крымско-татарскую националистическую партию", которая бы показала всем сомневающимся, что крымские татары способны бороться не только петициями, пикетами и митингами, но и кое-чем потяжелее, например металлической арматурой и цепями.
О том, что умеющие это делать люди были, свидетельствовали хотя бы события октября 1992 года в Симферополе. Тогда в ответ на арест в поселке Красный Рай близ Алушты нескольких крымских татар, участвовавших в самозахвате земельных участков, донельзя возбужденная толпа их соплеменников взяла штурмом первый этаж здания Верховного Совета Крыма, причем несколько милиционеров, находившихся в это время там, получили телесные повреждения.
Вскоре о создании такой партии было объявлено официально, по соображениям осторожности ее лидеры убрали из названия слово "националистическая", заменив ее на "национальная". Полное название партии звучало так: Крымско-татарская национальная партия "Адалет" ("Справедливость". - К. Ч.).
Именно под крылом этой партии и собрались те самые "аскеры", о которых было заявлено еще год назад.
Возникает закономерный вопрос: почему никаких "аскеров" в движении не было в то время, когда отношения между властями и крымскими татарами были наиболее напряженными, и появились они как раз тогда, когда центральные власти уже нанесли решающий удар по "крымским сепаратистам" и никакие казаки более не угрожали крымским татарам?
Ответ на этот вопрос подсказывает одна из самых первых акций адалетовцев.
В свое время на городском кладбище Симферополя был организован кооператив мусульманских обрядовых услуг "Адет". Какие разногласия возникли между руководством кооператива и партией "Адалет", можно только догадываться, однако, судя по тому, что произошло 26 мая 1995 года, разногласия эти были весьма существенными.
В этот день в 14 часов к воротам кладбища подкатило сразу несколько автомашин. Из них вышло человек пятьдесят крепких молодых людей, вооруженных обрезками труб, арматурой, цепями и ножами. В течение нескольких минут помещение "Адета" было подвергнуто настоящему разгрому, и те работники предприятия, которые не успели ретироваться, были избиты.
"Эта акция, - заявила информационная группа НДКТ, - первое боевое крещение так называемых "аскеров" против собственного народа, направлена на искоренение какого-либо инакомыслия, неповиновение "высшему, единственному, полномочному представительному органу" - Курултай-Меджлису, как они всюду себя представляют".
Наезд "аскеров" на кладбищенский кооператив поразительно напоминает аналогичный наезд крутых на "подведомственное" учреждение с целью выбивания дани.
К середине девяностых, когда большая часть крымских татар вернулась на родину и занялась обустройством на своей земле, стало весьма трудно изымать у вконец обнищавших людей средства, необходимые для поддержания деятельности политических структур типа Меджлиса. Пока шло возвращение, люди сами давали, кто сколько мог, на создание инициативных групп, организацию приезда и питания активистов, посылку делегаций, другие необходимые закупки. Теперь ситуация изменилась: рядом с халупами большинства крымских татар выросли роскошные особняки тех, кто принадлежал к верхушке движения; лидеры Меджлиса раскатывали по всему миру, от США до Китая, в то время как большое число их соотечественников не могло найти необходимых средств, чтобы переехать из Узбекистана в Крым. У многих предпринимателей - крымских татар возникали обоснованные сомнения относительно того, следует ли им и дальше выплачивать "национальный налог", тем более что они зачастую не в состоянии платить легальные налоги государству, а во многих случаях должны были еще и бандитам. Именно затем, чтобы убедить их делать это, и нужны были пресловутые "аскеры", без которых прекрасно обходилось движение в куда более тяжелые времена своего существования, но тогда оно было истинно народным.
Создатели "Адалета" даже не скрывали того, что в их задачи входит "наведение порядка" в доходах предпринимателей, иными словами, "благородный рэкет". В одном из интервью Серверу Керимову был задан вопрос:
– Это правда, что в партии "Адалет" есть черный список из тех, кто накопил себе богатство за счет народных денег?
– Списка такого нет, - ответил Керимов, - но есть много информации. Обидно, что, вернувшись на родину, мы сталкиваемся с коррумпированностью, клановостью среди крымских татар, принимающими угрожающие масштабы. И хотя чиновники, обогащающиеся за счет народа, явление не национальное, партия "Адалет" включила эту проблему в круг первоочередных. Уже есть случаи возвращения украденных денег, хотя в основной своей массе это очень трудно сделать.
Еще одна задача, которую были призваны решать "аскеры" партии "Адалет", - это борьба с конкурентами. Возвращение крымских татар совпало с обостряющимся кризисом производства на полуострове. Каждый год в Крыму увеличивалось количество людей, но рабочих мест для них становилось все меньше. За воротами остановившихся предприятий оказывались люди, десятки лет проработавшие на них, - что же говорить о крымских татарах, которые и рассчитывать не могли на свое участие в, так сказать, общественном производстве?
Именно поэтому абсолютное большинство репатриантов занялись мелкой торговлей на вещевых и продовольственных рынках и частным извозом.
Нужно ли говорить, что как раз эту сферу деятельности уже давно и плотно оседлал рэкет. К 1995 году он уже обрел вполне цивилизованные формы: какое-нибудь МП на рынке продавало места, другое МП брало плату за стоянку автомашин возле них и так далее. Но поскольку все эти МП принадлежали отнюдь не лицам крымско-татарской национальности, со стороны ситуация выглядела так: на торговцах крымских татарах наживаются люди совершенно посторонние.
Наиболее энергичным и предприимчивым представителям депортированного народа такая ситуация, понятно, не могла нравиться.
"Денег все меньше, да и те уходят не туда; русские обирают татар; нехорошо - татары должны платить татарам", - рассуждали они. Но по-настоящему сделать ничего не могли: бандиты стояли круто. Ситуация изменилась лишь к 1995 году.
К этому времени русскоязычный криминалитет уже вовсю грыз друг друга;
Кроме того, в поисках новых источников доходов местная братва не слишком церемонилась с татарами и частенько перегибала палку, произвольно поднимая ставки "налога", наезжая даже на репатриантов-самостройщиков, чего раньше не случалось. Торговцы-татары сами все чаще смотрели по сторонам в поисках какого-нибудь "аскера", который смог бы "обломать рога" русским беспредельщикам.
За такими дело не стало: скоро наряду с "башмаками", "греками" и прочими замелькало имя крутого татарина Али из Бахчисарая и магическое страшновато-таинственное слово "Адалет". На рынках стали появляться крепкие черноволосые ребята, говорившие своим соотечественникам: "Эй, зачем платишь дань этим русским свиньям, ты же татарин, твои предки сами с них дань брали..."
В общем, настал момент, когда схватка за передел сфер влияния теперь уже по национальному признаку становилась неизбежной. На этот раз эпицентром кровавых разборок оказался курортный регион Восточного Крыма.
В течение нескольких лет юго-восток Крыма - регион Феодосии, Судака и Коктебеля - считался башмаковской вотчиной. Наибольшим авторитетом пользовался здесь некто В. Макаров по кличке Белый. С ним были связаны и другие, более мелкие бригады по всему побережью.
Как и в других местах полуострова, бандиты здесь легально трудились в различных охранных структурах, специализировавшихся на присмотре, например, за санаториями.
В злополучное утро 23 июня 1995 года четверо охранников санатория "Крымское Приморье" отправились на рынок в село Курортное, как утверждали очевидцы, за сбором "налогов".
Здесь же, на рынке, находились двое крымских татар, Эбубекир Веисов и Роберт Габитов, которые по одной версии отказались платить дань рэкетирам, а по другой вступились за торговку-русскую, на которую наехали охранники.
Очевидцы событий утверждали, что татары приехали торговать; последующее следствие рассматривало версию, согласно которой оба парня принадлежали к группировке Али.
Как бы то ни было, между ними и охранниками возникла драка, во время которой один из охранников схватил увесистую деревянную палку-биту и стал избивать ею безоружных Габитова и Веисова. Оба упали, истекая кровью, после чего охранники сели в автомобиль и уехали.
Удары оказались для пострадавших роковыми: один умер по дороге в больницу, другой ночью уже в больнице.
Весть об убийстве рэкетирами двух татар с быстротой молнии распространилась по Крыму. Дальнейшие события были похожи на разбушевавшийся ураган, с той только разницей, что в последующих "стихийных возмущениях" отчетливо прослеживалась чья-то направляющая рука.
Двадцать четвертого июня вооружившаяся палками и прутами толпа татар разгромила кафе "Аквариум" и забросала камнями участковых инспекторов Александра Левина и Владимира Руденко, прибывших на место происшествия: татары считали, что местные милицейские чины потворствуют бандитам.
Левину пришлось сделать два предупредительных выстрела в воздух. Одного из камнеметателей, некоего Алима, задержали сотрудники отдела по борьбе с организованной преступностью и доставили в отделение милиции поселка Коктебель.
Начальник феодосийского ГОВД Григорий Якименко выезжал в Коктебель и просил крымских татар дать письменные показания о случившемся, но они этого делать не стали, заявив сотрудникам милиции, что сами найдут и покарают убийц.
Ночью в Щебетовке состоялся митинг, во время которого крымские татары разбили стекла в нескольких проезжавших мимо автомобилях, а на следующий день заперли в мечети участкового Руденко и потребовали от начальника милиции, чтобы им выдали участкового Левина, связанного, как считали люди, с мафией. Лишь через три часа, после долгих переговоров, заложник в форме, Руденко, был отпущен.
Похороны были назначены в селе Щебетовка 25 июня в 13 часов. В это время в Феодосии начался форменный погром.
Долгое время в крымской, да и не только в крымской прессе вовсю шли дискуссии: чем были эти события - стихийным протестом отчаявшихся людей против засилья мафии, межнациональным конфликтом или чем-то еще. Сегодня вполне ясно, что разные их участники были движимы совершенно разными чувствами: там были и охваченные жаждой мести соплеменники убитых, и обычные громилы, но дирижировали и управляли толпой люди, которые думали отнюдь не о восстановлении справедливости.
Много месяцев после событий стали известны некоторые следственные документы, сообщавшие о подробностях и организаторах погромов.
Из материалов уголовного дела N 120373. Обвиняемый К.:
"За совершение хулиганских действий я был арестован, но 8 июня 1995 года меня освободили изпод стражи. От своих знакомых из фирмы "Джан" я узнал, что за мое освобождение следователю передали деньги. Мне объяснили, что долг возвращать не надо, но если когда-либо потребуется моя помощь, то я им должен ее буду оказать. 25 июня 1995 года я пришел в офис фирмы "Джан", где обычно в это время собираются знакомые ребята, но там никого не было, и я пошел к своей знакомой девушке. Проходя возле центрального рынка, я увидел в толпе своих знакомых из "Джана". От Ф. Джапарова я узнал, что они мстят за двух убитых татар. Сделав для себя вывод о том, что наступило время расплатиться за то, что меня татары освободили изпод стражи, я присоединился к... толпе".
Свидетель Д.:
"Я устроился на работу охранником в фирму "Джан" в 1994 году. Там я познакомился с братьями Ахматом и Джамшидом Булатами... Двадцать пятого июня 1995 года Ахмат Булат сказал, чтобы все собрались на стадионе в Старом Крыму. На футбольном поле я увидел много татар на легковых автомобилях. Среди них был и лидер феодосийского Меджлиса Абдасаров Изет. Здесь же Ахмат руководил раздачей ящиков, в которых находились бутылки с бензином. По указанию Джамшида колонна направилась в Феодосию..."
В 12.30 в Феодосии группа крымских татар на десяти автомашинах подкатила к бару-ресторану "Киммерия", обстреляла его из огнестрельного оружия и забросала бутылками с зажигательной смесью. Первый этаж здания полностью выгорел, на автостоянке рядом с рестораном остались стоять несколько машин с выбитыми стеклами и помятыми бортами.
Свидетель С. рассказал следователю, что в 1994 году он устроился работать в фирму "Джан" охранником. Двадцать четвертого июня 1995 года от Джамшида Булата узнал о том, что в поселке Курортном убили двух татар, и по этому поводу 25 июня будут выступления, сбор всех джановских ребят намечен на 24 июня. Джамшид предупредил, чтобы все, имея при себе теплую одежду, прибыли в один из офисов в городе Старый Крым. На следующий день по указанию Джамшида из Старого Крыма все направились на местный стадион, где уже шла подготовка к выступлениям в Феодосии. В багажники легковых автомобилей складывали ящики, в которых находились бутылки с бензином. Из Старого Крыма колонна автомобилей направилась в Феодосию. Знаком к выступлению была остановка автомашины, ехавшей впереди колонны.
Автомобиль остановился у ресторана "Киммерия", после чего все выбежали из автомашин и побежали на автостоянку, расположенную у ресторана. Стали бить металлическими прутьями по новым автомашинам, бросали бутылки с бензином по ресторану, Джамшид стрелял из винчестера.
При нападении на ресторан "Киммерия", который считался бандитским гнездом, в руки нападавших чуть было не попал сам Белый. Он едва вырвался из рук обезумевшей толпы и даже получил ножевое ранение. Рассказывают, что он выбежал из здания, теряя домашние тапочки, вскочил в свой джип, стоявший во дворе ресторана, и направил его на толпу, которая успела расступиться перед несущейся автомашиной, что и спасло ему жизнь.
В этот момент пришло сообщение, что со стороны Щебетовки к Феодосии движется колонна из 60 автомобилей. Свидетели потом рассказывали: не успели похоронить убитых, как последовала команда "По машинам! ". В мечети остались только старики. Многие не поняли даже, куда им дальше ехать.
Навстречу этой колонне сразу же выехал начальник феодосийской милиции Григорий Якименко. Колонну он встретил недалеко от пансионата "Крымское Приморье". Здесь же был милицейский "ПАЗ", в котором находились десять милиционеров без оружия.
Крымские татары потребовали, чтобы Якименко связался по рации с феодосийским горотделом и дал приказ об освобождении задержанных при разгроме ресторана "Киммерия". Он этого делать не стал. Тогда татары схватили Якименко и силой усадили в машину. Так главный феодосийский милиционер стал заложником.
В 13.40 к феодосийскому горотделу милиции подъехала первая сотня крымских татар, которые блокировали здание, требуя освободить задержанных.
Изет Абсатаров, председатель феодосийского отделения Меджлиса крымско-татарского народа:
"Двадцать пятого июня 1995 года я поехал на похороны в поселок Щебетовку, где хоронили двух убитых в поселке Курортное татар. Из Щебетовки поехали в Феодосию, по дороге я видел, что разгромлен ресторан "Киммерия". Прибыли к горотделу милиции, так как, по рассказам, там содержались двое ребят из бригады Джамшида (Булата. - К. Ч.) - Роман и Марат. Стали требовать, чтобы их отпустили. Дежурный пояснил, что они задержаны по той причине, что в их автомобиле обнаружены бутылки с бензином. Такими же бутылками погромщики забросали ресторан "Киммерия", который уже сгорел. Я и Сервер Керимов (лидер партии "Адалет". - К. Ч.) зашли в здание горотдела, где решался вопрос об освобождении задержанных. После освобождения Лушникова Романа и Карданова Марата колонна автомобилей направилась к центру города. Я видел, как горели помещение "Грильетной", другие магазины. Затем поехали на Челноки (район Феодосии. - К. Ч.), где толпа громила офис 000 "Спортпромсервис".
Меджлисовцы же распространяли слухи, что Османов психически ненормальный, поскольку-де для него не прошло бесследно долговременное содержание в спецпсихушках того же КГБ.
Джемилев, как лидер радикального крыла движения, добился признания не только у значительной части крымских татар, но и на Западе и в особенности в Турции, где его принимали как национального героя, а то и "президента Крыма", каковым он, конечно, никогда не являлся. В честь него назывались площади и улицы турецких городов, и долгое время он был единоличным символом движения в глазах всего мира.
Политическая карьера Юрия Османова в Крыму складывалась не особенно удачно. Одно время он возглавлял только что созданный Госкомнац Крыма, однако, не будучи в душе функционером, чиновником, он не сошелся во взглядах на обустройство татар с тогдашним крымским руководством и вскоре покинул этот пост, всецело отдавшись публицистике и работе в НДКТ. С большим упорством, унаследованным от отца и являющимся вообще отличительной чертой крымских татар, он пробивал стену изоляции, которую воздвигли его противники вокруг его организации и его взглядов.
В 1993 году эта стена начала поддаваться.
Осенью этого года группа членов НДКТ во главе с Османовым выехала в Турцию. Это была первая и единственная зарубежная поездка Османова, который, понятно, в советские времена всегда был "невыездным".
В Турции Османов встречался с представителями местной крымско-татарской диаспоры (очень многочисленной и экономически сильной) и, по словам его родственников, вернулся из поездки счастливым и окрыленным, поскольку ему удалось найти среди диаспоры многих единомышленников.
Однако тогда же, в Турции, Османову попались интервью, данные незадолго до этого Мустафой Джемилевым двум турецким газетам "Хюрриет" и "Сабах", которые повергли Османова в состояние негодования. В самом деле, в то время, пока Османов и его организация в Крыму трудятся над тем, чтобы совершенно исключить какой бы то ни было конфликт на этнической почве, лидер Меджлиса печатно рассуждает о "неизбежности вооруженных столкновений в Крыму между крымскими татарами и русским населением", говорит о готовности крымских татар взяться за оружие и фактически призывает турецкие власти к вмешательству в этот имеющий состояться конфликт!
Османов тут же отправился в редакции этих газет и заявил протест против подобных взрывоопасных публикаций. Впервые за многие годы общественность Турции и еще более широкие круги во всем мире увидели другую картину движения, отличную от той, которую рисовали радикалы-националисты.
Из обращения Ю. Османова Президенту Турецкой республики Сулейману Демирелю:
"... Меджлис был призван накалять нетатарское население в Крыму истерическими, открыто провокационными и абсолютно бесполезными "физическими" акциями и скандалами. Все эти акции - это авантюры, которые разыгрывались... исключительно для собственных интересов империи или планов великонациональных и политических интриг... Меджлис - это торговля и обустройство коммерческих делишек на драматическом положении народа".
На ноябрь этого же года были запланированы новые поездки и встречи Османова в Турции и в Крыму, однако им не суждено было состояться, поскольку в ночь на 7 ноября 1993 года Юрий Османов был убит.
Шестого ноября вечером Османов находился в симферопольской гостинице "Москва" в помещении редакции одной из газет. Отсюда, по словам сотрудников газеты, он намеревался отправиться на свадьбу к друзьям. Сотрудница редакции М. имела привычку провожать Юрия Бекировича взглядом из окна до остановки троллейбуса, но в тот вечер он на остановку так и не вышел...
Утром тело Османова с многочисленными увечьями было обнаружено далеко от предполагаемого маршрута, в районе железнодорожного вокзала Симферополя. Следственные мероприятия поразительно быстро дали результаты. Дело в том, что неподалеку от трупа был найден военный билет на имя некоего Раиля Хайрова, жителя города Днепродзержинска. Уже через непродолжительное время владелец билета был задержан и признался, что в ночь с 6-го на 7 ноября он вместе с другим жителем Днепродзержинска, Константином Довженко, убил Османова с целью ограбления.
По словам обвиняемых, они накануне приехали в Симферополь и весь день пьянствовали. Когда у них кончились деньги, Довженко предложил своему собутыльнику кого-нибудь ограбить. С этой целью они пришли на улицу Гагарина. Навстречу им попался Юрий Османов. Довженко набросился на него, ударил кулаком в лицо, затащил под мост и там стал избивать. В этом ему помогал Хайров. Когда Османов потерял сознание, Хайров вытащил у него из кармана 15 тысяч карбованцев (мизерная по тем временам сумма), а Довженко обыскал сумку. Не найдя в сумке денег, он вновь принялся избивать потерпевшего. От полученных травм Османов скончался.
Официальная версия (которая, заметим, восторжествовала в окончательном приговоре суда) с самого начала вызвала массу вопросов не только у родственников и друзей убитого, но и у журналистов и политиков Крыма.
Почему труп оказался так далеко от того места (свадьба в доме друзей происходила в другом конце города), куда направлялся Юрий Османов в тот роковой вечер?
Что делал Османов ночью в одном из самых опасных районов крымской столицы?
Почему убийцы оставили такие улики на месте преступления?
Стали бы хулиганы, мелкие гопстопники, пусть и нетрезвые, наносить телесные повреждения такой тяжести пожилому человеку, не отличавшемуся здоровьем и заведомо не способному оказать нападавшим физическое сопротивление?
Наконец, почему убийство произошло как раз в тот момент, когда Османов задумывал новые политические мероприятия, буквально накануне президентских выборов в Крыму и выборов в Верховный Совет Крыма, где крымским татарам была предоставлена специальная квота?
Ход следствия также подтверждал догадки о том, что самая простая версия убийства не является самой правильной: не случайно приговор убийцам Османова был вынесен лишь спустя два года после совершения преступления (Довженко получил 15, Хайров - 11 лет лишения свободы), при том, что преступники были задержаны едва ли не сразу же после совершения преступления.
Известно, что один из обвиняемых в ходе следствия изменил показания дело было отправлено на доследование, но вернулось к прежней версии.
НДКТ с самого начала отбросило хулиганско-бытовую версию преступления и выдвинуло свою, фактически обвинив в организации убийства Османова второе, радикальное крыло движения.
Из заявления Информационной рабочей группы НДКТ:
"Стремительно падающий имидж национал-предателей в тоге бесстрашных борцов за права крымско-татарского народа, ставленников имперских сил, вызвал панический страх и бешеную злобу этих сил перед тем, что Национальное движение крымских татар способно получить вотум доверия народа и будет иметь реальное и весомое представительство в парламенте Крыма. А это, безусловно, привело бы к быстрой консолидации крымско-татарского народа вокруг его Национального движения. Тогда бы рухнула, как карточный домик, стратегия на раскол народа, существенно были бы затруднены возможности развязывания против него кровавой бойни по грузинскому (абхазскому, ингушскому и т.д.) варианту. Это означало бы признание де-факто полного провала стратегии 1994 года и тщательно маскируемой и скрываемой работы разведок. Именно поэтому враги решения крымско-татарского национального вопроса решились на подлый удар и на преднамеренное политическое убийство!"
Впоследствии члены НДКТ и все, кто интересуется этим, в перспективе важнейшим аспектом политики, имели немало случаев убедиться в осмысленности своей версии...
"АСКЕРЫ"
Если в первом акте пьесы на стене висит ружье, то в последнем оно обязательно должно выстрелить - принцип не только театрального искусства, но и большой политики, в том смысле, что если уж ружье на сцене появилось, то выстрелит оно обязательно.
Слишком часто конфликты в мировой истории возникали оттого, что кто-то просто начинал бряцать оружием или демонстрировать военную форму. Создание всевозможных паравоенных формирований на территории бывшего СССР в девяностых годах приобрело повальный характер. В редких случаях дело ограничивалось просто костюмированными шествиями, участники разного рода подразделений обычно не упускали возможность проявить свою крутизну на деле.
Крым пока что не до последней степени захватила эта болезнь постсоветского общества, но затронула весьма существенно.
В 1994 году эксцентричный крымский президент Юрий Мешков, всегда неравнодушный к военноспортивным забавам (что нередко рассматривалось как проявление своего рода комплекса неполноценности первого лица Крыма), сгоряча подписал указ о возрождении "казачьих объединений".
Этот указ как руководство к действию восприняли не столько немногочисленные потомки занесенных разными волнами истории на полуостров действительных казаков, сколько лидеры крымскотатарских радикалов, которые тут же объявили, что в ответ на "возрождение казачества" они начинают возрождение "традиционных крымско-татарских отрядов аскеров (воинов. - К. Ч.)".
Если "казачьи формирования", помахав флагами и посверкав лампасами, быстро отошли в область истории, то об "аскерах" этого не скажешь. Идея настолько понравилась некоторым горячим головам в руководстве Меджлиса, что очень скоро превратилась в целое политическое движение. Один из наиболее крутых борцов за национальные права Сервер Керимов заявил о намерении создать особую "крымско-татарскую националистическую партию", которая бы показала всем сомневающимся, что крымские татары способны бороться не только петициями, пикетами и митингами, но и кое-чем потяжелее, например металлической арматурой и цепями.
О том, что умеющие это делать люди были, свидетельствовали хотя бы события октября 1992 года в Симферополе. Тогда в ответ на арест в поселке Красный Рай близ Алушты нескольких крымских татар, участвовавших в самозахвате земельных участков, донельзя возбужденная толпа их соплеменников взяла штурмом первый этаж здания Верховного Совета Крыма, причем несколько милиционеров, находившихся в это время там, получили телесные повреждения.
Вскоре о создании такой партии было объявлено официально, по соображениям осторожности ее лидеры убрали из названия слово "националистическая", заменив ее на "национальная". Полное название партии звучало так: Крымско-татарская национальная партия "Адалет" ("Справедливость". - К. Ч.).
Именно под крылом этой партии и собрались те самые "аскеры", о которых было заявлено еще год назад.
Возникает закономерный вопрос: почему никаких "аскеров" в движении не было в то время, когда отношения между властями и крымскими татарами были наиболее напряженными, и появились они как раз тогда, когда центральные власти уже нанесли решающий удар по "крымским сепаратистам" и никакие казаки более не угрожали крымским татарам?
Ответ на этот вопрос подсказывает одна из самых первых акций адалетовцев.
В свое время на городском кладбище Симферополя был организован кооператив мусульманских обрядовых услуг "Адет". Какие разногласия возникли между руководством кооператива и партией "Адалет", можно только догадываться, однако, судя по тому, что произошло 26 мая 1995 года, разногласия эти были весьма существенными.
В этот день в 14 часов к воротам кладбища подкатило сразу несколько автомашин. Из них вышло человек пятьдесят крепких молодых людей, вооруженных обрезками труб, арматурой, цепями и ножами. В течение нескольких минут помещение "Адета" было подвергнуто настоящему разгрому, и те работники предприятия, которые не успели ретироваться, были избиты.
"Эта акция, - заявила информационная группа НДКТ, - первое боевое крещение так называемых "аскеров" против собственного народа, направлена на искоренение какого-либо инакомыслия, неповиновение "высшему, единственному, полномочному представительному органу" - Курултай-Меджлису, как они всюду себя представляют".
Наезд "аскеров" на кладбищенский кооператив поразительно напоминает аналогичный наезд крутых на "подведомственное" учреждение с целью выбивания дани.
К середине девяностых, когда большая часть крымских татар вернулась на родину и занялась обустройством на своей земле, стало весьма трудно изымать у вконец обнищавших людей средства, необходимые для поддержания деятельности политических структур типа Меджлиса. Пока шло возвращение, люди сами давали, кто сколько мог, на создание инициативных групп, организацию приезда и питания активистов, посылку делегаций, другие необходимые закупки. Теперь ситуация изменилась: рядом с халупами большинства крымских татар выросли роскошные особняки тех, кто принадлежал к верхушке движения; лидеры Меджлиса раскатывали по всему миру, от США до Китая, в то время как большое число их соотечественников не могло найти необходимых средств, чтобы переехать из Узбекистана в Крым. У многих предпринимателей - крымских татар возникали обоснованные сомнения относительно того, следует ли им и дальше выплачивать "национальный налог", тем более что они зачастую не в состоянии платить легальные налоги государству, а во многих случаях должны были еще и бандитам. Именно затем, чтобы убедить их делать это, и нужны были пресловутые "аскеры", без которых прекрасно обходилось движение в куда более тяжелые времена своего существования, но тогда оно было истинно народным.
Создатели "Адалета" даже не скрывали того, что в их задачи входит "наведение порядка" в доходах предпринимателей, иными словами, "благородный рэкет". В одном из интервью Серверу Керимову был задан вопрос:
– Это правда, что в партии "Адалет" есть черный список из тех, кто накопил себе богатство за счет народных денег?
– Списка такого нет, - ответил Керимов, - но есть много информации. Обидно, что, вернувшись на родину, мы сталкиваемся с коррумпированностью, клановостью среди крымских татар, принимающими угрожающие масштабы. И хотя чиновники, обогащающиеся за счет народа, явление не национальное, партия "Адалет" включила эту проблему в круг первоочередных. Уже есть случаи возвращения украденных денег, хотя в основной своей массе это очень трудно сделать.
Еще одна задача, которую были призваны решать "аскеры" партии "Адалет", - это борьба с конкурентами. Возвращение крымских татар совпало с обостряющимся кризисом производства на полуострове. Каждый год в Крыму увеличивалось количество людей, но рабочих мест для них становилось все меньше. За воротами остановившихся предприятий оказывались люди, десятки лет проработавшие на них, - что же говорить о крымских татарах, которые и рассчитывать не могли на свое участие в, так сказать, общественном производстве?
Именно поэтому абсолютное большинство репатриантов занялись мелкой торговлей на вещевых и продовольственных рынках и частным извозом.
Нужно ли говорить, что как раз эту сферу деятельности уже давно и плотно оседлал рэкет. К 1995 году он уже обрел вполне цивилизованные формы: какое-нибудь МП на рынке продавало места, другое МП брало плату за стоянку автомашин возле них и так далее. Но поскольку все эти МП принадлежали отнюдь не лицам крымско-татарской национальности, со стороны ситуация выглядела так: на торговцах крымских татарах наживаются люди совершенно посторонние.
Наиболее энергичным и предприимчивым представителям депортированного народа такая ситуация, понятно, не могла нравиться.
"Денег все меньше, да и те уходят не туда; русские обирают татар; нехорошо - татары должны платить татарам", - рассуждали они. Но по-настоящему сделать ничего не могли: бандиты стояли круто. Ситуация изменилась лишь к 1995 году.
К этому времени русскоязычный криминалитет уже вовсю грыз друг друга;
Кроме того, в поисках новых источников доходов местная братва не слишком церемонилась с татарами и частенько перегибала палку, произвольно поднимая ставки "налога", наезжая даже на репатриантов-самостройщиков, чего раньше не случалось. Торговцы-татары сами все чаще смотрели по сторонам в поисках какого-нибудь "аскера", который смог бы "обломать рога" русским беспредельщикам.
За такими дело не стало: скоро наряду с "башмаками", "греками" и прочими замелькало имя крутого татарина Али из Бахчисарая и магическое страшновато-таинственное слово "Адалет". На рынках стали появляться крепкие черноволосые ребята, говорившие своим соотечественникам: "Эй, зачем платишь дань этим русским свиньям, ты же татарин, твои предки сами с них дань брали..."
В общем, настал момент, когда схватка за передел сфер влияния теперь уже по национальному признаку становилась неизбежной. На этот раз эпицентром кровавых разборок оказался курортный регион Восточного Крыма.
НАШЛИСЬ ДИРИЖЕРЫ НАРОДНОГО НЕГОДОВАНИЯ
В течение нескольких лет юго-восток Крыма - регион Феодосии, Судака и Коктебеля - считался башмаковской вотчиной. Наибольшим авторитетом пользовался здесь некто В. Макаров по кличке Белый. С ним были связаны и другие, более мелкие бригады по всему побережью.
Как и в других местах полуострова, бандиты здесь легально трудились в различных охранных структурах, специализировавшихся на присмотре, например, за санаториями.
В злополучное утро 23 июня 1995 года четверо охранников санатория "Крымское Приморье" отправились на рынок в село Курортное, как утверждали очевидцы, за сбором "налогов".
Здесь же, на рынке, находились двое крымских татар, Эбубекир Веисов и Роберт Габитов, которые по одной версии отказались платить дань рэкетирам, а по другой вступились за торговку-русскую, на которую наехали охранники.
Очевидцы событий утверждали, что татары приехали торговать; последующее следствие рассматривало версию, согласно которой оба парня принадлежали к группировке Али.
Как бы то ни было, между ними и охранниками возникла драка, во время которой один из охранников схватил увесистую деревянную палку-биту и стал избивать ею безоружных Габитова и Веисова. Оба упали, истекая кровью, после чего охранники сели в автомобиль и уехали.
Удары оказались для пострадавших роковыми: один умер по дороге в больницу, другой ночью уже в больнице.
Весть об убийстве рэкетирами двух татар с быстротой молнии распространилась по Крыму. Дальнейшие события были похожи на разбушевавшийся ураган, с той только разницей, что в последующих "стихийных возмущениях" отчетливо прослеживалась чья-то направляющая рука.
Двадцать четвертого июня вооружившаяся палками и прутами толпа татар разгромила кафе "Аквариум" и забросала камнями участковых инспекторов Александра Левина и Владимира Руденко, прибывших на место происшествия: татары считали, что местные милицейские чины потворствуют бандитам.
Левину пришлось сделать два предупредительных выстрела в воздух. Одного из камнеметателей, некоего Алима, задержали сотрудники отдела по борьбе с организованной преступностью и доставили в отделение милиции поселка Коктебель.
Начальник феодосийского ГОВД Григорий Якименко выезжал в Коктебель и просил крымских татар дать письменные показания о случившемся, но они этого делать не стали, заявив сотрудникам милиции, что сами найдут и покарают убийц.
Ночью в Щебетовке состоялся митинг, во время которого крымские татары разбили стекла в нескольких проезжавших мимо автомобилях, а на следующий день заперли в мечети участкового Руденко и потребовали от начальника милиции, чтобы им выдали участкового Левина, связанного, как считали люди, с мафией. Лишь через три часа, после долгих переговоров, заложник в форме, Руденко, был отпущен.
Похороны были назначены в селе Щебетовка 25 июня в 13 часов. В это время в Феодосии начался форменный погром.
Долгое время в крымской, да и не только в крымской прессе вовсю шли дискуссии: чем были эти события - стихийным протестом отчаявшихся людей против засилья мафии, межнациональным конфликтом или чем-то еще. Сегодня вполне ясно, что разные их участники были движимы совершенно разными чувствами: там были и охваченные жаждой мести соплеменники убитых, и обычные громилы, но дирижировали и управляли толпой люди, которые думали отнюдь не о восстановлении справедливости.
Много месяцев после событий стали известны некоторые следственные документы, сообщавшие о подробностях и организаторах погромов.
Из материалов уголовного дела N 120373. Обвиняемый К.:
"За совершение хулиганских действий я был арестован, но 8 июня 1995 года меня освободили изпод стражи. От своих знакомых из фирмы "Джан" я узнал, что за мое освобождение следователю передали деньги. Мне объяснили, что долг возвращать не надо, но если когда-либо потребуется моя помощь, то я им должен ее буду оказать. 25 июня 1995 года я пришел в офис фирмы "Джан", где обычно в это время собираются знакомые ребята, но там никого не было, и я пошел к своей знакомой девушке. Проходя возле центрального рынка, я увидел в толпе своих знакомых из "Джана". От Ф. Джапарова я узнал, что они мстят за двух убитых татар. Сделав для себя вывод о том, что наступило время расплатиться за то, что меня татары освободили изпод стражи, я присоединился к... толпе".
Свидетель Д.:
"Я устроился на работу охранником в фирму "Джан" в 1994 году. Там я познакомился с братьями Ахматом и Джамшидом Булатами... Двадцать пятого июня 1995 года Ахмат Булат сказал, чтобы все собрались на стадионе в Старом Крыму. На футбольном поле я увидел много татар на легковых автомобилях. Среди них был и лидер феодосийского Меджлиса Абдасаров Изет. Здесь же Ахмат руководил раздачей ящиков, в которых находились бутылки с бензином. По указанию Джамшида колонна направилась в Феодосию..."
В 12.30 в Феодосии группа крымских татар на десяти автомашинах подкатила к бару-ресторану "Киммерия", обстреляла его из огнестрельного оружия и забросала бутылками с зажигательной смесью. Первый этаж здания полностью выгорел, на автостоянке рядом с рестораном остались стоять несколько машин с выбитыми стеклами и помятыми бортами.
Свидетель С. рассказал следователю, что в 1994 году он устроился работать в фирму "Джан" охранником. Двадцать четвертого июня 1995 года от Джамшида Булата узнал о том, что в поселке Курортном убили двух татар, и по этому поводу 25 июня будут выступления, сбор всех джановских ребят намечен на 24 июня. Джамшид предупредил, чтобы все, имея при себе теплую одежду, прибыли в один из офисов в городе Старый Крым. На следующий день по указанию Джамшида из Старого Крыма все направились на местный стадион, где уже шла подготовка к выступлениям в Феодосии. В багажники легковых автомобилей складывали ящики, в которых находились бутылки с бензином. Из Старого Крыма колонна автомобилей направилась в Феодосию. Знаком к выступлению была остановка автомашины, ехавшей впереди колонны.
Автомобиль остановился у ресторана "Киммерия", после чего все выбежали из автомашин и побежали на автостоянку, расположенную у ресторана. Стали бить металлическими прутьями по новым автомашинам, бросали бутылки с бензином по ресторану, Джамшид стрелял из винчестера.
При нападении на ресторан "Киммерия", который считался бандитским гнездом, в руки нападавших чуть было не попал сам Белый. Он едва вырвался из рук обезумевшей толпы и даже получил ножевое ранение. Рассказывают, что он выбежал из здания, теряя домашние тапочки, вскочил в свой джип, стоявший во дворе ресторана, и направил его на толпу, которая успела расступиться перед несущейся автомашиной, что и спасло ему жизнь.
В этот момент пришло сообщение, что со стороны Щебетовки к Феодосии движется колонна из 60 автомобилей. Свидетели потом рассказывали: не успели похоронить убитых, как последовала команда "По машинам! ". В мечети остались только старики. Многие не поняли даже, куда им дальше ехать.
Навстречу этой колонне сразу же выехал начальник феодосийской милиции Григорий Якименко. Колонну он встретил недалеко от пансионата "Крымское Приморье". Здесь же был милицейский "ПАЗ", в котором находились десять милиционеров без оружия.
Крымские татары потребовали, чтобы Якименко связался по рации с феодосийским горотделом и дал приказ об освобождении задержанных при разгроме ресторана "Киммерия". Он этого делать не стал. Тогда татары схватили Якименко и силой усадили в машину. Так главный феодосийский милиционер стал заложником.
В 13.40 к феодосийскому горотделу милиции подъехала первая сотня крымских татар, которые блокировали здание, требуя освободить задержанных.
Изет Абсатаров, председатель феодосийского отделения Меджлиса крымско-татарского народа:
"Двадцать пятого июня 1995 года я поехал на похороны в поселок Щебетовку, где хоронили двух убитых в поселке Курортное татар. Из Щебетовки поехали в Феодосию, по дороге я видел, что разгромлен ресторан "Киммерия". Прибыли к горотделу милиции, так как, по рассказам, там содержались двое ребят из бригады Джамшида (Булата. - К. Ч.) - Роман и Марат. Стали требовать, чтобы их отпустили. Дежурный пояснил, что они задержаны по той причине, что в их автомобиле обнаружены бутылки с бензином. Такими же бутылками погромщики забросали ресторан "Киммерия", который уже сгорел. Я и Сервер Керимов (лидер партии "Адалет". - К. Ч.) зашли в здание горотдела, где решался вопрос об освобождении задержанных. После освобождения Лушникова Романа и Карданова Марата колонна автомобилей направилась к центру города. Я видел, как горели помещение "Грильетной", другие магазины. Затем поехали на Челноки (район Феодосии. - К. Ч.), где толпа громила офис 000 "Спортпромсервис".