Страница:
Прошли от самой границы до Дургели, где закрепились бандиты. Что они не дремлют, подтвердили потянувшиеся к самолету огненные трассы.
Геннадий крутым виражом лег на обратный курс. Прошел еще раз чуть ли не до самой Чечни. На одном участке дорогу прикрывали нависшие скалы, пилоту показалось, что там что-то есть. Развернулся не сразу. Отошел чуть в сторону, чтобы заглянуть под скалы. И тепловизор, чудесный помощник, показал приткнувшиеся к самой стене транспортные средства.
«Молодец, Геннадий Васильевич, – похвалил себя пилот. – Теперь подумай, как выкурить боевиков из этого укрытия. Скалы – надежная защита, и удар может оказаться малоэффективным… Собственно, зачем выкуривать? Они сами торопятся на помощь собратьям. Дадим им такую возможность».
И пилот увел «Су-24» по распадку за небольшую горушку, чтобы его не было видно и слышно.
– Вася, ну-ка прикинь, сколько машинам ползти вон до той полянки, – попросил командир штурмана.
– Ну, если учитывать, что больше тридцати по такой дороге они не разовьют, то минут через десять доберутся.
– Вот и хорошо.
Ровно через десять минут самолет выскочил на ту самую полянку, через которую пролегала дорога в Дургели. И вовремя – шесть автобусов с боевиками без огней двигались в сторону опорного пункта.
Штурман записал увиденное на видеоаппаратуру, и Геннадий направил «сушку» в район Чабанмахи. Здесь удалось заснять зенитные установки и минометные расчеты на боевых позициях, фортификационные сооружения, автомашины.
К рассвету у начальника разведки имелись полные данные о расположении и наличии боевых средств противника. Потребовалось несколько минут, чтобы в небо поднялась тройка бомбардировщиков и нанесла удар по этим позициям.
Транспорт был сожжен, не дойдя до Дургели, многие боевики уничтожены.
А на другой день Геннадий получил задачу оказать огневую поддержку разведывательной роте, попавшей на высотке горы Чабан в окружение боевиков, вооруженных минометами, гранатометами, снайперскими винтовками.
Погода в этот день не благоприятствовала: с утра начали разрастаться мощные кучевые облака, грозя разразиться грозами и ливнями. Вершина горы Чабан уже была в «шапке». Что ж, под этой «шапкой» тоже можно будет укрыться в случае интенсивного обстрела. А что обстрел будет сильный, сомневаться не приходилось.
На помощь разведчикам решено было послать два «Су-24». Следовало уточнить на маршруте боевую и метеорологическую обстановку. Первым вылетел Голубков.
Здесь, как и на маршруте от Чабанмахи до Дургели, рельеф местности отличался особой сложностью – горы, узкие распадки и перевалы, плюс облака, – приходилось вести самолет на малой высоте, лавируя между скал, и от напряжения пот ручьем лился по лицу.
На боевые порядки бандитов выскочили внезапно. Под фюзеляжем самолета мелькнули позиции огневых точек – минометов, крупнокалиберных пулеметов, траншей с боевиками. Ни пилоты, ни бандиты не успели произвести ни одного выстрела. Но теперь те и другие изготовились к бою.
Высота полета была предельно малой, и наносить удар ракетами нельзя – осколки срикошетят по самолету. Придется обойтись только крупнокалиберным пулеметом…
Боевики ожидают появления самолета с запада, куда улетел разведчик. Справа и слева горы, так что развернуться, кроме этой долины, негде. А надо… Есть впереди одно узкое ущелье. Очень узкое, и вряд ли какой пилот рискнет тут заниматься эквилибристикой. А он, Геннадий Голубков, рискнул. Не зря учился летать по-истребительски. И разведчик-бомбардировщик появился совсем не с той стороны, с которой ожидали боевики. Огненные трассы впились в группу боевиков, мечущихся у миномета.
Одна огневая точка прекратила существование. Правда, с других позиций по самолету открыли огонь из стрелкового оружия, но «Су-24» скрылся в облаках. А спустя несколько минут снова появился над позициями и нанес новый удар по другой огневой точке. Потом еще раз, и еще.
Когда отошли от цели, сработала противопожарная система. Приятный женский голос сообщил очень неприятное: пожар в правом отсеке двигателя. Если пламя дотянется до топливного бака… Найти посадочную площадку в горах – что втиснуться в берлогу со спящим медведем… Геннадий включил противопожарную систему, но милая женщина твердила свое: пожар в правом отсеке двигателя. Пришлось отключать систему питания правого двигателя. Сразу же почувствовалось, как отяжелел самолет и сбавил скорость. Лететь на одном двигателе между скал, где то и дело приходится маневрировать, все равно, что бежать по минному полю…
И все-таки Геннадий дотянул «сушку» до своего аэродрома.
За смелые и решительные действия, за летное мастерство капитан Геннадий Голубков был награжден орденом Мужества…
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
НЕЖДАННОЕ
ЧУЖАЯ ЖЕНА
ИЖЕВСК
Геннадий крутым виражом лег на обратный курс. Прошел еще раз чуть ли не до самой Чечни. На одном участке дорогу прикрывали нависшие скалы, пилоту показалось, что там что-то есть. Развернулся не сразу. Отошел чуть в сторону, чтобы заглянуть под скалы. И тепловизор, чудесный помощник, показал приткнувшиеся к самой стене транспортные средства.
«Молодец, Геннадий Васильевич, – похвалил себя пилот. – Теперь подумай, как выкурить боевиков из этого укрытия. Скалы – надежная защита, и удар может оказаться малоэффективным… Собственно, зачем выкуривать? Они сами торопятся на помощь собратьям. Дадим им такую возможность».
И пилот увел «Су-24» по распадку за небольшую горушку, чтобы его не было видно и слышно.
– Вася, ну-ка прикинь, сколько машинам ползти вон до той полянки, – попросил командир штурмана.
– Ну, если учитывать, что больше тридцати по такой дороге они не разовьют, то минут через десять доберутся.
– Вот и хорошо.
Ровно через десять минут самолет выскочил на ту самую полянку, через которую пролегала дорога в Дургели. И вовремя – шесть автобусов с боевиками без огней двигались в сторону опорного пункта.
Штурман записал увиденное на видеоаппаратуру, и Геннадий направил «сушку» в район Чабанмахи. Здесь удалось заснять зенитные установки и минометные расчеты на боевых позициях, фортификационные сооружения, автомашины.
К рассвету у начальника разведки имелись полные данные о расположении и наличии боевых средств противника. Потребовалось несколько минут, чтобы в небо поднялась тройка бомбардировщиков и нанесла удар по этим позициям.
Транспорт был сожжен, не дойдя до Дургели, многие боевики уничтожены.
А на другой день Геннадий получил задачу оказать огневую поддержку разведывательной роте, попавшей на высотке горы Чабан в окружение боевиков, вооруженных минометами, гранатометами, снайперскими винтовками.
Погода в этот день не благоприятствовала: с утра начали разрастаться мощные кучевые облака, грозя разразиться грозами и ливнями. Вершина горы Чабан уже была в «шапке». Что ж, под этой «шапкой» тоже можно будет укрыться в случае интенсивного обстрела. А что обстрел будет сильный, сомневаться не приходилось.
На помощь разведчикам решено было послать два «Су-24». Следовало уточнить на маршруте боевую и метеорологическую обстановку. Первым вылетел Голубков.
Здесь, как и на маршруте от Чабанмахи до Дургели, рельеф местности отличался особой сложностью – горы, узкие распадки и перевалы, плюс облака, – приходилось вести самолет на малой высоте, лавируя между скал, и от напряжения пот ручьем лился по лицу.
На боевые порядки бандитов выскочили внезапно. Под фюзеляжем самолета мелькнули позиции огневых точек – минометов, крупнокалиберных пулеметов, траншей с боевиками. Ни пилоты, ни бандиты не успели произвести ни одного выстрела. Но теперь те и другие изготовились к бою.
Высота полета была предельно малой, и наносить удар ракетами нельзя – осколки срикошетят по самолету. Придется обойтись только крупнокалиберным пулеметом…
Боевики ожидают появления самолета с запада, куда улетел разведчик. Справа и слева горы, так что развернуться, кроме этой долины, негде. А надо… Есть впереди одно узкое ущелье. Очень узкое, и вряд ли какой пилот рискнет тут заниматься эквилибристикой. А он, Геннадий Голубков, рискнул. Не зря учился летать по-истребительски. И разведчик-бомбардировщик появился совсем не с той стороны, с которой ожидали боевики. Огненные трассы впились в группу боевиков, мечущихся у миномета.
Одна огневая точка прекратила существование. Правда, с других позиций по самолету открыли огонь из стрелкового оружия, но «Су-24» скрылся в облаках. А спустя несколько минут снова появился над позициями и нанес новый удар по другой огневой точке. Потом еще раз, и еще.
Когда отошли от цели, сработала противопожарная система. Приятный женский голос сообщил очень неприятное: пожар в правом отсеке двигателя. Если пламя дотянется до топливного бака… Найти посадочную площадку в горах – что втиснуться в берлогу со спящим медведем… Геннадий включил противопожарную систему, но милая женщина твердила свое: пожар в правом отсеке двигателя. Пришлось отключать систему питания правого двигателя. Сразу же почувствовалось, как отяжелел самолет и сбавил скорость. Лететь на одном двигателе между скал, где то и дело приходится маневрировать, все равно, что бежать по минному полю…
И все-таки Геннадий дотянул «сушку» до своего аэродрома.
За смелые и решительные действия, за летное мастерство капитан Геннадий Голубков был награжден орденом Мужества…
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
Исследование самолета обещало задержку перелета на несколько дней, если не недель. Синицын принял решение – Соболеву и Кононову вылететь самостоятельно. И Геннадию томительные дни пришлось коротать со своим летчиком-штурманом Васей Захаровым.
На четвертый день их вынужденного бездействия после обеда Геннадий лег отдохнуть и почитать взятый в дорогу роман Анатолия Иванкина «Конец гончих псов», начатый еще в Бутурлиновке, захвативший его острым сюжетом и зримо выписанными героями. Василий ложиться отказался: «И так все бока уже отлежал», – и отправился по достопримечательным местам города.
Геннадий так увлекся чтением, что не сразу понял, что это за стук в дверь, разрешил войти с запозданием. Он лишь приподнялся на диване, ожидая увидеть дежурную по гостинице, пожаловавшую либо убрать в номере, либо с каким-то вопросом. И чуть не вскочил от неожиданности и удивления: в номер вошла Тоня. Тоня, его прежняя возлюбленная! Она была в светло-голубом плаще, из-под такой же беретки выбивались золотисто-русые волнистые волосы. Лицо чистое, как яичко, чуть подкрашенные губы изогнуты в милой улыбке; голубые очаровательные глаза – таких он никогда и ни у кого не видел – смотрели на него тепло и доверчиво, как раньше. Ему хотелось вскочить, броситься к ней и заключить в объятия. Но ноги его будто приросли к полу, тело одеревенело. «Что со мной происходит?» – невольно мелькнула мысль. Непонятное в небе, теперь здесь. Уснул он или бредит, или просто какое-то наваждение? Тоня никак не могла оказаться здесь. Не могла знать, где он…
– Что, не узнал? – услышал он ее мягкий голос. – Я сильно изменилась?
Он отрицательно помотал головой. И тело, кажется, ожило. Он встал, сделал к ней шаг.
– Не верю своим глазам, – произнес наконец. – Ты стала еще красивее. Какими путями?
– Я живу здесь, – ответила Тоня. – Прочитала о тебе в газете, думала, однофамилец, а когда увидела твой портрет, обрадовалась и решила во что бы то ни стало повидаться с тобой и рассказать о том, что произошло в Петровске.
Не сон и не наваждение.
– Раздевайся, я сейчас кофе или чай закажу, – запоздало засуетился он.
– Нет, – помотала головой Тоня. – Оденься, пойдем куда-нибудь. Я с трудом переступила порог гостиницы, с тех пор видеть их не могу. Посидим, поговорим. Ради этого я бросила все и помчалась к тебе. Не оправдываться, но ты должен знать, что случилось тогда.
Геннадий надел летную форму. Тоня внимательно осмотрела его с ног до головы.
– Ты стал еще симпатичнее, представительнее и мужественнее. Только вот прядка седых волос выскочила.
Геннадий глянул на себя в зеркало. Действительно, слева от лба к затылку тянулась седая полоска. А он и не видел. На миг вспомнилась вспышка в небе. Как он остался жив?.. Обнял Тоню крепко, как бывало раньше, и поцеловал, пряча в складках плаща выступившие на глазах слезы.
Они вышли из гостиницы, и Тоня повела его по малолюдной улице довольно немаленького и запруженного автомобилями и троллейбусами города. Стала неторопливо, с грустью рассказывать:
– Я говорила тебе, что в Петровске жила моя сестра Наталья. Она два года назад вышла замуж за старшего лейтенанта Сорокина. А до этого встречалась с курсантом Медведевым. Любила его, и он вроде бы был от нее без ума, обещал после окончания училища жениться. Но незадолго до выпуска его пригласил к себе домой командир полка, помочь с ремонтом то ли машины, то ли гаража. Медведев, конечно же, отказать не мог. Был воскресный день, они управились в гараже до обеда, и командир пригласил курсанта в дом перекусить. Даже бутылку водки на стол поставил. За столом к ним присоединились жена командира и перезревшая дочка, растолстевшая не по годам. Ей было двадцать пять, а выглядела на все тридцать. И лицом довольно ординарная. Работала врачом в училищной поликлинике. Папа, разумеется, познакомил дочку с перспективным лейтенантом (ради чего и было приглашение Медведева) и пожурил при нем ее, засидевшуюся в девках:
– Очень уж скромная и несмелая наша Рита. Сколько раз говорил ей, чтобы сходила в Дом офицеров на танцы, познакомилась бы с кем-то, ни в какую. Ты, Миша, возьми над ней шефство, выведи ее в люди.
Миша, послушный курсант, не посмел отказать командиру. Теперь выходные проводил только с ней. Не знаю, как уж получилось, но пышногрудая девица затащила Мишу в постель, а потом заявила, что забеременела. Послушный курсант понимал, какие его ожидают неблагоприятные последствия после окончания училища, и сделал Рите предложение. Встретился с Наташей и со слезами на глазах объяснил, в какую безвыходную ситуацию попал.
Наташа не стала его упрекать. Пожелала счастья, и они расстались. Медведева после получения офицерского звания оставили в училище летчиком-инструктором, перевели в Петровск. Наташа в отместку возлюбленному тоже не стала бегать по танцулькам, вышла замуж за коллегу Медведева, старшего лейтенанта Сорокина. И тоже оказалась в Петровске. Как-то встретила на улице Мишеньку, поговорили, и любовь вспыхнула снова…
– Вот мы и пришли, – прервала Тоня свой рассказ, останавливаясь у кафе «Встреча». – Зайдем, только ненадолго, я ведь теперь тоже замужем.
– Счастлива? – вырвался у Геннадия вопрос.
– Не жалуюсь, – без всяких эмоций ответила Тоня. – Евгений, муж мой, вполне порядочный человек, любит меня. Мы понимаем друг друга и живем дружно.
Кафе было непрезентабельное, и народу немного; Геннадий и Тоня устроились в уголке, заказали кофе и пирожное – так пожелала Тоня. Пригубляя горячий напиток, бывшая его возлюбленная продолжила рассказ:
– Я тогда остановилась в гостинице, потому что не хотела, чтобы кто-то был свидетелем наших интимных отношений, даже сестра. Но я, разумеется, навестила ее и рассказала, к кому приехала. Она, когда ты сдавал экзамены, зашла ко мне в номер. А потом попросила разрешения встретиться там с Медведевым. Я не могла отказать. Когда Михаил пришел, я оставила их одних, всего на час, как просила Наталья. На другой день такое свидание повторилось. И на третий. А кто-то из дежурных хорошо знал Риту, врача местной поликлиники, жену Медведева, и тут же информировал ее. И вот на третий день, когда я вернулась в номер, Михаил собирался уже уходить. Наташа зашла в ванную, и в это время в номер ворвалась Рита. Как разъяренная дворняжка бросилась на меня. Михаил никак не мог справиться с ней. И тут появился ты. Далее все тебе известно. Объяснить все сразу я не могла, не хотела выдавать Наташу. У нее все обошлось, а я… а я потеряла тебя. – Тоня замолчала.
Геннадий не знал, что сказать. Он был потрясен услышанным. Так все нелепо вышло. И он тогда поспешил уйти, чтобы не видеть лица изменщицы. Опомнился спустя несколько часов, позвонил, когда Тоня уже покинула гостиницу. На душе и теперь стало так гадко, что он не выдержал, заказал себе водки и Тоне вина. Раньше она любила «Мускат», но в этот раз пить отказалась. Геннадий не настаивал.
Проговорили почти час, пока Тоня не спохватилась:
– Мне пора.
Геннадий расплатился, и они вышли на улицу.
– Дальше я пойду одна, – сказала Тоня. Поцеловала его в щеку. – Ты веришь мне?
– Ты это о чем? – переспросил он.
– О том, что я тебе не изменяла.
– Какое это теперь имеет значение? – вздохнул он.
– Для меня имеет. Вряд ли мы встретимся еще. И мне не хотелось бы, чтобы ты плохо обо мне думал.
– Я люблю тебя по-прежнему.
Она еще раз поцеловала его в щеку, быстро повернулась и зашагала в противоположную от гостиницы сторону. Он смотрел ей вслед и любовался стройной фигурой, обтянутой элегантным голубым плащом, голубой береткой, из-под которой по плечам рассыпались очаровательные волнистые русые волосы.
На четвертый день их вынужденного бездействия после обеда Геннадий лег отдохнуть и почитать взятый в дорогу роман Анатолия Иванкина «Конец гончих псов», начатый еще в Бутурлиновке, захвативший его острым сюжетом и зримо выписанными героями. Василий ложиться отказался: «И так все бока уже отлежал», – и отправился по достопримечательным местам города.
Геннадий так увлекся чтением, что не сразу понял, что это за стук в дверь, разрешил войти с запозданием. Он лишь приподнялся на диване, ожидая увидеть дежурную по гостинице, пожаловавшую либо убрать в номере, либо с каким-то вопросом. И чуть не вскочил от неожиданности и удивления: в номер вошла Тоня. Тоня, его прежняя возлюбленная! Она была в светло-голубом плаще, из-под такой же беретки выбивались золотисто-русые волнистые волосы. Лицо чистое, как яичко, чуть подкрашенные губы изогнуты в милой улыбке; голубые очаровательные глаза – таких он никогда и ни у кого не видел – смотрели на него тепло и доверчиво, как раньше. Ему хотелось вскочить, броситься к ней и заключить в объятия. Но ноги его будто приросли к полу, тело одеревенело. «Что со мной происходит?» – невольно мелькнула мысль. Непонятное в небе, теперь здесь. Уснул он или бредит, или просто какое-то наваждение? Тоня никак не могла оказаться здесь. Не могла знать, где он…
– Что, не узнал? – услышал он ее мягкий голос. – Я сильно изменилась?
Он отрицательно помотал головой. И тело, кажется, ожило. Он встал, сделал к ней шаг.
– Не верю своим глазам, – произнес наконец. – Ты стала еще красивее. Какими путями?
– Я живу здесь, – ответила Тоня. – Прочитала о тебе в газете, думала, однофамилец, а когда увидела твой портрет, обрадовалась и решила во что бы то ни стало повидаться с тобой и рассказать о том, что произошло в Петровске.
Не сон и не наваждение.
– Раздевайся, я сейчас кофе или чай закажу, – запоздало засуетился он.
– Нет, – помотала головой Тоня. – Оденься, пойдем куда-нибудь. Я с трудом переступила порог гостиницы, с тех пор видеть их не могу. Посидим, поговорим. Ради этого я бросила все и помчалась к тебе. Не оправдываться, но ты должен знать, что случилось тогда.
Геннадий надел летную форму. Тоня внимательно осмотрела его с ног до головы.
– Ты стал еще симпатичнее, представительнее и мужественнее. Только вот прядка седых волос выскочила.
Геннадий глянул на себя в зеркало. Действительно, слева от лба к затылку тянулась седая полоска. А он и не видел. На миг вспомнилась вспышка в небе. Как он остался жив?.. Обнял Тоню крепко, как бывало раньше, и поцеловал, пряча в складках плаща выступившие на глазах слезы.
Они вышли из гостиницы, и Тоня повела его по малолюдной улице довольно немаленького и запруженного автомобилями и троллейбусами города. Стала неторопливо, с грустью рассказывать:
– Я говорила тебе, что в Петровске жила моя сестра Наталья. Она два года назад вышла замуж за старшего лейтенанта Сорокина. А до этого встречалась с курсантом Медведевым. Любила его, и он вроде бы был от нее без ума, обещал после окончания училища жениться. Но незадолго до выпуска его пригласил к себе домой командир полка, помочь с ремонтом то ли машины, то ли гаража. Медведев, конечно же, отказать не мог. Был воскресный день, они управились в гараже до обеда, и командир пригласил курсанта в дом перекусить. Даже бутылку водки на стол поставил. За столом к ним присоединились жена командира и перезревшая дочка, растолстевшая не по годам. Ей было двадцать пять, а выглядела на все тридцать. И лицом довольно ординарная. Работала врачом в училищной поликлинике. Папа, разумеется, познакомил дочку с перспективным лейтенантом (ради чего и было приглашение Медведева) и пожурил при нем ее, засидевшуюся в девках:
– Очень уж скромная и несмелая наша Рита. Сколько раз говорил ей, чтобы сходила в Дом офицеров на танцы, познакомилась бы с кем-то, ни в какую. Ты, Миша, возьми над ней шефство, выведи ее в люди.
Миша, послушный курсант, не посмел отказать командиру. Теперь выходные проводил только с ней. Не знаю, как уж получилось, но пышногрудая девица затащила Мишу в постель, а потом заявила, что забеременела. Послушный курсант понимал, какие его ожидают неблагоприятные последствия после окончания училища, и сделал Рите предложение. Встретился с Наташей и со слезами на глазах объяснил, в какую безвыходную ситуацию попал.
Наташа не стала его упрекать. Пожелала счастья, и они расстались. Медведева после получения офицерского звания оставили в училище летчиком-инструктором, перевели в Петровск. Наташа в отместку возлюбленному тоже не стала бегать по танцулькам, вышла замуж за коллегу Медведева, старшего лейтенанта Сорокина. И тоже оказалась в Петровске. Как-то встретила на улице Мишеньку, поговорили, и любовь вспыхнула снова…
– Вот мы и пришли, – прервала Тоня свой рассказ, останавливаясь у кафе «Встреча». – Зайдем, только ненадолго, я ведь теперь тоже замужем.
– Счастлива? – вырвался у Геннадия вопрос.
– Не жалуюсь, – без всяких эмоций ответила Тоня. – Евгений, муж мой, вполне порядочный человек, любит меня. Мы понимаем друг друга и живем дружно.
Кафе было непрезентабельное, и народу немного; Геннадий и Тоня устроились в уголке, заказали кофе и пирожное – так пожелала Тоня. Пригубляя горячий напиток, бывшая его возлюбленная продолжила рассказ:
– Я тогда остановилась в гостинице, потому что не хотела, чтобы кто-то был свидетелем наших интимных отношений, даже сестра. Но я, разумеется, навестила ее и рассказала, к кому приехала. Она, когда ты сдавал экзамены, зашла ко мне в номер. А потом попросила разрешения встретиться там с Медведевым. Я не могла отказать. Когда Михаил пришел, я оставила их одних, всего на час, как просила Наталья. На другой день такое свидание повторилось. И на третий. А кто-то из дежурных хорошо знал Риту, врача местной поликлиники, жену Медведева, и тут же информировал ее. И вот на третий день, когда я вернулась в номер, Михаил собирался уже уходить. Наташа зашла в ванную, и в это время в номер ворвалась Рита. Как разъяренная дворняжка бросилась на меня. Михаил никак не мог справиться с ней. И тут появился ты. Далее все тебе известно. Объяснить все сразу я не могла, не хотела выдавать Наташу. У нее все обошлось, а я… а я потеряла тебя. – Тоня замолчала.
Геннадий не знал, что сказать. Он был потрясен услышанным. Так все нелепо вышло. И он тогда поспешил уйти, чтобы не видеть лица изменщицы. Опомнился спустя несколько часов, позвонил, когда Тоня уже покинула гостиницу. На душе и теперь стало так гадко, что он не выдержал, заказал себе водки и Тоне вина. Раньше она любила «Мускат», но в этот раз пить отказалась. Геннадий не настаивал.
Проговорили почти час, пока Тоня не спохватилась:
– Мне пора.
Геннадий расплатился, и они вышли на улицу.
– Дальше я пойду одна, – сказала Тоня. Поцеловала его в щеку. – Ты веришь мне?
– Ты это о чем? – переспросил он.
– О том, что я тебе не изменяла.
– Какое это теперь имеет значение? – вздохнул он.
– Для меня имеет. Вряд ли мы встретимся еще. И мне не хотелось бы, чтобы ты плохо обо мне думал.
– Я люблю тебя по-прежнему.
Она еще раз поцеловала его в щеку, быстро повернулась и зашагала в противоположную от гостиницы сторону. Он смотрел ей вслед и любовался стройной фигурой, обтянутой элегантным голубым плащом, голубой береткой, из-под которой по плечам рассыпались очаровательные волнистые русые волосы.
НЕЖДАННОЕ
Тоня не оставила ему свой телефон, да и ее слова: «Вряд ли мы встретимся еще», ставили точку в их отношениях. А на душе стало так тоскливо, словно он потерял родного человека. Он все еще любил ее. Может, сильнее прежнего. И дни ожидания восстановления его самолета стали пыткой. Он не находил себе места, ночью не мог уснуть, а если и засыпал, то на несколько минут; просыпался от кошмарных сновидений, будораживших нервы, предвещавших недоброе. Теперь он верил в сновидения и вспоминал, как в детстве бабушка умела разгадывать ночные видения, убедился, что есть что-то в природе, умеющее заглянуть в будущее.
Тоня не звонила. Его напарник Вася Захаров познакомился в парке с «потрясной чувихой» и во второй половине дня, когда становилось ясно, что никаких команд уже не поступит, отправлялся на свидания. Геннадий пытался читать, но даже увлекательная повесть «Конец гончих псов» не заслоняла образ Тони, малейшие подробности их встречи. За неделю, с тех пор как она ушла, он изрядно измаялся и по вечерам, чтобы затушевать горькие думы, пил водку. Он уже потерял надежду на вылет, когда позвонил из Бутурлиновки Синицын, уже вернувшийся из Комсомольска-на-Амуре:
– Возвращайтесь домой. Ваша «сушка» остается в Челябинске для дальнейшего изучения…
Геннадий, предупредив Василия, помчался в кассу за авиабилетами. И снова неудача, будто кто-то за что-то наказывал его.
– Самолеты не летают, нет пока топлива, – ответила ему кассирша.
Пришлось возвращаться в Бутурлиновку на поезде.
Очередной удар ожидал Геннадия и его подручного в родной части. Начальник штаба эскадрильи майор Штыркин (Синицын убыл в штаб ВВС) сообщил им, что эскадрилья, поскольку неизвестно, когда появятся самолеты, подлежит расформированию. Более молодые летчики, вероятно, будут переведены в другие части, а кому за тридцать и около этого – представлены к увольнению.
– Вам Синицын приказал предоставить отпуск, – сказал Штыркин. – У врача есть путевки в санаторий, можете воспользоваться.
– Да пошли вы со своими путевками! – со злостью взмахнул Василий рукой. – Нам хозяйка квартиры велела искать другой угол, к ней возвращается сын, тоже бывший офицер, уволенный в запас. А где я угол в этом говенном городке найду?
Начальник штаба лишь пожал плечами…
Геннадий сразу же зашел в отдел кадров и оформил отпускной билет. У врача действительно имелись путевки в Сочи, Ялту, Алушту, Геленджик. Геннадий выбрал Сочи – бывал там ранее и город ему нравился, хотя теперь, понимал, из-за подготовки к Олимпиаде 2014 года вряд ли там будет спокойно. А ему хотелось покоя.
В Сочи он прилетел 10 октября. Погода стояла как по заказу: чистое небо, яркое, но нежаркое солнце – температура воздуха 24 градуса, – на море мелкие волны, манящие в сверкающую блестками голубую пучину. Время – одиннадцатый час.
Геннадия определили в двухместный номер. Сосед отсутствовал, видно, загорал уже и купался, и Геннадий быстро переоделся в спортивный костюм, отправился на пляж.
Отдыхающих здесь было немного, в основном пожилые; ни одного смазливого женского личика. Что ж, придется и здесь довольствоваться воспоминаниями. Он взял шезлонг, попрыгал на гальке, разминаясь, и нырнул в обжигающую холодом воду. Проплыл метров двадцать и повернул обратно. Вышел на берег и лег в шезлонг. Отогнал от себя все думы и задремал. Даже не задремал, а уснул. И снова ему приснился странный сон: симпатичная женщина, незримо похожая на Тоню: такие же, с неповторимым рисунком губы бантиком, большие, только не голубые, а агатового цвета глаза будто ощупывали его, и женщина спрашивала, что у него болит, как он себя чувствует после перенесенного удара шаровой молнии. Проснулся и подумал с сожалением: надо же было именно ему угодить в этот огненный шар! Столько он наделал неприятностей. До сих пор доставляет неожиданные в его жизни перемены. Что еще светит ему впереди? Подумал так с легкой иронией над собой – совсем стал суеверным.
А зря усмехался. Вернувшись в номер на обед, увидел на тумбочке записку:
«Уважаемый больной Геннадий Васильевич! Зайдите обязательно к лечащему врачу Забелиной Людмиле Петровне. 6-й кабинет».
«Вот уже и больным окрестили, – усмехнулся Геннадий. – Что ж, зайду».
Постучал в указанную дверь.
– Войдите, – услышал приятный, мягкий голос.
А когда открыл дверь, остолбенел: перед ним была женщина в белом, с неповторимым рисунком губ бантиком, чем-то отдаленно похожая на образ в сновидении.
– Здравствуйте, – поздоровался он осипшим голосом, остановившись у входа.
– Здравствуйте, – ответила женщина в белом. – Проходите, присаживайтесь, – указала на стул около стола. – Вы – Голубков Геннадий Васильевич?
– Да, тот самый Голубков Геннадий Васильевич. Совсем не больной, а отпускник, отдыхающий, – ответил с улыбкой, сравнивая врача с увиденной во сне женщиной.
Забелина пропустила его замечание мимо ушей, внимательно окинула взглядом с ног до головы.
– Тот самый Голубков Геннадий Васильевич, о котором писали газеты и рассказывало радио?
Он смотрел на врача широко открытыми глазами – она читала и слышала о нем?!
– Да, это обо мне писали; к сожалению, без моего согласия.
– Почему же к сожалению? – возразила Забелина. – Очень интересный и необычный случай. И как вы себя чувствуете?
– Отлично себя чувствую. Сон, правда, плохой. – Подумал, рассказать ли ей о последнем странном сновидении? Почему – нет? Она врач, симпатичная, милая, сразу понравилась ему. Может, что-то дельное подскажет. – И сновидения всякие. Кстати, вас вот увидел во сне, когда на пляже задремал. Хотя ранее нигде и никогда вас не видел.
– Серьезно? – удивилась Людмила Петровна; удивление сменилось улыбкой – не поверила.
– Вполне. Честное слово. И вопрос вы задали такой же: как себя чувствую.
– Интересно, – более откровенно усмехнулась Людмила Петровна. – Что ж, попробуем разобраться, какие следы в вашем организме мог оставить тот самый неопознанный страшный объект.
Только этого не хватало! Мало того, что в Челябинске ему пришлось пройти обследование в военной поликлинике и в городской больнице, теперь еще здесь. Хотя, признался он себе, встреча с Людмилой Петровной была ему приятна. Они подолгу разговаривали, вначале на медицинские темы, о результатах исследования, а потом врач стала интересоваться его работой, полетами, боевыми действиями в Чечне. Они находили общие интересные темы и вскоре поняли, что близкие по характеру и душевному настрою люди. Людмила Петровна рассказала и о себе: ей 30 лет, замужем, дочке семь лет, учится в первом классе. Муж – моряк, капитан третьего ранга, находится в дальнем плавании. А через несколько дней он снова увидел ее во сне: она звала его куда-то, а он не решался – чужая жена.
Геннадий при очередном визите к врачу рассказал о еще одном странном сновидении.
Людмила Петровна выслушала его, подумала и призналась:
– Накануне я действительно думала о вас. Не зря говорят о телепатии, наверное, мои мысли передались вам.
– Мне очень приятно с вами, – открылся Геннадий. – Может, посидим как-нибудь не в служебном помещении? Я еще не был ни в одном вашем ресторане, а в «Морском прибое», говорят, отлично готовят рыбные блюда из только что выловленной рыбы.
– Хорошо, как-нибудь посетим. Завтра я дежурю, приходите ко мне после одиннадцати, когда все угомонятся.
Он обрадовался приглашению.
– Можно прихватить чего-нибудь покрепче кофе?
Она подумала.
– Я на дежурстве. Но рюмочку коньяка выпью.
Тоня не звонила. Его напарник Вася Захаров познакомился в парке с «потрясной чувихой» и во второй половине дня, когда становилось ясно, что никаких команд уже не поступит, отправлялся на свидания. Геннадий пытался читать, но даже увлекательная повесть «Конец гончих псов» не заслоняла образ Тони, малейшие подробности их встречи. За неделю, с тех пор как она ушла, он изрядно измаялся и по вечерам, чтобы затушевать горькие думы, пил водку. Он уже потерял надежду на вылет, когда позвонил из Бутурлиновки Синицын, уже вернувшийся из Комсомольска-на-Амуре:
– Возвращайтесь домой. Ваша «сушка» остается в Челябинске для дальнейшего изучения…
Геннадий, предупредив Василия, помчался в кассу за авиабилетами. И снова неудача, будто кто-то за что-то наказывал его.
– Самолеты не летают, нет пока топлива, – ответила ему кассирша.
Пришлось возвращаться в Бутурлиновку на поезде.
Очередной удар ожидал Геннадия и его подручного в родной части. Начальник штаба эскадрильи майор Штыркин (Синицын убыл в штаб ВВС) сообщил им, что эскадрилья, поскольку неизвестно, когда появятся самолеты, подлежит расформированию. Более молодые летчики, вероятно, будут переведены в другие части, а кому за тридцать и около этого – представлены к увольнению.
– Вам Синицын приказал предоставить отпуск, – сказал Штыркин. – У врача есть путевки в санаторий, можете воспользоваться.
– Да пошли вы со своими путевками! – со злостью взмахнул Василий рукой. – Нам хозяйка квартиры велела искать другой угол, к ней возвращается сын, тоже бывший офицер, уволенный в запас. А где я угол в этом говенном городке найду?
Начальник штаба лишь пожал плечами…
Геннадий сразу же зашел в отдел кадров и оформил отпускной билет. У врача действительно имелись путевки в Сочи, Ялту, Алушту, Геленджик. Геннадий выбрал Сочи – бывал там ранее и город ему нравился, хотя теперь, понимал, из-за подготовки к Олимпиаде 2014 года вряд ли там будет спокойно. А ему хотелось покоя.
В Сочи он прилетел 10 октября. Погода стояла как по заказу: чистое небо, яркое, но нежаркое солнце – температура воздуха 24 градуса, – на море мелкие волны, манящие в сверкающую блестками голубую пучину. Время – одиннадцатый час.
Геннадия определили в двухместный номер. Сосед отсутствовал, видно, загорал уже и купался, и Геннадий быстро переоделся в спортивный костюм, отправился на пляж.
Отдыхающих здесь было немного, в основном пожилые; ни одного смазливого женского личика. Что ж, придется и здесь довольствоваться воспоминаниями. Он взял шезлонг, попрыгал на гальке, разминаясь, и нырнул в обжигающую холодом воду. Проплыл метров двадцать и повернул обратно. Вышел на берег и лег в шезлонг. Отогнал от себя все думы и задремал. Даже не задремал, а уснул. И снова ему приснился странный сон: симпатичная женщина, незримо похожая на Тоню: такие же, с неповторимым рисунком губы бантиком, большие, только не голубые, а агатового цвета глаза будто ощупывали его, и женщина спрашивала, что у него болит, как он себя чувствует после перенесенного удара шаровой молнии. Проснулся и подумал с сожалением: надо же было именно ему угодить в этот огненный шар! Столько он наделал неприятностей. До сих пор доставляет неожиданные в его жизни перемены. Что еще светит ему впереди? Подумал так с легкой иронией над собой – совсем стал суеверным.
А зря усмехался. Вернувшись в номер на обед, увидел на тумбочке записку:
«Уважаемый больной Геннадий Васильевич! Зайдите обязательно к лечащему врачу Забелиной Людмиле Петровне. 6-й кабинет».
«Вот уже и больным окрестили, – усмехнулся Геннадий. – Что ж, зайду».
Постучал в указанную дверь.
– Войдите, – услышал приятный, мягкий голос.
А когда открыл дверь, остолбенел: перед ним была женщина в белом, с неповторимым рисунком губ бантиком, чем-то отдаленно похожая на образ в сновидении.
– Здравствуйте, – поздоровался он осипшим голосом, остановившись у входа.
– Здравствуйте, – ответила женщина в белом. – Проходите, присаживайтесь, – указала на стул около стола. – Вы – Голубков Геннадий Васильевич?
– Да, тот самый Голубков Геннадий Васильевич. Совсем не больной, а отпускник, отдыхающий, – ответил с улыбкой, сравнивая врача с увиденной во сне женщиной.
Забелина пропустила его замечание мимо ушей, внимательно окинула взглядом с ног до головы.
– Тот самый Голубков Геннадий Васильевич, о котором писали газеты и рассказывало радио?
Он смотрел на врача широко открытыми глазами – она читала и слышала о нем?!
– Да, это обо мне писали; к сожалению, без моего согласия.
– Почему же к сожалению? – возразила Забелина. – Очень интересный и необычный случай. И как вы себя чувствуете?
– Отлично себя чувствую. Сон, правда, плохой. – Подумал, рассказать ли ей о последнем странном сновидении? Почему – нет? Она врач, симпатичная, милая, сразу понравилась ему. Может, что-то дельное подскажет. – И сновидения всякие. Кстати, вас вот увидел во сне, когда на пляже задремал. Хотя ранее нигде и никогда вас не видел.
– Серьезно? – удивилась Людмила Петровна; удивление сменилось улыбкой – не поверила.
– Вполне. Честное слово. И вопрос вы задали такой же: как себя чувствую.
– Интересно, – более откровенно усмехнулась Людмила Петровна. – Что ж, попробуем разобраться, какие следы в вашем организме мог оставить тот самый неопознанный страшный объект.
Только этого не хватало! Мало того, что в Челябинске ему пришлось пройти обследование в военной поликлинике и в городской больнице, теперь еще здесь. Хотя, признался он себе, встреча с Людмилой Петровной была ему приятна. Они подолгу разговаривали, вначале на медицинские темы, о результатах исследования, а потом врач стала интересоваться его работой, полетами, боевыми действиями в Чечне. Они находили общие интересные темы и вскоре поняли, что близкие по характеру и душевному настрою люди. Людмила Петровна рассказала и о себе: ей 30 лет, замужем, дочке семь лет, учится в первом классе. Муж – моряк, капитан третьего ранга, находится в дальнем плавании. А через несколько дней он снова увидел ее во сне: она звала его куда-то, а он не решался – чужая жена.
Геннадий при очередном визите к врачу рассказал о еще одном странном сновидении.
Людмила Петровна выслушала его, подумала и призналась:
– Накануне я действительно думала о вас. Не зря говорят о телепатии, наверное, мои мысли передались вам.
– Мне очень приятно с вами, – открылся Геннадий. – Может, посидим как-нибудь не в служебном помещении? Я еще не был ни в одном вашем ресторане, а в «Морском прибое», говорят, отлично готовят рыбные блюда из только что выловленной рыбы.
– Хорошо, как-нибудь посетим. Завтра я дежурю, приходите ко мне после одиннадцати, когда все угомонятся.
Он обрадовался приглашению.
– Можно прихватить чего-нибудь покрепче кофе?
Она подумала.
– Я на дежурстве. Но рюмочку коньяка выпью.
ЧУЖАЯ ЖЕНА
Ах, любовь! Наконец-то наваждение оставило его, и душу наполнила радость. Люда, такая милая, обходительная, очаровательная. Жаль, что она замужем, но… Не каждого человека брак делает счастливым. Наташа, Тонина сестра, жила с одним, а любила другого. Да и что это за замужество Люды?! Муж большее время в отлучке, в море, на службе. А она молодая, здоровый организм требует любви, ласки, плотского удовлетворения. И тут не ее вина, и не его…
Людмила предупредила дежурную сестру, что будет отдыхать, беспокоить ее в крайних случаях; закрыла дверь на ключ и пригласила Геннадия к небольшому столику с фруктами и бутербродами. Извинилась:
– Я по-простому.
Он поставил на стол бутылку армянского «Араспел» и коробку шоколадных конфет.
– И я. Из закуски ничего не захватил. Вы не голодны?
– Голодна, – усмехнулась чему-то Людмила. – Коньяк фруктами закусывают.
Он расценил ее «голод» по-своему. И когда выпили по одной, по другой и глаза Людмилы загорелись, как два наэлектризованных агата, поцеловал ее, обнял и притянул к себе. Она настойчиво отстранилась.
– Послушай, Гена. Ты очень нравишься мне, – перешла она на «ты», чем обрадовала его. – Но у меня есть муж. Да, он далеко, и мне бывает не только скучно, но и грустно, хочется с кем-то побыть, поделиться своими мыслями. Другого не позволяю. Как я буду смотреть в глаза мужу, если изменю ему? Знаю, другие изменяют и не испытывают угрызения совести. А я вот такая, потом не смогу жить спокойно. Давай останемся друзьями. Налей лучше еще по одной.
Они опустошили всю бутылку. Геннадий несколько раз пытался возобновить атаку на воспламенившую его своей красотой, милыми словами женщину, но она оставалась неприступной.
И все-таки это была упоительная, незабываемая ночь! Они целовались, ласкали друг друга и, казалось, утопали в наслаждении. Возбуждение делало их безумными, уносило в неведомое, неземное, и они забывали от восторга обо всем на свете. Но лишь на мгновение. Едва Геннадий дотрагивался до чувствительных прелестей, Людмила тут же приходила в себя и отстраняла его руку. Наконец не выдержала, взглянула на часы и охнула:
– Пора. Уходи.
– Давай встретимся еще. Я сниму комнату. Там мы будем чувствовать себя свободнее.
Она отрицательно помотала головой:
– Я тебе уже объясняла.
А на другой день ему позвонили из эскадрильи.
– …Ты где пропал? – спросил начальник отдела кадров капитан Дехта. – Тут у нас такие перемены… Тебя и еще семерых офицеров вывели за штат. Что будем делать? Может, у тебя есть какие-то предложения?
Вот и еще один удар шаровой молнии.
– Какие предложения, – выдохнул он. – Значит, летчики больше не нужны государству?
Кадровик молчал.
– Ну и хрен с ним. Увольняйте. Пойду в банду Умарова. Ему нужны летчики. – И бросил трубку.
Вечером встретился с Людмилой. Она сразу почувствовала его плохое настроение. Спросила:
– Что случилось?
Он вначале не хотел откровенничать, а потом рассказал, что его ожидает впереди.
Людмила опечалилась вместе с ним. И вдруг оживилась:
– А хочешь, я тебе помогу?
– Как?
– У меня сестра в Ижевске – крупный предприниматель. Владеет производством мотоциклов, оружия, собирается и автозавод прибрать к рукам. Взяла в аренду аэродром, принадлежавший ранее ДОСААФу, купила два «Ан-72», еще три собирается приобрести. Ищет хороших летчиков. Могу составить тебе протекцию.
– Заманчивая идея, – засмеялся Геннадий, не приняв всерьез предложение.
– Тогда я позвоню сестре…
– Это серьезно?
– Такими вещами не шутят. Хочешь, я при тебе позвоню?
– Звони.
Людмила достала из сумочки мобильник и набрала номер.
– Здравствуй, сестричка. Я не очень отрываю тебя от дел?.. Да, по делу. Вот тут у меня симпатичный летчик. Как тебе известно, авиацию, как и все Вооруженные Силы, сокращают, и он, выходит, свободный казак. Всю эскадрилью сокращают… На каких самолетах ты летал? – обратилась она к Геннадию.
– На «элках», «анках», «сушках», то есть на Су – двадцать четвертых.
– На «Ан-72» летал? – спрашивает сестра… Летал… Уверена – не только симпатичный, но и порядочный. Так и передам: пусть приезжает. Спасибо, сестричка.
На следующий же день Геннадий взял билет на Ижевск. Вечером позвонил своему второму пилоту Васе Захарову. Тот подтвердил, что уже выведен за штат и ищет работу. Геннадий объяснил ему ситуацию и предложил ехать в Ижевск.
– Будем вместе летать по заграницам, – подсластил он пилюлю.
Василий долго молчал, наконец сказал со вздохом:
– Я слыхал об этой фирме. Туда уже уехали наши летчики Навроцкий и Нехайчик. Меня звали, но Муся воспротивилась. Работу не хочет терять, квартиру к концу года обещают. Да и я почти согласился в ЧОП пойти. А что: сутки отработал, трое отдыхай. И оклад не меньше, чем раньше получал.
– Н-да, – вздохнул и Геннадий. – Я думал, ты летчик.
– И я так думал, – почти выкрикнул зло Василий. – А государственные чиновники решили по-своему: важнее олигархов-ворюг защищать, чем наше небо!
– Ладно, защищай олигархов. – Геннадий выключил телефон.
Людмила предупредила дежурную сестру, что будет отдыхать, беспокоить ее в крайних случаях; закрыла дверь на ключ и пригласила Геннадия к небольшому столику с фруктами и бутербродами. Извинилась:
– Я по-простому.
Он поставил на стол бутылку армянского «Араспел» и коробку шоколадных конфет.
– И я. Из закуски ничего не захватил. Вы не голодны?
– Голодна, – усмехнулась чему-то Людмила. – Коньяк фруктами закусывают.
Он расценил ее «голод» по-своему. И когда выпили по одной, по другой и глаза Людмилы загорелись, как два наэлектризованных агата, поцеловал ее, обнял и притянул к себе. Она настойчиво отстранилась.
– Послушай, Гена. Ты очень нравишься мне, – перешла она на «ты», чем обрадовала его. – Но у меня есть муж. Да, он далеко, и мне бывает не только скучно, но и грустно, хочется с кем-то побыть, поделиться своими мыслями. Другого не позволяю. Как я буду смотреть в глаза мужу, если изменю ему? Знаю, другие изменяют и не испытывают угрызения совести. А я вот такая, потом не смогу жить спокойно. Давай останемся друзьями. Налей лучше еще по одной.
Они опустошили всю бутылку. Геннадий несколько раз пытался возобновить атаку на воспламенившую его своей красотой, милыми словами женщину, но она оставалась неприступной.
И все-таки это была упоительная, незабываемая ночь! Они целовались, ласкали друг друга и, казалось, утопали в наслаждении. Возбуждение делало их безумными, уносило в неведомое, неземное, и они забывали от восторга обо всем на свете. Но лишь на мгновение. Едва Геннадий дотрагивался до чувствительных прелестей, Людмила тут же приходила в себя и отстраняла его руку. Наконец не выдержала, взглянула на часы и охнула:
– Пора. Уходи.
– Давай встретимся еще. Я сниму комнату. Там мы будем чувствовать себя свободнее.
Она отрицательно помотала головой:
– Я тебе уже объясняла.
А на другой день ему позвонили из эскадрильи.
– …Ты где пропал? – спросил начальник отдела кадров капитан Дехта. – Тут у нас такие перемены… Тебя и еще семерых офицеров вывели за штат. Что будем делать? Может, у тебя есть какие-то предложения?
Вот и еще один удар шаровой молнии.
– Какие предложения, – выдохнул он. – Значит, летчики больше не нужны государству?
Кадровик молчал.
– Ну и хрен с ним. Увольняйте. Пойду в банду Умарова. Ему нужны летчики. – И бросил трубку.
Вечером встретился с Людмилой. Она сразу почувствовала его плохое настроение. Спросила:
– Что случилось?
Он вначале не хотел откровенничать, а потом рассказал, что его ожидает впереди.
Людмила опечалилась вместе с ним. И вдруг оживилась:
– А хочешь, я тебе помогу?
– Как?
– У меня сестра в Ижевске – крупный предприниматель. Владеет производством мотоциклов, оружия, собирается и автозавод прибрать к рукам. Взяла в аренду аэродром, принадлежавший ранее ДОСААФу, купила два «Ан-72», еще три собирается приобрести. Ищет хороших летчиков. Могу составить тебе протекцию.
– Заманчивая идея, – засмеялся Геннадий, не приняв всерьез предложение.
– Тогда я позвоню сестре…
– Это серьезно?
– Такими вещами не шутят. Хочешь, я при тебе позвоню?
– Звони.
Людмила достала из сумочки мобильник и набрала номер.
– Здравствуй, сестричка. Я не очень отрываю тебя от дел?.. Да, по делу. Вот тут у меня симпатичный летчик. Как тебе известно, авиацию, как и все Вооруженные Силы, сокращают, и он, выходит, свободный казак. Всю эскадрилью сокращают… На каких самолетах ты летал? – обратилась она к Геннадию.
– На «элках», «анках», «сушках», то есть на Су – двадцать четвертых.
– На «Ан-72» летал? – спрашивает сестра… Летал… Уверена – не только симпатичный, но и порядочный. Так и передам: пусть приезжает. Спасибо, сестричка.
На следующий же день Геннадий взял билет на Ижевск. Вечером позвонил своему второму пилоту Васе Захарову. Тот подтвердил, что уже выведен за штат и ищет работу. Геннадий объяснил ему ситуацию и предложил ехать в Ижевск.
– Будем вместе летать по заграницам, – подсластил он пилюлю.
Василий долго молчал, наконец сказал со вздохом:
– Я слыхал об этой фирме. Туда уже уехали наши летчики Навроцкий и Нехайчик. Меня звали, но Муся воспротивилась. Работу не хочет терять, квартиру к концу года обещают. Да и я почти согласился в ЧОП пойти. А что: сутки отработал, трое отдыхай. И оклад не меньше, чем раньше получал.
– Н-да, – вздохнул и Геннадий. – Я думал, ты летчик.
– И я так думал, – почти выкрикнул зло Василий. – А государственные чиновники решили по-своему: важнее олигархов-ворюг защищать, чем наше небо!
– Ладно, защищай олигархов. – Геннадий выключил телефон.
ИЖЕВСК
Он никогда не пролетал над этим городом и считал его чисто провинциальным, если не захолустьем, то, во всяком случае, не европейским городом. И был очень удивлен, когда сошел с поезда и, наняв такси, поехал по проспекту Ленина к центру, где находился офис сестры Людмилы, Ланы Петровны Чудородновой. Слева и справа высились многоэтажные кирпичные и панельные дома, взад-вперед мчались машины, автобусы, троллейбусы; и народ был одет не в национальные одежки, какие Геннадий видел ранее на картинках, а в обычные костюмы, куртки, пальто, плащи. Сыпал мелкий мокрый снежок, и люди, прикрываясь зонтами, торопились по своим делам.