Чешко Нина. Окольным путем

Чешко Нина
Окольным путем

   Нина Чешко
   Окольным путем
   (рассказ)
   Свежая прохлада ночного воздуха навевала сонливость, затягивающую все кругом туманной пленкой нереальности. Черными тенями виднелись в центре маленькой площади, далеко от желтых фонарей огромные ели. Время от времени автомобили, трогаясь с места или подъезжая из глубины уходящей вдаль и вниз с холма улицы, обливали деревья светом фар, вызывая из темноты объемность и плотность. Тогда в дальнем конце площади вспыхивали двумя таинственными зелеными искрами в кустах кошачьи глаза. Свет гаснул внезапно или уносился с шелестом шин, чтобы смеркнуть в отдалении; улучив такой момент, сквозь тучи робко проглядывала луна. Тогда те же ели возникали из тени в совсем другом, скрадывающем цвет и форму призрачном облике. Главный вход и многочисленные окна аэровокзального здания бросали на асфальт площади прямоугольники света и пропускали усталый приглушенный гомон большого и вынужденного скопления людей.
   Исподволь возник мощный гул, стал крепнуть, наливаться силой, властно заполнил все кругом. Потом приглушился было, словно отвернувшись, но быстро набрал мощь опять, завибрировал, превратился в рев, как будто раздирая пространство на части. Казалось, весь мир вот-вот лопнет и разлетится вдребезги, раздавленный чудовищной громадой звука, но в какое-то неуловимое мгновение лавина рева приостановилась, пошла на убыль и медленно растаяла, оставляя за собой посреди оглохшей тишины тонкий, полный тоски собачий вой.
   Сквозь тишину и тоскливый испуганный вой медленно просочились прежние звуки - шелест шин, людской гомон, ворчание троллейбуса на стоянке. Резкий, обезображенный механическим вмешательством голос без труда проник из вокзального здания на темную площадь:
   - Рейс 213 Симферополь - Москва задерживается на четыре часа в связи с погодными условиями в пункте назначения. Повторяю: рейс 213...
   На скамье возле входа молодая женщина вздохнула и поуютней устроила голову на плече своего спутника.
   - Вот видишь, - пробормотала она полусонно, - здесь прекрасно все слышно. Не прозеваем.
   - Да, - меланхолически произнес тот,- и ни одного мотора не прозеваем, и ни одной собаки. Знай - отдыхай.
   - Внутри тоже не тихо. Зато здесь воздух свежий, - она и договорить не успела - уже дремала.
   Он с усилием поднял голову. Это не так плохо, что шумно - не к чему засыпать обоим. Вещи, конечно, в самолете, да и место не безлюдное... Вон на скамье по другую сторону входа целое семейство расположилось с детишками. Ну а, все-таки, мало ли что...
   Ворчливый троллейбус уехал, подобрав десяток неповоротливых людей с чемоданами. Собачий вой умолк. Ни один автомобиль не нарушал наступившего затишья. Луна медленно просочилась сквозь облако, наполнив серебристым сиянием черные провала между владениями фонарей.
   Он бездумно смотрел вперед, через площадь, в проем улицы, будто обрывающейся пропастью, но в действительности только плвно уходящей вниз. Смотрел, пока пятиэтажные дома по обе стороны улицы не задрожали в лунном свете, расплываясь туманом и приобретая новые формы - словно и похожие на прежние, но в чем-то другие, странные. Пока не растворилась в зыбком мареве луна, не исчезли отсветы фонарей, и сон не перенес его исподволь в другой мир, где над этими странными зданиями вставало солнце.
   Яркий утренний свет расчерчивал четкими тенями пустую утреннюю улицу. Тени падали от косых решеток, вставленных в киирпичные ограды, и от деревьев. Это были не обычные деревья, но непобедимое свойственное сну ощущение, что все нормально и обыденно, что деревья именно такие, как им здесь полагается быть от начала времен, мешало приглядеться к ним как следует. В странных домах за оградами еще спали, но не все. С присущей сну легкостью проникая сквозь стены, он увидел лестничную площадку верхнего этажа, серо-зеленую поверхность пола и стен, блестящую в снопах утренних лучей. Косой решетчатый переплет большого окна рассекал этот блеск изломами теней, гротескно перекашивающих стены - или они в действительности были косые? Гулко лязгнул замок, сбоку распахнулась дверь, и на площадку вышел человек - странный человек в странном доме. Почти треугольное, острием книзу, лицо, пышные совершенно белые волосы щеткой надо лбом. Обыденная как деревья на улице - одежда. Человек распахнул дверь в квадратной решетчатой шахте, ступил на площадку, огороженную бортиком. Размеренно и плавно стал вращаться мощный винтовой стержень, протыкающий площадку вертикально и уходящий в потолок, размеренно и плавно площадка с человеком заскользила по стержню вниз.
   Хлопнула входная дверь, выпуская человека из тени в солнечное сияние улицы. На короткий мелодичный зов - не то голос, не то свисток или рожок примчалось откуда-то снизу, из невидимой части спуска между рядами домов, белое пушистое существо - то ли овца, то ли собака. Маленькие витые рожки сидели, плотни прижатые, по бокам головы, как свернутые кренделями косички у довоенных пятикласниц на старых фотографиях. Умилительные рожки, не удивительные - обыденные, как деревья и одежда.
   Прыгая в восторге у ограды, существо издало свистящий звук, неожиданно набравший силу и мощь. Звук обратился в гул, заполнил все кругом, потряс странные дома, заставляя их расплываться в тумане, угасил солнечный свет, оставив от него только разбросанные тут и там желтые ореолы фонарей. Из раздробленного самолетным ревом сна медленно кристаллизовалась темная площадь с уходящей вниз улицей, призраки елей и пятна оконного света, а рев, сделав свое дело, угас в отдалении, оставив после себя, как и в прошлый раз, тоскливый собачий вой.
   - Вот он где, смотри, Олег!
   Олег, еще плохо соображая, взглянул, куда указывала разбуженная спутница. Напряженный силует большой лохматой собаки, черный против света отдаленного фонаря, казался наредкость выразительным. Голова и хвост в одну линию, уши прижаты - пес самозабвенно изливал то ли испуг перед отзвучавшим только что вселенским воем, то ли тоску по этому недостижимому идеалу вытья. Олег тупо смотрел, медленно возвращаясь в явь.
   - Слушай, Надя, - к тому времени, как он заговорил, она уже снова почти задремала. - Какая мне сейчас приснилась интересная конструкция лифта! Площадка на винтовом валу с жесткими направляющими. Не понимаешь? Ну, по типу заглубленной гайки. Да еще со всеми подробностями застекленная шахта, зонтик над площадкой, оградки кругом площадки и вала... прямо хоть
   рабочие чертежи заказывай. Это же ты подумай - не нужно кабины, один пол, никаких тросов. Здорово можно облегчить конструкцию, да и безопасность выше. Честное слово, надо заявку подать.
   - Менделеев ты мой, - пробормотала Надя, стараясь не засыпать слишком вызывающе.
   - Менделеев лифты не изобретал... - Олег не старался.
   - Менделеев свою таблицу во сне увидел...
   - А!.. А ты что увидела?
   - Я? - Надя чуть пожала свободным плечом. - Ничего конструктивного. Женщина в поле - и только.
   И только. Она сонно вздохнула. Какой смысл рассказывать? Очень трудно передавать сны. Ей никогда не снилось ничего такого, на что подают заявки. Скажешь: холм, дорога через поле. Но разве можно передать это ощущение реальности чего-то совсем нереального, этот свет, естественный, обычный во сне. Невозможно сказать, слишком светло или слишком темно - воздух как бы наполнен невидимой искрящейся пылью, и она мешает смотреть. В поле растет что-то чужое, больше всего похожее на тростник с метелками, высокий, в полтора роста человека. Между мощными зелеными стеблями ходит женщина, наклоняется над пазухами длинных узких листьев, делает что-то непонятное. Дорога спускается с холма в четкую, но словно чем-то затуманенную даль под пустым блестящим небом, там в бархатно-коричневой долине одиноко стоит огромное белое здание со множеством остроконечных башенок, выстроившихся вдоль краев гребенчатой крыши. По дороге небольшой колонной по двое спускаются как будто дети... нет, детского в них только рост. Это вставшие на задние лапы бурые ящерицы с поблескивающей чешуей, и у каждой за плечами что-то вроде котомки или ранца. Женщина приветственно машет колонне рукой, потом возвращается к своему занятию. Из то ли яркого, то ли темного воздуха выныривает птица без шеи, больше всего похожая на рыбу с голубинными крыльями, у нее большие выпуклые глаза и гладкие перья из множества поблескивающих продолговатых чешуек. Птица крижит над головой женщины, роняет длинное перо, та, смеясь, подхватывает его, втыкает в волосы. Потом бросает вверх пригоршню зерен, над зернами раскрываются светлые пушистые парашутики, они медленно планируют вниз. Рыбоптица суетливо ловит их, рыская в воздухе, женщина смеется...
   - Олег!
   Он резко повернулся к жене, вдруг судорожно вцепившейся в его плечо.
   - Ты что?
   - Вон она! Ой...
   - Кто?
   - Женщина... Та женщина, которая мне приснилась...
   - Фу ты! - он облегченно вздохнул. - Можно ли так пугать?
   Но стиснутые пальцы не собирались разжиматься.
   - Ты посмотри!
   Он посмотрел.
   На соседней скамье в конусе фонарного света одиноко сидела, поджав ноги, женщина... или что-то вроде женщины. Платье на ней расцветкой, материалом и покроем больше всего напоминало матрасный чехол, впрочем, отделанный по всем каемкам и подпоясанный чем-то радужно поблескивающим. В гладких и коротких, но очень густых волосах неопределимого при тусклом искусственном освещении цвета выделялось квкое-то украшение, словно собранное из жемчужно-блестящей рыбьей чешуи. Но главное - лицо. Четко видное в профиль, с крупными чертами, оно, хоть и по-своему не то чтобы некрасивое, попадало с пугающей точностью на грань между человеческим и нечеловеческим. Если бы Олега спросили, как по его мнению должна выглядеть нечистая сила, он нарисовал бы мысленно что-то очень похожее.
   И тем более странным выглядело на этом лице - да и во всей фигуре совершенно человеческое выражение недоумения и растерянности, даже, пожалуй, паники. Блестящие кромки одежды шевелились, выдавая тяжелое учащенное дыхание. Взгляд странно матовых глаз метался, оставаясь при этом пустым, как у слепой.
   - Ну и ну, - проговорил Олег. - Кого только в аэропорту не увидишь... Она, должно быть, из какого-нибудь Восточного Суринама час назад прилетела.
   - Ты что, не понял? - нервничала Надя. - Она снилась мне!
   Он досадливо мотнул головой.
   - Ты просто заметила ее краем глаза, прежде чем заснуть. Так бывает. Ты же не боялась ее во сне, верно?
   - Во сне... Во сне все, как так и надо!
   Она вспомнила колонну ящеров с заплечными мешками и еще глубже впилась пальцами в олегово плечо.
   - Ты мне синяк поставишь, - он осторожно высвободился и обнял жену одной рукой. - Значит, она в таком милом наряде, снилась тебе в поле? Интересно, что она там делала?
   - По чем я знаю? По-моему, прививала кукурузу.
   Олег, недостаточно искушенный в сельском хозяйстве, не сумел оценить это предположение по достоинству. Он всмотрелся еще раз. Цвет кожи при таком освещении неясен - только и понятно, что не черная - но раса, определенно, чужая. Индеанка, наверное. Сама, бедняга, не в своей тарелке.
   - Посмотри, как дышит, - шептала Надя, выглядывая из-за его плеча, словно из окопа. - Там воздух не такой.
   - Где там?
   - Во сне...
   Олег повернулся к ней.
   - Знаешь, что?..
   Он собирался посоветовать жене лучше поспать еще и увидеть что-нибудь попроще, но все его мысли и намерения вдруг начисто отсек короткий и не очень сильный мелодичный звук.
   Не поняв еще, в чем дело, Олег метнул инстинктивный взгляд в направлении звука, и успел поймать в просвете распахнутых дверей вокзала знакомое - откуда? - странное треугольное лицо под валиком неестественно светлых волос. Перегорающей лампой вспыхнула в мозгу картина лестничной клетки, исчерченной косыми тенями, и солнечных бликов на винтовом валу. Не сознавая, что он делает, Олег встал со скамьи и быстро пошел к дверям. Надя оцепенело смотрела вслед. Уже на ступеньках его нагнало ее испуганное:
   - Ты куда?
   - Я сейчас, - отозвался он, не оборачиваясь, и вошел в полный негромкого людского гомона зал.
   Беловолосый уже успел подняться на маленькую галерею - туда, где не было людей - и стоял у перил, отчетливо излучая точно такую же, разве что чуть менее паническую, растерянность, как иностранка на скамейке. Обыденный во сне костюм оказался серыми шортами и немного более светлой безрукавной блузой, волосы в электрическом свете оставались белыми, как вата. Он лихорадочно крутил в руках предмет, напоминающий многоглазую розовую мыльницу, проделывал с ним какие-то непонятные манипуляции, иногда получая в ответ сухие щелчки и фонтанчики синих искр.
   Олег с усилием оторвал взгляд от этой картины, стремясь убедиться, что не угодил ненароком в приснившийся мир косых решеток и рогатых собак. Нет. Зал и люди в нем оставались своими, привычными и нормальными. На беловолосого явно никто особенно не обратил внимания - расположившаяся в углу на сумках и узлах колоритная группа людей азиатского типа в полосатых халатах и вышитых тюбетейках своими непонятными, но очень выразительными разговорами привлекала гораздо больше любопытства. Ошалело осматриваясь кругом, Олег уловил только один устремленный на галерейку взгляд и выхватил из невнятного шума только одну хрипловатую фразу: "Я всегда говорил, они там все, в Америке, чокнутые!.."
   - Ну и что ж, - подумал Олег, обретя наконец способность думать. Увидел краем глаза перед сном. Как и Надя...
   Надя!
   Она облегченно вздохнула, приподнявшись со скамейки ему навстречу. И он вздохнул облегченно. На месте жена, на месте нормальные дома, ночь, площадь, луна, фонари. И женщина не то из сна, не то из джунглей тоже на месте.
   - Что там такое?
   - Ну,.. разве нельзя на минуту отлучиться?..
   - Не выдумывай! - потребовала Надя, силком усаживая Олега снова рядом. - Что ты увидал?
   - Ну, могу и я тоже увидать того, кто мне приснился? Считай, что завидно стало.
   - Не пойму, - она сдвинула брови. - Ты что увидел? Лифт?
   Подробный пересказ сна занял от силы три минуты. Куда больше ушло на описание растерянного беловолосого с его мыльницей. В темных надиных глазах блеснуло невольное злорадство.
   - Ну, что теперь скажешь?
   Олег пожал плечами. Он сам не заметил, рассказывая, как впечатление чуда растворилось в обыденных словах.
   - Да то же и скажу, что раньше говорил. Мы с тобой оба подсознательно заметили перед тем, как заснуть, необычные фигуры - отсюда и сны. Что ж тут другое скажешь?
   - Ну ты подумай, что за совпадение! Каждому по фигуре, притом одновременно!
   - А ты что предлагаешь? - рассердился Олег. - Какое объяснение? Материализацию духов и раздачу слонов?
   - Насчет слонов не знаю, - Надя вдруг отвернулась и показала рукой в сторону площади. - Ты лучше скажи, кто вот этого подсознательно заметил? Пока ты внутрь ходил, я его углядела вполне сознательно.
   На троллейбусной остановке под фонарем стоял старик в сером плаще. Обыкновенный старик, обыкновенно - разве что не совсем по сезону одетый. За одним исключением. На голове его красовалась темная очень широкополая шляпа с низкой полукруглой тульей. Олег сразу вспомнил, что именно такую шляпу смастерили для него, когда он на утреннике во второй группе детсада изображал Кота в Сапогах.
   Положим, не в шляпе дело - мало ли кому и как взбредет в голову валять дурака - но Олег, испытывая какое-то несуразное чувство протеста, тем не менее сразу узнал в облике старика все ту же необъяснимую растерянность, граничащую с паникой. Старик следил, как расходится на узкой полосе между сквером и зданием троллейбус с автомобилем, и всей своей осанкой давал понять яснее ясного, что эта картина повергает его в глубокое недоумение. От него веяло неуверенностью и страхом гораздо отчетливее, чем если бы он полчаса описывал свое душевное состояние словами.
   - Вот ты как хочешь, - прошептала Надя Олегу в ухо, - а он сейчас снился кому-то третьему!
   - Эпидемия, - успел только проговорить Олег - и замолчал, потому что старик обернулся, робко осмотрелся и нетвердым шагом направился прямо к ним.
   Они смотрели на него, а он подходил все ближе, перед самой скамейкой остановился и вежливо приподнял невообразимую шляпу. Впрочем, лицо под ней оказалось вполне человеческое - умное, доброе немолодое лицо. Только вот фраза, которую он произнес, непривычно мягко и текуче выговаривая звуки, оказалась под стать не лицу, а всей сонной одури нынешней ночи.
   - Юные люди, не скажете ли вы мне, как давно в этом городе ввели правостороннее движение?
   Надя молча расширила глаза. Олега вдруг охватило радостное облегчение: "Господи, да ведь все проще простого - это я опять сплю, только и всего! И надина женщина (а кстати, где она? нет, не исчезла, сидит, где сидела), и мой безволосый, и этот старик всего-навсего продолжение сна!"
   Как хорошо понять, наконец, что происходит! Испытывая блаженное чувство освобождения, он спокойно ответил:
   - Точно вам сказать не могу, я, видите ли, не специалист, я занимаюсь строительной техникой. Но думаю, что еще на заре автомобилизма.
   Надины расширенные глаза обратились на Олега.
   - Да,..- старик потеряно пожал плечами, - но... вот я готов сделать клятву, что час тому назад оно было левосторонним...
   - Что вы готовы сделать?
   - Клятву,.. - старик уставился как завороженый на олеговы сандалеты.
   - Неважно... видите,.. моя жена вчера уехала... ее нет дома,.. пояснил он зачем-то, - а я сейчас возле киоска был... покупал газету... и вдруг оказался тут... и все так странно изменилось... но я не сплю, я знаю, что не сплю, я стоял возле,.. - он совсем растерялся и, явно забывшись, пробормотал, - да разве мужчина может носить такую обувь?
   - Если на то пошло, ваша шляпа... - невозмутимо начал было Олег, но его прервали.
   - Ой, смотрите! - воскликнула Надя, показывая рукой.
   От дальнего конца площади мимо елей с громким возбужденным лаем несласть машистыми прыжками большая собака. Тот самый пес, провожавший воем самолеты, целеустремленно мчался в сторону Олега с Надей,.. нет, не просто в их сторону, а именно к ним,.. нет, не к ним, а к растерянному старику. Мчался , как будто к цели всей своей собачьей жизни, мчался, полный безошибочно видного восторга, словно к сбывшейся вдруг безнадежной мечте. Пораженный Олег увидел, как старик тоже просиял и подался навстречу собаке.
   - Джой! - воскликнул он радостно. - Джой!
   И тут что-то случилось - одновременно с собакой и с человеком. Странно было смотреть до чего одинаково оба внезапно отпрянули в смущении друг от друга, когда пес уже готов был прыгнуть человеку на грудь.
   - Черный... - ошеломленно пробормотал старик - совсем черный... - а собака взвизгнула с ясно видимым горьким разочарованием, крутнулась несколько раз около него, потом легла и, положив голову между лап, жалобно заскулила.
   - Что такое? - оторопелый Олег снова забыл, что видит сон.
   - Что?.. - взгляд Нади остановился где-то в пространстве, жутковато напоминая взгляд возникшей из ее сна женщины, - так у вас есть собака?
   - Да, - растерянно отозвался старик. - Джой. Совсем такой же, только темно-рыжий.
   Надя прищурилась и вдруг заговорила, захлебываясь от спешки:
   - Ну, так я вам скажу, у него хозяин тоже такой же, как вы, только рыжий... или там еще чем-нибудь по мелочи отличается. Или не отличается. А то, чего он к вам так бросился было, как к родному? Слушай, Олежка, я про такое читала, нет здесь никакой материализации духов, все они где-то жили на самом деле. Тут сейчас к ним каким-то образом приоткрылась дорога, оттого мы увидели такие сны, ну, вроде как на границе побывали между здешним и тамошним. А потом тех двоих каким-то образом сюда перетащило уже не во сне, а наяву. А они ничего не понимают и бродят, как потерянные. Вон сидит, бедняга, совсем ошалела. Только вообразить - то тебе поле камыша с ящерами, а то город, ночь и самолеты!..
   - Подожди! - вклинился наконец Олег. - Ты сама-то, вообще, проснулась или нет? Как по-твоему их "перетащило" и откуда?
   - Ну,.. не знаю, как... тут самолеты, радары всякие мощные... Одного рева хватит сокрушить все на свете... вот и пробило дыру... из других миров каких-нибудь.
   - Только-то! - Олег вздохнул. Что во сне, что наяву, жена у него все равно без тормозов в голове. - Ревом, значит, пробило. И всякие граждане посыпались. - Он автоматически сделал жест в сторону сначала соседней скамейки, потом - дверей аэровокзала, а пес и старик одинаково повернули головы вслед за его рукой. - Посыпались, стало быть, из каких-нибудь других миров?
   Олег не сумел загородить выход рвущемуся наружу обидному для жены смеху - чуть не захлебнулся. Стараясь управиться со своими внутренними проблемами, он едва расслышал тихий голос старика:
   - Юный человек, я должен сказать, что ваша сударыня, видимо, права.
   Не столько нелепый подбор слов, сколько абсолютно необычные звуки его речи - мягкие, журчащие, скорее уместные где-нибудь в Пхеньяне, чем здесь, на этой площади -отняли у Олега желание смеяться. Будь речь этого человека совершенно непонятной, он не показался бы вдруг таким пугающе нездешним. Что-то сон затягивается, подумал Олег уже принужденно, безо всякой уверенности. Что там полагается делать в таких случаях, щипать себя? Так ведь Надя его уже щипала - до сих пор плечо щемит, а что толку?
   Пес тоже забеспокоился при звуках этого голоса, он приподнялся и глухо заворчал.
   - Если вы техниколог, - нерешительно продолжал старик, - значит, должны быть знакомы с гипотезой четвертой координаты.
   - Вы так думаете? - иронически переспросил Олег, - впрочем, я не знаю, что такое "техниколог". Я всего-навсего инженер.
   Старик растерянно смотрел на него.
   - Он говорит о параллельных пространствах! - сердито вмешалась Надя.
   - Дураку ясно.
   -Да! - обрадованный старик не дал Олегу времени на просившуюся с языка ответную колкость типа: "Ну вот и ищи дурака!" - Очень удачно вы сказали - параллельных! Вы понимаете, параллельные трехмерные пространства... Если они рядом, они могут почти совсем не различаться... тот же город, но правосторонее движение... тот же язык, но выговор не тот, да и лексика, похоже, что не накладывается... Нет, мой человек, вы у себя, ваши сомнения натуральны, а мне выбирать одно из двух - или я обезумел, или ваша сударыня права.
   - Послушайте, а вам не приходило в голову, что вы все-таки просто спите и видите сон? - спросил Олег с сочувственным интересом.
   - Невозможно, - старик не замялся и на секунду, доказав этим, что ему безусловно приходило такое в голову, и он готов к ответу, - я глубоко знаю, что со мной было - вчера вечером проводил жену вот в этом же самом... то есть в таком же аэропорту, сегодня утром погулял с Джоем, вернулся домой, работал, потом вышел за вечерним листком... еще спохватился, что не принял лекарство... уверенно помню, как стоял на лестнице и думал, возвращаться за ним или нет... вернулся в конце концов... опять вышел за газетой, стоял у киоска, платил плату... вдруг все расплылось... Нет, какой может быть сон, разве что я на том месте скончался - так ведь вы, юный человек, мало похожи на ангела господня.
   - Это точно, - Олег неуверенно пытался собрать разбегающиеся мысли, а те, как нарочно, подобрались самые дурацкие. Ну конечно, он не спит, если я сплю, тогда ведь значит он мне снится. А если он не спит,.. нет, я ведь знаю, что он не спит, весь вопрос в том, во сне я это знаю, или наяву. Он сказал, либо он спятил, либо Надежда права... то есть либо она спятила, либо он... нет, наоборот... Тьфу, черт! Если я сплю, тогда мне до лампочки, кто из них спятил, а если не сплю? Если не сплю, тогда я знаю, что старик в своем уме... несмотря на шляпу... и, значит, так оно и есть, как он говорит... один акцент чего стоит... Если не сплю, тогда, выходит, права моя сударыня.
   Надя тем временем тоже пришла к логическому умозаключению.
   - Так значит, ваш Джой при вас был дома? - с ноткой разочарования в голосе спросила она, и старик кивнул головой. - А я уж было думала, что все поняла. Я решила, что вы его бросили и уехали... то есть здешний ваш двойник его бросил и уехал, а он вас теперь ждет... то есть вашего двойника. Уж очень он воет тоскливо на все самолеты. Я когда-то читала о такой брошенной собаке, которая годами в аэропорту дежурила. Вообще-то, может так оно и есть, все-таки вы - одно, а ваш двойник - другое, не может быть все совсем одинаковым, - она уже не обращалась к старику, а как будто рассуждала сама с собой. - Или, может, вы его завтра решите бросить, или хотели бросить, да раздумали, а этот здесь не раздумал...
   - Что?! - старик явно не пожелал понять, что она рассуждает сама с собой, и его возглас заставил дрогнуть и поднять взгляды не только Олега с Надей и встрепенувшегося пса, но и загадочную женщину и все полусонное семейство с противоположной скамьи. - Чтобы я оставил Джоя? Вы это разумеете, говоря "бросил"? Этак вот оставил одного на улице выть на самолеты?! Да как у вас гортань не перехватило, юная женщина! Джой у нас член семьи! Вот бессловесная тварь - и та понимает! - в избытке чувств он принялся трепать по голове взволнованно вскочившую собаку - и под рукой что-то зашуршало.
   Все еще сердясь, старик выдернул из-за невидимого в лохматой черной шерсти ошейника довольно большой плотный обрывок то ли конверта, то ли какой-то упаковки. В тусклом свете неясно чернела короткая надпись. Не сговариваясь, три человека наклонились над бумажкой, повернув ее в сторону ближайшего фонаря, близоруко всмотрелись в неровные корявые буквы.
   Под зарождающийся снова где-то в небе гул дрожащие линии сложились в отчаянный призыв:
   "Скорую! Гвардейская,16, кв.3"