Может быть, вам покажется странным, как это я мог вот так сидеть в полумраке танцзала ночного клуба, когда в тридцати ярдах от меня в телефонной будке лежало тело убитого Дункана. Но я сидел спокойно и старался представить точную картину, как все это произошло. Конечно, вам это может показаться странным, но такой я уж парень. Я ничуть не боюсь покойников, вот живых я боюсь.
Посредине танцплощадки лежал длинный кусок серпантина, ну, знаете, такая лента, которую для развлечения ребята бросают друг на друга, и лента разматывается. И я подумал, что жизнь — это все равно что лента серпантина, которая постепенно всё разматывается и разматывается, только в случае с мистером Харвестом В. Мелландером кто-то преждевременно оборвал ее. И я дал себе слово: хотя я не очень хорошо знал Дункана, он мне показался отличным парнем, и у него замечательная репутация «джимена», поэтому я должен во что бы то ни стало наказать тех, кто посмел убить его.
И тут — я сам не знаю, почему это вдруг, — мне пришла в голову одна идея! Она до того странная и нелепая, что в первый момент мне показалось, будто я рехнулся, но поразмыслив немного, увидел, что эта мысль совсем уж не такая странная. Может быть, если вы внимательно слушаете все, что я вам рассказываю, может быть, и вам тоже пришла в голову такая же мысль.
Но это только мысли, и ничего хорошего не будет, если я увлекусь пустыми фантазиями, сидя в пустынном танцзале ночного клуба в 4 часа утра. Мне сейчас во что бы то ни стало надо найти, куда Руди спрятал другой смокинг.
И сейчас меня уже меньше интересовал вопрос, кто именно убил Мираса Дункана. Этим я займусь немного позже. Сейчас мое внимание целиком было поглощено делом Вилли-Простофили. И по-моему, убит он был таким образом.
Я ведь уже говорил вам, что Руди Сальтьерра — страшный щеголь, но сидя с ним рядом в кафе, я вдруг обнаружил:
Его смокинг не из той пары, что и брюки. А как это получилось и почему? Вероятно, в то время, как Карлотта исполняла свой номер, Руди потихоньку выскользнул из боковой двери, подкрался в темноте к столу Вилли-Простофили, и, держа револьвер в кармане смокинга, выстрелил в упор, после чего быстро смылся и переодел смокинг. Если это было именно так, то, вероятно, он где-нибудь спрятал смокинг с простреленным карманом, и спрятал он его скорее всего где-нибудь у Карлотты в уборной.
Я встал, тихонько прошел сквозь занавес и попал в коридор с уборными. Комната Карлотты оказалась запертой, но я уже неоднократно получал призы за быстроту открывания запертых дверей. Мне достаточно двух минут, чтобы открыть любую из них.
Я вошел в уборную Карлотты. Огляделся по сторонам. Воздух в ней сладкий и немного спертый, вы знаете, как это бывает в комнатах с закрытыми окнами, да еще у дамы, которая обильно употребляет пудру и духи. Я долго стоял, наслаждаясь сладким ароматом. Да, эта дамочка употребляет отличные духи, кажется, я их запах не забуду и в гробу.
Я потихоньку осмотрел по порядку всю комнату, отодвинул все ящики, заглянул во все шкафы, но ничего не обнаружил. Я только убедился, что у Карлотты отличный вкус на белье и что чулки она носит до того тонкие, что было даже грешно ворошить их в ящике так, как я это делал.
Наконец, я отказался от мысли найти что-нибудь в этой комнате и вышел в коридор посмотреть, нет ли там подходящего местечка, где бы джентльмен мог на время спрятать свой смокинг. И когда я так осматривал коридор при свете своего фонарика на авторучке, я подумал, что ведь Руди Сальтьерра может в любой момент вернуться за своим пиджаком, и, пожалуй, Лемми не поздоровится, если Руди решит прийти именно сейчас, особенно учитывая тот факт, что я, разыгрывая из себя Перри Райса, оставил «люгер» дома.
В конце коридора, как раз около окна, через которое я сюда пробрался, к стене прикреплен умывальник, а над умывальником бак с водой. В другом конце коридора я нашел лесенку, поставил ее около умывальника и пошарил рукой по крышке бака, И оказался прав. Потому что именно на крышке бака и был спрятан смокинг. Когда я внимательно его осмотрел, оказалось, что он сшит из той же материи, что и брюки, в которых Руди сидел со мной в кафе, а в петлице смокинга был тот самый цветок, с которым Руди появился в дверях, когда я увидел его в первый раз.
Я слез с лесенки, внимательно изучил смокинг, и что ж вы думаете? Меня ожидал приятный сюрприз: в правом кармане пиджака дырка, простреленная пулей. Значит, мое предположение о том, как именно был убит Вилли-Простофиля, оказалось правильным.
Я засунул руку в боковой карман смокинга и выловил оттуда письмо. И это был сюрприз № 2, потому что письмо адресовано Карлотте де ля Рю, клуб «Селект» Джо Мадригала. Я сначала удивился, зачем это письмо попало в карман Руди.
Пришлось ознакомиться с содержанием этого послания, написанного, кстати, чертовски паршивым почерком, как будто парень, который его писал, до краев «нагрузился». Письмо гласило:
"Карлотта, у меня сейчас нет времени писать вам много, но я обязательно должен увидеть вас сегодня же вечером и поговорить с вами. Я ужасно беспокоюсь и боюсь в связи с тем, что мне удалось узнать сегодня, и еще больше я беспокоюсь за вас.
Не знаю, зачем вам нужно водить меня за нос в то время, как вы дружите с Сальтьеррой. Может быть, это из-за моих денег, но даже если это так, если даже вы такая бессердечная, как мне об этом говорили, я все равно должен непременно видеть вас сегодня вечером, хотя бы на несколько минут.
Я не могу ничего сообщить вам по телефону. Все слишком важно, слишком секретно. Я приду сегодня вечером в клуб, чтобы после вашего выступления серьезно поговорить с вами.
Вилли".
Я вложил письмо обратно в конверт, конверт опять засунул в боковой карман, смокинг положил на бак, чтобы Сальтьерра мог его забрать, когда придет за ним.
Я поставил лесенку на место и присел на одну из ее ступенек, чтобы спокойно подумать. Совершенно ясно, как это письмо попало в карман Руди. Карлотта сама отдала его ему после того, как прочитала.
И также совершенно очевидно, что Вилли-Простофиля пришел сегодня к Джо Мадригалу с намерением выболтать какой-то важный секрет, а Руди ни в коем случае не хотел этого допустить. Вероятно, Карлотта совершенно прозрачно намекнула Руди, что пришло время по уши напоить Вилли Простофилю горячим свинцом, а Руди, выслушав ее намек, сказал «О'кей!»
Кажется, я не могу пожаловаться на то, как развиваются дела, потому что постепенно начинает вырисовываться определенный смысл в происходящих событиях, и если я еще немного подожду, может быть, удастся запустить свои зубы поглубже.
Я прислушался. Стояла абсолютная тишина. Поэтому я решил закурить. Потом тихонько прошел через танцзал, в темноте нащупывая дорогу, пришел к коридорчику с телефонами. Вошел в одну из передних будок, положил на микрофон носовой платок, чтобы какой-нибудь умник случайно не узнал мой голос, и позвонил в Главное полицейское управление.
Дежурную телефонистку Полицейского управления я попросил соединить меня с лейтенантом Ресслером, и через некоторое время парень взял трубку. Это он, он ответил «да» и спросил, кто я такой.
— Слушай, красавчик ты мой, — сказал я ему. — Ты тупой и обросший мхом из-за своей неповоротливости полицейский. И все-таки я расскажу пару историй, которые тебе будет очень полезно послушать.
Так вот, прежде всего позволь мне посоветовать тебе немедленно послать полицейскую машину в заведение Джо Мадригала. Там в одной из телефонных будок лежит труп хорошего парня. Его звали мистер Харвест В. Мелландер, и кто-то выстрелил в него в упор три раза. Как видишь, убийство было не случайное, а предумышленное. Во-вторых, этот парень все еще держит в руках телефонную трубку, значит, этот аппарат с момента его убийства выключен.
А теперь послушай, если ты будешь хорошим мальчиком, то немедленно свяжешься с телефонной компанией и узнаешь, в котором часу выключился этот аппарат, а завтра в газете «Нью-Йорк Ивнинг Миррор» поместишь объявление, в котором точно укажешь мне это время. Тогда, может быть, я позвоню тебе еще раз.
После чего я повесил трубку и быстренько смотался из заведения Джо Мадригала, потому что, вероятно, лейтенант сейчас же заявится сюда. Я вышел через то же окно и прошел два квартала, потом нанял такси и вернулся в отель, где немедленно улегся в постель, потому что, хотите верьте мне, хотите нет, ужасно устал, а моя старушка мама всегда говорила, что мужчине в жизни нужны три вещи: сытная вкусная еда, крепкий сон и любовь красивой женщины.
Что же, крепкий сон и сытная еда у меня уже есть, а занимаюсь я по профессии розысками и между прочим подыскиваю для себя третий ингредиент этого джентльменского набора.
Мне бы очень хотелось, чтобы Карлотта оказалась хорошей женщиной, но мой безошибочный инстинкт, как его называют писательницы, — подсказывает мне, что, к сожалению, она — одна из тех бабенок, которые не задумываясь, выковыряют золотую пломбу из зуба спящего младенца.
Глава 3
Посредине танцплощадки лежал длинный кусок серпантина, ну, знаете, такая лента, которую для развлечения ребята бросают друг на друга, и лента разматывается. И я подумал, что жизнь — это все равно что лента серпантина, которая постепенно всё разматывается и разматывается, только в случае с мистером Харвестом В. Мелландером кто-то преждевременно оборвал ее. И я дал себе слово: хотя я не очень хорошо знал Дункана, он мне показался отличным парнем, и у него замечательная репутация «джимена», поэтому я должен во что бы то ни стало наказать тех, кто посмел убить его.
И тут — я сам не знаю, почему это вдруг, — мне пришла в голову одна идея! Она до того странная и нелепая, что в первый момент мне показалось, будто я рехнулся, но поразмыслив немного, увидел, что эта мысль совсем уж не такая странная. Может быть, если вы внимательно слушаете все, что я вам рассказываю, может быть, и вам тоже пришла в голову такая же мысль.
Но это только мысли, и ничего хорошего не будет, если я увлекусь пустыми фантазиями, сидя в пустынном танцзале ночного клуба в 4 часа утра. Мне сейчас во что бы то ни стало надо найти, куда Руди спрятал другой смокинг.
И сейчас меня уже меньше интересовал вопрос, кто именно убил Мираса Дункана. Этим я займусь немного позже. Сейчас мое внимание целиком было поглощено делом Вилли-Простофили. И по-моему, убит он был таким образом.
Я ведь уже говорил вам, что Руди Сальтьерра — страшный щеголь, но сидя с ним рядом в кафе, я вдруг обнаружил:
Его смокинг не из той пары, что и брюки. А как это получилось и почему? Вероятно, в то время, как Карлотта исполняла свой номер, Руди потихоньку выскользнул из боковой двери, подкрался в темноте к столу Вилли-Простофили, и, держа револьвер в кармане смокинга, выстрелил в упор, после чего быстро смылся и переодел смокинг. Если это было именно так, то, вероятно, он где-нибудь спрятал смокинг с простреленным карманом, и спрятал он его скорее всего где-нибудь у Карлотты в уборной.
Я встал, тихонько прошел сквозь занавес и попал в коридор с уборными. Комната Карлотты оказалась запертой, но я уже неоднократно получал призы за быстроту открывания запертых дверей. Мне достаточно двух минут, чтобы открыть любую из них.
Я вошел в уборную Карлотты. Огляделся по сторонам. Воздух в ней сладкий и немного спертый, вы знаете, как это бывает в комнатах с закрытыми окнами, да еще у дамы, которая обильно употребляет пудру и духи. Я долго стоял, наслаждаясь сладким ароматом. Да, эта дамочка употребляет отличные духи, кажется, я их запах не забуду и в гробу.
Я потихоньку осмотрел по порядку всю комнату, отодвинул все ящики, заглянул во все шкафы, но ничего не обнаружил. Я только убедился, что у Карлотты отличный вкус на белье и что чулки она носит до того тонкие, что было даже грешно ворошить их в ящике так, как я это делал.
Наконец, я отказался от мысли найти что-нибудь в этой комнате и вышел в коридор посмотреть, нет ли там подходящего местечка, где бы джентльмен мог на время спрятать свой смокинг. И когда я так осматривал коридор при свете своего фонарика на авторучке, я подумал, что ведь Руди Сальтьерра может в любой момент вернуться за своим пиджаком, и, пожалуй, Лемми не поздоровится, если Руди решит прийти именно сейчас, особенно учитывая тот факт, что я, разыгрывая из себя Перри Райса, оставил «люгер» дома.
В конце коридора, как раз около окна, через которое я сюда пробрался, к стене прикреплен умывальник, а над умывальником бак с водой. В другом конце коридора я нашел лесенку, поставил ее около умывальника и пошарил рукой по крышке бака, И оказался прав. Потому что именно на крышке бака и был спрятан смокинг. Когда я внимательно его осмотрел, оказалось, что он сшит из той же материи, что и брюки, в которых Руди сидел со мной в кафе, а в петлице смокинга был тот самый цветок, с которым Руди появился в дверях, когда я увидел его в первый раз.
Я слез с лесенки, внимательно изучил смокинг, и что ж вы думаете? Меня ожидал приятный сюрприз: в правом кармане пиджака дырка, простреленная пулей. Значит, мое предположение о том, как именно был убит Вилли-Простофиля, оказалось правильным.
Я засунул руку в боковой карман смокинга и выловил оттуда письмо. И это был сюрприз № 2, потому что письмо адресовано Карлотте де ля Рю, клуб «Селект» Джо Мадригала. Я сначала удивился, зачем это письмо попало в карман Руди.
Пришлось ознакомиться с содержанием этого послания, написанного, кстати, чертовски паршивым почерком, как будто парень, который его писал, до краев «нагрузился». Письмо гласило:
"Карлотта, у меня сейчас нет времени писать вам много, но я обязательно должен увидеть вас сегодня же вечером и поговорить с вами. Я ужасно беспокоюсь и боюсь в связи с тем, что мне удалось узнать сегодня, и еще больше я беспокоюсь за вас.
Не знаю, зачем вам нужно водить меня за нос в то время, как вы дружите с Сальтьеррой. Может быть, это из-за моих денег, но даже если это так, если даже вы такая бессердечная, как мне об этом говорили, я все равно должен непременно видеть вас сегодня вечером, хотя бы на несколько минут.
Я не могу ничего сообщить вам по телефону. Все слишком важно, слишком секретно. Я приду сегодня вечером в клуб, чтобы после вашего выступления серьезно поговорить с вами.
Вилли".
Я вложил письмо обратно в конверт, конверт опять засунул в боковой карман, смокинг положил на бак, чтобы Сальтьерра мог его забрать, когда придет за ним.
Я поставил лесенку на место и присел на одну из ее ступенек, чтобы спокойно подумать. Совершенно ясно, как это письмо попало в карман Руди. Карлотта сама отдала его ему после того, как прочитала.
И также совершенно очевидно, что Вилли-Простофиля пришел сегодня к Джо Мадригалу с намерением выболтать какой-то важный секрет, а Руди ни в коем случае не хотел этого допустить. Вероятно, Карлотта совершенно прозрачно намекнула Руди, что пришло время по уши напоить Вилли Простофилю горячим свинцом, а Руди, выслушав ее намек, сказал «О'кей!»
Кажется, я не могу пожаловаться на то, как развиваются дела, потому что постепенно начинает вырисовываться определенный смысл в происходящих событиях, и если я еще немного подожду, может быть, удастся запустить свои зубы поглубже.
Я прислушался. Стояла абсолютная тишина. Поэтому я решил закурить. Потом тихонько прошел через танцзал, в темноте нащупывая дорогу, пришел к коридорчику с телефонами. Вошел в одну из передних будок, положил на микрофон носовой платок, чтобы какой-нибудь умник случайно не узнал мой голос, и позвонил в Главное полицейское управление.
Дежурную телефонистку Полицейского управления я попросил соединить меня с лейтенантом Ресслером, и через некоторое время парень взял трубку. Это он, он ответил «да» и спросил, кто я такой.
— Слушай, красавчик ты мой, — сказал я ему. — Ты тупой и обросший мхом из-за своей неповоротливости полицейский. И все-таки я расскажу пару историй, которые тебе будет очень полезно послушать.
Так вот, прежде всего позволь мне посоветовать тебе немедленно послать полицейскую машину в заведение Джо Мадригала. Там в одной из телефонных будок лежит труп хорошего парня. Его звали мистер Харвест В. Мелландер, и кто-то выстрелил в него в упор три раза. Как видишь, убийство было не случайное, а предумышленное. Во-вторых, этот парень все еще держит в руках телефонную трубку, значит, этот аппарат с момента его убийства выключен.
А теперь послушай, если ты будешь хорошим мальчиком, то немедленно свяжешься с телефонной компанией и узнаешь, в котором часу выключился этот аппарат, а завтра в газете «Нью-Йорк Ивнинг Миррор» поместишь объявление, в котором точно укажешь мне это время. Тогда, может быть, я позвоню тебе еще раз.
После чего я повесил трубку и быстренько смотался из заведения Джо Мадригала, потому что, вероятно, лейтенант сейчас же заявится сюда. Я вышел через то же окно и прошел два квартала, потом нанял такси и вернулся в отель, где немедленно улегся в постель, потому что, хотите верьте мне, хотите нет, ужасно устал, а моя старушка мама всегда говорила, что мужчине в жизни нужны три вещи: сытная вкусная еда, крепкий сон и любовь красивой женщины.
Что же, крепкий сон и сытная еда у меня уже есть, а занимаюсь я по профессии розысками и между прочим подыскиваю для себя третий ингредиент этого джентльменского набора.
Мне бы очень хотелось, чтобы Карлотта оказалась хорошей женщиной, но мой безошибочный инстинкт, как его называют писательницы, — подсказывает мне, что, к сожалению, она — одна из тех бабенок, которые не задумываясь, выковыряют золотую пломбу из зуба спящего младенца.
Глава 3
КАКАЯ-ТО ЧЕПУХА ПОЛУЧАЕТСЯ
На следующее утро я встал очень рано и во время бритья внимательно разглядывал себя в зеркале. Надо сказать, что вешу я 200 фунтов, лицо у меня свирепое и привлекательное в одно и то же время, так что женщины, особенно если попадают в беду, весьма охотно прибегают к моей помощи. Глядя в зеркало, я раздумывал, долго ли еще удастся сохранить себя целым и невредимым, потому что, как вы понимаете, мою работу нельзя назвать полезной для здоровья. Многие наши ребята обладают достоинствами, которых у меня нет, например, образованием, но все же это не помогает им уберечься от пули. Это доказывает, что образование само по себе еще ничего не значит.
В то же время у меня есть что-то, что директор называет чутьем, и я имею привычку всегда удовлетворять свое природное любопытство, причем большей частью удовлетворяю его способами, не принятыми среди других наших работников. И говорят, что именно поэтому я считаюсь отличным сыщиком.
Но тут после этих общих рассуждении я пришел к двум выводам: во-первых, что-то слишком уж интересуюсь этим парнем Вилли-Простофилей, чье настоящее имя было, кажется, Чарль Фрон; и во-вторых, я должен помнить, что собственно моя задача — расследовать готовящуюся кражу золотых слитков и что мне не стоит беспокоиться по поводу этих двух убийств до тех пор, пока они когда-нибудь и каким-нибудь образом не окажутся связанными с похищением золота.
Но, по-моему, было бы гораздо лучше, если бы нью-йоркские копы, а они обязательно начнут с жаром искать преступников, не очень-то торопились узнать, кто именно убил Мираса Дункана и Вилли-Простофилю, так как это помешает некоторым моим планам.
В газетах я прочитал, что убийство Чарля Фрона и Харвеста В. Мелландера, чей труп был обнаружен копом Ресслером примерно через 10 минут после того, как я ему позвонил, приписывается шайке гангстеров, орудовавших в клубе «Селект». В газете также говорилось, что копы обещают найти преступников в течение ближайших двух-трех дней. Именно это любой коп в любой стране обещает в отношении любого преступления, но обещания эти еще ровно ничего не значат.
Совершенно очевидно, что у них никаких подозрений в отношении Руди Сальтьерра, так как у того железное алиби в лице электрика клуба, который утверждает, что Сальтьерра все время сидел в уборной Карлотты. Но между нами говоря, я продолжаю думать, что именно Руди пристрелил Вилли. А электромонтер, очевидно, тоже участвует в игре, и, пожалуй, мне следует переброситься парой словечек с этим парнем, может быть, придется его немного припугнуть и даже применить кое-какие довольно жесткие меры.
Обдумав все это, я отправился на телеграф и послал на имя директора шифровальную телеграмму:
Освободившись от бремени этих волнующих вопросов, я вернулся в отель и выпил немного виски, потому что, мне кажется, в самое ближайшее время должно произойти что-то очень интересное, во всяком случае, я надеюсь на это.
В половине десятого ко мне пришел «Хмельной», до краев наполненный новостями и виски. Он спросил, известно ли мне, что в заведении Джо Мадригала произошло еще одно убийство: парня по имени Мелландер пристрелили в телефонной будке. Я ответил, что читал об этом в газете. Он сказал, что, кажется, разыгрывается довольно интересная история и, пожалуй, у него получится парочка неплохих статей. Мне кажется, что он, как репортер, был ужасно доволен всем случившимся.
«Хмельной», конечно, догадался, что я был у Джо Мадригала вчера по делу, хотя не знал точно, по какому. Он намекнул, что если может быть чем-нибудь полезен, мне стоит только слово сказать.
Я сидел и все думал о «Хмельном» и пришел к заключению, что лучше всего откровенно рассказать этому парню, зачем я приехал в Нью-Йорк. Я вполне могу положиться на свое чутье в этом отношении, поэтому я рассказал ему все, что услышал вчера от Мелландера.
Я рассказал ему, кто в действительности был Мелландер и что, мне кажется, оба убийства связаны с предполагаемым похищением золота. Это совершенно очевидно в отношении Дункана и, вероятно, столь же справедливо в отношении Вилли. Я также сказал ему, что он окажет мне большую услугу, если расскажет всю подноготную Руди Сальтьерра.
Он был страшно доволен. Сказал, что я молодец, что рассказал ему всю историю, что пока он будет держать язык за зубами, и как только я подам ему сигнал, он немедленно напишет колоссальную криминальную статью, самую лучшую за всю его долгую карьеру репортера, до краев заполненную виски, женщинами и всем, чем хочешь! После чего мы с ним выпили еще по стопочке, и он пошел посмотреть, не удастся ли ему что-нибудь разнюхать для меня.
Было 12 часов. Я одел шляпу, пошел в заведение Джо Мадригала, спросил этого парня, и меня немедленно провели к нему в кабинет. Кажется, Джо отнюдь не был недоволен моим приходом, он все еще был в некотором возбуждении в связи с двумя убийствами, происшедшими в его клубе, и, по-моему, отнюдь не возражал против этих убийств, потому что надеялся, что теперь к нему валом повалит публика, хотя бы просто посмотреть место, где в один вечер было убито два человека. Это еще раз доказывает, что люди проявляют особый интерес к человеку только после того, как тот умрет.
Я великолепно расписал ему сцену, как меня вчера вечером забрали в полицию и допрашивали там, и сказал ему, что когда вернусь в МэзонСити, у местных жителей волосы на голове встанут дыбом от моих рассказов о жизни в Нью-Йорке, где меня в первый же вечер забрали в полицию по подозрению в убийстве. Потом я сказал ему, что очень люблю читать детективные романы, регулярно прочитываю по одному каждую неделю, уверил, что если бы я работал в полиции, то был бы хорошим сыщиком. Я также заметил, что у меня есть своя теория относительно этих убийств; мне кажется, что Вилли-Простофилю пристрелил человек, вышедший из маленькой двери, находящейся с правой стороны эстрады.
Он ответил, что это невозможно, так как у самой двери, только с другой стороны, на возвышении сидит электромонтер, регулирующий освещение эстрады, и ему хорошо видно все, что происходит за кулисами. Единственным человеком, который мог бы пройти через эту дверь и выстрелить в Вилли, был Руди Сальтьерра, но электромонтер клянется и божится, что Руди все время находился в уборной Карлотты.
Я сказал, что все это очень интересно. А нет ли у того электромонтера собственной теории относительно происшедшего? Он клюнул на эту удочку и повел меня через танцзал к парню, ведающему освещением эстрады и зала. Я поговорил с ним, и он подтвердил, что никто не смог бы пройти или выстрелить через эту дверь.
Скендал, — так звали электрика, — огромный парень, свирепого вида, и, поговорив с ним, я пришел к заключению, что он еще и первоклассный лгун — состряпал такое железное алиби для Руди. И я решил, что мне нужно в ближайшие же дни поговорить с ним сначала спокойно, а потом, может быть, и с кувалдой в руках.
Что ж, я решил, что неплохо провел утро. Поэтому предложил Джо Мадригалу выпить немного ржаного за мой счет. Это предложение ему очень понравилось, поэтому мы вернулись к нему в кабинет и уселись со стаканчиками в руках. Этот Джо Мадригал — типичный пиндос[1]. Многие из них содержат подобные заведения, и этот неплохой парень. После нашей беседы я убедился, что он вряд ли знает, что происходит в его заведении. Шайка Карлотты-Сальтьерры крутит здесь свои дела без его ведома и собирается крутить и дальше, если только с ней ничего не случится.
Я сказал, что считаю Карлотту очаровательной девчонкой и собираюсь всерьез за ней приударить. Джо честно предостерег меня, предупредив, что Карлотта — любовь Руди Сальтьерры, и пытаться вклиниться третьим в эту милую парочку — это все равно, что играть в бейсбол с парой бенгальских тигров. Я также узнал от него, что это именно Руди порекомендовал ему Карлотту в качестве певицы и из-за нее он теперь здесь все время крутится.
Мадригал также предупредил меня, что Руди — жестокий парень, и к тому же гангстер довольно крупного масштаба. На вид милый и тихий, но тем не менее очень крупный мошенник, и у него ужасно скверный характер, он всегда тихо и спокойно убирает с дороги любого, который вздумает ему дерзить и вообще мешает в махинациях. Джо также сказал мне, что, по его наблюдениям, Руди всерьез влюбился в этот пучок оборочек. Джо нисколько не удивится, если Руди совершит такую глупость, что женится на Карлотте, потому что сам Руди как-то сказал Джо, что на сей раз у него все по-другому и что он раньше никогда не испытывал подобных чувств ни к одной даме. Конечно, все это очень хорошо, но только мне эти слова о необычайно пылкой любви Руди показались сущей белибердой, потому что я слишком хорошо знаю гангстеров и как они смываются от своих красоток после того, как наговорят им кучу бабушкиных сказок и наобещают всего, чего хочешь, лишь бы добиться, чтобы красотка была послушна и на все просьбы отвечала «хорошо, папа».
После этой милой беседы с греком я зашел в ближайший ресторанчик, заказал ленч и решил хорошенько подумать. Пожалуй, чтобы не упускать из вида противника, мне надо немного прибавить хода, и будет неплохо, если я сейчас пойду к Карлотте и постараюсь узнать, какую роль она играет в этом деле.
Вы подумаете, что этот ход нельзя назвать слишком умным, но я уже неоднократно убеждался, что если брать быка за рога, всегда получается результат, даже если этот результат получает сам бык.
Поэтому я зашел в аптеку и посмотрел в телефонной книге адрес ближайшего от Джо Мадригала цветочного магазина. Потом позвонил в клуб «Селект» и сказал ответившей мне девушке, что я из цветочного магазина, где мисс де ля Рю заказала цветы, но мы потеряли ее домашний адрес, и не будет ли она столь любезна сообщить мне его. Девчонка поверила мне и дала адрес Карлотты: Риверсайд Райз, Уэст, 113-я улица. Я впрыгнул в такси и отправился по этому адресу.
Квартира Карлотты находится в роскошном доме, очевидно, она недурно зарабатывает, распевая по ночным клубам. Внизу, в подвале, в указателе имен, я узнал, в какой квартире она живет. Поднялся наверх и пошел прямо по коридору до ее двери. У двери я постучал и подождал, пока мне открыла дверь цветная девушка, разодетая, как горничная из французского фарса.
Я через ее плечо увидел другую дверь, как раз сзади, на противоположной стене. Дверь была закрыта, и я понял, что Карлотта дома. Но когда я сказал девушке, что хотел бы видеть мисс де ля Рю, она ответила, что мисс дома нет, и посоветовала лучше обратиться в клуб «Селект», где та бывает по вечерам, потому что мисс дома не принимает.
Я ей ответил, что меня не интересует, принимает она или не принимает дома, а когда девушка немного отступила назад, чтобы закрыть дверь, я поставил за порог ногу и слегка оттолкнул служанку. Тогда она страсть как раскипятилась, но я посоветовал ей вести себя прилично и не волноваться, а сам прошел через холл, постучал в дверь на противоположной стороне, открыл ее и вошел.
Это была роскошная гостиная, вся сплошь заставленная всякими дамскими безделушками, а за столом в прелестном пеньюаре сидела сама Карлотта и писала какое-то письмо.
Когда она услышала шум моих шагов, она повернулась и посмотрела на меня так, как будто я был нечто, выползшее из-под древней скалы.
— Что вам надо? — спросила она. — Разве вам не сказали, что меня нет дома?
Я положил шляпу, сел и закурил сигарету. Она нервно постукивала по паркету ножкой, и, надо сказать, ножка у нее самая замечательная из всех виденных мною, а я много видел их на своем веку.
— Послушайте, мисс Карлотта, — начал я с милой улыбкой, — поймите меня правильно, мне не хотелось бы, чтобы вы заблуждались на мой счет, потому что я не из тех парней, которые чувствуют к женщине глубочайшее уважение и, хотите верьте, хотите нет, но моя мать тоже была женщина, а мой отец учил меня, что никогда не следует грубить, или, упаси боже, бить женщину, нужно просто на всякий случай всегда знать расписание поездов, уходящих из данной местности…
И тут Карлотта не выдержала. Она встала и разыграла бурную сцену негодования. Она кричала, что ее совсем не интересует, чему меня учил мой отец, что я должен сообщить ей цель моего прихода, иначе она немедленно позвонит лифтеру и вышвырнет меня из квартиры. Тогда я сделал вид, что очень опечалился, и сказал, что знаю, как недостаточно мое образование, и совсем не умею разговаривать с женщинами. Но, если бы я знал, что мне придется встретиться с такой очаровательной дамой, как Карлотта, я бы потратил полжизни на изучение искусства приятной беседы и болтал бы сейчас не хуже любого диктора радиостанции «Колумбия Бродкастинг Систем».
Она снова начала постукивать ножкой по полу, а я сказал, что я вчера видел ее в клубе, и она с первого взгляда пленила меня, я никогда в жизни не видел подобных женщин, и буквально схожу с ума от нее. Мой приятель Джерри Тартан обещал познакомить меня с ней, но все наши планы расстроились из-за этого убийства, и я теперь позволил себе нескромность пойти к ней на квартиру потому, что должен с минуты на минуту уехать из Нью-Йорка, но не могу этого сделать, не повидав ее.
Во время этой моей довольно длинной речи бабенка окидывала меня подозрительными взглядами, и, наконец, я увидел, что мои льстивые слова возымели-таки свое действие: выражение ее глаз несколько смягчилось, и она клюнула на всю эту чепуху, которую я ей наплел.
Потому что, как это ни смешно, любая женщина, кто бы и что бы она ни была, стоит вам начать разговор о том, что вы от нее без ума, в девяти случаях из десяти поверит вам, потому что все женщины со времени сотворения мира всегда хотят, чтобы в них влюблялось как можно больше парней. И вы можете мне поверить: если бы в свое время змию в райском саду не была известна эта истина, на земле не было бы никаких людей, в том числе и нас с вами, а Адам до сих пор ходил бы, как в закопченных очках, и так ничего не заметил бы у Евы, во всяком случае, не заметил бы того, чему следует быть замеченным.
Она сказала, что, может быть, все это так, но мне не следует врываться на квартиру незнакомых людей, и вообще, чего я хочу?
Я стал возмущаться тем, что полиция подозревает меня в убийстве Вилли-Простофили, хотя это совершенно невозможно: такой парень, как я, в своей жизни мухи не убьет. Красочно живописал, как расстроен этим ужасным приключением.
Когда я закончил эту трогательную речь, она встала, подошла к маленькому столику, достала из роскошной коробки сигарету и прикурила от серебряной с орнаментом зажигалки, потом принесла мне и коробку, и зажигалку, сама достала сигарету и дала прикурить.
Все это время она стояла около меня, и должен вам сказать, эта бэби — настоящая конфетка. У нее роскошная фигура и королевская осанка, а душится она самыми замечательными духами, аромат которых я помню еще с тех пор, как разыскивал в ее уборной смокинг Руди. Этот же аромат, и то, что она стояла около меня и смотрела сверху вниз своими очаровательными, слегка потупленными и теперь уже ласковыми огромными глазищами, начало меня так волновать, что мне пришлось несколько раз напомнить себе, что я нахожусь на работе, потому что чуть не ударился в сентиментальность, и тогда бы все пошло к чертям.
В то же время у меня есть что-то, что директор называет чутьем, и я имею привычку всегда удовлетворять свое природное любопытство, причем большей частью удовлетворяю его способами, не принятыми среди других наших работников. И говорят, что именно поэтому я считаюсь отличным сыщиком.
Но тут после этих общих рассуждении я пришел к двум выводам: во-первых, что-то слишком уж интересуюсь этим парнем Вилли-Простофилей, чье настоящее имя было, кажется, Чарль Фрон; и во-вторых, я должен помнить, что собственно моя задача — расследовать готовящуюся кражу золотых слитков и что мне не стоит беспокоиться по поводу этих двух убийств до тех пор, пока они когда-нибудь и каким-нибудь образом не окажутся связанными с похищением золота.
Но, по-моему, было бы гораздо лучше, если бы нью-йоркские копы, а они обязательно начнут с жаром искать преступников, не очень-то торопились узнать, кто именно убил Мираса Дункана и Вилли-Простофилю, так как это помешает некоторым моим планам.
В газетах я прочитал, что убийство Чарля Фрона и Харвеста В. Мелландера, чей труп был обнаружен копом Ресслером примерно через 10 минут после того, как я ему позвонил, приписывается шайке гангстеров, орудовавших в клубе «Селект». В газете также говорилось, что копы обещают найти преступников в течение ближайших двух-трех дней. Именно это любой коп в любой стране обещает в отношении любого преступления, но обещания эти еще ровно ничего не значат.
Совершенно очевидно, что у них никаких подозрений в отношении Руди Сальтьерра, так как у того железное алиби в лице электрика клуба, который утверждает, что Сальтьерра все время сидел в уборной Карлотты. Но между нами говоря, я продолжаю думать, что именно Руди пристрелил Вилли. А электромонтер, очевидно, тоже участвует в игре, и, пожалуй, мне следует переброситься парой словечек с этим парнем, может быть, придется его немного припугнуть и даже применить кое-какие довольно жесткие меры.
Обдумав все это, я отправился на телеграф и послал на имя директора шифровальную телеграмму:
"Специальный агент Лемюэль Г. Кошен. Директору Федерального Бюро Расследований, Вашингтон.
Сообщаю: Мирас Дункан убит вчера вечером в клубе «Селект» Джо Мадригала Нью-Йорк. Мною заявлено нью-йоркской полиции, что это Харвест В. Мелландер. Мужчина примерно тридцати лет, блондин, карие глаза, нос и рот выше среднего размера, безобразный, рост примерно 5 футов 8 дюймов, известный как Вилли-Простофиля или Чарль Фрон, убит там же примерно через два часа после убийства Дункана. Пожалуйста, распорядитесь в замедлении расследований местной полицией, чтобы дать возможность событиям развиваться своим чередом. Пожалуйста, сообщите мне в отель Корт полную информацию относительно Чарля Фрона. Сведения следует прислать в пакете с рекламными акциями на имя Перри Ч. Райса. Сообщите все детали, касающиеся отправки золота из США в Англию. Откуда будет взято золото: из Пробирной палаты США или из Федерального банка Нью-Йорка. Временно снят с подозрения местной полицией по поводу убийства Чарля Фрона, но, возможно, нахожусь под наблюдением за отсутствием достаточных сведений, подтверждающих мою личность".
Освободившись от бремени этих волнующих вопросов, я вернулся в отель и выпил немного виски, потому что, мне кажется, в самое ближайшее время должно произойти что-то очень интересное, во всяком случае, я надеюсь на это.
В половине десятого ко мне пришел «Хмельной», до краев наполненный новостями и виски. Он спросил, известно ли мне, что в заведении Джо Мадригала произошло еще одно убийство: парня по имени Мелландер пристрелили в телефонной будке. Я ответил, что читал об этом в газете. Он сказал, что, кажется, разыгрывается довольно интересная история и, пожалуй, у него получится парочка неплохих статей. Мне кажется, что он, как репортер, был ужасно доволен всем случившимся.
«Хмельной», конечно, догадался, что я был у Джо Мадригала вчера по делу, хотя не знал точно, по какому. Он намекнул, что если может быть чем-нибудь полезен, мне стоит только слово сказать.
Я сидел и все думал о «Хмельном» и пришел к заключению, что лучше всего откровенно рассказать этому парню, зачем я приехал в Нью-Йорк. Я вполне могу положиться на свое чутье в этом отношении, поэтому я рассказал ему все, что услышал вчера от Мелландера.
Я рассказал ему, кто в действительности был Мелландер и что, мне кажется, оба убийства связаны с предполагаемым похищением золота. Это совершенно очевидно в отношении Дункана и, вероятно, столь же справедливо в отношении Вилли. Я также сказал ему, что он окажет мне большую услугу, если расскажет всю подноготную Руди Сальтьерра.
Он был страшно доволен. Сказал, что я молодец, что рассказал ему всю историю, что пока он будет держать язык за зубами, и как только я подам ему сигнал, он немедленно напишет колоссальную криминальную статью, самую лучшую за всю его долгую карьеру репортера, до краев заполненную виски, женщинами и всем, чем хочешь! После чего мы с ним выпили еще по стопочке, и он пошел посмотреть, не удастся ли ему что-нибудь разнюхать для меня.
Было 12 часов. Я одел шляпу, пошел в заведение Джо Мадригала, спросил этого парня, и меня немедленно провели к нему в кабинет. Кажется, Джо отнюдь не был недоволен моим приходом, он все еще был в некотором возбуждении в связи с двумя убийствами, происшедшими в его клубе, и, по-моему, отнюдь не возражал против этих убийств, потому что надеялся, что теперь к нему валом повалит публика, хотя бы просто посмотреть место, где в один вечер было убито два человека. Это еще раз доказывает, что люди проявляют особый интерес к человеку только после того, как тот умрет.
Я великолепно расписал ему сцену, как меня вчера вечером забрали в полицию и допрашивали там, и сказал ему, что когда вернусь в МэзонСити, у местных жителей волосы на голове встанут дыбом от моих рассказов о жизни в Нью-Йорке, где меня в первый же вечер забрали в полицию по подозрению в убийстве. Потом я сказал ему, что очень люблю читать детективные романы, регулярно прочитываю по одному каждую неделю, уверил, что если бы я работал в полиции, то был бы хорошим сыщиком. Я также заметил, что у меня есть своя теория относительно этих убийств; мне кажется, что Вилли-Простофилю пристрелил человек, вышедший из маленькой двери, находящейся с правой стороны эстрады.
Он ответил, что это невозможно, так как у самой двери, только с другой стороны, на возвышении сидит электромонтер, регулирующий освещение эстрады, и ему хорошо видно все, что происходит за кулисами. Единственным человеком, который мог бы пройти через эту дверь и выстрелить в Вилли, был Руди Сальтьерра, но электромонтер клянется и божится, что Руди все время находился в уборной Карлотты.
Я сказал, что все это очень интересно. А нет ли у того электромонтера собственной теории относительно происшедшего? Он клюнул на эту удочку и повел меня через танцзал к парню, ведающему освещением эстрады и зала. Я поговорил с ним, и он подтвердил, что никто не смог бы пройти или выстрелить через эту дверь.
Скендал, — так звали электрика, — огромный парень, свирепого вида, и, поговорив с ним, я пришел к заключению, что он еще и первоклассный лгун — состряпал такое железное алиби для Руди. И я решил, что мне нужно в ближайшие же дни поговорить с ним сначала спокойно, а потом, может быть, и с кувалдой в руках.
Что ж, я решил, что неплохо провел утро. Поэтому предложил Джо Мадригалу выпить немного ржаного за мой счет. Это предложение ему очень понравилось, поэтому мы вернулись к нему в кабинет и уселись со стаканчиками в руках. Этот Джо Мадригал — типичный пиндос[1]. Многие из них содержат подобные заведения, и этот неплохой парень. После нашей беседы я убедился, что он вряд ли знает, что происходит в его заведении. Шайка Карлотты-Сальтьерры крутит здесь свои дела без его ведома и собирается крутить и дальше, если только с ней ничего не случится.
Я сказал, что считаю Карлотту очаровательной девчонкой и собираюсь всерьез за ней приударить. Джо честно предостерег меня, предупредив, что Карлотта — любовь Руди Сальтьерры, и пытаться вклиниться третьим в эту милую парочку — это все равно, что играть в бейсбол с парой бенгальских тигров. Я также узнал от него, что это именно Руди порекомендовал ему Карлотту в качестве певицы и из-за нее он теперь здесь все время крутится.
Мадригал также предупредил меня, что Руди — жестокий парень, и к тому же гангстер довольно крупного масштаба. На вид милый и тихий, но тем не менее очень крупный мошенник, и у него ужасно скверный характер, он всегда тихо и спокойно убирает с дороги любого, который вздумает ему дерзить и вообще мешает в махинациях. Джо также сказал мне, что, по его наблюдениям, Руди всерьез влюбился в этот пучок оборочек. Джо нисколько не удивится, если Руди совершит такую глупость, что женится на Карлотте, потому что сам Руди как-то сказал Джо, что на сей раз у него все по-другому и что он раньше никогда не испытывал подобных чувств ни к одной даме. Конечно, все это очень хорошо, но только мне эти слова о необычайно пылкой любви Руди показались сущей белибердой, потому что я слишком хорошо знаю гангстеров и как они смываются от своих красоток после того, как наговорят им кучу бабушкиных сказок и наобещают всего, чего хочешь, лишь бы добиться, чтобы красотка была послушна и на все просьбы отвечала «хорошо, папа».
После этой милой беседы с греком я зашел в ближайший ресторанчик, заказал ленч и решил хорошенько подумать. Пожалуй, чтобы не упускать из вида противника, мне надо немного прибавить хода, и будет неплохо, если я сейчас пойду к Карлотте и постараюсь узнать, какую роль она играет в этом деле.
Вы подумаете, что этот ход нельзя назвать слишком умным, но я уже неоднократно убеждался, что если брать быка за рога, всегда получается результат, даже если этот результат получает сам бык.
Поэтому я зашел в аптеку и посмотрел в телефонной книге адрес ближайшего от Джо Мадригала цветочного магазина. Потом позвонил в клуб «Селект» и сказал ответившей мне девушке, что я из цветочного магазина, где мисс де ля Рю заказала цветы, но мы потеряли ее домашний адрес, и не будет ли она столь любезна сообщить мне его. Девчонка поверила мне и дала адрес Карлотты: Риверсайд Райз, Уэст, 113-я улица. Я впрыгнул в такси и отправился по этому адресу.
Квартира Карлотты находится в роскошном доме, очевидно, она недурно зарабатывает, распевая по ночным клубам. Внизу, в подвале, в указателе имен, я узнал, в какой квартире она живет. Поднялся наверх и пошел прямо по коридору до ее двери. У двери я постучал и подождал, пока мне открыла дверь цветная девушка, разодетая, как горничная из французского фарса.
Я через ее плечо увидел другую дверь, как раз сзади, на противоположной стене. Дверь была закрыта, и я понял, что Карлотта дома. Но когда я сказал девушке, что хотел бы видеть мисс де ля Рю, она ответила, что мисс дома нет, и посоветовала лучше обратиться в клуб «Селект», где та бывает по вечерам, потому что мисс дома не принимает.
Я ей ответил, что меня не интересует, принимает она или не принимает дома, а когда девушка немного отступила назад, чтобы закрыть дверь, я поставил за порог ногу и слегка оттолкнул служанку. Тогда она страсть как раскипятилась, но я посоветовал ей вести себя прилично и не волноваться, а сам прошел через холл, постучал в дверь на противоположной стороне, открыл ее и вошел.
Это была роскошная гостиная, вся сплошь заставленная всякими дамскими безделушками, а за столом в прелестном пеньюаре сидела сама Карлотта и писала какое-то письмо.
Когда она услышала шум моих шагов, она повернулась и посмотрела на меня так, как будто я был нечто, выползшее из-под древней скалы.
— Что вам надо? — спросила она. — Разве вам не сказали, что меня нет дома?
Я положил шляпу, сел и закурил сигарету. Она нервно постукивала по паркету ножкой, и, надо сказать, ножка у нее самая замечательная из всех виденных мною, а я много видел их на своем веку.
— Послушайте, мисс Карлотта, — начал я с милой улыбкой, — поймите меня правильно, мне не хотелось бы, чтобы вы заблуждались на мой счет, потому что я не из тех парней, которые чувствуют к женщине глубочайшее уважение и, хотите верьте, хотите нет, но моя мать тоже была женщина, а мой отец учил меня, что никогда не следует грубить, или, упаси боже, бить женщину, нужно просто на всякий случай всегда знать расписание поездов, уходящих из данной местности…
И тут Карлотта не выдержала. Она встала и разыграла бурную сцену негодования. Она кричала, что ее совсем не интересует, чему меня учил мой отец, что я должен сообщить ей цель моего прихода, иначе она немедленно позвонит лифтеру и вышвырнет меня из квартиры. Тогда я сделал вид, что очень опечалился, и сказал, что знаю, как недостаточно мое образование, и совсем не умею разговаривать с женщинами. Но, если бы я знал, что мне придется встретиться с такой очаровательной дамой, как Карлотта, я бы потратил полжизни на изучение искусства приятной беседы и болтал бы сейчас не хуже любого диктора радиостанции «Колумбия Бродкастинг Систем».
Она снова начала постукивать ножкой по полу, а я сказал, что я вчера видел ее в клубе, и она с первого взгляда пленила меня, я никогда в жизни не видел подобных женщин, и буквально схожу с ума от нее. Мой приятель Джерри Тартан обещал познакомить меня с ней, но все наши планы расстроились из-за этого убийства, и я теперь позволил себе нескромность пойти к ней на квартиру потому, что должен с минуты на минуту уехать из Нью-Йорка, но не могу этого сделать, не повидав ее.
Во время этой моей довольно длинной речи бабенка окидывала меня подозрительными взглядами, и, наконец, я увидел, что мои льстивые слова возымели-таки свое действие: выражение ее глаз несколько смягчилось, и она клюнула на всю эту чепуху, которую я ей наплел.
Потому что, как это ни смешно, любая женщина, кто бы и что бы она ни была, стоит вам начать разговор о том, что вы от нее без ума, в девяти случаях из десяти поверит вам, потому что все женщины со времени сотворения мира всегда хотят, чтобы в них влюблялось как можно больше парней. И вы можете мне поверить: если бы в свое время змию в райском саду не была известна эта истина, на земле не было бы никаких людей, в том числе и нас с вами, а Адам до сих пор ходил бы, как в закопченных очках, и так ничего не заметил бы у Евы, во всяком случае, не заметил бы того, чему следует быть замеченным.
Она сказала, что, может быть, все это так, но мне не следует врываться на квартиру незнакомых людей, и вообще, чего я хочу?
Я стал возмущаться тем, что полиция подозревает меня в убийстве Вилли-Простофили, хотя это совершенно невозможно: такой парень, как я, в своей жизни мухи не убьет. Красочно живописал, как расстроен этим ужасным приключением.
Когда я закончил эту трогательную речь, она встала, подошла к маленькому столику, достала из роскошной коробки сигарету и прикурила от серебряной с орнаментом зажигалки, потом принесла мне и коробку, и зажигалку, сама достала сигарету и дала прикурить.
Все это время она стояла около меня, и должен вам сказать, эта бэби — настоящая конфетка. У нее роскошная фигура и королевская осанка, а душится она самыми замечательными духами, аромат которых я помню еще с тех пор, как разыскивал в ее уборной смокинг Руди. Этот же аромат, и то, что она стояла около меня и смотрела сверху вниз своими очаровательными, слегка потупленными и теперь уже ласковыми огромными глазищами, начало меня так волновать, что мне пришлось несколько раз напомнить себе, что я нахожусь на работе, потому что чуть не ударился в сентиментальность, и тогда бы все пошло к чертям.