Страница:
Джеймс Хэдли Чейз
Банка с червями
Глава 1
Детективное агентство Парнэлла находилось на верхнем этаже одного из высотных зданий на Парадиз-авеню. Основал и возглавил это агентство полковник Виктор Парнэлл, и оно, несомненно, было намного лучше и надежнее других подобных заведений на Атлантическом побережье.
Парнэлл проявил смекалку, когда, уволившись из армии, решил открыть свое агентство в Парадиз-Сити — местечке, облюбованном миллиардерами. Агентство было рассчитано только на богатых клиентов, а богачей здесь во много раз больше, чем в других городах Соединенных Штатов Америки.
Сам Парнэлл — выходец из Техаса. От отца ему досталось состояние, нажитое на нефти, поэтому он располагал средствами и сумел обставить свою контору в том бархатно-плюшевом стиле, который так по вкусу здешним обитателям. Под его началом трудились двадцать детективов, десять машинисток, бухгалтер Чарльз Эдварде и Гленда Кэрри — личный секретарь Парнэлла.
Все детективы были бывшими полицейскими или бывшими военными и работали попарно. Каждая пара занимала отдельное помещение, и, если не происходило ничего чрезвычайного, они не имели представления о делах своих коллег. Такой порядок предохранял от утечки информации в газеты. Если же утечка все-таки происходила — оба детектива, занимавшиеся расследованием, немедленно увольнялись, но это случилось лишь однажды.
Моим напарником был Чик Барни, он, так же как и я, во время войны во Вьетнаме служил лейтенантом военной полиции под началом Парнэлла. Ему, как и мне, было тридцать восемь лет, и оба мы были холостяками. Мы работали у Парнэлла три года и пользовались репутацией лучшей пары детективов.
Агентство занималось самыми разными делами — разводами, проблемами родителей и детей, разоблачением шантажистов, вымогателей, расследованием мошенничества в гостиницах и слежкой за мужьями и женами — словом, всем, кроме убийств.
Мы работали в тесном контакте с городской полицией. Если кто-нибудь из наших служащих выходил на какое-нибудь преступление, Парнэлл передавал доклад сыщика начальнику полиции Терреллу, а мы умывали руки. При такой системе никто никому не наступал на пятки. Правда, агентство оставляло за собой право защищать интересы клиента до тех пор, пока Парнэлл не удостоверялся, что данный случай относится к компетенции полиции и никого другого.
В то солнечное летнее утро мы с Чиком, временно ничем не занятые, сидели за своими столами. Мы только что закончили дело, связанное с клептоманией, и ждали нового поручения. Водрузив ноги на стол, Чик изучал какой-то журнал с фотографиями девиц. Чик был высокий, могучий, с волосами песочного цвета и расплющенным, как у боксера, носом. Время от времени он тихо присвистывал, что означало — он наткнулся на потрясающий снимок.
Я сидел за своим столом напротив, выписывая на бумажку цифры, — занимался подсчетами, которые приводили меня к заключению, что к концу месяца, когда нам выплачивали жалованье, я неминуемо снова окажусь на мели. Почему-то деньги никогда у меня не задерживаются. Мне приходится занимать их каждый раз за неделю до выплаты. А получив деньги, я расплачиваюсь с теми, кому задолжал, и опять остаюсь с пустыми руками. Платили же мне между тем совсем неплохо. В нашем агентстве жалованье было куда выше, чем в других. Просто деньги уходили у меня между пальцами.
Я с досадой оттолкнул свои подсчеты и устремил на Чика взгляд, полный надежды.
— Послушай, старый бродяга, — сказал я, как всегда в таких случаях, напустив на себя искательно-просительный вид, — как у тебя с зелененькими?
Чик опустил журнал и вздохнул.
— Брат, пора тебе завязать с этой привычкой, — ответил он. — Что с тобой происходит? Куда ты деваешь деньги?
— Хороший вопрос! Я и сам хотел бы это знать. Деньги приходят и тут же исчезают. А куда, неизвестно.
— Мне-то это известно, — с умудренным видом сказал Чик. — Я же все-таки детектив, верно? Если ты перестанешь возить по злачным местам свою шикарную дамочку, если откажешься от дорогой квартиры, от выпивки, удовольствуешься обычной машиной вместо этого “мазератти”, который жрет столько бензина, если бросишь одеваться как кинозвезда, вот тогда, и только тогда ты перестанешь у меня занимать.
— Мудро замечено, старый бродяга. Очень мудро, — улыбнулся я Чику. — Так как же насчет сотни баксов до получки?
— Тебя послушать, можно подумать, что я банкир. Уж пятьдесят я как-нибудь наскребу, но ни цента больше, — Чик вынул из бумажника пятидесятидолларовую купюру и протянул мне. — Идет?
— Что же делать-то? — Я встал, подошел к нему и взял деньги. — Спасибо, Чик. В получку верну. Слово скаута!
— Ладно, до следующего раза. Нет, серьезно, Барт, пора тебе перестать транжирить деньги. Если полковник узнает, что каждые три недели ты по уши в долгах, ему это не понравится.
— Пусть больше платит.
— Ну и что? Ты просто будешь больше тратить, а все останется по-прежнему.
— Верно, — согласился я. — Сегодня с самого утра мудрые мысли из тебя так и сыпятся, — я подошел к большому окну и поглядел вниз на сверкающее под солнцем море, на песок и пальмы, тянущиеся на много миль, на обнаженные тела, полуприкрытые пляжными зонтиками.
— Господи! Что бы я дал, лишь бы оказаться там, внизу, среди этих аппетитных курочек! — вздохнул я. — Мы же только что довели свое дело до конца. Неужели полковник не может дать нам в поощрение за хорошую работу свободный день? Почему бы не дать?
— А ты спроси его, — отозвался Чик, не отрывая глаз от журнала.
Я закурил сигарету и, подойдя к нему, заглянул через его плечо. Он перевернул страницу, и мы оба присвистнули.
— Вот уж тут, как говорится, и святой не устоит, — сказал Чик. — Хотел бы я провести с такой девочкой недельку на необитаемом острове!
— Можно и на обитаемом!
— Вот тут-то ты и ошибаешься. На необитаемом ей ничего покупать не придется.
Зазвонил внутренний телефон. Чик нажал на клавишу.
— Полковник вызывает Барта, — объявила Гленда Кэрри и тут же отключила аппарат. Гленда никогда не тратит ни слов, ни времени зря.
— Начинается, — сокрушенно произнес я. — Новое задание. Интересно, что на этот раз.
— Какая-нибудь старушенция потеряла собачку, — равнодушно бросил Чик и снова погрузился в журнал.
Я направился к Парнэллу, постучался и вошел в кабинет.
Парнэлл — великан с мясистым загорелым лицом, маленькими проницательными глазками и ртом, напоминающим захлопнувшуюся мышеловку, — выглядел именно так, как положено выглядеть закаленному в боях ветерану. И всякий раз, являясь к нему, я с трудом удерживался, чтобы не отдать честь.
Парнэлл сидел за столом. А в кресле для посетителей расположился тучный мужчина в зеленых очках, с густыми бровями на бело-розовом лице, и намечающейся лысиной.
— Барт Андерсен, — представил меня Парнэлл. — Барт, познакомьтесь с мистером Мэлом Палмером.
Толстяк с трудом выбрался из кресла, и мы пожали друг другу руки.
Его лысеющая голова доходила мне как раз до плеча. Я чувствовал, что спрятанные за зелеными очками глаза внимательно и придирчиво изучают меня.
— Андерсен — один из моих лучших работников, — продолжал Парнэлл, когда толстяк снова уселся в кресло. — Можете не сомневаться в его умении держать язык за зубами.
Он предложил мне сесть и объяснил:
— Мистер Палмер — агент и менеджер мистера Раса Хэмела. — Парнэлл замолчал и бросил на меня один из своих ледяных взглядов. — Рас Хэмел. Вам что-нибудь говорит это имя?
Хоть я и не читаю книги, Хэмела я знал. Как раз на прошлой неделе я повел Берту на фильм, поставленный по его роману. Не знаю, как роман, но фильм был дрянь.
— Разумеется, — сказал я, напуская на себя интеллигентный вид. — Его романы в бумажных обложках, похоже, выпускаются в миллионных тиражах. Я только неделю назад смотрел фильм, снятый по его книге.
Мэл Палмер просиял:
— Могу добавить, что мистер Хэмел из той же обоймы, что Робинc и Шелдон[1].
Я быстро сменил выражение умудренного интеллектуала на выражение почтительного восхищения, но заметив, что на меня с подозрением смотрит Парнэлл, принял обычный вид. А он перевел взгляд на Палмера:
— Ну так что? Я закрепляю за вами Адерсена? Вы уже решились на какие-то шаги, мистер Палмер?
Палмер поморщился:
— Я-то нет, а вот мистер Хэмел полон решимости. Да, приступайте к делу. Парнэлл обернулся ко мне:
— Мистеру Хэмелу шлют анонимные письма насчет легкомысленного поведения его жены. Ей двадцать пять, ему — сорок восемь. Ему начинает казаться, что он допустил ошибку, женившись на такой молодой женщине. Когда он занят работой, ему необходимо быть одному. Она предоставлена самой себе и развлекается, как ей вздумается. В этих письмах утверждают, что развлекается она с молодым человеком. А Хэмел как раз сейчас находится в самой ответственной стадии своей работы. — Полковник взглянул на Палмера:
— Я правильно излагаю?
Палмер потер маленькие пухлые ручки:
— Если принять во внимание, что на экранизацию этого романа заключен контракт с киностудией на десять миллионов долларов, на издание его в бумажной обложке — на один миллион и подписаны договоры с другими государствами, то, конечно, стадия у него сейчас крайне ответственная. Мистер Хэмел подписал все перечисленные контракты, и книгу нужно сдать через четыре месяца.
Я с трудом удержался, чтобы не присвистнуть. Одиннадцать миллионов за какую-то книжонку! “Вот это да! — подумал я. — А я чем занимаюсь?!”
Парнэлл снова обратился ко мне:
— Эти письма мешают мистеру Хэмелу сосредоточиться.
— Да он просто бросил писать! — возмущенно воскликнул Палмер. — Я ему говорю, что эти письма строчит какой-то маньяк и нечего обращать на них внимание. Если книга не выйдет в срок, киношники подадут в суд. — Палмер всплеснул руками. — Мистер Хэмел утверждает, что он не сможет работать до тех пор, пока не удостоверится, что эти письма — плод больного воображения. Короче, он хочет, чтобы за его женой понаблюдали.
“Ну вот, опять таскаться за чьей-то женой, — с тоской подумал я. — Сидеть часами в машине, и при этом изо дня в день ничего не происходит, а потом вдруг что-то случается, но ты уже так одурел от жары и скуки, что дама уходит у тебя из-под носа”. Больше всего на свете я не любил наблюдать за чужими женами.
— Понятно, — сказал Парнэлл, — мы как раз для этого и существуем, мистер Палмер. Я с вами согласен, лучше всего было бы мистеру Хэмелу показать эти письма своей жене, но ведь он решительно против?
— К сожалению, да. Он боится ее оскорбить. — Палмер раздраженно задвигался в кресле. — Значит, так. Он хочет установить за ней наблюдение и каждую неделю получать от вас отчет.
— Он не доверяет жене?
— Он стал подозрительным после крайне неудачного опыта. — Палмер поколебался и продолжал:
— Нэнси — вторая его жена. Три года назад он женился на женщине, которой тогда было столько же, сколько сейчас Нэнси. Она считала, что Хэмел уделяет ей слишком мало внимания, и, честно говоря, справедливо, в результате он застукал ее с каким-то молодым повесой и состоялся развод.
— Вы считаете, что она справедливо полагала себя обделенной вниманием? — переспросил Парнэлл.
— Когда мистер Хэмел пишет, он избегает любых контактов. Он работает с девяти до семи, и в это время никому не разрешается входить к нему. Он даже завтракает у себя в кабинете. Такой распорядок для молодой, только что вышедшей замуж женщины может стать невыносим. Вот первая жена и не вынесла.
На столе у Парнэлла зазвонил телефон. Он нахмурился, взял трубку, проговорил:
— Хорошо, через десять минут, — и снова ее положил. Поглядев на Палмера, он сказал:
— Я предлагаю вам ввести Андерсена в курс дела, рассказать, как выглядит миссис Хэмел, кто ее друзья и где она проводит время днем, если это известно. — Полковник поднялся. — Ни о чем не беспокойтесь, мистер Палмер. Передайте, пожалуйста, мистеру Хэмелу, что наш отчет будет доставлен ему лично ровно через семь дней. Когда вы снабдите Андерсена всеми необходимыми сведениями, будьте так добры, зайдите к мисс Кэрри, она сообщит вам о наших условиях. Палмер помрачнел:
— Надеюсь, больших расходов не потребуется. На мясистом лице Парнэлла появилась холодная улыбка.
— Могу вас заверить, мистеру Хэмелу это будет по средствам.
Я провел Палмера по длинному коридору, и мы вошли в наш кабинет. Чик поспешно убрал ноги со стола и спрятал журнал с девочками в ящик.
Я познакомил Чика с Палмером, и они пожали друг другу руки.
Поскольку мне смертельно хотелось выпить, я сказал:
— Располагайтесь поудобнее, мистер Палмер. Не хотите ли шотландского виски?
Я увидел, как оживилось было лицо Чика, но тут же погасло, когда Палмер возразил:
— Нет, нет, спасибо. Так рано виски для меня, пожалуй, чересчур. Разве что розовый джин?
— Словом, давайте чего-нибудь выпьем, — предложил я Чику.
И пока он наливал нам с ним виски, а Пал-меру розовый джин, я усадил Палмера в кресло для посетителей, а сам сел за свой стол.
— Я бы хотел ввести своего коллегу в курс дела, — сказал я. — Мы работаем вместе.
Палмер кивнул и взял стакан с джином, протянутый ему Чиком.
В каждом кабинете имелся бар с напитками, но считалось, что сыщики в рабочее время если и пьют, то только с клиентами. Мы разрешили эту проблему, купив на собственные деньги шотландское виски, и держали бутылки у себя в столах.
Я пересказал Чику то, что узнал от Парнэлла.
— Так что мы должны наблюдать за миссис Хэмел, а она не должна об этом знать, верно? — Я посмотрел на Палмера.
Он кивнул.
По лицу Чика я видел, что перспектива вести наблюдение за чьей-то женой, его, так же как и меня, мало обрадовала.
— Опишите нам миссис Хэмел, — попросил я.
— Я могу сделать лучше. Я принес ее фотографию, — и, открыв портфель, Палмер вынул большую блестящую фотографию шесть на десять и вручил ее мне.
Я посмотрел на портрет. “Стопроцентная красотка!” — решил я. Темные волосы, большие глаза, прямой нос, пухлые губы. Судя по тому, как натянулась на груди белая блузка, с формами у нее все в порядке. Я передал фотографию Чику, и он едва удержался, чтобы не свистнуть.
— Как она обычно проводит время, мистер Палмер?
— Встает в девять, уходит играть в теннис со своей подругой Пенни Хайби — женой Марка Хайби, адвоката мистера Хэмела. Завтракает обычно в “Загородном клубе”, затем либо катается на яхте, либо ловит рыбу, либо встречается с друзьями. Так она говорит мистеру Хэмелу. — Палмер пожал полными плечами. — У меня нет оснований не верить ей, но мистер Хэмел считает, что именно эти часы и стоит проверить. Он не сомневается, что она играет в теннис с миссис Хайби. По его мнению, лгать об этом было бы для миссис Хэмел слишком рискованно.
— А эти письма, мистер Палмер?..
— Я принес их. — Он снова запустил руку в портфель и вынул два голубоватых конверта и свою визитную карточку, все это он вручил мне. Потом посмотрел на часы. — Мне пора еще на одну встречу. Если вам понадобятся какие-нибудь дополнительные сведения, свяжитесь со мной. А мистера Хэмела беспокоить нельзя. — Палмер направился к двери, но остановился. — Разумеется, это неприятное дело строго конфиденциально.
— Разумеется, мистер Палмер, — подтвердил я, улыбнувшись своей честной скаутской улыбкой, и проводил его до кабинета Гленды. — Мисс Кэрри расскажет вам о наших условиях.
— Да, да, конечно. — Палмер опять помрачнел. — Я уверен, что это пустая трата времени и денег, но мистер Хэмел слишком важная фигура. Я должен сделать все, чтобы он снова вернулся к работе. — Он посмотрел на меня сквозь свои зеленые очки. — Если вы узнаете что-то неприятное о миссис Хэмел, я, правда, уверен, что этого не случится, немедленно дайте мне знать. В дело вовлечены слишком большие деньги.
“Десять процентов от одиннадцати миллионов долларов — неплохая сумма”, — подумал я, вводя его в кабинет Гленды. Мне начинало казаться, что Палмер тревожится не столько о Хэмеле и его жене, сколько о своих барышах.
Гленда сидела за столом. Хоть она и не принадлежит к тому типу женщин, которые мне нравятся, ее наружность, тем не менее, радует глаз. Высокая привлекательная брюнетка в темно-синем платье с белым воротником и манжетами, всегда безукоризненно причесанная, она производит впечатление чрезвычайно деловитой и энергичной дамы — такая она и есть на самом деле.
— Это мистер Палмер, — сказал я и, оставив его наслаждаться суровой улыбкой Гленды, вернулся к себе.
Снова водрузив ноги на стол, Чик читал одно из анонимных писем. Я заметил, что он допил свой стакан, так что, прежде чем сесть за стол, и я допил свой.
— Послушай-ка, — сказал Чик и прочел вслух:
— “Пока Вы строчите свою ерунду, Ваша жена, охочая до секса, утешается с Уолдо Кармайклом. Скаковая лошадка всегда обскачет гужевую, тем более старую”. — Прежде, чем взяться за второе письмо, Чик выразительно взглянул на меня. — Ну а это письмо просто образчик остроумия. Слушай. “У Кармайкла это получается гораздо лучше, чем у вас, и Нэнси вполне им довольна. Секс — для молодых, старикам он противопоказан”. — Чик бросил письмо на стол. — Оба письма подписаны одинаково; “Ваш, но не поклонник”. Да, на месте Хэмела, получив такое письмо, я бы забился в угол и заскулил.
Я вгляделся в письма. Все они были напечатаны на машинке. Судя по штампам на конвертах, их отправили из Парадиз-Сити. Я снова взял фотографию Нэнси Хэмел и стал ее изучать.
— Знаю я, какие грязные мыслишки у тебя на уме, — сказал Чик. — Небось думаешь, что, если бы у тебя был муж, который пишет с девяти до семи, а тебе предоставляет лезть на стенку от тоски, ты бы обзавелся кем-нибудь на стороне.
— А ты — нет?
— Конечно, но…
Я посмотрел на часы. Было пять минут первого.
— Если верить Палмеру, сейчас она должна быть в “Загородном клубе”. Мне как раз хватит времени перекусить, и я туда отправлюсь. Пробуду там, пока она не поедет домой. А ты бы пока попробовал выяснить, кто такой этот Уолдо Кармайкл. Раздобудь о нем какую-нибудь информацию.
По дороге к лифту я заглянул к Гленде.
— Приступаю к работе, как только ублажу свой желудок, — объявил я. — Сколько я могу тратить?
— Достаточно. В разумных пределах, — ответила Гленда. — Я заключила с ним выгодный контракт.
— Не сомневаюсь. Даже у нас в кабинете было слышно, как он визжит. На какую сумму?
— Спроси у полковника. Он тебе скажет, если сочтет нужным. — И она снова принялась за работу.
У всех наших служащих имелись при себе кредитные карты, обеспечивающие им в этих клубах бесплатную еду, бесплатную выпивку и все необходимое. Наверно, это стоило Парнэллу уйму де нег, но расходы окупались. Бухгалтер Чарльз Эдварде зорко следил неумолимым взором за тем, чтобы никто не позволял себе лишнего. Этими кредитными карточками мы могли пользоваться в любое время, когда того требовала работа.
Я сидел в шикарном вестибюле “Загородного клуба”, листал “Тайм” и поглядывал на дверь, ведущую в ресторан, когда появилась Нэнси Хэмел. Я узнал ее по фотографии, хотя снимок мерк по сравнению с тем, как эта красотка выглядела в действительности.
На Нэнси были белые шорты и белая майка, и от ее фигуры у меня просто глаза на лоб полезли. В Парадиз-Сити полно красоток и соблазнительных дамочек, но Нэнси являла собой нечто выдающееся. С ней шла женщина лет на десять старше, коротконожка с широкой кормой, белокурая, из тех, кого хочется потискать, если, конечно, вам нравится такой тип женщин, лично мне — нет. Я догадался, что это Пенни Хайби.
Обе оживленно болтали. Когда они проходили мимо, я услышал, как Пенни сказала:
— Поверить не могу! В ее-то возрасте!
Во что она не могла поверить, осталось для меня тайной. У выхода подруги попрощались. Пенни побежала к “кадиллаку”, а Нэнси направилась к “феррари” стального цвета.
Я успел вскочить в машину нашего агентства, как раз когда “феррари” тронулся с места. При слежке я никогда не пользуюсь своим автомобилем. Если бы не пробки на дороге, я не поспел бы за Нэнси. Но ей пришлось ползти, а я, укрывшись за чьим-то “линкольном”, проводил ее до самой гавани.
Нэнси вышла из машины, вышел из своей и я. Она зашагала вдоль набережной мимо стоявших на якоре катеров и яхт. У семидесятифутовой моторной яхты миссис Хэмел остановилась, взбежала вверх по трапу и скрылась внизу. Мне ничего не оставалось, как ждать. На палубе появился здоровенный негр и отдал швартовы. Через несколько минут яхта, проложив себе путь через заставленную судами гавань, с ревом вырвалась к солнцу, в открытое море. Я стоял и смотрел, как она исчезает из виду. На швартовой тумбе с банкой пива в руке восседал Эл Барни.
А Эл Барни — да будет вам известно — это глаза и уши здешней гавани. Если снабдить его пивом, язык у него развяжется. Не будет пива, не будет и разговора.
— Эй, Барни, — окликнул его я, остановившись рядом. — Как насчет того, чтобы выпить?
Он выбросил пустую банку в море, подтянул брюки на своем необъятном животе и осклабился. Этакая приветливая акула, учуявшая, что ей в пасть плывет обед.
— Привет, мистер Андерсен. Пивка бы выпить неплохо, это факт. — Он встал и устремился к бару “Нептун”. Я вошел в темный зал следом за ним. В это время здесь еще было пусто, но бармен Сэм оказался на месте. Увидев меня и Барни, он улыбнулся, блеснув зубами.
— Привет, мистер Андерсен, — сказал он. — Что будем пить?
— Ему пива, сколько захочет, а мне — кока-колу, — заказал я и последовал за Барни к столику в углу.
— Хорошо сказано, мистер Андерсен, — похвалил меня Барни, усаживаясь на деревянную скамью. — Вы что-то от меня хотите?
Принесли пиво и кока-колу.
— Ну, понимаешь ли, работа есть работа. Поглядел я на эту яхту, что сейчас отплыла. Занятно. Что-нибудь о ней знаешь?
Барни медленно, не отрываясь от стакана, выпил пиво до дна, потом со стуком поставил пустой стакан на стол. Сэм тут же подоспел и наполнил его снова.
— Это яхта Раса Хэмела, — сказал Барни, берясь за стакан. — Он писатель. Говорят, его книжки хорошо покупают. — Барни нахмурился. — И чего они эти книжки читают, только время зря тратят?
— Точно! А эта девица, что повела яхту, она кто? Его жена?
Маленькие глазки Барни глянули на меня подозрительно.
— Жена. Славная девчонка. Куда лучше, чем первая. Та была настоящая стерва. А нынешняя миссис Хэмел хорошая, всегда поздоровается, а то и рукой помашет. Не важничает. — Он отпил пива, вздохнул и спросил:
— А вам это зачем?
— Да меня, собственно, интересует этот черный бык на палубе, — соврал я. — Он что, постоянно при их яхте состоит?
— Джош Джонс? — Барни поморщился. — Никудышний ниггер. Неисправимый игрок. Денег у него никогда нет. Родную мать продал бы за гроши, да только никто не купит. Он служит у Хэмела. Уже два года работает на него. Матрос-то он хороший, а больше ему похвастаться нечем.
— А миссис Хэмел часто выходит в море?
— Разве четыре в неделю. Развлекается. Я так слышал, что живется ей скучновато.
— А про Хэмела что ты слышал? Что он за человек?
Барни допил стакан, и Сэм наполнил его еще раз.
— Богатый воображала, — сказал Барни. — Такой же, как все эти владельцы яхт. Я его редко вижу. Но уж если он выводит свою яхту в море, то с таким видом, будто вся гавань ему принадлежит. Он из этаких.
Я решил, что мне, пожалуй, хватит расспрашивать Барии, лучше не пробуждать в нем подозрений. Поэтому я поднялся.
— Этот Джонс здешний? — спросил я.
— Ясное дело. Живет тут неподалеку. — Барни внимательно поглядел на меня. — А что, он вляпался во что-нибудь? Ничего удивительного. У него и раньше были неприятности с полицейскими. Его подозревали в контрабанде, но поймать с поличным им не удалось.
— И когда яхта возвращается? — спросил я, не отвечая на вопрос Барни.
— В шесть. Точно, как из пушки. Можно по ней часы проверять.
— Ну пока, Эл. — Я расплатился с Сэмом и вышел из бара на яркое солнце. Ждать предстояло еще четыре часа, так что я поехал обратно в свою контору.
Заглянул к Гленде:
— Полковник занят?
— Поспеши. Еще двадцать минут он будет свободен.
Когда я вошел к Парнэллу, он изучал толстую подшивку документов.
— Сэр, возникла трудность, — сказал я и сообщил, что Нэнси ушла на яхте в море. — За ней никак не последуешь. В море она проводит по четыре часа, за это время много чего может случиться. Матросом на яхте негр. Он заинтересован в деньгах, но, прежде чем с ним говорить, я хотел посоветоваться с вами. Деньги-то он возьмет, но может наврать с три короба, а потом сообщить Нэнси, что про нее спрашивают.
— Не трогай его, — сказал Парнэлл. — Нам же сказано: она не должна заподозрить, что за ней наблюдают. В следующий раз, когда она пустится в море, будешь наблюдать за ней с вертолета. Раздобудь резервный. Это, конечно, обойдется в копеечку, но у Хэмела денег хватит.
Я пообещал так и сделать и пошел к себе в кабинет. Чика не было. Я созвонился с вертолетной службой и поговорил со своим тамошним приятелем Ником Харди. Он сказал, что надо только предупредить его заранее и вертолет будет к моим услугам. Можно не беспокоиться. Время у меня еще оставалось, и я позвонил Берте, моей тогдашней подружке. Мы уже шесть месяцев проводили время вместе. Ей по душе были мои деньги, и она во всем охотно шла мне навстречу. В нашей связи ничего серьезного не было, свадебными колоколами и не пахло. С Бертой всегда было легко, просто и весело. Работала она в модном ателье, что-то там такое делала, и имела квартиру на последнем этаже высотного дома с видом на море.
Парнэлл проявил смекалку, когда, уволившись из армии, решил открыть свое агентство в Парадиз-Сити — местечке, облюбованном миллиардерами. Агентство было рассчитано только на богатых клиентов, а богачей здесь во много раз больше, чем в других городах Соединенных Штатов Америки.
Сам Парнэлл — выходец из Техаса. От отца ему досталось состояние, нажитое на нефти, поэтому он располагал средствами и сумел обставить свою контору в том бархатно-плюшевом стиле, который так по вкусу здешним обитателям. Под его началом трудились двадцать детективов, десять машинисток, бухгалтер Чарльз Эдварде и Гленда Кэрри — личный секретарь Парнэлла.
Все детективы были бывшими полицейскими или бывшими военными и работали попарно. Каждая пара занимала отдельное помещение, и, если не происходило ничего чрезвычайного, они не имели представления о делах своих коллег. Такой порядок предохранял от утечки информации в газеты. Если же утечка все-таки происходила — оба детектива, занимавшиеся расследованием, немедленно увольнялись, но это случилось лишь однажды.
Моим напарником был Чик Барни, он, так же как и я, во время войны во Вьетнаме служил лейтенантом военной полиции под началом Парнэлла. Ему, как и мне, было тридцать восемь лет, и оба мы были холостяками. Мы работали у Парнэлла три года и пользовались репутацией лучшей пары детективов.
Агентство занималось самыми разными делами — разводами, проблемами родителей и детей, разоблачением шантажистов, вымогателей, расследованием мошенничества в гостиницах и слежкой за мужьями и женами — словом, всем, кроме убийств.
Мы работали в тесном контакте с городской полицией. Если кто-нибудь из наших служащих выходил на какое-нибудь преступление, Парнэлл передавал доклад сыщика начальнику полиции Терреллу, а мы умывали руки. При такой системе никто никому не наступал на пятки. Правда, агентство оставляло за собой право защищать интересы клиента до тех пор, пока Парнэлл не удостоверялся, что данный случай относится к компетенции полиции и никого другого.
В то солнечное летнее утро мы с Чиком, временно ничем не занятые, сидели за своими столами. Мы только что закончили дело, связанное с клептоманией, и ждали нового поручения. Водрузив ноги на стол, Чик изучал какой-то журнал с фотографиями девиц. Чик был высокий, могучий, с волосами песочного цвета и расплющенным, как у боксера, носом. Время от времени он тихо присвистывал, что означало — он наткнулся на потрясающий снимок.
Я сидел за своим столом напротив, выписывая на бумажку цифры, — занимался подсчетами, которые приводили меня к заключению, что к концу месяца, когда нам выплачивали жалованье, я неминуемо снова окажусь на мели. Почему-то деньги никогда у меня не задерживаются. Мне приходится занимать их каждый раз за неделю до выплаты. А получив деньги, я расплачиваюсь с теми, кому задолжал, и опять остаюсь с пустыми руками. Платили же мне между тем совсем неплохо. В нашем агентстве жалованье было куда выше, чем в других. Просто деньги уходили у меня между пальцами.
Я с досадой оттолкнул свои подсчеты и устремил на Чика взгляд, полный надежды.
— Послушай, старый бродяга, — сказал я, как всегда в таких случаях, напустив на себя искательно-просительный вид, — как у тебя с зелененькими?
Чик опустил журнал и вздохнул.
— Брат, пора тебе завязать с этой привычкой, — ответил он. — Что с тобой происходит? Куда ты деваешь деньги?
— Хороший вопрос! Я и сам хотел бы это знать. Деньги приходят и тут же исчезают. А куда, неизвестно.
— Мне-то это известно, — с умудренным видом сказал Чик. — Я же все-таки детектив, верно? Если ты перестанешь возить по злачным местам свою шикарную дамочку, если откажешься от дорогой квартиры, от выпивки, удовольствуешься обычной машиной вместо этого “мазератти”, который жрет столько бензина, если бросишь одеваться как кинозвезда, вот тогда, и только тогда ты перестанешь у меня занимать.
— Мудро замечено, старый бродяга. Очень мудро, — улыбнулся я Чику. — Так как же насчет сотни баксов до получки?
— Тебя послушать, можно подумать, что я банкир. Уж пятьдесят я как-нибудь наскребу, но ни цента больше, — Чик вынул из бумажника пятидесятидолларовую купюру и протянул мне. — Идет?
— Что же делать-то? — Я встал, подошел к нему и взял деньги. — Спасибо, Чик. В получку верну. Слово скаута!
— Ладно, до следующего раза. Нет, серьезно, Барт, пора тебе перестать транжирить деньги. Если полковник узнает, что каждые три недели ты по уши в долгах, ему это не понравится.
— Пусть больше платит.
— Ну и что? Ты просто будешь больше тратить, а все останется по-прежнему.
— Верно, — согласился я. — Сегодня с самого утра мудрые мысли из тебя так и сыпятся, — я подошел к большому окну и поглядел вниз на сверкающее под солнцем море, на песок и пальмы, тянущиеся на много миль, на обнаженные тела, полуприкрытые пляжными зонтиками.
— Господи! Что бы я дал, лишь бы оказаться там, внизу, среди этих аппетитных курочек! — вздохнул я. — Мы же только что довели свое дело до конца. Неужели полковник не может дать нам в поощрение за хорошую работу свободный день? Почему бы не дать?
— А ты спроси его, — отозвался Чик, не отрывая глаз от журнала.
Я закурил сигарету и, подойдя к нему, заглянул через его плечо. Он перевернул страницу, и мы оба присвистнули.
— Вот уж тут, как говорится, и святой не устоит, — сказал Чик. — Хотел бы я провести с такой девочкой недельку на необитаемом острове!
— Можно и на обитаемом!
— Вот тут-то ты и ошибаешься. На необитаемом ей ничего покупать не придется.
Зазвонил внутренний телефон. Чик нажал на клавишу.
— Полковник вызывает Барта, — объявила Гленда Кэрри и тут же отключила аппарат. Гленда никогда не тратит ни слов, ни времени зря.
— Начинается, — сокрушенно произнес я. — Новое задание. Интересно, что на этот раз.
— Какая-нибудь старушенция потеряла собачку, — равнодушно бросил Чик и снова погрузился в журнал.
Я направился к Парнэллу, постучался и вошел в кабинет.
Парнэлл — великан с мясистым загорелым лицом, маленькими проницательными глазками и ртом, напоминающим захлопнувшуюся мышеловку, — выглядел именно так, как положено выглядеть закаленному в боях ветерану. И всякий раз, являясь к нему, я с трудом удерживался, чтобы не отдать честь.
Парнэлл сидел за столом. А в кресле для посетителей расположился тучный мужчина в зеленых очках, с густыми бровями на бело-розовом лице, и намечающейся лысиной.
— Барт Андерсен, — представил меня Парнэлл. — Барт, познакомьтесь с мистером Мэлом Палмером.
Толстяк с трудом выбрался из кресла, и мы пожали друг другу руки.
Его лысеющая голова доходила мне как раз до плеча. Я чувствовал, что спрятанные за зелеными очками глаза внимательно и придирчиво изучают меня.
— Андерсен — один из моих лучших работников, — продолжал Парнэлл, когда толстяк снова уселся в кресло. — Можете не сомневаться в его умении держать язык за зубами.
Он предложил мне сесть и объяснил:
— Мистер Палмер — агент и менеджер мистера Раса Хэмела. — Парнэлл замолчал и бросил на меня один из своих ледяных взглядов. — Рас Хэмел. Вам что-нибудь говорит это имя?
Хоть я и не читаю книги, Хэмела я знал. Как раз на прошлой неделе я повел Берту на фильм, поставленный по его роману. Не знаю, как роман, но фильм был дрянь.
— Разумеется, — сказал я, напуская на себя интеллигентный вид. — Его романы в бумажных обложках, похоже, выпускаются в миллионных тиражах. Я только неделю назад смотрел фильм, снятый по его книге.
Мэл Палмер просиял:
— Могу добавить, что мистер Хэмел из той же обоймы, что Робинc и Шелдон[1].
Я быстро сменил выражение умудренного интеллектуала на выражение почтительного восхищения, но заметив, что на меня с подозрением смотрит Парнэлл, принял обычный вид. А он перевел взгляд на Палмера:
— Ну так что? Я закрепляю за вами Адерсена? Вы уже решились на какие-то шаги, мистер Палмер?
Палмер поморщился:
— Я-то нет, а вот мистер Хэмел полон решимости. Да, приступайте к делу. Парнэлл обернулся ко мне:
— Мистеру Хэмелу шлют анонимные письма насчет легкомысленного поведения его жены. Ей двадцать пять, ему — сорок восемь. Ему начинает казаться, что он допустил ошибку, женившись на такой молодой женщине. Когда он занят работой, ему необходимо быть одному. Она предоставлена самой себе и развлекается, как ей вздумается. В этих письмах утверждают, что развлекается она с молодым человеком. А Хэмел как раз сейчас находится в самой ответственной стадии своей работы. — Полковник взглянул на Палмера:
— Я правильно излагаю?
Палмер потер маленькие пухлые ручки:
— Если принять во внимание, что на экранизацию этого романа заключен контракт с киностудией на десять миллионов долларов, на издание его в бумажной обложке — на один миллион и подписаны договоры с другими государствами, то, конечно, стадия у него сейчас крайне ответственная. Мистер Хэмел подписал все перечисленные контракты, и книгу нужно сдать через четыре месяца.
Я с трудом удержался, чтобы не присвистнуть. Одиннадцать миллионов за какую-то книжонку! “Вот это да! — подумал я. — А я чем занимаюсь?!”
Парнэлл снова обратился ко мне:
— Эти письма мешают мистеру Хэмелу сосредоточиться.
— Да он просто бросил писать! — возмущенно воскликнул Палмер. — Я ему говорю, что эти письма строчит какой-то маньяк и нечего обращать на них внимание. Если книга не выйдет в срок, киношники подадут в суд. — Палмер всплеснул руками. — Мистер Хэмел утверждает, что он не сможет работать до тех пор, пока не удостоверится, что эти письма — плод больного воображения. Короче, он хочет, чтобы за его женой понаблюдали.
“Ну вот, опять таскаться за чьей-то женой, — с тоской подумал я. — Сидеть часами в машине, и при этом изо дня в день ничего не происходит, а потом вдруг что-то случается, но ты уже так одурел от жары и скуки, что дама уходит у тебя из-под носа”. Больше всего на свете я не любил наблюдать за чужими женами.
— Понятно, — сказал Парнэлл, — мы как раз для этого и существуем, мистер Палмер. Я с вами согласен, лучше всего было бы мистеру Хэмелу показать эти письма своей жене, но ведь он решительно против?
— К сожалению, да. Он боится ее оскорбить. — Палмер раздраженно задвигался в кресле. — Значит, так. Он хочет установить за ней наблюдение и каждую неделю получать от вас отчет.
— Он не доверяет жене?
— Он стал подозрительным после крайне неудачного опыта. — Палмер поколебался и продолжал:
— Нэнси — вторая его жена. Три года назад он женился на женщине, которой тогда было столько же, сколько сейчас Нэнси. Она считала, что Хэмел уделяет ей слишком мало внимания, и, честно говоря, справедливо, в результате он застукал ее с каким-то молодым повесой и состоялся развод.
— Вы считаете, что она справедливо полагала себя обделенной вниманием? — переспросил Парнэлл.
— Когда мистер Хэмел пишет, он избегает любых контактов. Он работает с девяти до семи, и в это время никому не разрешается входить к нему. Он даже завтракает у себя в кабинете. Такой распорядок для молодой, только что вышедшей замуж женщины может стать невыносим. Вот первая жена и не вынесла.
На столе у Парнэлла зазвонил телефон. Он нахмурился, взял трубку, проговорил:
— Хорошо, через десять минут, — и снова ее положил. Поглядев на Палмера, он сказал:
— Я предлагаю вам ввести Андерсена в курс дела, рассказать, как выглядит миссис Хэмел, кто ее друзья и где она проводит время днем, если это известно. — Полковник поднялся. — Ни о чем не беспокойтесь, мистер Палмер. Передайте, пожалуйста, мистеру Хэмелу, что наш отчет будет доставлен ему лично ровно через семь дней. Когда вы снабдите Андерсена всеми необходимыми сведениями, будьте так добры, зайдите к мисс Кэрри, она сообщит вам о наших условиях. Палмер помрачнел:
— Надеюсь, больших расходов не потребуется. На мясистом лице Парнэлла появилась холодная улыбка.
— Могу вас заверить, мистеру Хэмелу это будет по средствам.
Я провел Палмера по длинному коридору, и мы вошли в наш кабинет. Чик поспешно убрал ноги со стола и спрятал журнал с девочками в ящик.
Я познакомил Чика с Палмером, и они пожали друг другу руки.
Поскольку мне смертельно хотелось выпить, я сказал:
— Располагайтесь поудобнее, мистер Палмер. Не хотите ли шотландского виски?
Я увидел, как оживилось было лицо Чика, но тут же погасло, когда Палмер возразил:
— Нет, нет, спасибо. Так рано виски для меня, пожалуй, чересчур. Разве что розовый джин?
— Словом, давайте чего-нибудь выпьем, — предложил я Чику.
И пока он наливал нам с ним виски, а Пал-меру розовый джин, я усадил Палмера в кресло для посетителей, а сам сел за свой стол.
— Я бы хотел ввести своего коллегу в курс дела, — сказал я. — Мы работаем вместе.
Палмер кивнул и взял стакан с джином, протянутый ему Чиком.
В каждом кабинете имелся бар с напитками, но считалось, что сыщики в рабочее время если и пьют, то только с клиентами. Мы разрешили эту проблему, купив на собственные деньги шотландское виски, и держали бутылки у себя в столах.
Я пересказал Чику то, что узнал от Парнэлла.
— Так что мы должны наблюдать за миссис Хэмел, а она не должна об этом знать, верно? — Я посмотрел на Палмера.
Он кивнул.
По лицу Чика я видел, что перспектива вести наблюдение за чьей-то женой, его, так же как и меня, мало обрадовала.
— Опишите нам миссис Хэмел, — попросил я.
— Я могу сделать лучше. Я принес ее фотографию, — и, открыв портфель, Палмер вынул большую блестящую фотографию шесть на десять и вручил ее мне.
Я посмотрел на портрет. “Стопроцентная красотка!” — решил я. Темные волосы, большие глаза, прямой нос, пухлые губы. Судя по тому, как натянулась на груди белая блузка, с формами у нее все в порядке. Я передал фотографию Чику, и он едва удержался, чтобы не свистнуть.
— Как она обычно проводит время, мистер Палмер?
— Встает в девять, уходит играть в теннис со своей подругой Пенни Хайби — женой Марка Хайби, адвоката мистера Хэмела. Завтракает обычно в “Загородном клубе”, затем либо катается на яхте, либо ловит рыбу, либо встречается с друзьями. Так она говорит мистеру Хэмелу. — Палмер пожал полными плечами. — У меня нет оснований не верить ей, но мистер Хэмел считает, что именно эти часы и стоит проверить. Он не сомневается, что она играет в теннис с миссис Хайби. По его мнению, лгать об этом было бы для миссис Хэмел слишком рискованно.
— А эти письма, мистер Палмер?..
— Я принес их. — Он снова запустил руку в портфель и вынул два голубоватых конверта и свою визитную карточку, все это он вручил мне. Потом посмотрел на часы. — Мне пора еще на одну встречу. Если вам понадобятся какие-нибудь дополнительные сведения, свяжитесь со мной. А мистера Хэмела беспокоить нельзя. — Палмер направился к двери, но остановился. — Разумеется, это неприятное дело строго конфиденциально.
— Разумеется, мистер Палмер, — подтвердил я, улыбнувшись своей честной скаутской улыбкой, и проводил его до кабинета Гленды. — Мисс Кэрри расскажет вам о наших условиях.
— Да, да, конечно. — Палмер опять помрачнел. — Я уверен, что это пустая трата времени и денег, но мистер Хэмел слишком важная фигура. Я должен сделать все, чтобы он снова вернулся к работе. — Он посмотрел на меня сквозь свои зеленые очки. — Если вы узнаете что-то неприятное о миссис Хэмел, я, правда, уверен, что этого не случится, немедленно дайте мне знать. В дело вовлечены слишком большие деньги.
“Десять процентов от одиннадцати миллионов долларов — неплохая сумма”, — подумал я, вводя его в кабинет Гленды. Мне начинало казаться, что Палмер тревожится не столько о Хэмеле и его жене, сколько о своих барышах.
Гленда сидела за столом. Хоть она и не принадлежит к тому типу женщин, которые мне нравятся, ее наружность, тем не менее, радует глаз. Высокая привлекательная брюнетка в темно-синем платье с белым воротником и манжетами, всегда безукоризненно причесанная, она производит впечатление чрезвычайно деловитой и энергичной дамы — такая она и есть на самом деле.
— Это мистер Палмер, — сказал я и, оставив его наслаждаться суровой улыбкой Гленды, вернулся к себе.
Снова водрузив ноги на стол, Чик читал одно из анонимных писем. Я заметил, что он допил свой стакан, так что, прежде чем сесть за стол, и я допил свой.
— Послушай-ка, — сказал Чик и прочел вслух:
— “Пока Вы строчите свою ерунду, Ваша жена, охочая до секса, утешается с Уолдо Кармайклом. Скаковая лошадка всегда обскачет гужевую, тем более старую”. — Прежде, чем взяться за второе письмо, Чик выразительно взглянул на меня. — Ну а это письмо просто образчик остроумия. Слушай. “У Кармайкла это получается гораздо лучше, чем у вас, и Нэнси вполне им довольна. Секс — для молодых, старикам он противопоказан”. — Чик бросил письмо на стол. — Оба письма подписаны одинаково; “Ваш, но не поклонник”. Да, на месте Хэмела, получив такое письмо, я бы забился в угол и заскулил.
Я вгляделся в письма. Все они были напечатаны на машинке. Судя по штампам на конвертах, их отправили из Парадиз-Сити. Я снова взял фотографию Нэнси Хэмел и стал ее изучать.
— Знаю я, какие грязные мыслишки у тебя на уме, — сказал Чик. — Небось думаешь, что, если бы у тебя был муж, который пишет с девяти до семи, а тебе предоставляет лезть на стенку от тоски, ты бы обзавелся кем-нибудь на стороне.
— А ты — нет?
— Конечно, но…
Я посмотрел на часы. Было пять минут первого.
— Если верить Палмеру, сейчас она должна быть в “Загородном клубе”. Мне как раз хватит времени перекусить, и я туда отправлюсь. Пробуду там, пока она не поедет домой. А ты бы пока попробовал выяснить, кто такой этот Уолдо Кармайкл. Раздобудь о нем какую-нибудь информацию.
По дороге к лифту я заглянул к Гленде.
— Приступаю к работе, как только ублажу свой желудок, — объявил я. — Сколько я могу тратить?
— Достаточно. В разумных пределах, — ответила Гленда. — Я заключила с ним выгодный контракт.
— Не сомневаюсь. Даже у нас в кабинете было слышно, как он визжит. На какую сумму?
— Спроси у полковника. Он тебе скажет, если сочтет нужным. — И она снова принялась за работу.
* * *
Все служащие Детективного агентства Парнэлла были членами “Загородного клуба”, “Клуба яхтсменов”, “Казино” и всех ночных клубов, где собираются богатей.У всех наших служащих имелись при себе кредитные карты, обеспечивающие им в этих клубах бесплатную еду, бесплатную выпивку и все необходимое. Наверно, это стоило Парнэллу уйму де нег, но расходы окупались. Бухгалтер Чарльз Эдварде зорко следил неумолимым взором за тем, чтобы никто не позволял себе лишнего. Этими кредитными карточками мы могли пользоваться в любое время, когда того требовала работа.
Я сидел в шикарном вестибюле “Загородного клуба”, листал “Тайм” и поглядывал на дверь, ведущую в ресторан, когда появилась Нэнси Хэмел. Я узнал ее по фотографии, хотя снимок мерк по сравнению с тем, как эта красотка выглядела в действительности.
На Нэнси были белые шорты и белая майка, и от ее фигуры у меня просто глаза на лоб полезли. В Парадиз-Сити полно красоток и соблазнительных дамочек, но Нэнси являла собой нечто выдающееся. С ней шла женщина лет на десять старше, коротконожка с широкой кормой, белокурая, из тех, кого хочется потискать, если, конечно, вам нравится такой тип женщин, лично мне — нет. Я догадался, что это Пенни Хайби.
Обе оживленно болтали. Когда они проходили мимо, я услышал, как Пенни сказала:
— Поверить не могу! В ее-то возрасте!
Во что она не могла поверить, осталось для меня тайной. У выхода подруги попрощались. Пенни побежала к “кадиллаку”, а Нэнси направилась к “феррари” стального цвета.
Я успел вскочить в машину нашего агентства, как раз когда “феррари” тронулся с места. При слежке я никогда не пользуюсь своим автомобилем. Если бы не пробки на дороге, я не поспел бы за Нэнси. Но ей пришлось ползти, а я, укрывшись за чьим-то “линкольном”, проводил ее до самой гавани.
Нэнси вышла из машины, вышел из своей и я. Она зашагала вдоль набережной мимо стоявших на якоре катеров и яхт. У семидесятифутовой моторной яхты миссис Хэмел остановилась, взбежала вверх по трапу и скрылась внизу. Мне ничего не оставалось, как ждать. На палубе появился здоровенный негр и отдал швартовы. Через несколько минут яхта, проложив себе путь через заставленную судами гавань, с ревом вырвалась к солнцу, в открытое море. Я стоял и смотрел, как она исчезает из виду. На швартовой тумбе с банкой пива в руке восседал Эл Барни.
А Эл Барни — да будет вам известно — это глаза и уши здешней гавани. Если снабдить его пивом, язык у него развяжется. Не будет пива, не будет и разговора.
— Эй, Барни, — окликнул его я, остановившись рядом. — Как насчет того, чтобы выпить?
Он выбросил пустую банку в море, подтянул брюки на своем необъятном животе и осклабился. Этакая приветливая акула, учуявшая, что ей в пасть плывет обед.
— Привет, мистер Андерсен. Пивка бы выпить неплохо, это факт. — Он встал и устремился к бару “Нептун”. Я вошел в темный зал следом за ним. В это время здесь еще было пусто, но бармен Сэм оказался на месте. Увидев меня и Барни, он улыбнулся, блеснув зубами.
— Привет, мистер Андерсен, — сказал он. — Что будем пить?
— Ему пива, сколько захочет, а мне — кока-колу, — заказал я и последовал за Барни к столику в углу.
— Хорошо сказано, мистер Андерсен, — похвалил меня Барни, усаживаясь на деревянную скамью. — Вы что-то от меня хотите?
Принесли пиво и кока-колу.
— Ну, понимаешь ли, работа есть работа. Поглядел я на эту яхту, что сейчас отплыла. Занятно. Что-нибудь о ней знаешь?
Барни медленно, не отрываясь от стакана, выпил пиво до дна, потом со стуком поставил пустой стакан на стол. Сэм тут же подоспел и наполнил его снова.
— Это яхта Раса Хэмела, — сказал Барни, берясь за стакан. — Он писатель. Говорят, его книжки хорошо покупают. — Барни нахмурился. — И чего они эти книжки читают, только время зря тратят?
— Точно! А эта девица, что повела яхту, она кто? Его жена?
Маленькие глазки Барни глянули на меня подозрительно.
— Жена. Славная девчонка. Куда лучше, чем первая. Та была настоящая стерва. А нынешняя миссис Хэмел хорошая, всегда поздоровается, а то и рукой помашет. Не важничает. — Он отпил пива, вздохнул и спросил:
— А вам это зачем?
— Да меня, собственно, интересует этот черный бык на палубе, — соврал я. — Он что, постоянно при их яхте состоит?
— Джош Джонс? — Барни поморщился. — Никудышний ниггер. Неисправимый игрок. Денег у него никогда нет. Родную мать продал бы за гроши, да только никто не купит. Он служит у Хэмела. Уже два года работает на него. Матрос-то он хороший, а больше ему похвастаться нечем.
— А миссис Хэмел часто выходит в море?
— Разве четыре в неделю. Развлекается. Я так слышал, что живется ей скучновато.
— А про Хэмела что ты слышал? Что он за человек?
Барни допил стакан, и Сэм наполнил его еще раз.
— Богатый воображала, — сказал Барни. — Такой же, как все эти владельцы яхт. Я его редко вижу. Но уж если он выводит свою яхту в море, то с таким видом, будто вся гавань ему принадлежит. Он из этаких.
Я решил, что мне, пожалуй, хватит расспрашивать Барии, лучше не пробуждать в нем подозрений. Поэтому я поднялся.
— Этот Джонс здешний? — спросил я.
— Ясное дело. Живет тут неподалеку. — Барни внимательно поглядел на меня. — А что, он вляпался во что-нибудь? Ничего удивительного. У него и раньше были неприятности с полицейскими. Его подозревали в контрабанде, но поймать с поличным им не удалось.
— И когда яхта возвращается? — спросил я, не отвечая на вопрос Барни.
— В шесть. Точно, как из пушки. Можно по ней часы проверять.
— Ну пока, Эл. — Я расплатился с Сэмом и вышел из бара на яркое солнце. Ждать предстояло еще четыре часа, так что я поехал обратно в свою контору.
Заглянул к Гленде:
— Полковник занят?
— Поспеши. Еще двадцать минут он будет свободен.
Когда я вошел к Парнэллу, он изучал толстую подшивку документов.
— Сэр, возникла трудность, — сказал я и сообщил, что Нэнси ушла на яхте в море. — За ней никак не последуешь. В море она проводит по четыре часа, за это время много чего может случиться. Матросом на яхте негр. Он заинтересован в деньгах, но, прежде чем с ним говорить, я хотел посоветоваться с вами. Деньги-то он возьмет, но может наврать с три короба, а потом сообщить Нэнси, что про нее спрашивают.
— Не трогай его, — сказал Парнэлл. — Нам же сказано: она не должна заподозрить, что за ней наблюдают. В следующий раз, когда она пустится в море, будешь наблюдать за ней с вертолета. Раздобудь резервный. Это, конечно, обойдется в копеечку, но у Хэмела денег хватит.
Я пообещал так и сделать и пошел к себе в кабинет. Чика не было. Я созвонился с вертолетной службой и поговорил со своим тамошним приятелем Ником Харди. Он сказал, что надо только предупредить его заранее и вертолет будет к моим услугам. Можно не беспокоиться. Время у меня еще оставалось, и я позвонил Берте, моей тогдашней подружке. Мы уже шесть месяцев проводили время вместе. Ей по душе были мои деньги, и она во всем охотно шла мне навстречу. В нашей связи ничего серьезного не было, свадебными колоколами и не пахло. С Бертой всегда было легко, просто и весело. Работала она в модном ателье, что-то там такое делала, и имела квартиру на последнем этаже высотного дома с видом на море.