Чейз Джеймс Хэдли. Лечение шоком

   – Это был несчастный случай, – сказал я. – С каждым может произойти такое.
   – Джек так не считает. Всю вину за это он возложил на меня. Я и сама чувствую вину перед ним, так что никогда не смогу бросить его.
   Я задал ей вопрос, который интересовал меня больше всего.
   – Вы по-прежнему любите его?
   Я видел, как она вздрогнула.
   – Люблю? Об этом не может быть и речи! Я живу с ним вот уже почти четыре года. Видит Бог, не очень-то приятно жить с инвалидом. Он пьет и характер у него прескверный. К тому же он на двадцать три года старше меня. Но раз я вышла за него замуж, то должна примириться с этим. Это моя вина, что он стал инвалидом и тем самым сломал себе жизнь.
   – Это был несчастный случай, – сказал я, зажимая кулаки между коленями. – Вы не должны казнить себя из-за этого случая.
   – И что же я должна делать, по-вашему?
   – Вы вольны оставить его, как только пожелаете. Вот что я думаю на этот счет.
   – Вас не мучает совесть, как меня. – Она протянула руку, и я дал ей еще одну сигарету. Чтобы дать прикурить, мне пришлось встать с кресла. При слабом огоньке спички мы посмотрели друг на друга. – Вы очень симпатичный, – грудным голосом произнесла она.
   – Вы тоже, и даже слишком.
   – Да, я знаю. Но мне от этого не легче. Мне очень трудно, мистер Риган. Надеюсь, вы теперь понимаете это. То, что случилось сегодня днем, меня очень взволновало. Примите мои извинения.
   – Но вам совершенно не за что извиняться. Я понимаю.
   – Я вам верю. Я бы не приехала в столь поздний час совершенно одна, если бы не была уверена, что вы меня поймете. А сейчас я должна возвращаться.
   Она встала.
   – Прекрасное место здесь и очень спокойное. Я расспросила Марию, мою горничную, о вас. Она сказала, что у вас нет жены и вы живете здесь совершенно один.
   – Да, я живу один уже весьма продолжительное время.
   Я стоял рядом с ней и некоторое время мы молча любовались верхушками деревьев, освещенными луной.
   – Вам не скучно жить одному? Почему вы не женитесь?
   – Я еще не нашел женщину, которая бы настолько понравилась мне.
   Она бросила в мою сторону выразительный взгляд. В этот момент лунный свет упал на ее лицо, я увидел, как ее губы сложились в грустную улыбку.
   – Вероятно, вы очень требовательны?
   – Видимо, да. И женитьба для меня очень важное событие. В отношении этого я придерживаюсь тех же взглядов, что и вы.
   – Каждый нуждается в любви. Я никогда не любила своего мужа, и вышла за него замуж по той простой причине, что до встречи с ним не имела ни гроша. Мне так хотелось получить немного счастья, но взамен я потеряла свободу.
   – Но вы можете вернуть ее себе.
   – Не сейчас. Если я покину его, меня замучают угрызения совести. Нет более строгого судьи, чем собственная совесть.
   – Я не понимаю, о чем вы говорите, но я могу представить, как вы мучаетесь.
   – Я не знаю, что буду думать о себе завтра, – продолжала она, машинально поглаживая пальцами перила веранды. – Я приехала сюда под влиянием момента и хочу, чтобы вы поняли…
   Я положил свою руку поверх ее.
   – Хильда…
   Она повернулась и взглянула на меня… Тело ее дрожало.
   – Хильда, я схожу с ума по тебе…
   – О, дорогой, я такая лицемерка, – задыхаясь, прошептала она. – Мне стыдно признаться, но едва я увидела тебя…
   Я сжимал ее в объятиях, мои губы искали ее губы. Мы стояли, тесно прижавшись друг к другу, и я чувствовал, что она хочет того же, чего и я.
   Я поднял ее на руки и понес в дом.
   Сова, которая нашла пристанище на крыше гаража, внезапно взлетела, бесшумно расправив крылья. В следующий миг я уже был в темноте спальни.

Глава 2

   Она приезжала ко мне три ночи подряд, и мы занимались любовью.
   Любовь торопливая, тайная, и после того, как прошел первый шок неожиданности, любовь разочаровывающая, по крайней мере, для меня.
   Она вечно боялась, как бы кто не заметил, когда она уезжает или приезжает домой. Она ужасно боялась, как бы муж не узнал об ее измене. Она не могла даже представить, что вдруг муж может проснуться и обнаружить ее отсутствие. Мне неприятно было видеть Хильду такой нервной и боязливой, видеть, как она садится на постели, отталкивая меня от себя, едва заслышав какой-нибудь посторонний шум, гудение мотора автомобиля, проезжающего по дороге, уханье совы, стук ветки дерева по крыше…
   Каждую ночь она не оставалась со мной ни на одно лишнее мгновение. Наша близость была короткой, полной страсти и отчаяния. Мы, собственно говоря, даже не имели возможности поговорить. Едва мы заканчивали заниматься любовью, как Хильда тут же торопилась домой. За эти ночи я практически не узнал о Хильде ничего нового.
   Но, несмотря ни на что, я был до безумия влюблен в нее. Для меня свидания с ней не были просто встречами для утоления сексуального голода, и я терзался мыслью, что муж имеет на нее такое большое влияние. Неизменно главной темой наших разговоров был ее муж. Мне совсем было неинтересно слышать о нем, не хотелось знать, чем он занимался. Я хотел как можно больше знать о ней, знать, что она думает обо мне, но об этом она даже не заикалась.
   – Меня все время угнетает мысль, что в один ужасный день он заметит мое отсутствие, – сказала Хильда, поспешно одеваясь. – Вдруг он проснулся и зовет меня, чтобы я дала ему снотворное? Вдруг он в этот момент зовет меня?
   – Бога ради, Хильда, выбрось ты все это из головы! Нельзя же все время думать только о нем. – Я начал терять терпение. – Почему бы тебе не сказать ему всей правды? Почему бы не сказать, что ты любишь меня и хочешь вернуть себе свободу?
   – Но, Терри, я никогда не смогу оставить его. Я думаю о нем по сто раз на день. Ведь я виновата в несчастном случае, исковеркавшем его жизнь. Я не смогу оставить его, никак не смогу.
   Я прижал ее к себе.
   – Ты любишь меня, Хильда?
   Она взглянула мне в глаза, и ее взгляд вновь поразил меня своей необыкновенной, притягательной силой.
   – Неужели ты можешь сомневаться в этом, Терри? Да, я люблю тебя. Я все время думаю о тебе и хотела бы быть всегда с тобой. Это ужасно говорить, но если бы он вдруг умер… Тогда я бы могла все время находиться рядом с тобой. Но до тех пор, пока он жив, я никогда не буду свободной.
   – Но ведь маловероятно, что он умрет, – безнадежно сказал я.
   Она отстранилась от меня и, подойдя к окну, стала разглядывать деревья, освещенные луной.
   – Нет. Перед тем, как мы приехали сюда, его осмотрел врач. Он сказал, что мой муж в прекрасной форме и свободно проживет еще лет тридцать, если не больше.
   – Так зачем же даром тратить время в ожидании его смерти? Мы ведь не сможем ждать тридцать лет, не так ли? Почему бы не потребовать от него развода?
   – Но я не могу сделать это, Терри! – Она повернулась в мою сторону. – Сколько раз я должна повторять, что не могу покинуть его?
   – Почему же не можешь? Ведь у него есть деньги, и он свободно может нанять сиделку, которая будет ухаживать за ним. Сколько у него денег?
   Она подняла плечи.
   – Я точно не знаю. Сто пятьдесят тысяч долларов, может быть, больше.
   – Вот видишь, следовательно, ты можешь не беспокоиться о том, что он останется без присмотра.
   Она подошла ко мне.
   – Если он умрет, Терри, – сказала она низким, грудным голосом, – все деньги достанутся мне. Ты и я могли бы разделить их. Что бы мы могли сделать со ста пятьюдесятью тысячами долларов?
   – Что ты сказала?
   – Терри, пожалуйста! Я спрашиваю тебя! Что бы ты сделал с этими деньгами?
   Я внезапно начал думать, как бы я поступил, обладая такой суммой. Неприятный холодок пробежал по спине.
   – Если бы я обладал таким капиталом, то за год удвоил бы его. А затем бы открыл магазин в Лос-Анджелесе. Открыл бы три, а возможно, и четыре пункта сервисного обслуживания в этом районе. Я бы специализировался на аппаратах высшего класса и зарабатывал бы большие деньги.
   – Ты бы хотел заняться этим, не так ли? А я бы любила тебя и находилась рядом.
   Я с удивлением глянул на нее.
   – Но к чему мечтать о неубитом медведе? Хильда, ведь он не собирается умирать. Ты получишь эти деньги, когда будешь слишком стара, чтобы воспользоваться ими. Так что, не мечтай о них, а немедленно добивайся развода. Зачем тебе деньги, ведь свобода важнее.
   Она покачала головой.
   – Я не смогу подать на развод. Я просто не в состоянии избавиться от комплекса вины. Ведь это я сделала его инвалидом, мне и ухаживать за ним до скончания дней.
   Я был в отчаянии.
   – Так что же делать?
   Она медленно вышла из спальни и прошла в гостиную. Я последовал за ней, уже сожалея, что затронул эту тему.
   Она вышла на веранду, положила руки на перила и подняла лицо к луне, скрытой набежавшей маленькой тучкой.
   – Так что же нам делать, Терри? – спросила она, повернувшись ко мне. – Мы не должны больше встречаться. Это самое простое. Я больше всего презираю женщин, которые обманывают своих мужей. С того мгновения, как мы начали встречаться, я презираю себя. Остановимся на этом. Прекратим встречи. Это единственный выход. Мы не должны видеть друг друга.
   Я был совершенно подавлен.
   – Но, Хильда…
   – Так надо, Терри.
   – Не будем торопиться. Что, если нам обсудить этот вопрос завтра ночью? Может быть, мы и найдем…
   – Не будет никакой завтрашней ночи, – сказала она. – Я не приду завтра. Остановимся на этом.
   Я попытался задержать ее, но она освободилась.
   – Пожалуйста, не удерживай меня, Терри. Ты же знаешь, что для меня это так же мучительно, как и для тебя, но лишь теперь я поняла, до какой степени была неосторожна. Как это ни ужасно, но мы должны прекратить встречи.
   Она сказала это с такой твердостью и отчаянием, что я отступил на шаг, чувствуя, как заныло мое сердце.
   Она сбежала по ступенькам веранды и направилась к гаражу. Ее «бьюик» медленно вырулил на аллею. Она оглянулась, подняв в знак прощания руку.
   Я стоял столбом, не способный шевельнуться, надеясь, что она одумается и вернется ко мне.
   Но Хильда больше не приезжала. На следующий вечер я безуспешно ждал ее на веранде. Когда стрелки часов приблизились к половине первого ночи, я понял, что она не приедет.
   Мной овладело отчаяние.
   Следующим днем была пятница. В этот день Хильда всегда ездила в Глин-Кэмп, чтобы закупить провизию на неделю.
   Я поехал в город в надежде встретить ее там, но она не приехала. Я безуспешно прождал ее несколько часов.
   Наконец, около двенадцати, я с горечью осознал тот факт, что она не приедет, и отправился на стоянку, где оставил свой грузовик.
   Едва я подошел к машине, как нос к носу столкнулся с шерифом Джефферсоном. Он был с каким-то не знакомым мне парнем, одетым в дорогой костюм.
   Не было никакой возможности избежать встречи, и я сделал приветственный жест рукой.
   – Я хочу представить тебе Метью Лоусона, сынок, – сказал шериф. – Мистер Лоусон, это Терри Риган, о котором я говорил вам.
   Лоусон протянул мне руку. У него был вид выпускника университета.
   – Мистер Риган, – сказал он, – как я понял из слов шерифа Джефферсона, вы занимаетесь установкой телевизионной аппаратуры в этом районе?
   – Нельзя сказать, что моими клиентами являются все жители этого района, но во всяком случае большинство из них.
   – Извините, джентльмены, – вмешался шериф, – я вынужден покинуть вас, так как обещал доку партию в шахматы.
   Пожав руку Лоусону и сказав, что будет рад видеть меня как-нибудь на днях, он удалился в направлении своей конторы.
   – Я вижу, вы торопитесь, мистер Риган, – начал Лоусон. – Я буду краток. Видите ли, я работаю в страховой компании «Нэшнл фиделити». В сферу моего бизнеса входит заключение страховых полисов с владельцами телевизоров. Я подумал, что, быть может, вы назовете мне адреса своих клиентов. Это избавило бы меня от напрасной траты времени. К тому же я не рассчитываю, что вы дадите мне эти сведения даром, и готов заплатить определенную сумму. Это примерно четверть от суммы моих комиссионных, причитающихся мне за совершение сделок.
   Хотя у меня и не было настроения говорить о делах в этот день, я не мог пройти равнодушно мимо такого заманчивого предложения.
   – Какого рода полисы вы предлагаете своим клиентам? – поинтересовался я.
   – Обычные. Гарантийный полис на работоспособность телевизора. Клиент платит по счету, посылает нам квитанцию, а мы оплачиваем стоимость ремонта. Все, что мне нужно, так это адреса владельцев телевизоров в вашем районе.
   – О'кей. Список адресов в записной книжке, которая в машине. Я дам ее вам. Вам останется только переписать адреса и фамилии, после чего передадите книжку шерифу. Я заберу ее в следующий приезд в город.
   Он заверил меня, что так и поступит.
   Отыскав книжечку, я заметил:
   – А я и не знал, что страховая компания «Нэшнл фиделити» занимается страхованием телевизоров. Я думал, что она занимается лишь страхованием от несчастных случаев.
   – Мы занимаемся всеми видами страхования, что же до страхования от несчастных случаев, то это является приоритетным направлением в нашем бизнесе.
   Я вручил ему записную книжку и, пожав руку, отправился домой.
   К этому времени я уже собрал необходимые детали для супертелевизора Делани и мог приступить к монтажу агрегата. Я незамедлительно принялся за дело, руководствуясь двумя причинами. Во-первых, я хотел сделать эту работу как можно лучше. Вторая причина заключалась в том, что выполнение заказа даст мне возможность посетить дом «Голубая Сойка» и провести там некоторое время, необходимое для запуска аппарата. А пока я буду находиться там, возможно, мне удастся увидеть Хильду.
   Итак, я принялся за работу, хотя все время надеялся, что вот-вот зазвонит телефон и Хильда сообщит, что переменила решение. Я совершенно обезумел от любви к ней, и мысль о том, что мне уже никогда не сжимать ее в своих объятиях, доводила меня до исступления.
   За работой я все больше и больше задумывался о препятствии, которое отдаляет меня от Хильды, о пятидесятилетнем мужчине, на весь остаток дней прикованном к инвалидной коляске, несчастном инвалиде, который не нужен даже самому себе.
 
   На следующий день я поехал в Лос-Анджелес, чтобы выбрать подходящий деревянный ящик для супертелевизора Делани. Я объяснил мастеру, какого рода футляр мне нужен, и он обещал изготовить искомое примерно за час.
   Чтобы убить время, я принялся бесцельно бродить по улицам, глазея на витрины. В витрине ювелирного магазина я увидел голубую серебряную пудреницу. Она сразу же привлекла мое внимание, так как голубой цвет напомнил мне цвет глаз Хильды. Я вошел в магазин и купил пудреницу, попросив выгравировать имя Хильды внутри. Гравер быстро сделал это.
   Вернувшись домой, я позвонил Хильде.
   Ее голос, сказавший: «Да? Алло?», заставил мое сердце забиться сильнее.
   – А не поужинать ли нам завтра вечером в Лос-Анджелесе? – сказал я медленно и отчетливо. – Я буду ждать тебя у ворот в одиннадцать.
   Наступила пауза, затем Хильда проговорила:
   – Извините, вы ошиблись номером. Нет, нет, вы не побеспокоили меня. – Она повесила трубку.
   Я понял, что в гостиной находится Делани и может слышать все, что говорит его жена. Мне ничего не оставалось, как дождаться следующего дня.
   Было маловероятно, что она придет, но я все же тешил себя надеждой.
   Около одиннадцати, одетый в свой лучший костюм, я подъехал к воротам дома «Голубая Сойка». Остановив фургончик в тени деревьев, так чтобы его не было видно из дома, я подошел к ограде. Ровно без одной минуты одиннадцать я увидел Хильду, спускающуюся по аллее. При виде ее вся кровь бросилась мне в голову, но я не пошевелился. Положив руки на ограду, я ждал ее. Она двигалась со свойственной ей грацией.
   Подойдя к воротам, она остановилась, вопросительно глядя на меня. Я открыл ворота, и она подошла ко мне.
   – Хэлло, Терри!
   Это было совершенно не то, на что я рассчитывал. Я хотел тут же заключить ее в объятия, но с таким же успехом я мог бы обнять тень. Она выскользнула из моих рук.
   – Нет, Терри!
   Непреклонные нотки ее голоса больно резанули по сердцу.
   – Почему – нет? Я не мог дождаться тебя!
   – Да, я тоже, но ведь я же уже сказала однажды, что мы не можем заниматься любовью. Отныне мы друг для друга лишь друзья, и не более.
   – Друзья? После того, что у нас было?
   – Совершенно верно, Терри. Этого не вернуть. Прости меня, но так будет лучше. Я вообще не должна была приходить сюда. Если ты не хочешь, чтобы мы были только друзьями, я не смогу увидеть тебя снова.
   Я глубоко вздохнул.
   – О'кей, я принимаю твои условия.
   – Неужели это так больно для тебя, Терри?
   – Нет проблем! Я же сказал тебе: я принимаю твои условия. Пойдем. Обсудим это позднее.
   Она прошла к фургончику и уселась рядом со мной.
   – Я знаю прекрасный ресторанчик, – сказал я, включая двигатель. – Он находится на окраине, и там нас никто не узнает.
   – Благодарю, что ты подумал об этом.
   До Лос-Анджелеса было примерно восемьдесят миль. Дорога была прекрасной, но мне все же понадобилось около двух часов, чтобы добраться до города. Мы практически не разговаривали. Правда, пару раз Хильда заводила разговор о каких-то пустяках, но я не поддержал ее, и она обиженно замолчала. Так что во время всего пути мы хранили молчание.
   Итальянский ресторанчик, который я выбрал, размещался на Хармос-Бич. Он славился первоклассной кухней.
   Поставив фургончик на стоянке, я вместе с Хильдой поднялся на террасу, откуда открывался прекрасный вид на океан. На террасе располагались уютные столики, на которых стояли лампы под абажурами. Слышалась негромкая музыка, мимо столиков сновали официанты, обслуживая клиентов. Ресторан был переполнен, но это не смутило меня, так как я знал, что не встречу здесь никого из знакомых.
   На ужин мы заказали устрицы, эскалоп и бутылку хорошего красного вина.
   Я с надеждой всматривался в глаза Хильды, надеясь увидеть в них огонек желания, который раньше горел там, но напрасно.
   – Мне нравится здесь, Терри, – сказала Хильда после того, как нам подали эскалоп. – Это мое первое появление в обществе за последние четыре года.
   – Я рад, что мне пришла в голову такая замечательная мысль. Если тебе здесь понравилось, может быть, мы наведаемся сюда как-нибудь еще?
   Возможно, она уловила нотку горечи в моем голосе, так как быстро взглянула на меня.
   – Терри… Расскажи о себе. Этот магазин, о котором ты мечтал, как много значит он для тебя?
   Меня совершенно не интересовал разговор на эту тему, но, если она хотела услышать мое мнение, я не мог отказать ей в этом.
   – Что ж, если бы я обладал необходимым капиталом, – начал я, ковыряя вилкой в тарелке и прекратив есть, – я бы купил магазин. Я даже присмотрел его. То, чем я занимаюсь в настоящее время, не приносит большой прибыли. Мне необходим специализированный магазин с прекрасной витриной, на которой будут выставлены телевизоры, собранные мной. Люди должны видеть то, что они покупают. Вот о чем я мечтаю. Но для этого нужно слишком много денег, и мне никогда не собрать нужную сумму.
   – И какая сумма тебе необходима? – спросила Хильда, пристально глядя на меня.
   – Точно не знаю. Но, как мне кажется, двадцать пять тысяч меня бы вполне устроили. И, как минимум, вдвое больше, чтобы поставить дело на широкую ногу.
   – Почему бы тебе не взять ссуду в банке?
   – Банки не дают ссуды без соответствующих гарантий. Но к чему вести пустопорожний разговор, это похоже на подъем по эскалатору, движущемуся вниз.
   – Но если он умрет, Терри, в твоем распоряжении будет сумма, в которой ты нуждаешься.
   – О'кей. Ты об этом уже говорила. Если он умрет…
   Я увидел, как она бросила быстрый взгляд на часы. Я готов был ударить ее за это.
   – Итак, тебе нужно возвращаться домой. Ему может понадобиться снотворное или еще что-нибудь…
   – О, Терри, пожалуйста…
   Я поманил к себе официанта и попросил принести счет.
   Когда мы шли обратно к машине, она сказала:
   – Мне понравилась каждая минута, проведенная с тобой, Терри.
   – Я рад.
   Я не особенно покривил душой, так как мне тоже понравилось здесь.
   Усевшись в машину, мы тронулись в обратный путь. В дороге мы практически не разговаривали.
   Когда до «Голубой Сойки» оставалось около пары миль, я остановил машину.
   Хильда быстро повернулась ко мне.
   – Почему мы остановились?
   – Я кое-что хочу подарить тебе.
   Я вытащил из кармана пакет и положил ей на колени.
   – Что это, Терри?
   Я включил освещение в кабине.
   – Открой и увидишь.
   Она развернула бумагу и открыла футляр.
   Пудреница выглядела очень шикарно на подушечке из мягкой шерсти. Это действительно был стоящий подарок.
   Я услышал, как она часто задышала.
   – Это ты купил для меня?
   – Да. Специально подобрал к цвету твоих глаз.
   – Но, Терри… Я не могу принять этот подарок. Она очень красива, но я не могу взять ее.
   – Когда я увидел эту игрушку, я понял, что она создана специально для тебя.
   Она погладила пудреницу, зажав ее между пальцев.
   – Ты меня балуешь, Терри, и я не могу устоять перед соблазном.
   – Этот подарок тебя ни к чему не обязывает. Мне просто хочется, чтобы она была у тебя.
   Я наклонился, включил двигатель и быстро поехал в направлении «Голубой Сойки». Сидя рядом со мной, Хильда задумчиво ударяла пальцем по пудренице, но молчала. Я остановил машину у ворот, и Хильда вышла. Я присоединился к ней.
   Мы стояли, глядя друг на друга.
   – Ты даже не подозреваешь, какое удовольствие ты мне доставил, Терри. Благодарю тебя за то, что ты все понимаешь, и особенно за прекрасный подарок. Это первый подарок за последние годы. Мне очень понравилась пудреница.
   Она сделала шаг ко мне, ее руки обвились вокруг моей шеи, и она крепко поцеловала меня.
   Это нисколько не возбудило меня. В то время, как я обнимал ее, я думал о человеке, который лежал в постели в нескольких ярдах от меня и, возможно, не спал. Сколько лет он проживет, столько же лет будут отделять меня от любимой.
 
   Ранним утром Хильда позвонила мне.
   – Когда я вернулась, – тихо проговорила она, – он не спал. В его спальне горел свет.
   Моя рука крепче сжала трубку.
   – Он знает, что тебя не было дома?
   – Понятия не имею. Но он очень раздражен сегодня утром. Мы перебросились с ним лишь парой фраз.