Чейз Джеймс Хэдли. В этом нет сомнения

   — Чарльз, это Джерри Стивенс.
   — Мой дорогой мальчик! — загудел тот, с неожиданным для него проворством бросаясь навстречу мне. — Не могу вам сказать, насколько я взволнован этой встречей. Я видел столько картин с вашим участием! Какой талант! «Шериф из Икс-ранчо»… Я был потрясен!
   Он схватил мою руку и пожал ее.
   — Я счастлив, я бесконечно счастлив нашему знакомству!
   — Благодарю вас! — сказал я, не поверив ни одному слову из этой тирады.
   — Чарльз! Вы напрасно тратите время! Толстяк замер.
   — Да, да, конечно… — он виновато улыбнулся ей. — Мы не должны зря тратить время…
   Я заметил, что у него на лбу выступили крохотные капельки пота.
   — В таком случае приступайте! Она двинулась к выходу.
   — Позвоните, когда закончите.
   Мы с Чарльзом оба наблюдали, как она уходила. Потом, когда дверь задвинулась, я спросил:
   — В чем должно выражаться мое «сотрудничество»?
   — Садитесь, пожалуйста, мистер Стивенс. Он подошел к шкатулке и открыл ее. Там был полный набор грима. Он достал какие-то инструменты, палитру и карандаш.
   — Я должен измерить ваше лицо, мистер Стивенс. Заранее прошу извинения за некоторые неприятности.
   Я держал голову совершенно неподвижно, пока он производил свои измерения, записывая цифры на клочке бумаги.
   Когда он наклонился, чтобы измерить у меня лоб, переносицу, брови, я услышал его тихий шепот. Между громкими фразами он ухитрился кое-что прошептать:
   — Потрясающие глаза, в них чувствуется незаурядная личность. МЕНЯ ПОХИТИЛИ. КТО ЭТИ ЛЮДИ? Мистер Стивенс, у вас необычайно правильные черты лица. ЭТА КОШМАРНАЯ ЖЕНЩИНА УЖАСАЕТ МЕНЯ. Я У НИХ В ПЛЕНУ УЖЕ БОЛЬШЕ ДВУХ МЕСЯЦЕВ. Теперь разрешите мне измерить ваши уши. Поверните голову направо. КТО ОНА? ПОЖАЛУЙСТА, СКАЖИТЕ МНЕ! Отлично, теперь левое ухо…
   Я понял, что этот немолодой человек был в таком же затруднительном положении, как и я. Его похитили для того, чтобы он превратил меня в сына Харриет.
   — Не знаю, — прошептал я, — меня тоже похитили. Требуют, чтобы я играл роль ее сына.
   Затем, посмотрев поверх его головы, когда он измерял мое левое ухо, я увидел, что в комнату неслышно вошел Маззо. Этого было достаточно, чтобы я смертельно переполошился.
   Чарльз, заметив, как изменилось выражение моего лица, оглянулся через плечо, и я почувствовал, как задрожало его тучное тело.
   — Ах, Маззо! — воскликнул он тонким, пронзительным голосом. — Я закончил… Все будет отлично!
   Маззо вошел в комнату, на руке у него висели какие-то вещи. Он посмотрел на Чарльза взглядом голодного тигра, мне же показал в улыбке крысиные зубы.
   — Надень это на себя, приятель! — скомандовал он. Он швырнул на стул костюм.
   — Конечно, — сказал Чарльз. — Одежда.
   Чувствуя, что я весь взмок, я стянул с себя всю свою одежду и облачился в принесенный Маззо костюм.
   Вот это был шик! Темно-серого цвета, из новомодного мохера, он должен был стоить целое состояние. Сидел он на мне, как перчатка.
   — С одеждой не будет никаких проблем.
   Маззо улыбнулся мне.
   — Тебе повезло. Тому сопляку вещи не годились. Я быстро переоделся в мой собственный костюм под внимательными взглядами их обоих. В голове у меня была полнейшая неразбериха… Господи! Куда я ввалился, думал я, искоса поглядывая на жалкого, дрожащего Чарльза, который просительно смотрел на Маззо, как собака в ожидании побоев. — Волосы… — сказал он, — ими следует заняться. Я должен сделать это сам. Пожалуйста, мистер Стивенс, садитесь.
   Он прошел в ванную и принес оттуда полотенце, которое обернул вокруг моих плечей.
   Из своего ящика он вынул расческу и ножницы, покачал головой из стороны в сторону и приступил к стрижке, в то время как Маззо прохаживался по комнате.
   Когда Маззо находился в дальнем конце комнаты, Чарльз скорее выдохнул, чем произнес слова, почти касаясь губами моего уха:
   — Они платят мне огромные деньги! Я так напуган. Что случилось с другим человеком? Я потратил много часов, чтобы загримировать его…
   Но тут к нам подошел Маззо и уже больше не отходил от нас, так что пугающий односторонний разговор должен был прекратиться.
   Наконец Чарльз отошел назад и осмотрел меня. Его подкрашенные глаза выражали безумный страх.
   — Да! Превосходно! — воскликнул он. — Теперь хромота. Мистер Стивенс, дайте мне, пожалуйста, ваш правый ботинок.
   Я снял его и протянул ему. Чарльз подошел к столу и уселся. Из своего ящичка он достал стамеску и снял ею часть каблука. В том же ящичке оказался клин, который он привинтил к каблуку.
   На все это ушло не много времени. Я просто сидел, наблюдая за ним, а Маззо следил за нами обоими, стоя рядом.
   — Давайте посмотрим, — сказал Чарльз. — Пожалуйста, наденьте ботинок и пройдитесь к окну и обратно.
   Я повиновался. Толстый клин, который был привинчен к каблуку, делал мою походку неустойчивой. В итоге я прихрамывал, как человек с поврежденной ногой. Прихромав назад, я остановился.
   — Отлично, — сказал Чарльз.
   В этот момент дверь скользнула в сторону, и в комнату вошла миссис Харриет с пуделем на руках.
   — Ну, Чарльз?
   — Волосы… Пожалуйста, скажите мне… Она долго обозревала меня своими темно-серыми глазами, потом кивнула.
   — Превосходно! — сказала она. — Чарльз, вы великий художник!
   Он начал глупо улыбаться, но скоро улыбка сменилась гримасой. Мне были ясны его страхи. Он был таким же похищенным пленником, как и я.
   — А походка? — спросила Харриет.
   — Все сделано.
   Чарльз посмотрел на меня.
   — Могу ли я просить вас, мистер Стивенс, еще раз дойти до окна и обратно?
   Я доковылял до закрытого ставнями окна и вернулся обратно.
   — Пожалуйста, Джерри, сделайте это еще раз. Я повторил представление.
   — Да, годится, — решила она. — Теперь мы уже кое-чего добились. Проводи Чарльза в его комнату, Маззо. Мы не можем терять времени. Принимайтесь за маску!
   — Да, да, конечно…
   Он первым вышел из комнаты.
   Харриет уселась.
   — Теперь, Джерри, ты должен начать зарабатывать деньги, которые мы тебе платим. До сих пор все шло хорошо. Теперь у тебя будет более сложная задача. Ты должен научиться подделывать подпись моего сына.
   В этот момент появился Дюрант с портфелем. Он подошел к столу, уселся, расстегнул молнию на портфеле и вынул из него стопку кальки, паркеровскую авторучку и простую бумагу.
   Харриет поднялась на ноги.
   — Я оставляю тебя с мистером Дюрантом. Он объяснит, что от тебя требуется. Она ушла. Дюрант посмотрел на меня.
   — Идите сюда и садитесь, Стивенс, — сказал он. Я подошел и сел напротив него за столом. Я заметил, что я больше не был «мистером».
   — Весь вопрос в практике, Стивенс, — сказал Дюрант. — Вот подпись, которую вы должны скопировать, и постараться добиться полнейшей тождественности. Пользуйтесь калькой до тех пор, пока не почувствуете, что сможете воспроизвести подпись самостоятельно.
   Он протянул мне листок бумаги, на котором была нацарапана подпись. Сверху он положил кусочек кальки.
   — Скопируйте ее и продолжайте копировать, — распорядился он. — Вы должны научиться ставить эту подпись автоматически. Разумеется, на это у вас уйдет несколько дней. Работайте над этим, Стивенс!
   Он пристально посмотрел на меня.
   — Никому не платят даром по тысяче долларов в день.
   Он поднялся, подошел к двери, вышел, и дверь с легким щелчком встала на свое место, отрезав меня от внешнего мира.
   Я посмотрел на неразборчивую подпись: Джон Меррилл Фергюсон.
   Несколько секунд я смотрел на подпись, не веря своим глазам…
   ДЖОН МЕРРИЛЛ ФЕРГЮСОН.
   Если бы это была подпись Говарда Хьюза, я не был бы более потрясен… Говард Хьюз умер, но Джон Меррилл Фергюсон, если верить газетам, был жив и здоров. В томительные часы ожидания телефонного звонка я занимался чтением газет, которые мне любезно оставлял мой сосед. В них то и дело мелькало имя Джона Фергюсона, который, как считали репортеры, занял место покойного Говарда Хьюза. Пресса именовала его «таинственным мил лиардером», который дергал за веревочки, заставляя танцевать политиканов, и мог одним мановением руки заставить международную биржу либо расцвести, либо увянуть. Было похоже, что у него имелись финансовые связи во всех крупных делах.
   Я сидел и ошеломленно смотрел на подпись. Мне в голову пришла устрашающая мысль, что меня наняли играть роль именно этого человека!
   Меня! Актера-неудачника наняли изображать ТАКОГО человека! Одного из самых могущественных и богатых в мире!
   Только теперь я нашел ответ той загадки, которая меня интриговала. Маленькая старушка с ее «роллс-ройсом»; Дюрант, купающийся в деньгах; Маззо — скорее всего наемный убийца; эта комната с дверью, оснащенной электронным устройством и роскошной обстановкой; смертельно напуганный Чарльз, которого похитили точно так же, как меня…
   Человек, обладающий властью Фергюсона, должен был лишь командовать. И то, что случилось со мной и Чарльзом, должно было непременно случиться.
   Я подумал о Ларри Эдвардсе.
   ТАКИЕ СОПЛЯКИ, КАК ОН, ЧАСТО ПОПАДАЮТ В АВТОМОБИЛЬНЫЕ АВАРИИ. ТЫ — СООБРАЗИТЕЛЬНЫЙ ПАРЕНЬ, С ТОБОЙ НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ НЕ БУДЕТ.
   Сейчас мне стало совершенно ясно, что так как Ларри отказался «сотрудничать», его убили… Теперь, зная, с кем я имею дело и подозревая, что планируется какая-то крупная финансовая операция, при совершении которой требуется строжайшая секретность, была понятна и причина того, что случилось с Ларри. Эти люди просто не могли освободить его после того, как похитили, ведь он мог начать говорить… Поэтому и произошла автомобильная авария.
   Такое ни в коем случае не должно было случиться со мной! Я буду «сотрудничать»! Господи! Да я буду делать все!
   Нетвердой рукой я придвинул к себе кальку и стал отчаянно стараться. Я хотел не только зарабатывать тысячу долларов в день, я хотел остаться в живых!

* * *

   Через два часа я отбросил в сторону ручку и посмотрел на свою последнюю попытку. Весь пол был усеян скомканными кусочками кальки. А последняя моя попытка подделать подпись Джона Меррилла Фергюсона была даже хуже, чем первая.
   Рука у меня болела, пальцы онемели, а паника вызвала сильное сердцебиение.
   Отодвинув стул, я поднялся и принялся расхаживать по комнате. Допустим, я так и не сумею подделать подпись? Станет ли Дюрант искать кого-то другого? И не закончится ли для меня вся эта история уколом иглы или ловко подстроенной автомобильной аварией?
   Я должен был преуспеть!
   Растерев пальцы, я отправился в ванную и пустил горячую воду, потом опустил в нее болевшую руку. Когда вода стала остывать, я выпустил ее и заполнил раковину еще более горячей. Через некоторое время боль прошла. Я вернулся к столу и начал работать снова.
   Через час я все еще занимался этим, когда дверь скользнула в сторону, и в комнату вошел Дюрант в сопровождении Маззо.
   Дюрант посмотрел на массу скомканных бумажек на полу, затем подошел к столу, взял в руки мои последние пробы и придирчиво стал изучать их.
   С гулко стучавшим сердцем я наблюдал за ним.
   Наконец он сказал:
   — Неплохо… Вижу, Стивенс, что вы намерены сотрудничать. Эта первая попытка вселяет надежду!
   Я откинулся на стуле, почувствовав огромное облегчение.
   — На сегодня достаточно. Завтра вы попытаетесь заново. Он посмотрел на меня своим тяжелым и безжалостным взглядом.
   — Для отработки подписи в вашем распоряжении три дня. Он повернулся к Маззо.
   — Убери весь этот мусор, а потом займись Стивенсом, узнай, чего он хочет. После этого он ушел.
   Маззо взял корзину для использованной бумага и стал собирать в нее все мои использованные комочки. Когда комната снова приобрела аккуратный вид, Маззо улыбнулся мне.
   — Приятель, ты выживешь! Любой человек, которому удается угодить этому сукиному сыну, ловкий и находчивый.
   Я ничего не сказал, но в уме отметил тот факт, что Маззо не выносит Дюранта.
   — Ну, приятель, что ты скажешь в отношении того, чтобы поразмяться в гимнастическом зале? — спросил Маззо. — Такому большому парню, как ты, не годится целый день сидеть на заднице в четырех стенах. Давай пойдем и попрыгаем.
   Я был рад выбраться из этой тюрьмы. Мы пошли по коридору к лифту. Кабина нырнула вниз, остановилась, дверь автоматически открылась.
   Маззо провел меня в просторный, великолепно оснащенный гимнастический зал.
   — Я видел тебя по телевизору, приятель. Ты хороший борец, — сказал Маззо, награждая меня своей крысиной улыбкой. — Давай-ка наденем перчатки!
   Я на самом деле считал себя хорошим драчуном. Играя роли крутых парней в вестернах, я гордился тем, что мне не требовались дублеры. Но взглянув на этого человека-гору, я заколебался.
   — Я должен беречь свои руки, Маззо, — сказал я, — мне предстоит ведь и дальше заниматься этой писаниной.
   И снова крысиная усмешка.
   — Конечно.., конечно… Это же пустяки, приятель! Мы же будем в перчатках. Небольшая тренировка в боксе. Ничего серьезного!
   Он подошел к шкафчику и вытащил две пары боксерских перчаток. Видя, что от него не отвертеться, я разделся. Он сделал то же самое. Вид его мускулатуры привел меня в ужас. Я надел перчатки и подождал, пока он не наденет свои. Потом мы встали лицом к лицу.
   Я прыгал вокруг него, подметив, что он довольно медлителен. Он выбросил вперед свою левую, я без труда уклонился и ударил его довольно сильно по носу. Он отпрянул вбок. Я заметил удивленное выражение в его маленьких глазках. Он попробовал короткий боковой удар левой, я его вторично парировал правой, но сила его хука отбросила меня назад. Я понимал, что если хоть один его удар достигнет цели, я окажусь на полу. Это же был не человек, а трактор!
   Мы вежливо прыгали друг около друга. Я ткнул ему в голову, когда он оказался слишком близко, он недовольно фыркнул. Это продолжалось несколько минут. Потом я заметил, что на его лице промелькнула злая усмешка. Я инстинктивно почувствовал, что он намеревается нанести мне мощный «блок-бустер», и не дал ему времени сделать это. Я бросился вперед и ударил его левой рукой в лицо, так что он потерял равновесие, а правой нанес свой коронный удар по челюсти, вложив в него весь свой вес. Маззо свалился на пол, как будто кости в его ногах превратились в труху. Глаза у него закатились. Он потерял сознание.