Чопич Бранко. Приключения кота Тоши

   А что же произошло с белой мышкой и удивительным мешком?
   В суматохе и панике схватил мешок старый крестьянин - тот самый, у которого кукурузное поле каждый год медведи разоряли. Впопыхах он, видно, решил, что в мешке его поросенок. Когда же возле своего поля под горой он нагнал других беглецов с ярмарки, те закричали в великом страхе:
   - Эй, дед, да ведь у тебя в мешке-то - лев!
   От ужаса старик зажмурился, а когда снова открыл глаза, вокруг уже никого не было: ни путников на дороге, ни пастухов вполе, ни даже птиц в воздухе. Лишь издали доносились крики:
   - Эгей, берегитесь, люди! У дяди Усача лев в мешке!
   А бедняга Усач с мешком в руках крался к своему полю. Он зашел в кукурузу, осторожно опустил мешок на землю и, отбежав на другой конец поля, закричал:
   - Эй ты, лев! Смотри не спи! Ночью медведь за кукурузой пожалует, так ты сожри его вместе со шкурой!
   И крестьянин так резво понесся домой, что за ним едва поспевали его собственные ноги.
   Глава восьмая
   Союз кота и мыши. Из темного мешка - под заспанные звезды. Третий союзник. Грушетряс Кукурузович. Секретный план
   Над кукурузным полем и брошенным мешком нависла зловещая тишина. Казалось, все вокруг смолкло лишь для того, чтобы явственней был слышен хруст валежника под тяжелой поступью огромного бурого медведя.
   Но вот Тоша осмелился пошевелиться в своем мешке. Он обратился к мышке-гадалке, которая сидела съежившись у него под боком:
   - Послушай, ворожея, клянусь, что и когтем тебя не трону! Нам грозит одинаковая опасность: обжора-медведь сейчас будет здесь. Необходимо объединить наши силы и поразмыслить, как от этой опасности избавиться и сохранить в целости наши хвосты и головы.
   Мышь-гадалка скромно кашлянула и сказала:
   - В билетике номер восемь записано: ``Подружатся мышь и кот, когда на обоих беда придет".
   - А там не сказано, как из этой беды выбраться? - спросил Тоша озабоченно.
   - Нет, об этом ни слова. Но ведь мы и сами с усами, можем и сами головой поработать, - ответила мышь и смолкла. Она глубоко-глубоко задумалась. Пожалуй, ее задумчивость была глубже самого глубокого в мире колодца.
   - Думай скорей! - поторапливал ее кот.
   - Из беды можно выбраться через дырку в мешке... Если, конечно, сделать эту дырку пошире, - произнесла мышь.
   И с этими словами она принялась усердно грызть мешок. Сначала дырка получилась маленькая - только она сама и могла бы в нее пролезть, - но, не пожалев трудов, Гадалка вскоре проделала в мешке огромную прореху, в которую Тоша свободно просунул свою большую голову. А затем он и весь вышел наружу под зажигающиеся вечерние звезды.
   - М-м-мяу! - Тоша сперва потянулся как можно длиннее, потом прыгнул как можно выше, так что мыши показалось, будто падучая звезда, которая в тот момент покатилась по небу, свалилась не сама, будто это кот сцарапнул ее своей лапой.
   Она деликатно напомнила:
   - Будь добр, не давай когтям воли.
   - А ты, подружка, не путайся у моего носа, - искренне предупредил ее кот, - а то, сама понимаешь, впотьмах и ошибиться недолго.
   Как мы уже говорили, на небе мигали первые звездочки. Они мигали, чтобы не уснуть в такую тихую летнюю ночь, потому что, стоило одной из них задремать, она тотчас теряла равновесие, срывалась и, вытаращив глаза, стремительно скользила вниз по гладкому небосводу. Немного погодя можно было видеть, как она снова осторожно карабкается вверх из-за темного холма.
   Ущербная луна, заспаная и озябшая, еле освещала долину. Из отдаленного болота доносилось голосистое кваканье лягушачьего хора:
   - Ква-ква-ква, луна-то какова! Думает, что мы и вправду станем петь в столь слабо освещенном зале!..
   И только горы зловеще молчали. По их мрачным тропам шагал медведь, он уже приближался к кукурузе...
   Тоша и Гадалка не успели еще отойти от мешка, как с другого конца поля донесся жалобный собачий вой.
   - А-у-у-у, ва-у-у-у! - скулил какой-то незнакомый пес. - Кто спасет меня от мохнатого, кто защитит от косолапого? Ау-вау-у!..
   - Еще один в беду попал, - прошептала мышка. - Насколько я понимаю, это собака.
   - Не думаешь ли ты, - спросил Тоша, - что я стану ей помогать? Да слыхано ли, чтобы кот собаку выручал?
   - В билетике номер девять записано мудрое изречение: ``Постучит беда в окошко - подружатся пес и кошка".
   - Тогда ладно, пойдем на выручку, - согласился Тоша, и оба поспешили на другой конец поля.
   Едва они приблизились к развесистой груше, что росла возле межи, незнакомый пес испуганно завыл:
   - У-у-у! Кто это?
   - Не бойся, - промяукал Тоша самым мягким и миролюбмвым голосом. Мы пришли к тебе на помощь. Мы - это мышь-гадалка и лев в образе кота.
   Перед друзьями сидел привязанный к груше перепуганный и грустный пес пестрой масти. Он вежливо отрекомендовался:
   - Честь имею представиться: пес Пестрик, овечий сторож дяди Усача. У меня пятилетний стаж собачьей службы, участвовал в семи сражениях с волками, в прошлом месяце приставлен к этому полю и мучаюсь здесь до сего дня.
   - Мучаешься? Это почему же? - поинтересовался Тоша.
   - Брат мой кот, лев мой дорогой, и ты еще спрашиваешь! Каждую ночь сюда является громаднейший медведь, прожорливая бестия Грушетряс Кукурузович. Сперва он обтрясает грушу, потом закусывает кукурузой. Грозится и меня сожрать, когда не останется больше ни груш, ни кукурузы. Я подсчитал все груши на дереве и всю кукурузу в поле - и выходит, что жить мне осталось дней десять, не больше. Значит, в самом скором времени медведь будет именоваться Собакоед Живоглотович.
   - В билетике номер десять, - спокойно сказала мышь-гадалка, записана поговорка: ``Радое был богатырем, но и с ним можно справиться втроем". Так что давайте думать, как нам обжору победить и одурачить.
   - Не только одурачим, но и особачим, окошачим и омышачим! - хвастливо заявил Тоша.
   И трое союзников принялись шептаться и шушукаться. Когда же из темноты послышался грозный рев медведя, друзья уже знали, что им делать. Кот Тоша и мышь-гадалка вскарабкались на дерево и оттуда окликнули привязанного Пестрика:
   - Значит, договорились! Теперь только не трусь!
   Глава девятая
   Идет медведь, а страх впереди него бежит. Полная мешанина. Удирай, князь! Лев в образе кота луну сожрал. Груша хохочет. Кот с ясного неба
   Огромный, мрачный Грушетряс Кукурузович шагал к старой груше, а впереди него катилась волна леденящего ужаса. Даже листья на деревьях содрогались и съеживались, а птицам, которые спали в ту пору глубоким сном, снился студеный зимний полдень и деревья, покрытые инеем. Сова на старом, гнилом буке и та забеспокоилась.
   - Угу-у, кто ту-у-ут? - прокричала она в испуге.
   В тот день медведя безбожно искусали горные пчелы, и в голове у него теперь так шумело и гудело, будто это была не голова, а улей или водяная мельница. Поэтому он был очень сердит и, как только приблизился к Пестрику, сразу схватил его за шкуру и так встряхнул, что у бедного пса все косточки перемешались и все мысли перепутались. Вообще он был так потрясен и настолько смешался, что забыл решительно все, что должен был сказать косматому. С его языка слетали лишь неясные обрывки фраз:
   - Лев... кот... спасайся... груша... луна...
   - Что ты бормочешь? - заворчал Грушетряс. - Ошалел, что ли, от страха?
   И, к великому счастью для нашего Пестрика, он снова встряхнул его, да так, что все его перемешавшиеся косточки стали на место, спутавшиеся мысли распутались, а заодно и язык развязался.
   - Почтенный князь Кукурузович, удирай отсюда, пока цел! Тебя ищут два страшных богатыря.
   - Какие такие богатыри? - забеспокоился медведь.
   - Лев в образе кота и мышь-гадалка.
   - Это еще что за чудеса?! - перепугался медведь.
   - Лучше тебе не знать! - продолжал запугивать Пестрик. - Этот кот, этот лев среди котов, вчера разогнал ярмарку, опустошил целый город. Уцелела только одна блоха, и та лишь тем и спаслась, что спряталась в его шерсти. А мышь-гадалка прилетела на землю верхом на хвостатой звезде - такая у нее сила. Она угадывает прошлое и предсказывает будущее. И тебе она предсказала страшные вещи.
   - Какие, какие?
   - Говорила она, что если ты еще раз придешь на это поле, то быть тебе посажену в огромный улей, и сперва пчелы получат с тебя за мед, а потом дядя Усач рассчитается с тобой за кукурузу. Эх и поплатишься ты шкурой: сошьет он себе из нее шубу и шапку.
   - Э, нет, - решил медведь, - больше я сюда не ходок!
   - Но ты не бойся, эти предсказания не исполнятся, - успокоил медведя Пестрик, - потому что кот... ну, тот самый лев, о котором я говорил... обещал сожрать тебя вместе со шкурой, как только ты здесь появишься.
   - Бр-р-р! А где он сейчас, этот кот-лев? - Грушетряс задрожал и стал озираться по сторонам.
   - Он только что забрался на грушу вместе с Гадалкой. Сначала они съедят луну, а потом в темноте им и с тобой будет нетрудно расправиться.
   Грушетряс глянул на ломтик убывающей луны и ахнул:
   - Ай-яй! Ведь правда! От луны и половины не осталось. Ну, я пошел!
   Неповоротлив был медведь, неуклюж, но теперь он помчался с такой быстротой, что сам не заметил, как проскочил лес насквозь и очутился на открытом месте. Остановился он у последнего дерева, едва отдышался и никак понять не может:
   - Как же так получается?! Выходит, мне и в лесу не укрыться. Только я в одном конце леса хвост спрятал, а голова уже с другого края наружу выглядывает!..
   Озадаченный Грушетряс глянул на звездное небо и перепугался еще больше: луны там не было.
   - Ой, ой! Эти двое с луной уже разделались, а теперь, наверно, за мной охотятся. Спрячусь-ка вон в ту большую пещеру. Там они меня не сыщут.
   А пока медведь лез поглубже в темную пещеру, кот, мышь и пес так хохотали, что даже старая груша развеселилась. Она вся затряслась от смеха, и с ее веток посыпались на Пестрика зрелые плоды.
   - Ау-вау! - взвыл Пестрик, бегая на привязи вокруг ствола. Перестаньте смеяться, этот град убьет меня!
   Услышав грохот падающих груш, старая полевая мышь, жившая в норе под деревом, высунула наружу свою мордочку, но в тот же миг на нее свалился с дерева кот Тоша. Перепуганная мышь юркнула в нору и, заикаясь от страха, пискнула:
   - Плохи наши мышиные дела: кот с ясного неба! Так и грохнулся. Видно, конец света не за горами...
   Глава десятая
   Снова в мешке. Копченое сало дяди Усача. Ореховые башмаки. Скользкий мир. Конь мышей ловит. Километр жизни за вершок веревки. (Из дневника Тоши.)
   Свалился я с груши, и вместе со мной упала на землю мышь-гадалка. Увидела она норку под деревом и сказала:
   - Друг мой, Тоша! Пойду-ка взгляну, кто живет в этом доме, а ты посмотри, жив ли еще пес Пестрик, уцелел ли он под грушевым градом.
   Гадалка юркнула в нору, а я подошел к Пестрику. Бедный пес, изрядно побитый, жалобно проскулил:
   - Вы смеялись, животики понадрывали, а у меня от вашего смеха спина болит!
   Кукуруза шепталась под ветерком, предвещая близкую зарю. Убаюканный этим шепотом, я вскоре заснул, свернувшись в клубок под боком у Пестрика. Да, заснул крепко - хоть из пушек пали! Сколько я спал, не знаю, но проснулся я...
   Горе мне! Проснулся я снова в мешке. Доигрался! На этот раз кто-то засунул меня туда сонного, и теперь этот Кто-то нес меня куда-то, взвалив себе на спину. Нес да приговаривал:
   - Я тебе покажу, как чужую грушу трясти!
   Вскоре я услышал скрип открывающейся двери, и заманчивый запах копченого сала защекотал мои ноздри. Значит, меня внесли в дом. Затем кто-то - вероятно, тот самый Кто-то, который запрятал меня в мешок, - бросил мешок на пол и развязал его. Надо мной стоял усатый дядька, а над ним я увидел кусок копченого сала, подвешенный к стрехе почерневшей кровли.
   - Эй, жена, глянь-ка, какого я мышелова принес! - буркнул Усач.
   Его сердитая жена поглядела на меня и заметила:
   - Хитрющего кота притащил ты, муженек! Ворюга он, сразу видно. Вместо того чтобы мышей ловить, он всю ночь за салом будет охотиться.
   - За сало не беспокойся, - ответил Усач. - Я этого кота сейчас так подкую, что ему под кровлю забраться никак невозможно будет.
   ``О-хо-хо! Где ты, мой добрый дедушка Триша? - вздохнул я. - Тошу твоего подковать собираются. Будто он не кот, а конь!"
   Бездушный Усач отыскал четыре ореховые скорлупки, надел их мне на лапы и залил воском. Меня обули в самые настоящие ореховые башмаки. Бегать в них просто немыслимо: при первой же попытке я поскользнулся, ткнувшись носом в пол. Это меня образумило. Я стал осторожнее переступать с лапы на лапу, но проклятая обувка так стучала, что слышно было, наверно, не только нашим мышам, но и соседским.
   Так-так, трак-трак... - цокали мои башмаки, а Усач корчился от смеха и приговаривал:
   - Ну, жулик, теперь можешь лезть за салом! Пожалуйста!
   Настала ночь. Хозяин запер дверь, все улеглись спать, а я в моих ореховых ботинках остался у очага наедине с салом, висевшим на стрехе под кровлей. Вы, конечно, догадываетесь, что я не раз пытался потихоньку-полегоньку добраться до сала. Но тщетно! Каждый раз я скатывался вниз, как по льду. Из-за проклятых ореховых ботинок весь мир стал скользким и шатким. Нечего было и думать о головокружительных восхождениях на крышу, о том, чтобы слазить на дерево или поточить когти о кору. Жизнь стала гладкой, скользкой и опасной.
   - Мяу, мяу, прощай сало, душистое и манящее! Никак мне до тебя не добраться! - причитал я, расхаживая по пустому дому и стуча подковами: так-так, трак-трак...
   Вдруг я услышал какую-то возню и писк. В углу, за мешками с мукой, разговаривали мыши.
   - Эй, Салоежка, слышишь, кто-то топает? - донесся до меня тревожный голосок. - Уж не кот ли?
   - Эх, мукоед, - отвечала Салоежка, - сразу видно, какой ты еще несмышленыш! Кот двигается бесшумно, как тень, а тот, что гремит там в темноте, - это... это просто какой-то конь. Маленький, но с копытами.
   Я притаился за дровами. Вот Салоежка уже близко, вот уже слышно, как она стучит коготками рядом со мной... Я напружинился, собрался и... Вернее, я только попробовал прыгнуть, потому что ноги мои разъехались, и я растянулся на полу, стукнувшись при этом лбом о полено.
   - Караул! - запищала в ужасе Салоежка. - На меня конь наскакивает!
   - Спасайся, брат! - орал растерявшийся Мукоед. - Беги! Скачи! Улепетывай! В нашем доме конь-мышелов объявился!
   А из дальнего угла подала голос старая мышь:
   - Ага! Я говорила: ``Молодым до поры не лезть из норы".
   За ночь я еще несколько раз пытался подобраться к салу, но без малейшего успеха, хоть и с превеликим шумом. Утром Усач хотел было меня избить за то, что я ему спать не давал, но вступилась хозяйка:
   - Не бей кота! Он потому стучал, что мышей ловил. Сними с него башмаки, он шуметь не будет.
   - Тогда он непременно сало сожрет, - сказал хозяин.
   - А мы его на ночь привяжем. Пусть себе гуляет по всему дому, а до сала ему не дотянуться.
   И правда, в тот вечер они привязали мне на шею поводок и так точно его отмерили, что никак нельзя мне было дотянуться до заветной стрехи. Усами сала касался, а отведать не мог. Только глаза на него пялил и вздыхал. Кажется, отдал бы километр жизни за лишний вершок веревки!
   Глава одиннадцатая
   И у нас будет королева. Великое мышиное вече. Кто привяжет колокольчик коту на хвост? Найти Тошу! Вся кавалерия против одной королевы
   Расставшись с Тошей, мышь-гадалка шмыгнула в нору под грушей. Здесь она нашла целое семейство серых полевых мышей. Все они были насмерть перепуганы.
   - Откуда ты, белошерстая странница? - удивился отец мышиного семейства. - И как ты спаслась от кошек, которые дождем с неба падают?
   - Я - всем известная мышь-гадалка, а мой лучший друг - кот Тоша, так что никакой котопад мне не страшен.
   - Послушай, - обратился хозяин к Гадалке, - ведь ты бы могла стать нашей королевой! Во-первых, ты белая; во-вторых, ты гадалка, и, наконец, сам кот - тебе друг.
   - В билетике номер два сказано: ``Князь ты иль воевода, а слушай голос народа". Значит, если мышиный народ порешит, то быть мне королевой, скромно ответила мышь-гадалка.
   На заре хозяин разослал своих домочадцев по всей округе. Они объявили полевым и домашним мышам, что возле заброшенного пастушьего шалаша состоится великое мышиное вече, на котором будет избрана королева мышей.
   Когда Гадалка вместе с хозяином подошла к шалашу, там уже собралось великое множество мышей. Все встретили пришелицу необычайно приветливо.
   - Ах, какая она беленькая, чистенькая! - восторгались серые мыши. Какие розовые у нее глазки!
   Первой речь держала заслуженная одноглазая мышь, у которой кошка хвост отъела:
   - Мыши! Пугливые и осторожные мои сородичи! Сегодня мы принимаем у себя знаменитую белую мышь. Ее явление народу предсказано нашими древними преданиями. Предлагаю выбрать ее нашей королевой, и тогда она научит нас, как уберечься от кошек.
   - В билетике номер три, - проговорила Гадалка, - записано мудрое изречение: ``Мать убежавшего не плачет". Следовательно, лучшее средство против котов - не попадаться им в лапы.
   - Верно! Правильно! Ура! - воскликнули мыши. - Воистину это мудрый совет! Не будь мы быстроноги, не жить бы нам на свете. Да здравствует королева!
   - Но ведь для того, чтобы вовремя удрать, - сказала одна совсем юная мышь, - необходимо знать заранее, что кот приближается.
   Гадалка долго-долго думала, а потом сказала:
   - Надо каждой кошке повесить колокольчик на хвост, и тогда мы еще издали услышим, что опасность близка.
   - Правильно! Правильно! - загудело собрание.
   - Друзья! Собратья! - опять взяла слово одноглазая мышь. Отвечайте, кто возьмется вешать колокольчики на кошачьи хвосты!
   Собрание ответило ледяным молчанием, будто тень огромного кота набежала на мышиное вече. Охотников не сыскалось.
   - Ну что ж, - сказала белая королева, - когда найдутся желающие взяться за это дело, прошу известить меня. Я проживаю у моего друга, его дом возле старой груши.
   Мыши, весьма озадаченные, разошлись по домам, а Гадалка поспешила к старой груше, где застала одного только Пестрика.
   - А куда девался наш друг Тоша? - спросила она.
   - Мой хозяин унес его в мешке, а меня поколотил и обещал прикончить, как только соберет кукурузу. Сделай милость, посмотри, скоро ли она созреет.
   Гадалка быстро вскарабкалась по стеблю, попробовала несколько зерен и озабоченно сообщила:
   - Еще день-другой, и тебе конец. Початки уже почти спелые.
   - Что же делать? - испугался Пестрик.
   - В билетике номер четыре говорится: ``Коль цела голова, так и тело цело". Это значит - не теряй головы. Если только Тоша жив и здоров, ты будешь спасен. Тоша лукав и мудр. Только где он? Наведаюсь-ка я к мышам, не знают ли они.
   Весь день и всю ночь белая мышь расспрашивала своих подданных, не видал ли кто кота Тошу. Но никто ничего о нем не знал.
   И вот, когда Гадалка уже решила, что Усач бросил кота в воду, вдруг какие-то деревенские мыши доложили ей, что в доме Усача появилась странная лошадь: всю ночь она бегает по дому, цокает копытами и охотится на мышей.
   - Что бы это могло быть? - удивилась белая мышь. - Надо разнюхать!
   В тот же вечер возле забора Усача она имела беседу с Салоежкой и Мукоедом.
   Они рассказали ей, что действительно в прошлую ночь им пришлось удрать из дома, потому что за ними конь гнался. Назад они не вернутся. Нет, ни за что в мире! Даже если им за это дадут гору муки и башню сала!
   - В билетике номер пять говорится: ``У страха глаза велики", заметила мышь-гадалка. - Может, вы кота за коня приняли? Пойду-ка проверю.
   Как ни отговаривали Гадалку Мукоед и Салоежка, она перебежала двор и скрылась в доме.
   - Бедная королева! Сейчас налетит на нее целая конница!..
   Глава двенадцатая
   Ночная встреча. Свобода и сало. Пир. Седлай меня, Гадалка! Удивленные подсолнухи. Снова в своем королевстве. Грозный голос и дубина
   Едва только мышь-гадалка очутилась в доме, она услышала, как под самой кровлей тихо мяучит кот Тоша:
   - Дорогое мое, любезное мое сало! Придвинься хоть на вершок! Мне нужно кое-что шепнуть тебе на ушко.
   ``Ага! Он, несомненно, жив!" - обрадовалась Гадалка. Она быстро вскарабкалась по стене и, добравшись до стрехи, закричала:
   - Тоша, друг мой, я пришла к тебе на помощь! Чем могу служить?
   Тоша затрепетал от радости. Он был так счастлив, будто завидный кусок копченого сала сам свалился ему на голову.
   - Ты ли это, моя верная союзница? Умоляю, иди скорей сюда и подвинь меня к салу или сало ко мне!
   Взобравшись на балку, мышь-гадалка принялась изо всех сил толкать сало к Тоше. Но она даже с места его не стронула, только вымазалась от усов до хвоста.
   - Не получается, - сказала она, запыхавшись. - Попробуем-ка придвинуть Тошу.
   Но лишь только Гадалка притронулась лапками к Тоше, он обнюхал ее и тут же облизал:
   - Мяу, мяу, милая моя! До чего же приятно пахнет от тебя салом! Что, если укусить разочек тебя... ну, хотя бы за ушко?
   - Нет, уж лучше я перегрызу веревку у тебя на шее, - отвечала мышь. - И ты сразу получишь и свободу и сало.
   Гадалка перекусила поводок, и кот, забыв о свободе, набросился на сало, как...
   ...как волк на овцу,
   как коза на капусту,
   как лев на осла,
   как саранча на посевы,
   как турки на Вену.
   Тоша вцепился в сало всеми четырьмя лапами, впился в него зубами, так что слова выходили у него через нос:
   - Драгоценная моя Гадалочка, вот сперва наемся, а уж тогда позволь мне обнять тебя, расцеловать и прослезиться по поводу нашей радостной встречи!
   Необходимо пояснить, что Тоша последние несколько дней почти ничего не ел, и поэтому такая его невоздержанность была вполне простительна.
   Мышь-гадалка тоже усердно принялась за сало, и, когда оба союзника насытились, кот предложил:
   - Теперь бежим отсюда поскорее, не то явится Усач и пропишет нам такое сало, что век будем помнить!
   Через дырку в кровле они выбрались из дому, спустились во двор, и здесь Тоша приказал:
   - Гадалка, садись на меня верхом! Так мы скорее убежим.
   Мышь тут же оседлала Тошу и скомандовала:
   - По направлению к старой груше и к псу Пестрику вперед марш!
   Мукоед и Салоежка сидели в это время под забором и видели и слышали. От удивления у них глаза на лоб полезли.
   - Ну, так и есть! - сказала Салоежка. - Этот мышелов - самый заправский конь. Королева-то верхом ускакала!
   - И отчаянная же она! - воскликнул Мукоед. - Ты слышала - ведь они отправились на охоту за Пестриком!
   Пока мышата вели этот разговор, Тоша и Гадалка мчались во мраке на выручку к своему другу. Глядя на удивительного скакуна и странного наездника, звезды удивленно мигали, а молодые подсолнухи с любопытством поворачивали головы им вслед. Один старый подсолнух даже рассердился и стал стыдить молодых:
   - Забыли вы, что уважающий себя подсолнух ни на что, кроме солнца, и глядеть не станет! А вы, я вижу, не солнцегляды, а мышегляды, котогляды и конегляды! Скоро вы и до ослов снизойдете!
   Последней видела кота-коня и мышь-всадницу одна бродячая кошка, которая как раз в это время возвращалась с охоты, зажав в зубах нашего старого знакомого - хозяина норы под грушей. Кошка-бродяжка от неожиданности разинула рот, и хозяин, не растерявшись, юркнул в первую попавшуюся норку.
   - Прощайте, кисонька! - крикнул он. - Может быть, в другой раз вы будете удачливее...
   Увидев своих друзей, Пестрик запрыгал и завизжал от радости. Мышь-гадалка тут же перегрызла его ошейник, и бедный пес обрел наконец свободу, которой не знал с самого детства.
   - Куда теперь? - спросил Пестрик. - Только бы подальше от Усача! Ведь он грозился меня убить.
   - Что касается меня, - сказала белая королева, - то я сейчас отправлюсь в обход моих владений. Если понадоблюсь, мяукните или залайте возле старой груши, и я тотчас явлюсь. Прощайте, друзья, до новой встречи! Только, чур, не в мешке!
   Простившись с друзьями, белая мышь пустилась в путь, распевая старинную мышиную песню:
   Тучи над полем сошлись в небесах,
   Капли, как бисер, висят на усах,
   Люди и кошки укрылись в дома.
   В поле скорее! Смелей в закрома!
   Небо светлеет, время не ждет,
   Скоро на промысел выйдет кот!
   Едва замерла в отдалении песня Гадалки, из села донесся вопль Усача:
   - Где этот кот? Куда девался этот ворюга?! Вот доберусь я до тебя, а заодно и до дружка твоего Пестрика! Вы мне заплатите за сало!
   Разъяренный Усач бежал прямо к Тоше и Пестрику, размахивая тяжелой дубиной.
   Глава тринадцатая
   Погоня за воротником и торбой. В пещере кто-то дышит. Один на один с Грушетрясом. Два путника и две тени
   Пр виде разгневанного Усача Тоша с Пестриком кинулись в горы. Добежав до первого дерева и скрывшись за ним, кот предложил:
   - Давай спрячемся в папоротнике, а Усач подумает, что мы побежали по тропинке, и пройдет мимо.
   Сказано - сделано. И только они сошли с тропинки, по ней пронесся Усач.
   - Вот доберусь до вас, разбойники, - кричал он на бегу, - и понаделаю из ваших шкур шубу, воротник и пеструю кожаную торбу!
   В поисках беглецов дядя Усач набрел на пещеру, ту самую, где спал медведь Грушетряс Кукурузович.
   - Вот где они спрятались! - пробормотал со злорадством Усач и осторожно, на цыпочках, вошел в пещеру.
   Пробираясь в темноте, он вдруг услышал чье-то сопение. Это спал глубоким сном уставший от бега старик Грушетряс.
   ``Здесь они, - решил Усач. - Тяжеленько им дышится - видно, со страху!"
   Он протянул руку, нащупал чью-то шерсть и радостно прошептал:
   - Они! Сейчас я им покажу!
   Усач высоко поднял свою дубину - так высоко, что, наверно, достал бы до неба, если бы не каменный свод пещеры.
   - Сдавайтесь, жулики! - закричал он и изо всех сил ударил медведя дубиной.