Чулаки Михаил. Кремлёвский амур, или Необычайное приключение второго президента России

   122
   - Зачем скопляемся, граждане?.. Собака публично без намордника!.. Документики попрошу!
   Голова поспешно спряталась, но картина и так предстала очень живописной: зияющий люк, грязная парочка с огромной собакой - не то вылезли из-под земли, не то собираются скрыться под землю.
   Никаких документов у президентов не было и быть не могло - как и денег. Вообще-то выписывается торжественное удостоверение N 001, но оно валяется где-нибудь в малом кабинете в самой глубине стола. Кто же может спросить у президента документы?! Ни дома, ни на границе. Почетный караул - не пограничный наряд. Еще Брежнев это знал и вместо паспорта предъявлял брови.
   - Видите ли, лейтенант, - Стрельцов ясно видел себя со стороны, и потому не смог вытравить из голоса нотки смущения, - вам придется осознать, что перед вами президенты Личко и Стрельцов. Посмотрите на нас внимательно - и поступайте в наше распоряжение.
   Нотки смущения все дело и испортили.
   - Будто я не слышал про выставку двойников! Да нам ориентировка была на вас. Но если двойник - все равно ведите как положено! Зачем проникали? Под рынок не положено - проникать! Тут, может, объекты или ценности! Документики попрошу настоящие. А то как бы вышло для вас... - он засмеялся, первым оценив собственный каламбур: - опасное сходство! Фильм был такой, короля подменили.
   - Вот если б мы были двойниками, у нас были бы документы! - раздраженно сказала Оксана. - Как вы не понимаете? Вызовите лучше для нас машину!
   С милицейскими лейтенантами таким тоном лучше не разговаривать.
   - Я сам разберусь, гражданочка, что лучше делать, а что - хуже! Собака без намордника, как я указал уже. - Он достал портативный телефон. Товарищ капитан? Лушкин докладывает. Тут двое с собакой, похожие на двойников. Документы не предъявляют. Пытались в люк уйти.
   - Да мы наоборот из люка! - воскликнула Оксана. - Спросите хоть свидетелей!
   - Из люка?! Еще интереснее! А что вы делали в коммуникациях?! Сюда маленькую мину - и вся Петроградская сторона без канализации! И как раз к приезду президента!
   Капитан явился очень оперативно. Что-то в нем чувствовалось - особо раздражающее. Амур, который молча стерпел лейтенанта Лушкина, дернулся на него и залаял.
   - Чего, Лушкин, волынку тянешь?! Собака?! Повышенный источник! Истребить как опасность!
   Капитан выхватил пистолет.
   - Не надо!!! - завизжала Оксана.
   Стрельцов успел спустить первым - кулак, а не курок. Угодил в капитана апперкотом. Когда-то он играл в провальной пьесе боксера-праведника, но зато режиссер успел пригласить к нему тренера.
   Капитан осел - и Амур довершил начатое хозяином.
   Великий момент - вложить силу в один удар. Мужской момент. Демократическое удовольствие, доступное последнему бродяге - но и президенту, как выяснилось. Стрельцову за время президентства удалось уже подписать многие договоры к славе и выгоде России, но никогда, ставя подпись, он не испытывал такого острого и мгновенного удовольствия, как вложившись в точный удар. Тем более, на глазах любимой женщины.
   Но оставался лейтенант Лушкин, державший дистанцию. Потому в патруле и полагается двое: чтобы вести перекрестный огонь.
   - Лейтенант! Подавай машину! Едем в "Палас"!
   Бывают моменты - когда решаются судьбы и делаются карьеры. Наверняка, беспристрастный суд оправдал бы лейтенанта, если бы тот, находясь при исполнении, шмальнул бы по ногам подозрительного субъекта, напавшего на непосредственного начальника. А уж пристрелить агрессивную собаку он был просто обязан! Но какая сложилась бы у него после этого карьера?
   - Машину, лейтенант!
   Ноток смущения больше не было в голосе.
   А была привычка повелевать. Способность повелевать. Та особая энергия, которая погнала миллионы людей к урнам и заставила проголосовать за него. Энергия, которая только что покорила Амура, разочарованного недоверчивого волкодава. Энергия, которая - Стрельцов уже торжествовал - покорила и Оксану.
   И лейтенант - через пять минут полковник - Лушкин вернул в кобуру уже вытащенный было любимый нештатный кольт, и передал сигнал, специально данный чинам петербургской милиции в ориентировке перед приездом президента:
   - Пэ-пятнадцать, Сытный рынок. Вариант омега-дубль.
   Это означало, что президент в опасности.
   Лейтенант Лушкин не знал, конечно, что по кабинету главного оперативного дежурного мечется Парфен, готовый снимать головы всем вокруг - чтобы сносить собственную.
   123
   Капитан молчал, распростертый: Амур не разрешал ему даже кричать и материться. Поэтому сцена получилась немая.
   Лушкин весь был, как граната, из которой уже выдернули чеку.
   Базарная толпа блаженствовала, как избранная публика на премьере "Кармен" в "Метрополитен". (Или - "Опасного сходства" у Додина).
   Стрельцов стоял совершенно спокойно, приобняв Оксану за талию.
   От усталости не стесняясь, она прислонилась к нему и прижалась щекой к плечу.
   Немая сцена продолжалась минуты четыре.
   124
   На Сытный рынок пикировал вертолет.
   Насколько может эта осторожная машина позволить себе столь несвойственный ей пилотажный прием.
   Ну - поспешно спускался.
   Развернулась шелковая лестница - и по ней посыпалась охрана.
   Миг - и президенты оказались в кольце; лейтенант (полковник, правда, не вылупившийся) Лушкин уложен лицом в пыль; Амур... - и это был самый опасный миг в жизни Амура: "Никоновы" охраны еще в воздухе взяты наизготовку, огромная грязная собака - источник повышенной опас...
   - Отставить! - перекрыл шум баталии известный всем глас президента. Не трогать собаку! - И тише: - Лейтенанта отпустите. Лейтенант мой.
   Кольцо разомкнулось и сомкнулось вновь, включив в себя и Амура, попирающего недогадливого капитана, и восставшего из пыли счастливого Лушкина.
   125
   Парфен подоспел на второй машине: ему пришлось сначала взлететь, чтобы приземлиться затем к ногам президента.
   (Первый вертолет не взлетал - он барражировал над городом, как ястреб над перепелиным полем, как дежурный ракетоносец с ядерными бомбами - потому и поспел так быстро!)
   - Сэнсей! В вашем распоряжении!
   И только во взгляде немая укоризна.
   Стрельцов снова ощутил себя полноценным президентом: особая президентская кожа приросла к нему, сверхчеловеческие - но нормальные владычные - руки опять действовали.
   - Парфен, быстро в эту дыру. Там ждут, чтобы сдаться, заговорщики. Совершенно голые, но особо опасные. И прежде всего изъять у них рукопись. Пока не выдадут рукопись - не одевать!
   Парфен ничего не понимал - но не интересовался подробностями. Он услышал достаточно - чтобы командовать.
   - Моего лейтенанта ко мне!
   Стрельцов протянул руку потрясенному Лушкину, вполне понимая, что само рукопожатие стоит ордена.
   - Полковник Лушкин, благодарю за верную службу!.. Парфен, оформишь производство.
   - Я вас тоже благодарю, лейт... полковник, - мелодично произнесла Оксана. - Дайте же что-нибудь, чем посвятить!
   Ей протянули радиотелефон. Подтолкнули вновь испеченного полковника на колени.
   - Посвящаю вас в бароны Сытные! - она хлопнула его по плечу антенной. - Встаньте, мой рыцарь.
   Амур подошел и со своей стороны милостиво лизнул полковника Лушкина, барона Сытного. Незадачливого капитана между тем незаметно убрали.
   126
   Прорезав толпу, прямо в рынок влетел разномастный кортеж. Из первой машины впереди всех спешил мэр Мурин, граф Невский. За ним - личные русалки Личко и Платон Выговский.
   - Александр Алексеевич! - приветствовал граф. - Как вам наше традиционное рыночное гостеприимство?
   - Я протестую! - кипел Платон. - Налицо попрание протокола! Биг мэ, как можно подвергать президентку, пренебрегая предосторожностями.
   От волнения он немного путался в словах, но все было понятно.
   - Экий в нем панталык играет! - проворчал Парфен.
   - Чего?
   - Спесь, по-ихнему. Я ж под Очаковым служил. Ничего, мы еще там умели с панталыку сбивать... Между прочим, президент вас сейчас не принимает, пан Выговский! Потому приберегите протесты. Подадите письменно потом. И добавил тихо: - Никакой Биг-Бог тебе не поможет.
   И действительно, Парфен сбил с панталыку: Платон замолчал. Вот ведь и красавец, и умный мужик, и воля в нем, но не ровня - и ничего с этим не поделать: простой министр, а перед ним помазанники народные.
   Кстати, пора было к народу обратиться - перед тем как отбыть в персональном броневике.
   - Беспошлинно торговать с Аляской будете! - объявил Стрельцов. - Специальную Сытную привилегию подпишу. Везите дешево икру и морошку.
   - А мы морошкой торгуем! - радостно сообщил граф Невский. - Тут вот специальная палатка: "Морошка имени Пушкина" и златая цепь кругом.
   - Вот и славно. У нас морошка - ягода Пушкина, а на Аляске - Джека Лондона. Помирятся. Продукты перевариваются без перевода.
   Взгляд Стрельцова упал на оборванца, по-прежнему спавшего у подножья ларька.
   - Протестанту этому - дать квартиру и разбудить. Спящих забастовок нам не хватало.
   Такова и должна быть президентская милость: внезапной и стихийной, как судьба. Скорей всего, он квартиру пропил, может быть, он вообще вор, и уж наверняка тысячи хороших семей нуждаются больше. Но - президентский перст указал на него.
   - Сначала разбудить, а потом дать квартиру? - уточнил Парфен.
   - Нет, сначала дать - потом разбудить.
   - Еще за полуострова просили! - раздались выкрики.
   - Два-восемьдесят семь... Три-двенадцать...
   - С полуостровами подождите. Вот станут полными островами - тогда решим проблемы разом. Три-двенадцать вернуть не трудно - вопрос только в какой валюте? Я предлагаю в экю: раз вы из окошка в Европу смотрите, надо и питье перевести на европейское счисление.
   Амур изо всех сил махал хвостом и оттирал головой Парфена.
   - Кстати, я тебя не познакомил, Парфен: это Амур, новый член нашей старой бродячей труппы. Пусть теперь - команды. Свой, Амур, свой, можешь не бодаться.
   Президенту показалось, Парфен посмотрел ревниво на нового фаворита хотя бы и хвостатого.
   Делегация мясников поднесла персональную вырезку для Амура.
   - Выбери ему кусок, - кивнул Стрельцов.
   - Уже нельзя, Сэнсей, - возразил Парфен. - Раз он член команды, непроверенным мясом кормить нельзя. Как и вас лично. Только если пустить через лабораторию.
   - Извини, Амур, Парфен прав. Отныне - век тебе свободы не видать.
   - Зато вы, Сэнсей, попробовали свободы, - осмелился наконец проворчать Парфен.
   127
   Подали броневик.
   Сейчас они с Оксаной сядут - и кончится их побег вдвоем. Никто не сможет поручиться, что в каждой спинке кресла не сидит электронный "клоп". Язвительный Билибин сказал когда-то: "Из кремлевских спален никаким дустом не вывести особых насекомых". А уж шофер - агент УЙ явный.
   Стрельцов жестом отодвинул Парфена. Вот они все еще наедине - посреди Сытного рынка. Только верный Амур остался у ноги.
   - Слушай, выходи за меня замуж!
   - Сразу "замуж"... А про любовь?
   Это прозвучало как согласие.
   - Я все время твержу тебе про любовь! Последние часы - только про любовь! Я ж уже говорил: с первого взгляда! Вот и Амур для нас нашелся.
   - А как же наши государства?
   - Государствам придется это принять. Они ведь называются не Капулеттия и Монтеккия, а немного иначе.
   Она благодарно рассмеялась:
   - И правда ведь: не Капулеттия и Монтеккия.
   Они шли вдвоем и только вдвоем, словно бы разговаривая о государственных делах.
   Да так, в сущности, и обстояло. Только у царей и президентов могут быть сладостные государственные дела.
   Распахнутая дверца броневика была уже в одном шаге.
   - Я не слышал "да".
   - Да! Да-да!! Да-да-да!!!
   128
   "УШЕЛ В СЕБЯ", пока Оксана переодевалась и приводила себя в порядок. Пора было подвести кое-какие итоги.
   Слишком уж хорошо организовал Феоктист Огуренков "латинский след".
   И раньше, когда докладывал о происках Буренина, о том, что лидер лиловых что-то знает про подготовку Грамматического путча - говорил слишком отстраненно, многозначительно. Будто сам Феоктист знал больше, будто бы слазал в отдушину в ванной, взглянул на черный пружинный блокнот - и положил обратно.
   Настал момент бесповоротно сжечь блокнот, благо в президентских аппартаментах уютно пылал камин. Блокнот сгорит - одна пружинка останется. А с Феоктистом что делать?
   А как он поучал про "факты и факторы"! Но не предвидел, каким фактором слелается "Новая русская рулетка", если выйдет на латинице! А надо срочно издать ее по-русски, в смысле - на нормальной кирилице, и пусть миллионы желающих испытают свою судьбу! Написанную книгу не задушишь и не остановишь - это аксиома свободы, но можно скорректировать знаки, которыми она будет набрана.
   Если бы филологи-троглодиты успели издать ее на латинице - получился бы уже не отвлекающий маневр. Задумали отвлекающую акцию - и чуть было не получили неуправляемую цепную реакцию. И только сам президент в последний момент предотвратил!..
   Фактов, что Феоктист Огуренков повел свою игру, пока не набиралось. Когда появятся факты - окажется поздно.
   УЙ - слишком большая сила, чтобы позволить себе роскошь дожидаться фактов. Само президентское сомнение - вполне достаточный факт: начал сомневаться - пора сменять.
   Или даже наоборот: сначала сменять, а потом уже на досуге сомневаться.
   "ВЫШЕЛ ИЗ СЕБЯ" и подписал Указы насчет Феоктиста и Стеллы Стрепетовой. Давно ведь собирался снять и Стеллу, так очень удобно заодно с Феоктистом. Да и с Оксаной ей не ужиться.
   129
   Вечером давался плановый пресс.
   За кулисами Феоктист Огуренков, еще не знавший, что на его счет уже распорядились, потешал президента очередной историйкой про знание жизни Жорой Голубчиковым:
   - Выхожу из метро, - всем рассказывает, -а в Теплом Стане грузин гусями торгует. Спрашиваю:
   - Ты что же гусей из Грузии привез?
   - Из Грузии, дорогой, из Грузии. Я в Поти яйца гружу, а они по дороге вылупляются. Очень теплый поезд потому что!.. Не забыть Фалдееву сказать, чтобы доплату брал за инкубатор на колесах! Расскажет - и ждет каждый раз, чтобы посмеялись хорошенько. А Жоре этот случай племянник пересказал. С трудом племянник нашелся, который пока еще своими ногами в метро ходит.
   Стрельцов усмехнулся рассеянно: мысленно он уже сообщал прессе великую новость.
   Жора Голубчиков подбежал, взглянул на Феоктиста подозрительно:
   - Пора, Сэнсей. С боем часов, как всегда.
   Журналистов, что-то прослышавших про утренние приключения, набилось множество. Но главную сенсацию они не могли и вообразить! Стрельцов посматривал снисходительно, как отец семейства, приготовивший детям нечаянный подарок.
   Президенты уселись дружною четой.
   - Дамы и господа, паны и паненки! Сегодня впервые в городе на Неве...
   Стрельцов не вслушивался во вступительное красноречие Жоры Голубчикова: он перешептывался с соседкой.
   - Коротко погуляли, - шепнула Оксана. - Я потом посмотрела: двух часов не прошло. Ну может, с половиной.
   - Что для нормального человека коротко - для нас даже слишком долго. Еще полчаса такого инкогнито - и кто-нибудь забрался бы на наши места. Президентство - как твои фамильные бриллианты: нельзя оставлять без присмотра.
   - Скажешь! У меня нет бриллиантов.
   - Значит - и не будет. В нашем положении заводить невозможно: всегда скажут, что из Госхрана.
   Зал тоже не слушал Голубчикова: рассматривал президентов и сдержанно гудел.
   - ...но сначала Александр Алексеевич сделает краткое заявление по итогам встреч и переговоров.
   Наконец-то сделалось тихо.
   Стрельцов медлительно достал бумажку - он-то, всегда выступавший без шпаргалки! - и начал зачитывать ровным голосом, почти без модуляций (точное слово для такой оказии - "зачитывать"!):
   - В результате насыщенных и плодотворных встреч и бесед, имевших место сначала в Киеве, продолженных в Москве и благополучно завершенных затем в Санкт-Петербурге, стороны пришли к согласованному решению, что в целях дальнейшего укрепления и развития отношений... - он покосился на Оксану - та прикрылась платочком, чтобы не прыснуть, - ...отражающих реальный уровень взаимопонимания и сердечного согласия... - "сердечное согласие" могло бы заставить журналистов догадаться, но те собрались слишком натасканные на политику, и потому восприняли как тонкий намек на Антанту, - ... между президентами Украины и России, а также близость или общность взглядов по основным вопросам, связанным с предстоящим периодом жизни и деятельности, Оксана Миколаевна Личко и Александр Алексеевич Стрельцов... - он оторвался наконец от бумажки, взглянул в зал, выдержал чуть затянувшуюся паузу, и закончил нормальным разговорным голосом: переженятся между собой. То есть я-то женюсь, а Оксана Миколаевна, наоборот, выйдет замуж.
   Сначала было растерянное молчание.
   Потом легкий шум.
   И наконец общий разговор разом.
   Выкрики. И - аплодисменты.
   Трансляция шла прямая, и физически ощущалось, что то же самое происходит синхронно перед миллионами экранов: растерянная пауза - первые реплики - общий разговор разом.
   - Правда ведь - имеют право...
   - Просто как люди - оба в разводе...
   Наконец сквозь невообразимый гомон прорвался первый внятный вопрос:
   - А как на это посмотрит Верховная Рада?!
   Но сразу и опережающий ответ из зала:
   - Рада должна радоваться!
   Личко подхватила с улыбкой:
   - Я тоже думаю, что Рада должна порадоваться за меня. И я свободна выходить замуж за того, за кого захочу.
   - А Конституция, на которой вы клялись?!
   - А что - Конституция? Чем я нарушу Конституцию?! Наша Конституция гарантирует личные свободы всем украинкам и украинцам! И в отношении президента не сделано никакого исключения.
   - Так можно в следующий раз и за американца выйти! Или в гарем к королю Сауду!
   - Я надеюсь, - она продолжала улыбаться так же мило, - что следующего раза со мной не произойдет.
   - Я тоже надеюсь! - подал голос Стрельцов.
   - Не собираетесь ли вы после свадьбы в отставку?
   - Ни в коем случае!
   Вопросами атаковали только ее - его положение после свадьбы казалось совершенно очевидным.
   - Не предаете ли вы таким образом суверенитет Украины?
   - Ни в коем случае! Суверенитет Украины - это прежде всего свобода каждого гражданина Украины. И каждой гражданки. Если я свободна как человек и как президент, я тем самым утверждаю свободу всех граждан!
   - Вы не боитесь, что с такой трактовкой суверенитета не согласятся многие украинцы?
   - Некоторые. Те, которые не уважают свободу личности, для которых народ - стадо, а они воображают себя пастухами!
   Оксана разгорячилась.
   - Как же вы реально устроите свою семейную жизнь? Где будете жить? Как сможете работать? Ведь супружеские обязанности - прибавятся, а государственные - остаются?
   Наконец-то и у Стрельцова появилась возможность вмешаться. А то набросились на бедную Оксану!
   - Пребывать придется в обеих столицах попеременно. При современных средствах связи можно руководить из любой точки земного шара.
   - Но любые заговорщики любят, чтобы президент отсутствовал в своей столице. Вы словно нарочно искушаете их.
   - Я не боюсь никаких заговорщиков. У них нет опоры, и потому нет шансов. Сейчас встречаются только интриганы, которых по ошибке назовут заговорщиками. Кстати, сегодня я обнаружил гнездо таких интриганов, которые подвели интригу под самую самобытность русских и украинцев обоюдно: они покусились на нашу общую кирилицу, или, может быть, правильнее говорить наконец "кирилло-мефодицу", чтобы не ущемлять равноапостольного Мефодия. А то равноапостольный - но не равноправный.
   - Не с этим ли связано ваше сенсационное исчезновение на два часа?
   - Да! Я решил вмешаться в это дело лично ввиду его особой значимости. Основное право человека - правописание, и это право находилось под серьезной угрозой! Приняты быстрые и решительные меры!
   Кто-то ему докладывал эту фразу: "право человека - правописатие". Феоктист! Ну что ж, не важно откуда взялась фраза, важно, кто ее произносит!
   Уж кому должно быть дорого право на правописание, как не журналистам! Но сегодня их невозможно было отвлечь от президентской свадьбы!
   - А не собираетесь ли вы как муж вмешиваться в дела вашей жены? Пытаться руководить ею? Не сделаетесь ли вы теневым президентом Украины?
   - Ровно в той же мере, как моя жена - теневым президентом России. Теневой президенткой. Конечно, мы будем обсуждать дома важные дела. И это значит, что отношения между нашими странами станут особенно близкими и теплыми. Короче - семейными.
   По залу прошла волна сочувственного смеха.
   - Но ведь бывают семейные ссоры, семейные драмы!
   - Вы знаете, нам уже не по двадцать лет, мы много прожили и пережили. Надеюсь, стали от этого терпимее. Сорок лет - возраст второй попытки. Чаще она бывает успешной. Так что, надеюсь, серьезных ссор у нас не случится. Помните изречение - как вздох: "Если бы молодость знала - если бы старость могла!" Я думаю, мы с Оксаной Миколаевной находимся как раз посредине между этими крайними состояниями: уже знаем - еще можем.
   - Я не посредине! - возмутилась Оксана. - Я свою молодость от себя не отпускала!
   - Вот вам и семейные прения, - развел руками Стрельцов.
   - Где вы зарегистрируете свой брак? В какой из столиц?
   - Регистрируйте в северной столице! - вскочил мэр Мурин, граф Невский. - По месту рождения жениха. Я буду счастлив лично скрепить в стенах моей мэрии.
   - Спасибо. Подумаем. А лучше, найдем городок или деревню, чтобы граница прямо посредине перерезала. "Сбер" - в России, а "банк" на Украине. Или баню: мужской класс по одну сторону, женский - по другую, а застава с таможней - посредине. Там свадьбу и справим. Стол тоже поставим: двумя ножками на русской земле, а двумя - на украинской. Чтобы заливного поросенка гостям друг другу через границу передавать.
   Жора Голубчиков наконец закруглил пресс.
   - Дорогие коллеги, после всего сказанного, задавать вопросы на другие темы просто бессмысленно. Потому позвольте мне воспользоваться своим положением и от вашего имени первым поздравить, - он поискал слово, - наших нареченных.
   Все с готовностью позволили.
   130
   А за кулисами поднялся праздничный переполох.
   Парфен поднес своей новой патронессе - охрана членов семьи его прямая обязанность - букет белой сирени.
   - Так ведь сирень уже давно отцвела! - благодарно изумилась Оксана.
   - Для нас невозможного нет, - галантно заверил Парфен. - Ради вас мои ребята с Венеры живой воды принесут!
   На Стрельцова он смотрел влюбленными глазами: все понял и все простил. Ведь между утренним побегом и вечерней великой новостью существовала явная связь. После того как Личко исчезла со Стрельцовым неизвестно где, Стрельцов просто обязан был жениться - как честный человек.
   Амур гордо восседал у ног новых хозяев. К Парфену он уже относился как к своему, а когда к президентам разбежался мэр Мурин, зарычал предостерегающе, хоть тот и граф Невский.
   Мэр Мурин, несмотря на свои габариты, пришел в необыкновенное движение, во мгновение ока умудрился достать магнолии и теперь приближался с устрашающего размера букетом.
   - Ничего, Амурчик, пусти, - попросила Оксана, пораженная цветами.
   - Знаете, граф, - усмехнулся Стрельцов, - запах силой в семнадцать магнолий можно расценить как покушение. Так что Амур отчасти прав.
   - Поставьте в гостиной, - запыхался Мурин. - Я и сам хотел предупредить, что в спальню нельзя.
   Так приятно всем произнести "спальня".
   - А это Амуру от мэрии киберошейник из натуральной мамонтовой кожи с часами, радиобуем и компасом.
   К Амуру ласкались все. Новый фаворит никого не оттеснил, не занял ничье место - и потому мог надеяться не нажить врагов.
   - А как же Амур уживется с Трошей? - забеспокоилась Оксана.
   - Троша - кошка будущего. Должна показать вместе с Амуром пример взаимопонимания и решения локальных конфликтов.
   131
   Приближался одинокий Платон Выговский.
   Он был страшен.
   - Биг мэ! Якой быв дурень, штоб хотиты жинке вироваты!
   Личные русалки Оксаны окружили его.
   - Не можно, пане Платоне, не можно!
   Он отвернулся от Оксаны и взглянул прямо на Стрельцова:
   - Она - баба, а вы!.. Воспользовались!.. Как же - президент!.. Как будто президент - полубог, а не человек. Другая кровь в нем, другие кости!
   Амур залаял и рванулся.
   - Сам справлюсь, Амур, - буркнул Парфен и пошел на Платона.
   - Без рук! И так уйду. Превратили дворец - в дом свиданий.
   - По-моему он начитался Шиллера, Ксаночка. Романтическими монологами выражается. А на самом деле люди вовсе не равны. Не знаю, как насчет полубога...
   - Придется его отставить, - уточнила Оксана. - Кого теперь на иностранные дела?
   - Есть у тебя очень дельный мужик: Максим Межа, - припомнил Стрельцов давнишнюю рекомендацию Богдана Березовского.
   Сам Стрельцов Межу не встречал, но сейчас нужен был быстрый совет.
   - Да-а, можно Межу, - протянула Оксана.
   132
   Вечером они сидели вдвоем у камина. Стрельцов приказал принести гитару.
   Настраиваясь, пальцы сами начали было наигрывать "Нет, не тебя так пылко я люблю..." Всегда он пел этот шедевр Шишкина - ну и Лермонтова с особым успехом, но тут прервал сам себя: мелодия Шишкина завораживала как всегда, но слова Лермонтова в этот вечер были неуместны.
   И Стрельцов запел: "Я встретил вас..."
   - Нет, но чего Платон врал! - припомнила вдруг Оксана. - "Нельзя женщине верить"! Чего ему верить, если я ничего ему не обещала?! Не слушай ты его!
   - Я и не слушал.
   - Влюбленного строил! Как же - я ему нужна! Да он править моими руками нацелился!