TheLib.Ru » Цветаева Марина » Тетрадь вторая » онлайн-чтение (стр. 7)

Никогда не забуду голого зеленого мальчика. Теперь (1933 г.) ему 12 — 13 лет. — Полюбил ли шпинат?

ПРОДОЛЖЕНИЕ «РОЖДАЮСЬ»

   (из III чешской черной черновой)

   …В тот день были поставлены на ноги все Мокропсы и Вшеноры. Я и не знала,

   что у меня столько друзей. Радость, когда узнали, что сын была всеобщей. Поздравления длились дней десять.

   IV Союз ^[114]предложил С. назвать сына Иван, Лутохин ^[115]д. с. п. предлагает Далмат, я хотела Борис, вышел — Георгий.

   Борисом он был 9 месяцев во мне и 10 дней на свете. Но — уступила. Уступила из смутного и неуклонно-растущего во мне чувства некоей несправедливости, неполности, нецельности поступка. Борисом (в честь Б. П.) он был бы только мой, этим именем я бы его отмежевала от всех. Радость С. меня растрогала и победила: раз радость — то уж полная радость, и дар — полный дар.

   2) Назовя мальчика Борисом, я бы этим самым ввела Б. П. в семью, сделала бы его чем-то общим, приручила бы его — утеряла бы Б. П. для себя. Тонкое, но резко-ощутимое чувство.

   3) Имя Борис не сделает его ни поэтом (достаточно <пропуск одного слова>!) ни Пастернаком.

   4) Хороша звуковая часть: Георгий Сергеевич Эфрон — вроде раската грома.

   5) Св. Георгий — покровитель Москвы и белых войск. Ему я своего будущего сына тогда, в Москве, посвятила. Имянины мальчика будут 23-го апреля, в Егорьев день — когда скот выпускают и змеи просыпаются — в Георгиев день — праздник Георгиевских кавалеров. Георгий — символ Добровольчества. (Одна чекистка — в 1922 г. — мне (была перехвачена та почта) — «Почему они все — Жоржики?» — «Не Жоржики — а Георгии!»)

   6) и главный (все главные!) довод: — Назвав его Борисом я бы этим отреклась от всего будущего с Б. П. — Простилась бы. — Так, за мной остается право.

   7) легче уступить, чем настоять.

* * *

Девиз своему сыну я дарю:

* * *

Ne daigne! ^[116]

* * *

   Неожиданно осенило за несколько дней до его рождения, применительно к себе, без мысли о нем. (М. б. он во мне — мыслил?) Девиз, мною найденный и которым счастлива и горда больше, чем всеми стихами вместе.

   Ne daigne — чего? Да ничего, что — снижает: что бы оно ни было. Не снисхожу до снижения (страха, выгоды, личной боли, житейских соображений — и сбережений).

   Такой девиз поможет и в смертный час.

* * *

   Внешность — аккуратная светлая голова, белые ресницы и брови, прямой крупный нос, чуть раскосые, с длинным разрезом средней величины стально-синие глаза, рот с сильно-выступающей припух<лой?> верхней губой, острый подбородок. Руки с чудесными глубокими линиями жизни, ума и сердца. Глубока и сильна линия дарования (на левой руке — от четвертого пальца вниз).

   Общее выражение: добродушное, милое. Ни секунды не был красен. Все говорят: красавец. (М. Н. Лебедева ^[117]: — «Таким маленьким красивыми быть не полагается».) Красивым не назову, но — мой: сердце лежит!

   Через лоб — огромный и совершенно-законченный — ярко-голубая жила: Zornesader. ^[118]

* * *

Уменьшительные: Егорушка и чешское Иржик (был у чехов такой король) — на память о Чехии.

* * *

   Приданое великолепное: ни одной вещи купленной: сплошь подношения! Меньше всего пеленок, больше всего кофточек: не шутя — штук 50! Этим обилием — устрашена.

   Есть раздвижная американская коляска — для когда постарше — купленная за 50 крон у каких-то русских.

   В<оля> Р<оссии> подносит ему настоящую, с верхом. — Письмо приведу. — Пока спит в андреевской бельевой корзине. Есть ванна (одолженная). Есть — всё. Ни один мой ребенок так не был встречен. Дай Бог РОСТУ и ВЕКУ!

* * *

В вечер дня его рождения актер Брэй ^[119](редкий и страстный знаток стихов и такой же поклонник Пастернака) читал в Чешско-Русской Едноте мои стихи, в частности «Посмертный марш» и «Новогоднюю».

* * *

Третий день как встала. Чую, что скоро будут стихи.

* * *

(Помню как ни за что не хотела выходить на волю. «Да Вы — выйдите, погода чудная» — и т. д. Как под теми или иными, вовсе не моими — предлогами: слабость, усталость, не знаю чего — оттягивала. Мне казалось просто немыслимым — перешагнуть порог. И диким, что никто этого не понимает. Точно так просто — взять и выйти.

Нежелание выходить из <пропуск одного слова> круга чрева.)

* * *

— Счастливый мальчик! Весной родился! (докторша Романченко, как я чувствовавшая 1-ое февраля — весною. А какая тогда бушевала метель!)

* * *

Третий день как встала. Чую, что скоро будут стихи.

* * *

С спокойствием кормящей

* * *

Лирическое млеко

* * *

(Состав: ревность, гордость, обида, пр. Всякими ядами.)

* * *

— не молоко:
Чистейшее вдохновение!

* * *

   Мысль: (NB! Я всё, что не стихи, тогда называла мыслью. А м. б. так и есть — у меня?)

   Никогда я так не чувствовала отдельности души от тела, как этот год. Душа моя живет не во мне, а вне. Она меня зовет. ( — Wo bleibst Du denn? ^[120]) Совсем не удивилась бы, встретив ее на улице. — «Ты похожа на мою душу».

   А что такое тело (я)? Тело — опустелый дом души, сознание отсутствия ее, тело: тоска по душе.

   (NB! a чем тоскуешь?)

* * *

Душа — охотник, охотится на вершинах, за ней не угонишься. Моя тяга в горы (физическая!) только желание <пропуск одного слова>. День встречи с моей душой был бы, думаю, день моей смерти: непереносность счастья.

* * *

Живу как сомнамбула: ем, пью, перекладываю, кормлю. И вечная посуда. И соринки, которые подбираю. Нужно это моей душе? Нет. Точно меня кто впряг — и везу. И совсем не хочу прислуги. Всякая относительность отношения — и существования — для меня — оскорбление. Tant pis — tant mieux. ^[121]И обратно. Это не лечится из кап?льниц. Сама жизнь — болезнь. Всякая.

А может быть, если бы я как В<олкон>ский брала билет на пароход в Тунис, я говорила бы иначе.

* * *

У меня по отношению к себе (душе и телу) — садизм. (NB! ненавижу медицинские термины. Всё нужно иносказывать.) Желание загнать насмерть. «Надорвалась, кляча!» (К. И.)

* * *

Живу, везу. Но глаза весь день полны слез и что-то внутри так натянуто, как ни одна струна ни под одним смычком. Так только жилы натягиваются — на дыбу.

* * *

   18-го февраля 1925 г.

   А стихов нет. (Как Аля в детстве: «Стихи устали». Конечно устали — биться и разбиваться в дребезги — о посуду, qui, elle, reste intacte. ^[122]Я глиняную миску больше берегу!) Вспоминаю Жан-Кристофа и ту музыкальную лавину вместе с Foehn’oм. ^[123]

   Большая головная усталость — д. б. от бессонных ночей. Для других я еще — Кастальский ток, для себя —

   Бывало — и проходило (приходили). И, конечно, — пройдет (придут). Но сейчас без них тяжело, просто — доказательство несуществования.

* * *

(NB! Всё это накануне Крысолова. Если б знать! 1933 г.)

* * *

   У погоды и времени года
   Память собственная, за нас
   Помнящая...

* * *

Нет забывчивей моей | крови...
нашей |

* * *

Я не помню, но что-то помнит...

* * *

Та весна окликает эту
(Иль сия окликает ту?)

* * *

   Невозвратна как время
   Но возвратна как вы, времена
   Года...

* * *

   Равнодушна как вечность,
   И пристрастна как первые дни
   Вёсен... ^[124]

* * *

   Спроси у волны морской:
   Кто именно?
   Беспамятность! — лишь с мужской
   Сравнимая...

* * *

   Из письма:

   Лилит: пра-первая, нечислящаяся. Ревность к звуку. Дробление суток. Все мужчины (если они не герои, не поэты, не духи и не друзья)...

   От безмыслия — к бессмыслию (поэтический путь Б<альмон>та). Трагедия вселюбия? Комедия вселюбия. Дон-Жуан смешон. Петух на птичьем дворе. Дон-Жуан — функция.

* * *

Аля: — Он мужчина и потому неправ.

* * *

Aus meinen kleinen Leiden
Mache ich grosse Lieder... ^[125]

* * *

Стихи:

«Променявши на стремя» — д. б. начало марта.

* * *

Запись: — У меня ничего не было за душой, кроме больших слов. Они и были мною.

* * *

Великие слова!
Они и были мною.

* * *

О Крысолове (Hammeln).

* * *

Дочка, дочка бургомистрова!
(NB! Первая строка Крысолова.)

* * *

И ивы нежные мои,
Лениво зазеленивающие.

* * *

   мечта о крыселове

   (Небольшая поэма)

   Посвящается моей Германии.

   (Начато 1-го марта 1925 г. Георгию — месяц.)

        быстрые...
   Дочка, дочка бургомистрова!

* * *

   Краткая фабула (по легенде).

   Город (Гаммельн) погибает от крыс. Бургомистр назначает награду: тому кто город Гаммельн от крыс избавит — руку своей дочери (красотки). Явление зеленого охотника (J?ger’a). Ратуша. Предложение. Подтверждение. Крыселов играет на дудке и уводит (неизвестно куда) всех крыс. На след<ующее> утро — в ратушу. Отказ бургомистра отдать ему свою дочь. (Предшествует целый ряд предложений (замен) к<отор>ые Крыселов отвергает.)

   Угроза Крыселова. Третий день. Утро (или полдень?). Звуки волшебной дудки. (Что встает? Дать постепенность.) Дети — мальчики и девочки. Если будни — с школьными ранцами, если воскресенье — с игрушками и молитвенниками. Мимо ратуши. Из ворот — дочка бургомистра с молитвенником. Врастающий в землю бургомистр. (Лучше — бегущий вслед!)

   Два варианта: или описание озера: постепенность захождения, погружения. Вода смыкается над головой. Центр — бургомистрова дочка.

   Либо — по слухам — завел их всех в гору. (Горное озеро, внутри горы.)

* * *

   Толкование:

   Охотник — Дьявол — Соблазнитель — Поэзия.

   Бургомистр — быт.

   Дочка бургомистра — Душа.

   Крысы — земные заботы, от которых Охотник освобождает город. (?)

   Быт не держит слова Dichtung, ^[126]Dichtung — мстит. Озеро — вроде Китеж-озера, на дне — Вечный Град, где дочка бургомистра будет вечно жить с Охотником.

   Тот свет.

   (Входят в опрокинутый город.)

* * *

Шляпа с огненным пером (от какой птицы?).

* * *

   Главы:

   1. Крысиная напасть.

   2. Охотник.

   3. Увод крыс.

   4. Бургомистр.

   5. Увод детей.

   6. Озеро.

* * *

   Две музыки: первая — для крыс: крупами, сахаром, сальными огарками — врывается Индия: тропики. Тропическая крыса зовет.

   Другая: каждый ребенок слышит в ней свое: мальчики — барабан, сражение (конские гривы, хвосты, литавры, раны...), девочки (и т. д.), некоторые идут — сонные, другие — за подарками, иные слышат звон медных кастрюль и видят гигантские игрушечные кухни: плиты, сковороды и т. д.

   Дочка бургомистра: пение ангелов? (дать демонов). Просто — рай?

   NB! Эпизод: бургомистр, видя напасть, затыкает ей уши воском (венчальные свечи под колпаком).

   Проходит сквозь воск.

   («Музыка прошла сквозь воск!»)

* * *

Хорошенько дать крысиную толкучку, грызню, возню, «крысы ноги отъели»...

* * *

NB! Лирические отступления.

* * *

Тих и скромен город Гаммельн...
(Здесь начинается черновик Крысолова)

* * *

Мысль: Единственная женщина, которой я завидую — Богородица: не за то, что такого родила: за то, что так зачала.

* * *

Старый Немирович-Данченко, при встрече:

— Ну, как Ваш Дофин?

* * *

Строки:

Ваше небо — бэль-этаж

* * *

Не иконами — талисманами

* * *

   Остров, где заключаются браки
   По соответствию голосов
   (Борис, Борис)

* * *

D-r Franti?ek Kubka. Vratislavova ul<ice> ?<?slo> 4 ?i?kov.

* * *

   Попытка письма к Розенталю ^[127](по совету O. E. Черновой)

   Многоуважаемый Леонид Михайлович,

   Я ничего не знаю о Вас, кроме Вашего имени и Вашей доброты. Вы же обо мне еще меньше: только имя.

   Если бы я по крайней мере знала, что Вы любите стихи — моя просьба о помощи была бы более оправдана: так трудна жизнь, что не могу писать, помогите. Но если Вы стихов — не любите?

   Тем не менее, вот моя просьба: нуждаюсь более чем кто-либо, двое детей (11 л. и 6 недель), писать в настоящих условиях совершенно не могу, не писать — не жить.

   Если можно, назначьте мне ежемесячную ссуду, ссуду — если когда-нибудь вернется в России прежнее, и субсидию — если не вернется.

   (Про себя: знаю, что не вернется!)

   Деньги эти мне нужны не на комфорт, а на собственную душу: возможность писать, то есть — быть.

   Могла бы ограничиться официальны прошением, но Вы не государство, а человек <фраза не окончена>

* * *

Руки — чтоб гривну взымать с гроша...

(Очевидно, ассоциация с Розенталем — кстати, ловцом жемчуга (NB! чужими руками) и, кстати, естественно мне никогда ничего не ответившим.)

* * *

   10-го марта 1925 г.

   Если бы мне сейчас пришлось умереть, я бы дико жалела мальчика, которого люблю какою-то тоскливою, умиленною, благодарною любовью. Алю бы я жалела за другое и по-другому. Больше всего бы жалела детей, значит — в человеческом — больше всего — мать.

   Аля бы меня никогда не забыла, мальчик бы меня никогда не вспомнил.

   О его имени: мое имя было Борис, был бы Борис — с первого дня был бы Борисом: Борюшкой, Барсиком. Георгий — Сережино имя, мой дар С. и мой удар — себе, потому, д. б. не зовется.

   Когда начну?

   Буду любить его — каким бы он ни был: не за красоту, не за дарование, не за сходство, — за то, что он есть. М. б. это самая большая любовь моей жизни? Может быть — СЧАСТЛИВАЯ любовь? (Такой не знаю. Любовь для меня — беда.)

   И чуть с языка не сорвалось: — Борюшка! — нет, в этом я честна, ну пусть — Георгий. Барашек мой.

   — Господи! — (думаю о смерти) не узнать каким ты будешь, не увидеть тебя. Я на тебя за все эти пять недель ни разу не рассердилась (нужно знать меня, мою физическую любовь к свободе и повышенную слуховую чувствительность!). Самое мое острое и частое чувство к тебе — благодарность.

* * *

(Продолжение Крыселова: гимн пуговице.)

* * *

Волосы вверх, как у музыкантов,
Гениев, прощалыг...

* * *

И была доброта в той руке...
(NB! — чьей? 1933 г.)

* * *

Запись:

Сыну своему я пожелаю быть, как я, произведением природы, а не искусства.

* * *

Демон

Шуман

* * *

(Об утрачиваемости первоначального смысла больших имен. Шуман — (Schumann) — башмачник, а звучит как шум потоков — как оно и есть. Особенно для русских.

Кто же сейчас думает, что Пушкин — от пушки, Некрасов — от некрасивости, Фет — от fett ^[128], <фраза не окончена>

* * *

Мысль:

Влияние далекого современника уже не влияние, а сродство. Для того, чтобы, напр., Генрих Гейне (1830 г.) повлиял на меня (1930 г.) нужно, чтобы он заглушил во мне всех моих современников, он — из могилы — весь гром современности. Следовательно, уже мой слуховой выбор, предпочтение, сродство. Не подчинение, а предпочтение. Подражатель не выбирает.

* * *

   50 гр. воды, 50 гр. молока, неполную чайную ложку манной крупы, варить 5 мин.

   Два раза в день по две ложки.

   (Здесь начинается манный прикорм Георгия. Шесть недель. Переносит отлично.)

* * *

   Мысли и строки

   (Борису)

   Мы встретимся как покойники

* * *

Не иметь уже права дарить (брак), не иметь уже права терять (нищета). В обоих случаях ничто не твое, в первом — ни улыбки, во втором — ни копейки.

* * *

А главное (нищета) масса лишнего хламу, который не имеешь права выбросить.

* * *

Удивляюсь любящим землю как лучшее мыслимое, ничего кроме нее не желающим. «Не желаем, потому что не знаем». А я желаю, потому что знаю. Мое желание и есть знание. Если не нравится эта — значит, есть другая. Не было бы другой — нравилась бы эта. (Заложенность другой — внутри.)

И еще: у меня к земле в лучших ее случаях неизменное: се n’est que ?a? ^[129](Лучший ее случай — <пропуск одного слова>.) В лучших ее, потому что музыка, небо — иногда любовь — не ее (случаи), иной земли — законы.

* * *

(NB! А материнство? А природа? — Додумать. — 1933 г.)

* * *

   «Вот моя деревня,
   Вот мой дом родной» — ^[130]

   что касается меня — я всегда предпочту родной «деревне» — чужой «город», своему маленькому — чужое большое. (А разве есть свое маленькое и, главное, разве есть чужое большое?)

* * *

   Что же касается деревни и города — Дольние Мокропсы поныне предпочитаю Парижу. Там были гуси — и ручьи — и вдоль ручьев дороги — и красная глина из которой Адам, красная глина как на Кубани, где я никогда не была — и тот мой можжевеловый кипарис (Борис <фраза не окончена>

   Таруса — Langackern — Коктебель — Мокропсы (Вшеноры) — вот места моей души. По ним — соберете.

   В Париже (живу восемь лет) и тени моей не останется. Разве что на Villette (канал, первый Париж...). 1933 г.

* * *

Сравнение: курит как цыганка.

* * *

   Запись:

   — «Чего только ни сделаешь, чтобы они не плакали!»

   Это у женщин распространяется и на мужчин.

* * *

(Первая глава Крыселова закончена 29-го марта 1925 г. — Писала ровно месяц.)

* * *

Попытка 1-ой главы н?чисто

крыселов

* * *

   — Теперь о Крыселове. Так и напечатали в Воле России — Крыселов. Редактора друг другу: — Но почему Крыселов? Разве Крыселов? Наверное ошибка, описка... Но нет: — везде. М. б. М. И. так больше нравится? И только один Сталинский, безапелляционно: «Раз у М. И. Крыселов — значит Крыселов и есть. М. И. не может ошибиться. Значит мы все ошибаемся».

   Так и оставили. Так и стояло в (кажется мартовском) № Воли России: КРЫСЕЛОВ.

   Потом — началось. Главный редактор — лютый старичок Лазарев ^[131]: — «Товарищи, мы опозорились». И все знакомые: — В чем дело?

   Дошло до словаря (с него бы нужно было начать!). КрысОлов. Я: — Ошибка. Смотрим в другом: КрысОлов. Во всех словарях Праги, Вшенор и Мокропсов (Дольних и Горних) — КРЫСОЛОВ.

   — Но, господа, в чем же дело?

   — Не знаем. — Вам знать.

   — Но я была уверена... голову на отсечение... я и сейчас так слышу... м. б. потому что крысы — гнусность, а так: селов — еще гнуснее? А м. б. от: мышеловка? — и т. д.

   Следующая глава уже была: КРЫСОЛОВ. Но позорище мое д. с. п. в №-ном количестве экз<емпляров> — по белу свету — да, и в России! — Воля России № III март.

   МАРИНА ЦВЕТАЕВА — КРЫСЕЛОВ

   И эсеры — до сих пор не забыли! И сейчас, восемь лет спустя:

   — А помните, М. И., как Вы нас тогда всех подвели с КрысЕловом? Мы все были уверены, только один Евсей Александрович:

   — Раз М. И. — так и есть.

* * *

(Первая глава крыселова «Город гаммельн» закончена 19-го марта 1925 г. 1 — 19 марта 1925 г.)

* * *

   Записи: (20-го — 22-го марта 1925 г.)

   Ценность книги я измеряю срочностью необходимости выписки. Если нечего выписать, или — есть что, но время терпит, она мне не нужна.

   Чтобы необходимость жгла руку, а карандаш — бумагу.

* * *

Теперь у меня есть всё: дом — любовь — Мечта — воспоминание.

* * *

   — «Eh bien! abuse. Va, dans ce monde, il faut ?tre un peu trop bon Dour l’?tre assez». ^[132]

   (Гениальное слово Marivaux)

   — Комедийный писатель, а какая грусть! Почти — Христос.

   — Нечего сказать — «marivaudage»! ^[133]

* * *

Б. П., когда мы встретимся? Встретимся ли? Дай мне руку на весь тот свет, здесь мои обе — заняты!

* * *

Б. П., Вы посвящаете свои вещи чужим — Кузмину ^[134]и другим, наверное. А мне, Б<орис>, ни строки. Впрочем, это моя судьба: я всегда получала меньше чем давала: от Блока — ни строки, от Ахматовой — телефонный звонок, который не дошел и стороннюю весть, что всегда носит мои стихи ^[135]при себе, в сумочке, — от Мандельштама — несколько холодных великолепий о Москве ^[136](мной же исправленных, досозданных!), от Чурилина — просто плохие стихи (только одну строку хорошую: Ты женщина, дитя, и мать, и Дева-Царь), от С. Я. Парнок — много и хорошие ^[137], но она сама — не-поэт, а от Вас, Б. П. — ничего ^[138].

Но душу Вашу я взяла, и Вы это знаете.

* * *

   (От Маяковского, в ответ на то, в Ремесле ^[139](читанное ему еще в Москве) и приветствие в № I Евразии — за которое меня тогда погнали из Последних Новостей — тоже ничего. — «А, знаете Цветаева меня приветст<вовала?> в этих строках. Я сразу не понял. Значит — одобряет? Передайте ей, что я непременно, непременно ей напишу».

   Но, занятый племянницей Яковлева — танцовщицей, кажется... ^[140]Во всяком случае, скача вслед за ней через кобылу, набил себе шишку...

   Бедный М<аяковский>. Кто о нем так горюет как я?)

* * *

   Единственный с лихвой мне вернувший

   Князь Сергей Михайлович Волконский, посвятивший мне целую книгу, открыто и <пропуск одного словах «Милая Марина...»

   Единственный, из моих современников, человек моего поколения. (Родился 4-го марта 1858 г., т. е. за 35 лет до меня, мог бы быть почти моим дедом!)

* * *

И Кузмин никогда не ответил на стихи. И Sigrid Undset ^[141]— на письмо (о ней же). И Comtesse de Noailles ^[142](о ней же — и как!). Всех не перечесть!

Повторяющаяся случайность есть судьба. (1933 г.)

* * *

Lieblingskind hat viele Namen ^[143]. Кстати, Георгий у меня — Барсик: хвостик Бориса, тайный.

(А оказался — Мур!)

* * *

   Строки:

   «Хорошо поедете,
   Холодком поедете...»
   (Тот свет)

* * *

   Дай мне руку на весь тот свет —
   Здесь мои обе — заняты.
   (Из письма)

* * *

   Дописать:

   Как билась в своем плену
   От скрученности и скрюченности...
   И к имени моему
   Марина — прибавьте: мученица.

* * *

   Сижу — и
   Сижу — и слушаю,
   Как расстояние растет

* * *

И католическая душа у меня есть (к любимым!) и протестантская (в обращении с детьми), — и тридцать три еретических, а вместо православной — пусто. Rien ^[144].

* * *

Тарусская, хлыстовская...
(душа)

* * *

Написать Б. П. «Расстояние»

Нас расставили, рассадили...

* * *

   Аля:

   Я (о себе и критике, невозможности им охватить меня целиком, ибо предела — нет):

   — Словом, нужно ждать, чтобы человек помер...

   Аля: — Пойман!

* * *

Выгребая золу:

— Правда, печка живая! Как живое существо, которое нужно освобождать от сгоревших радостей.

* * *

   Макса ^[145], Макса забыла, с его посвящением — мне — лучшего сонета (Бонапарт) ^[146]в ответ на что? — на мою постоянную любовь к другим — при нем, постоянную занятость другими, а не им, заваленность всеми — на его глазах. Макса, которому я даже никогда ничего не подарила (нужно знать меня! Без подарка в дом не вхожу!) — а он мне — сколько моих любимых книг! — Макса, которому я ничего не дала, кроме радости, что я есть.

   Единственного человека, которому я ничего не дала, а он мне — всё.

   Показательно, что — «забыла». Последняя (по счету и качеству) неблагодарность. (1933 г.)

   <Вдоль левого поля:> И главное — писав о нем в течение 6-ти мес.! Макс один мне дал и передал за всех.

* * *

   Дальнейший план Крыселова.

   1. Город Гаммельн (Введение)

   2. Сны

   3. Город Гаммельн бьет тревогу

   (Базар. Хозяйки. Герольд.)

   4. Увод крыс (Да — да, нет — нет)

   5. Честность честных (В ратуше)

   6. Дочка Бургомистра

   7. Озеро

* * *

II. Сны

Город Гаммельн спит. Муж видит во сне жену, жена мужа, сын — страницу чистописания, дочь — заштопанный отцовский чулок, служанка — добрых хозяев (или печной горшок). (Что может видеть добродетель во сне? Собственные добродетели.) И — нашествие крыс.

* * *

Рас — стояние: версты, мили.

* * *

Рас — стояние: врозь-стояние

* * *

   Ах, рублем разменяли —
   Мостом —— развели
   Разводным...

* * *

Ах, мостом (с тобой) развели
Разводным...

* * *

   Нас рублем разменяли царским,
   Ах, мостом, с тобой, развели
   Разводным...

* * *

       (разменяли:)
   Нас рублем, с тобой, неразменным! |
   Рублем сказочным неразменным    |
   Ах, рублем, с тобой, разменяли      |
   Ах, мостом, с тобой, развели
   Разводным...

* * *

   «Расстояние: версты, мили...» — 24-го марта 1925 г.

   Любопытна судьба этих стихов: от меня — к Борису, о Борисе и мне. Часто, и даже годы спустя, мне приходилось слышать: «Самые замечательные во всей книге», узнавать, что эти стихи — чьи-то любимые: гвоздь в доску и перст в рану. Оказывается, они большинством были поняты, как о нас (здесь) и тех (там), о нас и России, о нас вне России, без России

   (По просторам земных широт
   Рассовали нас как сирот...)

   И теперь, перечитывая: всё, каждая строчка совпадает, особенно:

   Разбили нас — как колоду карт!

   Строка, за выразительностью, тогда мною оставленная, но с огорчительным сознанием несоответствия образа: двух нельзя разбить как колоду, колода — множество, даже зрительно: карты летят!