Дана Хадсон. Когда догорает закат

   – Включить тебе музыку? Что ты предпочитаешь?
   Она с некоторым испугом попросила:
   – А можно без музыки? Я так люблю шум дороги… И вообще предпочитаю тишину. Хотя сейчас почти у всех шумовая зависимость. Мои соседки без включенного телевизора или, на худой конец, радио жить совершенно не могут…
   Ник покосился на нее, не зная, как реагировать на подобное предпочтение. Он, грешным делом, замечал музыку только тогда, когда та замолкала. Настораживала тишина. Не желая признаваться, что он тоже из ущербной когорты шумозависимых, согласно кивнул головой, даже не обратив особого внимания на ее странные слова о соседках. По его мнению, ей полагалось жить с Джулиусом Бэрдом. Хотя при их таких странных отношениях жить они могут где угодно…
   Море показалось быстро. Оно было бескрайним, тяжелого сизо-серого цвета, будто отражало темные тучи, хотя небо над ним было безоблачным. С автострады виднелись даже белые барашки там, где волны тяжко бились о прибрежные скалы. Вдоль всего одетого в серый бетон берега на приколе стояли яхты, шлюпы и совсем маленькие прогулочные лодочки, в которых можно было плавать только вдоль побережья, и то в полный штиль.
   Оставив машину на парковке, они отправились в паб, яркая вывеска которого виднелась издалека. Он был почти пуст, и, устроившись за столиком с видом на гавань, они без проблем заказали сосиски с овощами и кофе. Джоанна ела с удовольствием, удивленно крутя головой, из чего Ник сделал вывод, что ей нечасто доводилось бывать в таких плебейских местах. А ему этот простой паб напомнил студенческие годы, когда он с друзьями уезжал из Оксфорда и частенько ужинал в подобных незатейливых забегаловках, где кормили вкусно, сытно и недорого.
   Позавтракав, Ник расплатился сам, хотя Джоанна пыталась заплатить за себя сама, и они прошли несколько сот метров вдоль пирса, пока не остановились возле небольшой двухмачтовой яхты довольно приличного вида. На ее выкрашенном белой краской борту сияла надпись «Фортуна». К ним тут же подошел коренастый человек в тельняшке и черных флотских брюках с широким клешем и окинул Ника пристальным, даже чуть вызывающим взглядом. Немного покраснев, Джоанна выдавила:
   – Доброе утро, Джейк!
   На что получила саркастичный ответ:
   – Какое там утро – день на дворе давно! Что-то поздновато вы сегодня. Все ваши соседи давно уже в море.
   Пробормотав что-то смущенно-невнятное, Джоанна поблагодарила сторожа за сохранность яхты, и они с Ником перешли по перекинутым мосткам на палубу.
   Оказавшись на яхте, Ник надел на нос солнцезащитные очки, спасаясь от слаженного действия воды и солнца. Чуть покачался на ногах, проверяя прочность палубы, и огляделся, выясняя степень благонадежности суденышка. Ничто не указывало на то, что оно пойдет ко дну сразу, стоит им лишь отчалить от берега, и он несколько успокоился.
   Единственное, что его удивило, – практически голая палуба. Если не считать пары видавших виды шезлонгов, сложенных под скамейкой, да упакованного в пластик рулевого колеса, здесь царила первозданная пустота. Ник представлял себе более комфортабельное гнездышко – со столом, стульями, гамаками. Ведь здесь наверняка не раз собирались веселые компании. Где же они размещались? Или, возможно, мебель хранится где-нибудь на берегу в ангаре и извлекается по мере необходимости?
   Заметив интерес Ника, Джоанна, чуть смущаясь, предложила:
   – Рассказать, как называются снасти?
   Он решительно отказался:
   – Ни к чему забивать мою бедную голову ненужной информацией. Я и так знаю, где нос, корма и мачта. Большего мне не надо.
   Джоанна озадачилась таким странным поведением своего предполагаемого помощника.
   – А как же ты будешь исполнять обязанности юнги?
   – Тебе вполне достаточно будет ткнуть пальцем в нужную штуковину и сказать: дерни-ка вон за ту веревочку…
   Рассмеявшись, она подхватила:
   – Дверь и откроется… Ну ладно. Сверни-ка для начала вон тот канат…
   Он послушался, и, медленно лавируя между больших, важных яхт, они выскользнули из заливчика. Вокруг сновало множество самых разных судов – от больших океанских с многочисленной командой до шлюпок с гребцом и пассажиром в одном лице, – и Джоанна действовала с предельной осторожностью.
   Ник поблагодарил судьбу за хорошую физическую подготовку – управляться со снастями было вовсе не легко. Теперь он понял, почему Джоанна не ходила в море одна. Хотя на палубе и было достаточно разного рода технических приспособлений, но основная нагрузка все равно ложилась на человека.
   Но вот они достигли широкой воды, где не было видно ни одного конкурирующего судна, и Джоанна с облегчением закрепила руль. Убедившись, что они мирно дрейфуют по волнам в полной безопасности, спустилась в каюту и вытащила на палубу пару мягких банкеток. Удобно устроившись в шезлонге и положив ноги на банкетку, она откинула голову на высокую спинку и расслабленно призналась:
   – Какое блаженство. Шум моря и мягкое покачивание палубы… Ничего больше не надо…
   Ее поза была столь призывной, что у Ника засосало под ложечкой. Чтобы избежать соблазна, он последовал ее примеру. Отодвинул свой шезлонг на безопасное от нее расстояние, закинул руки за голову, вытянул ноги и затих, рассматривая виднеющуюся вдалеке узкую полоску берега.
   Резкими голосами кричали пролетавшие мимо чайки, судно равномерно покачивалось на невысоких волнах, навевая сон. Чувствуя, что глаза сами по себе закрываются, Ник попенял себе на слишком ранний подъем. Чтобы взбодриться, задал Джоанне пустой вопрос:
   – Так что ты больше любишь: море или нельсоновский парк?
   Она лениво ответила:
   – А между ними разница небольшая, тем более что парк Нельсонов, по сути, упирается прямо в море. Если мы подойдем поближе к берегу, – она махнула в сторону видневшегося на горизонте высокого утеса, – то увидим парк и даже мансарду их дома. С нее, кстати, вполне можно любоваться закатом над морем. Феерическое зрелище…
   Вспомнив багряный вчерашний закат и представив его отсветы в бесконечном пространстве воды, Ник вполне с ней согласился.
   Начало пригревать солнышко, и он скинул с себя сначала куртку, а потом и тенниску. Джоанна сбегала вниз и обратно появилась уже в бикини, открыв свою точеную фигурку.
   Сон тут же исчез, и Ник, спрятав глаза за темными очками, беспрепятственно изучал ее всю, начиная с гладких нескончаемых ног и заканчивая длинной лебединой шеей. Но, как каждого нормального парня, его больше всего привлекала женская грудь. Ее небольшие высокие груди так хорошо могли бы уложиться в чашечки его ладоней, что пальцы беспокойно задвигались, будто уже ощущая их упругость и тепло.
   Почувствовав свою горячечную, наливающуюся жаром мужскую плоть, Ник про себя раздосадованно констатировал, что вполне доведен до нужной Бэрду кондиции. Мысль, что в результате тот ничего не получит, приносила ему какое-то извращенное удовольствие. Это будет лишь его, Ника, наслаждение, и ничего больше. Он им не кукла на веревочке, чтобы вертеть так, как хочется…
   Будто и не подозревая об эффекте, производимом на парня видом своего почти обнаженного тела, девушка по-кошачьи потянулась и предложила:
   – Давай бросим якорь и перекусим чем бог послал.
   Сомневаясь, что в их ситуации тот мог бы послать что-либо более существенное, чем яичница, Ник помог Джоанне спустить якорь, и они отправились вниз, в микроскопический кубрик.
   На пятачок в четыре квадратных метра были втиснуты микроволновка, электрическая плитка на одну горелку, встроенный в стену небольшой холодильник и стол с двумя стульями из хромированной стали с кожаными сиденьями. Ник на правах гостя уселся за придвинутый к стене стол, а Джоанна принялась хлопотать, готовя обед.
   Широко расставив ноги, чтобы устойчивее себя чувствовать, она вытащила из холодильника полуфабрикаты и засунула их в микроволновку. Через пятнадцать минут на столе, побивая все мыслимые рекорды скорости, красовались красная рыба с фасолью и шпинатом, сандвичи с ветчиной и сыром, чай и несколько сладких булочек по-французски.
   Удивленный гость попробовал рыбу. Она была вовсе не плоха, более того – ароматна и сочна. Пока они молча подкреплялись, яхту слегка покачивало, что придавало их трапезе несколько экстремальный характер. Закончив, Джоанна предложила:
   – Если хочешь, можешь передохнуть в каюте. Белье я поменяла, так что можешь даже вздремнуть.
   Он спросил как бы в шутку, но так и не сумев спрятать напряжение:
   – А ты ко мне присоединишься?
   Будто не поняв подтекста вопроса, Джоанна невинно объяснила:
   – Увы, на яхте только одна каюта. Но я не люблю сидеть в трюме, здесь почти так же, как в обычном доме, разве что качает. Мне нравится на палубе. Особенно ночью при опущенных парусах. Безбрежное фиолетовое небо соединяется с такой же темной водой, в которой отражаются сияющие звезды, и непонятно, по морю ты плывешь или по небу… Но это слишком опасно – движение здесь очень оживленное и, несмотря на бортовые огни, на нас вполне может налететь какой-нибудь морской лайнер.
   С этими словами она поднялась наверх, а Ник, чувствуя неприятную истому во всем теле и тяжелое, опустошающее вожделение, решил воспользоваться ее приглашением и зашел в каюту.
   Она была невелика. Вдоль одной стены стояла привинченная к полу койка, вдоль противоположной разместился узкий деревянный шкаф для одежды и постельных принадлежностей. Стянув джинсы, Ник упал на кровать и улегся на живот, стараясь подавить напряжение в паху. Это было непросто, но опьянение от свежего ветра, соленой воды и вкусной пищи, а также ранний подъем сделали свое дело – и он уснул.
   Открыв глаза, Ник долго не мог понять, приснился или нет ему страстный шепот, преследовавший его во сне. Яхта мерно покачивалась, и он наконец сообразил, что это всего лишь шорох волн, мягко ударявшихся о борт судна. Это открытие накрыло его невидимой, но вполне ощутимой волной разочарования, и он резко вскочил, стараясь разогнать охвативший его чувственный дурман.
   Наверху кто-то ходил, ступая по деревянной палубе почти неслышно, как кошка. Джоанна… При одной мысли о ней потеплело на сердце, и он испугался своей неразумной реакции. Нельзя забывать, что это только игра. С обеих сторон. Правда цели у них разные, но сам процесс, похоже, приносит удовольствие обоим. Однако ему нужно быть начеку, чтобы это легкое удовольствие не переросло в нечто большее.
   Зайдя в малюсенькую туалетную комнату, Ник быстро сполоснул лицо и взбежал наверх по металлическому трапу. Джоанна и впрямь ходила босиком по прогретой палубе, что-то тихо напевая себе под нос. Заслышав его шлепающие шаги, повернулась к нему с нежной улыбкой.
   – Проснулся, соня? Это хорошо, потому что скоро вечер и нам пора в док.
   Он помог ей сладить с парусами, и они, сделав оверштаг, с хорошей скоростью вернулись на пристань. Поручив яхту все тому же скептически поглядывавшему на них сторожу, забрали с автостоянки машину и поехали обратно в Ливерпуль. По дороге Ник предложил:
   – Может, махнем в ресторан? Есть здорово хочется…
   Чуть зарумянившись, Джоанна отказалась:
   – Я в таких местах стесняюсь. Мне кажется, что все смотрят только на меня, и кусок в горло не лезет…
   Ник несколько удивился. Почему-то в тот образ, что сложился в его голове, подобная патологическая застенчивость никак не вписывалась.
   Не желая отказываться ни от Джоанны, ни от хорошей еды, он успокоил:
   – Мы пойдем в «Прадо», там уютные кабинетики, и никто за тобой следить не будет…
   Она покраснела еще больше, и он, внезапно догадавшись, о чем она подумала, рассмеялся.
   – Да не буду я там к тебе приставать, вот еще! Если бы хотел, то занялся этим на яхте, там-то уж действительно никто не мог помешать…
   Джоанна как-то враз погрустнела, потупив глаза, и он недоуменно пожал плечами. Все ей не так! Хотя, если она решила, что совершенно его не интересует, то ее реакция вполне понятна. Ей же от него нужна не контролируемая разумом страсть…