Дана Хадсон. Взаимная ошибка

Дана Хадсон
Взаимная ошибка

   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
 
   ©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

1

   Глория Линн с досадой нахмурила ровно очерченные брови. Все ее попытки увлечь Люка Брэтта бездарно провалились. Он был безукоризненно вежлив, даже галантен, но держался холодно и отстраненно. Она его совершенно не интересовала.
   Мельком оглядев себя в зеркальном проеме, отгораживающем холл от комнат, Глория недоуменно пожала холеными плечами. Бесспорно, она очень хороша: ее зеленые глаза колдовски светятся на трагически бледном лице; нежная прозрачная кожа просит поцелуя; изумрудное, в тон глазам, платье безупречно; бриллианты, сверкающие на белоснежной стройной шее, подчеркивают ее утонченную красоту. Так что же в ней не так? Почему она вот уже столько лет не может вскружить голову тому единственному человеку, который – она это чувствовала – вполне мог бы стать для нее гораздо более значимым, нежели какой-нибудь тривиальный бойфренд, коих у нее перебывало немало?
   Понимающий, что на него ведется охота, и совершенно не желающий стать очередным трофеем безжалостной красотки, Люк Брэтт с непроницаемой улыбкой разглядывал светское сборище, устроенное Глорией в своем новом особняке, и чертыхался про себя, не понимая, как он мог сюда приехать, поддавшись на ее сладкоречивые уговоры. Хотя она была права, обещая, что здесь будет много полезных для бизнеса людей. Его взгляд выхватывал то одну, то другую знаменитость, при виде которых тысячи поклонников и поклонниц визжали бы от восторга, но ему было отчаянно скучно.
   Глория мягко тронула его за рукав.
   – Извини, но мне нужно идти. Обязанности хозяйки, сам понимаешь… – И она, широко раскинув руки, будто намереваясь обнять весь земной шар, устремилась навстречу очередной паре, появившейся в холле.
   К оставшемуся в одиночестве Люку тотчас подошел едва знакомый с ним Крон Болтон. Брэтт так и не мог понять, действительно ли это имя, данное при рождении, или просто дурацкий псевдоним. Болтон снимал второразрядные боевики и мечтал подняться до уровня всемирно известного режиссера.
   – Дорогой мой! – Его приторно слащавый голос наводил на мысли об определенных наклонностях, но ни в каких порочащих связях он замечен не был. Хотя это ни о чем и не говорило – возможно, просто хорошо умел скрывать свои интимные предпочтения. – Вы так и не решились сняться у меня в фильме? Я посылал вам сценарий. Довольно забавный, нужно признать. Вы были бы потрясающе хороши в роли или главного героя, или главного злодея. Думаю, вам все по плечу… – И он оценивающим взглядом обвел сухощавую гибкую фигуру Люка, отчего тот враз почувствовал себя выставленным на продажу жеребцом.
   Брэтту не раз говорили, что он весьма и весьма киногеничен и выглядит не хуже большинства из присутствующих здесь знаменитостей. От итальянских предков он унаследовал роскошную гриву черных волос, а от ирландских удивительные глаза, серо-зеленые, меняющие свой цвет в зависимости от настроения. Прекрасная фигура и высокий рост, видимо, тоже были достоянием ирландцев, поскольку его итальянские родственники, до сих пор жившие в предместье Пьемонта, отличались невысоким ростом и приятной округлостью пухлых тел.
   С рассеянным видом отхлебнув из хрустального бокала согревшегося шампанского, Брэтт чуть дернул плечом и ответил в такой же небрежной манере:
   – Ну, уважаемый, когда мне? Вы же знаете, у меня огромный бизнес. И производство пленки для ваших фильмов вовсе не единственное, чем я занимаюсь. Время – это то, чего мне всегда катастрофически не хватает.
   Болтон скривился, будто его ткнули носом в грязную лужу.
   – Помню, помню, вы же какой-то там король… – При этих словах Люк скосил на него насмешливые глаза, но промолчал. – Но если вам так дорого время, то зачем вы здесь?
   Чуть склонившись к собеседнику, будто сообщая нечто чрезвычайно конфиденциальное, Брэтт тихо проговорил:
   – Вот и я не могу этого понять. Не смог отказать красивой женщине, наверное…
   Это прозвучало с малоприличным намеком, но Люк был уверен: если его слова дойдут до Глории, она будет только рада. Она так давно пыталась его обольстить, именно – обольстить, что эту глуповатую фразу воспримет лишь как приятное доказательство небезуспешности своих попыток.
   Чуть слышно хмыкнув, Крон с легким поклоном отошел, а Люк с все тем же неприязненным видом продолжал смотреть по сторонам.
   В огромном особняке, обошедшемся Линн почти в десять миллионов долларов, все было сделано по ее желанию. Люк знал, что она сама руководила группой архитекторов, проектировавших особняк, сама наблюдала за строительством, сама занималась декорированием и обстановкой, не жалея ни сил, ни времени. Даже оба бассейна, открытый и закрытый, сооружались под ее плотной опекой. Нужно признать, что получилось весьма и весьма неплохо. Во всяком случае, особняк не походил на нежилой мавзолей из тридцати четырех комнат, как многие в Беверли-Хиллз столь же небольшие домишки.
   Вернувшаяся Глория нежно положила руку на локоть Люка и, лукаво поглядывая на него из-под полуопущенных ресниц, проворковала:
   – Не скучаете, мой друг?
   Брэтт учтиво поклонился и ответил:
   – Уже нет…
   Она заливисто рассмеялась, обнажив прекрасные ровные зубки. Люк цинично подумал, что здесь все демонстрируют отменную работу своих дантистов. И он в том числе. Почему-то именно это показалось ему особенно фальшивым. Все эти люди были похожи на продукт чьего-то труда – ни грана своего, все искусственное, отшлифованное и ужасно скучное.
   – Если бы я не знала вас столько лет, то решила бы, что вы бьете под меня клинья. Но вы просто ублажаете глупенькую дамочку. Но не бойтесь, я прекрасно знаю свое место… – И она вопросительно посмотрела на своего гостя, ожидая горячих опровержений.
   Но тот на удочку не поддался, лишь слегка изогнув в немом вопросе левую бровь.
   Изобразив в ответ лучезарную улыбку, разочарованная Глория взглянула на то, что происходит в холле, и тихо застонала:
   – О господи! Опять он приплелся с ней! Терпеть не могу наивных дурочек! – И, выпустив руку Брэтта, с наигранно счастливым видом понеслась к новым гостям.
   Невольно проследив за ней взглядом, Люк увидел обычнейшую пару. Молодой красавчик в черном смокинге, ладно подчеркивающем разворот широких накачанных плеч, и испуганно цепляющаяся за него милая девочка в мешковато сидевшем на ней голубом вечернем платье, явно взятом напрокат.
   Брэтт и внимания бы на них не обратил, если бы не странные слова Глории. Заинтригованный, он подошел поближе и услышал восторженные приветствия хозяйки. Можно было подумать, что она и впрямь рада гостям. Вот что значит хорошая актриса!
   Красавчик слушал молча, с чуть скептической ухмылкой, говорившей о том, что он прекрасно знает цену ее неумеренным восторгам, а вот его спутница медленно заливалась краской от столь экзальтированных комплиментов известной кинодивы.
   Брэтт с некоторым раздражением перевел взгляд от хозяйки к гостье и подумал, что таким доверчивым девчушкам здесь и впрямь не место. В ее больших голубых глазах не было ничего, кроме откровенного смущения. Наконец процедура приветствия была закончена, и вновь прибывшие прошли в дом.
   С едва видимым пренебрежением сморщив носик, Глория снова вернулась к Люку.
   – Сам видишь, кого приходится приглашать!
   Брэтт с деланным недоумением повернулся к ней.
   – И кого же, не пойму?
   Спохватившись, Глория промурлыкала:
   – Ах да, ты же их не знаешь! Все время забываю, что ты бываешь в Голливуде слишком редко, чтобы быть в курсе наших новостей!
   Брэтт хотел уточнить, что в Голливуде бывает, лишь когда приезжает в Лос-Анджелес по делам, и что вовсе не стремится знать местные сплетни, но не успел. Линн с язвительным воодушевлением поведала:
   – Это протеже нашей знаменитости, Олбени! Мальчик снялся у него в триллере «Синий цвет» на втором плане, но разговоров, как о событии века! Кстати, Олбени собирается снимать продолжение, и Макс Хартли снова приглашен!
   Сниматься у Олбени Глории не посчастливилось ни разу, и в ее голосе звучали откровенно ревнивые нотки. Брэтт понимающе кивнул головой. У Олбени и в самом деле был нюх на настоящие таланты. Значит, малыш и впрямь не бездарен, если режиссер такого уровня пригласил его в свой новый фильм.
   – А что с ним делает эта простушка? – Он и в самом деле не мог понять, для чего на подобную вечеринку, как на заклание, было тащить эту невинную овечку.
   – Что «что»? Живут они вместе. Говорят, практически не расстаются. Не могла же я пригласить его без нее! Он и не пошел бы, я думаю.
   Для этого круга такое поведение было на редкость необычным, и Брэтт с невольным уважением посмотрел на парня, кружащего в танце свою подружку. Они казались такой счастливой и самодостаточной парой, что в сердце Люка шевельнулось что-то похожее на зависть.
   Прерывая их тет-а-тет, к ним подошел высокий седой мужчина с ироничным блеском в глазах. Брэтт видел его как-то на одной из презентаций своей продукции и знал, что это один из крупных голливудских продюсеров. Поклонившись с отработанным изяществом, он пригласил Глорию на танец.
   – Можно похитить вашу даму, молодой человек?
   Брэтт себя молодым не считал, и подобное обращение его слегка посмешило. Он с легкой усмешкой подчеркнул:
   – Эта дама – хозяйка этого дома, и, следовательно, принадлежит всем.
   Недовольная его двусмысленным ответом, Глория с легким упреком взглянула на него, но Брэтту было все равно. Он радовался освобождению от ее назойливой опеки, надеясь смыться из этого осточертевшего домишки.
   Но сделать это оказалось непросто: едва от него отцепилась Глория, как объявились две ярко накрашенные незнакомые девицы. Он прекрасно знал такой сорт людей – они, как акулы, кружили по подобным вечеринкам, во всем ища собственную выгоду. Откровенно предлагая ему свои прелести, девицы с двух сторон ухватились за его руки, и он вынужден был отвечать на их глупости, с откровенным презрением щуря глаза.
   Но вот в холле появился сам Олбени, и юные акулы, выпустив сопротивляющуюся добычу из своих цепких ладошек, с восторженными воплями кинулись к нему Брэтт с облегчением взял со стола новый бокал с шампанским и сделал медленный глоток. Шампанское с силой ударило в нос, и он слегка кашлянул, прочищая горло.
   К его удивлению, рядом раздался печальный голосок:
   – Я тоже не могу пить шампанское, оно такое колючее…
   Стремительно обернувшись, он увидел за своими плечами затаившуюся в небольшой нише подружку Макса Хартли. Она с потерянным видом разглядывала полный зал.
   – Что вы тут делаете? Где ваш друг?
   Она улыбнулась с безнадежностью отчаяния.
   – Мы же здесь по делу. Макс ищет новые роли. И сейчас он вынужден покружить по залу. А я ему только мешаю.
   Брэтт вполне понимал, что подружка и в самом деле может мешать мужчине заводить знакомства с нужными людьми, особенно если среди них преобладают женщины.
   – Как вас зовут? – Ему, если честно, это было совершенно неинтересно, но надо же было к ней как-то обращаться.
   По ее щекам разлился нежный румянец.
   – Извините, нас же не представили друг другу… – По ее тону можно было подумать, что она совершила чудовищный промах, завязав разговор с незнакомцем.
   – Действительно. Но мы можем исправить это упущение. Я – Люк Брэтт. – Вынуждая ее подать ему руку, он первым протянул раскрытую ладонь.
   – Я Джейн. Джейн Кендал.
   – И чем вы занимаетесь, Джейн? – Склонившись, Люк слегка прикоснулся губами к ее руке.
   Она вздрогнула, чуть не вырвав у него свою ладонь. Но, спохватившись, тихо ответила, явно смущенная обращением с ней как с высокородной леди:
   – Да по сути ничем. Время от времени подрабатываю то здесь, то там…
   Люк догадался:
   – Это когда денег не хватает?
   Она простодушно подтвердила, довольная, что он ее понимает:
   – Ну да. На светскую жизнь нужно так много. Один смокинг Макса стоит кучу денег.
   Так, так – она, значит, работает, чтобы дружок получше устроился в жизни? Оказавшись такой же пиявкой, как и большинство из приглашенных, Макс враз перестал казаться Брэтту порядочным человеком. Он перевел глаза на тонкую девичью руку, которую до сих пор не выпустил из своей ладони, и внезапно понял, что ему не хочется ее отпускать. От ее пальцев к нему перетекало странное тепло, от которого сердце у него стало биться все сильнее и сильнее.
   Прервав воздействие этих необъяснимых флюидов, Джейн вскинула голову и обрадованно проговорила:
   – Меня ищет Макс. Спасибо за интересную беседу, но мне пора! – И она быстро, как дрессированная собачка, помчалась на зов хозяина.
   Отчего-то Люку стало досадно и одиноко. Он с неким новым интересом посмотрел вслед малышке. А что-то в ней все-таки есть. Женское обаяние, что ли?.. Эта мысль мелькнула в его голове и тихо угасла, когда он выяснил, что у выхода никого нет и вожделенный путь на свободу наконец-то открыт.
   Выскочив из широких дверей, Люк шагом прошел до ожидающего его обычного городского такси, смотрящегося в ряду дорогих помпезных машин на редкость инородно, сел и дал команду уезжать.
   В своем номере отеля «Джойс», в котором Люк всегда останавливался, будучи в Лос-Анджелесе, он небрежно швырнул на стул смокинг, бабочку и тонкую батистовую рубашку. Внезапно вспомнив слова новой знакомой о том, какую кучу денег стоит хороший смокинг, с пренебрежительной усмешкой подумал: смотря для кого. Для него он никакой ценности не представляет.
   Переодевшись, подумал, что зря не пошел в ресторан – после светских тусовок, на которых, как правило, подавали лишь напитки, он всегда жутко хотел есть. Но в ресторан идти не хотелось. Одна мысль о том, чтобы снова появиться перед десятком любопытных глаз, внушала отвращение. Позвонив и попросив принести ужин в номер, Люк включил телевизор и погонял по экрану телевизионные каналы. Не найдя ничего привлекательного, с проклятиями выключил телевизор и принялся за принесенный ему ужин.
   Обычно он ел с аппетитом, но сегодня кусок не лез в горло. В голове почему-то непрестанно вертелись слова новой знакомой о Максе Хартли, и, будь Люк подольше с ней знаком, он бы подумал, что ревнует.
   Так и не поняв, с чего у него такое гнусное настроение, лег в постель, выключил свет и долго еще лежал без сна, плотно закрыв глаза и пытаясь заснуть. Это ему не удавалось, и он приписал свою бессонницу излишней дозе выпитого шампанского, от которого у него тихо шумело в голове и в животе прыгали какие-то непонятные зайчики.
   С утра солнце слепило вовсю, как обычно в Лос-Анджелесе в августе, но жары еще не было, и Люк Брэтт решил дойти до офиса пешком. Глазея по сторонам, как обычный городской бездельник, он легкими шагами двигался по Сан-Фернандо-Реи-де-Эспанья вдоль типичных для Лос-Анджелеса небольших частных домов в испано-колониальном стиле, вдыхая солоноватый океанский воздух и жалея, что его нельзя захватить с собой в Чикаго.
   Легкая рубашка с короткими рукавами и светлые полотняные брюки хорошо сидели на его подтянутом мускулистом теле, и он с удовольствием взглядывал на свое отражение в витринах небольших магазинчиков и летних кафе. Кинув в очередной раз быстрый взгляд на большое зеркальное окно, он внезапно замер – перед ним была известная в Лос-Анжелесе кондитерская Тоджи. Но не прославленное на весь мир имя остановило его взгляд – за выставленными перед кондитерской пустующими столиками под полосатыми тентами суетилась его вчерашняя знакомая Джейн Кендал в узорчатом переднике.
   Она деловито сметала крошки с одного из столиков, ловко орудуя зеленоватой салфеткой. На ней были белые шорты до середины бедра, весьма соблазнительно обтягивающие аккуратную попку, белая футболка, подчеркивающая высокую упругую грудь, и Люк внезапно почувствовал себя стопроцентным мужчиной. Это было так неожиданно, что он замедлил шаги и присел за крайний столик.
   Заметив его, Джейн тут же подбежала и нерешительно замерла, узнав посетителя.
   Приветливо поздоровавшись, Люк взял протянутое ему меню и небрежно поинтересовался:
   – Значит, это одно из мест, где вы подрабатываете?
   С легким сожалением вздохнув, она признала:
   – Да я бы постоянно тут работала, мне здесь очень нравится, но мест нет. Сегодня я здесь только потому, что Мариша, здешняя официантка, пошла к врачу и меня попросили подменить ее на пару часиков. Обычно я работаю в соседнем баре. – И она указала подбородком на неприметное серое здание напротив. – Там просто небольшое кафе.
   По досаде, сквозившей в ее голосе, Люк понял то, что было недосказано: пьяные клиенты и все, с этим связанное.
   Чтобы оправдать свое присутствие, он заказал пару пирожных и чашечку черного кофе. Джейн умчалась выполнять заказ, а он с удовольствием посмотрел вслед ее изящной фигурке. Через пару минут она появилась, грациозно неся небольшой поднос. Люк по привычке приподнялся ей навстречу, но в последний момент вспомнил, что он не на светском рауте, а в обычной уличной кафешке, и вставать, приветствуя официантку, и тем более забирать у нее поднос, просто нелепо.
   Посмеявшись над своими рефлексами, он опустился обратно на место и попросил Джейн составить ему компанию. Чуть поколебавшись, она не решилась отказать. Люк тут же вспомнил ее слова «мы здесь по делу» и понял, что она расценивает свое знакомство с ним как продолжение этого самого «дела». Вдруг пригодится? Отчего-то это его покоробило, хотя он и сам нередко поступал точно так же.
   Он предложил ей одно из пирожных, но она с сожалением отказалась.
   – Они очень вкусные, конечно, но официантам запрещено принимать угощение от посетителей. К тому же и калории лишние…
   Он откусил кусочек и не понял, вкусно или нет. В чем дело? Неужели его так занимает эта простенькая девица, сидящая напротив? Это было очень странно, и он спросил, желая привести в порядок взбунтовавшиеся гормоны:
   – А где ваш друг? – надеясь услышать что-нибудь отвечающее его мнению о Хартли – типа «отдыхает после вчерашнего банкета», но ошибся.
   – На репетиции. Олбени позвал его на продолжение «Синего цвета», а там роль гораздо больше и сложнее. Макс очень нервничает. Боится, что не справится…
   Люка Брэтта совершенно не волновали переживания Макса Хартли, и сочувственная обеспокоенность, явственно звучавшая в голосе собеседницы, ему не понравилась. Откусив еще кусочек пирожного и вновь не почувствовав вкуса, он продолжил расспросы:
   – Откуда вы приехали? Говор у вас явно не здешний.
   Джейн принялась энергично обмахиваться ладошкой, будто ей внезапно стало очень жарко.
   – Эльдорадо.
   Люка удивила краткость ответа. Обычно о родине американцы распространяются много и с удовольствием.
   – Это в Канзасе, что ли? Как девочка Дороти в «Мудреце из страны Оз» Баума?
   Джейн слегка улыбнулась, но улыбка моментально погасла, сменившись неприязненной гримасой.
   В голову Люку тотчас закрались нехорошие подозрения. Чем она там занималась, если ей так не хочется не то что говорить, даже вспоминать об этом самом Эльдорадо? Он настойчиво продолжил:
   – У вас там родители?
   Она отрицательно покачала головой и нехотя проговорила:
   – Нет. Там у нас приют. Сиротский. Мы с Максом выросли в приюте.
   Люку тут же все стало ясно. Поэтому она так и цепляется за дружка, что, по сути, воспринимает его единственным на весь белый свет родным человеком. Он пристальнее посмотрел на нее. Русые волосы, высокие скулы, голубые глаза, нежная, прозрачная, легко краснеющая кожа. Она очень походила на шведку. Или, нет, больше на славянку – польку или даже русскую. Только у них встречается такой пленительный тип неброской красоты – чем больше на них смотришь, тем больше они тебе нравятся.
   – Вы ничего не знаете о своих родителях?
   – Нет. Только то, что я была оставлена на крыльце полицейского управления Эльдорадо. Без всяких записок. Мне было месяца три.
   Озабоченно взглянув на дверь кондитерской, девушка попыталась встать, но он остановил ее, властно положив руку на плечо.
   – Не спешите, никого ведь нет.
   – Хозяин будет сердиться, если увидит меня праздно болтающей с посетителем.
   Люк изобразил лучшую из своих улыбок – просительную и покровительственную одновременно.
   – Вы же все равно тут временно. Побудьте со мной еще минутку. – И убедительно соврал: – Я не люблю есть в одиночестве. – Она заколебалась, и он, воспользовавшись моментом, снова спросил: – Но почему вы так много работаете? Ведь за роль в «Синем цвете» Хартли должен был получить приличный гонорар.
   Джейн чуть слышно вздохнула.
   – Он и получил. Но мы отдали его за годовую аренду дома на Беверли-Хиллз. И денег сейчас совсем нет.
   Понятно. Мальчуган лезет наверх всеми силами, не жалея ни себя, ни свою подружку. Люк знал дюжину подобных случаев. Половина из этих носом роющих землю мальчиков и девочек срывалась и падала вниз, уходя в безвестность. А другая, вылезая наверх, как правило, напрочь забывала тех, кто помогал им подняться. Интересно, что ждет эту наивную и доверчивую девчушку?
   Из открытого окна кондитерской по округе разнесся властный окрик: «Кендал!». Наскоро попрощавшись, Джейн немедля вскочила и опрометью кинулась в кондитерскую, чтобы, как был уверен Люк, смиренно выслушать выволочку.
   Ему до ужаса захотелось зайти в кондитерскую и врезать в глаз тому, кто так небрежно обращался с девушкой. Поймав себя на подобных мыслях, он искренне удивился. Что это с ним? Он ведь и сам считал, что в обращении с подчиненными нужна разумная строгость, – так с чего у него возникло столь неадекватное желание? Настроение безвозвратно испортилось, и он, положив под одноразовую тарелку бумажку достоинством намного больше, чем стоило десять принесенных ему пирожных, быстрыми шагами пошел дальше, стараясь энергичным движением погасить забушевавшую внутри агрессивность.
   К вечеру, закончив все дела и изрядно устав, Люк вызвал такси и, проезжая мимо кондитерской, оглядел летние столики, за которыми на сей раз сидело полно самого разномастного народа. Но Джейн здесь уже не было. Между столиков с широкой приветственной улыбкой летала совсем другая девушка. Прищурившись, Люк оценивающим взглядом окинул неприметное здание, где работала Джейн, и чуть было не приказал шоферу остановиться. Вовремя опомнившись, всю дорогу неодобрительно покачивал головой, удивляясь своим нелепым желаниям. К чему ему подобные приключения? Он далеко уже не мальчик с неподдающимися контролю инстинктами.
   Приехав в «Джойс», Люк сложил вещи, поскольку чартерный рейс был назначен на семь утра, и улегся в удобную постель, надеясь, что после прошлой бессонной ночи его уставший организм уснет без особого сопротивления.
   И в самом деле, заснул он почти сразу, но вскоре вдруг резко сел в кровати, не понимая, что же его разбудило. Может быть, какой-нибудь шум? Но вокруг было абсолютно тихо, спокойно, как и подобает в приличном отеле.
   В голове всплыл образ Джейн, и Люк понял, что ему нужно непременно ее увидеть и поговорить. Интересно, сколько сейчас времени? Он схватил сотовый, и дисплей высветил полпервого ночи. Кафе еще должно работать! Но вот только нет ли там Хартли? Вот уж с кем ему вовсе не хотелось встречаться.
   Не в силах преодолеть охвативший его чудной каприз, Люк поднялся, надел черные джинсы с темной безрукавкой, став точь-в-точь как нахальный рокер, гоняющий по ночам по безлюдным улицам на ревущем мотоцикле. Этот новый имидж его и посмешил, и обескуражил – уж слишком не соответствовал его представлению о добропорядочном бизнесмене.
   Удивленный диковинным видом постояльца, портье не сразу сориентировался и пришел в себя только после строгого приказания вызвать такси. Таксист, молодой парень с широкой насмешливой улыбкой, оскалился еще больше, услышав странную просьбу пассажира ехать по приметам – адреса тот не знал. С трудом ориентируясь на ночных улицах, в темноте выглядевших совсем иначе, чем днем, Люк наконец приказал остановиться возле нужного ему кафе. Расплатился с насвистывающим скандальный мотивчик водителем и прошел внутрь.
   Там царила вполне привычная для такого рода заведений атмосфера – то есть было очень шумно, дымно и почти ничего не видно из-за чересчур яркой иллюминации. Люку едва удалось найти свободный столик, и он шлепнулся на стул, кляня свои странные прихоти, Джейн и ее идиотского дружка. Если бы он был на месте Хартли, никогда не позволил бы своей подружке работать в подобном месте.
   Приглядевшись, он заметил Джейн – она ловко сновала между столиками, разнося виски, пиво и содовую. Это его удивило – обычно работа в баре предполагала стояние за стойкой, а не беганье по залу. Но, может быть, она опять кого-то подменяет?
   Воспользовавшись тем, что Джейн, отдав заказанное пиво и получив деньги, пробегала мимо, он перехватил ее и попытался усадить за свой столик. Сначала она хотела возмутиться, но, узнав его, улыбнулась и, наклонившись к его уху, прокричала, перекрикивая грохот музыки:
   – Мне некогда, простите! Много работы! – И умчалась, оставив его сумрачно оглядывать полный зал.