Страница:
Данил Корецкий
Спасти посольство
© Корецкий Д.А., 2014
© ООО «Издательство АСТ», 2014
От автора
В основу романа положена мало известная широкой общественности секретная операция, проведенная в 1992 году ротой ВДВ и тремя экипажами военно-транспортной авиации, по вывозу российского посольства из захваченного моджахедами Кабула. В этой уникальной операции проявили мужество и героизм российские военные летчики, десантники, пограничники взвода охраны, руководители, дипломатический и технический персонал посольства, а также те, оставшиеся неизвестными люди, которые обеспечили успех эвакуации.
Судя по интернет-форумам десантников и пограничников, самими участниками те события оцениваются неоднозначно: представители родов войск до сих пор выясняют, чей вклад был более весомым и кто добился окончательного успеха в операции. На взгляд автора – все они герои, и положительный результат является плодом общих усилий, хотя, конечно, невозможно переоценить подвиг летчиков, без мастерства которых эвакуация оказалась бы попросту невозможной.
Вместе с тем читателям следует учитывать, что «Спасти посольство» не документальный очерк, а художественное произведение, в котором возможны погрешности в деталях, а многие события и действующие лица вымышлены и не имеют никакой связи с реальными фактами и людьми.
Судя по интернет-форумам десантников и пограничников, самими участниками те события оцениваются неоднозначно: представители родов войск до сих пор выясняют, чей вклад был более весомым и кто добился окончательного успеха в операции. На взгляд автора – все они герои, и положительный результат является плодом общих усилий, хотя, конечно, невозможно переоценить подвиг летчиков, без мастерства которых эвакуация оказалась бы попросту невозможной.
Вместе с тем читателям следует учитывать, что «Спасти посольство» не документальный очерк, а художественное произведение, в котором возможны погрешности в деталях, а многие события и действующие лица вымышлены и не имеют никакой связи с реальными фактами и людьми.
Глава 1
Давняя встреча (Вместо пролога)
1980 год. Исламская Республика Иран
Границу «Ан-38Д» пересек на предельной высоте – девять тысяч метров. Конечно, советские радары обнаружили цель еще над территорией Туркмении, но в подразделениях ПВО не прозвучал сигнал тревоги, ракеты «земля-воздух» так и остались дремать под брезентом, а дежурное звено стремительных «МиГов» не поднялось на перехват. Только сержант-оператор доложил стоящему за спиной ответственному дежурному, что ожидаемая отметка на экране появилась и ушла туда, куда ей и положено было уйти. Подполковник кивнул и пошел к ВЧ-связи доложить в Москву, что приказ выполнен: цель пропущена, в журнале записей не делалось, факт пересечения границы остался никому не известным…
На иранской стороне еще год назад нарушителя встретили бы не так безразлично, но после исламской революции США отозвали своих военспецов, перестали поставлять запчасти к технике и оружию, опытные офицеры бывшей шахской армии были репрессированы, а те, кто занял их места у мониторов, слабо разбирались в электронике систем ПВО и вряд ли могли обнаружить в ночном небе покрытый антирадарной краской небольшой самолет, идущий на такой высоте. Так что, если бы шах Мохаммед Реза Пехлеви сохранил власть, «Ан-38Д», скорей всего, был бы сбит. Но при шахе никто не стал бы проводить операцию «Изъятие» таким образом – СССР с Ираном договорились бы по дипломатическим каналам и гражданские специалисты забрали бы контейнер при полном содействии иранского правительства.
Однако история не знает сослагательных наклонений. Режим шаха свергнут, сам Пехлеви бежал в Америку, новая власть потребовала его выдачи, а получив отказ, пошла на беспрецедентные в мировой практике меры – захватила посольство США и удерживала дипломатов в качестве заложников. Поэтому приходилось действовать так, как требовала обстановка…
Слабо освещенный салон десантного борта не был заполнен даже наполовину, а потому казался пустым: только в хвосте сидели пять парашютистов в камуфляже «Пустыня», с автоматами АКМС[1], заправленными под нагрудный ранец. Коротко мигнула желтая лампочка на дрожащем металлическом борту, отделяющем группу СПН[2] от пятидесятиградусного мороза и почти смертоносного разрежения тропосферы.
– Прошли границу, – перекрывая шум моторов, объявил лейтенант Шаров.
Бойцы и так это поняли, но кивнули командиру из вежливости. Лететь над иранской территорией предстояло семьдесят пять минут. Спецназовцы сидели молча, потому что, во-первых, при работающих двигателях не очень-то поболтаешь – это тебе не пассажирский салон гражданского лайнера, во-вторых, говорить было не о чем: все знали задачу и настраивались на ее выполнение, а в-третьих, настроение совсем не располагало к трепу. Потому что найти в бескрайней пустыне чужого государства металлический контейнер размером с арбуз задача не из легких, даже если он оснащен радиомаяком, который вроде бы пока работает. А завладеть им и вернуться назад… Думать об этом вообще не хотелось. Потому что просто выжить в пустыне Деште-Кевир весьма и весьма нелегко… И чего их забрасывают к черту в пекло? Что такого особо ценного может быть в этом «арбузе»?
Самым осведомленным в группе, как и положено, был ее командир. Он знал, что космическая разведка основана на отработанной схеме доставки на землю полученной информации. Разведывательный спутник крутится вокруг земного шара, мощная оптика фотографирует секретные объекты предполагаемого противника, отснятая пленка автоматически перематывается в спускаемую капсулу и обрезается, капсула, отстрелившись от спутника и запустив тормозной двигатель, входит в атмосферу и совершает посадку на парашюте в заданном районе[3].
Случались и неудачи: то не полностью отработали двигатели ракеты-носителя и «объект» не достигал расчетной орбиты или вовсе падал на первых минутах полета. То выходила из строя разведывательная аппаратура и «ослепший» спутник по команде с земли самоликвидировался, то происходила еще какая-нибудь хрень… Казахские чабаны в соседних с Байконуром районах давно уже не удивлялись разным секретным «железкам», которыми щедро была нашпигована степь, – благо просторы там неоглядные и безлюдные, – и даже рачительно пускали их в дело, приспосабливая для своих нехитрых нужд. И каждый раз специально созданные группы поиска искали и обязательно находили главную часть рухнувшего спутника – контейнер (в обиходе – «арбуз») с секретной информацией, ради которой, собственно, и велась постоянная гонка двух основных космических держав – СССР и США.
Но такого, чтобы «арбуз» опустился на территорию сопредельного государства, еще не было! Да еще с суперсекретной и имеющей огромное военно-политическое значение информацией! Настолько секретной и настолько важной, что ситуация была доложена министром обороны СССР маршалом Беловым лично Генеральному секретарю ЦК КПСС и Председателю Совета обороны СССР товарищу Леониду Ильичу Брежневу. Причем доложена кратко и всеобъемлюще:
– Обосрались мы, Леонид Ильич… Разведывательный спутник накрылся…
– Тот самый?! – ужаснулся Генсек.
Маршал покаянно кивнул.
– А пленка ваша знаменитая где? – повысил голос руководитель партии и государства.
– Контейнер с пленкой в Иране.
– Так что же ты здесь стоишь?! – закричал обычно миролюбивый Леонид Ильич и сердито добавил: – Как хочешь, но ищи и вытаскивай!
– Уже бегу, Леонид Ильич! Не беспокойтесь, я все мигом исправлю!
Исправлять ситуацию, естественно, маршал стал руками Шарова и его группы. Грянувшая из министерского поднебесья команда заставила завертеться обычно неповоротливый и инерционный механизм военной машины. Группу собрали за один день, выдали все самое новое и лучшее – от рации и оружия до одежды и сухого пайка. Полковник Карабердыев, непосредственно инструктировавший группу, в случае выполнения задания пообещал всем минимум по медали, а командиру – орден!
Стало закладывать уши – значит, они приближались к району поиска и пилоты опускали машину на прыжковую высоту. С учетом безлюдности района десантирования ее определили в семьсот метров, с раскрытием парашютов на двухстах. При таких параметрах шум двигателей некому услышать, а группа должна приземлиться достаточно кучно.
Тревожно замигала желтая лампочка, потом зажглась зеленая. В открытый люк ворвался грохот моторов и повеяло холодным воздухом.
– Пошел!
Один за другим, с минимальным интервалом, четверо бойцов прыгнули в грохочущую бездну. Шаров выбросил мешок с грузом и прыгнул следом.
Маршал Белов, несомненно, спал, полковник Карабердыев дожидался сигнала о сбросе десанта, чтобы тоже отправиться отдыхать, а группа Шарова падала в темной южной ночи в иранскую пустыню Деште-Кевир, чтобы исправлять то самое положение, которое так образно описал маршал руководителю государства.
– Цель прибытия?
До этого Джека минут сорок продержали таможенники: несколько раз перетряхивали полупустую сумку, заставляли вывернуть карманы, водили вдоль тела металлодетектором, потом повторяли процедуру сначала… Поскольку найти ничего запрещенного к ввозу в Исламскую Республику не удалось, они, шумно и недовольно жестикулируя, передали его этому толстяку, важно демонстрирующему свою принадлежность к государственной власти нового Ирана. Форма сидела на пограничнике мешковато, а плечи были засыпаны перхотью, но держался он как шейх, от решения которого зависело: жить этому глупому и никому не нужному иностранцу или умереть. Возможно, так и было в действительности. Стражи исламской революции делали что хотели, и теперь об этом узнал весь мир.
– Что вам нужно в нашей стране?
Джек молча извлек письмо компании «Бритиш Петролеум», которое удостоверяло, что инженер-геолог Леонард Вилсон в соответствии с межправительственным соглашением уполномочен провести в Исламской республике Иран подготовительные работы по поиску признаков новых нефтяных месторождений.
– Кто подписал это соглашение? – резким тоном спросил пограничник, поднося письмо к его лицу. – Если проклятый Аллахом бывший шах, то оно не имеет никакой силы!
Он неплохо говорил по-английски, а значит, принадлежал к генерации старых специалистов, хотя сейчас старался максимально демонстрировать лояльность новой власти.
– Думаю, его подписал тот, кому следует, – спокойно ответил Джек. – Я не политик, я инженер и буду искать у вас нефть. А все политические вопросы вы можете выяснить в своем министерстве иностранных дел.
Пограничник мгновенно успокоился. Никаких оснований чинить препятствия полезному британцу у него не имелось, а задавать вопросы чиновникам высокого уровня насчет действительности межправительственных соглашений вряд ли входило в его компетенцию.
– Добро пожаловать в Исламскую Республику Иран, – сказал он и привычно шлепнул в паспорт отметку о пересечении границы. – Желаю найти у нас еще много нефти, чтобы народ жил еще богаче. И напоминаю о соблюдении законов ислама!
Турникет щелкнул, освобождаясь от защелки.
– Спасибо, – кивнул Джек и прошел в зал прибытия.
Здесь царила обычная для аэропортов суета: встречающие, прибывающие, пилоты и стюардессы в форме различных авиакомпаний, таксисты, носильщики, чемоданы, гортанная речь, громкие выкрики… Много стражей исламской революции, пристально рассматривающих каждого, кто хоть чем-то выделялся из общей массы. Светлые волосы Джека предусмотрительно покрасили в жгуче-черный цвет, и одежду выбрали самую распространенную: легкая рубашка, джинсы, кроссовки… Но все равно высокий европеец издали бросался в глаза, он кожей ощущал откровенную враждебность и нарочито демонстрируемую угрозу, которыми, казалось, были пропитаны здесь даже стены…
На экранах подвешенных к потолку телевизоров бесновалась толпа у захваченного американского посольства.
– Верные ученики аятоллы Хомейни, захватившие гнездо шпионажа и заговоров против Ирана, убедились, что обитавшие там служители шайтана приносили огромный вред Исламской Республике, – отрывисто и зло говорил диктор на фарси. Камера крупно показывала выбитые окна, сорванные двери, измученных пленников, которые, опустив глаза, в чем-то каялись…
«Дикари! – подумал Джек. – Варвары! Ни одно государство в мире не захватывало дипломатических представительств! На это отваживались только отмороженные террористы!»
Картинка на экранах сменилась, но тема осталась прежней: человек с бородой и в чалме проклинал США – «великого Сатану» и грозил казнью захваченным «шпионам».
Два стража подошли ближе, злобно осматривая Джека с головы до ног. Один постарше, с густой рыжей бородой, второй помоложе, с лицом, побитым оспой. Они были в пятнистом камуфляже и с красными повязками на лбу, на которых арабской вязью вилась строка из Корана или какой-то революционный лозунг. Камуфляж был американским и кольты на боках – тоже. Во времена шаха Штаты дружили с Ираном. Патрульные обошли Джека со всех сторон, на лицах читалось желание заломить ему руки и оттащить в свой застенок. Их сдерживало только одно: приезжего гяура тщательно проверили, он еще не нарушил исламских законов, поэтому и разгуливает здесь столь вызывающе и безнаказанно… Но ничего, скоро он даст повод, и тогда…
Стражи ошибались – приезжий уже совершил множество нарушений. Звали его Джек Коллинз, он был американцем, а не англичанином и являлся штатным сотрудником ЦРУ, проникшим в Иран по поддельным документам. Этого было достаточно, чтобы разрубить его на куски! Но они не подозревали этого.
– Вы только что прилетели? – спросил старший на плохом английском. – С какой целью?
Цель Джека демонстрировалась на всех телевизионных экранах. Но раскрывать ее было преждевременно. Даже его босс, Атткинсон, непосредственно отдавший команду на выезд в Иран, пытался использовать Коллинза «втемную», для пущей конспирации. И если бы дело касалось только проб песка, то, возможно, ему бы это удалось. Но установку световых маячков объяснить нейтральными причинами очень трудно, чтобы не сказать – невозможно. А соединившись вместе, пробы грунта и сигнальные маячки складываются во вполне определенную и логически объясняемую картину, не допускающую двояких толкований.
– Я ищу нефть для вашей замечательной страны, – дружески улыбаясь, сказал Коллинз на фарси. – А кроме того, хочу ознакомиться со знаменитыми местами, хорошо известными в мировой культуре…
Взгляды стражей несколько смягчились. Вежливо поклонившись, Джек вышел на улицу, окунувшись в жаркий и ненавидящий его воздух Тегерана.
Конечно, если бы пограничники, таможенники и стражи исламской революции знали о тайной миссии Коллинза, его никогда бы не пропустили через барьеры контроля, а скорей всего, застрелили бы прямо в зале прилета. Потому что за его широкими плечами стояла мощная ударная группировка США, готовая нанести удар по Тегерану, как только он сделает свое дело. Но об этом знали только несколько человек на всем земном шаре.
На кишащей людьми площади прошедший строгий фильтр проверок очередной турист не привлекал особого внимания. Улыбчивые черноусые таксисты окружили его, предлагая довезти, куда надо, за минимальную плату, прохожие равнодушно шли мимо.
Джек выбрал старый красный «крайслер» с подвязанным проволокой крылом.
– Дворец Ниаваран, – назвал он таксисту одну из местных достопримечательностей, как магнитом притягивающую туристов со всего мира.
Но Джека не интересовал дворец. Посольская резидентура была выведена из строя, поэтому опираться приходилось на нелегальную сеть. Сейчас ему предстояла встреча с агентом, которого американец никогда не видел и от которого теперь зависела его жизнь и судьба всей операции. Об агенте он знал только имя – Абулфази и прозвище – Шайтан. Да еще то, что он многократно проверен и ему можно доверять. Хотя доверие – вещь относительная, особенно когда страна взбаламучена, привычные устои подорваны, а общество перемешано ложкой репрессий и бурлит, как забытый на костре котел с шурпой. Правда, Шайтан – выходец из Афганистана, пуштун. Значит, он не является частью местного общества, а пуштуны известны не только храбростью, решительностью и жестокостью, но и преданностью друзьям…
Выйдя из машины в месте, которое не могло вызвать подозрений у таксиста, он обошел дворец и, вполне естественно, направился к расположенному неподалеку базару. Абулфази он нашел в чайхане, в расте[4] кузнецов. Огромный, с непропорционально маленькой головой, тот сидел на веранде за крайним столиком справа и неспешно пил чай. Грязноватая белая чалма, заношенный халат… Джек прошел мимо, мгновенно просканировав угрюмое лицо, которое полностью совпало с показанной ему фотографией: низкий лоб, развитые надбровные дуги, широкий перебитый нос, спрятанные в бороде тонкие губы. Конечно, не красавец… Да еще и такое прозвище… Он спросил у Атткинсона, чем оно обусловлено? Но тот только усмехнулся: «Сам увидишь!»
Джек вернулся, присел, скрестив ноги, напротив на потертый коврик, назвал пароль. Агент назвал отзыв, налил в чистую пиалу чаю и молча протянул посланцу Центра. Джек отхлебнул горькую горячую жидкость и чуть не скривился: такой крепкой заварки пробовать ему еще не доводилось. Но ритуалы надо выполнять.
– Не нравится? – спросил Абулфази.
– Нет, – честно ответил Джек. – И сидеть на полу не нравится. Но к этому можно привыкнуть…
Агент поднял на него глаза и принялся изучающе рассматривать. И Джек понял, откуда взялось его прозвище. Холодный пронизывающий взгляд внушал ужас, в нем не было ничего человеческого. Казалось, что сквозь прищуренные веки в глубоких глазницах открывается ад. Он отвел глаза.
– И я тебе не нравлюсь, – констатировал Шайтан.
– Ты не женщина, чтобы мне нравиться, – парировал Джек.
Ему действительно не понравился помощник, и в другое время в другом месте он бы постарался его заменить. Но сейчас это было невозможно.
После исламской революции разветвленная и многочисленная нелегальная сеть ЦРУ в Тегеране впала в анабиоз. Если раньше иранцы легко откликались на вербовочные подходы, охотно поставляли сведения, которые могли добыть, и оказывали любое необходимое содействие, то теперь они стали осторожными и несговорчивыми. Одни просто пережидали, чем обернутся сотрясающие страну изменения, у других страх перед стражами исламской революции перевесил материальный интерес, третьи почувствовали себя патриотами обновленной страны, освободившейся от заокеанского влияния. Абулфази от сотрудничества не отказался и теперь являлся единственным шансом для Джека Коллинза.
– Ничего страшного, я никому не нравлюсь, – сказал Абулфази и махнул рукой. – Уже привык. Тем более, и мне мало кто нравится!
Джек молчал.
– В гостиницу лучше не соваться, – продолжил агент. – Везде шпионы, они докладывают обо всех, особенно об иностранцах. Лучше прямо сейчас выехать в пустыню. Как раз спадет жара, и ночь у нас будет впереди.
– Тебе виднее, – Джек Коллинз пожал плечами.
Шаров приземлился почти рядом с грузовым парашютом, сигнальная лампочка которого ритмично мигала, как маяк в бескрайнем песчаном море. Он выключил лампочку и сам превратился в маяк, делая круговые движения фонарем так, чтобы светящийся овал был заметен со всех четырех сторон света. Вначале казалось, что эти сигналы видят только большие южные звезды, но вот послышались торопливые шаги и из ночи вынырнул азербайджанец Достали, чье имя означало «Друг Али». Потом появился таджик Абдуллох – «Раб Аллаха» и туркмен Ягмыр – «Дождь». Все они хорошо говорили на распространенных здесь наречиях, знали местные обычаи и традиции, умели выживать в пустыне. А смысловое содержание их имен превратилось для каждого в позывной. У самого Шарова позывной был «Шар», а у пятого члена группы Самойлова – «Зятек».
Пятый был разжалованным капитаном, который превратился в лейтенанта. Что он такого мог натворить в «командировке в одну из африканских стран»? Когда полгода назад «штрафник» только появился в подразделении, о нем сразу же поползли невероятные слухи: будто бы он несколько недель, поставив на уши командиров, пропадал в африканских джунглях, загуляв с дочкой местного царька. И будто бы царек объявил его своим любимым зятем и наследником. Вранье, конечно, но кличка Зятек к Самойлову прилипла накрепко. А вот и он подошел к месту сбора…
– Все целы? Вывихов нет? – спросил Шаров.
– Порядок, командир, – ответил за всех Дождь.
– Разобрать грузовой мешок, закопать парашюты! – приказал Шаров.
Сам он отошел в сторону, разложил на остывающем песке карту и, ориентируясь по звездам, определил свое местоположение. Потом, включив портативный пеленгатор, стал медленно поворачиваться вокруг своей оси, ловя остронаправленной антенной сигналы «арбуза».
Поиск довольно быстро увенчался успехом. Стрелка на круглом циферблате прибора шевельнулась, потом отклонилась вправо. Есть! Он провел на карте карандашную линию. Но по одной линии определить местонахождение контейнера нельзя. Впрочем, дальнейшее – дело техники, и если все пойдет так же удачно… Впрочем, никогда нельзя загадывать наперед!
Шаров осмотрелся. Бойцы закопали парашюты, только Самойлов перед этим вырезал из купола большой кусок шелка, обвязал его несколькими стропами и прикрепил упакованный сверток к рюкзаку.
– Пригодится, – пояснил он в ответ на недоуменный взгляд командира.
Шаров только пожал плечами. Хочет тащить лишний груз – пусть тащит!
– Построиться! – скомандовал он. – За мной, бегом, марш!
Песок то пружинил под ногами, то подавался, осыпаясь. Но группа была хорошо тренирована на марш-броски по пустыне. За час бойцы преодолели около пяти километров, Шаров объявил привал и снова взял пеленг с новой точки. Вторая линия пересеклась с первой, и командир поставил в месте пересечения жирную красную точку в пятидесяти километрах на северо-запад. Теперь оставалось пройти эти километры и найти «арбуз». Задача не такая простая, ибо на местности красная точка занимает диаметр несколько сотен метров, а контейнер вполне может быть заметен песком и не поддаваться визуальному обнаружению.
Но это уже никого не пугало – главное, они вышли на след!
Группа изменила направление движения и совершила еще один бросок к своей главной цели. В принципе группа разведки специального назначения способна проходить сорок – пятьдесят километров за сутки. Но не по пустыне и не после десантирования. Люди вымотались, и Шаров отдал команду «Привал!»
«Друг Али» был назначен караульным на первые два часа, остальные бойцы упали там, где стояли, подложив под голову рюкзаки и устроив автоматы под рукой. Только Самойлов опять всех удивил. Он разложил кольцом парашютные стропы и лег внутри, ловко завернувшись в парашютный шелк так, что стал похожим на египетскую мумию.
– И что это дает? – с видимым безразличием поинтересовался Шаров.
– Змея через веревку не перелазит, – пояснил «штрафник». – А тарантулы и скорпионы на скользкое не лезут. К тому же тепло сохраняется… Это я в Африке научился.
– Да, у нас пастухи тоже так делают, – подтвердил Дождь. – Только парашютов у них нет, они волосяной аркан кладут. А вокруг овечий помет рассыпают…
Шаров хотел пошутить: мол, надо пастухам выдавать списанные парашюты или, мол, надо нам с собой овечий помет носить, но не успел: усталость взяла свое, и он провалился в чуткий, тревожный сон.
– А топлива хватит? – спросил Коллинз. – В оба конца, да по песку повышенный расход…
– Я все продумал, Леон, – ответил афганец. – Ни о чем не беспокойся!
На иранской стороне еще год назад нарушителя встретили бы не так безразлично, но после исламской революции США отозвали своих военспецов, перестали поставлять запчасти к технике и оружию, опытные офицеры бывшей шахской армии были репрессированы, а те, кто занял их места у мониторов, слабо разбирались в электронике систем ПВО и вряд ли могли обнаружить в ночном небе покрытый антирадарной краской небольшой самолет, идущий на такой высоте. Так что, если бы шах Мохаммед Реза Пехлеви сохранил власть, «Ан-38Д», скорей всего, был бы сбит. Но при шахе никто не стал бы проводить операцию «Изъятие» таким образом – СССР с Ираном договорились бы по дипломатическим каналам и гражданские специалисты забрали бы контейнер при полном содействии иранского правительства.
Однако история не знает сослагательных наклонений. Режим шаха свергнут, сам Пехлеви бежал в Америку, новая власть потребовала его выдачи, а получив отказ, пошла на беспрецедентные в мировой практике меры – захватила посольство США и удерживала дипломатов в качестве заложников. Поэтому приходилось действовать так, как требовала обстановка…
Слабо освещенный салон десантного борта не был заполнен даже наполовину, а потому казался пустым: только в хвосте сидели пять парашютистов в камуфляже «Пустыня», с автоматами АКМС[1], заправленными под нагрудный ранец. Коротко мигнула желтая лампочка на дрожащем металлическом борту, отделяющем группу СПН[2] от пятидесятиградусного мороза и почти смертоносного разрежения тропосферы.
– Прошли границу, – перекрывая шум моторов, объявил лейтенант Шаров.
Бойцы и так это поняли, но кивнули командиру из вежливости. Лететь над иранской территорией предстояло семьдесят пять минут. Спецназовцы сидели молча, потому что, во-первых, при работающих двигателях не очень-то поболтаешь – это тебе не пассажирский салон гражданского лайнера, во-вторых, говорить было не о чем: все знали задачу и настраивались на ее выполнение, а в-третьих, настроение совсем не располагало к трепу. Потому что найти в бескрайней пустыне чужого государства металлический контейнер размером с арбуз задача не из легких, даже если он оснащен радиомаяком, который вроде бы пока работает. А завладеть им и вернуться назад… Думать об этом вообще не хотелось. Потому что просто выжить в пустыне Деште-Кевир весьма и весьма нелегко… И чего их забрасывают к черту в пекло? Что такого особо ценного может быть в этом «арбузе»?
Самым осведомленным в группе, как и положено, был ее командир. Он знал, что космическая разведка основана на отработанной схеме доставки на землю полученной информации. Разведывательный спутник крутится вокруг земного шара, мощная оптика фотографирует секретные объекты предполагаемого противника, отснятая пленка автоматически перематывается в спускаемую капсулу и обрезается, капсула, отстрелившись от спутника и запустив тормозной двигатель, входит в атмосферу и совершает посадку на парашюте в заданном районе[3].
Случались и неудачи: то не полностью отработали двигатели ракеты-носителя и «объект» не достигал расчетной орбиты или вовсе падал на первых минутах полета. То выходила из строя разведывательная аппаратура и «ослепший» спутник по команде с земли самоликвидировался, то происходила еще какая-нибудь хрень… Казахские чабаны в соседних с Байконуром районах давно уже не удивлялись разным секретным «железкам», которыми щедро была нашпигована степь, – благо просторы там неоглядные и безлюдные, – и даже рачительно пускали их в дело, приспосабливая для своих нехитрых нужд. И каждый раз специально созданные группы поиска искали и обязательно находили главную часть рухнувшего спутника – контейнер (в обиходе – «арбуз») с секретной информацией, ради которой, собственно, и велась постоянная гонка двух основных космических держав – СССР и США.
Но такого, чтобы «арбуз» опустился на территорию сопредельного государства, еще не было! Да еще с суперсекретной и имеющей огромное военно-политическое значение информацией! Настолько секретной и настолько важной, что ситуация была доложена министром обороны СССР маршалом Беловым лично Генеральному секретарю ЦК КПСС и Председателю Совета обороны СССР товарищу Леониду Ильичу Брежневу. Причем доложена кратко и всеобъемлюще:
– Обосрались мы, Леонид Ильич… Разведывательный спутник накрылся…
– Тот самый?! – ужаснулся Генсек.
Маршал покаянно кивнул.
– А пленка ваша знаменитая где? – повысил голос руководитель партии и государства.
– Контейнер с пленкой в Иране.
– Так что же ты здесь стоишь?! – закричал обычно миролюбивый Леонид Ильич и сердито добавил: – Как хочешь, но ищи и вытаскивай!
– Уже бегу, Леонид Ильич! Не беспокойтесь, я все мигом исправлю!
Исправлять ситуацию, естественно, маршал стал руками Шарова и его группы. Грянувшая из министерского поднебесья команда заставила завертеться обычно неповоротливый и инерционный механизм военной машины. Группу собрали за один день, выдали все самое новое и лучшее – от рации и оружия до одежды и сухого пайка. Полковник Карабердыев, непосредственно инструктировавший группу, в случае выполнения задания пообещал всем минимум по медали, а командиру – орден!
Стало закладывать уши – значит, они приближались к району поиска и пилоты опускали машину на прыжковую высоту. С учетом безлюдности района десантирования ее определили в семьсот метров, с раскрытием парашютов на двухстах. При таких параметрах шум двигателей некому услышать, а группа должна приземлиться достаточно кучно.
Тревожно замигала желтая лампочка, потом зажглась зеленая. В открытый люк ворвался грохот моторов и повеяло холодным воздухом.
– Пошел!
Один за другим, с минимальным интервалом, четверо бойцов прыгнули в грохочущую бездну. Шаров выбросил мешок с грузом и прыгнул следом.
Маршал Белов, несомненно, спал, полковник Карабердыев дожидался сигнала о сбросе десанта, чтобы тоже отправиться отдыхать, а группа Шарова падала в темной южной ночи в иранскую пустыню Деште-Кевир, чтобы исправлять то самое положение, которое так образно описал маршал руководителю государства.
* * *
– Леонард Вилсон… – Толстый и неповоротливый перс с огромным носом подозрительно вертел в руках британский паспорт, приближал к выпуклым глазам фотографию, внимательнейшим образом осматривал страницы и даже нюхал бумагу. На миг Джеку стало не по себе – паспорт изготовлен позавчера и запах типографской краски вряд ли полностью выветрился… Но крючковатый, расширяющийся к ноздрям нос, очевидно, не обладал необходимой чувствительностью, потому что пограничник перешел к следующему вопросу:– Цель прибытия?
До этого Джека минут сорок продержали таможенники: несколько раз перетряхивали полупустую сумку, заставляли вывернуть карманы, водили вдоль тела металлодетектором, потом повторяли процедуру сначала… Поскольку найти ничего запрещенного к ввозу в Исламскую Республику не удалось, они, шумно и недовольно жестикулируя, передали его этому толстяку, важно демонстрирующему свою принадлежность к государственной власти нового Ирана. Форма сидела на пограничнике мешковато, а плечи были засыпаны перхотью, но держался он как шейх, от решения которого зависело: жить этому глупому и никому не нужному иностранцу или умереть. Возможно, так и было в действительности. Стражи исламской революции делали что хотели, и теперь об этом узнал весь мир.
– Что вам нужно в нашей стране?
Джек молча извлек письмо компании «Бритиш Петролеум», которое удостоверяло, что инженер-геолог Леонард Вилсон в соответствии с межправительственным соглашением уполномочен провести в Исламской республике Иран подготовительные работы по поиску признаков новых нефтяных месторождений.
– Кто подписал это соглашение? – резким тоном спросил пограничник, поднося письмо к его лицу. – Если проклятый Аллахом бывший шах, то оно не имеет никакой силы!
Он неплохо говорил по-английски, а значит, принадлежал к генерации старых специалистов, хотя сейчас старался максимально демонстрировать лояльность новой власти.
– Думаю, его подписал тот, кому следует, – спокойно ответил Джек. – Я не политик, я инженер и буду искать у вас нефть. А все политические вопросы вы можете выяснить в своем министерстве иностранных дел.
Пограничник мгновенно успокоился. Никаких оснований чинить препятствия полезному британцу у него не имелось, а задавать вопросы чиновникам высокого уровня насчет действительности межправительственных соглашений вряд ли входило в его компетенцию.
– Добро пожаловать в Исламскую Республику Иран, – сказал он и привычно шлепнул в паспорт отметку о пересечении границы. – Желаю найти у нас еще много нефти, чтобы народ жил еще богаче. И напоминаю о соблюдении законов ислама!
Турникет щелкнул, освобождаясь от защелки.
– Спасибо, – кивнул Джек и прошел в зал прибытия.
Здесь царила обычная для аэропортов суета: встречающие, прибывающие, пилоты и стюардессы в форме различных авиакомпаний, таксисты, носильщики, чемоданы, гортанная речь, громкие выкрики… Много стражей исламской революции, пристально рассматривающих каждого, кто хоть чем-то выделялся из общей массы. Светлые волосы Джека предусмотрительно покрасили в жгуче-черный цвет, и одежду выбрали самую распространенную: легкая рубашка, джинсы, кроссовки… Но все равно высокий европеец издали бросался в глаза, он кожей ощущал откровенную враждебность и нарочито демонстрируемую угрозу, которыми, казалось, были пропитаны здесь даже стены…
На экранах подвешенных к потолку телевизоров бесновалась толпа у захваченного американского посольства.
– Верные ученики аятоллы Хомейни, захватившие гнездо шпионажа и заговоров против Ирана, убедились, что обитавшие там служители шайтана приносили огромный вред Исламской Республике, – отрывисто и зло говорил диктор на фарси. Камера крупно показывала выбитые окна, сорванные двери, измученных пленников, которые, опустив глаза, в чем-то каялись…
«Дикари! – подумал Джек. – Варвары! Ни одно государство в мире не захватывало дипломатических представительств! На это отваживались только отмороженные террористы!»
Картинка на экранах сменилась, но тема осталась прежней: человек с бородой и в чалме проклинал США – «великого Сатану» и грозил казнью захваченным «шпионам».
Два стража подошли ближе, злобно осматривая Джека с головы до ног. Один постарше, с густой рыжей бородой, второй помоложе, с лицом, побитым оспой. Они были в пятнистом камуфляже и с красными повязками на лбу, на которых арабской вязью вилась строка из Корана или какой-то революционный лозунг. Камуфляж был американским и кольты на боках – тоже. Во времена шаха Штаты дружили с Ираном. Патрульные обошли Джека со всех сторон, на лицах читалось желание заломить ему руки и оттащить в свой застенок. Их сдерживало только одно: приезжего гяура тщательно проверили, он еще не нарушил исламских законов, поэтому и разгуливает здесь столь вызывающе и безнаказанно… Но ничего, скоро он даст повод, и тогда…
Стражи ошибались – приезжий уже совершил множество нарушений. Звали его Джек Коллинз, он был американцем, а не англичанином и являлся штатным сотрудником ЦРУ, проникшим в Иран по поддельным документам. Этого было достаточно, чтобы разрубить его на куски! Но они не подозревали этого.
– Вы только что прилетели? – спросил старший на плохом английском. – С какой целью?
Цель Джека демонстрировалась на всех телевизионных экранах. Но раскрывать ее было преждевременно. Даже его босс, Атткинсон, непосредственно отдавший команду на выезд в Иран, пытался использовать Коллинза «втемную», для пущей конспирации. И если бы дело касалось только проб песка, то, возможно, ему бы это удалось. Но установку световых маячков объяснить нейтральными причинами очень трудно, чтобы не сказать – невозможно. А соединившись вместе, пробы грунта и сигнальные маячки складываются во вполне определенную и логически объясняемую картину, не допускающую двояких толкований.
– Я ищу нефть для вашей замечательной страны, – дружески улыбаясь, сказал Коллинз на фарси. – А кроме того, хочу ознакомиться со знаменитыми местами, хорошо известными в мировой культуре…
Взгляды стражей несколько смягчились. Вежливо поклонившись, Джек вышел на улицу, окунувшись в жаркий и ненавидящий его воздух Тегерана.
Конечно, если бы пограничники, таможенники и стражи исламской революции знали о тайной миссии Коллинза, его никогда бы не пропустили через барьеры контроля, а скорей всего, застрелили бы прямо в зале прилета. Потому что за его широкими плечами стояла мощная ударная группировка США, готовая нанести удар по Тегерану, как только он сделает свое дело. Но об этом знали только несколько человек на всем земном шаре.
На кишащей людьми площади прошедший строгий фильтр проверок очередной турист не привлекал особого внимания. Улыбчивые черноусые таксисты окружили его, предлагая довезти, куда надо, за минимальную плату, прохожие равнодушно шли мимо.
Джек выбрал старый красный «крайслер» с подвязанным проволокой крылом.
– Дворец Ниаваран, – назвал он таксисту одну из местных достопримечательностей, как магнитом притягивающую туристов со всего мира.
Но Джека не интересовал дворец. Посольская резидентура была выведена из строя, поэтому опираться приходилось на нелегальную сеть. Сейчас ему предстояла встреча с агентом, которого американец никогда не видел и от которого теперь зависела его жизнь и судьба всей операции. Об агенте он знал только имя – Абулфази и прозвище – Шайтан. Да еще то, что он многократно проверен и ему можно доверять. Хотя доверие – вещь относительная, особенно когда страна взбаламучена, привычные устои подорваны, а общество перемешано ложкой репрессий и бурлит, как забытый на костре котел с шурпой. Правда, Шайтан – выходец из Афганистана, пуштун. Значит, он не является частью местного общества, а пуштуны известны не только храбростью, решительностью и жестокостью, но и преданностью друзьям…
Выйдя из машины в месте, которое не могло вызвать подозрений у таксиста, он обошел дворец и, вполне естественно, направился к расположенному неподалеку базару. Абулфази он нашел в чайхане, в расте[4] кузнецов. Огромный, с непропорционально маленькой головой, тот сидел на веранде за крайним столиком справа и неспешно пил чай. Грязноватая белая чалма, заношенный халат… Джек прошел мимо, мгновенно просканировав угрюмое лицо, которое полностью совпало с показанной ему фотографией: низкий лоб, развитые надбровные дуги, широкий перебитый нос, спрятанные в бороде тонкие губы. Конечно, не красавец… Да еще и такое прозвище… Он спросил у Атткинсона, чем оно обусловлено? Но тот только усмехнулся: «Сам увидишь!»
Джек вернулся, присел, скрестив ноги, напротив на потертый коврик, назвал пароль. Агент назвал отзыв, налил в чистую пиалу чаю и молча протянул посланцу Центра. Джек отхлебнул горькую горячую жидкость и чуть не скривился: такой крепкой заварки пробовать ему еще не доводилось. Но ритуалы надо выполнять.
– Не нравится? – спросил Абулфази.
– Нет, – честно ответил Джек. – И сидеть на полу не нравится. Но к этому можно привыкнуть…
Агент поднял на него глаза и принялся изучающе рассматривать. И Джек понял, откуда взялось его прозвище. Холодный пронизывающий взгляд внушал ужас, в нем не было ничего человеческого. Казалось, что сквозь прищуренные веки в глубоких глазницах открывается ад. Он отвел глаза.
– И я тебе не нравлюсь, – констатировал Шайтан.
– Ты не женщина, чтобы мне нравиться, – парировал Джек.
Ему действительно не понравился помощник, и в другое время в другом месте он бы постарался его заменить. Но сейчас это было невозможно.
После исламской революции разветвленная и многочисленная нелегальная сеть ЦРУ в Тегеране впала в анабиоз. Если раньше иранцы легко откликались на вербовочные подходы, охотно поставляли сведения, которые могли добыть, и оказывали любое необходимое содействие, то теперь они стали осторожными и несговорчивыми. Одни просто пережидали, чем обернутся сотрясающие страну изменения, у других страх перед стражами исламской революции перевесил материальный интерес, третьи почувствовали себя патриотами обновленной страны, освободившейся от заокеанского влияния. Абулфази от сотрудничества не отказался и теперь являлся единственным шансом для Джека Коллинза.
– Ничего страшного, я никому не нравлюсь, – сказал Абулфази и махнул рукой. – Уже привык. Тем более, и мне мало кто нравится!
Джек молчал.
– В гостиницу лучше не соваться, – продолжил агент. – Везде шпионы, они докладывают обо всех, особенно об иностранцах. Лучше прямо сейчас выехать в пустыню. Как раз спадет жара, и ночь у нас будет впереди.
– Тебе виднее, – Джек Коллинз пожал плечами.
* * *
Центральный Иран – это сплошные бэдлэнды – «дурные земли». Полупустынные нагорья как-то незаметно переходят в совсем гиблые места – пустыни Деште-Кевир и Деште-Лут. Первые безжизненные кевиры – солончаки – появляются уже в полусотне километров от Тегерана, и несведущему человеку трудно бывает понять: он уже в преисподней или только на подступах к ней. Тысячекилометровое безжизненное и бессмысленное пространство. Если волею случая человек оказывается здесь, то очень скоро начинает ощущать себя незначительной песчинкой, точнее крупинкой, потому что классические барханы встречаются здесь редко: пропеченная солнцем истрескавшаяся белесая глиняная корка или раскаленная черная галька с выпирающими из земли скалами – таков здешний основной инфернальный ландшафт. Считается, что из всех разновидностей пустынь самые жуткие – солончаковые. Но район поиска располагался в песчаной части, где водились змеи, ящерицы и сколопендры, так что можно было считать, что тренированной на подножный корм поисковой группе здорово повезло.Шаров приземлился почти рядом с грузовым парашютом, сигнальная лампочка которого ритмично мигала, как маяк в бескрайнем песчаном море. Он выключил лампочку и сам превратился в маяк, делая круговые движения фонарем так, чтобы светящийся овал был заметен со всех четырех сторон света. Вначале казалось, что эти сигналы видят только большие южные звезды, но вот послышались торопливые шаги и из ночи вынырнул азербайджанец Достали, чье имя означало «Друг Али». Потом появился таджик Абдуллох – «Раб Аллаха» и туркмен Ягмыр – «Дождь». Все они хорошо говорили на распространенных здесь наречиях, знали местные обычаи и традиции, умели выживать в пустыне. А смысловое содержание их имен превратилось для каждого в позывной. У самого Шарова позывной был «Шар», а у пятого члена группы Самойлова – «Зятек».
Пятый был разжалованным капитаном, который превратился в лейтенанта. Что он такого мог натворить в «командировке в одну из африканских стран»? Когда полгода назад «штрафник» только появился в подразделении, о нем сразу же поползли невероятные слухи: будто бы он несколько недель, поставив на уши командиров, пропадал в африканских джунглях, загуляв с дочкой местного царька. И будто бы царек объявил его своим любимым зятем и наследником. Вранье, конечно, но кличка Зятек к Самойлову прилипла накрепко. А вот и он подошел к месту сбора…
– Все целы? Вывихов нет? – спросил Шаров.
– Порядок, командир, – ответил за всех Дождь.
– Разобрать грузовой мешок, закопать парашюты! – приказал Шаров.
Сам он отошел в сторону, разложил на остывающем песке карту и, ориентируясь по звездам, определил свое местоположение. Потом, включив портативный пеленгатор, стал медленно поворачиваться вокруг своей оси, ловя остронаправленной антенной сигналы «арбуза».
Поиск довольно быстро увенчался успехом. Стрелка на круглом циферблате прибора шевельнулась, потом отклонилась вправо. Есть! Он провел на карте карандашную линию. Но по одной линии определить местонахождение контейнера нельзя. Впрочем, дальнейшее – дело техники, и если все пойдет так же удачно… Впрочем, никогда нельзя загадывать наперед!
Шаров осмотрелся. Бойцы закопали парашюты, только Самойлов перед этим вырезал из купола большой кусок шелка, обвязал его несколькими стропами и прикрепил упакованный сверток к рюкзаку.
– Пригодится, – пояснил он в ответ на недоуменный взгляд командира.
Шаров только пожал плечами. Хочет тащить лишний груз – пусть тащит!
– Построиться! – скомандовал он. – За мной, бегом, марш!
Песок то пружинил под ногами, то подавался, осыпаясь. Но группа была хорошо тренирована на марш-броски по пустыне. За час бойцы преодолели около пяти километров, Шаров объявил привал и снова взял пеленг с новой точки. Вторая линия пересеклась с первой, и командир поставил в месте пересечения жирную красную точку в пятидесяти километрах на северо-запад. Теперь оставалось пройти эти километры и найти «арбуз». Задача не такая простая, ибо на местности красная точка занимает диаметр несколько сотен метров, а контейнер вполне может быть заметен песком и не поддаваться визуальному обнаружению.
Но это уже никого не пугало – главное, они вышли на след!
Группа изменила направление движения и совершила еще один бросок к своей главной цели. В принципе группа разведки специального назначения способна проходить сорок – пятьдесят километров за сутки. Но не по пустыне и не после десантирования. Люди вымотались, и Шаров отдал команду «Привал!»
«Друг Али» был назначен караульным на первые два часа, остальные бойцы упали там, где стояли, подложив под голову рюкзаки и устроив автоматы под рукой. Только Самойлов опять всех удивил. Он разложил кольцом парашютные стропы и лег внутри, ловко завернувшись в парашютный шелк так, что стал похожим на египетскую мумию.
– И что это дает? – с видимым безразличием поинтересовался Шаров.
– Змея через веревку не перелазит, – пояснил «штрафник». – А тарантулы и скорпионы на скользкое не лезут. К тому же тепло сохраняется… Это я в Африке научился.
– Да, у нас пастухи тоже так делают, – подтвердил Дождь. – Только парашютов у них нет, они волосяной аркан кладут. А вокруг овечий помет рассыпают…
Шаров хотел пошутить: мол, надо пастухам выдавать списанные парашюты или, мол, надо нам с собой овечий помет носить, но не успел: усталость взяла свое, и он провалился в чуткий, тревожный сон.
* * *
Абулфази приготовил мощный мотоцикл, адаптированный к пустыне: широкие, с глубоким протектором колеса, вместительная коляска с багажником, даже легкий тент над пассажиром. По обе стороны от заднего колеса были надежно закреплены две канистры с бензином.– А топлива хватит? – спросил Коллинз. – В оба конца, да по песку повышенный расход…
– Я все продумал, Леон, – ответил афганец. – Ни о чем не беспокойся!