– Давайте отнесем этих двоих, а когда вернемся, тогда и взглянем на книгу… Уверен, это какой-нибудь дамский роман. Или же, что менее вероятно, какая-нибудь модная книжица по психологии или типа «Как выйти замуж за миллионера».
Дмитрий распахнул дверь из небольшого темного тамбура во двор, и в лицо ему сразу же хлынул морозный свежий воздух, чистый и сладкий, он даже закашлялся. Он щелкнул выключателем, и часть двора округло осветилась желтым электрическим светом. Оставив труп на полу тамбура, он сначала протоптал дорожку, ведущую в дровяной сарай, с трудом расчистил вход, открыл дверь и, зажмурившись, сунул голову внутрь… Свет, льющийся с улицы, осветил ровные стопки аккуратно уложенных дров. И ни одного трупа. К счастью. Пол в сарае был деревянный, но промерзший, что тоже было очень кстати: уложив трупы на пол, можно было быть уверенным в том, что они замерзнут и не станут разлагаться.
– Идешь? – крикнул он, увидев Германа, с трудом тащившего на себе труп девушки. – Кладите вот сюда, а я сейчас Сперанского принесу… Как же странно… Знаем имя человека, а поговорить с ним не можем…
– Ну и мысли у вас, честное слово…
Четыре трупа перенесли в дровяной сарай за полчаса, оставалось привести в порядок и завернуть в простыни парочку из спальни.
– Они явно были любовниками, – рассуждал Дмитрий, складывая руки и ноги женщины вместе, соединяя их, чтобы потом под спину, влажную от крови, подсунуть край простыни. – Грязная работенка, – пожаловался он, глядя, как Герман, совсем бледный, с трясущимися руками проделывает то же самое с трупом мужчины. – Ты посмотрел его документы?
– Да, Борисов Иван Михайлович. Толстый и тяжелый. Это ему не помешало бы сделать пластическую операцию, выкачать жир… Смотрите, у него и брюки расстегнуты, намерения его по отношению к этой женщине поначалу были как будто самые смелые и понятные… Зачем же он пристрелил ее?
– Я предлагаю брюки не застегивать, – вдруг вполне серьезно предложил Дмитрий. – Понимаете, эти расстегнутые брюки свидетельствуют о том, что женщину застрелил все же не он… Он собирался заняться с ней совершенно другим, разве непонятно? И ее размазанная помада на губах… Они целовались, он лапал ее вот этими жирными ручищами, пока в спальню не вошел тот, кто имел на эту женщину, по-видимому, больше прав… И застрелил обоих. Потом вложил пистолет уже с вытертыми отпечатками собственных пальцев в руку толстяку, Борисову Ивану Михайловичу. Ну, как вам моя версия?
– Принимается. Я тоже не могу себе представить мужчину, который одной рукой расстегивает ширинку, а другой держит пистолет…
Шесть белых коконов, шесть трупов, шесть оборванных жизней, шесть витающих над усадьбой неспокойных душ. В ледяном дровяном сарае они будут находиться до тех пор, пока кто-то не сообщит о трагедии, разыгравшейся в этом страшном доме, в милицию. И вот тогда эта роскошная усадьба наполнится уже другими людьми, которые будут спрашивать у себя – как же так могло случиться, что кто-то, во-первых, убил их, во-вторых, сложил в сарай, предварительно укутав в простыни? Кто были убийцы и кто принес трупы в сарай?..
– Который час? – спросил Герман, устроившись на лестнице, как раз в том самом месте, где недавно коченело тело дамы в зеленом платье. – Новый год уже наступил или нет?
– Без четверти двенадцать. Через пятнадцать минут, если не случится конца света, наступит Новый год… И наш президент поздравит нас, и будут бить куранты, и мы с тобой, – он все же перешел на «ты», уж больно сблизила их эта усадьба, – как идиоты, будем пить шампанское и желать друг другу не влипнуть в эту кровавую историю, ведь так?
– Так. А эти шестеро не дожили… А ведь собирались, наряжались, хозяин дома нанял даже кухарку, чтобы накрыла на стол… Все было так красиво, чинно, и кому только понадобилось устраивать эту бойню?
– Думаю, это алкоголь. Они слишком рано начали праздновать. Напились, как свиньи… Эта женщина, что в черном платье, спустилась в спальню, где ее уже поджидал толстяк… Они даже представить не могли, чем закончится для них это уединение… Так что это за книга?
– Представляешь, какой-то роман. Называется «Холодные цветы одиночества». Ну и название… Автор – женщина, какая-то Ольга Закревская. Ты когда-нибудь слышал о таком авторе?
– Нет. Сейчас таких авторов – как собак нерезаных. Расплодились. Сидят себе дома и строчат один роман за другим…
– А что в этом плохого? Я бы и сам написал, если бы мог.
Герман перевернул книгу и увидел на обратной стороне фотографию автора. Зажмурился и мотнул головой.
– Это ее книга… Эта женщина, что лежала здесь на лестнице, и есть Ольга Закревская…
– Она – автор этой книги?
– Ну да! Взгляни на фотографию… Даже прическа та же. Красивая баба, ничего не скажешь… Вот ведь как случается в жизни: написала книгу – и умерла.
Дмитрий принялся листать страницы, вертел книгу до тех пор, пока не сказал:
– Она только что вышла… И, если я что-то понимаю в писателях, она собиралась подарить каждому из присутствующих гостей экземпляр. Или уже подарила, или только собиралась. А как же иначе? Она не могла не блеснуть перед гостями и не похвастать… Хозяйка ли она была в этом доме или гостья – без разницы. Вот помяни мое слово: еще семь книг как минимум мы должны обнаружить в доме или же в машине, в которой эта дама приехала сюда на свою погибель… Подожди… семь… Мы решили, что в усадьбе было изначально восемь человек… Почему?
– Так стол же накрыт на восьмерых!
– Значит ли это, что хозяин был столь демократичен, что решил пригласить за стол и кухарку и, возможно, того, кто присматривал за домом, человека вроде слуги?..
– Да что ты пристал со своим слугой?! Откуда тебе знать, был он или нет, а если и был, то с какой стати его сажать за стол?
– Я ничего не знаю, я лишь предполагаю. Но давай рассуждать здраво: восемь приборов на столе, так? Мы нашли шесть трупов. Ты – седьмой…
– Но я пока еще не труп…
– Но ты – из числа приглашенных, ты и одет подобающим образом… Из дома в такой снегопад выйти никто не мог, значит, существует и восьмой человек. А почему я решил, что это мужчина, отвечающий за порядок в доме, так это очень просто: не станет же сам хозяин или кто-то из приглашенных мужчин таскать дрова, отвечать за электричество на празднике… И кухарка этого тоже не станет делать, она и так постаралась, вон какой стол накрыла.
– И ты по-прежнему думаешь, что он где-то на улице, занесенный снегом?
– Стоп. Мы не были еще в гараже… Думаю, что именно там может находиться автомобиль хозяина, поскольку остальные машины стоят возле дома, занесенные снегом…
– Сколько машин ты успел рассмотреть?
– Кажется, три. Если бы знать, есть ли среди гостей супружеские пары, то можно было бы предположить, что на трех машинах прибыло как минимум шестеро. Хозяин, кухарка и слуга (условно назовем так этого человека), жена хозяина, если она здесь присутствует, вернее, присутствовала, находились в доме и встречали гостей.
– Но тогда людей было бы девять…
– Нет, просто на машинах прибыло пятеро или вообще трое, только те, кто был за рулем, остальные могли приехать на такси… Все это мы узнаем завтра, когда раскопаем машины, попытаемся открыть их и посмотрим документы водителей. А сейчас пора встретить Новый год… Ты как, не против?
– Без телевизора как-то непривычно…
– Да здесь вообще все как будто непривычно… – заметил Дмитрий. – А мы попросим нашу даму что-нибудь сыграть…
– Еще это чучело! – воскликнул в сердцах Герман. – Что здесь делает эта кукла?
– Часть декорации… Что еще она может здесь делать?
– Только, пожалуйста, не надо Шопена… Посмотри, может, есть другой диск, что-нибудь веселое или насмешливое…
– Не понял…
– Джаз! – огрызнулся он. – Пусть хотя бы музыка посмеется над нами… Блин, ну надо же так влипнуть!!! Какого черта я-то здесь оказался? Кто меня пригласил? Кто здесь хозяин?
– Все, хватит истерик… Садись за стол… Вернее, приберись немного, убери грязные салфетки, огрызки-объедки, тарелки, осталось всего пять минут, а я подберу музыку…
– Значит, встретим Новый год без президента, какой кошмар… Я себе этого никогда не прощу…
– Не смешно…
– И Женьки нет… Какого черта я здесь делаю?! Ну почему, почему ее здесь нет?!
– Она умерла, – услышал Герман и застыл с жирной салфеткой в руке. Медленно повернул голову и увидел, как Дмитрий деловито роется среди рассыпанных на столике возле ноутбука дисках.
– Что ты сказал?! – Внутри у него словно застыл кусок льда.
– Спрашиваю, Стинг подойдет?
6
Дмитрий распахнул дверь из небольшого темного тамбура во двор, и в лицо ему сразу же хлынул морозный свежий воздух, чистый и сладкий, он даже закашлялся. Он щелкнул выключателем, и часть двора округло осветилась желтым электрическим светом. Оставив труп на полу тамбура, он сначала протоптал дорожку, ведущую в дровяной сарай, с трудом расчистил вход, открыл дверь и, зажмурившись, сунул голову внутрь… Свет, льющийся с улицы, осветил ровные стопки аккуратно уложенных дров. И ни одного трупа. К счастью. Пол в сарае был деревянный, но промерзший, что тоже было очень кстати: уложив трупы на пол, можно было быть уверенным в том, что они замерзнут и не станут разлагаться.
– Идешь? – крикнул он, увидев Германа, с трудом тащившего на себе труп девушки. – Кладите вот сюда, а я сейчас Сперанского принесу… Как же странно… Знаем имя человека, а поговорить с ним не можем…
– Ну и мысли у вас, честное слово…
Четыре трупа перенесли в дровяной сарай за полчаса, оставалось привести в порядок и завернуть в простыни парочку из спальни.
– Они явно были любовниками, – рассуждал Дмитрий, складывая руки и ноги женщины вместе, соединяя их, чтобы потом под спину, влажную от крови, подсунуть край простыни. – Грязная работенка, – пожаловался он, глядя, как Герман, совсем бледный, с трясущимися руками проделывает то же самое с трупом мужчины. – Ты посмотрел его документы?
– Да, Борисов Иван Михайлович. Толстый и тяжелый. Это ему не помешало бы сделать пластическую операцию, выкачать жир… Смотрите, у него и брюки расстегнуты, намерения его по отношению к этой женщине поначалу были как будто самые смелые и понятные… Зачем же он пристрелил ее?
– Я предлагаю брюки не застегивать, – вдруг вполне серьезно предложил Дмитрий. – Понимаете, эти расстегнутые брюки свидетельствуют о том, что женщину застрелил все же не он… Он собирался заняться с ней совершенно другим, разве непонятно? И ее размазанная помада на губах… Они целовались, он лапал ее вот этими жирными ручищами, пока в спальню не вошел тот, кто имел на эту женщину, по-видимому, больше прав… И застрелил обоих. Потом вложил пистолет уже с вытертыми отпечатками собственных пальцев в руку толстяку, Борисову Ивану Михайловичу. Ну, как вам моя версия?
– Принимается. Я тоже не могу себе представить мужчину, который одной рукой расстегивает ширинку, а другой держит пистолет…
Шесть белых коконов, шесть трупов, шесть оборванных жизней, шесть витающих над усадьбой неспокойных душ. В ледяном дровяном сарае они будут находиться до тех пор, пока кто-то не сообщит о трагедии, разыгравшейся в этом страшном доме, в милицию. И вот тогда эта роскошная усадьба наполнится уже другими людьми, которые будут спрашивать у себя – как же так могло случиться, что кто-то, во-первых, убил их, во-вторых, сложил в сарай, предварительно укутав в простыни? Кто были убийцы и кто принес трупы в сарай?..
– Который час? – спросил Герман, устроившись на лестнице, как раз в том самом месте, где недавно коченело тело дамы в зеленом платье. – Новый год уже наступил или нет?
– Без четверти двенадцать. Через пятнадцать минут, если не случится конца света, наступит Новый год… И наш президент поздравит нас, и будут бить куранты, и мы с тобой, – он все же перешел на «ты», уж больно сблизила их эта усадьба, – как идиоты, будем пить шампанское и желать друг другу не влипнуть в эту кровавую историю, ведь так?
– Так. А эти шестеро не дожили… А ведь собирались, наряжались, хозяин дома нанял даже кухарку, чтобы накрыла на стол… Все было так красиво, чинно, и кому только понадобилось устраивать эту бойню?
– Думаю, это алкоголь. Они слишком рано начали праздновать. Напились, как свиньи… Эта женщина, что в черном платье, спустилась в спальню, где ее уже поджидал толстяк… Они даже представить не могли, чем закончится для них это уединение… Так что это за книга?
– Представляешь, какой-то роман. Называется «Холодные цветы одиночества». Ну и название… Автор – женщина, какая-то Ольга Закревская. Ты когда-нибудь слышал о таком авторе?
– Нет. Сейчас таких авторов – как собак нерезаных. Расплодились. Сидят себе дома и строчат один роман за другим…
– А что в этом плохого? Я бы и сам написал, если бы мог.
Герман перевернул книгу и увидел на обратной стороне фотографию автора. Зажмурился и мотнул головой.
– Это ее книга… Эта женщина, что лежала здесь на лестнице, и есть Ольга Закревская…
– Она – автор этой книги?
– Ну да! Взгляни на фотографию… Даже прическа та же. Красивая баба, ничего не скажешь… Вот ведь как случается в жизни: написала книгу – и умерла.
Дмитрий принялся листать страницы, вертел книгу до тех пор, пока не сказал:
– Она только что вышла… И, если я что-то понимаю в писателях, она собиралась подарить каждому из присутствующих гостей экземпляр. Или уже подарила, или только собиралась. А как же иначе? Она не могла не блеснуть перед гостями и не похвастать… Хозяйка ли она была в этом доме или гостья – без разницы. Вот помяни мое слово: еще семь книг как минимум мы должны обнаружить в доме или же в машине, в которой эта дама приехала сюда на свою погибель… Подожди… семь… Мы решили, что в усадьбе было изначально восемь человек… Почему?
– Так стол же накрыт на восьмерых!
– Значит ли это, что хозяин был столь демократичен, что решил пригласить за стол и кухарку и, возможно, того, кто присматривал за домом, человека вроде слуги?..
– Да что ты пристал со своим слугой?! Откуда тебе знать, был он или нет, а если и был, то с какой стати его сажать за стол?
– Я ничего не знаю, я лишь предполагаю. Но давай рассуждать здраво: восемь приборов на столе, так? Мы нашли шесть трупов. Ты – седьмой…
– Но я пока еще не труп…
– Но ты – из числа приглашенных, ты и одет подобающим образом… Из дома в такой снегопад выйти никто не мог, значит, существует и восьмой человек. А почему я решил, что это мужчина, отвечающий за порядок в доме, так это очень просто: не станет же сам хозяин или кто-то из приглашенных мужчин таскать дрова, отвечать за электричество на празднике… И кухарка этого тоже не станет делать, она и так постаралась, вон какой стол накрыла.
– И ты по-прежнему думаешь, что он где-то на улице, занесенный снегом?
– Стоп. Мы не были еще в гараже… Думаю, что именно там может находиться автомобиль хозяина, поскольку остальные машины стоят возле дома, занесенные снегом…
– Сколько машин ты успел рассмотреть?
– Кажется, три. Если бы знать, есть ли среди гостей супружеские пары, то можно было бы предположить, что на трех машинах прибыло как минимум шестеро. Хозяин, кухарка и слуга (условно назовем так этого человека), жена хозяина, если она здесь присутствует, вернее, присутствовала, находились в доме и встречали гостей.
– Но тогда людей было бы девять…
– Нет, просто на машинах прибыло пятеро или вообще трое, только те, кто был за рулем, остальные могли приехать на такси… Все это мы узнаем завтра, когда раскопаем машины, попытаемся открыть их и посмотрим документы водителей. А сейчас пора встретить Новый год… Ты как, не против?
– Без телевизора как-то непривычно…
– Да здесь вообще все как будто непривычно… – заметил Дмитрий. – А мы попросим нашу даму что-нибудь сыграть…
– Еще это чучело! – воскликнул в сердцах Герман. – Что здесь делает эта кукла?
– Часть декорации… Что еще она может здесь делать?
– Только, пожалуйста, не надо Шопена… Посмотри, может, есть другой диск, что-нибудь веселое или насмешливое…
– Не понял…
– Джаз! – огрызнулся он. – Пусть хотя бы музыка посмеется над нами… Блин, ну надо же так влипнуть!!! Какого черта я-то здесь оказался? Кто меня пригласил? Кто здесь хозяин?
– Все, хватит истерик… Садись за стол… Вернее, приберись немного, убери грязные салфетки, огрызки-объедки, тарелки, осталось всего пять минут, а я подберу музыку…
– Значит, встретим Новый год без президента, какой кошмар… Я себе этого никогда не прощу…
– Не смешно…
– И Женьки нет… Какого черта я здесь делаю?! Ну почему, почему ее здесь нет?!
– Она умерла, – услышал Герман и застыл с жирной салфеткой в руке. Медленно повернул голову и увидел, как Дмитрий деловито роется среди рассыпанных на столике возле ноутбука дисках.
– Что ты сказал?! – Внутри у него словно застыл кусок льда.
– Спрашиваю, Стинг подойдет?
6
Отрывок из книги О.З.
«Холодные цветы одиночества»
«Милый, я так давно не писала тебе. Но это не потому, что я забыла тебя, нет, я постоянно думаю о тебе, мысленно обращаюсь к тебе и надеюсь, что очень скоро мы с тобой встретимся. Знаешь, у меня к тебе радостное известие: я жду ребенка! Представляешь, думала, что у меня на нервной почве задержка, а оказалось, что внутри меня живет еще один маленький Герман. Я так счастлива! Теперь, после того как я очистила квартиру от Ирины и Тараса, мы с нашим ребенком живем вдвоем. Я прихожу с работы, и мы слушаем музыку, я готовлю что-то легкое и питательное и постоянно представляю себе тот день, когда ты возвратишься из своей Кении или Гвинеи, я даже уже и не представляю, где ты снимаешь своих львов… Так вот, я представляю, как ты звонишь в дверь, ключи-то ты наверняка где-то потерял, звонишь, а я бегу к двери, чувствуя, что это именно ты, я должна непременно это почувствовать… Открываю дверь, а на пороге… ты. Заросший, с бородой, но такой же красивый, необыкновенно красивый, немного запыленный, а глаза твои зеленые полны слез, как и мои… Я запру за тобой дверь и целый месяц никому не открою. Мы будем с тобой только вдвоем… Вернее, втроем: ты, я и наш малыш. Ты спросишь, как я узнала о своей беременности? Случайно. Что-то слишком стала полнеть, и Бим, это мой начальник, думаю, я уже говорила тебе о нем, спросил, не беременная ли я. Так сказал, смехом… А я задумалась. Вспомнила, как мне было нехорошо, когда ты уехал, как меня тошнило, но я думала, что это от голода, от нервов, мне же тогда кусок в горло не лез… Словом, я сходила в аптеку, сделала тест… Завтра пойду к врачу, пусть посмотрит, скажет, как там у меня дела… Теперь все в моей жизни изменилось, я ожила, могу даже улыбаться. На работе у меня тоже все хорошо, с Бимом сложились отличные отношения. Но у него неприятности, он пока молчит, но я знаю, что дела у него плохи, какие-то жуткие долги, что кто-то его обманул, подставил… С Ириной у нас холодная война, мы же видимся каждый день, а это нелегко – встречаться с ней на работе да и с Тарасом тоже… Они со мной даже не разговаривают, но я и не переживаю… Хотя нет, переживаю, конечно, постоянно спрашиваю себя, правильно ли я сделала, поступив с ними так… Я же их унизила, когда пригласила соседку Ларису, она с ними не церемонилась, сказала, что с такими, как они, надо действовать грубо и наверняка. Кто знает, может, она и права? Да, забыла тебе сказать: Тарас бьет Ирину! Я несколько раз видела ее в темных очках, Бим сказал, что у нее лицо разбито, под глазами синяки, у Тараса тяжелая рука, что он безумно ревнует Ирину. Бим не сказал, к кому именно, но я подозреваю, что именно к нему. Они, Бим и Ирина, слишком много времени проводят вместе. Это бросается в глаза. А что касается беременности Ирины, то мне кажется, она меня обманула, что ждет ребенка. Что ей просто хотелось пожить в нашей спальне… Но все это уже меня не касается. Главное – дождаться тебя, не раскиснуть. Ведь мне теперь нельзя нервничать. Герман, дорогой, как же я тебя люблю и жду…»
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента