— Ну и что теперь? — спросил он. — Осядем здесь?
— Да, будем ждать появления Перевозчиков.
Глава 3
— Да, будем ждать появления Перевозчиков.
Глава 3
Когда мышь и два других мутанта очутились у ящиков, уже стемнело. К счастью, их появление не было замечено роботами. Быстро, как тени, они шмыгнули в убежище.
— Ночью они тоже бдят? — шепотом спросил Йокида.
Он чувствовал себя очень неуютно в этом незнакомом месте, и его все время преследовало ощущение, что бесчисленные глаза так и подкарауливают каждое его движение.
— Роботы не знают усталости, — заверил его Эмир. — Убежден, что Боратор заставил их вкалывать без сна и отдыха. Он в курсе того, что на планете эпидемия, и наверняка горит лишь одним желанием — побыстрее удрать отсюда. Этот почти завершенный звездолет вполне отвечает его планам.
— Вы полагаете, значит, что он его попросту присвоит?
— А почему бы и нет?.. Внимание! Кто-то на подходе. Улавливаю его мысли…
Все трое застыли. Мышь, навострив свои «антенны», быстро прощупывал мозг Боратора.
«Осталось всего пять дней, — думал тот, — и дело в шляпе. Эти ублюдки патриархи — будь они прокляты — бросили меня тут одного, совсем не думая, что я могу подхватить эту заразу и даже позабыть, что строю для них корабль. Ну, ладно! Если они все еще считают, что я, как договорено, преподнесу его им на блюдечке, то сильно ошибаются! Эпидемия сюда не добралась. Значит, я вполне спокойно могу погрузить на борт всех роботов… Они у меня еще попляшут, эти прохвосты…»
Мышь потер лапки. Следовательно, пять дней! Но если этот звездолет взлетит, то не для того, чтобы присоединиться к основным силам эскадры, как опасался Родан. Боратор решил распорядиться кораблем по-своему. Он, видимо, надеялся, что благодаря столь ценной добыче сможет основать собственный клан.
Эмир тихо поведал о планах инженера своим коллегам,
— А теперь он отправился спать, — закончил Глазастик. — Я же пойду пошурую немного в поисках новой информации. Лично я дал бы ему довести строительство звездолета до конца, но, увы, у нас уже нет для этого времени. Верфь должна попасть в наши руки еще до того, как высадятся другие бородачи. Ждите меня здесь. Я ненадолго.
И он телепортировал по ходу движения Боратора.
Инженер в этот момент только что завернул за угол одного из ангаров и, пройдя мимо цепочки сторожевых роботов, направился к себе домой — в стоявший чуть в стороне собранный из легких конструкций домик. Эмир не решился искушать еще раз благодушие боевых киберов по отношению к диким кроликам и телепортировал прямо к домику, спрятавшись там в тени кустарника.
Боратор, пересекая ярко освещенную прожекторами эспланаду, не переставал размышлять. Теперь его мысли довольно беспорядочно перескакивали с одной темы на другую, и мышь не очень-то смог в них разобраться. Инженер, даже не взглянув в сторону кустарника, открыл дверь и зажег свет. У него сейчас было лишь одно желание — поскорее лечь спать. Он чувствовал, что совсем вымотался. «Все-таки здорово, — думал он в этот момент, — что роботы даже не представляют себе, что такое усталость! Может, им удастся завершить строительство звездолета досрочно — в четыре дня…»
Эмир терпеливо выжидал. Максимально сосредоточившись, он мог почти что видеть глазами Боратора и тем самым следовать всем его действиям и жестам: быстро отужинать, принять холодный душ и, наконец, — в постель. Мысли потеряли четкость, потом вообще исчезли. Перевозчик заснул.
Эмир более не колебался. Он отказался от телепортации, а спокойно влез на подоконник и проскользнул в комнату, где громоподобно храпел Боратор. Прежде чем разбудить его, мышь счел необходимым предпринять кое-какие меры предосторожности. Кроме того, ему показалось, что он слышит какой-то посторонний звук.
Неужели бородача охранял часовой?
Из коридора через плохо прикрытую дверь струилась полоска света. Мышь бросил туда взгляд. Действительно, спиной к нему неподвижно стоял робот.
Эмир крепче сжал в лапе специальный радиант, стиравший у робота прежнюю память. Окажет ли сейчас прибор нужное воздействие? И вообще, сработает ли он? Глазастик очень на это надеялся, но полной уверенности у него не было. Медленно подняв радиант, он прицелился в затылок постовому и в течение пяти секунд нажимал на спусковой крючок.
В принципе отныне прежняя программа робота должна быть стерта, а сам он готов к получению новых установок. Теперь кибер не будет реагировать на приказы Вольных Перевозчиков. По крайней мере теоретически.
Ну а на практике?.. Эмир хотел сам убедиться в этом и иметь на этот счет спокойную совесть. Он высунулся в коридор, затем подошел к роботу и встал прямо перед ним. Охранник не шелохнулся.
Весьма удовлетворенный достигнутым результатом, мышь решил заняться теперь инженером. И в тот же миг до него вдруг дошло, что Боратор почему-то больше не храпел. Эмир весь напрягся, ловя его мысль. Да, тот неожиданно проснулся и, преисполненный смутного беспокойства, первым делом потянулся за дезинтегратором.
Дверь рывком отворилась. На пороге вырос Боратор и, недоуменно моргая, стал вглядываться в совершенно умопомрачительную сцену: в середине коридора стоит странно неподвижный робот, а перед ним — та самая зверушка, что сегодня после обеда уже попадалась ему на глаза, и. он еще, помнится, в сердцах отшвырнул ее отменным пинком… Но… что это она держит в своих лапах? Какую-то коробку? Зачем? А не разумен ли, случаем, этот грызун?
Боратор задавал себе сразу слишком много вопросов, вместо того чтобы действовать. И Эмир не преминул этим воспользоваться.
Какая-то неумолимая сила резко вырвала дезинтегратор из рук бородача. Оружие стремительно вознеслось к потолку и словно приклеилось к нему, нацелившись стволом на инженера. Тот, онемев от всех этих поразительных происшествий, вяло думал: а не сошел ли он с ума?
Мышь, вспомнив, что имеет на Перевозчика зуб за полученный совсем недавно унизительный пинок, решил соединить приятное с полезным. Боратор неожиданно почувствовал, как пол уходит у него из-под ног, затем, повернувшись на девяносто градусов, он повис в горизонтальном положении, не в силах шевельнуть ни рукой ни ногой. Словно птица, завороженная змеей, он вперил свой обезумевший взгляд в глазки «кролика», которого он все еще не решался (этому отчаянно сопротивлялись остатки разума!) признать ответственным за происшедший с ним феномен. Но он все же был вынужден капитулировать перед очевидностью: мохнатая зверушка направилась к кровати и стала разрывать простыню на тонкие полоски, связывая их концами. При этом ради свободы движений положила металлическую коробочку на пол.
Затем зверек подошел к нему и, ловко поддавая лапками, принялся вращать бородача, будто насаженную на вертел курицу, одновременно пеленая его импровизированной веревкой. Делать это ему было нетрудно, ибо инженер беспомощно болтался, как щепка в водовороте.
Робот равнодушно взирал на происходящее, не пытаясь как-то вмешаться.
Закончив свое дело, мышь оставил торчать конец простыни, а затем, ухватившись за него, потащил Боратора за собой на буксире, будто воздушный шарик на ниточке. Он заставил дезинтегратор спрыгнуть с потолка прямо в свободную лапу, ухитрился подхватить по пути под мышку свою лежавшую сиротливо на полу металлическую коробку и покинул домик Боратора.
Инженер плыл на привязи по воздуху. Телекинетический поток, испускаемый Эмиром, поддерживал бородача физически в состоянии каталепсии; в моральном же отношении Перевозчик был сокрушен полностью, оледенев от страха и удивления.
Тако и Тама вздрогнули при виде столь странного зрелища. Эмир твердо держал своего пленника на поводке, его усики вздрагивали от удовольствия.
— Товар надежно упакован, — доложил он. — Тако, пойдемте расправляться с роботами.
Он опустил Боратора на пол. Тот по-прежнему не шевелился, закрыв глаза.
— Жаль! — искренне опечалился Эмир. — Он, видно, в обмороке! Но вы ему не очень-то доверяйте, Тама. Будьте бдительны с этим пройдохой.
— Я слишком возбужден, чтобы задремать! — запротестовал телекинетик. — И все же не оставляйте меня одного надолго!
— Девяносто девять роботов! Вы что, думаете, мы управимся с ними в два счета?
Эмир протянул лапу Тако. Они растаяли в воздухе. Йокида, который отнюдь не стал чувствовать себя лучше после их исчезновения, остался в тени, наедине с бородачом, который к этому моменту вообще отключился от мира сего.
С первым попавшимся им роботом не возникло никаких проблем. То был часовой, стоявший рядом с самым большим ангаром, в тени которого материализовались мутанты. Он являлся первым звеном в длинной цепочке охранников. Мышь и японец смогли приблизиться к нему на несколько метров так, что он их даже и не заметил. К счастью для них, «взгляд» кибера в это время был устремлен в сторону долины — именно оттуда, логически рассуждая, могло последовать любое нападение, и уж никак не сзади, со стороны верфи.
— Тако, оставайтесь здесь, — шепнул Эмир. — Это превосходный наблюдательный пункт. В случае чего тут же телепортируйте обратно к Тама. Переправьте бородача к Родану, а затем возвращайтесь за Тама. За меня не беспокойтесь — я в состоянии выпутаться самостоятельно.
— Но с какой стати я должен возвращаться? — возмутился японец. — У меня есть радиант и…
— И если вы им воспользуетесь, то даже самый тупоголовый из роботов поймет, с какого рода противником он столкнулся. Но, если вы телепортируете, пусть даже на его глазах, не оставив за собой никаких следов, они будут в недоумении и придут к выводу, что то была галлюцинация, если, конечно, роботы способны испытывать их! Но в любом случае они будут озадачены, а нам большего и не требуется. Так что терпение, друг мой! Победа будет за нами!
Прожекторы довольно скупо освещали эту часть местности. Но роботов-воителей выдавали металлические отблески от их корпусов, в то время как каштановый цвет шерстки хорошо скрадывался в ночи.
Излучение специального радианта Эмира быстро превратило первого андроида в железную марионетку. То же самое произошло со вторым, третьим и всеми теми, кто стоял на посту в его секторе.
Через полчаса Эмир мог похвастаться богатыми охотничьими трофеями — пятьдесят роботов были полностью выведены из строя. Оставалось еще столько же плюс рабочие андроиды, которые без устали трудились под горой над завершением строительства суперсовременного крейсера Перевозчиков.
Глазастик перенесся к Тако.
— Пора переходить к постовым, что стерегут вход в долину. Плохо, что они расставлены с интервалом в пять метров. Это очень мало. Да ладно, что-нибудь придумаю и для их нейтрализации…
Ночь была его союзницей, и Эмир смог приблизиться к часовым, оставшись незамеченным. Сначала все шло гладко, включая пятнадцатую жертву. Но шестнадцатый, услышав позади какой-то шум, повернулся, направив луч фронтального фонаря на подозрительное место. Глазастика окатили волны яркого света.
За какую-то долю секунды робот сумел оценить обстановку, узнав в мыше того самого мелкого зверька, которого он ранее посчитал безвредным. Но теперь тот держал в лапах какой-то неизвестный прибор, направленный в сторону соседа. Значит, эта тварь должна быть наделена разумом, а в этом случае расценена в качестве неприятеля.
Под хлестким щелчком бледного язычка пламени, мгновенно направленного андроидом, сухо потрескивая, вспыхнула трава. Но пушистый зверек уже испарился.
Тако дернулся от неожиданности, когда рядом возник мышь.
— Не повезло, — пожаловался Эмир. — Остается лишь надеяться, что роботы не поднимут тревоги. Выждем немного, узнаем их реакцию.
Первые пятнадцать роботов в цепи не тронулись с места, но остальные пятнадцать высветили своими прожекторами закрепленные за ними участки местности. Естественно, ничего необычного они не обнаружили, но, судя по всему, прекращать поиски не собирались.
— Да, теперь мне туда путь заказан, — вздохнул мышь. — Но., кажется, я нашел выход! Я совсем забыл о том, что могу применять телекинез!
Тако эта очевидная истина никак не тронула.
— Ну и что? Мы это давно знаем.
— Ну разве не ясно? Ведь нет никакой надобности носить с собой этот самый радиант, который их дезактивирует! Я могу его переправить куда-нибудь неподалеку от каждого часового, а затем управлять им отсюда. Эти вояки-железяки ищут нас где-то на поверхности, за скалами или кустами. А наш радиант тем временем подлетит сверху и сведет с ними счеты раньше, чем они даже догадаются задрать кверху нос! И как только это не пришло мне в голову раньше?
— Потребность заставляет шарики крутиться быстрее, — философски заметил японец.
И стал, полный восхищения, следить за ювелирно? работой Глазастика.
Тот пристально взглянул на металлическую коробочку, и она неожиданно сорвалась с места и ринулась в сторону роботов.
Шестнадцатый вдруг разом прекратил свои поиски и застыл. Затем то же самое проделал его сосед. Спустя несколько минут весь этот заградительный кордон представлял собой всего лишь сборище кукол, лишенных энергии и какой-либо инициативы.
Эмир вернул радиант на место и, попросив Тако подождать его, вновь исчез. Когда он чуть позже вернулся, то остальные охранники, стоявшие у входа в горловину, были тоже выведены из строя.
— Итак, осталось всего девятнадцать, что находятся на самой стройке. За дело! Рабочими роботами пока заниматься не будем, пусть продолжают корпеть над звездолетом. В путь, беремся за последнюю чистку!
К полуночи Эмир нейтрализовал девяносто девять роботов. Оставался всего один, и, несмотря на отчаянные усилия мыша, он так и не смог его обнаружить. Тем самым опасность, причем громадная, сохранялась. Но продолжать и дальше его поиски уже не было времени.
Рабочие андроиды, пожалуй, даже и не заметили, что произошли какие-то события. Они всецело были погружены в решение своих проблем, стремясь завершить строительство к сроку, установленному Боратором.
Мышь решил ни в коем случае не мешать их трудовому энтузиазму.
Тама вздохнул с облегчением, когда рядом с ним появились Тако и Эмир. Он уже устал от бурного словесного потока, который извергал инженер, очнувшись после обморока. Поначалу это была смесь самых жутких угроз, затем, осознав бесперспективность этого пути, Боратор стал заливаться соловьем, обещая золотые горы за свое освобождение.
— Пора возвращаться! — проронил мышь, скрыв от своих коллег озабоченность, которую вызывал в нем тот самый один-единственный, оставшийся целым и невредимым робот. Он явно прятался где-то в тени, сидел в засаде, готовый насмерть стоять за своих хозяев — Перевозчиков.
— Получим новые указания от Родана. А пока, Тако, займитесь Тама, а я заберу нашего друга бородача. Вы знаете, куда следует телепортировать — в здание с плоской крышей, что на окраине космопорта.
Они приготовились к броску.
И мигом у пирамиды ящиков не осталось никого. Лишь помятая местами трава указывала — и то весьма неопределенно, — что кто-то недавно побывал на этом месте.
Ралв и Энзалли в тот же вечер набрали более пяти тысяч гозлан-добровольцев для задуманной Роданом мистификации. После недолгих подготовительных мероприятий все они, соответствующим образом обработанные специальной жидкостью, были доставлены в космопорт, где разместились в ангарах и административных зданиях, ожидая момента своего выхода на сцену.
Затем появились Эмир и оба японца со своим пленником и доложили о проделанной работе Родану. Тот, учитывая новое обстоятельство — пленение Боратора, внес некоторые коррективы в свои планы. Он распорядился, чтобы Маршалл, а также Энзалли с двумя сотнями «татуированных» местных жителей немедленно отправились в горы, на стройку. Их задача заключалась в том, чтобы встретить Вольных Перевозчиков, если тем вдруг вздумается совершить посадку там. Предварительно аборигенов взял под свою опеку Китаи, внушив им, как необходимо сыграть роль, которая им выпала. Оба телепата, Маршалл и Энзалли, должны были проследить за нормальным ходом операции.
Прибытие противника ожидалось через несколько часов, скорее всего, через шесть.
От сержанта Харнахана еще не поступило ни одного сообщения.
Родан вызвал на связь Фишера, который доложил, что на борту флагмана все идет нормальным ходом, а экипаж «Астре» с большим интересом наблюдает за фауной морских глубин. В частности, им попалась на глаза прелюбопытнейшая разновидность морского ската, которая…
Но Родана мало волновали курьезы из области ихтиологии, и он прервал Фишера, вновь напомнив, чтобы тот немедленно поставил в известность о всех сведениях, которые сообщит ему Харнахан, когда выйдет на связь.
Куда он мог запропаститься, этот бравый сержант?
Космический истребитель вонзался острой иглой корпуса в пространство космоса, сзади, буквально на глазах, уменьшались размеры Горра. Харнахан вновь попал в условия полнейшей изоляции в бесконечности. Но он был достаточно хладнокровным парнем, способным успешно выполнить полученное задание по наблюдению за противником.
Горр уже превратился в яркую точку, блестевшую отраженным светом своего светила. Харнахан слегка изменил курс, чтобы погрузиться в тень планеты.
Бородачи, несомненно, находятся еще на расстоянии в несколько световых часов, поэтому, видимо, не стоило включать свои детекторы уже сейчас. Главное в этот момент — выбрать безукоризненный наблюдательный пункт, откуда он мог бы эффективно следить за космосом, сам оставаясь незамеченным противником.
Он внимательно всмотрелся в специальную карту системы тэта созвездия Лиры, которую ему вручил перед вылетом Родан. Его внимание сразу же привлекла четвертая планета, вокруг которой устроили чехарду пятьдесят спутников, двигавшихся по самым причудливым орбитам.
О лучшем месте он не мог и мечтать.
Харнахан снова сменил курс и ринулся к этой цели на скорости, приближавшейся к световой. Через час он несколько сбросил ее, чтобы не столкнуться ненароком с каким-нибудь мелким спутником. В целом этот район несколько напоминал сразу и кольца Сатурна, и пояс астероидов. Было ясно, что когда-то четвертая планета была двойной или же вокруг нее обращалась луна очень крупных размеров; впоследствии что-то разнесло их на кусочки, которые и хороводили теперь вокруг. Было достаточно сложно проскользнуть через этот безудержный поток небесных тел самых невероятных размеров.
По расчетам Харнахана, эскадра бородачей была еще в десяти световых часах отсюда. Следовательно, у него в запасе было предостаточно времени, чтобы тщательно оглядеть окрестности и выбрать надежное укрытие.
Некоторые из спутников планеты едва-едва достигали километра в диаметре, но зато другие — до сотни. Истребитель пробирался через этот лабиринт с большой осторожностью. Харнахан радовался при мысли, что в этой небесной зоне он наверняка единственное живое существо…
Он вел свой кораблик вручную, не прибегая к помощи приборов. Серебристая торпедка послушно повиновалась его воле. Кабина пилота, конечно, была несколько тесновата, но климатизатор работал превосходно.
Харнахан проглотил несколько питательных таблеток. Воздуха и запасов питания у него было на три месяца. Вероятнее всего, ему не придется использовать их полностью, но тем не менее при одной только мысли о таких внушительных резервах становилось как-то легче на душе.
По правому борту показалась довольно крупная луна. На ее искромсанной поверхности повсюду тянулись длинные горные цепи и виднелись глубокие, полные вечной тени долины. Диаметр ее достигал примерно восьмидесяти километров.
Позднее, когда сержанта спрашивали, почему он решил посадить свой истребитель именно на этот спутник, его ответы носили противоречивый характер. То он заявлял, что его привлек рельеф местности с его удобными ущельями, где можно было легко спрятать корабль, то начинал твердить, что почувствовал какую-то тягу, нечто вроде смутного призыва, своеобразный внутренний голос, который и направил его. Как бы то ни было, но более благоприятного места для устройства наблюдательного пункта за противником он найти не смог.
Сержант дважды облетел спутник, прежде чем направил свою серебристую сигару к горе, чья плоская вершина заметно доминировала над всеми остальными. То было высокогорное плато, откуда, с учетом сильной кривизны горизонта, взору открывались две трети небосвода. Кроме того, прямо в середине плато он заметил узкую ложбинку, достаточно, однако, вместительную, чтобы туда поместился его истребитель. А если к ней подкатить еще и несколько скалистых обломков, то его не будет заметно даже наблюдателю, пролетающему на высоте в двадцать метров.
Истребитель, используя антигравитационное поле, плавно опустился точно в эту складку местности и замер.
Гравиметр показывал одну сотую «жи», удивительно слабую для такой махины силу тяжести. Прежде чем покинуть кабину, Харнахан подумал, что следует быть крайне осторожным в своих движениях, чтобы нечаянно не преодолеть столь слабое притяжение и не превратиться в спутника этого космического обломка.
Он взглянул на часы. Времени у него было еще предостаточно. Харнахан наглухо закрыл шлем своего космоскафандра и вышел. Стоило брать с собой оружие? Нет, конечно. Здесь не могло быть никого, кто мог бы ему угрожать. Да к тому же ему требовалось оставить свободными обе руки, чтобы было легче сдвигать скальные блоки, призванные окончательно закамуфлировать его истребитель. Сама же эта работа не представлялась слишком трудной, учитывая ничтожную силу тяжести.
Харнахан был опытным астронавтом, и последнее обстоятельство никоим образом не сказывалось на его передвижении. Тем не менее он вел себя здесь, конечно, не так, как в открытом космосе. Стоило всего лишь очень мягко спрыгнуть на поверхность, как он взлетел, словно воздушный шарик, на высоту в пятьдесят метров, медленно раскручиваясь вокруг самого себя. Небо «завертелось у него перед глазами, и на какие-то ужасные доли секунды пилот потерял всякое чувство ориентации. Его охватило жуткое ощущение безудержного падения куда-то в бесконечность. Но, не поддаваясь панике, он постепенно скоординировал свои движения, чтобы проконтролировать спуск, и вскоре с облегчением увидел под собой медленно наплывавшую поверхность спутника. Наконец ноги коснулись твердого грунта.
Опустился он на склон скалы и совершенно инстинктивно ухватился за ее изломанный гребень. Затем заливисто рассмеялся с беззаботностью мальчишки, обдумывающего какую-нибудь проделку. Подняв голову к вершине, он осторожно оттолкнулся от скалы пяткой, что взметнуло сержанта вверх, подобно ракете. Он перемахнул через край высотного плато и опустился совсем рядом с корабликом.
Теперь Харнахан убедился, что после небольшой тренировки он сможет перемещаться по этому небесному осколку так, как ему заблагорассудится. Пилот в последний раз взглянул на истребитель, едва заметный под камуфляжем из камней, и снова подпрыгнул. На сей раз он пересек долину, которая отделяла его от другой островерхой скалы, чуть пониже высотой, чем его плато. При этом он пролетел над укрытыми глубокой тенью пропастями, над россыпями скал, похожих на зубья пилы, от одного вида которых кидало в дрожь. Но рассчитал он свой прыжок абсолютно правильно, поскольку благополучно причалил к намеченной точке. Пейзаж здесь ничем не отличался от того, что он уже видел.
Два новых скачка (последний длиной более двух километров) вынесли его на равнину. В течение десяти минут он просто забавлялся тем, что подпрыгивал все выше и выше, чтобы затем медленно-медленно опускаться вниз, потом стал летать стрелой по горизонтали — все дальше и дальше.
Эта игра привела его к подножию горного массива с необычайно гладкими стенами, загораживавшими горизонт. Чтобы достойно завершить свои подвиги, Харнахан решил напоследок преодолеть и это препятствие.
Вскоре он очутился уже на вершине. Открывшийся вид был потрясающим. Из-за отсутствия воздуха контуры соседних горных хребтов проступали удивительно четко и резко. Они выделялись на небе так чисто и ясно, словно перед ним был офорт. Внизу простиралась громадная равнина. Если бы Харнахан пожелал, то сейчас мог бы наконец осуществить свою заветную, вынашиваемую с детства мечту. Сколько раз на Земле он, занимаясь альпинизмом, после длительного и трудного восхождения стоял вот так на большой высоте и думал, как здорово было бы прыгнуть сейчас в пустоту и, раскинув руки, будто крылья, спланировать на затерявшуюся далеко внизу равнину!
Перед ним четко вырисовывался силуэт горы, на которой он оставил свой истребитель. Интересно, а что находится в противоположном направлении?
Снова толчок пяткой — и он взлетел высоко-высоко, достигнув на сей раз другого склона массива, круто обрывавшегося вниз. Харнахан взглянул туда. На Земле перед подобной пропастью у него, и сомневаться нечего, закружилась бы голова, но здесь искушение оказалось слишком сильным. Устоять и не осуществить годами лелеемую мечту он не смог.
Слегка вскрикнув от восторга, он раскинул в стороны руки и, чуть-чуть разбежавшись, прыгнул в бездну. Харнахан падал, вернее, планировал, оставив позади высокую скалистую стену и приближаясь к темневшей внизу долине. Он потратил много времени, чтобы наконец плавно опуститься. Получилось настолько элегантно, что он испытал смешанную с радостью гордость, пожалев, что не было ни одного свидетеля его поразительной ловкости.
— Ночью они тоже бдят? — шепотом спросил Йокида.
Он чувствовал себя очень неуютно в этом незнакомом месте, и его все время преследовало ощущение, что бесчисленные глаза так и подкарауливают каждое его движение.
— Роботы не знают усталости, — заверил его Эмир. — Убежден, что Боратор заставил их вкалывать без сна и отдыха. Он в курсе того, что на планете эпидемия, и наверняка горит лишь одним желанием — побыстрее удрать отсюда. Этот почти завершенный звездолет вполне отвечает его планам.
— Вы полагаете, значит, что он его попросту присвоит?
— А почему бы и нет?.. Внимание! Кто-то на подходе. Улавливаю его мысли…
Все трое застыли. Мышь, навострив свои «антенны», быстро прощупывал мозг Боратора.
«Осталось всего пять дней, — думал тот, — и дело в шляпе. Эти ублюдки патриархи — будь они прокляты — бросили меня тут одного, совсем не думая, что я могу подхватить эту заразу и даже позабыть, что строю для них корабль. Ну, ладно! Если они все еще считают, что я, как договорено, преподнесу его им на блюдечке, то сильно ошибаются! Эпидемия сюда не добралась. Значит, я вполне спокойно могу погрузить на борт всех роботов… Они у меня еще попляшут, эти прохвосты…»
Мышь потер лапки. Следовательно, пять дней! Но если этот звездолет взлетит, то не для того, чтобы присоединиться к основным силам эскадры, как опасался Родан. Боратор решил распорядиться кораблем по-своему. Он, видимо, надеялся, что благодаря столь ценной добыче сможет основать собственный клан.
Эмир тихо поведал о планах инженера своим коллегам,
— А теперь он отправился спать, — закончил Глазастик. — Я же пойду пошурую немного в поисках новой информации. Лично я дал бы ему довести строительство звездолета до конца, но, увы, у нас уже нет для этого времени. Верфь должна попасть в наши руки еще до того, как высадятся другие бородачи. Ждите меня здесь. Я ненадолго.
И он телепортировал по ходу движения Боратора.
Инженер в этот момент только что завернул за угол одного из ангаров и, пройдя мимо цепочки сторожевых роботов, направился к себе домой — в стоявший чуть в стороне собранный из легких конструкций домик. Эмир не решился искушать еще раз благодушие боевых киберов по отношению к диким кроликам и телепортировал прямо к домику, спрятавшись там в тени кустарника.
Боратор, пересекая ярко освещенную прожекторами эспланаду, не переставал размышлять. Теперь его мысли довольно беспорядочно перескакивали с одной темы на другую, и мышь не очень-то смог в них разобраться. Инженер, даже не взглянув в сторону кустарника, открыл дверь и зажег свет. У него сейчас было лишь одно желание — поскорее лечь спать. Он чувствовал, что совсем вымотался. «Все-таки здорово, — думал он в этот момент, — что роботы даже не представляют себе, что такое усталость! Может, им удастся завершить строительство звездолета досрочно — в четыре дня…»
Эмир терпеливо выжидал. Максимально сосредоточившись, он мог почти что видеть глазами Боратора и тем самым следовать всем его действиям и жестам: быстро отужинать, принять холодный душ и, наконец, — в постель. Мысли потеряли четкость, потом вообще исчезли. Перевозчик заснул.
Эмир более не колебался. Он отказался от телепортации, а спокойно влез на подоконник и проскользнул в комнату, где громоподобно храпел Боратор. Прежде чем разбудить его, мышь счел необходимым предпринять кое-какие меры предосторожности. Кроме того, ему показалось, что он слышит какой-то посторонний звук.
Неужели бородача охранял часовой?
Из коридора через плохо прикрытую дверь струилась полоска света. Мышь бросил туда взгляд. Действительно, спиной к нему неподвижно стоял робот.
Эмир крепче сжал в лапе специальный радиант, стиравший у робота прежнюю память. Окажет ли сейчас прибор нужное воздействие? И вообще, сработает ли он? Глазастик очень на это надеялся, но полной уверенности у него не было. Медленно подняв радиант, он прицелился в затылок постовому и в течение пяти секунд нажимал на спусковой крючок.
В принципе отныне прежняя программа робота должна быть стерта, а сам он готов к получению новых установок. Теперь кибер не будет реагировать на приказы Вольных Перевозчиков. По крайней мере теоретически.
Ну а на практике?.. Эмир хотел сам убедиться в этом и иметь на этот счет спокойную совесть. Он высунулся в коридор, затем подошел к роботу и встал прямо перед ним. Охранник не шелохнулся.
Весьма удовлетворенный достигнутым результатом, мышь решил заняться теперь инженером. И в тот же миг до него вдруг дошло, что Боратор почему-то больше не храпел. Эмир весь напрягся, ловя его мысль. Да, тот неожиданно проснулся и, преисполненный смутного беспокойства, первым делом потянулся за дезинтегратором.
Дверь рывком отворилась. На пороге вырос Боратор и, недоуменно моргая, стал вглядываться в совершенно умопомрачительную сцену: в середине коридора стоит странно неподвижный робот, а перед ним — та самая зверушка, что сегодня после обеда уже попадалась ему на глаза, и. он еще, помнится, в сердцах отшвырнул ее отменным пинком… Но… что это она держит в своих лапах? Какую-то коробку? Зачем? А не разумен ли, случаем, этот грызун?
Боратор задавал себе сразу слишком много вопросов, вместо того чтобы действовать. И Эмир не преминул этим воспользоваться.
Какая-то неумолимая сила резко вырвала дезинтегратор из рук бородача. Оружие стремительно вознеслось к потолку и словно приклеилось к нему, нацелившись стволом на инженера. Тот, онемев от всех этих поразительных происшествий, вяло думал: а не сошел ли он с ума?
Мышь, вспомнив, что имеет на Перевозчика зуб за полученный совсем недавно унизительный пинок, решил соединить приятное с полезным. Боратор неожиданно почувствовал, как пол уходит у него из-под ног, затем, повернувшись на девяносто градусов, он повис в горизонтальном положении, не в силах шевельнуть ни рукой ни ногой. Словно птица, завороженная змеей, он вперил свой обезумевший взгляд в глазки «кролика», которого он все еще не решался (этому отчаянно сопротивлялись остатки разума!) признать ответственным за происшедший с ним феномен. Но он все же был вынужден капитулировать перед очевидностью: мохнатая зверушка направилась к кровати и стала разрывать простыню на тонкие полоски, связывая их концами. При этом ради свободы движений положила металлическую коробочку на пол.
Затем зверек подошел к нему и, ловко поддавая лапками, принялся вращать бородача, будто насаженную на вертел курицу, одновременно пеленая его импровизированной веревкой. Делать это ему было нетрудно, ибо инженер беспомощно болтался, как щепка в водовороте.
Робот равнодушно взирал на происходящее, не пытаясь как-то вмешаться.
Закончив свое дело, мышь оставил торчать конец простыни, а затем, ухватившись за него, потащил Боратора за собой на буксире, будто воздушный шарик на ниточке. Он заставил дезинтегратор спрыгнуть с потолка прямо в свободную лапу, ухитрился подхватить по пути под мышку свою лежавшую сиротливо на полу металлическую коробку и покинул домик Боратора.
Инженер плыл на привязи по воздуху. Телекинетический поток, испускаемый Эмиром, поддерживал бородача физически в состоянии каталепсии; в моральном же отношении Перевозчик был сокрушен полностью, оледенев от страха и удивления.
Тако и Тама вздрогнули при виде столь странного зрелища. Эмир твердо держал своего пленника на поводке, его усики вздрагивали от удовольствия.
— Товар надежно упакован, — доложил он. — Тако, пойдемте расправляться с роботами.
Он опустил Боратора на пол. Тот по-прежнему не шевелился, закрыв глаза.
— Жаль! — искренне опечалился Эмир. — Он, видно, в обмороке! Но вы ему не очень-то доверяйте, Тама. Будьте бдительны с этим пройдохой.
— Я слишком возбужден, чтобы задремать! — запротестовал телекинетик. — И все же не оставляйте меня одного надолго!
— Девяносто девять роботов! Вы что, думаете, мы управимся с ними в два счета?
Эмир протянул лапу Тако. Они растаяли в воздухе. Йокида, который отнюдь не стал чувствовать себя лучше после их исчезновения, остался в тени, наедине с бородачом, который к этому моменту вообще отключился от мира сего.
С первым попавшимся им роботом не возникло никаких проблем. То был часовой, стоявший рядом с самым большим ангаром, в тени которого материализовались мутанты. Он являлся первым звеном в длинной цепочке охранников. Мышь и японец смогли приблизиться к нему на несколько метров так, что он их даже и не заметил. К счастью для них, «взгляд» кибера в это время был устремлен в сторону долины — именно оттуда, логически рассуждая, могло последовать любое нападение, и уж никак не сзади, со стороны верфи.
— Тако, оставайтесь здесь, — шепнул Эмир. — Это превосходный наблюдательный пункт. В случае чего тут же телепортируйте обратно к Тама. Переправьте бородача к Родану, а затем возвращайтесь за Тама. За меня не беспокойтесь — я в состоянии выпутаться самостоятельно.
— Но с какой стати я должен возвращаться? — возмутился японец. — У меня есть радиант и…
— И если вы им воспользуетесь, то даже самый тупоголовый из роботов поймет, с какого рода противником он столкнулся. Но, если вы телепортируете, пусть даже на его глазах, не оставив за собой никаких следов, они будут в недоумении и придут к выводу, что то была галлюцинация, если, конечно, роботы способны испытывать их! Но в любом случае они будут озадачены, а нам большего и не требуется. Так что терпение, друг мой! Победа будет за нами!
Прожекторы довольно скупо освещали эту часть местности. Но роботов-воителей выдавали металлические отблески от их корпусов, в то время как каштановый цвет шерстки хорошо скрадывался в ночи.
Излучение специального радианта Эмира быстро превратило первого андроида в железную марионетку. То же самое произошло со вторым, третьим и всеми теми, кто стоял на посту в его секторе.
Через полчаса Эмир мог похвастаться богатыми охотничьими трофеями — пятьдесят роботов были полностью выведены из строя. Оставалось еще столько же плюс рабочие андроиды, которые без устали трудились под горой над завершением строительства суперсовременного крейсера Перевозчиков.
Глазастик перенесся к Тако.
— Пора переходить к постовым, что стерегут вход в долину. Плохо, что они расставлены с интервалом в пять метров. Это очень мало. Да ладно, что-нибудь придумаю и для их нейтрализации…
Ночь была его союзницей, и Эмир смог приблизиться к часовым, оставшись незамеченным. Сначала все шло гладко, включая пятнадцатую жертву. Но шестнадцатый, услышав позади какой-то шум, повернулся, направив луч фронтального фонаря на подозрительное место. Глазастика окатили волны яркого света.
За какую-то долю секунды робот сумел оценить обстановку, узнав в мыше того самого мелкого зверька, которого он ранее посчитал безвредным. Но теперь тот держал в лапах какой-то неизвестный прибор, направленный в сторону соседа. Значит, эта тварь должна быть наделена разумом, а в этом случае расценена в качестве неприятеля.
Под хлестким щелчком бледного язычка пламени, мгновенно направленного андроидом, сухо потрескивая, вспыхнула трава. Но пушистый зверек уже испарился.
Тако дернулся от неожиданности, когда рядом возник мышь.
— Не повезло, — пожаловался Эмир. — Остается лишь надеяться, что роботы не поднимут тревоги. Выждем немного, узнаем их реакцию.
Первые пятнадцать роботов в цепи не тронулись с места, но остальные пятнадцать высветили своими прожекторами закрепленные за ними участки местности. Естественно, ничего необычного они не обнаружили, но, судя по всему, прекращать поиски не собирались.
— Да, теперь мне туда путь заказан, — вздохнул мышь. — Но., кажется, я нашел выход! Я совсем забыл о том, что могу применять телекинез!
Тако эта очевидная истина никак не тронула.
— Ну и что? Мы это давно знаем.
— Ну разве не ясно? Ведь нет никакой надобности носить с собой этот самый радиант, который их дезактивирует! Я могу его переправить куда-нибудь неподалеку от каждого часового, а затем управлять им отсюда. Эти вояки-железяки ищут нас где-то на поверхности, за скалами или кустами. А наш радиант тем временем подлетит сверху и сведет с ними счеты раньше, чем они даже догадаются задрать кверху нос! И как только это не пришло мне в голову раньше?
— Потребность заставляет шарики крутиться быстрее, — философски заметил японец.
И стал, полный восхищения, следить за ювелирно? работой Глазастика.
Тот пристально взглянул на металлическую коробочку, и она неожиданно сорвалась с места и ринулась в сторону роботов.
Шестнадцатый вдруг разом прекратил свои поиски и застыл. Затем то же самое проделал его сосед. Спустя несколько минут весь этот заградительный кордон представлял собой всего лишь сборище кукол, лишенных энергии и какой-либо инициативы.
Эмир вернул радиант на место и, попросив Тако подождать его, вновь исчез. Когда он чуть позже вернулся, то остальные охранники, стоявшие у входа в горловину, были тоже выведены из строя.
— Итак, осталось всего девятнадцать, что находятся на самой стройке. За дело! Рабочими роботами пока заниматься не будем, пусть продолжают корпеть над звездолетом. В путь, беремся за последнюю чистку!
К полуночи Эмир нейтрализовал девяносто девять роботов. Оставался всего один, и, несмотря на отчаянные усилия мыша, он так и не смог его обнаружить. Тем самым опасность, причем громадная, сохранялась. Но продолжать и дальше его поиски уже не было времени.
Рабочие андроиды, пожалуй, даже и не заметили, что произошли какие-то события. Они всецело были погружены в решение своих проблем, стремясь завершить строительство к сроку, установленному Боратором.
Мышь решил ни в коем случае не мешать их трудовому энтузиазму.
Тама вздохнул с облегчением, когда рядом с ним появились Тако и Эмир. Он уже устал от бурного словесного потока, который извергал инженер, очнувшись после обморока. Поначалу это была смесь самых жутких угроз, затем, осознав бесперспективность этого пути, Боратор стал заливаться соловьем, обещая золотые горы за свое освобождение.
— Пора возвращаться! — проронил мышь, скрыв от своих коллег озабоченность, которую вызывал в нем тот самый один-единственный, оставшийся целым и невредимым робот. Он явно прятался где-то в тени, сидел в засаде, готовый насмерть стоять за своих хозяев — Перевозчиков.
— Получим новые указания от Родана. А пока, Тако, займитесь Тама, а я заберу нашего друга бородача. Вы знаете, куда следует телепортировать — в здание с плоской крышей, что на окраине космопорта.
Они приготовились к броску.
И мигом у пирамиды ящиков не осталось никого. Лишь помятая местами трава указывала — и то весьма неопределенно, — что кто-то недавно побывал на этом месте.
Ралв и Энзалли в тот же вечер набрали более пяти тысяч гозлан-добровольцев для задуманной Роданом мистификации. После недолгих подготовительных мероприятий все они, соответствующим образом обработанные специальной жидкостью, были доставлены в космопорт, где разместились в ангарах и административных зданиях, ожидая момента своего выхода на сцену.
Затем появились Эмир и оба японца со своим пленником и доложили о проделанной работе Родану. Тот, учитывая новое обстоятельство — пленение Боратора, внес некоторые коррективы в свои планы. Он распорядился, чтобы Маршалл, а также Энзалли с двумя сотнями «татуированных» местных жителей немедленно отправились в горы, на стройку. Их задача заключалась в том, чтобы встретить Вольных Перевозчиков, если тем вдруг вздумается совершить посадку там. Предварительно аборигенов взял под свою опеку Китаи, внушив им, как необходимо сыграть роль, которая им выпала. Оба телепата, Маршалл и Энзалли, должны были проследить за нормальным ходом операции.
Прибытие противника ожидалось через несколько часов, скорее всего, через шесть.
От сержанта Харнахана еще не поступило ни одного сообщения.
Родан вызвал на связь Фишера, который доложил, что на борту флагмана все идет нормальным ходом, а экипаж «Астре» с большим интересом наблюдает за фауной морских глубин. В частности, им попалась на глаза прелюбопытнейшая разновидность морского ската, которая…
Но Родана мало волновали курьезы из области ихтиологии, и он прервал Фишера, вновь напомнив, чтобы тот немедленно поставил в известность о всех сведениях, которые сообщит ему Харнахан, когда выйдет на связь.
Куда он мог запропаститься, этот бравый сержант?
Космический истребитель вонзался острой иглой корпуса в пространство космоса, сзади, буквально на глазах, уменьшались размеры Горра. Харнахан вновь попал в условия полнейшей изоляции в бесконечности. Но он был достаточно хладнокровным парнем, способным успешно выполнить полученное задание по наблюдению за противником.
Горр уже превратился в яркую точку, блестевшую отраженным светом своего светила. Харнахан слегка изменил курс, чтобы погрузиться в тень планеты.
Бородачи, несомненно, находятся еще на расстоянии в несколько световых часов, поэтому, видимо, не стоило включать свои детекторы уже сейчас. Главное в этот момент — выбрать безукоризненный наблюдательный пункт, откуда он мог бы эффективно следить за космосом, сам оставаясь незамеченным противником.
Он внимательно всмотрелся в специальную карту системы тэта созвездия Лиры, которую ему вручил перед вылетом Родан. Его внимание сразу же привлекла четвертая планета, вокруг которой устроили чехарду пятьдесят спутников, двигавшихся по самым причудливым орбитам.
О лучшем месте он не мог и мечтать.
Харнахан снова сменил курс и ринулся к этой цели на скорости, приближавшейся к световой. Через час он несколько сбросил ее, чтобы не столкнуться ненароком с каким-нибудь мелким спутником. В целом этот район несколько напоминал сразу и кольца Сатурна, и пояс астероидов. Было ясно, что когда-то четвертая планета была двойной или же вокруг нее обращалась луна очень крупных размеров; впоследствии что-то разнесло их на кусочки, которые и хороводили теперь вокруг. Было достаточно сложно проскользнуть через этот безудержный поток небесных тел самых невероятных размеров.
По расчетам Харнахана, эскадра бородачей была еще в десяти световых часах отсюда. Следовательно, у него в запасе было предостаточно времени, чтобы тщательно оглядеть окрестности и выбрать надежное укрытие.
Некоторые из спутников планеты едва-едва достигали километра в диаметре, но зато другие — до сотни. Истребитель пробирался через этот лабиринт с большой осторожностью. Харнахан радовался при мысли, что в этой небесной зоне он наверняка единственное живое существо…
Он вел свой кораблик вручную, не прибегая к помощи приборов. Серебристая торпедка послушно повиновалась его воле. Кабина пилота, конечно, была несколько тесновата, но климатизатор работал превосходно.
Харнахан проглотил несколько питательных таблеток. Воздуха и запасов питания у него было на три месяца. Вероятнее всего, ему не придется использовать их полностью, но тем не менее при одной только мысли о таких внушительных резервах становилось как-то легче на душе.
По правому борту показалась довольно крупная луна. На ее искромсанной поверхности повсюду тянулись длинные горные цепи и виднелись глубокие, полные вечной тени долины. Диаметр ее достигал примерно восьмидесяти километров.
Позднее, когда сержанта спрашивали, почему он решил посадить свой истребитель именно на этот спутник, его ответы носили противоречивый характер. То он заявлял, что его привлек рельеф местности с его удобными ущельями, где можно было легко спрятать корабль, то начинал твердить, что почувствовал какую-то тягу, нечто вроде смутного призыва, своеобразный внутренний голос, который и направил его. Как бы то ни было, но более благоприятного места для устройства наблюдательного пункта за противником он найти не смог.
Сержант дважды облетел спутник, прежде чем направил свою серебристую сигару к горе, чья плоская вершина заметно доминировала над всеми остальными. То было высокогорное плато, откуда, с учетом сильной кривизны горизонта, взору открывались две трети небосвода. Кроме того, прямо в середине плато он заметил узкую ложбинку, достаточно, однако, вместительную, чтобы туда поместился его истребитель. А если к ней подкатить еще и несколько скалистых обломков, то его не будет заметно даже наблюдателю, пролетающему на высоте в двадцать метров.
Истребитель, используя антигравитационное поле, плавно опустился точно в эту складку местности и замер.
Гравиметр показывал одну сотую «жи», удивительно слабую для такой махины силу тяжести. Прежде чем покинуть кабину, Харнахан подумал, что следует быть крайне осторожным в своих движениях, чтобы нечаянно не преодолеть столь слабое притяжение и не превратиться в спутника этого космического обломка.
Он взглянул на часы. Времени у него было еще предостаточно. Харнахан наглухо закрыл шлем своего космоскафандра и вышел. Стоило брать с собой оружие? Нет, конечно. Здесь не могло быть никого, кто мог бы ему угрожать. Да к тому же ему требовалось оставить свободными обе руки, чтобы было легче сдвигать скальные блоки, призванные окончательно закамуфлировать его истребитель. Сама же эта работа не представлялась слишком трудной, учитывая ничтожную силу тяжести.
Харнахан был опытным астронавтом, и последнее обстоятельство никоим образом не сказывалось на его передвижении. Тем не менее он вел себя здесь, конечно, не так, как в открытом космосе. Стоило всего лишь очень мягко спрыгнуть на поверхность, как он взлетел, словно воздушный шарик, на высоту в пятьдесят метров, медленно раскручиваясь вокруг самого себя. Небо «завертелось у него перед глазами, и на какие-то ужасные доли секунды пилот потерял всякое чувство ориентации. Его охватило жуткое ощущение безудержного падения куда-то в бесконечность. Но, не поддаваясь панике, он постепенно скоординировал свои движения, чтобы проконтролировать спуск, и вскоре с облегчением увидел под собой медленно наплывавшую поверхность спутника. Наконец ноги коснулись твердого грунта.
Опустился он на склон скалы и совершенно инстинктивно ухватился за ее изломанный гребень. Затем заливисто рассмеялся с беззаботностью мальчишки, обдумывающего какую-нибудь проделку. Подняв голову к вершине, он осторожно оттолкнулся от скалы пяткой, что взметнуло сержанта вверх, подобно ракете. Он перемахнул через край высотного плато и опустился совсем рядом с корабликом.
Теперь Харнахан убедился, что после небольшой тренировки он сможет перемещаться по этому небесному осколку так, как ему заблагорассудится. Пилот в последний раз взглянул на истребитель, едва заметный под камуфляжем из камней, и снова подпрыгнул. На сей раз он пересек долину, которая отделяла его от другой островерхой скалы, чуть пониже высотой, чем его плато. При этом он пролетел над укрытыми глубокой тенью пропастями, над россыпями скал, похожих на зубья пилы, от одного вида которых кидало в дрожь. Но рассчитал он свой прыжок абсолютно правильно, поскольку благополучно причалил к намеченной точке. Пейзаж здесь ничем не отличался от того, что он уже видел.
Два новых скачка (последний длиной более двух километров) вынесли его на равнину. В течение десяти минут он просто забавлялся тем, что подпрыгивал все выше и выше, чтобы затем медленно-медленно опускаться вниз, потом стал летать стрелой по горизонтали — все дальше и дальше.
Эта игра привела его к подножию горного массива с необычайно гладкими стенами, загораживавшими горизонт. Чтобы достойно завершить свои подвиги, Харнахан решил напоследок преодолеть и это препятствие.
Вскоре он очутился уже на вершине. Открывшийся вид был потрясающим. Из-за отсутствия воздуха контуры соседних горных хребтов проступали удивительно четко и резко. Они выделялись на небе так чисто и ясно, словно перед ним был офорт. Внизу простиралась громадная равнина. Если бы Харнахан пожелал, то сейчас мог бы наконец осуществить свою заветную, вынашиваемую с детства мечту. Сколько раз на Земле он, занимаясь альпинизмом, после длительного и трудного восхождения стоял вот так на большой высоте и думал, как здорово было бы прыгнуть сейчас в пустоту и, раскинув руки, будто крылья, спланировать на затерявшуюся далеко внизу равнину!
Перед ним четко вырисовывался силуэт горы, на которой он оставил свой истребитель. Интересно, а что находится в противоположном направлении?
Снова толчок пяткой — и он взлетел высоко-высоко, достигнув на сей раз другого склона массива, круто обрывавшегося вниз. Харнахан взглянул туда. На Земле перед подобной пропастью у него, и сомневаться нечего, закружилась бы голова, но здесь искушение оказалось слишком сильным. Устоять и не осуществить годами лелеемую мечту он не смог.
Слегка вскрикнув от восторга, он раскинул в стороны руки и, чуть-чуть разбежавшись, прыгнул в бездну. Харнахан падал, вернее, планировал, оставив позади высокую скалистую стену и приближаясь к темневшей внизу долине. Он потратил много времени, чтобы наконец плавно опуститься. Получилось настолько элегантно, что он испытал смешанную с радостью гордость, пожалев, что не было ни одного свидетеля его поразительной ловкости.