Страница:
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- Следующая »
- Последняя >>
Кларк Дарлтон
Планета Леркс-3
Глава 1
Каль Ментор, великий ученый и философ, задумчиво смотрел в окуляр огромного телескопа, недавно пущенного в эксплуатацию. Правда, его мысли были заняты совсем другим, он не открыл сегодня ничего особенного. Ученый размышлял над проблемами своего бытия, никогда не оставлявшими его в покое.
В центре поля окуляра находилась белая звезда. Это был Леркс — маленькое солнце, вокруг которого, судя по гравитационным приборам, вращалось несколько планет. Ментор часто отвлекался, но потом вновь брался за работу. Он занимался регистрацией тех звезд, у которых вероятность существования планет была очень высока. Звезда Леркс как раз относилась к их числу.
Удаление Леркса от мира Ментора составило 5, 46 световых лет. Таким образом, это была одна из ближайших звезд. Конечно, другие располагались еще ближе, но они не имели планет. Посещение таких звезд не представляло интереса, поскольку вероятность развития там жизни равнялась нулю. Только в системах она была возможна.
Ментор вздохнул и оторвался от окуляра.
Жизнь!
Его мысли опять вернулись к своим проблемам. Мир Ментора — вторая планета звездной системы Хело — был очень старым. Когда-то, очень давно, эта планета была покрыта буйной растительностью и населена страшными чудовищами, но прошло несколько миллионов лет, и за это время развился только один вид, обладающий интеллектом, — раса трэков. Они захватили господство над Хело-2 и изменили мир в соответствии со своими собственными представлениями. Борьба за власть длилась у трэков, расколотых на множество племен, тысячелетиями. Объединение началось лишь тогда, когда была открыта сила распада атома. Тогда перед всей нацией трэков встала дилемма: или полное уничтожение самих себя, или совместная жизнь в мире. Был выбран мир, и образовалась единая империя. Из семи планет системы Хело три оказались пригодными для жизни.
Главной формой правления была диктатура. Тысячелетия показали, что без диктатуры не было бы мира и сплоченной расы. Все усилия объединить народы демократично потерпели крах. Альтернативой оставалась диктатура.
Ментор снова вздохнул и нажал кнопку на столе.
Через некоторое время вошел Рас Кан, его ассистент и товарищ. Он был талантливым ученым и превосходным специалистом в области излучений. В то время как Ментор делал величайшие открытия в астрономии и в области изучения природы атома, Кан направлял все свои способности и талант на практическое использование укрощенных его другом и учителем природных сил.
— Ты меня звал, Ментор? — спросил он спокойным голосом.
— Леркс, без сомнения, обладает планетной системой, — сказал Ментор, вздохнув уже третий раз в течение пяти минут. — Я боюсь, что тем самым решение принято.
Брови Кана приподнялись.
— Что ты имеешь в виду, говоря «боюсь»?
Ментор встал с почти горизонтально расположенного кресла и начал расхаживать по круглому залу. Он посмотрел на Кана.
— Почему я сказал «боюсь»? Это ты спрашиваешь?
Тот кивнул:
— Я знаю, что ты недоволен нашим правительством и выступаешь против подавления свободы, однако я не могу понять, какое к этому имеют отношение Леркс и его планеты?
— Не понимаешь? Тогда я тебе это объясню, мой друг. Ты знаешь, что вот уже шесть столетий как мы вышли в космос. Мы знаем нашу солнечную систему лучше, чем собственную планету, но на этом наши познания в этой области ограничиваются. Мы еще никогда не решались полететь к другой звезде, даже к ближайшей, которая удалена от нас всего на два световых года. Почему не решались? Потому что мы не могли с уверенностью сказать, что звезда обладает планетами. Сегодня мы знаем, что у нее нет планет. Но у Леркса они есть.
Кан молчал и выжидающе смотрел на Ментора. Он чувствовал, что тот еще не закончил.
— Если великий Матуль III узнает об этом, а он должен узнать, тогда впервые будет отдан приказ покинуть систему Хело.
Кан до сих пор ничего не понимал.
— Что у тебя вызывает опасения? Разве ты не желал принять участие в настоящей космической экспедиции и увидеть миры, расположенные за пределами нашей узкой системы?
— Это всегда было моей мечтой, я хочу этого и сейчас, но…
Ментор остановился. Покачав головой, он произнес:
— Прежде чем я тебе скажу, ответь мне сначала: ты счастлив?
Кан озадаченно посмотрел на Ментора. Морщины, собравшиеся на его лбу, выражали задумчивость, смешанную с удивлением. Он медленно проговорил:
— Я удовлетворен.
— Ага, ты удовлетворен. Но почему ты не счастлив?
— Я счастлив, а почему бы и нет? У меня есть работа и все для жизни. У меня есть авторитет и никаких забот. А еще я владею маленьким и уютным домиком, который принадлежит только мне, в нем я господин. Мои работы финансируются государством, и я могу делать, что хочу. Даже свой отпуск я могу провести, где хочу. Я доволен своим существованием. Почему я не должен быть счастливым?
— Но ты несчастлив, и я тебе скажу почему. Потому что я тоже несчастлив. И каждый, кто живет на этой планете, разве только за некоторыми исключениями, несчастлив. Матуль III относится именно к таким исключениям.
— Что ты имеешь против нашего правителя?
— Ничего, но я против его власти, которой он беспредельно пользуется. Он диктатор.
— А почему он не должен им быть? Как же он будет тогда определять и осуществлять то, что нужно для блага расы? Разве мог бы он это делать без власти и воли, с помощью которых он правит уже более двух столетий?
— У нас нет ни одного свободного человека, кроме него.
— А что такое свобода? — удивился Кан и уселся на столик со звездными картами. Его ноги не доставали до пола. — Я никогда не жалел об ее отсутствии.
— Потому что ты ее не знаешь.
— А ты знаешь?
— В том-то и дело, что не знаю. Именно это и делает меня таким несчастным. Я хочу познать свободу, настоящую свободу, о которой мы знаем только из исторических сводок. На Хело были времена, когда каждый трэк мог делать, что хотел. Правительства состояли из большого числа людей, и каждый из них мог давать советы и вносить предложения, из которых выбиралось наилучшее. Властитель избирался, а не назначался своим предшественником, как сегодня. Произвола не было, и свобода почиталась благом.
Кан слушал, склонив голову. Когда он заговорил, в его тоне послышалось предупреждение.
— Об этих словах не должен прослышать Матуль, иначе ты умрешь.
— Вот видишь! Я умру! И это ты называешь свободой?!
— Нет! Она нам не нужна. Она причина всех бед. Мы довольны и так.
— Но не счастливы!
Кан спрыгнул со стола и подошел к Ментору. Он положил правую руку на плечо Ментора, хотя при этом ему пришлось встать на цыпочки.
— Послушай, Ментор. Твои мысли очень опасны, а ты как будто не сознаешь этого. Опасны и бесполезны. Ты один из влиятельнейших людей нашей цивилизации. Сам Матуль слушает тебя, когда ты даешь ему советы. Не ставь свою репутацию так легкомысленно на карту. Скажи, какое отношение к звезде Леркс, которая, по результатам твоих исследований, обладает планетами, имеют твои слова о свободе?
— Самое прямое. Но прежде ответь мне еще на один вопрос: сможем ли мы покинуть нашу солнечную систему?
— Ты сам знаешь, что мы уже давно можем это сделать. Просто считали это бесполезным, поэтому ничего и не предпринимали. Стоит ли лететь сквозь бездну пространства только для того, чтобы увидеть горящую звезду, лишенную жизни, вблизи? Мы знаем, какие странные вещи происходят, когда достигаешь скорости света. Потому никто и не хочет рисковать. Представь себе, что ты вернулся на Хело через тысячелетия после старта.
— А если бы целью нашего полета была другая заселенная планета?
— Тогда, возможно, Матуль отдал бы приказ…
— Не возможно, а наверняка. Этого я и опасаюсь. И там каждого он обратил бы в рабство, как у себя. Я надеюсь, что инопланетяне, если они есть, живут в мире и свободны, а мы придем как завоеватели и будем казаться им отвратительными чудовищами из космоса, захватчиками, агрессорами. Нет, этого я не допущу. Я не хочу, чтобы мы поработили другие цивилизации. Подумай о жителях планеты Хело. Что с ними произошло?
— Они жили в своих лесах, как звери. Мы взяли их под свой контроль и включили в нашу правительственную систему как равноправных членов. Сегодня они такие же граждане великой солнечной империи, как и мы…
— И такие же рабы ее.
Сказав это, Ментор опять принялся возбужденно мерить шагами зал. Через несколько минут он остановился перед невозмутимым Каном.
— Сколько тебе потребуется времени, чтобы подготовить к старту звездолет, причем так, чтобы об этом не узнал ни один трэк?
Глаза Раса Кана, казалось, вылезут из орбит. Он побледнел и невольно отшатнулся от Ментора.
— Что ты собираешься делать? — пробормотал он. Ужасное предчувствие зародилось в его душе — предчувствие, которое должен был подтвердить ответ его друга.
— Я хочу опередить Матуля, Кан. Я сам совершу полет к звезде Леркс и узнаю, существует ли там уже развитая цивилизация и какая у них общественная форма правления. Если это диктатура, то с ней уже ничего не произойдет, и я не буду вмешиваться в их жизнь. Если они живут счастливо и свободны, я их предупрежу. Предупрежу о нас.
— Ты хочешь предать свою расу, Ментор? Я этого не понимаю. — Лицо Кана пылало от гнева.
— Я никого не предаю, — отверг обвинения Ментор. — Только хочу предотвратить ошибку. Хочу, чтобы не повторилась судьба народов Хело. Спроси их, когда они были счастливы: тогда — в своих лесах или сегодня — в мире автоматики и производства. Они промолчат. Но в душе ответят: в лесах, потому что они были свободны.
Кан в последний раз попытался переубедить Ментора:
— Такая могущественная цивилизация, как у трэков, должна держать бразды правления в своих руках. Ведь результат налицо: вот уже тысячу лет у нас не было никаких войн.
— Потому что некого было побеждать. Поэтому!
Кан молчал. В душе у него все восставало против друга. Он был рожден во времена диктатуры и не знал другой жизни. Ребенком пришел в школу. Обучение проходило чисто автоматически в нужном направлении, указанном тестами на интеллект и на пригодность. Другого решения при выборе профессии быть не могло, рабочая сила попусту не растрачивалась. Судьба каждого трэка была определена уже при его рождении, и эта система функционировала без сбоев.
Ментор положил руки на плечи своего ассистента.
— Ну, говори, Кан! Когда корабль сможет стартовать?
Кан твердо посмотрел в глаза Ментору.
— В любое время, Каль. Как только прикажет Матуль.
Теперь Ментор отпрянул от своего друга.
— Что это значит? Ты хочешь меня предать? Воспользовавшись моим доверием, расскажешь Матулю о моих планах? Ты знаешь, чем это кончится? Меня убьют.
Кан покачал головой:
— Я тебя никогда не предам. Но я прошу тебя сообщить Матулю о планетах звезды Леркс. Подождем его решения. Я уверен, что ты примешь его во внимание. Правда, если решение не оправдает твоих ожиданий, я буду готов слушать тебя. Я один могу управлять кораблем. Продовольствие и другие запасы, которых хватит на целую жизнь трэка, уже находятся на борту. Звездолет стоит уже годы, ожидая старта. Он ждет того дня, когда ты на нем откроешь новые планеты.
Несколько мгновений Ментор смотрел на Кана, прежде чем до него дошло.
— Ты сделаешь, когда Матуль…
Он был так потрясен, что не смог договорить. Его душа ликовала. Он подошел к Кану и горячо обнял его.
— Если сообщить Матулю о моем открытии, риск невелик. Что бы он ни решил, мы все равно победим. Ну а теперь пора отдыхать. Завтра предстоит напряженный день.
Ментор вернулся к телескопу, чтобы последний раз взглянуть в бесконечные просторы космоса, посмотреть на мерцание белой звезды. Изменения гравитации звезды ясно показывали, что над ее поверхностью, на определенной временной дистанции, двигаются твердые тела. Это не могло быть ничем иным, как планетами.
Он выключил телескоп и вместе с Каном покинул обсерваторию. На флайере они полетели в город, расположенный неподалеку. Оба жили на самой окраине столицы солнечной империи, в районе сказочной красоты.
Простившись с Каном, Ментор уже не обращал внимания на этот рай, когда шел к своему дому. Настоящий лес был бы куда приятнее, чем этот искусственный, который можно было просто купить, имея заслуги на работе. Природа была в распоряжении господствующего класса, обычный смертный довольствовался малым.
Обе луны — Ксер-2 и Ксер-3 — отливали серебром. Ксер-1 уже давно зашла за горизонт, и от нее остался лишь узкий серпик.
Дверь в доме автоматически открылась. Вмонтированный в нее механизм со сложной электроникой реагировал на его мозговые волны. Так как снаружи было уже темно, внутри автоматически вспыхнул свет, когда тепло тела Ментора разъединило реле.
Десять минут спустя он лежал на своем ложе, омываемый невидимыми энергетическими лучами, которые придавали ему во время сна новые душевные силы.
В центре поля окуляра находилась белая звезда. Это был Леркс — маленькое солнце, вокруг которого, судя по гравитационным приборам, вращалось несколько планет. Ментор часто отвлекался, но потом вновь брался за работу. Он занимался регистрацией тех звезд, у которых вероятность существования планет была очень высока. Звезда Леркс как раз относилась к их числу.
Удаление Леркса от мира Ментора составило 5, 46 световых лет. Таким образом, это была одна из ближайших звезд. Конечно, другие располагались еще ближе, но они не имели планет. Посещение таких звезд не представляло интереса, поскольку вероятность развития там жизни равнялась нулю. Только в системах она была возможна.
Ментор вздохнул и оторвался от окуляра.
Жизнь!
Его мысли опять вернулись к своим проблемам. Мир Ментора — вторая планета звездной системы Хело — был очень старым. Когда-то, очень давно, эта планета была покрыта буйной растительностью и населена страшными чудовищами, но прошло несколько миллионов лет, и за это время развился только один вид, обладающий интеллектом, — раса трэков. Они захватили господство над Хело-2 и изменили мир в соответствии со своими собственными представлениями. Борьба за власть длилась у трэков, расколотых на множество племен, тысячелетиями. Объединение началось лишь тогда, когда была открыта сила распада атома. Тогда перед всей нацией трэков встала дилемма: или полное уничтожение самих себя, или совместная жизнь в мире. Был выбран мир, и образовалась единая империя. Из семи планет системы Хело три оказались пригодными для жизни.
Главной формой правления была диктатура. Тысячелетия показали, что без диктатуры не было бы мира и сплоченной расы. Все усилия объединить народы демократично потерпели крах. Альтернативой оставалась диктатура.
Ментор снова вздохнул и нажал кнопку на столе.
Через некоторое время вошел Рас Кан, его ассистент и товарищ. Он был талантливым ученым и превосходным специалистом в области излучений. В то время как Ментор делал величайшие открытия в астрономии и в области изучения природы атома, Кан направлял все свои способности и талант на практическое использование укрощенных его другом и учителем природных сил.
— Ты меня звал, Ментор? — спросил он спокойным голосом.
— Леркс, без сомнения, обладает планетной системой, — сказал Ментор, вздохнув уже третий раз в течение пяти минут. — Я боюсь, что тем самым решение принято.
Брови Кана приподнялись.
— Что ты имеешь в виду, говоря «боюсь»?
Ментор встал с почти горизонтально расположенного кресла и начал расхаживать по круглому залу. Он посмотрел на Кана.
— Почему я сказал «боюсь»? Это ты спрашиваешь?
Тот кивнул:
— Я знаю, что ты недоволен нашим правительством и выступаешь против подавления свободы, однако я не могу понять, какое к этому имеют отношение Леркс и его планеты?
— Не понимаешь? Тогда я тебе это объясню, мой друг. Ты знаешь, что вот уже шесть столетий как мы вышли в космос. Мы знаем нашу солнечную систему лучше, чем собственную планету, но на этом наши познания в этой области ограничиваются. Мы еще никогда не решались полететь к другой звезде, даже к ближайшей, которая удалена от нас всего на два световых года. Почему не решались? Потому что мы не могли с уверенностью сказать, что звезда обладает планетами. Сегодня мы знаем, что у нее нет планет. Но у Леркса они есть.
Кан молчал и выжидающе смотрел на Ментора. Он чувствовал, что тот еще не закончил.
— Если великий Матуль III узнает об этом, а он должен узнать, тогда впервые будет отдан приказ покинуть систему Хело.
Кан до сих пор ничего не понимал.
— Что у тебя вызывает опасения? Разве ты не желал принять участие в настоящей космической экспедиции и увидеть миры, расположенные за пределами нашей узкой системы?
— Это всегда было моей мечтой, я хочу этого и сейчас, но…
Ментор остановился. Покачав головой, он произнес:
— Прежде чем я тебе скажу, ответь мне сначала: ты счастлив?
Кан озадаченно посмотрел на Ментора. Морщины, собравшиеся на его лбу, выражали задумчивость, смешанную с удивлением. Он медленно проговорил:
— Я удовлетворен.
— Ага, ты удовлетворен. Но почему ты не счастлив?
— Я счастлив, а почему бы и нет? У меня есть работа и все для жизни. У меня есть авторитет и никаких забот. А еще я владею маленьким и уютным домиком, который принадлежит только мне, в нем я господин. Мои работы финансируются государством, и я могу делать, что хочу. Даже свой отпуск я могу провести, где хочу. Я доволен своим существованием. Почему я не должен быть счастливым?
— Но ты несчастлив, и я тебе скажу почему. Потому что я тоже несчастлив. И каждый, кто живет на этой планете, разве только за некоторыми исключениями, несчастлив. Матуль III относится именно к таким исключениям.
— Что ты имеешь против нашего правителя?
— Ничего, но я против его власти, которой он беспредельно пользуется. Он диктатор.
— А почему он не должен им быть? Как же он будет тогда определять и осуществлять то, что нужно для блага расы? Разве мог бы он это делать без власти и воли, с помощью которых он правит уже более двух столетий?
— У нас нет ни одного свободного человека, кроме него.
— А что такое свобода? — удивился Кан и уселся на столик со звездными картами. Его ноги не доставали до пола. — Я никогда не жалел об ее отсутствии.
— Потому что ты ее не знаешь.
— А ты знаешь?
— В том-то и дело, что не знаю. Именно это и делает меня таким несчастным. Я хочу познать свободу, настоящую свободу, о которой мы знаем только из исторических сводок. На Хело были времена, когда каждый трэк мог делать, что хотел. Правительства состояли из большого числа людей, и каждый из них мог давать советы и вносить предложения, из которых выбиралось наилучшее. Властитель избирался, а не назначался своим предшественником, как сегодня. Произвола не было, и свобода почиталась благом.
Кан слушал, склонив голову. Когда он заговорил, в его тоне послышалось предупреждение.
— Об этих словах не должен прослышать Матуль, иначе ты умрешь.
— Вот видишь! Я умру! И это ты называешь свободой?!
— Нет! Она нам не нужна. Она причина всех бед. Мы довольны и так.
— Но не счастливы!
Кан спрыгнул со стола и подошел к Ментору. Он положил правую руку на плечо Ментора, хотя при этом ему пришлось встать на цыпочки.
— Послушай, Ментор. Твои мысли очень опасны, а ты как будто не сознаешь этого. Опасны и бесполезны. Ты один из влиятельнейших людей нашей цивилизации. Сам Матуль слушает тебя, когда ты даешь ему советы. Не ставь свою репутацию так легкомысленно на карту. Скажи, какое отношение к звезде Леркс, которая, по результатам твоих исследований, обладает планетами, имеют твои слова о свободе?
— Самое прямое. Но прежде ответь мне еще на один вопрос: сможем ли мы покинуть нашу солнечную систему?
— Ты сам знаешь, что мы уже давно можем это сделать. Просто считали это бесполезным, поэтому ничего и не предпринимали. Стоит ли лететь сквозь бездну пространства только для того, чтобы увидеть горящую звезду, лишенную жизни, вблизи? Мы знаем, какие странные вещи происходят, когда достигаешь скорости света. Потому никто и не хочет рисковать. Представь себе, что ты вернулся на Хело через тысячелетия после старта.
— А если бы целью нашего полета была другая заселенная планета?
— Тогда, возможно, Матуль отдал бы приказ…
— Не возможно, а наверняка. Этого я и опасаюсь. И там каждого он обратил бы в рабство, как у себя. Я надеюсь, что инопланетяне, если они есть, живут в мире и свободны, а мы придем как завоеватели и будем казаться им отвратительными чудовищами из космоса, захватчиками, агрессорами. Нет, этого я не допущу. Я не хочу, чтобы мы поработили другие цивилизации. Подумай о жителях планеты Хело. Что с ними произошло?
— Они жили в своих лесах, как звери. Мы взяли их под свой контроль и включили в нашу правительственную систему как равноправных членов. Сегодня они такие же граждане великой солнечной империи, как и мы…
— И такие же рабы ее.
Сказав это, Ментор опять принялся возбужденно мерить шагами зал. Через несколько минут он остановился перед невозмутимым Каном.
— Сколько тебе потребуется времени, чтобы подготовить к старту звездолет, причем так, чтобы об этом не узнал ни один трэк?
Глаза Раса Кана, казалось, вылезут из орбит. Он побледнел и невольно отшатнулся от Ментора.
— Что ты собираешься делать? — пробормотал он. Ужасное предчувствие зародилось в его душе — предчувствие, которое должен был подтвердить ответ его друга.
— Я хочу опередить Матуля, Кан. Я сам совершу полет к звезде Леркс и узнаю, существует ли там уже развитая цивилизация и какая у них общественная форма правления. Если это диктатура, то с ней уже ничего не произойдет, и я не буду вмешиваться в их жизнь. Если они живут счастливо и свободны, я их предупрежу. Предупрежу о нас.
— Ты хочешь предать свою расу, Ментор? Я этого не понимаю. — Лицо Кана пылало от гнева.
— Я никого не предаю, — отверг обвинения Ментор. — Только хочу предотвратить ошибку. Хочу, чтобы не повторилась судьба народов Хело. Спроси их, когда они были счастливы: тогда — в своих лесах или сегодня — в мире автоматики и производства. Они промолчат. Но в душе ответят: в лесах, потому что они были свободны.
Кан в последний раз попытался переубедить Ментора:
— Такая могущественная цивилизация, как у трэков, должна держать бразды правления в своих руках. Ведь результат налицо: вот уже тысячу лет у нас не было никаких войн.
— Потому что некого было побеждать. Поэтому!
Кан молчал. В душе у него все восставало против друга. Он был рожден во времена диктатуры и не знал другой жизни. Ребенком пришел в школу. Обучение проходило чисто автоматически в нужном направлении, указанном тестами на интеллект и на пригодность. Другого решения при выборе профессии быть не могло, рабочая сила попусту не растрачивалась. Судьба каждого трэка была определена уже при его рождении, и эта система функционировала без сбоев.
Ментор положил руки на плечи своего ассистента.
— Ну, говори, Кан! Когда корабль сможет стартовать?
Кан твердо посмотрел в глаза Ментору.
— В любое время, Каль. Как только прикажет Матуль.
Теперь Ментор отпрянул от своего друга.
— Что это значит? Ты хочешь меня предать? Воспользовавшись моим доверием, расскажешь Матулю о моих планах? Ты знаешь, чем это кончится? Меня убьют.
Кан покачал головой:
— Я тебя никогда не предам. Но я прошу тебя сообщить Матулю о планетах звезды Леркс. Подождем его решения. Я уверен, что ты примешь его во внимание. Правда, если решение не оправдает твоих ожиданий, я буду готов слушать тебя. Я один могу управлять кораблем. Продовольствие и другие запасы, которых хватит на целую жизнь трэка, уже находятся на борту. Звездолет стоит уже годы, ожидая старта. Он ждет того дня, когда ты на нем откроешь новые планеты.
Несколько мгновений Ментор смотрел на Кана, прежде чем до него дошло.
— Ты сделаешь, когда Матуль…
Он был так потрясен, что не смог договорить. Его душа ликовала. Он подошел к Кану и горячо обнял его.
— Если сообщить Матулю о моем открытии, риск невелик. Что бы он ни решил, мы все равно победим. Ну а теперь пора отдыхать. Завтра предстоит напряженный день.
Ментор вернулся к телескопу, чтобы последний раз взглянуть в бесконечные просторы космоса, посмотреть на мерцание белой звезды. Изменения гравитации звезды ясно показывали, что над ее поверхностью, на определенной временной дистанции, двигаются твердые тела. Это не могло быть ничем иным, как планетами.
Он выключил телескоп и вместе с Каном покинул обсерваторию. На флайере они полетели в город, расположенный неподалеку. Оба жили на самой окраине столицы солнечной империи, в районе сказочной красоты.
Простившись с Каном, Ментор уже не обращал внимания на этот рай, когда шел к своему дому. Настоящий лес был бы куда приятнее, чем этот искусственный, который можно было просто купить, имея заслуги на работе. Природа была в распоряжении господствующего класса, обычный смертный довольствовался малым.
Обе луны — Ксер-2 и Ксер-3 — отливали серебром. Ксер-1 уже давно зашла за горизонт, и от нее остался лишь узкий серпик.
Дверь в доме автоматически открылась. Вмонтированный в нее механизм со сложной электроникой реагировал на его мозговые волны. Так как снаружи было уже темно, внутри автоматически вспыхнул свет, когда тепло тела Ментора разъединило реле.
Десять минут спустя он лежал на своем ложе, омываемый невидимыми энергетическими лучами, которые придавали ему во время сна новые душевные силы.
Глава 2
Был полдень следующего дня. Флайер висел над столицей. Из него открывался великолепный вид на город, который большей частью состоял из дугообразных строений. Ментор видел этот ландшафт уже много раз, и он не вызывал у него особой радости.
Движущиеся тротуары доставляли трэков на службу. Не нужно было ходить пешком, а силы и энергия береглись для работы. Тротуары двигались с разными скоростями по всем уровням могущественного города. Транспортных средств не было.
Все дома тянулись высоко вверх к небу. Отличительной чертой архитектуры трэков было то, что у их домов не было углов. Все было круглым, изогнутым, дугообразным и казалось отшлифованным. Прозрачные купола пропускали тепло и свет, но защищали от холодных ветров, — преобладавших на планете. Кондиционеры обеспечивали лишенные окон строения свежим воздухом.
Дворец Матуля III располагался точно в центре города, в середине огромной площади. Он представлял собой огромный купол из прозрачного материала, который уничтожить было практически невозможно. Искусственные сады скрашивали однообразие расположенного под куполом комплекса строений. Каждое из них выполняло определенную функцию. В центре маленького городка возвышалась резиденция главы правительства. Окруженный благоухающими садами, Матуль III был изолирован и от города, и от живущих в нем трэков. Кондиционер мог создавать внутри купола любую погоду, которая была по душе могущественному властителю. Даже если снаружи светило солнце, он мог пожелать дождя, если считал, что это нужно его цветам.
Матуль находился в центре здания приказов и слушал сообщения своих управляющих. Множество расположенных на стенах мониторов могло сбить с толку неосведомленного человека, но Матуль не был простым человеком. Он понимал, что каждый экран в какой-то степени олицетворял его власть. С их помощью он мог связаться с любой из трех планет.
На экране перед правителем было трехмерное изображение лица трэка. Вероятно, он говорил о чем-то важном, так как Матуль слушал его очень внимательно.
— …производительность значительно возросла. Просто удивительно, что мы раньше не использовали этот метод. Мы экономим значительную часть рабочей силы, которую сможем использовать для других проектов.
Матуль кивнул и сказал:
— Спасибо. Сообщи о своем открытии всем управляющим. Они должны воспользоваться твоим методом. Таким образом мы получим свободные силы, в которых очень нуждаемся. Нужно как можно скорее подготавливать Хело-2 к заселению. Что-нибудь еще?
— Нет, это все.
Экран погас. Матуль, казалось, колебался, но потом, окинув взглядом огромные установки в зале, покинул это помещение. Его дневная работа была окончена. Кроме того, ему сообщили о приходе ученого Каля Ментора.
Матуль относился к Ментору доброжелательно, хотя ему часто казалось, что ученый вечно погружен в какие-то мрачные мысли. На свои вопросы правитель никогда не получал ответа, только отговорки. Он подарил ученому прекрасно обустроенный дом и сад, предоставил ему средства для научных исследований, и все равно Ментор выглядел недовольным.
Прозрачная дверь открылась, и Матуль вышел из здания приказов, в котором не было ни единого человека — их заменяли машины. В саду дул искусственный ветер, который приятно освежал лицо диктатора. Недалеко от своего дома он увидел фигуру посетителя, который стоял перед искусственным озером, наблюдая за игрой всякой живности.
Они почти всегда встречались здесь. Это было любимое место Матуля.
— Я очень рад тебя видеть, Ментор, — начал Матуль, подойдя к ученому, — прошло много времени с тех пор, как мы с тобой виделись. Как ты себя чувствуешь и как дела на работе?
Ментор ответил на крепкое рукопожатие диктатора, действия которого казались жестче, чем он сам. Но Ментор знал, что это ошибочное впечатление. Только постоянная уединенность делала Матуля общительным с людьми и внешне безобидным. Это была роль, которую правитель играл, сам того не подозревая. Он был человеком, который слабо чувствует свою собственную диктатуру или же вовсе не подозревает о ее существовании.
— Я благодарю тебя, Матуль, за заботу. О здоровье можешь не волноваться, ведь если что-то случится, ты оштрафуешь врачей. Моя же работа — ты предоставляешь мне средства, а я использую свое умение. Мы, так сказать, в расчете. Я пришел вернуть тебе долг, Матуль. Ты дал мне задание искать планеты за пределами нашей системы. И я их нашел.
Матуль смотрел на волнистую поверхность искусственного озера. Его лицо отражалось в воде. Он почти не слушал странных слов ученого, так как уже привык к его философскому честолюбию. Но последняя фраза пробудила в нем любопытство.
— Что ты сказал? Ты нашел планеты? Где?
— Леркс. Та звезда, которая удалена от нас на пять световых лет.
Матуль улыбнулся. На его лице появилось выражение превосходства. Он сказал:
— То, что не удалось моим предшественникам, удалось мне. Значит, подтвердилось, что и другие звезды, кроме нашей, обладают планетами! Теперь наш первый межзвездный полет станет действительностью. Закон прошлого запрещал этот полет из-за отсутствия определенной цели. Ну а теперь…
В предвкушении огромных возможностей он даже замолчал. Чужие миры, неизвестные формы жизни — кто знает, какие подарки преподнесет судьба отважным космонавтам. И он, Матуль, отдаст приказ к старту.
Ментор равнодушно спросил:
— Какие у тебя планы, великий Матуль? Ты будешь отправлять экспедицию? Какие задания ты ей поставишь? Кто примет участие в полете?
Матуль изучающе посмотрел на ученого, пытаясь понять скрытый смысл этих безобидных вопросов. Все диктаторы были подозрительны. Спустя минуту он заговорил медленно, обдумывая каждое слово:
— Я хочу знать, существует ли в этой системе жизнь. Я хочу знать, представляет ли она для нас угрозу. Если это так, то я буду вынужден принять меры. Если цивилизация, которую мы встретим, будет находиться на низком уровне развития, то я намерен приобщить их к нашим ценностям. Они будут благодарны нам за то, что мы дадим им знания.
— Итак, вмешательство в чужие дела. Как и с нашими предками, — спокойно сказал Ментор. — И ты считаешь это правильным?
— В любом случае правильно, так поступили бы и наши предки, — парировал Матуль и внимательно посмотрел на Ментора. — Почему ты вообще спрашиваешь?
— Просто любопытно. Когда корабль стартует?
— Как только звездолет будет подготовлен Каном. Я думаю, что он давно уже ждет этого часа. Меня волнует только одно…
Ментор ждал, пока властитель продолжит.
— Когда-то ты рассказывал мне о странных вещах. Правда, я ничего не понял. Речь идет о времени. Ты говорил, что оно проходит тем быстрее, чем быстрее движешься. И не говорил ли ты, что ход времени останавливается, когда развиваешь скорость, равную половине скорости света? Я ничего не понимаю в этом полном противоречии — ведь это не что иное, как противоречие. Или не так?
Ментор сразу же забыл о своих тайных планах: Матуль затронул его излюбленную тему. Он принялся усердно втолковывать диктатору:
— Это только кажется противоречием, но таковым не является. Ты знаешь о таком абстрактном понятии, как относительность, при которой все предметы имеют двойственность. В противоположность медленно идущему трэку ленты транспортера движутся гораздо быстрее сквозь город, но по сравнению с нашими космическими кораблями они движутся медленно. Значит, они одновременно быстры и медленны, хотя и не меняют своей скорости. Тебе это понятно?
— Не совсем. Мне кажется, ты хочешь вовлечь меня в философский спор, строя свои доказательства лишь на одних абстрактных рассуждениях. А это не дает ответа на мой вопрос.
— Это имеет отношение к твоему вопросу, великий Матуль, скоро ты сам увидишь. Итак, если я нахожусь в космическом корабле, который движется с половинной скоростью света, то я, как пассажир корабля, не замечу изменения хода времени. Для меня все останется по-прежнему. Но здесь, на Хело-2, все будет по-другому. Ты тоже ничего не заметишь, но время здесь будет лететь быстрее, чем на корабле. Понимаешь, время в быстро движущемся предмете идет не быстрее, а, напротив, гораздо медленнее.
Матуль поднял брови и тут же их опустил.
— Хорошо, мне кажется, я понял. А что дальше? — сказал он.
— Ничего, дальше следует лишь логическое заключение. Мы, долетая до Леркса за десять или двенадцать лет, в определенной точке времени приземляемся на планетах и исследуем их. Однако на Хело-2 пройдут тысячелетия, так как время здесь, как я говорил, проходит быстрее. Теперь тебе все ясно?
Матуль испуганно взглянул на ученого.
— Да, я понял, но ведь это невозможно. Не может существовать два различных времени. Время есть время, против этого нет никаких аргументов. Расстояние отсюда до нашего солнца останется всегда тем же расстоянием. Ничто это не изменит.
— Даже это относительно, хотя на первый взгляд это простой и, казалось бы, неопровержимый факт. Я могу доказать, что сами величины тоже относительны, но это далеко заведет. Время оценивается иначе, чем пространство. Оно считается практически четвертым измерением, о котором мы мало что знаем. Теперь ты понял, какое практическое значение будет иметь экспедиция, если она вернется, когда ты будешь давно уже мертв.
Матуль побледнел. Он не любил, когда ему напоминали, что он тоже смертен.
— Ты хочешь сказать, что я уже не увижу возвращения корабля? Но это какая-то ошибка. Кроме того, кто тебе сказал, что ты будешь участвовать в экспедиции?
— Я всего-навсего надеялся, Матуль. К сожалению, я не могу согласиться с тобой насчет твоего первого вопроса — теория временного сдвига при приближении к половинной скорости света уже давно доказана.
— Уже давно! Теория будет доказана только тогда, когда она будет применена на практике. А этого еще не сделал никто, хотя космические корабли нашего флота развивали эту скорость.
— Не совсем так, Матуль. Топливо, использовавшееся в кораблях, позволяло достигнуть лишь трети скорости света, и все равно некоторые командиры кораблей были оштрафованы за опоздание. Они долетали до границы нашей системы всего за несколько световых часов, а вернулись неделями позже.
— Их показания были неточными. Они где-то болтались, и я даже сегодня не знаю, по каким причинам.
— А как ты объяснишь, что их бортовые часы показывали, что прошло всего несколько часов, как раз то время, за которое нужно было возвратиться назад? Ты знаешь, что часы не переставлялись. Все инструменты такого типа запломбированы. Пломбы были не повреждены.
Матуль сердито проворчал:
— Все равно я не верю в это. Экспедиция стартует, как только будет отдан приказ. Ты не примешь в ней участия.
Ментор вздрогнул, услышав решительные нотки в голосе диктатора.
— Но почему нет, позволь спросить?
— Потому что я не могу оставаться без тебя, даже если ты улетишь на десять или пятнадцать лет. Ты очень нужен здесь. И ты знаешь, что мое желание — это приказ, который не обсуждается. Рас Кан будет управлять звездолетом, а над составом экипажа я еще подумаю. Он будет состоять из ученых и солдат.
— Солдат? Но зачем?
— Чтобы никто не помешал нашей экспедиции. Мы не знаем, какие существа населяют эти миры.
Ментор смотрел на прозрачную гладь озера. Тонкие рыбки сновали туда-сюда. Он думал, что эти рыбы свободны, хотя и живут в тюрьме. Он же напротив…
— Твое решение окончательно, Матуль? Ты не хочешь, чтобы я летел, хотя я открыл эти планеты?
Матуль кивком подтвердил неизменность своего намерения и медленно направился к своему дому, скрытому кустами. Отойдя на несколько метров, он обернулся к Ментору и крикнул:
— Потому что ты их нашел, Ментор! Прощай!
В эту ночь Ментор принял решение. Рас Кан приводил разные аргументы, чтобы отговорить друга, но все было напрасно, Ментор твердо стоял на своем.
— Я уверен, что не получу разрешения отправиться с тобой. Подумай только, Кан, мы с тобой больше никогда не увидимся. Лучше я потеряю весь этот мир, чем тебя, моего друга. Этот аргумент важнее всех остальных. Матуля уже не будет, не он будет обживать незнакомые миры, так как он не доживет до нашего возвращения. Для нас в корабле пройдет всего несколько лет. За его же оболочкой тысячелетия погрузятся в пучину времени.
— Я знаю тебя слишком хорошо, Ментор. Ты хочешь лететь со мной, потому что ты жаждешь какой-то свободы. Матуль отдал тебе приказ, чтобы ты оставался, а ты хочешь просто его проигнорировать. Ты хочешь лишь удовлетворить свое желание. И вовсе не думаешь о неизвестной расе, существование которой, правда, гипотетично.
Движущиеся тротуары доставляли трэков на службу. Не нужно было ходить пешком, а силы и энергия береглись для работы. Тротуары двигались с разными скоростями по всем уровням могущественного города. Транспортных средств не было.
Все дома тянулись высоко вверх к небу. Отличительной чертой архитектуры трэков было то, что у их домов не было углов. Все было круглым, изогнутым, дугообразным и казалось отшлифованным. Прозрачные купола пропускали тепло и свет, но защищали от холодных ветров, — преобладавших на планете. Кондиционеры обеспечивали лишенные окон строения свежим воздухом.
Дворец Матуля III располагался точно в центре города, в середине огромной площади. Он представлял собой огромный купол из прозрачного материала, который уничтожить было практически невозможно. Искусственные сады скрашивали однообразие расположенного под куполом комплекса строений. Каждое из них выполняло определенную функцию. В центре маленького городка возвышалась резиденция главы правительства. Окруженный благоухающими садами, Матуль III был изолирован и от города, и от живущих в нем трэков. Кондиционер мог создавать внутри купола любую погоду, которая была по душе могущественному властителю. Даже если снаружи светило солнце, он мог пожелать дождя, если считал, что это нужно его цветам.
Матуль находился в центре здания приказов и слушал сообщения своих управляющих. Множество расположенных на стенах мониторов могло сбить с толку неосведомленного человека, но Матуль не был простым человеком. Он понимал, что каждый экран в какой-то степени олицетворял его власть. С их помощью он мог связаться с любой из трех планет.
На экране перед правителем было трехмерное изображение лица трэка. Вероятно, он говорил о чем-то важном, так как Матуль слушал его очень внимательно.
— …производительность значительно возросла. Просто удивительно, что мы раньше не использовали этот метод. Мы экономим значительную часть рабочей силы, которую сможем использовать для других проектов.
Матуль кивнул и сказал:
— Спасибо. Сообщи о своем открытии всем управляющим. Они должны воспользоваться твоим методом. Таким образом мы получим свободные силы, в которых очень нуждаемся. Нужно как можно скорее подготавливать Хело-2 к заселению. Что-нибудь еще?
— Нет, это все.
Экран погас. Матуль, казалось, колебался, но потом, окинув взглядом огромные установки в зале, покинул это помещение. Его дневная работа была окончена. Кроме того, ему сообщили о приходе ученого Каля Ментора.
Матуль относился к Ментору доброжелательно, хотя ему часто казалось, что ученый вечно погружен в какие-то мрачные мысли. На свои вопросы правитель никогда не получал ответа, только отговорки. Он подарил ученому прекрасно обустроенный дом и сад, предоставил ему средства для научных исследований, и все равно Ментор выглядел недовольным.
Прозрачная дверь открылась, и Матуль вышел из здания приказов, в котором не было ни единого человека — их заменяли машины. В саду дул искусственный ветер, который приятно освежал лицо диктатора. Недалеко от своего дома он увидел фигуру посетителя, который стоял перед искусственным озером, наблюдая за игрой всякой живности.
Они почти всегда встречались здесь. Это было любимое место Матуля.
— Я очень рад тебя видеть, Ментор, — начал Матуль, подойдя к ученому, — прошло много времени с тех пор, как мы с тобой виделись. Как ты себя чувствуешь и как дела на работе?
Ментор ответил на крепкое рукопожатие диктатора, действия которого казались жестче, чем он сам. Но Ментор знал, что это ошибочное впечатление. Только постоянная уединенность делала Матуля общительным с людьми и внешне безобидным. Это была роль, которую правитель играл, сам того не подозревая. Он был человеком, который слабо чувствует свою собственную диктатуру или же вовсе не подозревает о ее существовании.
— Я благодарю тебя, Матуль, за заботу. О здоровье можешь не волноваться, ведь если что-то случится, ты оштрафуешь врачей. Моя же работа — ты предоставляешь мне средства, а я использую свое умение. Мы, так сказать, в расчете. Я пришел вернуть тебе долг, Матуль. Ты дал мне задание искать планеты за пределами нашей системы. И я их нашел.
Матуль смотрел на волнистую поверхность искусственного озера. Его лицо отражалось в воде. Он почти не слушал странных слов ученого, так как уже привык к его философскому честолюбию. Но последняя фраза пробудила в нем любопытство.
— Что ты сказал? Ты нашел планеты? Где?
— Леркс. Та звезда, которая удалена от нас на пять световых лет.
Матуль улыбнулся. На его лице появилось выражение превосходства. Он сказал:
— То, что не удалось моим предшественникам, удалось мне. Значит, подтвердилось, что и другие звезды, кроме нашей, обладают планетами! Теперь наш первый межзвездный полет станет действительностью. Закон прошлого запрещал этот полет из-за отсутствия определенной цели. Ну а теперь…
В предвкушении огромных возможностей он даже замолчал. Чужие миры, неизвестные формы жизни — кто знает, какие подарки преподнесет судьба отважным космонавтам. И он, Матуль, отдаст приказ к старту.
Ментор равнодушно спросил:
— Какие у тебя планы, великий Матуль? Ты будешь отправлять экспедицию? Какие задания ты ей поставишь? Кто примет участие в полете?
Матуль изучающе посмотрел на ученого, пытаясь понять скрытый смысл этих безобидных вопросов. Все диктаторы были подозрительны. Спустя минуту он заговорил медленно, обдумывая каждое слово:
— Я хочу знать, существует ли в этой системе жизнь. Я хочу знать, представляет ли она для нас угрозу. Если это так, то я буду вынужден принять меры. Если цивилизация, которую мы встретим, будет находиться на низком уровне развития, то я намерен приобщить их к нашим ценностям. Они будут благодарны нам за то, что мы дадим им знания.
— Итак, вмешательство в чужие дела. Как и с нашими предками, — спокойно сказал Ментор. — И ты считаешь это правильным?
— В любом случае правильно, так поступили бы и наши предки, — парировал Матуль и внимательно посмотрел на Ментора. — Почему ты вообще спрашиваешь?
— Просто любопытно. Когда корабль стартует?
— Как только звездолет будет подготовлен Каном. Я думаю, что он давно уже ждет этого часа. Меня волнует только одно…
Ментор ждал, пока властитель продолжит.
— Когда-то ты рассказывал мне о странных вещах. Правда, я ничего не понял. Речь идет о времени. Ты говорил, что оно проходит тем быстрее, чем быстрее движешься. И не говорил ли ты, что ход времени останавливается, когда развиваешь скорость, равную половине скорости света? Я ничего не понимаю в этом полном противоречии — ведь это не что иное, как противоречие. Или не так?
Ментор сразу же забыл о своих тайных планах: Матуль затронул его излюбленную тему. Он принялся усердно втолковывать диктатору:
— Это только кажется противоречием, но таковым не является. Ты знаешь о таком абстрактном понятии, как относительность, при которой все предметы имеют двойственность. В противоположность медленно идущему трэку ленты транспортера движутся гораздо быстрее сквозь город, но по сравнению с нашими космическими кораблями они движутся медленно. Значит, они одновременно быстры и медленны, хотя и не меняют своей скорости. Тебе это понятно?
— Не совсем. Мне кажется, ты хочешь вовлечь меня в философский спор, строя свои доказательства лишь на одних абстрактных рассуждениях. А это не дает ответа на мой вопрос.
— Это имеет отношение к твоему вопросу, великий Матуль, скоро ты сам увидишь. Итак, если я нахожусь в космическом корабле, который движется с половинной скоростью света, то я, как пассажир корабля, не замечу изменения хода времени. Для меня все останется по-прежнему. Но здесь, на Хело-2, все будет по-другому. Ты тоже ничего не заметишь, но время здесь будет лететь быстрее, чем на корабле. Понимаешь, время в быстро движущемся предмете идет не быстрее, а, напротив, гораздо медленнее.
Матуль поднял брови и тут же их опустил.
— Хорошо, мне кажется, я понял. А что дальше? — сказал он.
— Ничего, дальше следует лишь логическое заключение. Мы, долетая до Леркса за десять или двенадцать лет, в определенной точке времени приземляемся на планетах и исследуем их. Однако на Хело-2 пройдут тысячелетия, так как время здесь, как я говорил, проходит быстрее. Теперь тебе все ясно?
Матуль испуганно взглянул на ученого.
— Да, я понял, но ведь это невозможно. Не может существовать два различных времени. Время есть время, против этого нет никаких аргументов. Расстояние отсюда до нашего солнца останется всегда тем же расстоянием. Ничто это не изменит.
— Даже это относительно, хотя на первый взгляд это простой и, казалось бы, неопровержимый факт. Я могу доказать, что сами величины тоже относительны, но это далеко заведет. Время оценивается иначе, чем пространство. Оно считается практически четвертым измерением, о котором мы мало что знаем. Теперь ты понял, какое практическое значение будет иметь экспедиция, если она вернется, когда ты будешь давно уже мертв.
Матуль побледнел. Он не любил, когда ему напоминали, что он тоже смертен.
— Ты хочешь сказать, что я уже не увижу возвращения корабля? Но это какая-то ошибка. Кроме того, кто тебе сказал, что ты будешь участвовать в экспедиции?
— Я всего-навсего надеялся, Матуль. К сожалению, я не могу согласиться с тобой насчет твоего первого вопроса — теория временного сдвига при приближении к половинной скорости света уже давно доказана.
— Уже давно! Теория будет доказана только тогда, когда она будет применена на практике. А этого еще не сделал никто, хотя космические корабли нашего флота развивали эту скорость.
— Не совсем так, Матуль. Топливо, использовавшееся в кораблях, позволяло достигнуть лишь трети скорости света, и все равно некоторые командиры кораблей были оштрафованы за опоздание. Они долетали до границы нашей системы всего за несколько световых часов, а вернулись неделями позже.
— Их показания были неточными. Они где-то болтались, и я даже сегодня не знаю, по каким причинам.
— А как ты объяснишь, что их бортовые часы показывали, что прошло всего несколько часов, как раз то время, за которое нужно было возвратиться назад? Ты знаешь, что часы не переставлялись. Все инструменты такого типа запломбированы. Пломбы были не повреждены.
Матуль сердито проворчал:
— Все равно я не верю в это. Экспедиция стартует, как только будет отдан приказ. Ты не примешь в ней участия.
Ментор вздрогнул, услышав решительные нотки в голосе диктатора.
— Но почему нет, позволь спросить?
— Потому что я не могу оставаться без тебя, даже если ты улетишь на десять или пятнадцать лет. Ты очень нужен здесь. И ты знаешь, что мое желание — это приказ, который не обсуждается. Рас Кан будет управлять звездолетом, а над составом экипажа я еще подумаю. Он будет состоять из ученых и солдат.
— Солдат? Но зачем?
— Чтобы никто не помешал нашей экспедиции. Мы не знаем, какие существа населяют эти миры.
Ментор смотрел на прозрачную гладь озера. Тонкие рыбки сновали туда-сюда. Он думал, что эти рыбы свободны, хотя и живут в тюрьме. Он же напротив…
— Твое решение окончательно, Матуль? Ты не хочешь, чтобы я летел, хотя я открыл эти планеты?
Матуль кивком подтвердил неизменность своего намерения и медленно направился к своему дому, скрытому кустами. Отойдя на несколько метров, он обернулся к Ментору и крикнул:
— Потому что ты их нашел, Ментор! Прощай!
В эту ночь Ментор принял решение. Рас Кан приводил разные аргументы, чтобы отговорить друга, но все было напрасно, Ментор твердо стоял на своем.
— Я уверен, что не получу разрешения отправиться с тобой. Подумай только, Кан, мы с тобой больше никогда не увидимся. Лучше я потеряю весь этот мир, чем тебя, моего друга. Этот аргумент важнее всех остальных. Матуля уже не будет, не он будет обживать незнакомые миры, так как он не доживет до нашего возвращения. Для нас в корабле пройдет всего несколько лет. За его же оболочкой тысячелетия погрузятся в пучину времени.
— Я знаю тебя слишком хорошо, Ментор. Ты хочешь лететь со мной, потому что ты жаждешь какой-то свободы. Матуль отдал тебе приказ, чтобы ты оставался, а ты хочешь просто его проигнорировать. Ты хочешь лишь удовлетворить свое желание. И вовсе не думаешь о неизвестной расе, существование которой, правда, гипотетично.