Дарья Калинина. Гетера с лимонами

   – Кирилл как раз в террариуме и работал. Со змеями.
   – Значит, он скончался на своем рабочем месте?
   – Менты теперь в тупике. Я сам лично слышал, как они советовались между собой, что же им теперь делать дальше. Подозреваемый уплыл на тот свет. И кто его туда отправил, полнейшая загадка.
   Внезапно Мариша ощутила какое-то странное покалывание у себя под кожей. Словно мириады мельчайших иголочек пробежали у нее по телу. Она знала, что это такое. Такие мелкие приятные мурашки свидетельствовали о том, что она стоит на пороге очередного захватывающего приключения. И неожиданно для самой себя Мариша воскликнула:
   – А что, если нам самим попробовать поймать убийцу?
   – Чего? – разинул рот Евдоким. – Как это поймать?
   – Очень просто. Как менты ловят.
   – Но мы же это… типа… не умеем.
   – Да чего тут уметь? Ведь и так ясно, что преступник был связан с Кириллом. Наверняка тот поручал парню устранять трупы. А когда менты вычислили Кирилла, тот стал настоящему убийце опасен, и он его устранил.
   – Убил?
   – Ага.
   – Б-р-р…
   – Нам необходимо вычислить контакты Кирилла, – деловито принялась прикидывать предстоящую работу Мариша. – И, слушай… А в террариуме не было спрятано еще одной видеокамеры?
   – Нет, – с сожалением произнес Евдоким. – Менты тоже первым делом к нашему Семенычу кинулись. Но он их разочаровал. Никакой камеры в террариуме не было. Змеи, они ведь живыми мышами питаются. А кому мыши могут понадобиться? Их у нас специально для змей разводят. Приходи и бери себе хоть десяток. Никто тебе и слова не скажет. Они ведь плодятся так быстро, что змеи их и жрать не успевают.
   – Ну и ну, – пробормотала Мариша, машинально позавидовав плодовитости белых мышей и хомячков. – Всем бы так.
   – А мы с тобой вдвоем только искать станем? – внезапно поинтересовался Евдоким. – Так я тебе сразу говорю, завтра я на смену заступаю. И освобожусь только через три дня.
   – То есть три дня подряд ты работаешь?
   – Да.
   – Так это же замечательно! – обрадовалась Мариша. – Ты будешь слушать и мотать на ус все, что происходит в зоопарке. Это и будет твоим заданием. Справишься?
   – Слушать и мотать на ус – это я могу, – важно пробасил Евдоким, чрезвычайно польщенный этим поручением. – При мне люди не стесняются.
   Мариша кивнула. Евдоким в самом деле производил впечатление человека, которого можно не стесняться. Ну, вроде деревянной скамейки или того же куста акации. Вроде бы он и есть, а вроде бы его и нету.
   – А вы одна расследовать это все будете?
   Осознавая важность момента, Евдоким снова перешел с Маришей на «вы». Он вообще легко менял отношение к ней. Сначала в момент знакомства они были собратьями по несчастью и говорили друг другу «ты». Потом Евдоким вздумал поухаживать за Маришей. И она стала говорить ему «вы», как бы создавая дистанцию. А он ей продолжал «тыкать», стремясь эту дистанцию убрать. И вот теперь их отношения стали официально партнерскими. И они стали говорить друг другу «вы».
   Конечно, все это было слишком сложно для Евдокима. И он никаких выводов не делал, просто ощущал, что время, когда они были с Маришей на «ты», миновало. И вряд ли быстро наступит вновь. Ведь в плане расследования Мариша была на несколько голов выше его. И, осознавая ее превосходство, Евдоким согласился играть вторую роль.
   – Так вы одна будете… расследовать?
   – Нет. Одной некомфортно. Я позову подругу.
   Честно говоря, выбор подруг, на которых бы Мариша могла положиться в этом деле, был невелик. Пожалуй, Инна подошла бы больше других. В конце концов, у нее тоже есть ребенок – разбойник Степка. И Инну должно затронуть, что их общее развлечение – питерский зоопарк – вдруг стал ареной жестоких убийств.
   – Это же безобразие, – пыталась сагитировать Мариша подругу. – Полнейшее безобразие. Дети приходят, чтобы поглазеть на диких животных. И что они видят? Трупы людей!
   – Так уж и трупы, – возразила Инна. – Одно тело нашел служитель. Второе углядела твоя племяшка. И только третий труп наделал переполоху.
   – А кто тебе сказал, что этот труп последний? Могут быть и другие! И еще не известно, кто найдет следующий. И в каком виде он его найдет. Вдруг этот труп будет четвертован, а найдет его маленький мальчик? Вроде Степки? Кстати, вы в ближайшее время с ним в зоопарк не собираетесь?
   Аргумент был сильный. Своего сына Инка обожала. И сейчас, кинув в его сторону опасливый взгляд, тут же согласилась помогать Марише.
   – Ты права. Это следует прекратить. И чем быстрее мы с тобой поймаем этого негодяя, тем лучше.
   Осталось заручиться согласием Инкиного мужа. Вот с ним-то, как подозревала Мариша, могли возникнуть проблемы. Но оказалось, что Инка сейчас в стадии очередного перманентного развода с любимым мужем. Так что муж вроде как в жизни был ей и не указчик.
   – Все развлекаетесь? – хмыкнула Мариша, услышав про очередной бракоразводный процесс, который затеяли Инка и ее муж.
   – Знаешь, опасаюсь, как бы на этот раз не получилось все по-настоящему.
   – С чего вдруг?
   – Ну, много есть обстоятельств, – туманно ответила Инна.
   – Назови хотя бы несколько.
   – Раньше он всегда настаивал, чтобы Степка оставался с ним. А в этот раз совершенно спокойно отнесся к тому, что сын остается со мной. Да и обычно это я начинала требовать развода, а в этот раз – он.
   – Может быть, у твоего завелась любовница?
   Инна лениво зевнула и произнесла:
   – Завелась.
   – И ты так спокойно об этом говоришь? – ужаснулась Мариша. – Кто она?
   – Какая-то молоденькая фифочка. Думаю, что ей лет семнадцать.
   – Такая молоденькая?
   – Ну, может быть, восемнадцать, – великодушно прибавила Инна годик.
   – Ни фига себе! И он от тебя к ней ушел?
   – Да. Но вообще-то этого и следовало ожидать. Ты же помнишь, мы с ним все время ссорились. Я к нему все время цеплялась. Какой мужик такую жизнь выдержит?
   – Что-то я не припомню, чтобы он прежде жаловался.
   – А он и не жаловался. Все в себе таил.
   – Брось ты! Никуда он не денется. Он тебя любит.
   – Любил, – поправила подругу Инна и сказала: – Слушай, не трави мне душу. Давай лучше займемся расследованием. А Степку я с няней оставлю. Ему не привыкать.
   Мариша покосилась на полусироту, но тот своего сиротского положения, кажется, не осознавал. И вовсю таращился на экран компьютера, где человек-паук лихо сигал с одного небоскреба на другой. Исчезновения матери из своей жизни Степка даже не заметил. И когда Инна крикнула ему из прихожей, что уходит, вышла ее проводить только няня.
   Появление няни в прихожей навело Маришу на еще одну тревожную мысль.
   – Слушай, а как вы со Степкой будете жить? На что?
   – Не знаю. Придумаю чего-нибудь. Работать пойду.
   – Работать? А что ты умеешь?
   Инна задумалась.
   – Ну, сначала пойду учиться, а потом уже работать, – поправилась она. – На учебу, я уверена, он мне денег даст. Он ведь не жадный в принципе человек. Ты же знаешь.
   Мариша знала. И ей как-то не верилось, что двое близких ей людей, столько лет проживших бок о бок, родивших и вырастивших почти взрослого сына, который в прошлом году уже пошел в школу, вдруг вот так взяли и разбежались.
   – Бред какой-то.
   Вместо ответа Инна начала расспрашивать Маришу про то, что той удалось узнать об этих убийствах. И наконец заявила:
   – Я тоже считаю, что нам нужно наведаться в гости к этому Кириллу. Где он хоть вообще-то, этот мужик?
   Где жил Кирилл, стараниями Евдокима старшая сыщица была отлично осведомлена.
   – Вот его адрес. Живет парень, верней, жил, со своими родителями. Они у него люди весьма преклонного возраста. Даже страшно себе представить, как они могли отреагировать на известие о смерти единственного сына.
   Но оказалось, что все совсем не так страшно, как представляла себе Мариша. Дверь подругам открыла странная личность, с трудом фокусирующая взгляд, покачиваясь на тонких, словно ходули, ножках.
   – В-вам к-кого? – промямлила личность заплетающимся языком, пока подруги с изумлением разглядывали это существо.
   На нем были надеты синие, вытянувшиеся на коленях до состояния пузырей треники – «Привет из СССР!». Сверху треников были надеты шорты, а сверху… невообразимо грязная рубашка. Волосы у этой личности имелись редкие, жидкие и стянуты на затылке в нелепый хвостик. Судя по обилию морщин и седине, возраст личности мог быть около пятидесяти или даже шестидесяти. Мама? Папа?
   – В-вы ч-ч-ё! – возмутилось существо. – Я невеста Кирилкина – Настя!
   Боже мой! Невеста! Да в гроб краше кладут! Нетрудно себе представить, что, имея такую невесту, мужик квасил целыми днями и ночами напролет. Или нет, Кирилл вроде бы был в завязке?
   – Бывшая невеста, – словно прочитав мысли подруг, уточнила Настя. – Как Кирилка подшился, так мы с ним и разбежались в разные стороны. По причине отсутствия взаимных интересов. На фига мне такой зануда? Ни выпить с ним, ни по душам поговорить. Бросила я его.
   – А…
   – А сейчас меня его маманя позвала. Как менты уехали, так она за бутылкой в магазин смоталась и меня позвала.
   – Зачем?
   – Как это зачем? Помянуть по христианскому обычаю. Все же не было у Кирилки помимо меня другой любови. Как со мной развязался, так ни с кем больше и не сошелся. Один свой век трезвый коротал. И вот до чего у него дело-то дошло. Убили его!
   В устах пьяненькой Насти получалось, что смерть Кирилла напрямую вытекает из его желания подшиться и начать трезвый образ жизни. Прямо-таки назидание всем трезвенникам и язвенникам.
   – Так что Кирилку вы тут больше не застанете. А вы ему кто?
   – Мы расследуем его убийство.
   – Из ментуры? – моментально насторожилась Настя. – Да нет! Те другие. И приходили они уже.
   – Мы ведем частное расследование.
   – Чего?
   – Убит не один Кирилл. Пострадали еще два человека.
   – Ну, типа знаю. Менты сказали, что еще двоих замочили. А вы-то тут при чем?
   – Хотим понять, кто их убил.
   – На фига?
   – Хотим.
   Настя фыркнула и заявила, что, когда коту делать нечего, он себе одно место лижет. Все лучше, чем то, что затеяли подруги.
   – Значит, тебе не интересно, кто твоего жениха пришил? – разозлилась на пьянчужку Мариша.
   Сама допилась до потери человеческого облика, а еще и поучает! Или Настя неосознанно себя уродует? Ведь седина у нее на голове – это и не седина вовсе, а неудачно сделанное мелирование. Морщины на шее – это серые разводы грязи. И вовсе она не старая, просто мылась давно.
   – Так тебе не интересно узнать имя убийцы твоего жениха?
   – Почему же? – пожала плечами Настя. – Я и так знаю.
   – Знаешь? И кто же он?
   – Вадька, – важно произнесла Настя.
   – Вадька? Это кто такой?
   – Мой нынешний.
   – Кто?
   – Муж!
   В голосе Насти слышалась такая гордость, что подруги даже опешили. Муж? У этой вконец опустившейся личности, которая в свои тридцать выглядит на все пятьдесят, а пахнет так и вовсе, как будто бы ей все девяносто с хвостиком. Что же за герой отважился связать свою жизнь с этакой красоткой?
   – Ревнует он меня дико! И Кирилку много раз уже грозился пришить!
   – Ты это серьезно?
   – Еще как!
   – И ты ментам так и сказала?
   – Еще чего! Чтобы я своего мужика ментам сдала? Да за кого вы меня принимаете! Опять же Вадька меня и убить может, если я на него донесу. Он у меня знаете какой?
   – Какой?
   – Он три раза в тюряге сидел. И все за убийства!
   Ни фига себе муженек! Да уж, от такого подальше держаться следует. Но как же менты-то прошляпили такого колоритного подозреваемого? Ох уж работнички!
   – А где сейчас твой муж? Дома?
   – Зачем дома? Станет он один дома сидеть! С нами он! Тоже Кирилку поминает. Его Кирилкина маманя вместе со мной позвала.
   – Так они были хорошо знакомы?
   – А то! Соседи мы! Да пошли, я вас сейчас со всеми познакомлю!
   И, подхватив подруг под руки, неожиданно развеселившаяся Настя потащила их за собой. Сначала подруги ничего не могли разглядеть. В комнате было так густо накурено, что сквозь табачный дым лица присутствующих казались бледными и расплывчатыми.
   – Кого это ты, Настька, привела? Что за крали?
   – Так, – уклончиво ответила Настя. – Знакомые мои.
   И, посадив подруг рядом с собой, она зашептала:
   – Вадька вон сидит! Кирилкиной мамане соболезнует.
   Мужик, на которого указала подругам Настя, действительно производил жутковатое впечатление. Рожа у него была покрыта то ли угрями, то ли какой-то другой заразой. Лицо бороздили ужасные ямы и выбоины. Маленькие глазки яростно посверкивали под густо насупленными бровями. Подбородок украшала трехдневная щетина. И весь вид у мужика казался очень злым и опасным.
   – М-да, – протянула Инна. – Такой убьет и не задумается.
   Но Мариша смотрела на Вадьку с большим сомнением:
   – Если бы зарезать, застрелить или просто башку оторвать, это к нему. Но Кирилла отравили, я же тебе рассказывала.
   – И что?
   – Вряд ли такой мордоворот стал бы возиться с ядом. Вот если бы Кирилл был зарезан или забит ногами до смерти, тогда я бы еще подумала на этого типа. Но отрава… Она подразумевает некоторую тонкость душевной организации.
   – Не суди по внешнему виду.
   – Да чего тут судить? Ты разве думаешь иначе?
   Но в этот момент Вадька уловил взгляды, которые кидали на него подруги, оживился и направился в их сторону.
   – Он идет сюда! – задергалась Инна. – Ой, какой страшный!
   В полный рост Вадим выглядел еще жутче. У него были широченные плечи, длинные, как у гориллы, мощные руки и несуразно короткие и кривые ноги.
   – Мариша, а он на нас не набросится?
   – Во всяком случае, не здесь и не сейчас. Тут же вроде как поминки…
   Мужик был уже совсем близко. Он изобразил на своей ужасной физиономии нечто наподобие улыбки, оскалил крупные желтые зубы и произнес:
   – Привет, девчонки! Выпьем за помин души нашего Кирилла?
   Вопрос был чисто риторическим. И громила даже не стал дожидаться на него ответа. Быстро разлил водку из мутноватой бутылки по трем почерневшим уже от вековой грязи стопочкам. Две из них протянул подругам, одну взял себе.
   – Ну, за Кирюху! Мир праху его!
   Он залпом опрокинул в себя водку и выжидающе уставился на подруг. Пришлось выпить. За ради установления дружеских контактов. Закусив кусочком свеклы, который он выудил из тарелки с подозрительно склизким винегретом, Вадим произнес:
   – А вы Кирюхе кем приходились?
   – Мы… Мы с ним работали.
   – А-а-а… Энтузиастки-ученые. Он мне рассказывал.
   – О нас? – удивились подруги.
   – Ага! Так и сказал: «Не поверишь, Вадька, в какое я странное место угодил. Кругом одни звери – шкуры, мясо и рога, а эти чокнутые их не едят, а разводят и выращивают. Да я бы на одном только тигре штуки четыре баксов наварил. А они носятся с ним, тронуть не разрешают. Когда я со своим предложением вылез, такой шум поднялся. Думал, уволят к едрене фене. Еле-еле все на шутку свел».
   – Значит, Кирилл остро нуждался в деньгах?
   – А кто в них не нуждается? Только делать Кирюха ничего толкового не умел. Бездарь он был полнейший. Я его с собой всего один раз на дело взял, так закаялся. Он и сам спалился, и нас всех подставил.
   – Как это? – осадилась совсем Мариша.
   – Магазинчик мы тогда хотели обнести, – бесхитростно признался Вадим. – Дело давнее, мы за него уже все отсидели, могу рассказать. Так себе магазинчик. Охраны никакой. Хозяйка – толстая клуша. Продавщицы – молоденькие цыпочки. Такие, что отпора никакого дать не смогут. Охраны тоже нет. Кириллу всего и нужно было, что у входа постоять да всех посетителей назад заворачивать, типа переучет в магазине.
   – А он что?
   – Так этот дурачина внутрь полез. А тут как раз двое оперов в штатском в магазин завалили. Увидели нас с Коляном, пушки выхватили, мы и сообразить ничего не успели, как уже на полу лежали.
   – А Колян – это кто?
   – Братан мой. Только он уже покойничек.
   – Убили? – пискнула Инна.
   – Сам загнулся. От туберкулеза. На тюремных нарах многие от него ласты двигают. Лечения никакого. Кормежка х… Прогулка в день по часу. Разве больному человеку такой режим нужен?
   В голосе Вадима звучал настоящий гнев. Подруги даже пожалели неизвестного им Коляна, да после спохватились. Какого черта? Кого они жалеют? Грабителя и убийцу? И потом, что, этот Колян не знал, чем рискует, когда идет грабить магазин?
   И почему государство должно лечить преступника за свой счет, если тот за всю свою жизнь ровным счетом ничего полезного не сделал? Выходит, деньги честных налогоплательщиков должны пойти на лечение вора и грабителя в ущерб постройке новых яслей и детских больниц? С какой такой стати? И вообще, вылечишь такого за государственный счет, а он снова за старое примется.
   Но вслух подруги ничего не сказали. И даже (вот уж истинно женское лицемерие!) посочувствовали Вадиму в утрате его близкого человека.
   – А Кирилл тоже с вами в тот раз сел?
   – Сел. Только он по первой ходке шел. Его в другую зону отправили. И хорошо сделали! Окажись он со мной рядом, я бы его в тот момент прирезал, гниду!
   Инна выразительно пихнула Маришу в бок. Сам признался в желании убить Кирилла!
   – Значит, вы хотели его убить?
   – Хотел, – подтвердил Вадим. – И убил бы, коли бы он мне тогда под горячую руку попался.
   – А потом?
   – Когда потом-то? Когда вышел, что ли?
   – Да.
   – Тогда я его убивать уже не стал. Во-первых, поостыл малость. А во-вторых, чего я, из-за такой мрази снова за решетку пойду? Да и Колян не родня мне был.
   – Вы же сказали, брат.
   – Не брат, а братан. Говорю же, не родня. Так, корешились вместе.
   – Но зло против Кирилла вы все же имели?
   – Зуб имел, это верно, – признался Вадим. – И морду ему пару раз бил. Вот баба моя может подтвердить. Один раз я Кириллу нос сломал. А во второй раз челюсть повредил. Да только что с того? Он теперь помер, и шут с ним. Выпьем?
   Но от повторной порции спиртного подруги отказались. Они и с первой-то не знали, что делать. Судя по всему, водка была паленой, да еще приготовленной из самого дешевого спирта. И подруги сейчас горько жалели, что вообще стали ее пить.
   – А я выпью! – произнес Вадим и в самом деле выпил.
   Занюхал все тем же самым многострадальным кусочком свеклы, дал подругам по куску черного хлеба с солью и неожиданно заявил:
   – А кто Кирилла, что убил, я тому самому глаза бы все вырвал!
   От неожиданности подруги оторопели. И даже хлеб жевать перестали. Вот это признание! Интересно, что будет дальше?

Глава 4

   – Придушил бы гада самолично, – продолжал разглагольствовать Вадим. – Потому как мой Кирилл был! Я сам его к праотцам спровадить хотел.
   – Ты же сказал, что все ему простил! – вырвалось у Мариши непроизвольно.
   – Простил! За Коляна я ему верно, простил. Но не за Настюху!
   – А с ней что?
   – Кирилл у меня ее увел!
   – Кого?
   – Мою Настюху!
   И для верности Вадим ткнул пальцем в ту самую особь в синих трениках и шортах поверх них, которая встретила подруг в дверях этой странной квартирки.
   – Когда я сел, она меня ждать обещалась. И что же? Кирюха-то раньше меня вышел. А я все сижу. И доходят до меня сведения, что Настюха моя уже и не моя вовсе. А замуж за этого хлюпика недоделанного она собралась.
   – И что же вы?
   – Что я мог? Я же на зоне сидел. Мог бы, так конечно, приехать да в глаз бы ей засветить. У любой бабы от такой науки мозги живо на место бы встали. Да только, я же говорю, на зоне я был. Ну, письмишко ей настрочил. Даже и не одно. Так, мол, и так, что же ты, сука лживая, делаешь?
   – А она?
   – Не ответила. А только после я узнал, что все равно замуж за Кирюху выскочила.
   – Официально?
   – Ну, до официального у них дело не дошло. Но жили вместе.
   – А вы что?
   – Ну, думаю, не спущу я этого так. Вернусь, обоих убью.
   – И что?
   – Освободился я только через три года после их случки. Вышел. А Настюха мне сама в ноги кинулась. Забери, молит, от этого дурака. Жить с ним не могу, тошно. Одного тебя люблю.
   – А вы?
   – А что я? Известное дело, у меня восемь лет бабы не было. Приголубил я Настюху. А там и забылось. Тем более что она сразу же ко мне жить перебралась. Муженька своего голожопого и знать не желала.
   – Так вы же в соседней квартире живете!
   – Ну и что? – мигом набычился Вадим. – Живем. Каждый человек где-то живет. И мы с Настюхой живем!
   – А Кирилл, выходит, к Насте больше никогда не подкатывался?
   Толстая шея Вадима стала медленно наливаться краской.
   – Чего-о-о? – проревел он. – Я бы ему все рога поотшибал! Я бы из него кровавую отбивную сделал! Он бы у меня до старости кровью мочился!
   – Ой!
   – У меня кулак, знаешь, какой?
   И для вящего эффекта Вадим поднес Марише к носу свой нешуточный кулак, больше напоминающий по форме и размеру молот. Дав ей его хорошенько изучить, он поднес его затем к Инниному носу.
   – Видишь, какой кулак? У меня кулак, враз им стену прошибаю. Хочешь?
   И, не дожидаясь согласия подруг, Вадим вдруг резко выбросил руку вперед. Позади подруг внезапно раздался треск, поднялась цементная пыль, а в стене за их спинами образовалось отверстие с неровными ломаными краями, из которых торчали куски дранки и потихоньку сыпалась сухая штукатурка.
   – Видали? – с торжеством произнес Вадим, вытаскивая испачканную штукатуркой руку.
   – Милый! – кинулась к мужику через всю комнату Настя. – Ты не ушибся?
   Остальные присутствовавшие отнеслись к происходящему индифферентно. То ли привыкли, то ли не хотели связываться, то ли все им было просто по фигу.
   – Во какой у меня кулак! – восторженно потряс Вадим перепачканной ручищей. – Впечатляет?
   Честно сказать, да, впечатляло. Грубо, примитивно, но цепляло. Обладающие богатой фантазией подруги мигом представили себе, что вместо стены этот кулак впечатался бы в их хорошенькие мордашки. И жизнь стала казаться им далеко не такой безоблачной, как прежде. И ссориться с Вадимом тоже расхотелось.
   – Если бы я только узнал, что Кирюха к моей бабе подкатывается, я бы его этим кулаком так приложил, что он бы летел до Северного полюса!
   Подруги верили. До полюса полетишь, и дальше до самого экватора.
   – Кирюха это знал, поэтому к Настюхе и не приближался.
   Здорово! Выходит, Вадиму убивать Кирилла не за что. Но кто же тогда убил Кирилла? Этого беспутного пьяницу и неудавшегося грабителя, который даже на стреме постоять толком не сумел?
   Вадим уже потерял интерес к подругам. Он что-то втолковывал Насте, а та таращила на него глаза и молча кивала.
   – Кажется, он объясняет ей, что она должна сказать, если менты спросят о его алиби, – пробормотала Инна.
   – Я тоже об этом подумала!
   – И что нам делать?
   – Совершенно ясно: если Вадим убил Кирилла, то он будет молчать.
   – А кто не будет?
   – Возможно, родители Кирилла.
   Родители были представлены в полном составе: маленькая седенькая мама и долговязый, скрюченный годами папа. Оба они были изрядно пьяны. И не похоже, чтобы особенно скорбели о сыне.
   – Да ну его! – воскликнула рядом с ними какая-то тетка. – Скажете тоже! Чего там скорбеть-то? Старикам от Кирюшки одни только беды и сыпались. Сызмальства хулиганил. И все как-то паскудно хулиганил! Сплошные расходы! Стекло в школе разобьет – родителям деньги платить. Портфель у отличника выхватит, все учебники и тетрадки в грязь высыплет – опять же родителям растрата. А уж подрос, так и вовсе с ним сладу никакого не стало. Джинсы ему не такие, ботинки – тоже не те. Все только модное самое хотел и дорогое. А откуда старикам такие деньги взять?
   – Их, конечно, подкосило, когда Кирилл в тюрьму угодил?
   – Да ну! – снова отмахнулась тетка. – Они только тогда от него и отдохнули толком. Передачи, конечно, слали – как же без этого? Родной сын как-никак. Но все равно дешевле им выходило, чем когда Кирилл тут ошивался. Тут-то ему деньжонок и на пиво, и на табачок, и на девочек. Работать не хотел. После тюрьмы пить начал. Потом подшился, вроде бы за ум взялся, в зоопарк работать пошел. Я уж порадоваться хотела, да поторопилась, выходит. Снова возле Кирюшки подозрительная компания крутиться начала.
   Подруги развернули свои уши словно локаторы. Что там говорит эта особа? Что за подозрительная компания?
   – На дорогих машинах Кирюшка приезжать к дому стал. Один раз, потом второй, потом третий. Такси, понятное дело. Но ведь и такси немалых денег стоит. Затем я Кирюшку в городе встретила, в дорогом магазине еду и выпивку покупал. У меня с получки на одну баночку красной икры хватит, а он полные сумки вынес. В одной руке пакет. В другой – коробка. А в коробке-то вино, небось, недешевое. Дешевку-то в такую красивую коробку не положат. Как вы думаете?
   – Конечно.
   – Вот и выходит, что деньги у Кирюшки завелись. А откуда? Старики его в нищете жили. На одну-то пенсию в супермаркетах много деликатесов не накупишь!
   – Так ведь ты сказала, что парень работал.
   – Ой! Я тебя умоляю! – Тетка закатила глаза. – Что им там в зоопарке платят? Копейки жалкие. Ни образования у Кирюшки не было отродясь, ни сноровки. За что же ему платить большие деньги?
   – Откуда же он их взял?
   – А вот откуда! Один раз уже в тюрьме посидел – выходит, понравилось. Снова туда захотелось. И дружки его в покое не оставляли. Вот как!
   Тетка увлеклась и заговорила слишком уж громко. А мама Кирилла, сидевшая напротив нее, внезапно подняла голову и спросила:
   – Ты это о ком говоришь, Галина? Про Кирилла байки снова выдумываешь? Все забыть не можешь, что он на дочке твоей полоумной жениться на захотел?