Страница:
– Проходите все в мой кабинет.
И сама первой двинулась по коридору, словно адмиральский корабль во главе флотилии. Дядя Паша подмигнул подругам и принялся вытаскивать их из недр дивана.
– Поторопитесь, мои красавицы, – приговаривал он. – Эк, вас развезло! Но все равно поторопимся! Нынче у Анютки каждая минутка на счету. Я и так ее от важных переговоров отвлек. Нельзя заставлять ее ждать. Как-никак Анютка нынче владелица всего агентства.
– И как же это получилось? – еле переставляя ноги, все же поинтересовалась Леся.
– Потом, потом! Я все после вам объясню.
В кабинете у Анны Владимировны было прохладно, даже холодно. Страдающая от жары владелица включила кондиционеры на полную катушку. И подруги очень быстро поняли, что спать им совершенно не хочется. А хочется поскорей выбраться из холодильника. Ну, а для этого следует задать все интересующие их вопросы, да побыстрей.
Между тем хозяйка агентства положила перед дядей Пашей внушительную папку.
– Тут все, что касается вашего дела. Всех четырех сделок по нему.
– Дом так часто менял своих хозяев? Почему?
– Так иногда бывает, – развела руками Анна Владимировна. – Просто у людей возникали жизненные обстоятельства, которые не позволяли им пользоваться своим имуществом. И они его продавали.
– Но почему? Все дело в призраке?
– Ни о каком призраке они мне не говорили, – очень твердо произнесла Анна Владимировна. – Впервые о призраке молодой женщины я услышала от Павла.
И она кивнула головой на дядю Пашу, который промолчал. Подруги тоже недоверчиво молчали. Они были уверены, что хитрая Анютка была прекрасно осведомлена, по какой причине люди бегут из проклятого дома. Они продавали свою недвижимость даже до истечения трех лет владения домом, рискуя тем самым заплатить большой налог. А почему? Конечно, из-за привидения.
Все-то Анна Владимировна знала, но она просто «забыла» сказать об этом новому покупателю. Да и кто бы на ее месте поступил иначе? В торговле ведь всегда так – не обманешь, не продашь.
Видимо, Анна Владимировна почувствовала настроение подруг, потому что поспешно сказала:
– Я велела девочкам снять копии со всех бумаг. Так что…
Она замолчала, вопросительно глядя на посетителей. «Не пора ли вам на выход?» – говорил ее взгляд.
– А что лично вы можете сказать по поводу этого дома? – спросила Кира.
– Я? – Анна Владимировна казалась удивленной. – Очень хороший дом. Участок прекрасный. Расположение, состояние… Когда мы его продавали в первый раз, дом был совсем новый. Продавец говорил, что тут жила только жена хозяина и…
– А саму жену хозяина дома вы видели?
– Нет. Я имела дело только с Александром.
– Так звали хозяина дома?
– Александр имел доверенность от владельца, которая давала ему право полностью распоряжаться домом, совершать с ним любые имущественные сделки, включая продажу.
– Значит, самих хозяев вам не представили?
– А какая в этом надобность? У Александра была доверенность и…
– Ответьте, пожалуйста, прямо, выходит, ни хозяина, ни хозяйку вы лично не видели?
– Нет. Не видела.
– А этот Александр… Чем он объяснил такую странную ситуацию?
– Чем? Сказал, что хозяева очень заняты. И что в этом странного? Наоборот, ситуация вполне типичная. Я так поняла, что Александр был каким-то их родственником. С хозяином я разговаривала лишь по телефону, когда потребовалось обсудить какие-то мелочи, которые Александр сам не мог решить.
– И вы точно уверены, что разговаривали именно с хозяином дома?
– Он мне так представился. Зачем этому человеку было мне лгать?
Зачем? Подруги и сами не могли этого объяснить, но полагали, что причин могло быть множество. Во-первых, по телефону невозможно точно сказать, с кем ты беседуешь. Голос даже хорошо знакомого вам человека подделать достаточно просто. Что уж говорить о человеке, который вам вовсе не знаком? Тут его роль может с успехом сыграть любой встречный-поперечный. А настоящий хозяин и хозяйка к этому времени могли быть давно мертвы. Доверенность же делала некоего Александра полновластным распорядителем их имущества.
– А полное имя этого человека, который вам представился Александром, у вас есть?
– Что значит, представился? – возмутилась Анна Владимировна. – Мы не какая-нибудь шарашкина контора, у нашего агентства безупречная репутация. Мы никогда не занимались и не занимаемся сомнительными сделками. Доверенность была выписана по всем правилам. Документы я лично у предъявителя доверенности проверила. С хозяином разговаривала по телефону. Чего еще?
Еще? Подруги и сами не могли точно сформулировать, что еще. Но им эта ситуация с доверенностью, выписанной на какого-то Александра в то время, когда владелица дома лежала мертвой в саду под грушей, казалась весьма сомнительной. Как знать, если поискать в саду хорошенько, может быть, там нашелся бы и еще один труп? На сей раз мужской? Хозяев нет, а доверенность есть. Очень распространенная схема мошенничества. Непонятно, почему эта Анна Владимировна так пенится и утверждает, что в сделке все было кристально чисто.
– Знаете, когда в деле появляется доверенность, а самих хозяев никто не видел, то невольно возникают вопросы о…
– Ну, какие, какие еще у вас могут быть вопросы?! – неожиданно зло воскликнула хозяйка агентства, колыхнувшись всеми своими складками.
– Анюточка! – вскочил на ноги дядя Паша. – Не волнуйтесь вы так, цветочек вы наш аленький!
На хозяйке наряд и впрямь был алого цвета. Не слишком подходящий для ее габаритов цвет. И услышав сравнение с цветочком, женщина рассвирепела еще больше. Что и говорить, нынешняя Анна Владимировна куда больше напоминала бульдозер или асфальтоукладочный каток, но никак не цветочек!
– Что вы пристали ко мне с этим домом? Милиция, журналисты, репортеры. У всех какие-то претензии. Все на что-то намекают!
Руки у Анны Владимировны тряслись так сильно, что подруги ее даже пожалели. Ну, продала она этот злополучный дом подряд нескольким лохам. Кто же мог подумать, что все так обернется? Что дядя Паша не захочет в свою очередь бежать из дома, а пожелает разобраться в ситуации. Вызовет мага, станет копаться, да еще и найдет тело молодой женщины, о котором теперь судачит весь край!
– Послушайте, Аня, можем мы вас так называть?
Хозяйка лишь кивнула. Вид у нее был подавленный.
– Мы ведь хотим всего лишь разобраться в этом деле. Вы ведь ничего не знали о трупе под грушей?
– Конечно, нет!
– Ну вот, значит, вам и волноваться нечего. Ваша совесть чиста. А мы уж позаботимся, чтобы об этом узнали все остальные. Мы сотрем даже самое мельчайшее пятнышко с репутации вашей фирмы.
Анна Владимировна взглянула на Киру. Взгляд у нее был странный, жалкий и умоляющий одновременно.
– Вы это и правда сделаете? Очень вас прошу, сделайте это! Фирму мне подарил зять, дочка его попросила об этом. Сказала, что не нужны ей ни шикарные брильянты, ни другие подарки на свадьбу. Только пусть моя мама почувствует себя хозяйкой там, где ее прежде обижали.
И Анна Владимировна, хотя никто ее об этом не просил, начала рассказывать свою историю, удивительную от самого начала и до конца.
Свою дочку Розочку женщина родила в нежном шестнадцатилетнем возрасте. Отцом малютки был одноклассник Ани, сынок богатых родителей, которые поспешили откреститься от внучки.
– Ничего не знаем, сама нагуляла, сама и расти.
К счастью, родители Анечки встали на сторону дочери, окончательно расплевавшись с семьей несостоявшегося папаши.
– И вырастим! – заявили они. – Вам еще завидно будет. Бог все видит, так что не видать ни вам, ни вашему сыну в жизни счастья.
Пожелали, да и забыли. Забот с появлением внучки было полно. Некогда там в чужие окна заглядывать, подсчитывать камни в чужом огороде да прикидывать, что и как у соседей. Розочка хоть и росла здоровенькой, но забот с каждым ребенком хватает. А еще и Анечке надо было учиться. Родители настояли, чтобы дочка выучилась на экономическом.
– Дите твое у нас под присмотром, учись, работай, ищи себе нормального мужа.
Но если институт Анна Владимировна закончила с красным дипломом, то с мужем получалось не так гладко. То ли у Ани были теперь слишком высокие требования, то ли еще по какой-то причине, но отец для Розочки никак не находился. Впрочем, не такая уж это была и беда. Отца девочки с успехом заменял дед. И Розочка выросла, так и не узнав ни отцовской ласки, ни вкуса отцовских подзатыльников.
К своим восемнадцати неполным годам Розочка превратилась в настоящую красавицу, напоминающую Анютку в молодости, пока она еще не набрала веса здорового слона. У Розочки имелось много поклонников. И поэтому Анна Владимировна совсем не удивилась, когда ее юная дочь, стоя на пороге, однажды заявила ей:
– Мама, я выхожу замуж.
Анна Владимировна пожелала узнать имя будущего зятя и едва не упала в обморок, узнав, что Розочка отхватила себе не кого-нибудь, а владельца агентства, в котором работала сама Анна Владимировна.
– Ну, а дальше все просто. Дочь вышла замуж. Рудольфик подарил мне агентство. И теперь я сама им управляю в меру своих скромных сил и способностей.
Видимо, догадываясь о скромных способностях тещи, Рудольф не оставил ее совсем без поддержки. Он дал ей толкового заместителя, а также сам регулярно проверял отчеты Анны Владимировны. Так что владение фирмой было еще неполным. И Анне Владимировне шум в прессе в данный момент был нужен меньше всего.
И теперь она, красная от напряженной работы мысли, несмотря на включенный в помещении кондиционер, пыталась вспомнить о той злополучной сделке, которая была заключена ею много лет назад.
– Да, вся сделка проходила по доверенности. Но доверенность была настоящая. В этом не было никаких сомнений ни у меня, ни у наших юристов.
– А куда ушли деньги?
– Их забрал Александр. Тогда в ходу были сделки с наличными. Никто не доверял банкам.
– А фамилия этого человека?
– В документах она должна быть.
Не очень-то она была толковая, нынешняя руководительница агентства «Ариэль». Ничего не могла сказать по поводу первых хозяев дома. Поэтому подруги забрали папку с документами и стали прощаться. К чему даром мерзнуть, если эта слониха все равно ничего не в состоянии вспомнить?
Но дядя Паша, кажется, думал иначе. Он долго целовал ручку «Анютке» и не хотел уходить из ее кабинета, льстиво заглядывая в глаза женщине и вспоминая какое-то свидание, на которое она не явилась, а он ее ждал, ах, так ждал!
Подругам пришлось ждать его в холле, пока из кабинета Анны Владимировны доносились приглушенные голоса и жизнерадостный смех владелицы.
– А дядя Паша еще тот ходок, – заметила Кира.
– Интересно, что по этому поводу думает его супруга?
– Ничего она не думает, потому что ничего не знает.
– Так надо ей сказать!
– Не надо.
– Почему?
– Потому. Знаешь поговорку?
– Какую?
– Меньше знаешь, крепче спишь.
И Кира уткнулась в бумаги. Всю дорогу до дома дядя Паша был в превосходном настроении. Смеялся, шутил и сверкал глазами. Подругам очень не хотелось думать, что на бывшего горняка такое сильное впечатление произвела Анна Владимировна. Но было похоже на то. Со своей родной супругой, вечно замотанной заботами о многочисленных внуках, дядя Паша так весел и мил никогда не был.
Подруги это машинально отметили и огорчились, тетя Маруся им нравилась куда больше, чем недалекая Анна Владимировна. И им было жаль бедную женщину, муж которой поглядывал на сторону.
Подруги сразу же отправились к себе в домик, где и продолжили изучать документы. Наступило время полуденной жары. Ни есть, ни двигаться, ни даже купаться не хотелось. Сил хватало лишь на то, чтобы потягивать прохладный морс, принесенный им заботливой тетей Катей, и поворачивать вентилятор то так, то эдак, чтобы лучше освежал.
Обещанный им Анжелой кондиционер в домике имелся, но был то ли сломан, то ли просто не заправлен. И поэтому подругам приходилось довольствоваться обычным вентилятором. Но они не роптали, все лучше, чем совсем ничего.
Впрочем, очень быстро они погрузились в изучение записей и забыли про жару. Самые первые документы, сделанные перед продажей дома, относились к девяносто второму году. Само строительство дома было закончено в девяносто первом.
– То есть Настя прожила в этом доме всего год?
– Дом мог быть уже почти готов, но окончательно документы о собственности не оформляли. А жить она могла и в таком недостроенном доме.
– Разве можно жить в недострое?
– Если, к примеру, нету крыши или стен, тогда нельзя. А если из недочетов только одного окна в пристройке не хватает, тогда запросто!
Кира тем временем извлекла ту самую доверенность, оформленную на имя Александра Родионовича Квашни.
– Ну, и фамилия!
– Ты внимательней читай. Там в доверенности все верно?
Кира кивнула головой. Насколько она могла судить, все было верно. Александр Квашня был уроженцем городка Нижние Серги, который располагался в Свердловской области.
– Значит, тоже оттуда, с Урала или даже из Екатеринбурга. Как и сам хозяин дома.
Хозяином дома на бумагах числился Бабкин Михаил Юрьевич. А вот про его супругу Настю в документах не было ни слова.
– Как же так? Разве можно продать собственность без согласия супруги?
– Возможно, брак не был зарегистрирован. Жили себе и жили. А как до расставания дело дошло, тут и выяснилось, что Настя не имеет на дом никаких прав.
– Да как жили-то? Она в Адлере, а он в Екатеринбурге? Понятно, если законно женаты, развестись недосуг или неохота. А так?.. Дал бы ей подзатыльник, и летела бы себе Настя ласточкой.
– Значит, этого Бабкина устраивало, что женщина живет в его доме. Может, он ее вместо сторожа использовал?
– Но сама Настя говорила соседям, что она жена.
– Мало ли что она там говорила! Бабкин этот далеко был, вот и говорила, что хотела.
Но Кира все же поставила себе еще одну галочку. Надо будет побеседовать с людьми, лично знавшими бедную Настю. Ведь как ни таись, а от соседей ничего не утаишь. Особенно если эти соседи также одиноки и занятий иных, кроме собирания сплетен, не имеют.
– Сегодня мы едем к магу, – предупредила подругу Леся, услышав о новых планах Киры. – А до вечера я еще хочу сходить на море, искупаться.
– Вот по дороге и зайдем к соседям дяди Паши! Его дом ближе к морю.
– Ничего не ближе.
– Все равно нам мимо него идти. Зайдем?
Леся не ответила. И когда Кира взглянула на подругу, то увидела, что та уже спит. Кира развернула вентилятор в свою сторону и тоже закрыла глаза. Ночь подруги провели очень бурно, и теперь организму требовался полноценный отдых. К тому же Кира чувствовала, если она не поспит сейчас, то будет мучиться всю ночь.
Леся проснулась оттого, что ей приснилось, будто у нее на груди сидит Анна Владимировна, вроде бы за это время еще раздавшаяся вширь, и буквально душит девушку своим весом. При этом она что-то ей настойчиво шепчет о женщине в белом, которая приходила к ней и расспрашивала про покойницу. Какую покойницу? Спросонок Леся решила, что речь идет о Насте.
Она хотела задать Анне Владимировне несколько дополнительных вопросов, например, почему она раньше не могла об этой женщине сказать, а теперь специально явилась к Лесе, да еще уселась на нее сверху. Но Анна Владимировна пошевелилась, дышать стало совсем невозможно. Леся буквально обливалась потом под весом чудовищной туши, наконец девушка проснулась.
Она открыла глаза и сразу же поняла, что все это был просто дурной сон. Никакой Анны Владимировны, ясное дело, в домике у подруг не было. А виной всему страшная духота и хитрюга Кира, которая перед сном развернула вентилятор в свою сторону, отчего Леся оказалась без доступа прохладного воздуха и страшно вспотела.
– Ну, Кира…
Подруга лишь сонно что-то пробормотала и перевернулась носом к стене. Рассудив, что теперь ей все равно вентилятор без надобности, Леся повернула его к себе и какое-то время наслаждалась прохладным ветерком, который приятно освежал ее разгоряченное сном тело.
– Привидится же такое.
Леся хотела снова лечь в постель, но внезапно передумала. Она чувствовала себя превосходно отдохнувшей. Так что девушка просто вышла в сад, чтобы немножко перекусить. Еще вчера Леся приметила деревце черешни, густо облепленное темно-вишневыми крупными ягодами. И теперь она побрела по траве, разыскивая его.
Сад у тети Кати был большой. Но нужное дерево Леся нашла быстро. Набрала ягод полный кулек, свернутый из больших мягких листьев вроде нашего лопуха, и устроилась в тенечке, поплевывая на землю косточки. Время бежало незаметно. И внезапно Леся услышала чьи-то шаги и голоса.
– Так мы с тобой договорились, – услышала Леся голос тети Кати. – Придут к тебе, ничего им не говори о той бабе, что к тебе приходила.
– Да. Хорошо, – ответил другой, незнакомый Лесе голос. – Вот только…
– Что еще?
– А как же телефон?
– Какой телефон?
– Так ведь эта женщина мне телефон свой оставила. Он у меня до сих пор в прихожей над аппаратом торчит. Как сейчас помню, Елена Николаевна – детский врач – педиатр.
– Она что, местная?
– Наверное. Телефон-то на бумажке был местный.
– Забудь, – посоветовала ей тетя Катя, в голосе которой слышалась то ли усталость, то ли уже раздражение. – Забудь и про бабу, и про телефон. Поняла?
– Ну…
– Алефтина, скажи ты мне, чего ты мямлишь? Разве тебе нужны лишние хлопоты?
– Нет. Своих хватает.
– Вот и молчи. Придут к тебе, а ты молчи. Мол, не общалась с покойницей, ничего о своей прежней соседке не знаю и не ведаю. Ясно?
– Да ясно мне, ясно. Только ведь как-то нехорошо получается. Девочки, которые у тебя поселились, вроде бы Павлу помочь хотят. Я видела, они сегодня с ним целое утро проездили.
– Ага. То-то и оно! Отдохнуть, называется, приехали. Павел их с самого утра с собой утянул. Вернулись и спят без задних ног. Нет, ничего им не говори. Жалко мне девчонок. Павел на них свою докуку перекинул. Девочки хорошие, порядочные. Им прямо Павлу отказать неудобно. Вот и согласились помогать, да задаром. А тот и рад халяве.
– Да, Павел, он такой. Где можно не заплатить, он уж точно не раскошелится.
– Вот и я о том же. Так что ты девочкам ничего про ту бабу в белом не говори. Был там ребенок или не было его, пусть о том у его родителей голова болит. Тем более что и годков с тех пор, почитай, немало прошло.
– Точно. Давно это было, еще в девяностых. А ведь как сейчас та докторица у меня перед глазами стоит. Заберите, говорит, ребенка. Что это такое, оставили малыша в больнице, а сами и носа не кажете!
– Все! Хватит, Алефтина! – строго произнесла тетя Катя. – Говорю тебе, молчи!
Соседка тяжело вздохнула, поговорила еще о чем-то незначащем с тетей Катей, а потом наконец ушла. Леся как сидела под кустом, так и продолжала сидеть в задумчивости. Уже давно ушла и соседка Алефтина, и тетя Катя скрылась в большом доме, а Леся все сидела и думала о подслушанном разговоре. Что за женщина в белом приходила и интересовалась судьбой оставленного в больнице ребенка?
Теперь Леся понимала, что и приснившийся ей сон был неслучаен. Анна Владимировна во сне тоже говорила про женщину в белом. И теперь Леся вспоминала, что голос был вроде как и не ее. Значит, тетя Катя с соседкой Алефтиной уже обсуждали это. А Леся во сне через открытое окно услышала часть их беседы, и ее подсознание причудливым образом переиначило происходящий наяву разговор.
– Кира, – принялась теребить она подругу, прибежав в домик. – Проснись, Кира. У нас дело есть.
– А? Что? Какое дело?
– Купаться пошли, – сердито буркнула Леся. – Хотели ведь.
С трудом, но ей все же удалось вытащить Киру из постели. Переодеть, сунуть в руки подруге пляжные принадлежности и шмыгнуть из дома. Было уже не так жарко, но все же от раскаленных камней и мостовой шел жар. Можно было бы и повременить с вечерним купаньем, но Лесе очень уж не терпелось поговорить с Алефтиной.
– Ты куда так несешься? – недовольно поинтересовалась Кира, лениво шлепая следом за подругой по горячему асфальту.
Кира еще толком не проснулась. И поэтому задор Леси ее мало радовал.
– Куда ты так бежишь?
– Нам надо.
– Куда?
– Тут… в одно место.
Леся и сама толком не знала, в каком доме искать Алефтину. Поэтому постучалась в оба дома, которые соседствовали с участком дяди Паши. Но ни там, ни там ей не ответили. То ли Алефтина еще не вернулась к себе, то ли тут жили совсем другие люди, которые еще не пришли с работы.
– И чего мы тут забыли? – зевала Кира, переминаясь с ноги на ногу у чужой калитки. – Пошли на море. Я вся мокрая от пота.
На море сонная одурь с Киры вмиг слетела. Морская ванна освежила ее куда лучше, чем все напитки, которыми потчевал их сегодня с утра дядя Паша. Окунувшись в прохладную, пахнущую йодом и морскими водорослями воду, Кира ощутила себя просто заново родившейся. Она плавала и плескалась в воде, а потом выбралась на гальку и устроилась у самого прибоя.
Ногам было прохладно. Влажное тело обдувал морской ветерок. Голову от солнца Кира закрыла просторной соломенной шляпой. Сидеть так было невероятно приятно. Но Леся снова начала дергаться.
– Нам пора.
– Куда?
– Надо поговорить с соседями дяди Паши.
– Ну, поговорим. К чему такая спешка?
– Так ведь скоро нам уже ехать к магу!
Кира пригляделась к подруге. Леся была до того взволнована, что едва не плакала. С чего вдруг такое волнение?
– Эй, признавайся, что случилось, – велела подруге Кира. – Я же вижу, ты сама не своя. Садись рядом и рассказывай, что произошло, пока я спала!
Леся немного помялась, но потом признала правоту подруги. Устроилась рядом и рассказала про подслушанный ею разговор тети Кати с соседкой Алефтиной. Кира слушала очень внимательно, отдавая дань уважения сыщицким способностям подруги, сумевшей подслушать такой важный разговор.
И когда Леся закончила, обе девушки еще разок искупались, собрали вещи и отправились для откровенного разговора с добросердечной тетушкой Алефтиной.
Глава 5
И сама первой двинулась по коридору, словно адмиральский корабль во главе флотилии. Дядя Паша подмигнул подругам и принялся вытаскивать их из недр дивана.
– Поторопитесь, мои красавицы, – приговаривал он. – Эк, вас развезло! Но все равно поторопимся! Нынче у Анютки каждая минутка на счету. Я и так ее от важных переговоров отвлек. Нельзя заставлять ее ждать. Как-никак Анютка нынче владелица всего агентства.
– И как же это получилось? – еле переставляя ноги, все же поинтересовалась Леся.
– Потом, потом! Я все после вам объясню.
В кабинете у Анны Владимировны было прохладно, даже холодно. Страдающая от жары владелица включила кондиционеры на полную катушку. И подруги очень быстро поняли, что спать им совершенно не хочется. А хочется поскорей выбраться из холодильника. Ну, а для этого следует задать все интересующие их вопросы, да побыстрей.
Между тем хозяйка агентства положила перед дядей Пашей внушительную папку.
– Тут все, что касается вашего дела. Всех четырех сделок по нему.
– Дом так часто менял своих хозяев? Почему?
– Так иногда бывает, – развела руками Анна Владимировна. – Просто у людей возникали жизненные обстоятельства, которые не позволяли им пользоваться своим имуществом. И они его продавали.
– Но почему? Все дело в призраке?
– Ни о каком призраке они мне не говорили, – очень твердо произнесла Анна Владимировна. – Впервые о призраке молодой женщины я услышала от Павла.
И она кивнула головой на дядю Пашу, который промолчал. Подруги тоже недоверчиво молчали. Они были уверены, что хитрая Анютка была прекрасно осведомлена, по какой причине люди бегут из проклятого дома. Они продавали свою недвижимость даже до истечения трех лет владения домом, рискуя тем самым заплатить большой налог. А почему? Конечно, из-за привидения.
Все-то Анна Владимировна знала, но она просто «забыла» сказать об этом новому покупателю. Да и кто бы на ее месте поступил иначе? В торговле ведь всегда так – не обманешь, не продашь.
Видимо, Анна Владимировна почувствовала настроение подруг, потому что поспешно сказала:
– Я велела девочкам снять копии со всех бумаг. Так что…
Она замолчала, вопросительно глядя на посетителей. «Не пора ли вам на выход?» – говорил ее взгляд.
– А что лично вы можете сказать по поводу этого дома? – спросила Кира.
– Я? – Анна Владимировна казалась удивленной. – Очень хороший дом. Участок прекрасный. Расположение, состояние… Когда мы его продавали в первый раз, дом был совсем новый. Продавец говорил, что тут жила только жена хозяина и…
– А саму жену хозяина дома вы видели?
– Нет. Я имела дело только с Александром.
– Так звали хозяина дома?
– Александр имел доверенность от владельца, которая давала ему право полностью распоряжаться домом, совершать с ним любые имущественные сделки, включая продажу.
– Значит, самих хозяев вам не представили?
– А какая в этом надобность? У Александра была доверенность и…
– Ответьте, пожалуйста, прямо, выходит, ни хозяина, ни хозяйку вы лично не видели?
– Нет. Не видела.
– А этот Александр… Чем он объяснил такую странную ситуацию?
– Чем? Сказал, что хозяева очень заняты. И что в этом странного? Наоборот, ситуация вполне типичная. Я так поняла, что Александр был каким-то их родственником. С хозяином я разговаривала лишь по телефону, когда потребовалось обсудить какие-то мелочи, которые Александр сам не мог решить.
– И вы точно уверены, что разговаривали именно с хозяином дома?
– Он мне так представился. Зачем этому человеку было мне лгать?
Зачем? Подруги и сами не могли этого объяснить, но полагали, что причин могло быть множество. Во-первых, по телефону невозможно точно сказать, с кем ты беседуешь. Голос даже хорошо знакомого вам человека подделать достаточно просто. Что уж говорить о человеке, который вам вовсе не знаком? Тут его роль может с успехом сыграть любой встречный-поперечный. А настоящий хозяин и хозяйка к этому времени могли быть давно мертвы. Доверенность же делала некоего Александра полновластным распорядителем их имущества.
– А полное имя этого человека, который вам представился Александром, у вас есть?
– Что значит, представился? – возмутилась Анна Владимировна. – Мы не какая-нибудь шарашкина контора, у нашего агентства безупречная репутация. Мы никогда не занимались и не занимаемся сомнительными сделками. Доверенность была выписана по всем правилам. Документы я лично у предъявителя доверенности проверила. С хозяином разговаривала по телефону. Чего еще?
Еще? Подруги и сами не могли точно сформулировать, что еще. Но им эта ситуация с доверенностью, выписанной на какого-то Александра в то время, когда владелица дома лежала мертвой в саду под грушей, казалась весьма сомнительной. Как знать, если поискать в саду хорошенько, может быть, там нашелся бы и еще один труп? На сей раз мужской? Хозяев нет, а доверенность есть. Очень распространенная схема мошенничества. Непонятно, почему эта Анна Владимировна так пенится и утверждает, что в сделке все было кристально чисто.
– Знаете, когда в деле появляется доверенность, а самих хозяев никто не видел, то невольно возникают вопросы о…
– Ну, какие, какие еще у вас могут быть вопросы?! – неожиданно зло воскликнула хозяйка агентства, колыхнувшись всеми своими складками.
– Анюточка! – вскочил на ноги дядя Паша. – Не волнуйтесь вы так, цветочек вы наш аленький!
На хозяйке наряд и впрямь был алого цвета. Не слишком подходящий для ее габаритов цвет. И услышав сравнение с цветочком, женщина рассвирепела еще больше. Что и говорить, нынешняя Анна Владимировна куда больше напоминала бульдозер или асфальтоукладочный каток, но никак не цветочек!
– Что вы пристали ко мне с этим домом? Милиция, журналисты, репортеры. У всех какие-то претензии. Все на что-то намекают!
Руки у Анны Владимировны тряслись так сильно, что подруги ее даже пожалели. Ну, продала она этот злополучный дом подряд нескольким лохам. Кто же мог подумать, что все так обернется? Что дядя Паша не захочет в свою очередь бежать из дома, а пожелает разобраться в ситуации. Вызовет мага, станет копаться, да еще и найдет тело молодой женщины, о котором теперь судачит весь край!
– Послушайте, Аня, можем мы вас так называть?
Хозяйка лишь кивнула. Вид у нее был подавленный.
– Мы ведь хотим всего лишь разобраться в этом деле. Вы ведь ничего не знали о трупе под грушей?
– Конечно, нет!
– Ну вот, значит, вам и волноваться нечего. Ваша совесть чиста. А мы уж позаботимся, чтобы об этом узнали все остальные. Мы сотрем даже самое мельчайшее пятнышко с репутации вашей фирмы.
Анна Владимировна взглянула на Киру. Взгляд у нее был странный, жалкий и умоляющий одновременно.
– Вы это и правда сделаете? Очень вас прошу, сделайте это! Фирму мне подарил зять, дочка его попросила об этом. Сказала, что не нужны ей ни шикарные брильянты, ни другие подарки на свадьбу. Только пусть моя мама почувствует себя хозяйкой там, где ее прежде обижали.
И Анна Владимировна, хотя никто ее об этом не просил, начала рассказывать свою историю, удивительную от самого начала и до конца.
Свою дочку Розочку женщина родила в нежном шестнадцатилетнем возрасте. Отцом малютки был одноклассник Ани, сынок богатых родителей, которые поспешили откреститься от внучки.
– Ничего не знаем, сама нагуляла, сама и расти.
К счастью, родители Анечки встали на сторону дочери, окончательно расплевавшись с семьей несостоявшегося папаши.
– И вырастим! – заявили они. – Вам еще завидно будет. Бог все видит, так что не видать ни вам, ни вашему сыну в жизни счастья.
Пожелали, да и забыли. Забот с появлением внучки было полно. Некогда там в чужие окна заглядывать, подсчитывать камни в чужом огороде да прикидывать, что и как у соседей. Розочка хоть и росла здоровенькой, но забот с каждым ребенком хватает. А еще и Анечке надо было учиться. Родители настояли, чтобы дочка выучилась на экономическом.
– Дите твое у нас под присмотром, учись, работай, ищи себе нормального мужа.
Но если институт Анна Владимировна закончила с красным дипломом, то с мужем получалось не так гладко. То ли у Ани были теперь слишком высокие требования, то ли еще по какой-то причине, но отец для Розочки никак не находился. Впрочем, не такая уж это была и беда. Отца девочки с успехом заменял дед. И Розочка выросла, так и не узнав ни отцовской ласки, ни вкуса отцовских подзатыльников.
К своим восемнадцати неполным годам Розочка превратилась в настоящую красавицу, напоминающую Анютку в молодости, пока она еще не набрала веса здорового слона. У Розочки имелось много поклонников. И поэтому Анна Владимировна совсем не удивилась, когда ее юная дочь, стоя на пороге, однажды заявила ей:
– Мама, я выхожу замуж.
Анна Владимировна пожелала узнать имя будущего зятя и едва не упала в обморок, узнав, что Розочка отхватила себе не кого-нибудь, а владельца агентства, в котором работала сама Анна Владимировна.
– Ну, а дальше все просто. Дочь вышла замуж. Рудольфик подарил мне агентство. И теперь я сама им управляю в меру своих скромных сил и способностей.
Видимо, догадываясь о скромных способностях тещи, Рудольф не оставил ее совсем без поддержки. Он дал ей толкового заместителя, а также сам регулярно проверял отчеты Анны Владимировны. Так что владение фирмой было еще неполным. И Анне Владимировне шум в прессе в данный момент был нужен меньше всего.
И теперь она, красная от напряженной работы мысли, несмотря на включенный в помещении кондиционер, пыталась вспомнить о той злополучной сделке, которая была заключена ею много лет назад.
– Да, вся сделка проходила по доверенности. Но доверенность была настоящая. В этом не было никаких сомнений ни у меня, ни у наших юристов.
– А куда ушли деньги?
– Их забрал Александр. Тогда в ходу были сделки с наличными. Никто не доверял банкам.
– А фамилия этого человека?
– В документах она должна быть.
Не очень-то она была толковая, нынешняя руководительница агентства «Ариэль». Ничего не могла сказать по поводу первых хозяев дома. Поэтому подруги забрали папку с документами и стали прощаться. К чему даром мерзнуть, если эта слониха все равно ничего не в состоянии вспомнить?
Но дядя Паша, кажется, думал иначе. Он долго целовал ручку «Анютке» и не хотел уходить из ее кабинета, льстиво заглядывая в глаза женщине и вспоминая какое-то свидание, на которое она не явилась, а он ее ждал, ах, так ждал!
Подругам пришлось ждать его в холле, пока из кабинета Анны Владимировны доносились приглушенные голоса и жизнерадостный смех владелицы.
– А дядя Паша еще тот ходок, – заметила Кира.
– Интересно, что по этому поводу думает его супруга?
– Ничего она не думает, потому что ничего не знает.
– Так надо ей сказать!
– Не надо.
– Почему?
– Потому. Знаешь поговорку?
– Какую?
– Меньше знаешь, крепче спишь.
И Кира уткнулась в бумаги. Всю дорогу до дома дядя Паша был в превосходном настроении. Смеялся, шутил и сверкал глазами. Подругам очень не хотелось думать, что на бывшего горняка такое сильное впечатление произвела Анна Владимировна. Но было похоже на то. Со своей родной супругой, вечно замотанной заботами о многочисленных внуках, дядя Паша так весел и мил никогда не был.
Подруги это машинально отметили и огорчились, тетя Маруся им нравилась куда больше, чем недалекая Анна Владимировна. И им было жаль бедную женщину, муж которой поглядывал на сторону.
Подруги сразу же отправились к себе в домик, где и продолжили изучать документы. Наступило время полуденной жары. Ни есть, ни двигаться, ни даже купаться не хотелось. Сил хватало лишь на то, чтобы потягивать прохладный морс, принесенный им заботливой тетей Катей, и поворачивать вентилятор то так, то эдак, чтобы лучше освежал.
Обещанный им Анжелой кондиционер в домике имелся, но был то ли сломан, то ли просто не заправлен. И поэтому подругам приходилось довольствоваться обычным вентилятором. Но они не роптали, все лучше, чем совсем ничего.
Впрочем, очень быстро они погрузились в изучение записей и забыли про жару. Самые первые документы, сделанные перед продажей дома, относились к девяносто второму году. Само строительство дома было закончено в девяносто первом.
– То есть Настя прожила в этом доме всего год?
– Дом мог быть уже почти готов, но окончательно документы о собственности не оформляли. А жить она могла и в таком недостроенном доме.
– Разве можно жить в недострое?
– Если, к примеру, нету крыши или стен, тогда нельзя. А если из недочетов только одного окна в пристройке не хватает, тогда запросто!
Кира тем временем извлекла ту самую доверенность, оформленную на имя Александра Родионовича Квашни.
– Ну, и фамилия!
– Ты внимательней читай. Там в доверенности все верно?
Кира кивнула головой. Насколько она могла судить, все было верно. Александр Квашня был уроженцем городка Нижние Серги, который располагался в Свердловской области.
– Значит, тоже оттуда, с Урала или даже из Екатеринбурга. Как и сам хозяин дома.
Хозяином дома на бумагах числился Бабкин Михаил Юрьевич. А вот про его супругу Настю в документах не было ни слова.
– Как же так? Разве можно продать собственность без согласия супруги?
– Возможно, брак не был зарегистрирован. Жили себе и жили. А как до расставания дело дошло, тут и выяснилось, что Настя не имеет на дом никаких прав.
– Да как жили-то? Она в Адлере, а он в Екатеринбурге? Понятно, если законно женаты, развестись недосуг или неохота. А так?.. Дал бы ей подзатыльник, и летела бы себе Настя ласточкой.
– Значит, этого Бабкина устраивало, что женщина живет в его доме. Может, он ее вместо сторожа использовал?
– Но сама Настя говорила соседям, что она жена.
– Мало ли что она там говорила! Бабкин этот далеко был, вот и говорила, что хотела.
Но Кира все же поставила себе еще одну галочку. Надо будет побеседовать с людьми, лично знавшими бедную Настю. Ведь как ни таись, а от соседей ничего не утаишь. Особенно если эти соседи также одиноки и занятий иных, кроме собирания сплетен, не имеют.
– Сегодня мы едем к магу, – предупредила подругу Леся, услышав о новых планах Киры. – А до вечера я еще хочу сходить на море, искупаться.
– Вот по дороге и зайдем к соседям дяди Паши! Его дом ближе к морю.
– Ничего не ближе.
– Все равно нам мимо него идти. Зайдем?
Леся не ответила. И когда Кира взглянула на подругу, то увидела, что та уже спит. Кира развернула вентилятор в свою сторону и тоже закрыла глаза. Ночь подруги провели очень бурно, и теперь организму требовался полноценный отдых. К тому же Кира чувствовала, если она не поспит сейчас, то будет мучиться всю ночь.
Леся проснулась оттого, что ей приснилось, будто у нее на груди сидит Анна Владимировна, вроде бы за это время еще раздавшаяся вширь, и буквально душит девушку своим весом. При этом она что-то ей настойчиво шепчет о женщине в белом, которая приходила к ней и расспрашивала про покойницу. Какую покойницу? Спросонок Леся решила, что речь идет о Насте.
Она хотела задать Анне Владимировне несколько дополнительных вопросов, например, почему она раньше не могла об этой женщине сказать, а теперь специально явилась к Лесе, да еще уселась на нее сверху. Но Анна Владимировна пошевелилась, дышать стало совсем невозможно. Леся буквально обливалась потом под весом чудовищной туши, наконец девушка проснулась.
Она открыла глаза и сразу же поняла, что все это был просто дурной сон. Никакой Анны Владимировны, ясное дело, в домике у подруг не было. А виной всему страшная духота и хитрюга Кира, которая перед сном развернула вентилятор в свою сторону, отчего Леся оказалась без доступа прохладного воздуха и страшно вспотела.
– Ну, Кира…
Подруга лишь сонно что-то пробормотала и перевернулась носом к стене. Рассудив, что теперь ей все равно вентилятор без надобности, Леся повернула его к себе и какое-то время наслаждалась прохладным ветерком, который приятно освежал ее разгоряченное сном тело.
– Привидится же такое.
Леся хотела снова лечь в постель, но внезапно передумала. Она чувствовала себя превосходно отдохнувшей. Так что девушка просто вышла в сад, чтобы немножко перекусить. Еще вчера Леся приметила деревце черешни, густо облепленное темно-вишневыми крупными ягодами. И теперь она побрела по траве, разыскивая его.
Сад у тети Кати был большой. Но нужное дерево Леся нашла быстро. Набрала ягод полный кулек, свернутый из больших мягких листьев вроде нашего лопуха, и устроилась в тенечке, поплевывая на землю косточки. Время бежало незаметно. И внезапно Леся услышала чьи-то шаги и голоса.
– Так мы с тобой договорились, – услышала Леся голос тети Кати. – Придут к тебе, ничего им не говори о той бабе, что к тебе приходила.
– Да. Хорошо, – ответил другой, незнакомый Лесе голос. – Вот только…
– Что еще?
– А как же телефон?
– Какой телефон?
– Так ведь эта женщина мне телефон свой оставила. Он у меня до сих пор в прихожей над аппаратом торчит. Как сейчас помню, Елена Николаевна – детский врач – педиатр.
– Она что, местная?
– Наверное. Телефон-то на бумажке был местный.
– Забудь, – посоветовала ей тетя Катя, в голосе которой слышалась то ли усталость, то ли уже раздражение. – Забудь и про бабу, и про телефон. Поняла?
– Ну…
– Алефтина, скажи ты мне, чего ты мямлишь? Разве тебе нужны лишние хлопоты?
– Нет. Своих хватает.
– Вот и молчи. Придут к тебе, а ты молчи. Мол, не общалась с покойницей, ничего о своей прежней соседке не знаю и не ведаю. Ясно?
– Да ясно мне, ясно. Только ведь как-то нехорошо получается. Девочки, которые у тебя поселились, вроде бы Павлу помочь хотят. Я видела, они сегодня с ним целое утро проездили.
– Ага. То-то и оно! Отдохнуть, называется, приехали. Павел их с самого утра с собой утянул. Вернулись и спят без задних ног. Нет, ничего им не говори. Жалко мне девчонок. Павел на них свою докуку перекинул. Девочки хорошие, порядочные. Им прямо Павлу отказать неудобно. Вот и согласились помогать, да задаром. А тот и рад халяве.
– Да, Павел, он такой. Где можно не заплатить, он уж точно не раскошелится.
– Вот и я о том же. Так что ты девочкам ничего про ту бабу в белом не говори. Был там ребенок или не было его, пусть о том у его родителей голова болит. Тем более что и годков с тех пор, почитай, немало прошло.
– Точно. Давно это было, еще в девяностых. А ведь как сейчас та докторица у меня перед глазами стоит. Заберите, говорит, ребенка. Что это такое, оставили малыша в больнице, а сами и носа не кажете!
– Все! Хватит, Алефтина! – строго произнесла тетя Катя. – Говорю тебе, молчи!
Соседка тяжело вздохнула, поговорила еще о чем-то незначащем с тетей Катей, а потом наконец ушла. Леся как сидела под кустом, так и продолжала сидеть в задумчивости. Уже давно ушла и соседка Алефтина, и тетя Катя скрылась в большом доме, а Леся все сидела и думала о подслушанном разговоре. Что за женщина в белом приходила и интересовалась судьбой оставленного в больнице ребенка?
Теперь Леся понимала, что и приснившийся ей сон был неслучаен. Анна Владимировна во сне тоже говорила про женщину в белом. И теперь Леся вспоминала, что голос был вроде как и не ее. Значит, тетя Катя с соседкой Алефтиной уже обсуждали это. А Леся во сне через открытое окно услышала часть их беседы, и ее подсознание причудливым образом переиначило происходящий наяву разговор.
– Кира, – принялась теребить она подругу, прибежав в домик. – Проснись, Кира. У нас дело есть.
– А? Что? Какое дело?
– Купаться пошли, – сердито буркнула Леся. – Хотели ведь.
С трудом, но ей все же удалось вытащить Киру из постели. Переодеть, сунуть в руки подруге пляжные принадлежности и шмыгнуть из дома. Было уже не так жарко, но все же от раскаленных камней и мостовой шел жар. Можно было бы и повременить с вечерним купаньем, но Лесе очень уж не терпелось поговорить с Алефтиной.
– Ты куда так несешься? – недовольно поинтересовалась Кира, лениво шлепая следом за подругой по горячему асфальту.
Кира еще толком не проснулась. И поэтому задор Леси ее мало радовал.
– Куда ты так бежишь?
– Нам надо.
– Куда?
– Тут… в одно место.
Леся и сама толком не знала, в каком доме искать Алефтину. Поэтому постучалась в оба дома, которые соседствовали с участком дяди Паши. Но ни там, ни там ей не ответили. То ли Алефтина еще не вернулась к себе, то ли тут жили совсем другие люди, которые еще не пришли с работы.
– И чего мы тут забыли? – зевала Кира, переминаясь с ноги на ногу у чужой калитки. – Пошли на море. Я вся мокрая от пота.
На море сонная одурь с Киры вмиг слетела. Морская ванна освежила ее куда лучше, чем все напитки, которыми потчевал их сегодня с утра дядя Паша. Окунувшись в прохладную, пахнущую йодом и морскими водорослями воду, Кира ощутила себя просто заново родившейся. Она плавала и плескалась в воде, а потом выбралась на гальку и устроилась у самого прибоя.
Ногам было прохладно. Влажное тело обдувал морской ветерок. Голову от солнца Кира закрыла просторной соломенной шляпой. Сидеть так было невероятно приятно. Но Леся снова начала дергаться.
– Нам пора.
– Куда?
– Надо поговорить с соседями дяди Паши.
– Ну, поговорим. К чему такая спешка?
– Так ведь скоро нам уже ехать к магу!
Кира пригляделась к подруге. Леся была до того взволнована, что едва не плакала. С чего вдруг такое волнение?
– Эй, признавайся, что случилось, – велела подруге Кира. – Я же вижу, ты сама не своя. Садись рядом и рассказывай, что произошло, пока я спала!
Леся немного помялась, но потом признала правоту подруги. Устроилась рядом и рассказала про подслушанный ею разговор тети Кати с соседкой Алефтиной. Кира слушала очень внимательно, отдавая дань уважения сыщицким способностям подруги, сумевшей подслушать такой важный разговор.
И когда Леся закончила, обе девушки еще разок искупались, собрали вещи и отправились для откровенного разговора с добросердечной тетушкой Алефтиной.
Глава 5
На сей раз удача сопутствовала им. Тетушка Алефтина оказалась дома и сама открыла калитку подругам. Она была высокой, худой и очень загорелой старухой. Руки у нее были большие, грубой формы, привыкшие к тяжелой работе в саду и по дому.
– Здравствуйте, девочки! – поприветствовала она их, и Леся немедленно узнала ее голос.
Да, это была именно та самая женщина, которая приходила к их тете Кате и говорила о каком-то ребенке.
Алефтина жила справа от дяди Паши. И хотя участки у обоих хозяев были немаленькие, но почему-то так получилось, что дома их стояли почти впритык друг к другу. От всех других соседей эти два дома отделяла густая тень садов.
– Близко живем, верно, – подтвердила тетушка. – А все потому, что когда первый владелец – Миша, дом строить начал, сам при его постройке не присутствовал. Все строителям и прорабу наемному поручил. А тот тоже хорош, зальет себе глаза и неделями на стройке не появляется. Строители без него котлован под фундамент не на том месте вырыли. План, видишь ли, вверх ногами перевернули. Ну, а потом уж и фундамент залили. Пока спохватились, пока то да се, переделывать больно дорого получалось. Исправлять не стали, так и живем.
Дома и впрямь стояли непозволительно близко. Их разделяли несколько деревьев и живая стена из винограда. Но за прошедшие годы виноградные лозы местами померзли, местами выродились. И теперь в изгороди зияли проплешины, отчего соседи могли беспрепятственно любоваться друг другом, тем более что и входные двери располагались таким образом, что смотрели одна на другую.
– Видите, все как на ладони, – пожаловалась тетушка Алефтина. – И тогда так было. Сейчас виноград от заморозков поредел, а тогда еще молодой совсем был. Маленький. Его Настя только-только посадила. Еще помню, говорит мне, тетя Аля, вот вырастет виноград, вы его кушать будете и меня добрым словом вспоминать. Как в воду глядела! Ее уже и нет давно, а я виноград каждый год собираю. Благо, что он и с моей стороны растет, на него Паша и его детки не очень-то претендуют. Свою сторону оберут, частично с моей тоже пощиплют. А что остается, то мне. Но я и не возражаю, много ли мне одной надо? А на продажу Настин виноград не хочу носить. Не мой он. И Настя его не для продажи сажала.
Алефтина то ли уже забыла, о чем просила ее тетя Катя, то ли сознательно не хотела послушаться уговоров соседки, но только в разговоре она уже несколько раз упомянула о том, что с первой владелицей злополучного дома ее связывали тесные, если не сказать дружеские отношения. Подруги не преминули этим воспользоваться, и Кира спросила у старухи:
– Так вы часто виделись с Настей? Расскажите нам, какая она была?
– Хорошая!
Это слово вырвалось у Алефтины так быстро, что она даже сама заулыбалась.
– Вот что правда, то правда, – продолжила она. – Настя была хорошая. Светлая такая девушка. Всегда приветливая, улыбается. Как ее Мишка ни обижал, все ему прощала. Он ее лупит, а она ему все прощает. Ты, говорит, Мишенька, конечно, прав. Глупая я очень, необразованная. Раздражаю тебя своей глупостью. Только ты уж не обессудь, какая есть, такой и помру.
– Здравствуйте, девочки! – поприветствовала она их, и Леся немедленно узнала ее голос.
Да, это была именно та самая женщина, которая приходила к их тете Кате и говорила о каком-то ребенке.
Алефтина жила справа от дяди Паши. И хотя участки у обоих хозяев были немаленькие, но почему-то так получилось, что дома их стояли почти впритык друг к другу. От всех других соседей эти два дома отделяла густая тень садов.
– Близко живем, верно, – подтвердила тетушка. – А все потому, что когда первый владелец – Миша, дом строить начал, сам при его постройке не присутствовал. Все строителям и прорабу наемному поручил. А тот тоже хорош, зальет себе глаза и неделями на стройке не появляется. Строители без него котлован под фундамент не на том месте вырыли. План, видишь ли, вверх ногами перевернули. Ну, а потом уж и фундамент залили. Пока спохватились, пока то да се, переделывать больно дорого получалось. Исправлять не стали, так и живем.
Дома и впрямь стояли непозволительно близко. Их разделяли несколько деревьев и живая стена из винограда. Но за прошедшие годы виноградные лозы местами померзли, местами выродились. И теперь в изгороди зияли проплешины, отчего соседи могли беспрепятственно любоваться друг другом, тем более что и входные двери располагались таким образом, что смотрели одна на другую.
– Видите, все как на ладони, – пожаловалась тетушка Алефтина. – И тогда так было. Сейчас виноград от заморозков поредел, а тогда еще молодой совсем был. Маленький. Его Настя только-только посадила. Еще помню, говорит мне, тетя Аля, вот вырастет виноград, вы его кушать будете и меня добрым словом вспоминать. Как в воду глядела! Ее уже и нет давно, а я виноград каждый год собираю. Благо, что он и с моей стороны растет, на него Паша и его детки не очень-то претендуют. Свою сторону оберут, частично с моей тоже пощиплют. А что остается, то мне. Но я и не возражаю, много ли мне одной надо? А на продажу Настин виноград не хочу носить. Не мой он. И Настя его не для продажи сажала.
Алефтина то ли уже забыла, о чем просила ее тетя Катя, то ли сознательно не хотела послушаться уговоров соседки, но только в разговоре она уже несколько раз упомянула о том, что с первой владелицей злополучного дома ее связывали тесные, если не сказать дружеские отношения. Подруги не преминули этим воспользоваться, и Кира спросила у старухи:
– Так вы часто виделись с Настей? Расскажите нам, какая она была?
– Хорошая!
Это слово вырвалось у Алефтины так быстро, что она даже сама заулыбалась.
– Вот что правда, то правда, – продолжила она. – Настя была хорошая. Светлая такая девушка. Всегда приветливая, улыбается. Как ее Мишка ни обижал, все ему прощала. Он ее лупит, а она ему все прощает. Ты, говорит, Мишенька, конечно, прав. Глупая я очень, необразованная. Раздражаю тебя своей глупостью. Только ты уж не обессудь, какая есть, такой и помру.