Страница:
Дарья Кузнецова
Увидеть Париж – и жить
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.
© Д.Кузнецова, 2013
© ООО «Написано пером», 2013
© Д.Кузнецова, 2013
© ООО «Написано пером», 2013
Глава 1
Приговор врача
– Я рекомендую вам экстракорпоральное оплодотворение, – сказала врач, уже довольно немолодая стройная женщина, с искусно наложенным макияжем и короткой стрижкой, что-то записывая в карточку.
– Но неужели больше нет никаких вариантов? – спросила я упавшим голосом. Я, в общем-то, ожидала подобного заключения, но все равно слова доктора прозвучали как приговор. Преступник во время суда по делу с неопровержимыми уликами уже не верит, что его могут оправдать, освободить в зале суда. Но все равно слова «приговаривается к…» отзываются в сердце жутким, беспощадным холодом кафельных стен, железных скамеек и ледяных, жестоких взглядов сотен отчаявшихся, озлобленных людей, которые ждут его за гранью, за дверью зала суда.
Врач мельком взглянула на меня, вздохнула и продолжала писать.
– Смотрите, вы уже сделали четыре лапароскопические операции, и без результата, значит, спайки в маточных трубах изменили их подвижность. К сожалению, такой процесс необратим, однако, раз у вашего супруга все в порядке, ЭКО – это ваш шанс.
– У меня уже было одно неудачное ЭКО два года назад, – сказала я, стараясь отогнать мучительные воспоминания. – Получится ли в этот раз?
– Лариса Викторовна, ну, я не Господь Бог, шансы есть всегда, – ее мобильный телефон завибрировал, она нажала какую-то кнопку, видимо, отключила, – вероятность забеременеть за одну процедуру около двадцати процентов. У некоторых получается с первого раза, некоторые делают не одну попытку, главное – не терять надежды.
Я почувствовала, что мои глаза наполняются слезами. Семь долгих лет меня сопровождала эта надежда. Она иногда уходила после новых и новых неудачных попыток забеременеть, после ссор и скандалов. Надежда покидала меня гордо, громко хлопая дверью, но потом снова возвращалась – робко, неуверенно, стыдливо, как мальчик на картине «Опять двойка». «А может быть, если бы я не пошла тогда в двадцать лет в то кафе, просто от скуки, тоски и неуверенности в себе, не выпила так много с теми ребятами, не было бы того изнасилования, проклятых инфекций, моему ребенку было бы сейчас уже семь лет. Хотя инфекции у пятидесяти процентов людей, они бывают врожденными, вспомни, что говорила психотерапевт, что эти мысли неконструктивны, никто не может избежать ошибок».
– Никто не может избежать ошибок, – пробормотала я.
– Простите? – спросила врач.
– Нет, ничего, я не вам.
– Лариса Викторовна, не расстраивайтесь, у вас большие шансы, современная медицина шагнула далеко, депрессия – одна из причин, мешающих зачатию.
Мне показалось, что в ее голосе были равнодушие и усталость. Мое и без того неблестящее настроение упало, как альпинист, у которого оборвался спасательный канат. «Вот она сидит здесь, а на самом деле ей абсолютно наплевать на мои проблемы, она, наверно, думает, как бы скорее выкурить сигарету и пойти позвонить своему юному другу. Эта молодящаяся дамочка за пятьдесят, без обручального кольца, работающая в дорогущей клинике, скорее всего, разведена и у нее должен быть любовник, вполне возможно, молодой парень. Она называет его “мой мальчик”, пошло растягивая букву “а”, дарит не слишком дорогие подарки, и он отвозит ее по воскресеньям в спа-салон».
Я рисовала в голове эти картины, наверно, чтобы не думать о том, что меня ожидало. А ждали меня опять бесконечные врачебные консультации и далеко не дешевая процедура искусственного оплодотворения. Возможно, за два года стоимость ЭКО выросла. И еще неизвестно, согласится ли на это Виталик, и где взять столько денег, и сколько попыток придется совершить.
– Есть еще вопросы? – спрашивает врач.
У меня очень много вопросов. «За что мне все это? Сколько еще мучиться? Как мне дальше жить? Как мне не сойти с ума?». Вслух я сказала:
– А сколько стоит ЭКО в вашей клинике?
– Одна попытка около ста тысяч. Лично я этим не занимаюсь, все врачи у нас опытные, обратитесь в регистратуру, вам все расскажут, вы сможете записаться на консультацию к доктору, который непосредственно занимается ЭКО, он вам все объяснит, – она протянула мне визитную карточку вышеупомянутого специалиста.
– Да, я поняла, спасибо, до свиданья, – я вышла из кабинета.
Моя попытка узнать мнение врача из лучшей в городе клиники успешно завершена. Я вышла в коридор, где стояли кожаные кресла, декоративная пальма и ярко накрашенная девушка в белом халате, напоминавшая «Барби», сидела на ресепшене. Я подошла к Виталику, он сидел с нетбуком и увлеченно стучал по клавиатуре. Скорее всего, мой любимый веб-дизайнер решил не упустить времени, чтобы поработать.
– Все плохо, нужно делать ЭКО, – сказала я, надевая пальто.
– Почему плохо? – спросил Виталик. – Сейчас сохранюсь и выключу, – он поправил очки и снова уткнулся в нетбук. – Насколько я знаю, это распространенная операция.
– Да, но дорогостоящая.
Виталик помрачнел. Он еще больше ссутулился, его озабоченное лицо с крупными, правильными чертами выражало немой укор.
– Насколько это дорого? Я сейчас коплю на новую машину, ты же знаешь.
Я схватила куртку и выскочила на улицу. Виталик догнал меня.
– Лариса, ну что ты психуешь? Я же не сказал, что отказываюсь, просто немного позже.
– Позже?! Когда позже?! Ведь мне скоро тридцать.
Я заплакала, все вокруг будто погрузилось в туман.
– Уходи, я хочу побыть одна.
– Да, Лариса, мне пора на работу, ты же знаешь, я с тобой, мы вместе все преодолеем, не расстраивай меня, – он поцеловал меня в щеку и ушел.
Я осталась одна и побрела куда глаза глядят по печальному спальному району. Шел мелкий питерский дождь, я была без зонта, но меня это не волновало.
«О чем еще думает Виталик кроме новой машины, новых сайтов, своего любимого джаза? И любит ли он меня по-настоящему?» Удивительно, но за эти два года я плохо узнала его. Наверно, от этого иногда он мне кажется каким-то стандартным: средний рост, среднее телосложение, средний достаток. Я знаю, что у него бывает вдохновение, и он любит свои сайты, на лице Виталика появляется счастливая улыбка, когда получается, когда «дело пошло». Но вообще мой возлюбленный мало эмоциональный человек. Когда он злится, то угрюмо сидит за компьютером и не разговаривает со мной по нескольку дней.
Слава, мой бывший муж, был не таким, любил посидеть в веселой компании и почти всегда бурно выражал свои чувства. Мне нравилось в нем решительно все: и его непослушные светлые волосы, которые постоянно падали на лоб, и тонкое, нервное лицо, и худая, высокая, немного нескладная фигура. Мы познакомились, когда мне было двадцать и прожили вместе семь лет, пять из которых безуспешно пытались завести ребенка. Он играл в молодежном театре и не мечтал в глубине души о всенародном признании, как все артисты. Мой муж говорил, что искусство награждает талантливых и усердных и, если суждено, слава его найдет, а если не суждено, ему достаточно тех аплодисментов, которые звучат в театре. Он очень заразительно смеялся, и мне нравился его смех. Слава мог наорать и стукнуть кулаком по столу, когда сердился, а мне это казалось забавным, он как будто играл очередную роль. В такие моменты я наблюдала за ним, улыбалась и говорила что-нибудь вроде: «Станиславский сказал бы: “Верю, верю”». Он начинал смеяться, и это заканчивалось сексом, неудержимым, нежным, прекрасным, как сама жизнь. Ах, Слава, Слава, как жаль, что он ушел, что встретил ее. Он плакал, просил прощенья, говорил, что я должна понять, что он не может иначе. «Я люблю тебя, люблю безумно, ты не можешь уйти, я умру без тебя», – повторяла я, путаясь и задыхаясь от слез. «Ах, Ларочка, дорогая, но я не могу остаться. Она, она ждет ребенка, – он разрыдался, закрывая лицо руками. – Ларочка, милая моя, у тебя большое сердце, ты простишь меня, я знаю, ты простишь».
Как жаль! Тоска и отчаяние, бесконечные и страшные, как вечность в аду! Я чуть не умерла от горя, но, как ни странно, выжила и встретила Виталика. Но люблю ли я его по-настоящему? Я все равно не могу забыть Славу, во мне до сих пор живет его смех, я чувствую его руки, вижу его улыбку, и мне больно, невыносимо больно. С Виталиком я тоже не могу иметь детей. Если бы у нас со Славой был ребенок, мне кажется, он не оставил бы меня никогда.
«Ребенок…». Я помню тот момент, когда захотела иметь детей, безумно. Мы со Славой гуляли в Таврическом саду. Около пруда, в лучах заходящего солнца, стояла маленькая девочка лет трех и вертела в ручках какую-то травку. Ее кудряшки развевались от ветра, Слава улыбнулся и сфотографировал ее.
– Слушай, дорогой, тебе двадцать шесть, мне двадцать два. Мы, конечно, еще молоды, но мне так хочется завести ребенка, – сказала я.
– Ты знаешь, мне тоже, я очень люблю детей, – ответил Слава. – Мне кажется, я буду таким отцом, как Рэтт Баттлер из «Унесенных ветром». Помнишь, как он любил свою дочь?
– Ну, конечно, и Скарлетт он тоже любил, только она его не ценила, а ты знаешь, как я тебя ценю?
– Докажи, докажи, – засмеялся Слава.
– Где? Прямо здесь? Не хочу. Догони меня, – крикнула я в ответ. Мы бегали по траве, хохотали и резвились, как дети.
Давно это было. Я встряхнула головой, чтобы прогнать воспоминания. Вскоре после того разговора мы перестали предохраняться. Но у меня обнаружилось сразу несколько инфекционных заболеваний, и я с большим трудом вылечилась. Однако затем, видимо, на нервной почве у меня нарушился и без того неустойчивый менструальный цикл, врачи поставили мне диагноз поликистоз. После двух лет неудачных попыток забеременеть я начала пробовать разные лекарства, стимулирующие овуляцию. Они не помогали, созревание яйцеклетки хотя иногда и происходило, но беременности не было. Потом были четыре лапароскопических операции, чтобы ликвидировать спайки, мешавшие забеременеть, и неудачное ЭКО. Сколько было слез и отчаяния, сколько сожалений о том трагическом случае, который произошел со мной в молодости! У меня началась депрессия, я даже лечилась у психотерапевта. Муж поддерживал меня как мог, но, видимо, отчасти и все эти проблемы с моим здоровьем стали причиной его ухода к ней. Чем больше было безуспешных попыток, чем старше я становилась, чем больше моих подруг обзаводились малышами, тем сильнее мне хотелось иметь ребенка. Кроме того мне казалось, что Слава разлюбит меня, жизнь проходит мимо и после меня не останется ничего. Но самым главным было безотчетное, непреодолимое желание прижать к себе маленькое живое существо и ощутить свет, радость, дыхание жизни.
– Вам надо не застревать на этом желании, переключиться на что-то, тогда и забеременеть будет проще, – говорила моя психотерапевт.
Иногда я жалела, что я не актриса и не могу находить радость в творчестве, как Слава. До недавнего времени я была образцовой бездарной, серой офисной мышью, менеджером по продажам кондиционеров, я постоянно пыталась увеличить клиентскую базу, заключала одни и те же договоры, заполняла одни и те же документы, разница была только в цифрах. Я иногда удивлялась, почему Слава, такой талантливый и яркий, полюбил меня.
– Зря ты так говоришь, Ларочка, ты совсем не серая офисная мышь, у любого человека есть дар, и это необязательно способность играть или петь на сцене или сочинять поэмы. У тебя самый важный талант на свете – ты умеешь любить.
Слава говорил это, когда мы лежали в номере на верхнем этаже высотного отеля в Турции, в окно светили яркие южные звезды. И мне казалось, что действительно не так уж важно, что я не сделала в свои двадцать семь никакой карьеры.
– Но почти все женщины любят мужчин, – ответила я, проводя рукой по его щеке.
– Занимаются любовью, да, но действительно любят немногие, это настоящий талант – любить и прощать, хранить верность, – он закурил. – Видишь, сколько на небе звезд, мы все умрем когда-нибудь, но души не исчезают. Мне кажется, они отправляются туда, в далекие миры, и светят несчастным странникам здесь, на земле.
«Слава, Слав, где же ты? Зачем ты бросил меня?» – слезы застилали мне глаза. Надо отвлечься, переключиться, не думать о беременности, о бывшем муже, а подумать о работе, о задачах, решить которые в моих силах, – вспомнила я рекомендацию психотерапевта.
– Но неужели больше нет никаких вариантов? – спросила я упавшим голосом. Я, в общем-то, ожидала подобного заключения, но все равно слова доктора прозвучали как приговор. Преступник во время суда по делу с неопровержимыми уликами уже не верит, что его могут оправдать, освободить в зале суда. Но все равно слова «приговаривается к…» отзываются в сердце жутким, беспощадным холодом кафельных стен, железных скамеек и ледяных, жестоких взглядов сотен отчаявшихся, озлобленных людей, которые ждут его за гранью, за дверью зала суда.
Врач мельком взглянула на меня, вздохнула и продолжала писать.
– Смотрите, вы уже сделали четыре лапароскопические операции, и без результата, значит, спайки в маточных трубах изменили их подвижность. К сожалению, такой процесс необратим, однако, раз у вашего супруга все в порядке, ЭКО – это ваш шанс.
– У меня уже было одно неудачное ЭКО два года назад, – сказала я, стараясь отогнать мучительные воспоминания. – Получится ли в этот раз?
– Лариса Викторовна, ну, я не Господь Бог, шансы есть всегда, – ее мобильный телефон завибрировал, она нажала какую-то кнопку, видимо, отключила, – вероятность забеременеть за одну процедуру около двадцати процентов. У некоторых получается с первого раза, некоторые делают не одну попытку, главное – не терять надежды.
Я почувствовала, что мои глаза наполняются слезами. Семь долгих лет меня сопровождала эта надежда. Она иногда уходила после новых и новых неудачных попыток забеременеть, после ссор и скандалов. Надежда покидала меня гордо, громко хлопая дверью, но потом снова возвращалась – робко, неуверенно, стыдливо, как мальчик на картине «Опять двойка». «А может быть, если бы я не пошла тогда в двадцать лет в то кафе, просто от скуки, тоски и неуверенности в себе, не выпила так много с теми ребятами, не было бы того изнасилования, проклятых инфекций, моему ребенку было бы сейчас уже семь лет. Хотя инфекции у пятидесяти процентов людей, они бывают врожденными, вспомни, что говорила психотерапевт, что эти мысли неконструктивны, никто не может избежать ошибок».
– Никто не может избежать ошибок, – пробормотала я.
– Простите? – спросила врач.
– Нет, ничего, я не вам.
– Лариса Викторовна, не расстраивайтесь, у вас большие шансы, современная медицина шагнула далеко, депрессия – одна из причин, мешающих зачатию.
Мне показалось, что в ее голосе были равнодушие и усталость. Мое и без того неблестящее настроение упало, как альпинист, у которого оборвался спасательный канат. «Вот она сидит здесь, а на самом деле ей абсолютно наплевать на мои проблемы, она, наверно, думает, как бы скорее выкурить сигарету и пойти позвонить своему юному другу. Эта молодящаяся дамочка за пятьдесят, без обручального кольца, работающая в дорогущей клинике, скорее всего, разведена и у нее должен быть любовник, вполне возможно, молодой парень. Она называет его “мой мальчик”, пошло растягивая букву “а”, дарит не слишком дорогие подарки, и он отвозит ее по воскресеньям в спа-салон».
Я рисовала в голове эти картины, наверно, чтобы не думать о том, что меня ожидало. А ждали меня опять бесконечные врачебные консультации и далеко не дешевая процедура искусственного оплодотворения. Возможно, за два года стоимость ЭКО выросла. И еще неизвестно, согласится ли на это Виталик, и где взять столько денег, и сколько попыток придется совершить.
– Есть еще вопросы? – спрашивает врач.
У меня очень много вопросов. «За что мне все это? Сколько еще мучиться? Как мне дальше жить? Как мне не сойти с ума?». Вслух я сказала:
– А сколько стоит ЭКО в вашей клинике?
– Одна попытка около ста тысяч. Лично я этим не занимаюсь, все врачи у нас опытные, обратитесь в регистратуру, вам все расскажут, вы сможете записаться на консультацию к доктору, который непосредственно занимается ЭКО, он вам все объяснит, – она протянула мне визитную карточку вышеупомянутого специалиста.
– Да, я поняла, спасибо, до свиданья, – я вышла из кабинета.
Моя попытка узнать мнение врача из лучшей в городе клиники успешно завершена. Я вышла в коридор, где стояли кожаные кресла, декоративная пальма и ярко накрашенная девушка в белом халате, напоминавшая «Барби», сидела на ресепшене. Я подошла к Виталику, он сидел с нетбуком и увлеченно стучал по клавиатуре. Скорее всего, мой любимый веб-дизайнер решил не упустить времени, чтобы поработать.
– Все плохо, нужно делать ЭКО, – сказала я, надевая пальто.
– Почему плохо? – спросил Виталик. – Сейчас сохранюсь и выключу, – он поправил очки и снова уткнулся в нетбук. – Насколько я знаю, это распространенная операция.
– Да, но дорогостоящая.
Виталик помрачнел. Он еще больше ссутулился, его озабоченное лицо с крупными, правильными чертами выражало немой укор.
– Насколько это дорого? Я сейчас коплю на новую машину, ты же знаешь.
Я схватила куртку и выскочила на улицу. Виталик догнал меня.
– Лариса, ну что ты психуешь? Я же не сказал, что отказываюсь, просто немного позже.
– Позже?! Когда позже?! Ведь мне скоро тридцать.
Я заплакала, все вокруг будто погрузилось в туман.
– Уходи, я хочу побыть одна.
– Да, Лариса, мне пора на работу, ты же знаешь, я с тобой, мы вместе все преодолеем, не расстраивай меня, – он поцеловал меня в щеку и ушел.
Я осталась одна и побрела куда глаза глядят по печальному спальному району. Шел мелкий питерский дождь, я была без зонта, но меня это не волновало.
«О чем еще думает Виталик кроме новой машины, новых сайтов, своего любимого джаза? И любит ли он меня по-настоящему?» Удивительно, но за эти два года я плохо узнала его. Наверно, от этого иногда он мне кажется каким-то стандартным: средний рост, среднее телосложение, средний достаток. Я знаю, что у него бывает вдохновение, и он любит свои сайты, на лице Виталика появляется счастливая улыбка, когда получается, когда «дело пошло». Но вообще мой возлюбленный мало эмоциональный человек. Когда он злится, то угрюмо сидит за компьютером и не разговаривает со мной по нескольку дней.
Слава, мой бывший муж, был не таким, любил посидеть в веселой компании и почти всегда бурно выражал свои чувства. Мне нравилось в нем решительно все: и его непослушные светлые волосы, которые постоянно падали на лоб, и тонкое, нервное лицо, и худая, высокая, немного нескладная фигура. Мы познакомились, когда мне было двадцать и прожили вместе семь лет, пять из которых безуспешно пытались завести ребенка. Он играл в молодежном театре и не мечтал в глубине души о всенародном признании, как все артисты. Мой муж говорил, что искусство награждает талантливых и усердных и, если суждено, слава его найдет, а если не суждено, ему достаточно тех аплодисментов, которые звучат в театре. Он очень заразительно смеялся, и мне нравился его смех. Слава мог наорать и стукнуть кулаком по столу, когда сердился, а мне это казалось забавным, он как будто играл очередную роль. В такие моменты я наблюдала за ним, улыбалась и говорила что-нибудь вроде: «Станиславский сказал бы: “Верю, верю”». Он начинал смеяться, и это заканчивалось сексом, неудержимым, нежным, прекрасным, как сама жизнь. Ах, Слава, Слава, как жаль, что он ушел, что встретил ее. Он плакал, просил прощенья, говорил, что я должна понять, что он не может иначе. «Я люблю тебя, люблю безумно, ты не можешь уйти, я умру без тебя», – повторяла я, путаясь и задыхаясь от слез. «Ах, Ларочка, дорогая, но я не могу остаться. Она, она ждет ребенка, – он разрыдался, закрывая лицо руками. – Ларочка, милая моя, у тебя большое сердце, ты простишь меня, я знаю, ты простишь».
Как жаль! Тоска и отчаяние, бесконечные и страшные, как вечность в аду! Я чуть не умерла от горя, но, как ни странно, выжила и встретила Виталика. Но люблю ли я его по-настоящему? Я все равно не могу забыть Славу, во мне до сих пор живет его смех, я чувствую его руки, вижу его улыбку, и мне больно, невыносимо больно. С Виталиком я тоже не могу иметь детей. Если бы у нас со Славой был ребенок, мне кажется, он не оставил бы меня никогда.
«Ребенок…». Я помню тот момент, когда захотела иметь детей, безумно. Мы со Славой гуляли в Таврическом саду. Около пруда, в лучах заходящего солнца, стояла маленькая девочка лет трех и вертела в ручках какую-то травку. Ее кудряшки развевались от ветра, Слава улыбнулся и сфотографировал ее.
– Слушай, дорогой, тебе двадцать шесть, мне двадцать два. Мы, конечно, еще молоды, но мне так хочется завести ребенка, – сказала я.
– Ты знаешь, мне тоже, я очень люблю детей, – ответил Слава. – Мне кажется, я буду таким отцом, как Рэтт Баттлер из «Унесенных ветром». Помнишь, как он любил свою дочь?
– Ну, конечно, и Скарлетт он тоже любил, только она его не ценила, а ты знаешь, как я тебя ценю?
– Докажи, докажи, – засмеялся Слава.
– Где? Прямо здесь? Не хочу. Догони меня, – крикнула я в ответ. Мы бегали по траве, хохотали и резвились, как дети.
Давно это было. Я встряхнула головой, чтобы прогнать воспоминания. Вскоре после того разговора мы перестали предохраняться. Но у меня обнаружилось сразу несколько инфекционных заболеваний, и я с большим трудом вылечилась. Однако затем, видимо, на нервной почве у меня нарушился и без того неустойчивый менструальный цикл, врачи поставили мне диагноз поликистоз. После двух лет неудачных попыток забеременеть я начала пробовать разные лекарства, стимулирующие овуляцию. Они не помогали, созревание яйцеклетки хотя иногда и происходило, но беременности не было. Потом были четыре лапароскопических операции, чтобы ликвидировать спайки, мешавшие забеременеть, и неудачное ЭКО. Сколько было слез и отчаяния, сколько сожалений о том трагическом случае, который произошел со мной в молодости! У меня началась депрессия, я даже лечилась у психотерапевта. Муж поддерживал меня как мог, но, видимо, отчасти и все эти проблемы с моим здоровьем стали причиной его ухода к ней. Чем больше было безуспешных попыток, чем старше я становилась, чем больше моих подруг обзаводились малышами, тем сильнее мне хотелось иметь ребенка. Кроме того мне казалось, что Слава разлюбит меня, жизнь проходит мимо и после меня не останется ничего. Но самым главным было безотчетное, непреодолимое желание прижать к себе маленькое живое существо и ощутить свет, радость, дыхание жизни.
– Вам надо не застревать на этом желании, переключиться на что-то, тогда и забеременеть будет проще, – говорила моя психотерапевт.
Иногда я жалела, что я не актриса и не могу находить радость в творчестве, как Слава. До недавнего времени я была образцовой бездарной, серой офисной мышью, менеджером по продажам кондиционеров, я постоянно пыталась увеличить клиентскую базу, заключала одни и те же договоры, заполняла одни и те же документы, разница была только в цифрах. Я иногда удивлялась, почему Слава, такой талантливый и яркий, полюбил меня.
– Зря ты так говоришь, Ларочка, ты совсем не серая офисная мышь, у любого человека есть дар, и это необязательно способность играть или петь на сцене или сочинять поэмы. У тебя самый важный талант на свете – ты умеешь любить.
Слава говорил это, когда мы лежали в номере на верхнем этаже высотного отеля в Турции, в окно светили яркие южные звезды. И мне казалось, что действительно не так уж важно, что я не сделала в свои двадцать семь никакой карьеры.
– Но почти все женщины любят мужчин, – ответила я, проводя рукой по его щеке.
– Занимаются любовью, да, но действительно любят немногие, это настоящий талант – любить и прощать, хранить верность, – он закурил. – Видишь, сколько на небе звезд, мы все умрем когда-нибудь, но души не исчезают. Мне кажется, они отправляются туда, в далекие миры, и светят несчастным странникам здесь, на земле.
«Слава, Слав, где же ты? Зачем ты бросил меня?» – слезы застилали мне глаза. Надо отвлечься, переключиться, не думать о беременности, о бывшем муже, а подумать о работе, о задачах, решить которые в моих силах, – вспомнила я рекомендацию психотерапевта.
Глава 2
Роковая встреча
После ухода мужа я не могла выносить сочувственные взгляды коллег и решила сменить работу – пусть хоть что-то в моей жизни будет ярким и интересным. И я нашла отличный способ приложения своей энергии в дилинговом центре. Я прошла обучение, во время которого удивлялась, как я раньше жила, не зная о международном валютном «рынке Форекс», который дает людям возможность изменить свою жизнь, подняться на новый уровень, решить финансовые проблемы, осуществить мечты, осчастливить близких людей и обеспечить детям достойное будущее. Я убедилась на демонстрационном счете, что во время резких колебаний валютных котировок можно заработать за один вечер пару тысяч долларов. Для меня это была фантастика. На собеседовании после прохождения курсов я сказала, что вообще-то планировала устроиться к ним менеджером. И меня взяли. Я перестала продавать кондиционеры и после дополнительного обучения стала вести группы, объяснять людям азы торговли на «Форексе». Открывать свой счет в кредит я не хотела, много денег уходило на лечение. Но наконец нашлась минимальная сумма. Наш начальник Анатолий подсказывал мне, какие сделки совершать, и я нередко зарабатывала несколько сотен долларов в неделю дополнительно к зарплате.
Меня крайне увлек международный валютный рынок. Поначалу один вид графика «евро – доллар» вдохновлял меня на свершения, как речь товарища Сталина вдохновляла советских граждан. Колебания валют в торговой программе были представлены в виде растущих и уменьшающихся медвежьих и бычьих, черных и белых свечей, которые все вместе образовывали восходящие или нисходящие кривые. Движение валют подчинено определенным закономерностям. Хотя на него влияет все, происходящее в мире, но у него есть свои математические законы. Короче говоря, это не казино, и если подойти с умом, вполне реально научиться зарабатывать большие деньги, не выходя из дома. Когда я подробно объясняла все это моим ученикам, у некоторых загорались глаза, и мне было радостно это видеть, мне казалось, что я дарю людям билет в лучшую жизнь. Группы постоянно набирались, люди приходили по объявлению о трудоустройстве. Некоторых мы действительно брали на работу, но большинству предлагали открыть валютный счет и зарабатывать на «Форексе». Из тех, кто проходил обучение, около десяти процентов открывали торговые счета, далеко не всем удавалось зарабатывать, но они были сами виноваты, жадничали, не соблюдали правила риск-менеджмента, входили в сделки большими объемами, не ставили стоп-лоссы, ограничители убытков.
Один раз в коридоре нашего офиса я встретила Василия Петровича Куропатова, энергичного, явно хорошо обеспеченного, спортивного пожилого человека, лет шестидесяти-шестидесяти пяти. Я как раз шла на обед, но он попросил меня уделить ему несколько минут.
– У меня друг на этом валютном рынке хорошие бабки заработал, я тоже решил прийти посмотреть, что здесь такое. Мне предложили приходить на обучение, пацана какого-то слушать по два часа в день, а у меня же бизнес, нет на это времени, вот пусть красивая девушка объяснит.
Пока он пожирал меня глазами, я в свободном кабинете вкратце рассказала ему о валютном рынке и в конце добавила, что для таких занятых людей, как господин Куропатов, у нас есть услуга «доверительное управление». То есть клиент заключает договор с трэйдером, и тот совершает операции на его счете, при этом компания гарантирует не менее двадцати процентов прибыли в месяц.
– Но ведь на этом рынке такие риски! – Василий Петрович заглянул мне прямо в глаза. И я подумала, что именно такой взгляд у голодных волков зимой в лесу.
– Поверьте, для профессионала, который изучил закономерности движения валют, эти риски все равно что буря для опытного моряка на хорошо оснащенном лайнере. Конечно, дилетантов на любительских яхтах шторм потопит, но не такого мастодонта, как наша компания, имеющая офисы во всем мире и столько лет существующая на рынке. Мы исплавали это море вдоль и поперек и точно знаем, где подводные рифы, – произнесла я заученную фразу.
– Ну, если так… – улыбнулся Василий Петрович. Он поцеловал мне руку, назвал «мадонной» и сообщил, что ему грустно прощаться с такой красивой девушкой. Я ответила дежурной улыбкой и забыла об этом человеке. Но через несколько дней меня вызвал в свой кабинет наш начальник, Анатолий, и сказал, что на наш офис вообще и на меня в частности свалилась большая удача. Известный предприниматель, Василий Петрович Куропатов, хочет открыть крупный счет в нашей компании и передать его мне в доверительное управление.
– Но почему именно мне? – испугалась я. – Ведь я еще не работала с клиентскими счетами.
– Я сказал ему, что работала. Он хочет продолжить общение с тобой, ты хорошо ему все объяснила, я боялся упустить шанс. Лариса, надо когда-то начинать. Я ведь тебе с самого начала говорил: кто боится, тому в этом бизнесе делать нечего, это будет ступень в твоей карьере, – босс уткнулся в монитор: наверно, оценивал колебания валют.
Наш начальник младше меня, ему всего двадцать пять, но он очень деловой, энергичный, способный человек, может мотивировать большой коллектив. И при этом умеет держаться строго, подчинять себе людей. Я уверена, что он далеко пойдет.
– Ну а вдруг счет уйдет в минус, что тогда? Ведь по договору предусмотрена материальная ответственность трэйдера, а у меня половина денег уходит на лечение, мы с Виталиком вместе выплачиваем ипотеку, ты знаешь мою ситуацию.
– Лариса, положись на меня, тебе известен мой профессиональный уровень, я буду контролировать твою работу и не позволю тебе уйти в минус, – Анатолий, как всегда, говорил уверенно, тоном, не терпящим возражений.
– Хорошо, – ответила я. Я доверяла начальнику, он ни разу не подводил меня.
С одной стороны, это действительно была ступень в моей карьере и перспектива зарабатывать намного больше. С другой стороны, Куропатов оказался навязчивым клиентом. Он часто звонил, задавал одни и те же вопросы о валютном рынке и моем семейном положении. Рассказывал совершенно неинтересные мне подробности о своей молодости, своих взрослых детях, тупых сотрудниках и хитрых деловых партнерах. Несколько раз он приходил в офис, чтобы я ему «объяснила все наглядно». Он несколько раз отвечал на звонки во время нашей беседы и выкрикивал в трубку замысловатые матерные ругательства, угрозы и саркастические деловые рекомендации.
– Вас донимают недобросовестные конкуренты? – вежливо поинтересовалась я.
– Нет, сотрудники, тупые, ослы, работать не умеют… но не будем о грустном.
В конце деловых встреч он приглашал меня один раз в ресторан, а второй раз на закрытую премьеру спектакля элитного эротического театра из Лондона, куда достать билеты могли только лучшие люди в городе, например, он. Я сухо отвергла эти заманчивые предложения, потому что мне решительно не нравился этот человек. Меня почему-то раздражала его большая лысина, его волевое лицо с плотно сжатыми тонкими губами, его спортивная накачанная фигура, его эрудиция, остроумие, работоспособность, громкая, четкая речь и особенно его энергия и жизнелюбие. Как-то я поделилась этим в комнате, где мы с сотрудниками пили чай.
– Лариса, вспомни азы сексологии, – сказала Лидия, наш лучший трэйдер и по совместительству любимая женщина Анатолия, высокая брюнетка в больших очках с химической завивкой, – так проявляется скрытое половое влечение, в глубине души ты хочешь быть с ним. Так действуй, – хихикнула она, – откажись от условностей и предрассудков. Он, конечно, немолод, но зато есть большой опыт во всех сферах жизни…
– Заткнись, – вяло ответила я, заваривая двойной кофе, – я еще не проснулась.
– Лидочка не права, – авторитетно заявил Анатолий, разрезая только что принесенную пиццу с мексиканским соусом, – тут дело не в либидо, это просто зависть. Лариса с людьми молодец, старается держать себя в руках, но на самом деле у нее вечная тоска, депрессия, жить не хочется – и это в ее-то возрасте! И ей завидно, что пожилой человек обладает такой, как она сказала, энергией и жизнелюбием.
– Ну что ж, буду брать с него пример, – процедила я сквозь зубы.
Этому дурацкому флирту в частности и личности Василия Петровича вообще я не придавала особого значения. У меня были проблемы поважнее, я готовилась к ЭКО, которое планировалось в следующем месяце, вела занятия в нескольких группах и пыталась забыть Славу, воспоминания о котором сопровождали меня днем и ночью и, наконец, перестать расстраиваться. К тому же в результате моих сделок, большую часть из которых посоветовал Анатолий, депозит клиента увеличился на десять процентов, Василий Петрович был доволен и я тем более. Я надеялась, что это мой первый шаг в карьере валютного трэйдера, которая, несомненно, обещала рост моих доходов. Скоро я смогу самостоятельно оплатить мое лечение. Эти мысли немного улучшили мне настроение, когда я ходила по универмагу, выбирая полезные для организма и безопасные продукты. Но тут зазвонил телефон.
– Здравствуйте, Василий Петрович! У вас ко мне вопросы? Мне сейчас не очень удобно говорить, давайте я перезвоню вам из офиса.
– Ты, слушай сюда, что, черт возьми, происходит? Секретарша сейчас смотрела, мой депозит в минусе и минус все время растет. Может, вы на этом зарабатываете? – кричал Куропатов в трубку, добавляя трехэтажные матерные выражения. – Учти, деточка, я тебя в землю закопаю.
Мое поднявшееся настроение снова резко, как на американских горках, полетело вниз. Меня охватила ярость.
– Как закопаете: посмертно или, может быть, живьем? Место на кладбище уже зарезервировали? – рассердилась я. – Я же объясняла: это рабочие моменты, счет может временно уйти в минус, потом рынок опять пойдет в нашу сторону.
– Ты понимаешь, с кем разговариваешь? Какие (далее следовало ругательство) рабочие моменты? Вы решили меня кинуть? Ты не знаешь, с кем связалась.
– Успокойтесь, прошу вас не говорить со мной в таком тоне, временные просадки счета на рынке неизбежны, я вам уже объясняла это несколько раз, – начала я.
– Чтобы завтра мой счет был в плюсе или ты даже не представляешь, что тебя ждет! – раздался отборный трехэтажный мат и затем короткие гудки.
Я почувствовала себя нехорошо. Конечно, сейчас не девяностые годы, чтобы бояться какого-нибудь энергичного предпринимателя, но эта неудача может стоить мне карьеры. Я села на скамейку, достала ноутбук, вошла под паролем трэйдера в торговую программу. Кошмар! От двадцати тысяч долларов моего клиента осталось всего семнадцать, я стояла в сделке на продажу евро четырьмя лотами, а евро стремительно рос, и счет моего клиента с каждой минутой все больше уходил в минус.
Меня крайне увлек международный валютный рынок. Поначалу один вид графика «евро – доллар» вдохновлял меня на свершения, как речь товарища Сталина вдохновляла советских граждан. Колебания валют в торговой программе были представлены в виде растущих и уменьшающихся медвежьих и бычьих, черных и белых свечей, которые все вместе образовывали восходящие или нисходящие кривые. Движение валют подчинено определенным закономерностям. Хотя на него влияет все, происходящее в мире, но у него есть свои математические законы. Короче говоря, это не казино, и если подойти с умом, вполне реально научиться зарабатывать большие деньги, не выходя из дома. Когда я подробно объясняла все это моим ученикам, у некоторых загорались глаза, и мне было радостно это видеть, мне казалось, что я дарю людям билет в лучшую жизнь. Группы постоянно набирались, люди приходили по объявлению о трудоустройстве. Некоторых мы действительно брали на работу, но большинству предлагали открыть валютный счет и зарабатывать на «Форексе». Из тех, кто проходил обучение, около десяти процентов открывали торговые счета, далеко не всем удавалось зарабатывать, но они были сами виноваты, жадничали, не соблюдали правила риск-менеджмента, входили в сделки большими объемами, не ставили стоп-лоссы, ограничители убытков.
Один раз в коридоре нашего офиса я встретила Василия Петровича Куропатова, энергичного, явно хорошо обеспеченного, спортивного пожилого человека, лет шестидесяти-шестидесяти пяти. Я как раз шла на обед, но он попросил меня уделить ему несколько минут.
– У меня друг на этом валютном рынке хорошие бабки заработал, я тоже решил прийти посмотреть, что здесь такое. Мне предложили приходить на обучение, пацана какого-то слушать по два часа в день, а у меня же бизнес, нет на это времени, вот пусть красивая девушка объяснит.
Пока он пожирал меня глазами, я в свободном кабинете вкратце рассказала ему о валютном рынке и в конце добавила, что для таких занятых людей, как господин Куропатов, у нас есть услуга «доверительное управление». То есть клиент заключает договор с трэйдером, и тот совершает операции на его счете, при этом компания гарантирует не менее двадцати процентов прибыли в месяц.
– Но ведь на этом рынке такие риски! – Василий Петрович заглянул мне прямо в глаза. И я подумала, что именно такой взгляд у голодных волков зимой в лесу.
– Поверьте, для профессионала, который изучил закономерности движения валют, эти риски все равно что буря для опытного моряка на хорошо оснащенном лайнере. Конечно, дилетантов на любительских яхтах шторм потопит, но не такого мастодонта, как наша компания, имеющая офисы во всем мире и столько лет существующая на рынке. Мы исплавали это море вдоль и поперек и точно знаем, где подводные рифы, – произнесла я заученную фразу.
– Ну, если так… – улыбнулся Василий Петрович. Он поцеловал мне руку, назвал «мадонной» и сообщил, что ему грустно прощаться с такой красивой девушкой. Я ответила дежурной улыбкой и забыла об этом человеке. Но через несколько дней меня вызвал в свой кабинет наш начальник, Анатолий, и сказал, что на наш офис вообще и на меня в частности свалилась большая удача. Известный предприниматель, Василий Петрович Куропатов, хочет открыть крупный счет в нашей компании и передать его мне в доверительное управление.
– Но почему именно мне? – испугалась я. – Ведь я еще не работала с клиентскими счетами.
– Я сказал ему, что работала. Он хочет продолжить общение с тобой, ты хорошо ему все объяснила, я боялся упустить шанс. Лариса, надо когда-то начинать. Я ведь тебе с самого начала говорил: кто боится, тому в этом бизнесе делать нечего, это будет ступень в твоей карьере, – босс уткнулся в монитор: наверно, оценивал колебания валют.
Наш начальник младше меня, ему всего двадцать пять, но он очень деловой, энергичный, способный человек, может мотивировать большой коллектив. И при этом умеет держаться строго, подчинять себе людей. Я уверена, что он далеко пойдет.
– Ну а вдруг счет уйдет в минус, что тогда? Ведь по договору предусмотрена материальная ответственность трэйдера, а у меня половина денег уходит на лечение, мы с Виталиком вместе выплачиваем ипотеку, ты знаешь мою ситуацию.
– Лариса, положись на меня, тебе известен мой профессиональный уровень, я буду контролировать твою работу и не позволю тебе уйти в минус, – Анатолий, как всегда, говорил уверенно, тоном, не терпящим возражений.
– Хорошо, – ответила я. Я доверяла начальнику, он ни разу не подводил меня.
С одной стороны, это действительно была ступень в моей карьере и перспектива зарабатывать намного больше. С другой стороны, Куропатов оказался навязчивым клиентом. Он часто звонил, задавал одни и те же вопросы о валютном рынке и моем семейном положении. Рассказывал совершенно неинтересные мне подробности о своей молодости, своих взрослых детях, тупых сотрудниках и хитрых деловых партнерах. Несколько раз он приходил в офис, чтобы я ему «объяснила все наглядно». Он несколько раз отвечал на звонки во время нашей беседы и выкрикивал в трубку замысловатые матерные ругательства, угрозы и саркастические деловые рекомендации.
– Вас донимают недобросовестные конкуренты? – вежливо поинтересовалась я.
– Нет, сотрудники, тупые, ослы, работать не умеют… но не будем о грустном.
В конце деловых встреч он приглашал меня один раз в ресторан, а второй раз на закрытую премьеру спектакля элитного эротического театра из Лондона, куда достать билеты могли только лучшие люди в городе, например, он. Я сухо отвергла эти заманчивые предложения, потому что мне решительно не нравился этот человек. Меня почему-то раздражала его большая лысина, его волевое лицо с плотно сжатыми тонкими губами, его спортивная накачанная фигура, его эрудиция, остроумие, работоспособность, громкая, четкая речь и особенно его энергия и жизнелюбие. Как-то я поделилась этим в комнате, где мы с сотрудниками пили чай.
– Лариса, вспомни азы сексологии, – сказала Лидия, наш лучший трэйдер и по совместительству любимая женщина Анатолия, высокая брюнетка в больших очках с химической завивкой, – так проявляется скрытое половое влечение, в глубине души ты хочешь быть с ним. Так действуй, – хихикнула она, – откажись от условностей и предрассудков. Он, конечно, немолод, но зато есть большой опыт во всех сферах жизни…
– Заткнись, – вяло ответила я, заваривая двойной кофе, – я еще не проснулась.
– Лидочка не права, – авторитетно заявил Анатолий, разрезая только что принесенную пиццу с мексиканским соусом, – тут дело не в либидо, это просто зависть. Лариса с людьми молодец, старается держать себя в руках, но на самом деле у нее вечная тоска, депрессия, жить не хочется – и это в ее-то возрасте! И ей завидно, что пожилой человек обладает такой, как она сказала, энергией и жизнелюбием.
– Ну что ж, буду брать с него пример, – процедила я сквозь зубы.
Этому дурацкому флирту в частности и личности Василия Петровича вообще я не придавала особого значения. У меня были проблемы поважнее, я готовилась к ЭКО, которое планировалось в следующем месяце, вела занятия в нескольких группах и пыталась забыть Славу, воспоминания о котором сопровождали меня днем и ночью и, наконец, перестать расстраиваться. К тому же в результате моих сделок, большую часть из которых посоветовал Анатолий, депозит клиента увеличился на десять процентов, Василий Петрович был доволен и я тем более. Я надеялась, что это мой первый шаг в карьере валютного трэйдера, которая, несомненно, обещала рост моих доходов. Скоро я смогу самостоятельно оплатить мое лечение. Эти мысли немного улучшили мне настроение, когда я ходила по универмагу, выбирая полезные для организма и безопасные продукты. Но тут зазвонил телефон.
– Здравствуйте, Василий Петрович! У вас ко мне вопросы? Мне сейчас не очень удобно говорить, давайте я перезвоню вам из офиса.
– Ты, слушай сюда, что, черт возьми, происходит? Секретарша сейчас смотрела, мой депозит в минусе и минус все время растет. Может, вы на этом зарабатываете? – кричал Куропатов в трубку, добавляя трехэтажные матерные выражения. – Учти, деточка, я тебя в землю закопаю.
Мое поднявшееся настроение снова резко, как на американских горках, полетело вниз. Меня охватила ярость.
– Как закопаете: посмертно или, может быть, живьем? Место на кладбище уже зарезервировали? – рассердилась я. – Я же объясняла: это рабочие моменты, счет может временно уйти в минус, потом рынок опять пойдет в нашу сторону.
– Ты понимаешь, с кем разговариваешь? Какие (далее следовало ругательство) рабочие моменты? Вы решили меня кинуть? Ты не знаешь, с кем связалась.
– Успокойтесь, прошу вас не говорить со мной в таком тоне, временные просадки счета на рынке неизбежны, я вам уже объясняла это несколько раз, – начала я.
– Чтобы завтра мой счет был в плюсе или ты даже не представляешь, что тебя ждет! – раздался отборный трехэтажный мат и затем короткие гудки.
Я почувствовала себя нехорошо. Конечно, сейчас не девяностые годы, чтобы бояться какого-нибудь энергичного предпринимателя, но эта неудача может стоить мне карьеры. Я села на скамейку, достала ноутбук, вошла под паролем трэйдера в торговую программу. Кошмар! От двадцати тысяч долларов моего клиента осталось всего семнадцать, я стояла в сделке на продажу евро четырьмя лотами, а евро стремительно рос, и счет моего клиента с каждой минутой все больше уходил в минус.
Глава 3
Катастрофа
Я набрала номер Анатолия.
– Лариса, мне сейчас неудобно разговаривать, веду занятие, давай вкратце.
– Депозит Василия Петровича ушел в минус по сделке, которую ты рекомендовал, он в ярости. Что делать? Нужно срочно закрывать сделку.
– Не вздумай закрывать продажу в минус, рынок ушел в другую сторону на фоне плохих новостей по доллару, произошел резкий скачок, психологически участники рынка не готовы к этому, цены обязательно вернутся на прежний уровень. Ты же знаешь законы движения валют.
– А когда вернутся?
– Максимум через пару дней, – уверенно ответил мой босс.
– А что мне сказать Василию Петровичу?
– Объясни ему все спокойно. Учись общаться с клиентами, это часть нашей работы. Извини, Лариса не могу больше говорить, – Анатолий повесил трубку.
Я немного завидовала начальнику, он еще так молод и настолько уверен в себе, сосредоточен. Я представила себе его высокую, стройную, спортивную фигуру, правильные черты лица, дорогой костюм. Интересно, насколько Анатолий нежен с Лидией? Способен ли на настоящее чувство? А впрочем, это не мое дело.
Я доехала на метро до своего родного спального района на юге города. Прошла два квартала до дома. Что-то мне не нравилось в сложившейся ситуации. Анатолий заверял меня, что евро снова подешевеет, что изменения временны «на фоне плохих новостей по доллару». Но ведь никто не может давать на сто процентов точные прогнозы. Мой шеф прекрасный специалист, но от ошибок никто не застрахован. И что тогда? Моя карьера трэйдера полетит в мусорный ящик? Мне придется выплачивать Куропатову его средства? Но где мне взять такую сумму? Или он убьет меня? Наверно, это был бы самый лучший вариант. После смерти я стану звездой на бескрайнем небе и уже будет не важно, что я попала в идиотскую историю, что у меня нет детей и меня оставил Слава. Я забуду все это и буду смотреть на бескрайние космические просторы, на то, как гаснут и загораются звезды в бескрайней вселенной, возникают и исчезают галактики, которые невозможно облететь за миллионы световых лет. А маленькая земля со всеми ее мелкими проблемами затеряется где-то «на узких переправах и мостах, на хрупких перекрестках мирозданья».
– Лариса, мне сейчас неудобно разговаривать, веду занятие, давай вкратце.
– Депозит Василия Петровича ушел в минус по сделке, которую ты рекомендовал, он в ярости. Что делать? Нужно срочно закрывать сделку.
– Не вздумай закрывать продажу в минус, рынок ушел в другую сторону на фоне плохих новостей по доллару, произошел резкий скачок, психологически участники рынка не готовы к этому, цены обязательно вернутся на прежний уровень. Ты же знаешь законы движения валют.
– А когда вернутся?
– Максимум через пару дней, – уверенно ответил мой босс.
– А что мне сказать Василию Петровичу?
– Объясни ему все спокойно. Учись общаться с клиентами, это часть нашей работы. Извини, Лариса не могу больше говорить, – Анатолий повесил трубку.
Я немного завидовала начальнику, он еще так молод и настолько уверен в себе, сосредоточен. Я представила себе его высокую, стройную, спортивную фигуру, правильные черты лица, дорогой костюм. Интересно, насколько Анатолий нежен с Лидией? Способен ли на настоящее чувство? А впрочем, это не мое дело.
Я доехала на метро до своего родного спального района на юге города. Прошла два квартала до дома. Что-то мне не нравилось в сложившейся ситуации. Анатолий заверял меня, что евро снова подешевеет, что изменения временны «на фоне плохих новостей по доллару». Но ведь никто не может давать на сто процентов точные прогнозы. Мой шеф прекрасный специалист, но от ошибок никто не застрахован. И что тогда? Моя карьера трэйдера полетит в мусорный ящик? Мне придется выплачивать Куропатову его средства? Но где мне взять такую сумму? Или он убьет меня? Наверно, это был бы самый лучший вариант. После смерти я стану звездой на бескрайнем небе и уже будет не важно, что я попала в идиотскую историю, что у меня нет детей и меня оставил Слава. Я забуду все это и буду смотреть на бескрайние космические просторы, на то, как гаснут и загораются звезды в бескрайней вселенной, возникают и исчезают галактики, которые невозможно облететь за миллионы световых лет. А маленькая земля со всеми ее мелкими проблемами затеряется где-то «на узких переправах и мостах, на хрупких перекрестках мирозданья».