де Куатьэ Анхель. Схимник

   — Я слышу, слышу… — пробормотал он.
   — Так вот, я не понимаю, почему ты не должен был разговаривать со Схимником! Я не хочу этого понимать! И я знаю, что если в тебе есть хоть капля здравого рассудка, то ты не мог не поговорить с человеком, который, так же, как и ты, хочет победить в этой борьбе. Кто, так же, как и ты, хочет жить! I Поэтому скажи мне все, что ты знаешь, Даши! Скажи мне это!
   — Как их звали? — прошептал юный монах.
   — Кого? — я не понял его вопроса.
   — Их… — Даши едва шевелил губами и махал рукой куда-то в сторону.
   — Кого — их? Стариков?
   — Да, да!
   — Эту замечательную женщину, Даши, буддистку, но без всех этих твоих глупостей и прибабахов, зовут Ользе! — я орал, как заведенный, четко проговаривая каждое слово. — А ее мужа, тоже замечательного, кстати сказать, человека, который рассказывал мне о Платоне и Небесном Своде, зовут Сергей Константинович. Но…
   Я не успел закончить свою мысль, потому что Даши разрыдался, как малолетний ребенок. Он держался за мою рваную рубаху, прижимался к моей груди и издавал жалобные нечленораздельные звуки. Я посмотрел вокруг, на пылающий лес, на воду, которая все это время пыталась сбить меня с ног, и понял: никакого проку от Даши не будет. Гиблое дело.
   — Даши, привет! Ты в своем уме?! — мне вдруг захотелось со всей силы треснуть его по голове.
   — Они простили меня… Они простили меня… Они едут ко мне…
   В моей голове один пласт сознания наехал на другой. Я смотрел то на Даши, то куда-то в пустоту и не мог понять. Вспомнились вдруг его слова: «Меня учили, что Свет у каждого человека внутри, и только он сам не позволяет ему выйти. Этому я не верил. Я думал, что Свет нужно искать, и я поехал искать…» А потом я вспомнил слова Ользе: «Теперь одни остались. Дочка умерла в родах, оставила нам мальчонку. А он вырос да уехал. При буддийском монастыре живет, надо повидать, попрощаться». Он их внук?!
   — Сукин ты сын! — заорал я. — Ты на кого стариков бросил?! Совсем рехнулся?! Ты чего поехал искать?! Света?! Просветления?!
   И я все-таки вкатил ему оплеуху. Мне вдруг стало так обидно за двух стариков, которые воспитали эдакого балбеса, а он взял и вот так бросил их. Поехал, видите ли, искать чего-то где-то! В общем, я треснул его и, осознав через это всю глупость происходящего, расхохотался. .
   Впрочем, моя затрещина оказался целительной и для Даши. Он посмотрел на меня счастливыми заплаканными глазами и встал, наконец, на ноги. До этого он болтался в водном потоке у меня на руках. Я не верил своим глазам. Во всем этом ужасе, грохоте, невыносимой жаре и удушливой гари он светился от счастья.
   Огонь продолжал наступать. Берега реки горели, как китайская пиротехника.
   — Даши, если мы сейчас же не уберемся отсюда, то все эти наши прозрения и дебаты уже не будут иметь никакого смысла!
   — Надо бежать! — ответил Даши и бросился вперед.
   — Мы хоть туда бежим?! — спросил его я. пока мы скакали по пояс в воде.
   — Здесь любая река ведет к Байкалу! — ответил Даши, пытаясь перекричать шум горящего леса.
   — Мне надо, чтобы любая река здесь вела к Схимнику!
   — На берегу Байкала есть одна скала, — кричал Даши, едва переводя дыхание. — Схимник называл ее Последнее Пристанище, Если он жив, то он должен быть там!
   Что ж, оставалось только бежать, а затем плыть. Ощущение было ужасное — вода ледяная, а вокруг нестерпимая жара. И поэтому как только мы вырвались из зоны пожара, то сразу же помчались вдоль берега.
   Я не чувствовал ни своих ног, ни своего тела. Мое сознание сузилось до предельной точки, и единственное желание жило во мне — желание найти Схимника. Поэтому я просто бежал, точнее, переставлял ноги. Иногда я вслушивался в звучащее рядом дыхание Даши, и это придавало мне силы.
   Мы проделали путь длиною в три или, может быть, четыре часа. Однажды мы остановились, чтобы взглянуть на оставшееся позади зарево, и продолжили бег. Странно, но я был уверен, что все идет правильно — своим ходом и в нужном направлении. Хотя где-то глубоко внутри меня уже зрел приступ отчаяния.
   Где гарантия, что попытка найти Схимника имеет теперь хоть какой-то смысл? Никаких гарантий. Если я не смог найти его раньше, стоит ли искать его теперь? Конечно, я не Гэсэр и не Избранник. Я обычный парень, которого угораздило оказаться в водовороте этих событий.
   Я делаю то, что могу. У Избранника получилось бы лучше. Это точно. Он поднялся бы в небо, перелетел бы через горы и достиг нужного ему места, причем вовремя. И никому бы не пришлось его уговаривать. Никто бы не говорил ему: «Ты должен! Ты себе не принадлежишь! Сделай то, что предначертано Судьбой!» Он бы все это делал сам.
   Если Избранника подталкивают, вынуждают следовать Пути, это не Избранник, а простой человек, один из шести миллиардов. А парень с такой дурацкой жизненной историей, как у меня — и Избранник — это и вовсе же смешно! Не может быть…
   — Теперь на Север! — крикнул Даши, когда мы выбежали к берегу Байкала.
   — Нет, все. Не могу больше. Все… — ноги ослушались меня, подогнулись, и я повалился наземь.
   — Данила, ты что?! Вставай! Осталось совсем чуть-чуть! Вон, видишь, там поворот, за ним будет бухта и скала Последнее Пристанище! — Даши тянул меня за руку и указывал дорогу.
   Я посмотрел на это «чуть-чуть», и мне стало совсем плохо. Физически плохо. У меня началась рвота, мушки летали перед глазами, голова кружилась и раскалывалась на части.
   — Я не могу, Даши. Я не могу…
   — Просто ты наглотался дыма. Ничего страшного! Давай, соберись с силами… — уговаривал меня юный монах.
   Мне стало смешно. «Соберись с силами».
   — Даши, ты что, смеешься надо мной? С чем собраться?! Я же не волшебник. Все, кончились силы. Последние три дня… — меня снова стало мутить.
   — Данила, ты должен! — закричал Даши. Я расхохотался:
   — Вот видишь! Если бы я был Избранником или Гэсэром, разве бы ты говорил мне: «Ты должен»?
   — Данила, миленький, давай! — взмолился Даши. — Я не сказал тебе всей правды. Я ослушался своего Учителя и дважды встречался со Схимником. Один раз он сказал мне, что отправляется на поиски Избранника, что должен ехать куда-то на Запад. Во время второй встречи он сказал, что один примет бой с силами Тьмы. Но если все-таки я встречу тебя, я должен буду тебе помочь.
   Я ему не верил, Данила. Мой Учитель говорил, что белый Гэсэр придет и откроет нам священную тайну — знание, сила которого спасет Мир. Я думал, что все так просто. Но когда просто — это чудо, а чудес не бывает. Нет никакого белого Гэсэра. Есть я и ты, а там скала, и там Схимник. А больше ничего нет. Слышишь, Данила?! Пожалуйста, надо идти!
   Но я сидел на песчаном берегу и не мог пошевелиться. Под темным предрассветным небом воды Байкала казалась почти черными. Холодные волны накатывали на берег, полируя темные и светлые камушки.
   — Даши, ты все правильно говоришь. Только я не успел к сроку. Я старался, правда. Но я не успел. На меня возлагались надежды, но я не оправдал их. Агван, которого я принес в твой храм, отдал за это жизнь. Он был лучшим из всех, кого я когда-либо встречал. Он был лучшим… И я опоздал. Я не смог.
   Время вышло. Я думаю, Схимник уже ничем не сможет нам помочь, даже если мы найдем его. Поздно. Я зря втянул тебя в это дело. Мир невозможно изменить. Мы должны трудиться для этого, но сейчас все трудятся для другого. Никто никому не верит. Никто ничего не знает. Все это пустое, Даши. Все пустое… Что мы ищем? Зачем? Я запутался…
   — Знаешь, — заговорил Даши после минуты тяжелого молчания, — я очень любил бабушку с дедушкой. И я очень боялся, что они когда-нибудь умрут. Они не боялись. Они верили в перерождение душ. В то, что мы проживаем одну жизнь за другой, совершенствуя свою природу. Они рассказывали мне об атом, а я думал об их смерти. И эти мысли сводили меня с ума.
   Тогда я решил, что уйду от них. Что поеду в буддийский монастырь и не вернусь, пока не постигну того, о чем они мне рассказывали. Семь лет я слушал Учителя, практиковал медитацию, выполнял все, что мне говорили. Но с каждым годом я чувствовал, что лишь топчусь на одном месте.
   Сначала я думал, что со временем все наладится. Что я просто чего-то не понимаю. Потом я хотел вернуться домой, к ним, к тем, кого я люблю. Еще через пару лет мне стало стыдно и больно, я испугался, что теперь они не примут меня. Но вот появляешься ты и говоришь мне: они ищут тебя, они соскучились по тебе и ни в чем не винят.
   Все, что мы делаем в этой жизни, мы делаем для кого-то. Мы должны трудиться для тех, кто нам дорог. Вот в чем смысл. И я понял это только сегодня.
   И снова в своем сердце я услышал слова Агвана: «Что бы дальше ни происходило, что бы ни случилось, пожалуйста, обещай мне: ты пойдешь дальше, ты дойдешь до того места, которое укажут тебе знаки, ты найдешь Схимника и сделаешь то, что он тебе скажет».
   — Пойдем, — сказал я.
   Мы поднялись и, поддерживая друг друга, пошли туда, где должна была быть скала со странным названием — Последнее Пристанище.
   Тут Данила встал и расправил свои широкие плечи.
   «Давай прогуляемся, — сказал он. — Дорасскажу по дороге».
   Мы шли по городской окраине в направлении леса. Поднялись на холм, обогнули старую, полуразрушенную церковь и вышли на смотровую площадку позади нее. Отсюда открывался прекрасный вид на реку и спящий город. Я слушал предрассветную тишину и голос Данилы.
   Я увидел эту скалу сразу, как только мы подошли к бухте. Словно высокая сторожевая башня из белого камня, она парила над поверхностью озера. И силы вернулись ко мне, ноги сами понесли вперед. С каждым шагом я чувствовал, что приближаюсь к разгадке величайшей тайны, к чему-то необыкновенно важному и значительному, Даши едва поспевал за мной.
   — А где он может быть? — я недоуменно посмотрел на своего спутника.
   Скала Последнее Пристанище не имела никаких расщелин или полостей. Я обошел ее вокруг по земле несколько раз, но все без толку. Вершина просматривалась, и было видно, что она пуста. Тогда я вошел в холодную воду и проплыл вдоль скалы со стороны озера. Ничего.
   — Даши, Схимник что-то еще тебе говорил. А ну давай, вспоминай, — я настаивал, юноша должен был знать что-то еще.
   — Да нет, ничего он больше не говорил… — Даши стоял под скалой растерянный и потрясенный.
   — Туг должен быть какой-то фокус… Вспоминай! Может быть, что-то странное? Что-то, что ты тогда не понял?
   — Нет, вроде бы, ничего. Хотя, — тут он задумался. — Он говорил что-то про воду…
   — Про воду? Что?! — мне показалось, что разгадка близко.
   — «Он придет в воду»… Или нет, << он уйдет от огня»… Нет, «найдет камень»…
   — Черт, Даши, соображай же! — я схватил его за плечи. — Надо вспомнить! Вспоминай — когда он это говорил?!
   — Это было во время второй нашей встречи, — Даши напрягался и морщил лоб. — Схимник был на взводе, что-то тараторил без умолку. Говорил про Антихриста, что все пропало, ничего не спасти…
   — Ну, ну! Даши! — я тряс его так, что, казалось, выбью из него душу.
   — «Он уйдет от огня, поймет»… Нет, не «поймет». «Он уйдет от огня, познает небо». Да! «Познает небо, даст воде тело, чтобы открыть камень». Да! Точно!
   — Подожди, —я сосредоточился, чтобы ничего не упустить. — Значит, так: «Он уйдет от
   огня, познает небо, даст воде тело и откроет камень». Правильно?
   — Да, да! — улыбался Даши.
   — Но что это значит? «Он уйдет от огня…» — я задумался, машинально повторяя слова этого не то заклинания, не то пророчества. — Даши, есть идеи?
   — Ну, уйти от огня… Может быть, это пожар?
   — Пожар! Да! «Познает небо, даст воде тело»… — тут мой взгляд скользнул по скале. — Да!
   Я отпустил Даши и стал быстро взбираться вверх.
   — Данила, ты что? Ты что задумал?! — кричал Даши снизу.
   Но он уже и сам все понял. Таинственный ребус складывался: мы ушли от «огня», а нам надо «открыть камень». Остается «познать небо» и «дать воде тело»! Я стоял на вершине скалы, раскинув руки в стороны, и смотрел вперед. Передо мной было небо, а внизу вода. Прыгнуть!
   — Данила, не делай этого! Здесь не меньше пятнадцати метров! Не делай этого, ты разобьешься! — кричал Даши.
   А во мне не было страха. Я прошел весь свой путь, дошел до самого его конца и сейчас сделаю то, о чем просил Схимник. Свет согревал меня изнутри. Я сделал два шага назад, потом вперед, оттолкнулся и полетел.
   Секунды полета, удар о воду. Нестерпимая боль в плечах, Темнота.
   — Данила, Данила! — Даши беспомощно бегал по берегу и звал меня. — Данила!
   Я слышал его голос, как если бы он кричал мне в длинную трубу с другого ее конца. Вода удерживала меня на поверхности, я стал перебирать руками и медленно приблизился к берегу. Голова кружилась, кожу жгло, плечи сковало от боли.
   Чуда не произошло. А я ждал чуда. Мне казалось, что стоит выполнить все указания, и тогда загадка решится. Ничего не решилось. Я не был разочарован, я похоронил надежду. Что ж, все правильно. Это может только Мессия.
   — Мне надо было сильнее оттолкнуться… — я, держась за грудную клетку, снова стал карабкаться вверх.
   — Данила, ты что?! Не смей делать этого! Не смей! — Даши пытался остановить меня.
   Но я забрался на вершину скалы во второй раз. Посмотрел вниз. На сей раз голова у меня закружилась. Тело сопротивлялось, не слушалось, не хотело прыгать. Н o я взял себя в руки, повторяя как заклинание: «Он уйдет от огня, познает небо, даст воде тело и откроет камень».
   Я отошел от края скалы, насколько это было возможно, разбежался и прыгнул.
   — Нет, Данила! Нет! — услышал я в последнюю секунду крики Даши.
   Удар о воду оглушил меня. Бурление. Темнота.
   — Данила! — кричал Даши, пытаясь привести меня в чувство.
   — Ничего не получается, Даши. Ничего…
   — Я неправильно сказал! Прости меня, прости! Я неправильно сказал!
   — Что?..
   — Схимник… «Камень»… Неправильно, — Даши плакал и запинался. — «Возьмет камень, чтобы открыть землю».
   — Ничего не понял…
   — «Он уйдет от огня, познает небо, даст воде тело, возьмет камень и откроет землю»! — оттарабанил юный монах, глотая слезы.
   — «Возьмет камень и откроет землю»? — я еще раз посмотрел на скалу, это не укладывалось у меня в голове. — Какую землю, Даши?!
   — Не знаю, не знаю… — голос юного монаха стал пропадать.
   На мгновение я отключился и увидел Агвана. Он стоял передо мной — смешной, лысый, в монашеской одежде, которая, как и обычно, была ему велика. Он улыбался во весь рот, его глаза лучились светом, он протянул ко мне руки и сказал: «Ты пойдешь дальше, ты дойдешь до того места, которое укажут тебе знаки, ты найдешь Схимника и сделаешь то, что он тебе скажет».
   — Как ты сказал?! — я пришел в себя. — «Возьмет камень и откроет землю»?
   — Да, да! — повторял Даши.
   Я посмотрел вокруг, на воду, на небо, на вершину скалы…
   — Надо взять камень, — сказал я и снова полез в гору, чтобы прыгнуть с нее в третий раз.
   На вершине скалы отыскался камень в пуд весом. Я сел и долго смотрел на него. Мне предстояло прыгать с этим камнем. Возможно, это конец. Возможно, он меня убьет. Возможно, я и сам убьюсь. Желания умирать у меня не было, но я должен был довести начатое до конца. Я обещал Агвану и сделаю это.
   Солнечные лучи показались из-за горизонта. Красивое, жизнерадостное солнце… Я попрощался с ним, поднял камень, прижал его к груди, разбежался и прыгнул.
   Ужас объял меня во время полета. Гладь озера распахнулась передо мной с жутким треском. Камень не стал в воде легче, напротив, он казался теперь намного тяжелее. Я уходил все глубже и глубже под воду. Казалось, этому не будет конца. Тело не слушалось, мне не хватало воздуха. Но я прижал к себе камень и решил, что ни за что не разомкну рук.
   Непроглядная темнота вокруг. Я перестал понимать — реальность это или видение, последствие потери сознания. «Это не имеет значения», — услышал я внутри своей головы голос Агвана. Не имеет значения, подумалось вслед за этим, и только после этого я окончательно отдался на милость стихии.
   Странное дело, но вдруг я увидел свет. Да, я опускался все глубже и глубже под воду, но становилось светлее. Промелькнула шальная мысль: «Не может быть! Я, наверное, умер» И тут я выпустил камень, устремившись в направлении светлого пятна. Поднырнул под кромку скалы и оказался внутри какого-то колодца. Свет шел сверху. Нашел!
   Я отчаянно заработал ногами. Считанные секунды, и я вынырнул на поверхность. Где я оказался? Какой-то грот. Здесь было светло и сухо. Я вылез из воды и, не имея сил, лег на каменный пол пещеры. Пусто. Но я на месте! Путь завершен! Я испытал уже забытое мною чувство покоя , облегченно вздохнул и закрыл глаза. Надо прийти в себя.
   Что-то твердое ткнулось мне в грудь. От неожиданности я вскрикнул. Надо мой возвышался человек, его тяжелый деревянный посох придавливал меня к иолу. Это был пожилой мужчина или даже старик, но не седой, высокий, с черной косматой бородой, длинными волосами, в монашеском головном уборе и черной рясе до самого пола. Под его густыми бровями прятались глубоко посаженные глаза. Большой крючковатый нос и грубые скулы делали его вид необычайно грозным. Схимник!
   — Кто ты? — спросил Схимник.
   — Я тот, кого ты искал, — он не давал мне встать, поэтому мне пришлось отвечать прямо с пола.
   — Откуда ты знаешь, кого я искал? — ненависть блеснула в его глазах.
   На мгновение я растерялся, не знал, что ответить. Осталось только повторить сказанное:
   — Я тот, кого ты искал, Схимник.
   — Ты не пришел, когда я искал тебя. Ты не тот, кого я искал, — его голос стал металлическим.
   Гнев и отчаяние объяли меня:
   — Может быть, я и не тот, кого ты искал. Но я проделал большой путь, и, можешь мне поверить, он был непрост. Я хотел помочь тебе.
   — Мне не нужна твоя помощь, — ответил Схимник. — Чего ты хочешь?
   — Скрижали, — я еще больше насторожился.
   — Они еще не у тебя? — он отнял свой посох, повернулся ко мне вполоборота и прищурил глаза.
   Я сел и встряхнул голову. Что происходит?!
   — Откуда?! Ты не давал их мне.
   — А разве ты не взял их сам? — и снова в его глазах читалась ненависть.
   — Зачем бы я тогда искал тебя?
   — Не думаю, что это было трудно… — он отвернулся и пошел вглубь грота. — Я не удивлен твоим появлением.
   — Постой! Куда ты?! Что это значит?! — крикнул я ему вслед.
   Ответа не последовало. Я вскочил и побежал вслед за Схимником. Впрочем, преследование было недолгим. Уже в следующий миг я оказался в гигантском гроте, куда большем, чем первый. Схимник стоял у дальней стены и снимал цепь с какого-то гигантского рычага.
   — Тебе мало того, что ты выкрал Священные Скрижали! — кричал Схимник, заглушая эхо пещеры. — Тебе мало того, что ты уничтожил саму надежду на спасение Мира! Тебе нужно большее! Ты хочешь прочесть их, чтобы утвердить свою власть! Но Зло никогда не прочтет их! Никогда!
   — Господи, да за кого ты меня принимаешь?!
   — Не пытайся втереться в доверие к чистому сердцем! Ты меня не обманешь! И я не буду тебе помогать!
   «Да он сумасшедший! Потерял скрижали и тронулся умом! — мысли мчались в моей голове бешеным галопом. — Но смог отстоять их, и теперь, верно, думает, что я — само Зло, явившееся за расшифровкой. Господи, он сошел с ума!»
   — Только чистое сердце может прочесть их! Только чистое сердце! Но оставь надежду! Мое сердце не дастся тебе живым, а других ты не увидишь! Никогда! — кричал Схимник.
   — Успокойся! Ради всего святого, успокойся!
   — Сейчас мы успокоимся оба! — говоря это, Схимник отпустил свой рычаг. — Я заманил тебя в ловушку! Т ы ненасытен, и в этом твоя погибель! Господи, всемилостивый и милосердный, дай силы мне остановить Антихриста!
   Камни, составляющие стену пещеры, пришли в движение и поползли вниз. От града булыжников дрожал пол, ходили ходуном своды пещеры. Неимоверный скрежет извещал о том, что сейчас эта скала превратится в новый могильный курган. Первым погиб Схимник.
   Последнее Пристанище!
   Что-то переменилось во мне. Не знаю, что это было — спокойствие обреченного, приговоренного к смерти или же. напротив, бесстрашие сильного. Но я перестал бояться, мучиться, переживать. Я словно бы умер.
   Прижавшись к дальней от озера стене пещеры, я с чувством случайного очевидца наблюдал за происходящим. Зрелище моей наступающей неминуемой смерти завораживало.
   На глазах словно бы ножом срезало половину скалы. Она сходила, с грохотом опускалась в воду, как легендарная Атлантида, унося с собой бездыханное тело обезумевшего старика.
   Замкнутое только что пространство теперь открывалось. И если секунду назад я стоял внутри темной пещеры, то теперь оказался на площадке перед тихой озерной бухтой, залитой утренним солнцем.
   «Все?! Я жив? Не может быть…» — эта мысль поразила меня.
   И я не сразу понял, что эта тишина и этот покой обманчивы. Сходя в воду, скала пустила гигантскую волну, которая незаметно достигла противоположной стороны бухты и ударилась о расположенную там горную гряду.
   Теперь она возвращалась обратно — огромная, высокая, дикая, несущая с собой сотни камней разной величины и формы. Я оказался в положении букашки, попавшей случайно в шейкер для приготовления коктейля со льдом.
   Не знаю зачем, я выступил вперед, выставил перед собой руки и оттопырил ладони так, словно бы уперся ими в стену. Между мной и набегавшей волной возникла какая-то связь. Я ее чувствовал, я влиял на нее!
   Мы сошлись, словно в поединке. Сила на силу и воля на волю. Я сдерживал движение воды, давление нарастало с каждой секундой. И вот она, не имея возможности двигаться дальше, начала вставать на дыбы.
   Массы воды поднимались вверх, выше и выше, превращая все пространство передо мной в экран невиданных размеров. Через несколько мгновений он закрыл от меня небо и в нем, как в линзе, отразилось солнце.
   Яркий свет ослепил меня, я зажмурился. Еще никогда в жизни мои глаза не видели такого сильного, такого мощного света — в тысячу солнц!
   Сколько я могу это выдержать? Я должен был, наверное, испытывать ужас. Но нет, я даже улыбнулся, подумав, что мне отведена роль Атланта, державшего когда-то античный Небесный Свод.
   — Так и есть, Данила. Открой глаза! — со мной говорил голос из другого мира.
   Он словно бы окружил меня со всех сторон. Я был не в силах ему противиться. Когда я открыл глаза, моему взору предстала самая величественная из когда-либо виденных мною картин.
   Прямо передо мной в абсолютной бесконечности вращался невероятных размеров горизонтальный диск света. Он состоял из двух параллельных, закрученных друг в друга спиралей. Одна, двигаясь по часовой стрелке, несла свой свет внутрь диска, к его центру. Другая, напротив, двигалась против часовой стрелки и выводила свет во внешнее пространство.
   Это зрелище производило гипнотическое действие. Я продолжал держать волну, но мне хотелось шагнуть вперед, войти внутрь этой картины.
   — У тебя мало времени, Данила! — я снова услышал тот же голос. — Пока у тебя есть силы, ты можешь задать Мне свои вопросы.
   — Кто ты? — прошептал я.
   — Источник Света, — ответил голос.
   — А кто я? Я Избранник?
   — Ты тот, кто преодолел все препятствия, дошел до конца и потому можешь теперь говорить со Мной.
   — Почему я?!
   — Ты шел, и ты делал, — голос рассмеялся.
   — Что такое Скрижали?
   — Это Заветы, которые были созданы Мною в Начале Времен, — ответил Источник Света.
   — А что такое Начало Времен?
   — Ты видишь перед собой диск. Но это иллюзия. В действительности есть лишь движение Света. Я, Источник Света, начал это движение. Это и стало Началом Времен.
   — Правду ли говорят, что грядет Конец Времен? — мой голос непроизвольно задрожал.
   — Я начал движение Света, чтобы заменить Им Тьму. Тьма — это просто материя,
   то, что можно воспринимать. Она масса, которая не имеет своей Силы, но Она есть. И Я пропустил через нее Свет. Сначала Частицы Света преобразовывали Тьму — они входили в Нее и возвращались обратно, увеличивая Царство Света.
   — Я не понимаю. Что такое Частицы Света? Что такое Тьма?
   — Частицы Света, Данила, это души людей и твоя душа. Мир, в котором они живут, их тела и даже мысли — все это Тьма. Но они могут превращать Ее в Свет. В этом предназначение каждого человека.
   — И что случилось?!
   — Люди испугались возвращаться ко Мне, оставлять то, что они приобрели в мире. Они испугались смерти, Данила. Тьма стала их ценностью. Тьма стала их прибежищем. И тогда Она обрела Силу. Но это не Ее Сила, это Сила людей, которые боятся смерти и цепляются за то, что они называют жизнью. Теперь они служат Тьме. Люди предали Замысел о Царствии Света.
   — Началась война Света и Тьмы?
   — Ты можешь сказать и так.
   — И чем она кончится?! Ты знаешь?
   — Данила, если бы будущее было известно, то движение было бы невозможно, а потому не было бы и Меня — Источника Света. Поэтому Я не знаю будущего Моего Замысла. Частицы Света отделены от Меня, им предоставлена свобода. Как они распорядятся ею, чью природу они будут взращивать в своих сердцах — Мою или Тьмы, я не знаю. Пока они отдают предпочтение Тьме.
   — А если победит Тьма?! — я вдруг понял, что это возможно.
   — Я уйду.
   — Но что, что это значит?!
   — Подумай сам — что станется с Частицами Света, если уйдет Источник Света? Помни, Данила, у Тьмы нет Силы, Она — лишь отражение. Она обманчива. Кто присягает Тьме, тот присягает своей погибели, потому что Ей нельзя присягнуть. Она не соперник Мне, Она — то, что не имеет значения. Я — Единственное, что Есть, все во Мне, и Я во всем.