Малко смотрел на шлюху, сидящую за соседним столиком, и не видел ее.
То, что сказал Чан, было ужасным. Так почему же полицейские полковника Тука даже и не пытались заставить заговорить убийцу Митчела?
– А что если мы отправимся позавтракать в «Долче Вита»? – предложил Малко журналисту.
Это был шикарный ресторан «Континенталя». Надо было обладать дьявольским чувством юмора, чтобы так назвать ресторан во Вьетнаме.
Глава 5
Глава 6
То, что сказал Чан, было ужасным. Так почему же полицейские полковника Тука даже и не пытались заставить заговорить убийцу Митчела?
– А что если мы отправимся позавтракать в «Долче Вита»? – предложил Малко журналисту.
Это был шикарный ресторан «Континенталя». Надо было обладать дьявольским чувством юмора, чтобы так назвать ресторан во Вьетнаме.
Глава 5
Малко держал палец на пуговке звонка до тех пор, пока не раздался хруст шагов по гравию по другую сторону стены и ворота не распахнулись.
– Чего вы хотите?
Голос был жестким, почти мужским. Малко снял темные очки, чтобы ответить, смущенный тем, что показал себя плохо воспитанным человеком. Женщину, возникшую перед ним, нельзя было назвать красавицей – довольно тяжелое тело, очень короткие черные волосы, большие коричневые глаза, немного скошенные, и полное лицо, – но она сразу привлекала внимание. Брюки из синтетической крокодиловой кожи плотно облегали ее бедра и заканчивались молниями у щиколоток.
– Я хотел бы повидать генерала Ну.
– Он не принимает. Кто вы такой?
Малко придал своим золотистым глазам самое обольстительное выражение, голос его стал шелковисто-мягким, но фигура женщины продолжала преграждать проем двери, не давая ему возможности войти.
– Я – сотрудник Ричарда Цански. В сущности, я сейчас замещаю полковника Митчела.
– А!
Он заметил, что она колеблется. Трудно было определить ее возраст: между тридцатью пятью и сорока пятью. Ее руки были короткими и сильными, с квадратными ногтями, как у мужчины.
– Я жена генерала Ну, – как бы с сожалением проговорила она.
Малко воспользовался возможностью продолжить разговор.
– Вас зовут Элен, не так ли?
– Откуда вам это известно?
Он с улыбкой поклонился ей.
– Мне очень много говорили о вас, как о самой красивой женщине в Сайгоне. Теперь я вижу, что это правда...
Такие вещи всегда доставляют удовольствие. Он сказал бы так, даже если бы ему было известно, что Элен нимфоманка, которая спит со своими боями...
– Спасибо, – сказала она. – Но я не могу сейчас дать вам возможность встретиться с генералом, у него сиеста. И, кроме того, он больше не хочет иметь никаких контактов с мистером Ричардом Цански.
– Так ведь именно поэтому я и пришел сюда, – мягко настаивал Малко. – И хотя бы только из-за этого нам с ним необходимо встретиться и поговорить.
Она поколебалась, потом подняла на него глаза и неожиданно сказала:
– Если хотите, вы можете посетить со мной спортивный сектор, куда я сейчас направляюсь. Там мы сможем с вами поговорить более подробно.
– Отлично!
Она уже запирала ворота на ключ. Вилла генерала находилась на улице Минг-гианг, в самом элегантном квартале Сайгона, в котором новые прекрасные здания решительно наступали на остатки старого города. Изгородь из ключей проволоки окружала дом.
Малко проследовал за женой генерала до «Пежо-204» и галантно открыл перед ней дверцу автомобиля.
Малко в купальном костюме с недоверием и опаской поглядывал на воду бассейна, у которой был цвет кофе.
– Туда входят с насморком, а выходят с холерой, – весело проговорил голос позади него.
Это была Элен. На ней красовалось черное бикини, поддерживаемое двумя серебристыми полосками. Тело у нее было крепкое, а кожа – матовая и гладкая.
Перед восхищенным взглядом Малко она расхохоталась.
– Здесь я всех шокирую своими костюмами. Тут собираются одни старые сплетницы, но, знаете, мне совершенно наплевать на них.
Глаза всех дам, сидящих под зонтами, окружающими бассейн, полностью подтверждали ее слова.
Спортивный сектор Сайгона оставался последним бастионом колониализма и медленно деградировал под влиянием членов новой вьетнамской знати. Кондиционированный воздух был изгнан, поцелуй в шею считался актом возмутительной аморальности, а новые правила запрещали купание без предварительного намыливания, что должно было свидетельствовать о чистоплотности членов этого клуба.
Элегантное авеню Шаселю-лоба превратилось в авеню Онгтап-ту, а спортивный сектор, плохо содержавшийся и все более облупливающийся, постепенно терял свой былой вид.
Но здесь были теннисные корты, бассейн и старинные салоны. И поэтому это было единственное место в Сайгоне, где белые могли собираться вместе. По воскресеньям они здесь играли в бридж и обедали, вспоминая то золотое время, когда улица Ту-до называлась еще улицей Катина...
Элен критически осмотрела Малко. Обзор, видимо, удовлетворил ее, потому что она проговорила:
– Вы более симпатичны, чем полковник Митчел.
Она смотрела на светлые волоски на его груди, небрежно играя своими браслетами.
– Спасибо, – сказал Малко. – А вы знаете, что с ним произошло?
– Да.
Было сразу видно, что это ее мало трогало, но она, очевидно, сразу догадалась, о чем мог подумать Малко, и потому сразу же сказала:
– Мой первый муж вместе с моим сыном были убиты вьетконговцами. Но муж умер не сразу. Ему пришлось промучиться пятьдесят семь дней. У него был рассечен череп. Я была около него все это время и перевязывала его... Полковнику Митчелу повезло, он умер быстро...
Уже тронутый состраданием, Малко внезапно понял, что перед ним находится совсем другая женщина... Кусок полированной стали, без слабости, без жалости – машина. Он вспомнил все, что ему говорил Цански. Это ведь Элен заставила своего мужа включиться в операцию «Санрайз». Ей осточертело унылое прозябание в городе без кондиционированного воздуха, отсутствие шикарного «мерседеса» и драгоценностей, невозможности поездок на каникулы в благословенную Европу... В течение последних трех лет генерал Тринк Ну был не у дел, на крючке после неудавшейся попытки свержения правительства. И Элен страшно злило, что некоторые девушки, которые когда-то вышли замуж за младших офицеров, теперь, став богатыми и высокопоставленными дамами, едва удостаивали ее поклоном.
– Мне бы хотелось знать, кто убил полковника Митчела?
– Это уж ваше дело.
Ее голос снова стал сухим. Но Малко не хотел менять тему разговора.
– Мистер Цански очень огорчен переменой в отношениях с вашим мужем, – сказал Малко, наклонившись к ней. – Вы не знаете, что произошло?
Она посмотрела ему в глаза. Ее купальник начинался так низко, что отчетливо выступала грудь. Малко почувствовал, что операция «Санрайз» начала отдаляться от него...
– Может быть, он сам вам скажет об этом, – ответила она. – Я не хочу вмешиваться в его дела. Я ведь всего лишь женщина...
Неожиданно она встала, подошла к краю бассейна и нырнула. Малко задумчиво смотрел ей вслед. Чего же она хочет? Она все же возобновила контакт, хотя ему казалось, что сделала это из личных побуждений.
Элен вышла из бассейна и растянулась рядом с ним. Они стали болтать об Азии. Малко рассказал несколько эпизодов из своей жизни. И чем больше он говорил, тем больше она как-то расслаблялась. Но ему не удалось больше вернуться к нужной для него теме разговора.
– Вы уже пробовали курить опиум? – неожиданно спросила она.
– Да.
– Тогда я приглашаю вас сегодня вечером. Только никому не говорите об этом. Запрещено!
«Как все в Сайгоне», – тут же подумал Малко. Огромное облако закрыло солнце. Элен встала и поправила свой купальник.
– Сейчас пойдет дождь. Давайте уедем отсюда.
Так было всегда: после нескольких трубок его страх исчезал, комок, сжимающий желудок, растворялся, и он начинал чувствовать себя вне обычного мира.
Приступ ненависти к иностранцу, лежащему напротив него в маленькой спокойной комнатке, заставил задрожать его подбородок. Это из-за него и его друзей он совсем перестал спать, дрожал при малейшем постороннем шуме, не смел выйти из своей виллы. Когда он оставался один, то сразу же надевал тяжелый пуленепробиваемый жилет, сделанный из металлических пластинок и материи. Он почти ничего не ел. Он знал, что слуги за его спиной смеялись над ним. Ему было наплевать на это. Он думал только об одном: Кто из них предаст его? Кто из них положит мину около его кровати? Кто из них всадит ему в горло нож?
Вьетнамец резко поднес руку к горлу. Он больше не мог... Жизнь ничего не стоила. Он ненавидел американцев: ведь они рисковали только своими долларами.
Позади тела своего гостя он видел тело жены. Дрожь ненависти и желания пробежала по его жирному телу. Это из-за нее он бросился в эту авантюру, из-за ее амбиции. И еще потому, что не мог поступить иначе. Больше всего в жизни он хотел ее, хотел постоянно. Уже давно перестал стесняться слуг, хотя и знал, что они смеются над ним за закрытыми дверьми.
В тот день, когда американец предложил ему войти в это дело, Элен пришла к нему в кабинет, одетая в купальный костюм. Она села к нему на колени, но когда он захотел взять ее, освободилась от его рук, ударила по щеке, сбросила на землю, не дав ему даже возможности поцеловать себя.
– Если ты не согласишься на предложение американца, ты больше никогда не дотронешься до меня, – холодно сказала ему. – И если в конце года ты все еще будешь прозябать здесь, я брошу тебя. Индийский консул хочет жениться на мне. Он богат.
Генерал Ну знал, что это был ее давнишний любовник, она говорила правду. И в тот же день генерал дал свое согласие. Так он вошел в первый круг ада...
Коричневый шарик вспучился и превратился в большую каплю. Девочка умело бросила его в отверстие трубки, уплотнила при помощи иглы и протянула трубку генералу. Его губы сжались на наконечнике из слоновой кости, и он начал глубоко дышать короткими затяжками, закрыв глаза, и продолжал так втягивать в себя опиум, пока трубка не опустела.
Тогда генерал Ну перевернулся на спину, задержав последнюю затяжку в груди.
Девочка, которой было не больше двенадцати лет, положила трубку на серебряный поднос, туда же положила флакон с опиумом и иголки, встала, обошла тело Малко и присела между ним и Элен. Пламя лампы создавало на стене фантастические тени. Жирное и мягкое лицо генерала Ну приняло выражение экстаза.
Она лежала на циновке, которая покрывала пол маленькой, голой комнатки без окон.
Ярко накрашенная, с блестящими глазами, с ярко-красным ртом, совершенно голая под саронгом, державшимся на ее груди, она напоминала спелый тропический плод. Опершись головой на маленькую подушку, она переживала удовольствие от своей первой трубки.
Малко лежал рядом с ней, отделенный от генерала совсем небольшим пространством. Он тоже был в саронге.
Ловкими и привычными жестами девочка приготавливала трубку. Пока он курил, она ждала, терпеливая и равнодушная. Позднее, когда он выкурит трубку до конца, она тоже закурит в свою очередь.
Наркотик еще не отделил Малко от действительности. Он внимательно разглядывал генерала Ну, не понимая, почему Цански выбрал именно его. А генерал, между тем, собирался бить «отбой», и нужно было во что бы то ни стало снова заставить его занять свое место. Без этого не будет операции «Санрайз».
Сначала генерал принял его в безвкусно обставленном салоне. Он был затянут в белую униформу и казался страшно скучным. Присутствовал еще один вьетнамец, одетый в штатское. У него была какая-то мертвая голова. И с ним была девушка с огромной грудью и с совершенно идиотским видом. Они жевали торт с папайей и пили чай с виски. Разговор не клеился. Элен, очень привлекательная в своем саронге, настояла, чтобы и Малко тоже надел такое же одеяние.
Рядом с салоном находились две маленькие комнатки без окон. Дружественная пара первая исчезла в одной из этих комнаток. Элен, Малко и генерал остались одни. Малко воспользовался этим для того, чтобы спросить вьетнамца:
– Вы знаете, что произошло с полковником Митчелом?
Генерал принял вид мороженого, готового растаять на солнце. Он все уже знал и только элементарный рефлекс сохранения положения помешал ему выбросить этого противного чужака за дверь. Чужака, носителя плохих вестей.
– Я не видел его уже несколько дней, – вяло проговорил он.
– Вы не представляете себе, кому была выгодна его смерть?
Малко безжалостно преследовал прохаживающегося по салону генерала. Тот всплеснул своими короткими руками в знак протеста.
– У меня нет об этом ни малейшего представления, – заверил он пронзительным голосом. – И все это меня не интересует!
Он явно торопился тоже отправиться в курильню, и Малко понял, что его миссия будет не из легких. Смерть Митчела ничего не изменила.
– Погладьте меня по спине, – попросила Элен мягким голосом.
Он повернул голову, очень удивленный. Генерал Ну находился буквально в метре от них. Элен улыбнулась.
– После третьей трубки ему на все наплевать.
А генерал курил уже шестую, и девочка готовила ему следующую. Внезапно Элен встала и растянулась между Малко и лампой, напротив своего мужа. Опустив саронг на бедра, она призывно смотрела на Малко. Тот, лежа на боку, протянул руку и положил ее на плечи молодой женщины. Кожа была тонкой и нежной. Его рука медленно скользнула до пояса женщины, а потом также медленно вернулась на свое место.
– Это хорошо, – пробормотала Элен.
Малко приподнял голову и увидел генерала по другую сторону лампы. Лицо его было повернуто к ним, но на самом деле он смотрел на бутылочку с опиумом. Потом он с жадностью взял приготовленную трубку, сильно затянулся и повернулся на спину.
На вилле царствовала тишина. Пара вьетнамцев, вероятно, уже заснула. Девочка с начала вечера не произнесла ни слова. Она невозмутимо доставала опиум из бутылочки и готовила трубки одну за другой.
Элен повернула голову к Малко. Губы ее немного приоткрылись над ослепительными зубами. Она спокойно опустила еще ниже свой саронг, обнажив верх бедер, еще ближе подвинулась к Малко и прошептала:
– Ничего не бойтесь. Он нас не видит!
Она повернулась на спину, ударом ноги отбросила саронг в сторону и осталась лежать головой на подушке. Контуры ее тела четко вырисовывались в свете лампы.
– Мне хорошо, – прошептала она. – Поласкайте меня еще...
Девочка присела около них и приготовила огромную каплю. Не глядя на Малко, Элен взяла трубку, затянулась, а потом нашла руку Малко и положила себе на грудь.
Помимо своей воли Малко тихонько сжал упругую кожу. Крепкая грудь легла в его руку. Элен вздохнула, изогнулась, а рука Малко спустилась на ее живот. Он выкурил только три трубки и был в полном сознании, только чувствовал себя совершенно облегченным. И вдруг осознал, что муж Элен находится лишь в метре от них.
Он посмотрел на генерала поверх тела его жены.
Генерал Ну лежал на боку с открытыми глазами, лицом к нему. Его дыхание было очень спокойным, но сам он не шевелился. Тем не менее он видел руку Малко, лежащую на теле его жены и слышал ее прерывистое дыхание.
Напичканный опиумом до глаз, он был совершенно равнодушен ко всему. Для настоящих курильщиков опиума, наркотик во время сеанса подавляет в них все ощущения пола.
Девочка положила трубку, потом взяла обе лодыжки Элен и немного вытянула ей ноги. Затем стала тихонько массировать их круговыми движениями. Элен перевернулась на бок.
Малко вдруг почувствовал приступ острого желания. Немного сконфуженный этим, он убрал свою руку и начал торопливо поправлять на себе саронг.
Молодая женщина открыла глаза и повернула к нему голову.
– Нет... пожалуйста... продолжайте гладить меня.
Она закрыла глаза и приготовилась к его ласкам. Малко вынужден был призвать на помощь всю свою волю, чтобы не броситься на это распростертое тело, которое так откровенно предлагало себя. Он совершенно забыл о присутствии молчаливого генерала. Вот если бы пуританин Ричард Цански мог заглянуть сюда и увидеть их в этот момент... Немного садистски его пальцы начали пробегать по всему телу Элен, избегая груди и лобка, пока она резко не схватила его за руку...
Когда Элен стала понемногу раскачиваться, Малко показалось, что глаза генерала слегка заблестели. Но это, возможно, был лишь отблеск лампы, продолжающей гореть между ними.
Элен молча корчилась, задыхаясь, избегая рук Малко и девочки, которая продолжала массировать ее. Потом она замерла, лежа на спине, а Малко с трудом удерживал дыхание. Кровь стучала у него в висках, в животе что-то жгло, и он был на грани полной потери самообладания.
Теперь девочка присела около него. Снова затрещал опиум. Она предложила ему трубку и он вдохнул горький и тяжелый дым. Мало-помалу легкая дремота охватила его, он уже мог спокойно смотреть на обнаженное тело молодой женщины...
– Уже поздно, – сказала она.
Генерал Ну исчез. Комната была наполнена едким запахом опиума. Малко с трудом приподнялся с циновки, голова была тяжелой. Он встал и, отойдя в сторону, оделся. Вернулась в комнату Элен, переодетая в платье. Вилла была совершенно молчалива.
– Я провожу вас, – сказала она.
Они вышли. Ночь была светлой, а улица совершенно пустынной. Малко посмотрел на часы: половина первого. Через полчаса потушат огни. Сайгон опустел уже час назад.
Автоматная очередь послышалась со стороны Виен-хоа. Элен отъехала. Несколько минут они катили по пустынным улицам, потом выехали на большую площадь, украшенную монументом в память погибших.
– Юридический факультет, – пояснила Элен.
Влияние опиума начинало постепенно исчезать, и профессиональное сознание Малко брало верх.
– Мне нужно с вами поговорить, – твердо сказал он. – Давайте остановимся здесь.
Элен затормозила и остановила машину около тротуара. Перед ними были ворота в парк юридического факультета, мрачного и пустынного.
– Я ведь так и не смог поговорить с генералом, – сказал Малко.
– Вы с ним поговорите, я вам это твердо обещаю. Он нашел вас симпатичным. Весьма возможно, что все постепенно устроится. Только представьте действовать мне.
Малко понял, что, несмотря на странность ситуации, он все же находится на верном пути.
Платье Элен задралось до бедер, и Малко с трудом проглотил слюну. Он чувствовал на себе ее взгляд.
Она наклонилась к нему, и ее губы коснулись его шеи.
– Прошу у вас прощения за недавнее. Я не люблю заниматься любовью, когда курю.
Правая рука Элен медленно начала расстегивать пуговицу на его рубашке, и он почувствовал, как ее пальцы ласково пробежали по его груди, щекотно играя с волосами.
Внезапно Элен задрожала так, как будто ее лихорадило, и ее мягкие губы накрыли его рот.
Не переставая целовать его, молодая женщина продолжала расстегивать на нем пуговицы.
– Остановитесь, – задушенным голосом прошептал Малко.
Он и в самом деле хотел, чтобы она перестала, но у него не хватало сил оторвать ее от себя. И внезапно Малко сам почувствовал такое дикое желание, что больше уже не имел сил противиться.
Его удовлетворение было коротким и мощным, и он откинулся на сиденье со звенящей пустотой в голове и с мокрым от пота телом.
– Не надо оставаться здесь, – проговорила она через несколько минут. – Мы с вами рискуем провести эту ночь в тюрьме.
Через несколько минут они уже продолжали путь. Проехали мимо ужасного кафедрала из красного кирпича, особенно зловещего ночью, и двинулись по улице Ту-до. Элен остановила машину напротив темного «Континенталя». Малко чувствовал себя как на крыльях. Молодая женщина поцеловала его в щеку.
– Позвоните мне завтра, я поговорю с генералом, – сказала она.
Он задумчиво вышел из «пежо», дождался, пока тот тронулся, посмотрел, как он завернул на авеню Ле-Луа. Первый контакт с генералом Ну был поистине неожиданным...
Но ничто не происходит вот так запросто во Вьетнаме... Малко углубился в улицу Ту-до, чтобы подойти к своему отелю, когда вдруг послышался резкий в тишине шум мотора. Малко обернулся и увидел мотороллер, мчавшийся прямо на него. Он бросился бежать, чтобы хотя бы достичь тротуара, но мотороллер оказался проворнее. Он пронесся мимо, почти задев его. Малко не имел ни времени, ни возможности разглядеть двух мужчин, которые находились на машине. Когда мотороллер поравнялась с ним, один из них тяжелой дубинкой ударил его по виску. Машина умчалась на бешеной скорости.
Но этого Малко уже не видел. Он увидел только, как тротуар вдруг поднялся и встал перед ним, он протянул руки, чтобы оттолкнуться от него, и потерял сознание.
– Чего вы хотите?
Голос был жестким, почти мужским. Малко снял темные очки, чтобы ответить, смущенный тем, что показал себя плохо воспитанным человеком. Женщину, возникшую перед ним, нельзя было назвать красавицей – довольно тяжелое тело, очень короткие черные волосы, большие коричневые глаза, немного скошенные, и полное лицо, – но она сразу привлекала внимание. Брюки из синтетической крокодиловой кожи плотно облегали ее бедра и заканчивались молниями у щиколоток.
– Я хотел бы повидать генерала Ну.
– Он не принимает. Кто вы такой?
Малко придал своим золотистым глазам самое обольстительное выражение, голос его стал шелковисто-мягким, но фигура женщины продолжала преграждать проем двери, не давая ему возможности войти.
– Я – сотрудник Ричарда Цански. В сущности, я сейчас замещаю полковника Митчела.
– А!
Он заметил, что она колеблется. Трудно было определить ее возраст: между тридцатью пятью и сорока пятью. Ее руки были короткими и сильными, с квадратными ногтями, как у мужчины.
– Я жена генерала Ну, – как бы с сожалением проговорила она.
Малко воспользовался возможностью продолжить разговор.
– Вас зовут Элен, не так ли?
– Откуда вам это известно?
Он с улыбкой поклонился ей.
– Мне очень много говорили о вас, как о самой красивой женщине в Сайгоне. Теперь я вижу, что это правда...
Такие вещи всегда доставляют удовольствие. Он сказал бы так, даже если бы ему было известно, что Элен нимфоманка, которая спит со своими боями...
– Спасибо, – сказала она. – Но я не могу сейчас дать вам возможность встретиться с генералом, у него сиеста. И, кроме того, он больше не хочет иметь никаких контактов с мистером Ричардом Цански.
– Так ведь именно поэтому я и пришел сюда, – мягко настаивал Малко. – И хотя бы только из-за этого нам с ним необходимо встретиться и поговорить.
Она поколебалась, потом подняла на него глаза и неожиданно сказала:
– Если хотите, вы можете посетить со мной спортивный сектор, куда я сейчас направляюсь. Там мы сможем с вами поговорить более подробно.
– Отлично!
Она уже запирала ворота на ключ. Вилла генерала находилась на улице Минг-гианг, в самом элегантном квартале Сайгона, в котором новые прекрасные здания решительно наступали на остатки старого города. Изгородь из ключей проволоки окружала дом.
Малко проследовал за женой генерала до «Пежо-204» и галантно открыл перед ней дверцу автомобиля.
* * *
Желтые страшно боятся загореть, так что в спортивном секторе дамы в сильно открытых одеяниях предпочитали потеть, устроившись под зонтиками и другими навесами, вместо того, чтобы растянуться на берегу бассейна, отданного во власть семьям нового поколения именитых граждан Вьетнама.Малко в купальном костюме с недоверием и опаской поглядывал на воду бассейна, у которой был цвет кофе.
– Туда входят с насморком, а выходят с холерой, – весело проговорил голос позади него.
Это была Элен. На ней красовалось черное бикини, поддерживаемое двумя серебристыми полосками. Тело у нее было крепкое, а кожа – матовая и гладкая.
Перед восхищенным взглядом Малко она расхохоталась.
– Здесь я всех шокирую своими костюмами. Тут собираются одни старые сплетницы, но, знаете, мне совершенно наплевать на них.
Глаза всех дам, сидящих под зонтами, окружающими бассейн, полностью подтверждали ее слова.
Спортивный сектор Сайгона оставался последним бастионом колониализма и медленно деградировал под влиянием членов новой вьетнамской знати. Кондиционированный воздух был изгнан, поцелуй в шею считался актом возмутительной аморальности, а новые правила запрещали купание без предварительного намыливания, что должно было свидетельствовать о чистоплотности членов этого клуба.
Элегантное авеню Шаселю-лоба превратилось в авеню Онгтап-ту, а спортивный сектор, плохо содержавшийся и все более облупливающийся, постепенно терял свой былой вид.
Но здесь были теннисные корты, бассейн и старинные салоны. И поэтому это было единственное место в Сайгоне, где белые могли собираться вместе. По воскресеньям они здесь играли в бридж и обедали, вспоминая то золотое время, когда улица Ту-до называлась еще улицей Катина...
Элен критически осмотрела Малко. Обзор, видимо, удовлетворил ее, потому что она проговорила:
– Вы более симпатичны, чем полковник Митчел.
Она смотрела на светлые волоски на его груди, небрежно играя своими браслетами.
– Спасибо, – сказал Малко. – А вы знаете, что с ним произошло?
– Да.
Было сразу видно, что это ее мало трогало, но она, очевидно, сразу догадалась, о чем мог подумать Малко, и потому сразу же сказала:
– Мой первый муж вместе с моим сыном были убиты вьетконговцами. Но муж умер не сразу. Ему пришлось промучиться пятьдесят семь дней. У него был рассечен череп. Я была около него все это время и перевязывала его... Полковнику Митчелу повезло, он умер быстро...
Уже тронутый состраданием, Малко внезапно понял, что перед ним находится совсем другая женщина... Кусок полированной стали, без слабости, без жалости – машина. Он вспомнил все, что ему говорил Цански. Это ведь Элен заставила своего мужа включиться в операцию «Санрайз». Ей осточертело унылое прозябание в городе без кондиционированного воздуха, отсутствие шикарного «мерседеса» и драгоценностей, невозможности поездок на каникулы в благословенную Европу... В течение последних трех лет генерал Тринк Ну был не у дел, на крючке после неудавшейся попытки свержения правительства. И Элен страшно злило, что некоторые девушки, которые когда-то вышли замуж за младших офицеров, теперь, став богатыми и высокопоставленными дамами, едва удостаивали ее поклоном.
– Мне бы хотелось знать, кто убил полковника Митчела?
– Это уж ваше дело.
Ее голос снова стал сухим. Но Малко не хотел менять тему разговора.
– Мистер Цански очень огорчен переменой в отношениях с вашим мужем, – сказал Малко, наклонившись к ней. – Вы не знаете, что произошло?
Она посмотрела ему в глаза. Ее купальник начинался так низко, что отчетливо выступала грудь. Малко почувствовал, что операция «Санрайз» начала отдаляться от него...
– Может быть, он сам вам скажет об этом, – ответила она. – Я не хочу вмешиваться в его дела. Я ведь всего лишь женщина...
Неожиданно она встала, подошла к краю бассейна и нырнула. Малко задумчиво смотрел ей вслед. Чего же она хочет? Она все же возобновила контакт, хотя ему казалось, что сделала это из личных побуждений.
Элен вышла из бассейна и растянулась рядом с ним. Они стали болтать об Азии. Малко рассказал несколько эпизодов из своей жизни. И чем больше он говорил, тем больше она как-то расслаблялась. Но ему не удалось больше вернуться к нужной для него теме разговора.
– Вы уже пробовали курить опиум? – неожиданно спросила она.
– Да.
– Тогда я приглашаю вас сегодня вечером. Только никому не говорите об этом. Запрещено!
«Как все в Сайгоне», – тут же подумал Малко. Огромное облако закрыло солнце. Элен встала и поправила свой купальник.
– Сейчас пойдет дождь. Давайте уедем отсюда.
* * *
Лежа на боку, с огромным жирным животом, свисающим над саронгом, завязанным на поясе, опираясь на локоть, генерал Ну алчно смотрел на бутылочку с опиумом, потрескивающим над лампой. Ему казалось, что он уже чувствует горьковатый вкус на языке, покой, нисходящий на его нервы и проникающий в глубину его мозга. Ни один звук не вырвался из его горла, но губы шептали только одно слово: быстрей, быстрей! – и обращено оно было к маленькой девочке, которая приготавливала трубку.Так было всегда: после нескольких трубок его страх исчезал, комок, сжимающий желудок, растворялся, и он начинал чувствовать себя вне обычного мира.
Приступ ненависти к иностранцу, лежащему напротив него в маленькой спокойной комнатке, заставил задрожать его подбородок. Это из-за него и его друзей он совсем перестал спать, дрожал при малейшем постороннем шуме, не смел выйти из своей виллы. Когда он оставался один, то сразу же надевал тяжелый пуленепробиваемый жилет, сделанный из металлических пластинок и материи. Он почти ничего не ел. Он знал, что слуги за его спиной смеялись над ним. Ему было наплевать на это. Он думал только об одном: Кто из них предаст его? Кто из них положит мину около его кровати? Кто из них всадит ему в горло нож?
Вьетнамец резко поднес руку к горлу. Он больше не мог... Жизнь ничего не стоила. Он ненавидел американцев: ведь они рисковали только своими долларами.
Позади тела своего гостя он видел тело жены. Дрожь ненависти и желания пробежала по его жирному телу. Это из-за нее он бросился в эту авантюру, из-за ее амбиции. И еще потому, что не мог поступить иначе. Больше всего в жизни он хотел ее, хотел постоянно. Уже давно перестал стесняться слуг, хотя и знал, что они смеются над ним за закрытыми дверьми.
В тот день, когда американец предложил ему войти в это дело, Элен пришла к нему в кабинет, одетая в купальный костюм. Она села к нему на колени, но когда он захотел взять ее, освободилась от его рук, ударила по щеке, сбросила на землю, не дав ему даже возможности поцеловать себя.
– Если ты не согласишься на предложение американца, ты больше никогда не дотронешься до меня, – холодно сказала ему. – И если в конце года ты все еще будешь прозябать здесь, я брошу тебя. Индийский консул хочет жениться на мне. Он богат.
Генерал Ну знал, что это был ее давнишний любовник, она говорила правду. И в тот же день генерал дал свое согласие. Так он вошел в первый круг ада...
Коричневый шарик вспучился и превратился в большую каплю. Девочка умело бросила его в отверстие трубки, уплотнила при помощи иглы и протянула трубку генералу. Его губы сжались на наконечнике из слоновой кости, и он начал глубоко дышать короткими затяжками, закрыв глаза, и продолжал так втягивать в себя опиум, пока трубка не опустела.
Тогда генерал Ну перевернулся на спину, задержав последнюю затяжку в груди.
Девочка, которой было не больше двенадцати лет, положила трубку на серебряный поднос, туда же положила флакон с опиумом и иголки, встала, обошла тело Малко и присела между ним и Элен. Пламя лампы создавало на стене фантастические тени. Жирное и мягкое лицо генерала Ну приняло выражение экстаза.
* * *
– Теперь вы, – прошептала Элен Малко.Она лежала на циновке, которая покрывала пол маленькой, голой комнатки без окон.
Ярко накрашенная, с блестящими глазами, с ярко-красным ртом, совершенно голая под саронгом, державшимся на ее груди, она напоминала спелый тропический плод. Опершись головой на маленькую подушку, она переживала удовольствие от своей первой трубки.
Малко лежал рядом с ней, отделенный от генерала совсем небольшим пространством. Он тоже был в саронге.
Ловкими и привычными жестами девочка приготавливала трубку. Пока он курил, она ждала, терпеливая и равнодушная. Позднее, когда он выкурит трубку до конца, она тоже закурит в свою очередь.
Наркотик еще не отделил Малко от действительности. Он внимательно разглядывал генерала Ну, не понимая, почему Цански выбрал именно его. А генерал, между тем, собирался бить «отбой», и нужно было во что бы то ни стало снова заставить его занять свое место. Без этого не будет операции «Санрайз».
Сначала генерал принял его в безвкусно обставленном салоне. Он был затянут в белую униформу и казался страшно скучным. Присутствовал еще один вьетнамец, одетый в штатское. У него была какая-то мертвая голова. И с ним была девушка с огромной грудью и с совершенно идиотским видом. Они жевали торт с папайей и пили чай с виски. Разговор не клеился. Элен, очень привлекательная в своем саронге, настояла, чтобы и Малко тоже надел такое же одеяние.
Рядом с салоном находились две маленькие комнатки без окон. Дружественная пара первая исчезла в одной из этих комнаток. Элен, Малко и генерал остались одни. Малко воспользовался этим для того, чтобы спросить вьетнамца:
– Вы знаете, что произошло с полковником Митчелом?
Генерал принял вид мороженого, готового растаять на солнце. Он все уже знал и только элементарный рефлекс сохранения положения помешал ему выбросить этого противного чужака за дверь. Чужака, носителя плохих вестей.
– Я не видел его уже несколько дней, – вяло проговорил он.
– Вы не представляете себе, кому была выгодна его смерть?
Малко безжалостно преследовал прохаживающегося по салону генерала. Тот всплеснул своими короткими руками в знак протеста.
– У меня нет об этом ни малейшего представления, – заверил он пронзительным голосом. – И все это меня не интересует!
Он явно торопился тоже отправиться в курильню, и Малко понял, что его миссия будет не из легких. Смерть Митчела ничего не изменила.
* * *
Элен, лежа плашмя на животе, старалась как можно дольше задержать дым в своих легких. Наконец она выдохнула его. Ее тело казалось ей легким мыльным пузырем. Рядом с ней Малко заканчивал вторую трубку.– Погладьте меня по спине, – попросила Элен мягким голосом.
Он повернул голову, очень удивленный. Генерал Ну находился буквально в метре от них. Элен улыбнулась.
– После третьей трубки ему на все наплевать.
А генерал курил уже шестую, и девочка готовила ему следующую. Внезапно Элен встала и растянулась между Малко и лампой, напротив своего мужа. Опустив саронг на бедра, она призывно смотрела на Малко. Тот, лежа на боку, протянул руку и положил ее на плечи молодой женщины. Кожа была тонкой и нежной. Его рука медленно скользнула до пояса женщины, а потом также медленно вернулась на свое место.
– Это хорошо, – пробормотала Элен.
Малко приподнял голову и увидел генерала по другую сторону лампы. Лицо его было повернуто к ним, но на самом деле он смотрел на бутылочку с опиумом. Потом он с жадностью взял приготовленную трубку, сильно затянулся и повернулся на спину.
На вилле царствовала тишина. Пара вьетнамцев, вероятно, уже заснула. Девочка с начала вечера не произнесла ни слова. Она невозмутимо доставала опиум из бутылочки и готовила трубки одну за другой.
Элен повернула голову к Малко. Губы ее немного приоткрылись над ослепительными зубами. Она спокойно опустила еще ниже свой саронг, обнажив верх бедер, еще ближе подвинулась к Малко и прошептала:
– Ничего не бойтесь. Он нас не видит!
Она повернулась на спину, ударом ноги отбросила саронг в сторону и осталась лежать головой на подушке. Контуры ее тела четко вырисовывались в свете лампы.
– Мне хорошо, – прошептала она. – Поласкайте меня еще...
Девочка присела около них и приготовила огромную каплю. Не глядя на Малко, Элен взяла трубку, затянулась, а потом нашла руку Малко и положила себе на грудь.
Помимо своей воли Малко тихонько сжал упругую кожу. Крепкая грудь легла в его руку. Элен вздохнула, изогнулась, а рука Малко спустилась на ее живот. Он выкурил только три трубки и был в полном сознании, только чувствовал себя совершенно облегченным. И вдруг осознал, что муж Элен находится лишь в метре от них.
Он посмотрел на генерала поверх тела его жены.
Генерал Ну лежал на боку с открытыми глазами, лицом к нему. Его дыхание было очень спокойным, но сам он не шевелился. Тем не менее он видел руку Малко, лежащую на теле его жены и слышал ее прерывистое дыхание.
Напичканный опиумом до глаз, он был совершенно равнодушен ко всему. Для настоящих курильщиков опиума, наркотик во время сеанса подавляет в них все ощущения пола.
Девочка положила трубку, потом взяла обе лодыжки Элен и немного вытянула ей ноги. Затем стала тихонько массировать их круговыми движениями. Элен перевернулась на бок.
Малко вдруг почувствовал приступ острого желания. Немного сконфуженный этим, он убрал свою руку и начал торопливо поправлять на себе саронг.
Молодая женщина открыла глаза и повернула к нему голову.
– Нет... пожалуйста... продолжайте гладить меня.
Она закрыла глаза и приготовилась к его ласкам. Малко вынужден был призвать на помощь всю свою волю, чтобы не броситься на это распростертое тело, которое так откровенно предлагало себя. Он совершенно забыл о присутствии молчаливого генерала. Вот если бы пуританин Ричард Цански мог заглянуть сюда и увидеть их в этот момент... Немного садистски его пальцы начали пробегать по всему телу Элен, избегая груди и лобка, пока она резко не схватила его за руку...
Когда Элен стала понемногу раскачиваться, Малко показалось, что глаза генерала слегка заблестели. Но это, возможно, был лишь отблеск лампы, продолжающей гореть между ними.
Элен молча корчилась, задыхаясь, избегая рук Малко и девочки, которая продолжала массировать ее. Потом она замерла, лежа на спине, а Малко с трудом удерживал дыхание. Кровь стучала у него в висках, в животе что-то жгло, и он был на грани полной потери самообладания.
Теперь девочка присела около него. Снова затрещал опиум. Она предложила ему трубку и он вдохнул горький и тяжелый дым. Мало-помалу легкая дремота охватила его, он уже мог спокойно смотреть на обнаженное тело молодой женщины...
* * *
Малко вздрогнул и открыл глаза. Элен наклонилась над ним. На ней был ее саронг.– Уже поздно, – сказала она.
Генерал Ну исчез. Комната была наполнена едким запахом опиума. Малко с трудом приподнялся с циновки, голова была тяжелой. Он встал и, отойдя в сторону, оделся. Вернулась в комнату Элен, переодетая в платье. Вилла была совершенно молчалива.
– Я провожу вас, – сказала она.
Они вышли. Ночь была светлой, а улица совершенно пустынной. Малко посмотрел на часы: половина первого. Через полчаса потушат огни. Сайгон опустел уже час назад.
Автоматная очередь послышалась со стороны Виен-хоа. Элен отъехала. Несколько минут они катили по пустынным улицам, потом выехали на большую площадь, украшенную монументом в память погибших.
– Юридический факультет, – пояснила Элен.
Влияние опиума начинало постепенно исчезать, и профессиональное сознание Малко брало верх.
– Мне нужно с вами поговорить, – твердо сказал он. – Давайте остановимся здесь.
Элен затормозила и остановила машину около тротуара. Перед ними были ворота в парк юридического факультета, мрачного и пустынного.
– Я ведь так и не смог поговорить с генералом, – сказал Малко.
– Вы с ним поговорите, я вам это твердо обещаю. Он нашел вас симпатичным. Весьма возможно, что все постепенно устроится. Только представьте действовать мне.
Малко понял, что, несмотря на странность ситуации, он все же находится на верном пути.
Платье Элен задралось до бедер, и Малко с трудом проглотил слюну. Он чувствовал на себе ее взгляд.
Она наклонилась к нему, и ее губы коснулись его шеи.
– Прошу у вас прощения за недавнее. Я не люблю заниматься любовью, когда курю.
Правая рука Элен медленно начала расстегивать пуговицу на его рубашке, и он почувствовал, как ее пальцы ласково пробежали по его груди, щекотно играя с волосами.
Внезапно Элен задрожала так, как будто ее лихорадило, и ее мягкие губы накрыли его рот.
Не переставая целовать его, молодая женщина продолжала расстегивать на нем пуговицы.
– Остановитесь, – задушенным голосом прошептал Малко.
Он и в самом деле хотел, чтобы она перестала, но у него не хватало сил оторвать ее от себя. И внезапно Малко сам почувствовал такое дикое желание, что больше уже не имел сил противиться.
Его удовлетворение было коротким и мощным, и он откинулся на сиденье со звенящей пустотой в голове и с мокрым от пота телом.
– Не надо оставаться здесь, – проговорила она через несколько минут. – Мы с вами рискуем провести эту ночь в тюрьме.
Через несколько минут они уже продолжали путь. Проехали мимо ужасного кафедрала из красного кирпича, особенно зловещего ночью, и двинулись по улице Ту-до. Элен остановила машину напротив темного «Континенталя». Малко чувствовал себя как на крыльях. Молодая женщина поцеловала его в щеку.
– Позвоните мне завтра, я поговорю с генералом, – сказала она.
Он задумчиво вышел из «пежо», дождался, пока тот тронулся, посмотрел, как он завернул на авеню Ле-Луа. Первый контакт с генералом Ну был поистине неожиданным...
Но ничто не происходит вот так запросто во Вьетнаме... Малко углубился в улицу Ту-до, чтобы подойти к своему отелю, когда вдруг послышался резкий в тишине шум мотора. Малко обернулся и увидел мотороллер, мчавшийся прямо на него. Он бросился бежать, чтобы хотя бы достичь тротуара, но мотороллер оказался проворнее. Он пронесся мимо, почти задев его. Малко не имел ни времени, ни возможности разглядеть двух мужчин, которые находились на машине. Когда мотороллер поравнялась с ним, один из них тяжелой дубинкой ударил его по виску. Машина умчалась на бешеной скорости.
Но этого Малко уже не видел. Он увидел только, как тротуар вдруг поднялся и встал перед ним, он протянул руки, чтобы оттолкнуться от него, и потерял сознание.
Глава 6
Он был языком колокола. Регулярно, каждые пять секунд, глухой шум наполнял его слух, с силой отдаваясь в черепной коробке, и ударялся о его закрытые глаза, вызывая новый приступ боли. Ему казалось, что гигантская рука превратила его в качающийся памятник под огромным бронзовым колоколом, и что висит он вниз головой.
Потом внезапно до Малко дошло, что голова его совсем не находится внизу, а просто он весь скрючен, руки его крепко связаны за спиной, лодыжки скручены... Любое движение было для него абсолютно невозможно.
Он попытался хотя бы открыть глаза, но и это ему не удалось, веки были будто склеены. В нем поднялся панический ужас. Он стал судорожно двигаться всем телом, а достиг этим только того, что больно ударился головой о какую-то металлическую перегородку...
Понемногу он заставил себя вернуть хладнокровие, и тогда осознал, что поперек его лица наклеена липкая лента, которая захватывала веки и лишала его возможности что-нибудь увидеть.
Мало-помалу к нему полностью вернулось сознание. То, что он принял за удары колокола, на самом деле было звуком, издаваемым каким-то предметом, ударявшимся по металлической перегородке, у которой он лежал. Как будто кто-то ударял о металл молотком с регулярностью метронома. У Малко было такое ощущение, что его мозг непосредственно принимает на себя эти размеренные удары и что серое вещество мозга постепенно растекается. Он открыл рот, чтобы поглубже вздохнуть воздух, но так шум раздался еще громче и мучительнее, и он закрыл рот.
Сотрясающиеся от ударов металлические стенки били его по спине, плечам и бедрам, и он понял, что совсем голый. Они не оставили на нем даже трусиков. Нужно было приложить нечеловеческое усилие, чтобы хоть немного распрямить колени и попытаться изменить неудобное положение. Предприняв это усилие, он стукнулся головой о верхнюю металлическую перегородку и тяжело упал обратно. Малко понял, что находится в металлической коробке, как раз по размерам его тела.
Шум продолжался... Он завопил что есть силы, чтобы заставить их прекратить все это, но звук голоса потонул в шуме ударов. И тут он по-идиотски подумал о гонге, созывающем бонз на молитву...
Понемногу к нему возвращалась память. Он четко вспомнил момент, когда мужчина с мотороллера ударил его. Но всякое представление о времени исчезло. Это могло случиться и час, и месяц назад. Невозможно было вспомнить, что произошло за это время. Каждый раз, когда он пытался вспоминать, удар прерывал нить. Тем не менее, ему казалось, что он уже давно пришел в сознание, и что после этого что-то говорил.
Он попытался понять, где находится. Пошевелив пальцами, решил, что находится в большой металлической бочке из-под масла, в которую его засунули как жабу. Пальцами нащупал неровности волнистого металла.
По мере того, как он окончательно приходил в себя, жара стала проникать во все его поры. Пот заливал глаза, тек по рукам. И противный запах наполнял ноздри. Его собственный запах...
Он старался прислушиваться между ударами, но ничего не услышал. Можно было сойти с ума, но кричать и вопить бесполезно. Чего они хотели от него? И где он находится? Сколько прошло времени?
Страшная жажда сушила горло. Он чувствовал себя до такой степени измученным, что уснул бы немедленно, если бы не эти жуткие удары. И он снова закричал, стал биться о стенки своей тюрьмы головой, но добился лишь того, что причинил себе новую боль. Удары по железу продолжались, они заставляли вибрировать все его тело. Он готов был сделать все, что угодно, лишь бы остановить эту пытку.
Малко попытался дергаться всем телом еще сильнее в надежде опрокинуть бочку. Все напрасно... Он только окончательно выбился из сил. Очевидно, что те, которые ударяли по бочке, хотели довести его до сумасшествия, заставить окончательно потерять голову. Это было совсем по-азиатски... Малко знал, что подобного рода пытки доводили людей до полной потери разума. Вот так и его могут выпустить в конце концов на улицы Сайгона совершенно ненормальным.
Потом внезапно до Малко дошло, что голова его совсем не находится внизу, а просто он весь скрючен, руки его крепко связаны за спиной, лодыжки скручены... Любое движение было для него абсолютно невозможно.
Он попытался хотя бы открыть глаза, но и это ему не удалось, веки были будто склеены. В нем поднялся панический ужас. Он стал судорожно двигаться всем телом, а достиг этим только того, что больно ударился головой о какую-то металлическую перегородку...
Понемногу он заставил себя вернуть хладнокровие, и тогда осознал, что поперек его лица наклеена липкая лента, которая захватывала веки и лишала его возможности что-нибудь увидеть.
Мало-помалу к нему полностью вернулось сознание. То, что он принял за удары колокола, на самом деле было звуком, издаваемым каким-то предметом, ударявшимся по металлической перегородке, у которой он лежал. Как будто кто-то ударял о металл молотком с регулярностью метронома. У Малко было такое ощущение, что его мозг непосредственно принимает на себя эти размеренные удары и что серое вещество мозга постепенно растекается. Он открыл рот, чтобы поглубже вздохнуть воздух, но так шум раздался еще громче и мучительнее, и он закрыл рот.
Сотрясающиеся от ударов металлические стенки били его по спине, плечам и бедрам, и он понял, что совсем голый. Они не оставили на нем даже трусиков. Нужно было приложить нечеловеческое усилие, чтобы хоть немного распрямить колени и попытаться изменить неудобное положение. Предприняв это усилие, он стукнулся головой о верхнюю металлическую перегородку и тяжело упал обратно. Малко понял, что находится в металлической коробке, как раз по размерам его тела.
Шум продолжался... Он завопил что есть силы, чтобы заставить их прекратить все это, но звук голоса потонул в шуме ударов. И тут он по-идиотски подумал о гонге, созывающем бонз на молитву...
Понемногу к нему возвращалась память. Он четко вспомнил момент, когда мужчина с мотороллера ударил его. Но всякое представление о времени исчезло. Это могло случиться и час, и месяц назад. Невозможно было вспомнить, что произошло за это время. Каждый раз, когда он пытался вспоминать, удар прерывал нить. Тем не менее, ему казалось, что он уже давно пришел в сознание, и что после этого что-то говорил.
Он попытался понять, где находится. Пошевелив пальцами, решил, что находится в большой металлической бочке из-под масла, в которую его засунули как жабу. Пальцами нащупал неровности волнистого металла.
По мере того, как он окончательно приходил в себя, жара стала проникать во все его поры. Пот заливал глаза, тек по рукам. И противный запах наполнял ноздри. Его собственный запах...
Он старался прислушиваться между ударами, но ничего не услышал. Можно было сойти с ума, но кричать и вопить бесполезно. Чего они хотели от него? И где он находится? Сколько прошло времени?
Страшная жажда сушила горло. Он чувствовал себя до такой степени измученным, что уснул бы немедленно, если бы не эти жуткие удары. И он снова закричал, стал биться о стенки своей тюрьмы головой, но добился лишь того, что причинил себе новую боль. Удары по железу продолжались, они заставляли вибрировать все его тело. Он готов был сделать все, что угодно, лишь бы остановить эту пытку.
Малко попытался дергаться всем телом еще сильнее в надежде опрокинуть бочку. Все напрасно... Он только окончательно выбился из сил. Очевидно, что те, которые ударяли по бочке, хотели довести его до сумасшествия, заставить окончательно потерять голову. Это было совсем по-азиатски... Малко знал, что подобного рода пытки доводили людей до полной потери разума. Вот так и его могут выпустить в конце концов на улицы Сайгона совершенно ненормальным.