Это действительно была сталь, края которой были заточены как бритва. Вместо лака на них было нанесено какое-то бурое вещество.
— Цианистый калий, — объяснил генерал, — смертельный яд, а... Северокорейцы часто им пользуются.
— А зачем кусок дерева?
— Чтобы она не покончила с собой. Их агенты обычно держат во рту таблетку с цианистым калием. Достаточно сильно надавить на нее зубами...
Обок Хю Кан брызгала слюной, в бешенстве кусая дерево, мешавшее ей закрыть рот... Малко долго смотрел на нее. Наконец ее схватили. После того, как она пролила столько крови! Синти Джордэн, Анита Кальмар, Сун-Бон, Ок Цун и все остальные. Настоящее орудие убийства. Что могло происходить в ее голове?
Генерал Ким потянул его за собой.
— Пойдемте, мистер Линге, они ею займутся.
Они вышли на аллею Техас. Дома свиданий быстро опустели, девочки скрылись первыми. Только рыбы в аквариумах напоминали о жизни.
Правительственные круги сообщили, что Обок, после соответствующей проработки, начала раскаиваться и согласилась сделать полное признание во всех своих преступлениях. Включая жуткое убийство несчастной шведки. Анита стала еще большей национальной героиней. Согласно официальной версии, Обок убила ее, поскольку та разоблачила кореянку как шпионку. Вставал совершенно мученический образ...
Мрачный генерал Лим, хотя и ушел в отставку, согласился выступить по телевидению, объясняя, как корейское ЦРУ провело это дело.
Разумеется, ни о Малко, ни о ЦРУ не было ни слова. Майкл Коттер рвал и метал в своем кабинете, грозясь созвать пресс-конференцию...
Генерал Ким с сияющим видом вышел к Малко, протягивая ему руку.
— Мой дорогой друг, — сказал кореец, — я хотел бы пригласить вас сегодня после обеда на небольшую прогулку.
— Это и есть новость? — спросил Малко, немного разочарованный. — А куда мы поедем?
— В Пханмунджом.
— Зачем?
Генерал Ким посмотрел на него долгим радостным взглядом.
— Мы передадим мисс Обок Хю Кан Северной Корее!
Малко показалось, что он не расслышал.
— Вы шутите! После всего, что она сделала!
— Ее раскаяние выглядит искренним, — сказал генерал с серьезным видом. — Мы считаем, что она тоже стала жертвой государственного северокорейского терроризма. Поэтому мы отправляем ее в Северную Корею. Для того, чтобы показать, что мы умеем прощать обиды, как учит Конфуций.
Если бы Майкл Коттер был здесь, он бы, наверное, сказал «bull shit»[45]. Малко ограничился тем, что посмотрел своими золотистыми глазами в глаза генералу и спросил:
— Ну, а сейчас скажите мне правду.
Генерал Ким чуть ли не давился от смеха.
— Вы очень хитры, а... мистер Линге? Действительно, есть несколько тайных причин. (Он перевел дыхание и вытер глаза, от смеха полные слез.) Прежде всего, если бы был процесс, неблаговидная роль мисс Кальмар была бы раскрыта. Это повредило бы репутации корейского ЦРУ, а? И потом...
— И потом?
— Возвратив Обок Хю Кан на Север, мы заставим их подписаться под всеми преступлениями...
— А что она говорит?
— Ничего. За исключением ее признания, она говорит очень мало.
Малко предпочитал бы не знать, как было получено это признание.
Генерал посмотрел на часы.
— Машина ждет. Поехали. Мне хочется, чтобы вы присутствовали при этом последнем эпизоде. Вы этого заслуживаете.
— А не будет неосторожностью отправлять ее туда? Она же еще опасна.
— Нет. Она погорела и больше уже не выедет из Северной Кореи.
«Дэу» с антеннами ждал во дворе. За ним стояли два других таких же. Генерал повел Малко к первому. Через затемненные стекла Малко увидел Обок Хю Кан, в наручниках, серой одежде, рядом с двумя полицейскими. Лицо ее абсолютно ничего не выражало. Она даже не повернула головы.
— Поехали, — сказал генерал.
Три «дэу» выехали из зеленых ворот корейского ЦРУ и поехали вниз по склону холма Намсан.
Три «дэу» с эскортом подъехали к реке, через которую проходила граница между севером и югом. Асфальтированная дорога заканчивалась в тупике петлей, служившей стоянкой, прямо перед деревянным мостом, перекинутым через реку. Рядом возвышалось маленькое нежилое строение с крышей в виде пагоды.
Генерал Ким вышел из машины и показал Малко табличку, прибитую прямо у входа на мост, с надписью на корейском и английском языках:
— Вот единственное связующее звено между Сеулом и Пхеньяном, — объявил он. — Мы называем его «the Bridze of No Return»[46]. Здесь происходит обмен военных преступников и других...
Малко посмотрел на пейзаж: почти пересохшая река, пожелтевшие травы, несколько кустов, с северокорейской стороны какое-то белое здание, наверное, брошенное, потом равнина и горы вдалеке. Никого не видно. Он, по крайней мере, ожидал хоть какой-нибудь транспорт с другой стороны.
— Их предупредили? — спросил Малко.
— Конечно, но они не хотят показываться, — сказал генерал Ким. — Странные, а?
Это место дышало таким покоем, что трудно было представить, что здесь шла такая борьба... Обок Хю Кан тоже вышла из машины в сопровождении людей из корейского ЦРУ. С нее сняли наручники, и она машинально потерла себе запястья, все с таким же отсутствующим видом. Генерал Ким взял в руки мегафон и произнес длинную тираду на корейском языке.
Реакции не последовало.
Он улыбаясь пожал плечами.
— Они никогда не хотят с нами разговаривать...
Малко посмотрел на Обок. Их взгляды встретились. Она смотрела на него, как на пустое место. Немного сгорбленная, с опущенными вдоль тела руками. Генерал Ким подошел к ней и произнес несколько фраз по-корейски, на которые она не ответила.
Не сказав ни слова, она пошла по мосту. Не спеша. Сопровождаемая взглядами южнокорейцев, вышедших из машин.
В этой сцене было что-то нереальное. Малко ждал, что она обернется, выкрикнет какое-нибудь ругательство, побежит. Ничего — робот.
Она дошла до середины моста, когда раздался выстрел. Глухой звук оружия крупного калибра. Малко отчетливо увидел, как у Обок Хю Кан отлетел кусок черепного свода. Ударом ей совершенно разбило голову. Отброшенная назад, она упала, прислонившись к цементному борту. Все южнокорейцы сразу же вынули оружие, солдаты бросились в кусты, идущие вдоль дороги. Только генерал Ким и Малко не шелохнулись. Малко сделал шаг вперед, но генерал остановил его.
— Нет.
Воцарилось молчание. Никто не показывался. Стрелявший мог находиться в белом здании с другой стороны моста или спрятаться в кустах. Если бы не лежащее на мосту тело кореянки, можно было бы поверить в галлюцинации. Постепенно напряжение спало.
Генерал Ким усмехнулся:
— Мой друг, генерал Лим, говорил мне, что все произойдет именно так. Он действительно знает людей с Севера...
— Почему? — спросил Малко.
— Они не хотят быть скомпрометированными, — объяснил кореец. — Теперь они могут сказать, что она никогда на них не работала. Это логично, а?
— Она знала об этом?
Генерал опять усмехнулся.
— Она должна была догадаться.
— И не протестовала, когда вы говорили о ее возвращении?
Снова раздался смех, явно веселый.
— Она наглоталась лекарств, чтобы уснуть. Очень нервная, а? Может быть, на самом деле не отдавала себе отчет. Пошли, не надо здесь долго задерживаться, они могут поддаться искушению, а...
Малко направился к машине, не в состоянии оторвать глаз от лежащего посреди моста тела.
— Ее так и оставят здесь?
— Она в их зоне, — подтвердил генерал. — Это их дело наводить порядок, а?..
Машины уже отъезжали. Когда они направились к лагерю, Малко обернулся, в последний раз взглянув на неподвижный силуэт.
Никогда еще «the Bridze of No Return» так не оправдывал своего названия.
— Цианистый калий, — объяснил генерал, — смертельный яд, а... Северокорейцы часто им пользуются.
— А зачем кусок дерева?
— Чтобы она не покончила с собой. Их агенты обычно держат во рту таблетку с цианистым калием. Достаточно сильно надавить на нее зубами...
Обок Хю Кан брызгала слюной, в бешенстве кусая дерево, мешавшее ей закрыть рот... Малко долго смотрел на нее. Наконец ее схватили. После того, как она пролила столько крови! Синти Джордэн, Анита Кальмар, Сун-Бон, Ок Цун и все остальные. Настоящее орудие убийства. Что могло происходить в ее голове?
Генерал Ким потянул его за собой.
— Пойдемте, мистер Линге, они ею займутся.
Они вышли на аллею Техас. Дома свиданий быстро опустели, девочки скрылись первыми. Только рыбы в аквариумах напоминали о жизни.
* * *
Малко с заинтригованным видом вошел в кабинет генерала Кима. Он сообщил ему о какой-то важной новости, о которой не стал говорить по телефону. Малко нужно было заглянуть в бюро «Эр-Франс», чтобы заказать себе билет на самолет. У него был выбор между рейсом Сеул — Токио — Париж или Сеул — Анкоридж — Париж, немного дальше, но без пересадки. Обок Хю Кан арестовали два дня назад и все газеты до сих пор еще писали об этом. Сфотографированная во всех видах, кореянка стала в Сеуле самой большой знаменитостью. Журналисты осуждали путанок в Миари, чтобы получить о ней побольше информации. Газета «Тон-а ильбо» даже разыскала «клиента» Обок за время ее короткого пребывания в доме свиданий, который с массой деталей описал свое с ней соитие...Правительственные круги сообщили, что Обок, после соответствующей проработки, начала раскаиваться и согласилась сделать полное признание во всех своих преступлениях. Включая жуткое убийство несчастной шведки. Анита стала еще большей национальной героиней. Согласно официальной версии, Обок убила ее, поскольку та разоблачила кореянку как шпионку. Вставал совершенно мученический образ...
Мрачный генерал Лим, хотя и ушел в отставку, согласился выступить по телевидению, объясняя, как корейское ЦРУ провело это дело.
Разумеется, ни о Малко, ни о ЦРУ не было ни слова. Майкл Коттер рвал и метал в своем кабинете, грозясь созвать пресс-конференцию...
Генерал Ким с сияющим видом вышел к Малко, протягивая ему руку.
— Мой дорогой друг, — сказал кореец, — я хотел бы пригласить вас сегодня после обеда на небольшую прогулку.
— Это и есть новость? — спросил Малко, немного разочарованный. — А куда мы поедем?
— В Пханмунджом.
— Зачем?
Генерал Ким посмотрел на него долгим радостным взглядом.
— Мы передадим мисс Обок Хю Кан Северной Корее!
Малко показалось, что он не расслышал.
— Вы шутите! После всего, что она сделала!
— Ее раскаяние выглядит искренним, — сказал генерал с серьезным видом. — Мы считаем, что она тоже стала жертвой государственного северокорейского терроризма. Поэтому мы отправляем ее в Северную Корею. Для того, чтобы показать, что мы умеем прощать обиды, как учит Конфуций.
Если бы Майкл Коттер был здесь, он бы, наверное, сказал «bull shit»[45]. Малко ограничился тем, что посмотрел своими золотистыми глазами в глаза генералу и спросил:
— Ну, а сейчас скажите мне правду.
Генерал Ким чуть ли не давился от смеха.
— Вы очень хитры, а... мистер Линге? Действительно, есть несколько тайных причин. (Он перевел дыхание и вытер глаза, от смеха полные слез.) Прежде всего, если бы был процесс, неблаговидная роль мисс Кальмар была бы раскрыта. Это повредило бы репутации корейского ЦРУ, а? И потом...
— И потом?
— Возвратив Обок Хю Кан на Север, мы заставим их подписаться под всеми преступлениями...
— А что она говорит?
— Ничего. За исключением ее признания, она говорит очень мало.
Малко предпочитал бы не знать, как было получено это признание.
Генерал посмотрел на часы.
— Машина ждет. Поехали. Мне хочется, чтобы вы присутствовали при этом последнем эпизоде. Вы этого заслуживаете.
— А не будет неосторожностью отправлять ее туда? Она же еще опасна.
— Нет. Она погорела и больше уже не выедет из Северной Кореи.
«Дэу» с антеннами ждал во дворе. За ним стояли два других таких же. Генерал повел Малко к первому. Через затемненные стекла Малко увидел Обок Хю Кан, в наручниках, серой одежде, рядом с двумя полицейскими. Лицо ее абсолютно ничего не выражало. Она даже не повернула головы.
— Поехали, — сказал генерал.
Три «дэу» выехали из зеленых ворот корейского ЦРУ и поехали вниз по склону холма Намсан.
* * *
Сияющее солнце придавало колючим заграждениям и сторожевым вышкам Пханмунджома веселый вид. Три «дэу» въехали в Кэмп Бонифас в сопровождении эскорта из трех автомобилей. На небольшой скорости они пересекли демилитаризованную зону, проехав мимо «Затонувшего парка». Перед Домом свободы стояли автобусы с туристами, и пожилые американцы поднимались на вышки-пагоды, фотографируя северокорейцев на расстоянии нескольких метров. И с той, и с другой стороны стояли часовые с автоматами. Вдалеке громкоговорители выкрикивали лозунги во славу незабываемого вождя Ким Ир Сена.Три «дэу» с эскортом подъехали к реке, через которую проходила граница между севером и югом. Асфальтированная дорога заканчивалась в тупике петлей, служившей стоянкой, прямо перед деревянным мостом, перекинутым через реку. Рядом возвышалось маленькое нежилое строение с крышей в виде пагоды.
Генерал Ким вышел из машины и показал Малко табличку, прибитую прямо у входа на мост, с надписью на корейском и английском языках:
— Вот единственное связующее звено между Сеулом и Пхеньяном, — объявил он. — Мы называем его «the Bridze of No Return»[46]. Здесь происходит обмен военных преступников и других...
Малко посмотрел на пейзаж: почти пересохшая река, пожелтевшие травы, несколько кустов, с северокорейской стороны какое-то белое здание, наверное, брошенное, потом равнина и горы вдалеке. Никого не видно. Он, по крайней мере, ожидал хоть какой-нибудь транспорт с другой стороны.
— Их предупредили? — спросил Малко.
— Конечно, но они не хотят показываться, — сказал генерал Ким. — Странные, а?
Это место дышало таким покоем, что трудно было представить, что здесь шла такая борьба... Обок Хю Кан тоже вышла из машины в сопровождении людей из корейского ЦРУ. С нее сняли наручники, и она машинально потерла себе запястья, все с таким же отсутствующим видом. Генерал Ким взял в руки мегафон и произнес длинную тираду на корейском языке.
Реакции не последовало.
Он улыбаясь пожал плечами.
— Они никогда не хотят с нами разговаривать...
Малко посмотрел на Обок. Их взгляды встретились. Она смотрела на него, как на пустое место. Немного сгорбленная, с опущенными вдоль тела руками. Генерал Ким подошел к ней и произнес несколько фраз по-корейски, на которые она не ответила.
Не сказав ни слова, она пошла по мосту. Не спеша. Сопровождаемая взглядами южнокорейцев, вышедших из машин.
В этой сцене было что-то нереальное. Малко ждал, что она обернется, выкрикнет какое-нибудь ругательство, побежит. Ничего — робот.
Она дошла до середины моста, когда раздался выстрел. Глухой звук оружия крупного калибра. Малко отчетливо увидел, как у Обок Хю Кан отлетел кусок черепного свода. Ударом ей совершенно разбило голову. Отброшенная назад, она упала, прислонившись к цементному борту. Все южнокорейцы сразу же вынули оружие, солдаты бросились в кусты, идущие вдоль дороги. Только генерал Ким и Малко не шелохнулись. Малко сделал шаг вперед, но генерал остановил его.
— Нет.
Воцарилось молчание. Никто не показывался. Стрелявший мог находиться в белом здании с другой стороны моста или спрятаться в кустах. Если бы не лежащее на мосту тело кореянки, можно было бы поверить в галлюцинации. Постепенно напряжение спало.
Генерал Ким усмехнулся:
— Мой друг, генерал Лим, говорил мне, что все произойдет именно так. Он действительно знает людей с Севера...
— Почему? — спросил Малко.
— Они не хотят быть скомпрометированными, — объяснил кореец. — Теперь они могут сказать, что она никогда на них не работала. Это логично, а?
— Она знала об этом?
Генерал опять усмехнулся.
— Она должна была догадаться.
— И не протестовала, когда вы говорили о ее возвращении?
Снова раздался смех, явно веселый.
— Она наглоталась лекарств, чтобы уснуть. Очень нервная, а? Может быть, на самом деле не отдавала себе отчет. Пошли, не надо здесь долго задерживаться, они могут поддаться искушению, а...
Малко направился к машине, не в состоянии оторвать глаз от лежащего посреди моста тела.
— Ее так и оставят здесь?
— Она в их зоне, — подтвердил генерал. — Это их дело наводить порядок, а?..
Машины уже отъезжали. Когда они направились к лагерю, Малко обернулся, в последний раз взглянув на неподвижный силуэт.
Никогда еще «the Bridze of No Return» так не оправдывал своего названия.