— Немедленно приходите сюда, — бросил он, когда на том конце линии отозвался Малко. — Есть новости.
После чего взглянул на часы: пять минут первого. У них было два часа, чтобы организоваться. Ирина, чрезвычайно возбужденная, сняла свое пальто и закурила сигарету. Американец мимоходом задумался над тем, переспала ли она уже с Малко, известного своими победами над женщинами. Или это еще только на стадии проекта. Если бы он не был женат и не хранил верность, он бы тотчас же уложил ее на свой рабочий стол.
Склонившись над картой Киева, они изучали место предстоящей встречи. Андреевская церковь находилась на небольшом выступе, возвышающимся над Днепром, в самом начале одноименного спуска, на левом тротуаре которого каждый день собиралась барахолка, где можно было найти всего понемногу — от матрешек до старых медных самоваров.
— Внутренняя часть церкви совсем небольшая, — сказал он. — Вы не сможете упустить его. И потом, у вас перед ним огромное преимущество: он ожидает увидеть Викторию. Это даст нам время организоваться. При этом не подвергая вас опасности.
Ирина размышляла о своем коротком разговоре со Стефаном. Она была уверена, что тот едет на встречу не для того, чтобы убить ее.
— У меня нет впечатления, что у него плохие намерения, — сказала она. — Скорее, что он хочет переметнуться в другой лагерь.
В дверь постучали, и в кабинет вошел Малко. Простой взгляд в сторону Ирины — и его либидо завелось в четверть оборота; впрочем, она казалась очень далекой от всякой сексуальной озабоченности. Так же, как и Дональд Редстоун, который ввел его в курс предстоящей встречи.
— Слишком уж это хорошо! — вздохнул Малко. — У этого Стефана нет никакой причины, чтобы вступать в контакт с Викторией, кроме как убить ее. Разве что Ирина права: по причине, которая нам неизвестна, он хочет перейти в другой лагерь. Быть может, вследствие своего промаха вчера вечером.
— Как мы будем действовать? — спросил Дональд Ред-стоун. — Я могу привлечь одного молодого оперативника, но у него нет опыта в такого рода ситуациях. Или самому выдвинуться туда, но это чревато затруднениями. И я не смогу иметь при себе оружие.
— Я считаю, что для обеспечения безопасности Ирины меня будет достаточно, — заявил Малко.
— Этот поляк знает вас, — возразил резидент. — У вас не будет преимущества неожиданности.
Малко собрался уже ответить, что Стефан знает также и Ирину, когда красноречивый взгляд молодой женщины убедил его не открывать то, что поляк видел их вместе в лифте «Премьер-Палаца». Ей не очень хотелось, чтобы Дональд Редстоун был в курсе ее приключения с Малко.
— Может, следовало бы предупредить милицию, чтобы этого типа арестовали? — продолжил американец. — В конце концов, он пытался убить вас. Не говоря уже о той роли, которую он сыграл в ликвидации Романа Марчука.
Малко помахал головой.
— Если впутать в это дело милицию, это ни к чему не приведет. Я, как и Ирина, считаю, что он идет на эту встречу не с плохими намерениями. Он единственный, кто сможет пролить нам свет на заговор относительно отравления Виктора Ющенко, если согласится заговорить.
— Я готова к риску, который может возникнуть во время этой встречи, — заявила Ирина Мюррей с лихостью. — Я уверена, что мистер Линге сумеет меня защитить.
Дональд Редстоун мысленно сказал себе, что она уже спала с Малко. С легкой долей сожаления. Иногда так тяжело быть верным мужем.
— В таком случае, — уверенно заявил Малко, — надо тотчас же ехать туда и организовываться на месте. Я буду держать вас в курсе.
— Ирина, вы хотите взять оружие? — предложил американец.
Молодая женщина улыбнулась.
— Нет, я не сумею им воспользоваться...
Встреча, назначенная в Андреевской церкви, должна была положить конец неопределенности. С целью гарантировать успех Николай Заботин задействовал сразу четырех «беркутовцев». У Стефана Освенцима не было ни малейшего шанса уйти от них. Он подумал, что его звонок должен был успокоить неуправляемого поляка. Тому, наверняка, очень хотелось верить своему русскому работодателю.
Напротив высилась Андреевская церковь, построенная на возвышающемся над улицей выступе, к которому вела внушительная лестница. В бело-голубых тонах, окруженная прогулочной площадкой, церковь великолепно смотрелась со своими пятью зелеными куполами, покрытыми позолотой.
С прогулочной площадки открывался панорамный вид на восточную часть города и Днепр. Малко взглянул на свой «Брейтлинг»: двенадцать сорок пять. У них было полно времени.
— Идем! — позвал он Ирину Мюррей.
Они пересекли покатую улицу и добрались до лестницы, ведущей к церкви. Редкие туристы фотографировали друг друга на прогулочной площадке. Они прошли вовнутрь. Несмотря на величественные внешние размеры церкви, она оказалась крохотной! Внушительные железные ставни свидетельствовали о том, что порой храму приходилось переживать нелегкие времена. Несколько пожилых женщин молились перед зажженными свечами, а туристы задерживались перед иконами на клиросе. Пахло ладаном и пылью.
— Вот что я предлагаю, — выступил с инициативой Малко. — Я останусь на улице и буду на противоположном тротуаре, среди зевак, которые разгуливают по «блошиному рынку». Независимо от того, с какой конца спуска явится поляк, с нижнего или верхнего, он пройдет мимо меня. Я подам тебе сигнал о его прибытии, и он не застанет тебя врасплох. Как бы там ни было, но в церкви ты будешь не одна. Даже если у него плохие намерения, он не станет пытаться напасть на тебя внутри.
— Но он сразу же узнает меня, — возразила Ирина. — Он же видел меня вместе с тобой в лифте.
— Да, это очевидно, — согласился Малко, — но я буду по пятам следовать за ним. А это ему не известно. Ты трусишь?
— Нет, я тебе доверяю.
— У меня будет преимущество неожиданности, — продолжал Малко, — и я не стану колебаться, чтобы выстрелить в него, если увижу, что ты в опасности.
— Хорошо! Остановимся на этом, — подытожила Ирина Мюррей.
Она вела себя так, как будто они вовсе и не занимались любовью: чисто профессиональные отношения. Они вышли из церкви, и молодая женщина предложила:
— Чуть ниже здесь есть один ресторанчик, «За двумя зайцами», совсем неплохой...
— Ну что ж, идем, — согласился Малко, беря ее за руку.
Троих из них он знал: это были Богдан Вокзальный, Саша Малиновский и Александр Ходаков. Убийцы Евгении Богдановой и Романа Марчука. Именно им он передавал инструкции по ликвидации человека, отравившего Виктора Ющенко. Четвертый, очевидно, был их руководителем. Не проявляя поспешности, они также направились в сторону Андреевского спуска. Охваченный паникой, поляк задавался вопросом, какие указания они получили: только следить за ним или же убрать? Он вдруг поспешил внутрь маленькой церкви, как будто святое место было способно защитить его. Пока он ехал сюда, у него было время подумать. Виктория Позняк наверняка не собиралась приходить на встречу одна. «Беркуты» рисковали получить неприятный сюрприз в том случае, если у них были плохие намерения. Он посмотрел на свои старые советские часы: два десять.
Проникнув в церковь, он какое-то время привыкал к слабому освещению. Людей было мало. Группа туристов, занятых беседой со священником, несколько неистово молящихся старушек и, немного поодаль, молодая женщина в длинном кожаном пальто черного цвета. Он сразу же увидел, что это не Виктория. Ему понадобилось немного больше времени, чтобы узнать в ней ту, с которой он садился в лифт «Премьер-Палаца». Подругу агента ЦРУ.
Спрятавшись за брезентовыми ларьками уличных торговцев, он оставался невидимым со стороны церкви. Поляк Стефан его не заметил, но ему не хотелось, чтобы Ирина подвергалась риску.
В момент, когда он двинулся через улицу, Малко заметил справа от себя двух коренастых мужчин в натянутых на глаза черных шапочках; свои руки они держали в куртках такого же цвета. Его пульс стрелой взметнулся вверх: это были люди, напавшие на него возле дома Юрия Богданова. Это все меняло!
В мгновение ока он осознал: они хотят ликвидировать Викторию! Стефан здесь только для того, чтобы указать убийцам их жертву... Они уже поднимались по ступенькам, ведущим на церковную паперть. Малко бросился бежать, по дороге перекладывая пистолет Макарова из-за пояса в карман пальто.
Затем они медленно двинулись в его сторону. Стефан Освенцим моментально понял, что они только что получили приказ убить его. Начиная терять рассудок, он подошел к молодой женщине в черном кожаном пальто и коротко спросил:
— Кто вы?
— Вам это хорошо известно, — ответила она.
Краем глаза он видел, как те двое подходили все ближе. Такие типы меньше всего на свете станут церемониться с тем, чтобы прикончить кого-нибудь в церкви. Объятый паникой, он повернулся к Ирине:
— Вы вооружены?
Ирине вопрос показался неожиданным. Она отрицательно покачала головой, удивленная тем, что видит его таким растерянным. Выглядывая поверх плеча Стефана, она напряженно всматривалась в сторону двери собора, откуда к ней должен был присоединиться Малко.
— Сзади меня двое мужчин... они хотят убить меня, — шепнул Стефан Освенцим. — И, несомненно, вас тоже.
Посмотрев на двух «беркутовцев», Ирина почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Они и вправду не были похожи на безобидных прихожан. Рядом с ней пожилой священник по-прежнему оживленно беседовал с посетителями. Помощи от него ожидать не приходилось. Один из двух мужчин, на которых указывал Стефан, шагнул к ней. Он неожиданно схватил ее за руку и отшвырнул к каменной стенке нефа. Она увидела, как у другого в руке сверкнуло стальное лезвие и зашлась таким криком, что от него вздрогнули все находившиеся в церкви. Второй убийца надвигался на нее устрашающей массой, зажав в руке нож с коротким треугольным лезвием. Молниеносным движением он рассек перед ней воздух в горизонтальном направлении. Ирина инстинктивно отпрыгнула назад, опрокинув при этом огромный подсвечник со вставленными в него свечами. Она упала на пол, объятая ужасом, и смотрела, как над ней склоняется «беркутовец». Левой рукой он схватил ее за белокурые волосы, скрутил их жгутом и опрокинул ее голову назад.
Сейчас он перережет ей горло.
— Малко!
Тот видел, как «беркутовец» вытащил нож из груди священника, настиг Ирину и схватил ее за волосы, опрокидывая ее голову назад, готовясь перерезать шею. Он не колебался ни доли секунды.
От двух выстрелов пистолета Макарова, прозвучавших один за другим, задрожали стекла витражей. Сраженный прямо в грудь, «беркут» завалился вперед, падая на Ирину Мюррей. Она заорала, придавленная стодвадцатикилограммовым весом.
Стефан Освенцим, которого прижал к стене другой наемный убийца, доведенный до исступления, решил воспользоваться потерей внимания со стороны своего соперника и развернул одну из тяжелых железных ставен так, что та ударила «беркута» в плечо, выведя его из равновесия.
Поляк тут же бросился к выходу, толкнув по дороге какую-то старушку, и скатился вниз по внешней лестнице. Его машина была припаркована всего в нескольких десятков метров. Но рядом же находился и один из четырех типов, брошенных на него... Он развернулся в обратную сторону и очертя голову понесся вниз по Андреевскому спуску, думая лишь об одном: не умереть в этот миг. Его голова отказывалась думать дальше следующей минуты. Его единственным планом на будущее было укрыться от этой банды убийц.
Он бежал, как сумасшедший, по неровно уложенной мостовой, даже не оглядываясь назад. Ему казалось, что он летит над землей, и он подумал, что больше никогда не сможет остановиться.
Опасность ей больше не грозила. «Беркутовец», сраженный двумя пулями девятого калибра, двигался не больше, чем пораженный молнией бизон. Малко крикнул молодой женщине, переходя на английский:
— Уходи! Быстрей!
Он сам поспешил за пределы церкви, как раз вовремя, чтобы увидеть, как поляк Стефан скатывался по Андреевскому спуску, так, как будто сам дьявол гнался вслед за ним. Перепрыгнув через парапет, возвышавшийся над улицей, Малко заорал:
— Стефан! Вернитесь!
В ответ поляк только вильнул в сторону и нырнул на тротуар, заполненный торговцами, с тем чтобы затеряться в толпе зевак. У него явно не было никаких оснований доверять человеку, которого он накануне пытался убить, даже если и планировал переметнуться в другой лагерь.
С открытым ртом, еле дыша, он поднял глаза и увидел четвертого «беркутовца». Того, с которым он не был знаком. Он увидел кулак, казалось, просто лежащий на его животе, не замечая длинного лезвия, только что разорвавшего ему брюшную аорту... Издалека можно было бы подумать, что двое мужчин обнимаются. Затем «беркут» вытащил лезвие, засунул нож обратно в сапог, и Стефан Освенцим, с остекленевшими глазами и подкосившимися ногами, опустился рядом с одним из самоваров.
Его убийца спокойно развернулся на 180 градусов и затерялся в толпе.
Он снова поднялся вверх и спустя несколько минут обнаружил Стефана. Тот лежал на спине, прижимая к животу судорожно сжатую руку, и не дышал. Его окружили несколько весьма равнодушных. Сведение счетов в этом районе было частым явлением даже из-за пустяка. Малко посмотрел вокруг, но убийцу не заметил. На этом этапе ему оставалось только исчезнуть. Не было никакого смысла давать показания милиции, имея при себе оружие, из которого был убит человек.
В момент, когда он собирался удалиться, на глаза ему попался какой-то черный предмет прямоугольной формы, лежащий в водосточном желобе. Предмет, вероятно, выпал из кармана убитого. Малко нагнулся, естественным движением поднял его и, положив себе в карман, удалился.
След, идущий от Стефана, только что оборвался в крови, но, возможно, у него еще оставалась ниточка, за которую он мог потянуть.
Глава 11
После чего взглянул на часы: пять минут первого. У них было два часа, чтобы организоваться. Ирина, чрезвычайно возбужденная, сняла свое пальто и закурила сигарету. Американец мимоходом задумался над тем, переспала ли она уже с Малко, известного своими победами над женщинами. Или это еще только на стадии проекта. Если бы он не был женат и не хранил верность, он бы тотчас же уложил ее на свой рабочий стол.
Склонившись над картой Киева, они изучали место предстоящей встречи. Андреевская церковь находилась на небольшом выступе, возвышающимся над Днепром, в самом начале одноименного спуска, на левом тротуаре которого каждый день собиралась барахолка, где можно было найти всего понемногу — от матрешек до старых медных самоваров.
— Внутренняя часть церкви совсем небольшая, — сказал он. — Вы не сможете упустить его. И потом, у вас перед ним огромное преимущество: он ожидает увидеть Викторию. Это даст нам время организоваться. При этом не подвергая вас опасности.
Ирина размышляла о своем коротком разговоре со Стефаном. Она была уверена, что тот едет на встречу не для того, чтобы убить ее.
— У меня нет впечатления, что у него плохие намерения, — сказала она. — Скорее, что он хочет переметнуться в другой лагерь.
В дверь постучали, и в кабинет вошел Малко. Простой взгляд в сторону Ирины — и его либидо завелось в четверть оборота; впрочем, она казалась очень далекой от всякой сексуальной озабоченности. Так же, как и Дональд Редстоун, который ввел его в курс предстоящей встречи.
— Слишком уж это хорошо! — вздохнул Малко. — У этого Стефана нет никакой причины, чтобы вступать в контакт с Викторией, кроме как убить ее. Разве что Ирина права: по причине, которая нам неизвестна, он хочет перейти в другой лагерь. Быть может, вследствие своего промаха вчера вечером.
— Как мы будем действовать? — спросил Дональд Ред-стоун. — Я могу привлечь одного молодого оперативника, но у него нет опыта в такого рода ситуациях. Или самому выдвинуться туда, но это чревато затруднениями. И я не смогу иметь при себе оружие.
— Я считаю, что для обеспечения безопасности Ирины меня будет достаточно, — заявил Малко.
— Этот поляк знает вас, — возразил резидент. — У вас не будет преимущества неожиданности.
Малко собрался уже ответить, что Стефан знает также и Ирину, когда красноречивый взгляд молодой женщины убедил его не открывать то, что поляк видел их вместе в лифте «Премьер-Палаца». Ей не очень хотелось, чтобы Дональд Редстоун был в курсе ее приключения с Малко.
— Может, следовало бы предупредить милицию, чтобы этого типа арестовали? — продолжил американец. — В конце концов, он пытался убить вас. Не говоря уже о той роли, которую он сыграл в ликвидации Романа Марчука.
Малко помахал головой.
— Если впутать в это дело милицию, это ни к чему не приведет. Я, как и Ирина, считаю, что он идет на эту встречу не с плохими намерениями. Он единственный, кто сможет пролить нам свет на заговор относительно отравления Виктора Ющенко, если согласится заговорить.
— Я готова к риску, который может возникнуть во время этой встречи, — заявила Ирина Мюррей с лихостью. — Я уверена, что мистер Линге сумеет меня защитить.
Дональд Редстоун мысленно сказал себе, что она уже спала с Малко. С легкой долей сожаления. Иногда так тяжело быть верным мужем.
— В таком случае, — уверенно заявил Малко, — надо тотчас же ехать туда и организовываться на месте. Я буду держать вас в курсе.
— Ирина, вы хотите взять оружие? — предложил американец.
Молодая женщина улыбнулась.
— Нет, я не сумею им воспользоваться...
* * *
Николай Заботин решил не выходить из своего кабинета в течение всего дня. Каждые полчаса команда «беркутовцев», следившая за Стефаном Освенцимом, отчитываюсь перед ним через полковника. У них был приказ не отставать от поляка ни на шаг до самой встречи в два часа дня, с тем чтобы тот не исчез Бог знает куда.Встреча, назначенная в Андреевской церкви, должна была положить конец неопределенности. С целью гарантировать успех Николай Заботин задействовал сразу четырех «беркутовцев». У Стефана Освенцима не было ни малейшего шанса уйти от них. Он подумал, что его звонок должен был успокоить неуправляемого поляка. Тому, наверняка, очень хотелось верить своему русскому работодателю.
* * *
Ирина и Малко вышли из машины в конце Владимирской, как раз при въезде на Андреевский спуск. Пешеходная в своей второй части, эта покрытая неровной мостовой улица зигзагами спускалась в сторону реки. Весь левый тротуар ее занимали многочисленные ларьки, предлагающие поделки в народном стиле. На этом киевском «блошином рынке» можно было найти что угодно, и тут постоянно толпились покупатели, не обращавшие внимания даже на холод.Напротив высилась Андреевская церковь, построенная на возвышающемся над улицей выступе, к которому вела внушительная лестница. В бело-голубых тонах, окруженная прогулочной площадкой, церковь великолепно смотрелась со своими пятью зелеными куполами, покрытыми позолотой.
С прогулочной площадки открывался панорамный вид на восточную часть города и Днепр. Малко взглянул на свой «Брейтлинг»: двенадцать сорок пять. У них было полно времени.
— Идем! — позвал он Ирину Мюррей.
Они пересекли покатую улицу и добрались до лестницы, ведущей к церкви. Редкие туристы фотографировали друг друга на прогулочной площадке. Они прошли вовнутрь. Несмотря на величественные внешние размеры церкви, она оказалась крохотной! Внушительные железные ставни свидетельствовали о том, что порой храму приходилось переживать нелегкие времена. Несколько пожилых женщин молились перед зажженными свечами, а туристы задерживались перед иконами на клиросе. Пахло ладаном и пылью.
— Вот что я предлагаю, — выступил с инициативой Малко. — Я останусь на улице и буду на противоположном тротуаре, среди зевак, которые разгуливают по «блошиному рынку». Независимо от того, с какой конца спуска явится поляк, с нижнего или верхнего, он пройдет мимо меня. Я подам тебе сигнал о его прибытии, и он не застанет тебя врасплох. Как бы там ни было, но в церкви ты будешь не одна. Даже если у него плохие намерения, он не станет пытаться напасть на тебя внутри.
— Но он сразу же узнает меня, — возразила Ирина. — Он же видел меня вместе с тобой в лифте.
— Да, это очевидно, — согласился Малко, — но я буду по пятам следовать за ним. А это ему не известно. Ты трусишь?
— Нет, я тебе доверяю.
— У меня будет преимущество неожиданности, — продолжал Малко, — и я не стану колебаться, чтобы выстрелить в него, если увижу, что ты в опасности.
— Хорошо! Остановимся на этом, — подытожила Ирина Мюррей.
Она вела себя так, как будто они вовсе и не занимались любовью: чисто профессиональные отношения. Они вышли из церкви, и молодая женщина предложила:
— Чуть ниже здесь есть один ресторанчик, «За двумя зайцами», совсем неплохой...
— Ну что ж, идем, — согласился Малко, беря ее за руку.
* * *
Стефан Освенцим припарковал свою «Шкоду» под углом к тротуару при въезде на Андреевский спуск. Его пульс резко подскочил, когда позади себя он заметил белую «Ладу», обнаруженную им ранее. Она припарковалась за несколько мест от него, и из салона появились четыре здоровяка.Троих из них он знал: это были Богдан Вокзальный, Саша Малиновский и Александр Ходаков. Убийцы Евгении Богдановой и Романа Марчука. Именно им он передавал инструкции по ликвидации человека, отравившего Виктора Ющенко. Четвертый, очевидно, был их руководителем. Не проявляя поспешности, они также направились в сторону Андреевского спуска. Охваченный паникой, поляк задавался вопросом, какие указания они получили: только следить за ним или же убрать? Он вдруг поспешил внутрь маленькой церкви, как будто святое место было способно защитить его. Пока он ехал сюда, у него было время подумать. Виктория Позняк наверняка не собиралась приходить на встречу одна. «Беркуты» рисковали получить неприятный сюрприз в том случае, если у них были плохие намерения. Он посмотрел на свои старые советские часы: два десять.
Проникнув в церковь, он какое-то время привыкал к слабому освещению. Людей было мало. Группа туристов, занятых беседой со священником, несколько неистово молящихся старушек и, немного поодаль, молодая женщина в длинном кожаном пальто черного цвета. Он сразу же увидел, что это не Виктория. Ему понадобилось немного больше времени, чтобы узнать в ней ту, с которой он садился в лифт «Премьер-Палаца». Подругу агента ЦРУ.
* * *
— Он только что проник в неф, — передал Малко по мобильному телефону. — Я иду.Спрятавшись за брезентовыми ларьками уличных торговцев, он оставался невидимым со стороны церкви. Поляк Стефан его не заметил, но ему не хотелось, чтобы Ирина подвергалась риску.
В момент, когда он двинулся через улицу, Малко заметил справа от себя двух коренастых мужчин в натянутых на глаза черных шапочках; свои руки они держали в куртках такого же цвета. Его пульс стрелой взметнулся вверх: это были люди, напавшие на него возле дома Юрия Богданова. Это все меняло!
В мгновение ока он осознал: они хотят ликвидировать Викторию! Стефан здесь только для того, чтобы указать убийцам их жертву... Они уже поднимались по ступенькам, ведущим на церковную паперть. Малко бросился бежать, по дороге перекладывая пистолет Макарова из-за пояса в карман пальто.
* * *
Стефан Освенцим все еще смотрел на молодою блондинку в длинном кожаном пальто черного цвета, когда покрытая обивкой дверь собора растворилась, пропуская двух мужчин в черных шерстяных шапочках. У одного из них к уху был приложен мобильный телефон. Стефан Освенцим заметил их боковым зрением. Он резко развернулся, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Они неотрывно следили за ним, как кобра, смотрящая на кролика. Тот, кто говорил по телефону, сложил аппарат и шепнул несколько слов своему сообщнику.Затем они медленно двинулись в его сторону. Стефан Освенцим моментально понял, что они только что получили приказ убить его. Начиная терять рассудок, он подошел к молодой женщине в черном кожаном пальто и коротко спросил:
— Кто вы?
— Вам это хорошо известно, — ответила она.
Краем глаза он видел, как те двое подходили все ближе. Такие типы меньше всего на свете станут церемониться с тем, чтобы прикончить кого-нибудь в церкви. Объятый паникой, он повернулся к Ирине:
— Вы вооружены?
Ирине вопрос показался неожиданным. Она отрицательно покачала головой, удивленная тем, что видит его таким растерянным. Выглядывая поверх плеча Стефана, она напряженно всматривалась в сторону двери собора, откуда к ней должен был присоединиться Малко.
— Сзади меня двое мужчин... они хотят убить меня, — шепнул Стефан Освенцим. — И, несомненно, вас тоже.
Посмотрев на двух «беркутовцев», Ирина почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Они и вправду не были похожи на безобидных прихожан. Рядом с ней пожилой священник по-прежнему оживленно беседовал с посетителями. Помощи от него ожидать не приходилось. Один из двух мужчин, на которых указывал Стефан, шагнул к ней. Он неожиданно схватил ее за руку и отшвырнул к каменной стенке нефа. Она увидела, как у другого в руке сверкнуло стальное лезвие и зашлась таким криком, что от него вздрогнули все находившиеся в церкви. Второй убийца надвигался на нее устрашающей массой, зажав в руке нож с коротким треугольным лезвием. Молниеносным движением он рассек перед ней воздух в горизонтальном направлении. Ирина инстинктивно отпрыгнула назад, опрокинув при этом огромный подсвечник со вставленными в него свечами. Она упала на пол, объятая ужасом, и смотрела, как над ней склоняется «беркутовец». Левой рукой он схватил ее за белокурые волосы, скрутил их жгутом и опрокинул ее голову назад.
Сейчас он перережет ей горло.
* * *
И тут одновременно произошло несколько событий. Испуганный священник оставил своих слушателей и с яростными криками бросился на «беркутовца», вступая с ним в схватку. Тот не колебался ни секунды. Он изо всей силы всадил свой нож в грудную кость священника и повернул его. Ирина воспользовалась этим, чтобы отползти на несколько метров в сторону. Она подняла глаза и увидела Малко, входящего в неф. Со всей силой своих легких она заорала:— Малко!
Тот видел, как «беркутовец» вытащил нож из груди священника, настиг Ирину и схватил ее за волосы, опрокидывая ее голову назад, готовясь перерезать шею. Он не колебался ни доли секунды.
От двух выстрелов пистолета Макарова, прозвучавших один за другим, задрожали стекла витражей. Сраженный прямо в грудь, «беркут» завалился вперед, падая на Ирину Мюррей. Она заорала, придавленная стодвадцатикилограммовым весом.
Стефан Освенцим, которого прижал к стене другой наемный убийца, доведенный до исступления, решил воспользоваться потерей внимания со стороны своего соперника и развернул одну из тяжелых железных ставен так, что та ударила «беркута» в плечо, выведя его из равновесия.
Поляк тут же бросился к выходу, толкнув по дороге какую-то старушку, и скатился вниз по внешней лестнице. Его машина была припаркована всего в нескольких десятков метров. Но рядом же находился и один из четырех типов, брошенных на него... Он развернулся в обратную сторону и очертя голову понесся вниз по Андреевскому спуску, думая лишь об одном: не умереть в этот миг. Его голова отказывалась думать дальше следующей минуты. Его единственным планом на будущее было укрыться от этой банды убийц.
Он бежал, как сумасшедший, по неровно уложенной мостовой, даже не оглядываясь назад. Ему казалось, что он летит над землей, и он подумал, что больше никогда не сможет остановиться.
* * *
Малко колебался несколько секунд, по-прежнему сжимая в руке пистолет. Две пожилые женщины, наклонившись над священником, безуспешно пытались вернуть его к жизни. Он видел, как Ирина Мюррей сначала поднялась на ноги, бледная как смерть, затем начала собирать вещи, выпавшие из ее сумочки.Опасность ей больше не грозила. «Беркутовец», сраженный двумя пулями девятого калибра, двигался не больше, чем пораженный молнией бизон. Малко крикнул молодой женщине, переходя на английский:
— Уходи! Быстрей!
Он сам поспешил за пределы церкви, как раз вовремя, чтобы увидеть, как поляк Стефан скатывался по Андреевскому спуску, так, как будто сам дьявол гнался вслед за ним. Перепрыгнув через парапет, возвышавшийся над улицей, Малко заорал:
— Стефан! Вернитесь!
В ответ поляк только вильнул в сторону и нырнул на тротуар, заполненный торговцами, с тем чтобы затеряться в толпе зевак. У него явно не было никаких оснований доверять человеку, которого он накануне пытался убить, даже если и планировал переметнуться в другой лагерь.
* * *
Стефан Освенцим в который раз оглянулся назад. Его бывшая мишень, казалось, подбиралась все ближе. Ему во что бы то ни стало надо было вырваться еще хоть немного вперед. Там, внизу Андреевского спуска, он наверняка найдет какую-нибудь машину и сможет оторваться от него. Дальше он не заглядывал. Стремясь выиграть преимущество, он прыгнул в сторону, но задел при этом прилавок с тремя старинными медными самоварами. Те покатились по дороге с ужасным металлическим грохотом. Сопровождаемый яростными проклятиями торговца, Стефан Освенцим прибавил скорости. Внезапно перед ним возник огромный силуэт. В его голове еще вертелась мысль о том, что это, должно быть, какой-то разъяренный торговец, когда он почувствовал ужасное жжение в области живота.С открытым ртом, еле дыша, он поднял глаза и увидел четвертого «беркутовца». Того, с которым он не был знаком. Он увидел кулак, казалось, просто лежащий на его животе, не замечая длинного лезвия, только что разорвавшего ему брюшную аорту... Издалека можно было бы подумать, что двое мужчин обнимаются. Затем «беркут» вытащил лезвие, засунул нож обратно в сапог, и Стефан Освенцим, с остекленевшими глазами и подкосившимися ногами, опустился рядом с одним из самоваров.
Его убийца спокойно развернулся на 180 градусов и затерялся в толпе.
* * *
Малко пробежал мимо тела Стефана Освенцима, не заметив его. И только когда добрался почти до конца Андреевского спуска и, не видя больше поляка, понял, что тот должен был затеряться среди торговцев.Он снова поднялся вверх и спустя несколько минут обнаружил Стефана. Тот лежал на спине, прижимая к животу судорожно сжатую руку, и не дышал. Его окружили несколько весьма равнодушных. Сведение счетов в этом районе было частым явлением даже из-за пустяка. Малко посмотрел вокруг, но убийцу не заметил. На этом этапе ему оставалось только исчезнуть. Не было никакого смысла давать показания милиции, имея при себе оружие, из которого был убит человек.
В момент, когда он собирался удалиться, на глаза ему попался какой-то черный предмет прямоугольной формы, лежащий в водосточном желобе. Предмет, вероятно, выпал из кармана убитого. Малко нагнулся, естественным движением поднял его и, положив себе в карман, удалился.
След, идущий от Стефана, только что оборвался в крови, но, возможно, у него еще оставалась ниточка, за которую он мог потянуть.
Глава 11
Дональд Редстоун открыто выражал свое неодобрение. Он выговаривал Малко:
— Еще совсем немного, и Ирина лишилась бы жизни из-за этого дела, — строго сказал он. — На вас была возложена задача по ее защите...
— Что я и выполнил, — заметил Малко. — Мы не предусмотрели вмешательства этих наемных убийц.
— Не надо сердиться на Малко, — начала уверять Ирина Мюррей. — Он сделал все, что полагалось.
Американец начал считать на пальцах, сохраняя при этом серьезное выражение лица. Ирина Мюррей сидела на стуле, даже не сняв свое черное кожаное пальто, и явно пребывала под впечатлением недавно пережитого.
— Роман Марчук, Евгения Богданова, Стефан из Польши и, если бы им удалось, Ирина, — перечислял Дональд Редстоун. — Не говоря уже о вас. Эти люди ни перед чем не останавливаются. А речь-то идет всего лишь о том, чтобы убрать следы неудавшейся операции. Все это указывает на то, какие значительные средства были задействованы. Поляк ничего не успел вам сказать? — спросил он у Ирины Мюррей после паузы.
— Нет. Он был напуган. Я всю жизнь буду помнить его глаза.
— Не надо слишком уж жалеть его, — выразил свое мнение американец. — Этот человек был наемным убийцей...
Ангел молчания улетел, унося с собой траурную речь, посвященную Стефану Освенциму. Малко кипел от злости.
— Я должен был пристрелить другого убийцу и помешать поляку покинуть церковь.
Американец улыбнулся с видом человека, не питающего иллюзий.
— Вы спасли Ирину, что уже не мало. Эта история наделает много шума. Я надеюсь, что на нас не выйдут. Думаю, завтра мне позвонит Игорь Смешко. Как бы там ни было, мы снова в тупике. Разве что Евгению Червоненко удастся установить владельца мобильного телефона этого Стефана.
— Я подобрал его возле его тела, — сообщил Малко, доставая аппарат из кармана и кладя на письменный стол резидента.
— Как вы можете быть уверены, что это его телефон? — сразу же засомневался американец.
— Я позвонил на его номер, — объяснил Малко. — А сейчас остается только заставить его говорить.
— Попытаемся отыскать его владельца по серийному номеру, — сказал американец. — А чтобы заставить его говорить, необходимо содействие оператора. Пока что это исключено. Ну что ж, на сегодня хватит. Кстати, Малко, верните мне ваш пистолет Макарова, я дам вам другой. На всякий случай.
Он открыл ящик стола, и у Малко оказался совершенно новый «глок». Ему уже тоже хотелось смыться. Он встретился глазами с Ириной и улыбнулся.
— Ирина, если у вас остались силы, я приглашаю вас на ужин в лучший ресторан города. Чтобы забыть этот плохой эпизод.
На лице молодой женщины появилась слабая улыбка.
— Спасибо, это поможет мне отвлечься. Мне очень страшно.
Стефан Освенцим не заговорит. Осмотр его тела никуда не приведет: при нем был его настоящий польский паспорт, что позволит быстро идентифицировать его как беглого преступника, и на этом остановятся. Что касается Богдана Вокзального, «беркутовца», которого застрелил агент ЦРУ, то изучение его жизни также никуда не приведет. Оставив первоначальное место службы, он жил подработками, нанимаясь то к мафии, то в ночные клубы, где выполнял роль вышибалы. Он был привлечен к операции своим бывшим начальником, полковником Городней, но никаких доказательств тому не существовало.
Довольный, Николай Заботин снова взялся за свой рапорт в Москву. Но почти сразу же прервался. Когда он отдавал приказ ликвидировать Стефана Освенцима, то настаивал на том, чтобы был изъят мобильный телефон, которым тот пользовался. Он понял, что полковник Городня не упомянул этот момент в своем отчете и сразу же позвонил ему с закрытого аппарата. Разговор длился недолго, и офицер СБУ пообещал проверить. Через полчаса он перезвонил Николаю Заботину и вынужден был признать, что «беркутовец», прирезавший поляка, абсолютно забыл о том, что надо было забрать мобильный телефон. Исправлять эту оплошность было слишком поздно, и Николай Заботин вынужден был успокоиться. Телефон имел лишь второстепенное значение. Стефан никогда ему не звонил, а он связывался с ним по закрытой линии. Милиции, если она нашла аппарат, понадобилось бы провести углубленное расследование, чтобы установить по телефонным отчетам, что эти звонки исходили из посольства России.
К счастью, существовал очень незначительный риск, что милиция станет проводить такое расследование. Тот, кто нашел этот мобильный телефон, вероятно, просто-напросто прикарманил его.
Николай Заботин посмотрел на календарь на своем письменном столе. Надо было продержаться еще шесть дней. До сих пор ему удавалось сохранять преимущество в один корпус, но прибытие этого ведущего агента ЦРУ, чья репутация была ему известна, беспокоило его. Он никогда не недооценивал соперника, а политический контекст удерживал его от слишком прямолинейных методов.
Он отогнал тревожные мысли и снова принялся за написание рапорта.
— Твое здоровье! Мы в расчете.
— В расчете? Почему? — спросила она с улыбкой.
— Вчера ты невольно спасла мне жизнь. Сегодня была моя очередь. Знаешь, я до сих пор зол на себя за то, что подвергнул тебя опасности.
Он пододвинул к ней едва начатое корытце с белужьей икрой. Метрдотель ресторана «Царское Село» был удивлен, когда Малко заказал корытце с 500 граммами черной икры. Невозможно съесть больше 150 граммов этого деликатеса, не пресытившись им! Но сегодня вечером Малко не хотелось, чтобы их дегустации мешали какие-либо психологические ограничения. Он взял бутылку розового «Тэтэнже Конт де Шампань» урожая 1999 года и снова наполнил фужеры. Мягкая фольклорная музыка убаюкивала полупустой зал. У икры был легкий привкус ила, ведь ее привезли с Волги, но Малко чувствовал себя хорошо.
Ирина положила ногу на ногу, и простое поскрипывание чулок превратилось в залп адреналина в артериях Малко. Она поедала икру деликатно, как кошка, склонившись над столом. Внезапно его обуяло желание. Скользнув рукой под стол, он положил ее на колено в черном нейлоновом чулке.
— Я хочу тебя, — произнес он.
Ирина улыбнулась.
— Как мило.
Это были ее единственные слова до конца ужина. Когда они вышли из «Царского Села» под восхищенным взглядом гардеробщика-африканца, Бог знает какими судьбами выброшенного на этот берег, на столе осталась едва ли треть икры и ни единой капли «Тэтэнже». На улице шел снег. Едва оказавшись в такси, Малко раздвинул полы кожаного пальто и начал приподнимать юбку дамского костюма. До тех пор, пока его пальцы не коснулись обнаженной кожи выше чулок.
Настоящихчулок. Ирине было присуще чувство эротизма.
Когда они вышли из машины, Малко все-таки осмотрелся вокруг. «Глок», выданный Дональдом Редстоуном, был у него за поясом, с патроном в стволе. Как только они оказались в номере, Ирина схватила рукоятку пистолета двумя пальцами и бросила его на кресло. Потом принялась раздевать Малко, при этом сама оставалась в лифе и юбке.
Выгнувшись низом вперед, она прислонилась спиной к стене и разрешила ему завладеть своей грудью, которую до этого высвободила из-под лифа. Потом начала с нежностью гладить его. А затем опустилась на колени для бесконечной фелляции. Пока она с жадностью заглатывала его в свой рот, ее руки, поднятые кверху, как в молитве, вовсю занимались его сосками. Предел этой изысканной прелюдии положил он, увлекая ее к кровати. Вскоре на ней оставались только длинные чулки, поддерживаемые посредством черного пояса для подвязок. Она улыбнулась Малко и сказала:
— Я знала, что мы будем заниматься любовью, как только увидела тебя в аэропорту.
Когда он вошел в нее, пальцы Ирина судорожно вцепились в простынь. Малко так сильно умерял свое желание на протяжении всего вечера, что сейчас ему было безумно трудно сдерживать себя. Внезапно Ирина оттолкнула его с той же сдержанной улыбкой, повернулась к нему спиной и, изогнув свой таз, перешла в недвусмысленную позицию. На этот раз, как только он снова вошел в нее, она принялась постанывать при каждом поступательном его движении. Она дрожала, вцепившись пальцами в простынь. Малко не спешил и почти полностью выходил из Ирины, прежде чем снова погрузиться в нее. Он останавливался после каждого толчка, не сводя глаз с великолепного полного зада, изогнувшегося перед ним.
— Еще совсем немного, и Ирина лишилась бы жизни из-за этого дела, — строго сказал он. — На вас была возложена задача по ее защите...
— Что я и выполнил, — заметил Малко. — Мы не предусмотрели вмешательства этих наемных убийц.
— Не надо сердиться на Малко, — начала уверять Ирина Мюррей. — Он сделал все, что полагалось.
Американец начал считать на пальцах, сохраняя при этом серьезное выражение лица. Ирина Мюррей сидела на стуле, даже не сняв свое черное кожаное пальто, и явно пребывала под впечатлением недавно пережитого.
— Роман Марчук, Евгения Богданова, Стефан из Польши и, если бы им удалось, Ирина, — перечислял Дональд Редстоун. — Не говоря уже о вас. Эти люди ни перед чем не останавливаются. А речь-то идет всего лишь о том, чтобы убрать следы неудавшейся операции. Все это указывает на то, какие значительные средства были задействованы. Поляк ничего не успел вам сказать? — спросил он у Ирины Мюррей после паузы.
— Нет. Он был напуган. Я всю жизнь буду помнить его глаза.
— Не надо слишком уж жалеть его, — выразил свое мнение американец. — Этот человек был наемным убийцей...
Ангел молчания улетел, унося с собой траурную речь, посвященную Стефану Освенциму. Малко кипел от злости.
— Я должен был пристрелить другого убийцу и помешать поляку покинуть церковь.
Американец улыбнулся с видом человека, не питающего иллюзий.
— Вы спасли Ирину, что уже не мало. Эта история наделает много шума. Я надеюсь, что на нас не выйдут. Думаю, завтра мне позвонит Игорь Смешко. Как бы там ни было, мы снова в тупике. Разве что Евгению Червоненко удастся установить владельца мобильного телефона этого Стефана.
— Я подобрал его возле его тела, — сообщил Малко, доставая аппарат из кармана и кладя на письменный стол резидента.
— Как вы можете быть уверены, что это его телефон? — сразу же засомневался американец.
— Я позвонил на его номер, — объяснил Малко. — А сейчас остается только заставить его говорить.
— Попытаемся отыскать его владельца по серийному номеру, — сказал американец. — А чтобы заставить его говорить, необходимо содействие оператора. Пока что это исключено. Ну что ж, на сегодня хватит. Кстати, Малко, верните мне ваш пистолет Макарова, я дам вам другой. На всякий случай.
Он открыл ящик стола, и у Малко оказался совершенно новый «глок». Ему уже тоже хотелось смыться. Он встретился глазами с Ириной и улыбнулся.
— Ирина, если у вас остались силы, я приглашаю вас на ужин в лучший ресторан города. Чтобы забыть этот плохой эпизод.
На лице молодой женщины появилась слабая улыбка.
— Спасибо, это поможет мне отвлечься. Мне очень страшно.
* * *
Николай Заботин не заметил, как начало темнеть. Сначала, через полковника Городни, он получил отчет о происшедших событиях: главное было достигнуто!Стефан Освенцим не заговорит. Осмотр его тела никуда не приведет: при нем был его настоящий польский паспорт, что позволит быстро идентифицировать его как беглого преступника, и на этом остановятся. Что касается Богдана Вокзального, «беркутовца», которого застрелил агент ЦРУ, то изучение его жизни также никуда не приведет. Оставив первоначальное место службы, он жил подработками, нанимаясь то к мафии, то в ночные клубы, где выполнял роль вышибалы. Он был привлечен к операции своим бывшим начальником, полковником Городней, но никаких доказательств тому не существовало.
Довольный, Николай Заботин снова взялся за свой рапорт в Москву. Но почти сразу же прервался. Когда он отдавал приказ ликвидировать Стефана Освенцима, то настаивал на том, чтобы был изъят мобильный телефон, которым тот пользовался. Он понял, что полковник Городня не упомянул этот момент в своем отчете и сразу же позвонил ему с закрытого аппарата. Разговор длился недолго, и офицер СБУ пообещал проверить. Через полчаса он перезвонил Николаю Заботину и вынужден был признать, что «беркутовец», прирезавший поляка, абсолютно забыл о том, что надо было забрать мобильный телефон. Исправлять эту оплошность было слишком поздно, и Николай Заботин вынужден был успокоиться. Телефон имел лишь второстепенное значение. Стефан никогда ему не звонил, а он связывался с ним по закрытой линии. Милиции, если она нашла аппарат, понадобилось бы провести углубленное расследование, чтобы установить по телефонным отчетам, что эти звонки исходили из посольства России.
К счастью, существовал очень незначительный риск, что милиция станет проводить такое расследование. Тот, кто нашел этот мобильный телефон, вероятно, просто-напросто прикарманил его.
Николай Заботин посмотрел на календарь на своем письменном столе. Надо было продержаться еще шесть дней. До сих пор ему удавалось сохранять преимущество в один корпус, но прибытие этого ведущего агента ЦРУ, чья репутация была ему известна, беспокоило его. Он никогда не недооценивал соперника, а политический контекст удерживал его от слишком прямолинейных методов.
Он отогнал тревожные мысли и снова принялся за написание рапорта.
* * *
Ирина Мюррей вновь была ослепительной, со слегка завитыми волосами, в черном дамском костюме, вырез которого оставлял открытым разноцветный лиф, предлагавший для обозрения, как на блюде, ее великолепные груди. Малко обратил внимание на полные губы молодой украинки, довольно сильно накрашенные, и поднял свой фужер с шампанским.— Твое здоровье! Мы в расчете.
— В расчете? Почему? — спросила она с улыбкой.
— Вчера ты невольно спасла мне жизнь. Сегодня была моя очередь. Знаешь, я до сих пор зол на себя за то, что подвергнул тебя опасности.
Он пододвинул к ней едва начатое корытце с белужьей икрой. Метрдотель ресторана «Царское Село» был удивлен, когда Малко заказал корытце с 500 граммами черной икры. Невозможно съесть больше 150 граммов этого деликатеса, не пресытившись им! Но сегодня вечером Малко не хотелось, чтобы их дегустации мешали какие-либо психологические ограничения. Он взял бутылку розового «Тэтэнже Конт де Шампань» урожая 1999 года и снова наполнил фужеры. Мягкая фольклорная музыка убаюкивала полупустой зал. У икры был легкий привкус ила, ведь ее привезли с Волги, но Малко чувствовал себя хорошо.
Ирина положила ногу на ногу, и простое поскрипывание чулок превратилось в залп адреналина в артериях Малко. Она поедала икру деликатно, как кошка, склонившись над столом. Внезапно его обуяло желание. Скользнув рукой под стол, он положил ее на колено в черном нейлоновом чулке.
— Я хочу тебя, — произнес он.
Ирина улыбнулась.
— Как мило.
Это были ее единственные слова до конца ужина. Когда они вышли из «Царского Села» под восхищенным взглядом гардеробщика-африканца, Бог знает какими судьбами выброшенного на этот берег, на столе осталась едва ли треть икры и ни единой капли «Тэтэнже». На улице шел снег. Едва оказавшись в такси, Малко раздвинул полы кожаного пальто и начал приподнимать юбку дамского костюма. До тех пор, пока его пальцы не коснулись обнаженной кожи выше чулок.
Настоящихчулок. Ирине было присуще чувство эротизма.
Когда они вышли из машины, Малко все-таки осмотрелся вокруг. «Глок», выданный Дональдом Редстоуном, был у него за поясом, с патроном в стволе. Как только они оказались в номере, Ирина схватила рукоятку пистолета двумя пальцами и бросила его на кресло. Потом принялась раздевать Малко, при этом сама оставалась в лифе и юбке.
Выгнувшись низом вперед, она прислонилась спиной к стене и разрешила ему завладеть своей грудью, которую до этого высвободила из-под лифа. Потом начала с нежностью гладить его. А затем опустилась на колени для бесконечной фелляции. Пока она с жадностью заглатывала его в свой рот, ее руки, поднятые кверху, как в молитве, вовсю занимались его сосками. Предел этой изысканной прелюдии положил он, увлекая ее к кровати. Вскоре на ней оставались только длинные чулки, поддерживаемые посредством черного пояса для подвязок. Она улыбнулась Малко и сказала:
— Я знала, что мы будем заниматься любовью, как только увидела тебя в аэропорту.
Когда он вошел в нее, пальцы Ирина судорожно вцепились в простынь. Малко так сильно умерял свое желание на протяжении всего вечера, что сейчас ему было безумно трудно сдерживать себя. Внезапно Ирина оттолкнула его с той же сдержанной улыбкой, повернулась к нему спиной и, изогнув свой таз, перешла в недвусмысленную позицию. На этот раз, как только он снова вошел в нее, она принялась постанывать при каждом поступательном его движении. Она дрожала, вцепившись пальцами в простынь. Малко не спешил и почти полностью выходил из Ирины, прежде чем снова погрузиться в нее. Он останавливался после каждого толчка, не сводя глаз с великолепного полного зада, изогнувшегося перед ним.