Дебби Макомбер. Магазинчик на Цветочной улице

   – Спасибо.
   Аликс покачала головой и подняла поднос с фильмами, чтобы расставить их по полкам.
   – Видимо, сегодня я не приду ночевать, – сказала Лорел, – поэтому не жди меня.
   Будто Аликс собиралась ее ждать!
   – Я тебе не мамочка. Не волнуйся.
   – Моя мамочка в любом случае не стала бы волноваться. Она бросила меня и сбежала с моим дядюшкой, когда мне было десять лет. С моим мерзопакостным дядюшкой, если тебе это о чем-то говорит.
   Семья Лорел была не лучше, чем у Аликс. Они встретились год назад, когда обе жили, платя каждый день за жилье, по большей части в номерах отелей, но не того уровня, где выдают маленькие бутылочки с шампунем. Когда работаешь за минимальную зарплату, у тебя не хватит денег, чтобы заплатить сразу за первый и последний месяцы ренты. Лорел и Аликс потребовалось полгода, чтобы оказаться в их теперешнем жилище. Можно было подумать, что они переехали в замок, когда нашли эту квартиру. Сообща они могли справиться с квартплатой, но с началом перестройки в районе Аликс опасалась, что они вскоре опять окажутся на улице. Ходили слухи, что комплекс жилых домов продают той же компании, которая купила старый банк.
   Квартира оказалась настоящей крысиной дырой с проседающими и скрипящими полами, постоянно окрашенной от ржавой воды в рыжий цвет ванной и трещинами на потолке. Но это был первый дом, который Аликс считала по-настоящему своим. Вся мебель была такой рухлядью, что даже «добрые самаритяне» не захотели бы ее взять. Они с Лорел собирали ее последние несколько месяцев по знакомым, а пару раз притаскивали прямо с улицы.
   Ни одна из девушек не поддерживала отношений с родителями. Аликс слышала, что ее отец живет где-то в Калифорнии, но не видела его десять лет и, честно говоря, не чувствовала в этом необходимости. Отец не пытался отыскать Аликс, и у нее не было особого желания разыскивать его. Ее мать отбывала очередной срок за подделку чеков. Об этом никто не знал, кроме Лорел, которой она рассказала в минуту слабости. Аликс послала матери несколько писем, но та только просила Аликс послать ей денег или, что еще хуже, – достать ей наркоту.
   Единственной родной душой Аликс был ее старший брат, но Том связался с дурной компанией и кончил тем, что умер от передозировки наркотика пять лет назад. Его смерть стала для Аликс ударом. Ей больно до сих пор. Том был всем, что у нее было, а потом он ушел… и предал ее. Услышав о его смерти, она разозлилась, так разозлилась, что хотела просто убить его за то, что он с ней сделал. Следующее, что она помнила, – она, свернувшись клубочком, лежит на полу и мечтает, чтобы ей снова было восемь лет и она могла спрятаться в кладовке и представить, что ее мирок надежен и безопасен.
   Без Тома она сошла с рельсов, стала дерзить и нарываться на неприятности. Ей потребовалось некоторое время, чтобы вернуться на путь истинный, но она справилась. Теперь Аликс была решительно настроена не совершать тех же ошибок, что и ее брат. Она сама заботилась о себе с шестнадцати лет. По ее мнению, она прекрасно справлялась с тем, чтобы оставаться в трезвом уме и твердой памяти. Конечно, у нее неоднократно происходили стычки с ребятами в синей форме, и к ней прикрепили работника социальной службы, но она гордилась тем, что ничего серьезного с ней не произошло, и тюрьма ее обошла стороной.
   – Тебе сегодня днем звонили, – сообщила ей Лорел перед закрытием. – Я хотела тебе сказать, но у меня вылетело из головы.
   Они могли позволить себе оплачивать съемную квартиру, но не телефон, поэтому все контакты происходили в видеопрокате, что сильно раздражало управляющего.
   – И кто мне звонил?
   – Некто по имени миз О’Делл.
   Социальный работник возникла сразу после облавы, когда искали наркотики. Аликс поймали с косяком марихуаны, принадлежавшим Лорел. Она до сих пор не простила Лорел, во-первых, за трату денег на эту дрянь, а во-вторых, за то, что та спрятала ее в сумочке Аликс. Аликс наркоту не употребляла, но никто не захотел слушать ее заявлений о невиновности, поэтому она заткнулась и смирилась с записью в личном деле.
   – Чего она хотела? – спросила Аликс, хотя миссис О’Делл, очевидно, отвечала на ее звонок.
   Прежде чем потратить время, энергию и деньги на вязание детского одеяльца, Аликс хотела удостовериться в том, что ее усилия вознаградят тем, что зачтут присужденные ей часы общественно полезных работ.
   – Она сказала, что это замечательно и обязательно поможет тебе справиться с приступами гнева.
   – Ааа.
   По крайней мере, женщина не упомянула уроки вязания, что спасло Аликс от необходимости признаваться Лорел в том, что она собирается учиться вязать.
   – Ты не хочешь рассказать мне, в чем все-таки дело?
   Аликс поджала губы:
   – Нет.
   – Мы живем в одной квартире, Аликс. Ты можешь доверять мне.
   – Конечно могу, – огрызнулась она. – С тем же успехом я могу рассчитывать, что ты расскажешь правду копам.
   Она не собиралась давать Лорел забыть, что приняла удар на себя вместо нее.
   – Ладно, – сдалась Лорел и подняла обе руки вверх. – Делай как знаешь.
   Именно так и намеревалась поступить Аликс.

Глава 9
ЛИДИЯ ХОФФМАН

   Все мы связаны вместе. Вязание поддерживает мою связь со всеми теми женщинами, которые так обогатили мою жизнь.

Энн Норлинг, дизайнер

   Хотя я обучала вязанию не один год, мне никогда не приходилось работать с такой разношерстной группой, как женщины в моем маленьком классе начинающих. Они не имеют абсолютно ничего общего. Все три сидели за столом в подсобке магазинчика, не обменявшись ни словом.
   – Возможно, для начала нам следует представиться. Объясните, почему вы решили записаться на курс, – сказала я и кивнула Жаклин, чтобы та начинала. О ней я волновалась больше всего. Ясно, что Жаклин принадлежит к членам загородного клуба, и ее первой реакцией на Аликс был плохо скрываемый шок. Судя по взгляду, который Жаклин бросила на меня, я опасалась, что она готова извиниться и удрать. Я не поняла, что подвигло ее остаться, но благодарна ей за это.
   – Привет, – сказала Жаклин хорошо поставленным голосом, кивнув двум женщинам, сидящим напротив нее, – меня зовут Жаклин Донован. Архитектурная фирма моего мужа отвечает за реконструкцию на Цветочной улице. Я захотела научиться вязать, потому что вот-вот в первый раз стану бабушкой.
   Аликс тотчас же вскинула голову и уставилась на старшую женщину.
   – Так это ваш муж виновен во всей тутошней грязи? Скажите ему, чтобы он держался от моей квартиры подальше, понятно?
   – Да как вы смеете говорить со мной в таком тоне?!
   Женщины пожирали друг друга глазами. Аликс привстала со своего стула, и я восхитилась Жаклин, которая даже не дрогнула. Я быстро обратилась к Кэрол.
   – Вы не против стать следующей? – спросила я, и мой голос, должно быть, выдавал мою нервозность.
   Я немного узнала Кэрол – она дважды была в моем магазинчике и уже купила пряжу. Я знала, почему она записалась на уроки вязания, и надеялась, что мы могли бы стать подругами.
   – Да, всем привет, – сказала Кэрол, в голосе ее звучала та же нерешительность, которую чувствовала и я.
   Аликс продолжала пожирать Жаклин глазами, но старшая женщина умело ее игнорировала. Мне следовало бы знать, что подобное вполне может случиться, но я чувствовала, что бессильна это предотвратить. Аликс и Жаклин были столь же разными, сколь отличаются две любые женщины.
   – Я – Кэрол Жирар, мы с мужем надеемся завести ребенка. В настоящее время прохожу курс лечения от бесплодия. У меня будет попытка оплодотворения in vitro в июле. Причина того, что я записалась на уроки, состоит в том, что я хочу связать одеяльце для моего еще незачатого ребенка.
   По лицу Аликс я видела, что она не понимает терминов.
   – Оплодотворение in vitro означает искусственное оплодотворение в пробирке, – пояснила Кэрол.
   – Я читала замечательную статью в журнале «Ньюсуик», – вставила Жаклин. – Удивительно, что могут сегодня делать врачи.
   – Да, сейчас есть чудесные таблетки, но пока мы с Дугом нашего чуда не получили.
   Выражение страстного желания на лице Кэрол было таким сильным, что мне захотелось положить руку ей на плечо.
   – Июль – это наш последний шанс на процесс оплодотворения in vitro, – добавила она.
   Кэрол закусила нижнюю губу, и мне стало интересно, знает ли она, что все ее волнение написано у нее на лице.
   – И что с вами делают при этом in vitro оплодотворении? – спросила Аликс, наклоняясь вперед. Она казалась искренне заинтересованной.
   – Это довольно продолжительный процесс, – сказала Кэрол. – Я не уверена, что вы хотите, чтобы я тратила время занятий на объяснения.
   – Вы ведь не будете возражать? – спросила Аликс, удивив меня своим любопытством.
   – Ни в коем случае, – пропела Жаклин, но я сомневалась, что ее интерес был таким же искренним, как и у Аликс.
   – Хорошо, – сказала Кэрол, сжав руки на столе, – все начинается с таблеток.
   – Так уж и все? – Аликс засмеялась свой шутке, но никто к ней не присоединился.
   – Я принимала таблетки, которые стимулируют производство яйцеклеток яичниками, и, как только появляются яйцеклетки, их нужно культивировать.
   – Это больно? – спросила Жаклин.
   – Немного, но я все время думала о нашем ребенке, а это стоит любого дискомфорта. Мы с мужем так сильно хотим стать родителями!
   Это было вполне очевидно. Кэрол, я была в этом уверена, станет замечательной матерью.
   – После того как врач соберет сперму Дуга, мои яйцеклетки оплодотворяют, и получается культура эмбриона. Потом ее переносят мне в матку. У нас уже было две попытки, которые не увенчались успехом, а страховая компания оплачивает только три попытки, ну и очень важно, чтобы на этот раз я забеременела.
   – Мне кажется, вы подвергаете себя сильному стрессу, – сказала Аликс, и это замечание показалось мне проницательным.
   – Как это действует на нервы вам обоим! – тихо сказала Жаклин.
   – Однако я чувствую уверенность, – просияла Кэрол. – Не знаю почему, но впервые за много месяцев я чувствую, что все будет хорошо. Мы решили немного выждать после последней попытки. В основном потому, что нам с Дугом нужно некоторое время, чтобы справиться с разочарованием повторной неудачи. К тому же я считаю, что мне необходимо подготовиться к этому физически и морально. Но на этот раз все получится. Я просто знаю, что у нас будет ребенок.
   – Надеюсь, – сказала Аликс. – Люди, которые хотят детей, просто должны их иметь.
   – Всегда есть усыновление, – вставила Жаклин. – Вы об этом не думали?
   – Думали, – ответила Кэрол. – Это жизненно важная возможность, но мы не хотим подавать на усыновление, пока не сделаем все возможное, чтобы заиметь родного ребенка.
   – Насколько я понимаю, это процедура довольно длительная, – сказала Жаклин, а потом явно пожалела о сказанном.
   – Да, знаю… Мы с Дугом говорили и об этом тоже. Мы могли бы поискать вариант заграничного усыновления, но читали, что это очень непросто. Во всяком случае, мы хотим рассмотреть все возможности, если не сможем иметь собственного малыша, но примем такое решение, только если наступит такая необходимость.
   Я выждала минутку, а потом кивнула Аликс:
   – Расскажите нам немного о себе. Аликс пожала плечами:
   – Меня зовут Аликс Таунсенд, работаю в видеопрокате через улицу.
   Я надеялась, что она не станет говорить о том, что будет вязать одеяло для малыша, чтобы с нее сняли часы общественно полезного труда, к которым приговорил ее суд. Но я не смогу остановить ее, если она все-таки решится об этом сказать. Я решила, что, как только Жаклин услышит это, она, по всей вероятности, просто уйдет с урока. Простите меня за меркантильность, но Жаклин купит гораздо больше пряжи, чем когда-либо сможет купить Аликс.
   – Так уж случилось, что я живу в этом районе, – многозначительно сказала Аликс, – и надеюсь, что смогу продолжать тут жить, когда закончат конструкцию улицы.
   Глаза ее сузились, когда она бросила взгляд через стол.
   – И не смотрите на меня так, – улыбнулась Жаклин. – Я не имею к этому никакого отношения.
   – Думаю, – сказала я, все еще стоя, – на первом уроке мы обсудим тип и вес пряжи.
   Я почувствовала острую необходимость отвлечь Аликс, хотя была неизменной сторонницей проекта Лайнус.
   – Узор, который я выбрала, один из моих любимых. Что мне нравится конкретно в этом узоре? Он достаточно занимательный, чтобы поддерживать у вас интерес, но не столь сложный, чтобы отбить охоту. Его вяжут из ровницы в четыре сложения, и дело идет на удивление быстро.
   У меня была большая плетеная корзина, наполненная образцами различной гладкой пряжи самых разных цветов.
   – Наверное, самореклама, но чувствую, мне нужно обратить ваше внимание вот на что: всегда покупайте высококачественную пряжу. Когда вы тратите на какое-то изделие свое время и усилия, вы обречены на провал еще до того, как начнете, если воспользуетесь пряжей, купленной на нижнем этаже универмага.
   – Согласна на все сто процентов, – решительно поддержала Жаклин.
   Я знала, что у нее проблем с этим не будет.
   – А что, если некоторые люди не могут позволить себе тратить большие деньги на всякую ерунду? – требовательно спросила Аликс.
   – Конечно, однако это осложняет задачу.
   – Вы сказали, что тот, кто записался на уроки, получит двадцатипроцентную скидку на покупку пряжи. Вы держите свое слово или уже передумали?
   – Я держу свое слово, – заверила я ее.
   – Хорошо, потому что на дне моего кошелька звенит не слишком много мелочи. – Она протянула руку к мотку бело-розовой пряжи из шерсти и акрила. – Это сколько стоит?
   – Пять долларов.
   – Каждый? – На ее лице отразился ужас. Я кивнула.
   – И сколько мотков мне потребуется, чтобы из них связать одеяло?
   Я схватила свой калькулятор.
   – Похоже, пяти вполне хватит. Если вам хватит всего четырех мотков, вы сможете пятый вернуть мне за полную стоимость.
   Аликс встала, сунула руку в карман и выудила оттуда помятую пятидолларовую бумажку.
   – На этой неделе я могу купить только один, но смогу приобрести второй моток на следующей неделе, если это вас устроит.
   – Важно, чтобы пряжа для всего изделия была одного оттенка, поэтому я отложу то, что вам нужно, а вы сможете оплачивать по мере возможности.
   Аликс выглядела довольной.
   – Это мне подходит. Полагаю, дама, которая замужем за этим модным архитектором, в состоянии скупить всю пряжу в вашем магазинчике.
   – Меня зовут Жаклин, и я предпочла бы, чтобы вы называли меня по имени.
   – Я бы хотела, чтобы вы все по своему желанию выбрали пряжу, – быстро вставила я, оборвав их до того, как Аликс успеет перепрыгнуть через стол и броситься на Жаклин.
   Мне не хотелось признавать, но старшая женщина вовсе не была «душкой». Ее поведение, хотя и совсем иное, было нисколько не лучше манер Аликс.
   Жаклин сидела одна и заняла половину стола. Когда пришла Кэрол, той не оставалось ничего иного, как сесть рядом с Аликс. По манере поведения Жаклин было ясно, что она ждет от других особого отношения к себе, и не только на этом уроке, но и в жизни.
   Я не переставала думать, во что вляпалась с этими уроками вязания и, честно говоря, была обеспокоена.
   Я думала… я надеялась подружиться со своими клиентками, но все начиналось не так, как хотелось.
   Урок продлился два часа, а мы едва справились с подсчетом и набором петель. Я выбрала способ, которому легче научиться, но не самый распространенный. Я не хотела ошеломить своих учениц на первом же уроке.
   К концу урока у меня уже были причины сомневаться в своих педагогических способностях. Кэрол схватывала все на лету, но Аликс была ужасно неуклюжей. До Жаклин тоже доходило не быстро. Когда, наконец, урок подошел к концу, моя голова пульсировала от подступающей головной боли, и я чувствовала себя так, словно пробежала марафонскую дистанцию.
   Телефонный звонок Маргарет раздался как раз тогда, когда я уже приготовилась закрывать магазин.
   – «Путеводная нить», – сказала я, хватая трубку, надеясь говорить с подъемом и готовностью услужить.
   – Это я, – ответила моя сестра бодрым деловым тоном. С таким голосом ей бы работать в налоговом управлении. – Я подумала, нам следует обсудить День матери.
   Она права. Открытие магазина поглотило меня целиком и полностью, поэтому об этом я и не вспомнила.
   – Конечно, мы должны сделать что-то особенное для мамы.
   Это наш первый День матери без папы, и я понимала, что нам всем будет нелегко, но особенно маме. Несмотря на наши разногласия, мы с Маргарет каждый год делали что-то сообща, чтобы поздравить нашу маму.
   – Девочки предложили отвезти ее на обед в субботу. В воскресенье мы навещаем мать Мэтта.
   – Отличная идея, но мой магазинчик открыт по субботам.
   Я знала, суббота – день делового расцвета, поэтому закрываю магазинчик по понедельникам.
   Моя сестра помедлила, а когда заговорила снова, показалась почти радостной. И я быстро сообразила почему.
   – Раз ты не можешь отлучиться, мы с девочками навестим маму в субботу, а ты сможешь провести с ней время в воскресенье.
   Это означало, что Маргарет не придется делить со мной нашу маму. Мамино внимание будет принадлежать целиком моей сестре. Ясно, почему Маргарет все так устроила – она во всем со мной соревнуется.
   – О! – Я-то надеялась, что мы побудем все вместе.
   – Ты ведь не работаешь по воскресеньям, не так ли?
   У меня опустились плечи.
   – Нет, но… ну, если ты так хочешь.
   – У меня ведь нет выбора, не так ли? – сказала Маргарет угрюмым агрессивным тоном, который я давно ненавидела. – Это ведь ты не можешь устроить обед в субботу. Полагаю, ты хочешь, чтобы я приспосабливалась к твоему расписанию, но я не стану.
   – Я не просила тебя ничего менять.
   – Да, не просила, но я умею читать между строк. Как ты знаешь, у меня есть муж, а у него тоже есть мать. Раз в жизни мы захотели провести День матери с ней.
   Вместо того чтобы вступить в спор, я старалась по возможности говорить отстраненно:
   – Может быть, мы сможем найти компромисс.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Я знаю, мама любит обедать в районе порта. Я могла бы встретиться с вами там и закрыть магазин на пару часиков. Таким образом, мы могли бы побыть с ней все вместе, а уж потом я навестила бы ее и в воскресенье.
   По продолжительной паузе я могла сказать, что Маргарет не обрадовалась такой идее.
   – Ты что же, ожидаешь от меня, что я заеду за мамой и отвезу ее в Сиэтл в субботу днем, потому что так удобнее для тебя? Мы обе знаем, какое в это время ужасное движение.
   – Это всего лишь предложение.
   – Я предпочту, если мы отпразднуем День матери в этом году все вместе.
   – Прекрасно. Возможно, мы так и сделаем.
   Я сдалась и мысленно велела себе не забыть позвонить маме и все объяснить.
   – Хорошо. Вот и решили.
   Я заметила, что Маргарет не спросила о первых двух неделях моего бизнеса. Она ни о чем не расспрашивала и не давала мне возможности спросить о том, что происходит в ее жизни.
   – Мне нужно идти, – сказала Маргарет, – через пятнадцать минут у Джулии начинается урок танцев.
   – Передай девочкам, что я их люблю, – сказала я. Племянницы были для меня радостью. Я глубоко их любила, и мы были близки как с Джулией, так и с Хейли. Почувствовав мое отношение к девочкам, Маргарет старалась держать их от меня подальше. Но теперь, когда повзрослели, они поступают по своему разумению. Мы часто болтаем, и я подозреваю, что они не говорят об этом своей маме.
   Моя сестра повесила трубку, даже не попрощавшись. Такое поведение было типичным для Маргарет.
   Я подошла к парадной двери и стала переворачивать табличку, чтобы читалось «Закрыто». Тут я заметила Брэда Гетца, выходящего из многоквартирного здания, где живет Аликс. Он торопился и почти бежал к своему грузовику. Я не могла видеть, где он припарковался, но подумала, что знаю причину его спешки. Он симпатичный мужчина и подходящий жених, и, по всей вероятности, у него свидание в пятницу вечером.
   Я могла бы быть той, к кому он спешил на ужин, – только я отказалась. Это был мой выбор, выбор, о котором я уже начинаю жалеть…

Глава 10
ЖАКЛИН ДОНОВАН

   В попытке скрыть свою нервозность Жаклин налила себе второй бокал шардоне. После первого же глотка она вошла в кухню и вынесла оттуда тарелку с закусками для своих гостей. Марта искусно разложила крекеры, смазанные мягким плавленым сыром с зеленью и украшенные крошечной креветкой. Поль позвонил в начале недели, чтобы спросить, не могли бы они с Тэмми Ли остановиться у них дома в среду вечером.
   Они провели уик-энд Дня матери в Луизиане с мамой Тэмми Ли, которая, видимо, чувствовала себя не слишком хорошо. Жаклин приняла осознанное решение не обижаться.
   В первый раз Поль спрашивал разрешения навестить свой родной дом, и нервы Жаклин были натянуты с момента его телефонного звонка.
   – Расслабься, – сказал Ризи, следуя за ней в кухню.
   – У меня дурные предчувствия, – тихо сказала Жаклин.
   Она бросила взгляд на часы на микроволновке и поняла, что еще целых десять минут до того, как должны приехать ее сын с невесткой. Она поежилась от перспективы иметь «милую» беседу с Тэмми Ли и боялась, что Поль вот-вот объявит, что принял предложение о переводе в филиал в Нью-Орлеане, чтобы Тэмми Ли могла быть поближе к своей семье.
   – Специально договариваться, чтобы приехать сюда, – совсем не похоже на Поля.
   – Просто он становится внимательным. – Ризи обошел стойку и уселся на табурет. – Разве вязание не успокаивает тебе нервы?
   – Это совсем другое, – огрызнулась Жаклин. – Я бросаю эти смехотворные курсы.
   От горячности такого заявления он запрокинул голову.
   – Что это на тебя нашло?
   – У меня есть причины.
   Ей не нравилось смотреть Ризи в лицо, как будто бы он в ней разочаровался. Но ведь это не он конфликтует с этой дурно воспитанной панк-рокершей, или как там сегодня эти люди называют себя. «Аликс через «и» похожа на члена банды. Девушка пугала ее.
   – Почему это тебя заботит то, что я делаю? – Жаклин облокотилась о стойку напротив мужа.
   – На прошлой неделе ты казалась такой оживленной, – заметил он мягко. – Я думал, это был жест примирения с твоей стороны. И ты записалась на курсы, чтобы показать Полю, что собираешься стать хорошей бабушкой.
   – Я и так намерена стать замечательной бабушкой. Бога ради, какие шансы могут быть у ребенка Тэмми Ли? Она его вырастит, обучая, как мариновать свиные ножки.
   При этой мысли ее бросило в дрожь.
   – Ну же, Жаклин…
   – На самом деле это ты во всем виноват!
   – Я? – Ризи выпрямился, и на мгновение пока залось, что он вот-вот расхохочется. – Ты обвиняешь меня? В чем же?
   – В том, что я… записалась на эти ужасные курсы вязания.
   Он нахмурился:
   – Лучше расскажи мне, что происходит.
   – На курсах есть одна молодая женщина. Представить не могу, почему она захотела научиться вязать, но это не важно. Она просто отвратительна, Ризи. Это единственное слово, которое я могу подобрать, чтобы описать ее. Волосы у нее какого-то нелепого алого оттенка, и она сразу же невзлюбила меня, когда узнала, что ты отвечаешь за происходящее в районе Цветочной улицы.
   Ризи потянулся за вином.
   – Большинство одобряет реконструкцию.
   – Аликс живет в многоквартирном доме в конце улицы.
   Насколько Жаклин могла судить, это была настоящая крысиная нора. Если дом предназначен к сносу, тем лучше. Аликс и ей подобные будут вынуждены искать дешевое жилье в другом месте. Подобным девушкам нет места в престижном районе, в который вскоре войдет и Цветочная улица.
   – Ага… – пробурчал Ризи и отхлебнул вина, – теперь понимаю.
   – И что планируется для этого здания? – спросила Жаклин.
   – Еще не решено. – Ризи осторожно покрутил свой бокал с вином. – Город ведет переговоры с владельцем. Моя идея состояла в полной переделке этого места под кооперативный район, но, похоже, некоторые защитники дешевого жилья достучались до мэра.
   – Вот неудача! Эти обитатели дешевого жилья разрушат весь район. Ты вполне можешь распрощаться со своим тяжким трудом.
   Она терпеть не могла казаться пессимисткой, но если Аликс является показателем социального уровня живущих в этом здании, тогда вся улица рискует.
   – Может быть, ты дашь еще один шанс своим курсам вязания? – предложил Ризи, проигнорировав ее выступление.
   Правда состояла в том, что Жаклин хотела продолжать. Она совсем не находила курсы «ужасными», это было преувеличение ради Ризи. Если не считать стычки с Аликс, урок ей понравился. Лидия велела им походить по магазинчику и выбрать три мотка шерсти своих любимых расцветок. Тогда это могло показаться бесполезным упражнением. Жаклин выбрала блестящий серебряный, насыщенный алый и пронзительно красный.
   Следующим заданием Лидии было выбрать шерсть цветов, которые Жаклин меньше всего нравятся. Та сразу же подошла к ярко-желтому мотку, этот цвет ей совсем не нравился. Лидия рассказала о контрастных цветах и показала, как они дополняют друг друга. И в самом деле, желтый выглядел совершенно другим на фоне алого, и, как сказала Лидия, контраст был на удивление действенным.
   Она узнала, что вязание начинается с выбора текстуры и цвета пряжи, чего она прежде не принимала во внимание. Жаклин ушла с урока с осознанием того, что узнала гораздо больше, чем основные петли для вязания. Однако этого было мало, чтобы унять ее беспокойство в отношении Аликс.