Страница:
Бред имеет отношение к истории, политике, расе, но сам он бессемеен. Эдипова треугольника не существует: Эдип всегда открыт социальному полю. Эдип открыт всем ветрам, всем четырем сторонам социального поля (даже не 3+1, а 4+1). Для поставки эдипизованных субъектов нужен комфорт буржуазной семьи... нужно знать что реально инвестировано в комфортабельных условиях вызревания Эдипа, считающегося нормальным или нормативным.
Революционер первый может по праву сказать: я понятия не имею об Эдипе... Семья по природе своей эксцентрична, децентрирована... Семья не порождает купюр, но семьи пересекают купюры несемейного типа: Коммуна, дело Дрейфуса, религия и атеизм, война в Испании, приход к власти фашистов, сталинизм, война во Вьетнаме, май 68... все это образует комплексы бессознательного... Мы видели, что производство желания представляет собой предел общественного производства, постоянно отвергаемый при капитализме: тело без органов лежит на пределе детерриториализованного социуса, как пустыня у ворот города... но нужно, крайне необходимо, чтобы предел сдвинулся, чтобы он стал безобиден, стал (или создал видимость, что стал) внутренней принадлежностью самой социальной формации. Шизофрения или производство желания есть граница между молярной организацией и молекулярной множественностью желания.
Нужно, чтобы теперь этот предел детерриториализации проходил внутри молярной организации, чтобы он прилагался к искусственной и подчиненной территориальности. Уже вырисовывается, что такое Эдип: он сдвигает предел, он его интериоризует. Лучше целый народ невротиков, чем один состоявшийся, не аутизированный шизофреник. Несравненный инструмент стадности, Эдип является последней покорной и частной территорией европейского человека. Имеет место сегрегативное использование конъюнктивных синтезов в бессознательном, которое не совпадает с разделением на классы, хотя и является непревзойденным орудием в руках господствующего класса: это от него исходит чувство «пребывания среди своих», принадлежности к высшей расе, которой угрожают внешние враги... Эдип является производным от подобного националистического, религиозного, расистского чувства, а не наоборот: не отец проецируется на вождя, но сам он является следствием из него... Лакан проницательно указал на связь Эдипа с сегрегацией... сегрегация – условие Эдипа. Желание может определенно желать репрессии против себя самого в субъекте желания (отсюда роль инстинкта смерти в разветвлении желания и социальности). Все это происходит не в идеологии, но куда ниже. Бессознательные инвестиции фашистского или реакционного типа могут сосуществовать с сознательными революционными инвестициями. Напротив того, может (хотя редко) случиться, что революционная инвестиция на уровне желания сосуществует с реакционными инвестициями, совпадающими с сознательным интересом. Во всяком случае сознательные и бессознательные инвестиции принадлежат к разным типам, даже когда они совпадают и налагаются друг на друга. Мы определяем бессознательные реакционные инвестиция как соответствующие интересам господствующего класса, но на уровне желания... прибегающие к сегрегативному использованию конъюнктивных синтезов, из которых вытекает Эдип (я принадлежу к высшей расе). Революционная бессознательная инвестиция... разрывает все сегрегации: «я изначально принадлежу к низшей расе,., я дурак, я негр»... с этим связано номадическое и многозначное использование конъюнктивных синтезов.
/Комизация события «смерти Бога» у Ницше выражается в том, что он дает десять-пятнадцать равно вероятных версий этого события/. Он хочет тем самым сказать, что то, что занимает так много времени, чтобы дойти до сознания, это – та новость, что смерть Бога не имеет никакого значения для бессознательного. Плодами этой новости являются не последствия смерти Бога, а другая новость: смерть Бога не имеет никаких последствий. Другими словами, Бог и отец никогда не существовали... Провозглашение отца мертвым составляет последнее верование, веру в добродетельность неверия...
Происходит материалистическая редукция Эдипа как идеологической формы. Речь не идет об утверждении того, что Эдип – это ложное верование, но дело в том, что вера по необходимости есть нечто ложное, то, что отвращает и душит настоящее производство. Не сексуальность является средством на пути продолжения рода, но порождение тел является средством на службе сексуальности как самопроизводства бессознательного. Сексуальность не представляет собой вознаграждение для Эго в обмен на его подчинение процессу порождения (продолжения рода), напротив того, само порождение является утешением Эго, его продлением, переходом от одного тела к другому, посредством которого бессознательное воспроизводит себя в себе самом... бессознательно изначально сирота, т.е. нечто порождающее самого себя в тождестве природы и человека, мира и человека... Бессознательное связано не с проблемой смысла, а с проблемой устройства, не с тем, что это значит, а с тем, как это работает, как устроены машины желания. Трансцендентальный анализ и есть определение критериев имманентных полю бессознательного, поскольку эти последние противостоят трансцендентным упражнениям типа «что это значит?» Шизоанализ является трансцендентальным и материалистическим анализом одновременно... Он предлагает исследовать трансцендентальное бессознательное вместо метафизического, материальное – вместо идеологического, шизофреническое – вместо Эдипова, нефигуративное – вместо воображаемого, реальное – вместо символического, машинное -вместо структурного, молекулярное, микропсихическое, микрологическое – вместе молярного и стадного, и продуктивное – вместо экспрессивного.
У бессознательного есть свои ужасные стороны, но они не антропоморфны. Не сон разума порождает чудовищ, но его неусыпная длительная рациональность. Будучи человеком-природой, бессознательное носит руссоистский характер. Трансгрессия, чувство вины, кастрация,., что это, определения бессознательного или тот способ, каким видит эти вещи священник?.. Психоанализ изобретает последнего священника. Эдипов анализ навязывает всем синтезам бессознательного трансцендентное использование, которое обеспечивает их конверсию /обращение/. Практическая проблема шизоанализа в том, чтобы возвратить синтезам бессознательного их имманентное использование, деэдипизировать его... Эдиповы желания не есть вытесненное, они связаны с вытеснением по-другому: Эдип – это искаженный образ, с помощью которого вытеснение затягивает желание в свои сети. Если желание вытеснено, то не потому, что это желание обладать матерью и убить отца; напротив, оно становится таковым потому, что оно вытеснено, оно надевает маску лишь под воздействием вытеснения... нет такой машины желания, которая может быть смонтирована без того, чтобы пустить на воздух целые сегменты общественной жизни. Чтобы об этом не думали отдельные революционеры, желание по своей сущности революционно, желание – это праздник – и ни одно общество не может вынести направленности настоящего желания без того, чтобы не были подорваны присущие ему структуры эксплуатации, порабощения и иерархии. Если общество по сути своей структурно-милая гипотеза – тогда да, желание угрожает его сущности. Тогда для обществ жизненно важно репрессировать желание, делать так, чтобы желали репрессии, эксплуатации, порабощения... Желание угрожает обществу не потому, что это желание вступить в связь с матерью, но в силу своей революционности... Желание не «желает» революцию, оно революционно само по себе и даже непроизвольно, желая того, чего оно желает. С самого начала этого исследования мы придерживаемся мнения, что общественное производство и производство желания едины, но отличаются режимом работы, так что форма общественного производства оказывает подавляющее действие на производство желания, равно как производство желания обладает ресурсами для того, чтобы взорвать социальную форму. Но что такое есть «подлинное» желание, ведь и подавление тоже желаемо? Как их различать? Это противоположные использования одних и тех же синтезов. Эдип нужен психоанализу как культурное оправдание вытеснения, которое выдвигает его на первый план и рассматривает проблему подавления как вторичную с точки зрения бессознательного. /Реакционность позиции Фрейда возрастает, когда вытеснению начинает отводиться роль автономной основы культуры, орудия против инцестуозных импульсов. Отказ от сексуальности вызывает к жизни понятие первичного греха как якобы эндогенной основы вытеснения/. Все это есть в Фрейде, этом фантастическом Христофоре Колумбе, гениальном буржуазном читателе Гете, Шекспира и Софокла, в этом замаскированном Аль Капоне.
Сила Вильгельма Райха – в показе зависимости вытеснения от репрессии... репрессия нуждается в вытеснении, чтобы формировать покорных субъектов и обеспечивать воспроизводство общественной формации, в том числе в ее репрессивных структурах. Но не социальную репрессию следует понимать исходя из семейного вытеснения коэкстенсивного цивилизации, а само вытеснение нужно понимать в зависимости от присущей данной общественной форме производства репрессивности. Репрессия распространяется на желание посредством сексуального вытеснения... Эдип есть стазис либидозной энергии. Райх первый поставил проблему отношения желания с социальным полем, он пошел в этом дальше Маркузе... Райх– подлинный основатель материалистической психиатрии. Массы, утверждает Райх, не были обмануты, они желали фашизм. Вытеснение устроено так, что репрессия становится желаемой, перестает быть сознательной... превращается в средство на службе репрессии. То, на что она направлена (производство желания) также становится объектом репрессии... Подставной агент вытеснения – это семья; искаженный образ вытесненного – кровосмесительные импульсы. Следовательно, Эдипов комплекс, эдипизация, является продуктом двойной операций. Одним и тем же движением репрессивное общественное производство замещается вытесняющей семьей, а эта последняя дает смещенный образ производства желания, который представляет вытесненное в качестве семейных кровосмесительных импульсов. Отношение двух видов производства уступает место отношению семья/импульсы... Протягивая желанию кривое зеркало инцеста – «ну что, ты этого хотело?» – стремятся его пристыдить, поставить в безвыходную ситуацию, убедить легко отказаться от «самого себя» во имя высших интересов цивилизации («а что если бы всякий так поступал? Если бы всякий женился на своей матери, оставлял за собой свою сестру? Тогда не было бы дифференциации, не был бы возможен обмен»).
Семья является записью общественного производства как система воспроизводства производителей. Не вызывает сомнения, что на другом полюсе запись производства на теле без органов совершается с помощью генеалогической сети несемейного типа: родители участвуют в нем как частичные объекты – потоки, знаки и агенты процесса, который со всех сторон их превосходит... само тело без органов, как мы видели, осуществляет изначальное вытеснение производства желания. Семье остается этим воспользоваться и наложить на него вторичное в собственном смысле слова вытеснение... Поэтому психоанализ «изобрел» Эдипа, а пациенты Фрейда были «эдипизированы» по независящим от психоанализа причинам, которые Фрейд всего лишь заменил квазипричинами. Психоанализ изобрел вторичное: перенос, Эдипов перенос. На самом деле Эдип делается в семье, а не в кабинете психоаналитика.
В 1924 г. Фрейд так проводил демаркационную линию между неврозом и психозом: в неврозе Я подчиняется требованиям принципа реальности ценой вытеснения импульсов Оно; в случае психоза Я попадает под воздействие Оно, платя за это разрывом с принципом реальности. Эта идея была тут же воспринята во Франции. В неврозе объектная функция реальности сохраняется, при условии вытеснения комплекса причин; при психозе этот комплекс обволакивает сознание, становясь его объектом на фоне вытеснения самого принципа реальности... Любимая идея традиционной психиатрии такова: безумие в основе своей связано с утратой чувства реальности. Конвергенция с психиатрическими понятиями диссоциации, аутизма в случае психоанализа очевидна. Вероятно, по этой причине доклад Фрейда был так быстро воспринят. Почему Эдип был обнаружен именно в неврозах, где он присутствует в скрытом состоянии, а не в психозах, где он обнажен? Не потому ли, что в психозах семейный комплекс не играет решающей роли? Нужно измерять психоз ложной меркой, чтобы он свелся к Эдипову комплексу и тем самым был достигнут эффект утраты реальности. Это не абстрактная операция: психотику навязывают «Эдипову организацию», пусть для того, чтобы отметить ее отсутствие у него. Эта операция проводится на самом что ни на есть теле, на самой душе. Психотик реагирует аутизмом и утратой чувства реальности. Не может ли оказаться так, что утрата чувства реальности является не следствием шизофренического процесса, а последствием насильственной эдипизации, т.е. его прерывания?.. Шизофреник болен эдипизацией, которой его подвергают и которую он не в состоянии вынести. Он страдает не от расщепленного Я, не от распавшегося Эдипова комплекса, но, напротив, от приведения ко всему этому, в частности, к Эдипову комплексу. Падение интенсивности до тела без органов=0, до аутизма /является результатом эдипизации/... По словам Лейнга, их путешествие прерывают. Психотики утратили чувство реальности. Но когда они его утратили? В процессе самого путешествия или в результате его прерывания? /Есть психотики и невротики, не выносящие эдипизации, и есть такие, которые ее выносят, те, к кому Эдип не «пристает», и те, к кому он «пристает»/.
Неверно сохранять Эдипову интерпретацию для неврозов, подвергая психозы внеэдипову толкованию. Нет этих двух групп, нет качественной разницы между неврозами и психозами. Ибо в любом случае причиной является производство желания, оно является окончательной причиной психотической субверсии, разбивающей Эдипов комплекс... и невротических резонансов, которые его образуют. /«Актуальные факторы» и инфантильный генезис неврозов по Фрейду. Якобы производный характер первых по отношению ко вторым, их «привативность». Архетипы Юнга как попытка прорвать круг семейных ассоциаций, отказаться от инфантивного генезиса. Но ничего из этого не вышло. Общее между Фрейдом и Юнгом в том, что бессознательное все также измеряется мифами... Но какое, в конечном счете, имеет значение, находят ли мораль и религия аналитический и репрессивный смысл в Эдипе или Эдип находит в морали и религии анагогическии и проспективный смысл?.. Актуальный фактор – это производство желания... Этот фактор не привативный и не производный. Это Эдип от него зависит, а не наоборот: то ли он зависит от него как важный стимул, простой индуктор, через который с детства осуществляется неэдипова организация производства желания, то ли как эффект вытеснения-репрессии, который социальное воспроизводство навязывает производству желания через семью. Эдип – это не более как реактивное образование, которое нельзя понять из него самого, независимо от «актуального фактора», реакцией на который он является. Но именно этим грешит психоанализ. Производство желания имеет лишь актуальное существование... Гизела Панков и Бруно Бетельгейм ставят под сомнение понятие регрессии... Это признание желания, эта позиция желания, этот Знак отсылают к порядку реального и актуального производства, которое не смешивается с косвенным и символическим удовлетворением и которое – как в своих остановках, так и в своей работе – отлично как от регрессии к доэдипову состоянию, так и от постоянной реставрации Эдипа. Природа невроза и психоза одна, оба они не поддаются объяснению в терминах Эдипова комплекса. Наоборот, невроз объясняет Эдипа. Что такое есть психоз, процесс или прерванный процесс? Шизофрения как процесс является производством желания... Это болезнь нас, современных людей. Это то же самое, что конец истории, движение социального производства, идущего до пределов детерриториализации и движение метафизического производства, которое воспроизводит желание на этой новой Земле... Шизофреник уносит декодированные потоки, заставляет их пересечь пустыню тела без органов, где он устанавливает машины желания... Он перешел предел, удерживавший производство желания на периферии общественного производства... он свободный, безответственный, одинокий и веселый Заратустра... Он просто перестал бояться сойти с ума... По словам Лейнга: «Настоящее душевное здоровье в той или иной форме включает в себя растворение нормального Эго...» /Апофеоз англо-американской литературы шизофренического потока: Лоуренса, Миллера, Джинзберга, Керуака, Лоури, Гарди/. Ибо литература ничем не отличается от шизофрении: это процесс, а не цель, производство, а не выражение.
И здесь, в литературе, эдипизация является одним из самых важных факторов редукции литературы к объекту потребления... Именно Эдиповой форме стремятся подчинить само произведение, чтобы превратить его во второстепенную экспрессивную деятельность, которая выделяет идеологию в соответствии с господствующими социальными кодами. /Товарная Эдипова и психотическая литература, которой противостоял Антонен Арто/. Одни говорят о его творчестве: это не литература, потому что он шизофреник; другие возражают им: это литература, потому что он не шизофреник. В обоих случаях имеет место инфантильное и реакционное представление о шизофрении и невротически-товарное представление о литературе... Но что есть этот огромной текстуальный архаизм, это означаемое, которое подчиняет литературу отметине кастрации и освящает две стороны Эдиповой формы?.. Арто представляет собой истребление психиатрии именно потому, что он шизофреник, а не потому, что он таковым не является. Арто является завершением литературы именно потому, что он шизофреник, а не потому что он таковым не является. Он, Арто-шиз, давным-давно пробил стену означающего... /Произошло слияние аналитической, артистической и революционной машин в подлинном психотическом искусстве/.
Глава III. ПЕРВОБЫТНЫЕ ЛЮДИ, ВАРВАРЫ, ЦИВИЛИЗОВАННЫЕ
Революционер первый может по праву сказать: я понятия не имею об Эдипе... Семья по природе своей эксцентрична, децентрирована... Семья не порождает купюр, но семьи пересекают купюры несемейного типа: Коммуна, дело Дрейфуса, религия и атеизм, война в Испании, приход к власти фашистов, сталинизм, война во Вьетнаме, май 68... все это образует комплексы бессознательного... Мы видели, что производство желания представляет собой предел общественного производства, постоянно отвергаемый при капитализме: тело без органов лежит на пределе детерриториализованного социуса, как пустыня у ворот города... но нужно, крайне необходимо, чтобы предел сдвинулся, чтобы он стал безобиден, стал (или создал видимость, что стал) внутренней принадлежностью самой социальной формации. Шизофрения или производство желания есть граница между молярной организацией и молекулярной множественностью желания.
Нужно, чтобы теперь этот предел детерриториализации проходил внутри молярной организации, чтобы он прилагался к искусственной и подчиненной территориальности. Уже вырисовывается, что такое Эдип: он сдвигает предел, он его интериоризует. Лучше целый народ невротиков, чем один состоявшийся, не аутизированный шизофреник. Несравненный инструмент стадности, Эдип является последней покорной и частной территорией европейского человека. Имеет место сегрегативное использование конъюнктивных синтезов в бессознательном, которое не совпадает с разделением на классы, хотя и является непревзойденным орудием в руках господствующего класса: это от него исходит чувство «пребывания среди своих», принадлежности к высшей расе, которой угрожают внешние враги... Эдип является производным от подобного националистического, религиозного, расистского чувства, а не наоборот: не отец проецируется на вождя, но сам он является следствием из него... Лакан проницательно указал на связь Эдипа с сегрегацией... сегрегация – условие Эдипа. Желание может определенно желать репрессии против себя самого в субъекте желания (отсюда роль инстинкта смерти в разветвлении желания и социальности). Все это происходит не в идеологии, но куда ниже. Бессознательные инвестиции фашистского или реакционного типа могут сосуществовать с сознательными революционными инвестициями. Напротив того, может (хотя редко) случиться, что революционная инвестиция на уровне желания сосуществует с реакционными инвестициями, совпадающими с сознательным интересом. Во всяком случае сознательные и бессознательные инвестиции принадлежат к разным типам, даже когда они совпадают и налагаются друг на друга. Мы определяем бессознательные реакционные инвестиция как соответствующие интересам господствующего класса, но на уровне желания... прибегающие к сегрегативному использованию конъюнктивных синтезов, из которых вытекает Эдип (я принадлежу к высшей расе). Революционная бессознательная инвестиция... разрывает все сегрегации: «я изначально принадлежу к низшей расе,., я дурак, я негр»... с этим связано номадическое и многозначное использование конъюнктивных синтезов.
/Комизация события «смерти Бога» у Ницше выражается в том, что он дает десять-пятнадцать равно вероятных версий этого события/. Он хочет тем самым сказать, что то, что занимает так много времени, чтобы дойти до сознания, это – та новость, что смерть Бога не имеет никакого значения для бессознательного. Плодами этой новости являются не последствия смерти Бога, а другая новость: смерть Бога не имеет никаких последствий. Другими словами, Бог и отец никогда не существовали... Провозглашение отца мертвым составляет последнее верование, веру в добродетельность неверия...
Происходит материалистическая редукция Эдипа как идеологической формы. Речь не идет об утверждении того, что Эдип – это ложное верование, но дело в том, что вера по необходимости есть нечто ложное, то, что отвращает и душит настоящее производство. Не сексуальность является средством на пути продолжения рода, но порождение тел является средством на службе сексуальности как самопроизводства бессознательного. Сексуальность не представляет собой вознаграждение для Эго в обмен на его подчинение процессу порождения (продолжения рода), напротив того, само порождение является утешением Эго, его продлением, переходом от одного тела к другому, посредством которого бессознательное воспроизводит себя в себе самом... бессознательно изначально сирота, т.е. нечто порождающее самого себя в тождестве природы и человека, мира и человека... Бессознательное связано не с проблемой смысла, а с проблемой устройства, не с тем, что это значит, а с тем, как это работает, как устроены машины желания. Трансцендентальный анализ и есть определение критериев имманентных полю бессознательного, поскольку эти последние противостоят трансцендентным упражнениям типа «что это значит?» Шизоанализ является трансцендентальным и материалистическим анализом одновременно... Он предлагает исследовать трансцендентальное бессознательное вместо метафизического, материальное – вместо идеологического, шизофреническое – вместо Эдипова, нефигуративное – вместо воображаемого, реальное – вместо символического, машинное -вместо структурного, молекулярное, микропсихическое, микрологическое – вместе молярного и стадного, и продуктивное – вместо экспрессивного.
У бессознательного есть свои ужасные стороны, но они не антропоморфны. Не сон разума порождает чудовищ, но его неусыпная длительная рациональность. Будучи человеком-природой, бессознательное носит руссоистский характер. Трансгрессия, чувство вины, кастрация,., что это, определения бессознательного или тот способ, каким видит эти вещи священник?.. Психоанализ изобретает последнего священника. Эдипов анализ навязывает всем синтезам бессознательного трансцендентное использование, которое обеспечивает их конверсию /обращение/. Практическая проблема шизоанализа в том, чтобы возвратить синтезам бессознательного их имманентное использование, деэдипизировать его... Эдиповы желания не есть вытесненное, они связаны с вытеснением по-другому: Эдип – это искаженный образ, с помощью которого вытеснение затягивает желание в свои сети. Если желание вытеснено, то не потому, что это желание обладать матерью и убить отца; напротив, оно становится таковым потому, что оно вытеснено, оно надевает маску лишь под воздействием вытеснения... нет такой машины желания, которая может быть смонтирована без того, чтобы пустить на воздух целые сегменты общественной жизни. Чтобы об этом не думали отдельные революционеры, желание по своей сущности революционно, желание – это праздник – и ни одно общество не может вынести направленности настоящего желания без того, чтобы не были подорваны присущие ему структуры эксплуатации, порабощения и иерархии. Если общество по сути своей структурно-милая гипотеза – тогда да, желание угрожает его сущности. Тогда для обществ жизненно важно репрессировать желание, делать так, чтобы желали репрессии, эксплуатации, порабощения... Желание угрожает обществу не потому, что это желание вступить в связь с матерью, но в силу своей революционности... Желание не «желает» революцию, оно революционно само по себе и даже непроизвольно, желая того, чего оно желает. С самого начала этого исследования мы придерживаемся мнения, что общественное производство и производство желания едины, но отличаются режимом работы, так что форма общественного производства оказывает подавляющее действие на производство желания, равно как производство желания обладает ресурсами для того, чтобы взорвать социальную форму. Но что такое есть «подлинное» желание, ведь и подавление тоже желаемо? Как их различать? Это противоположные использования одних и тех же синтезов. Эдип нужен психоанализу как культурное оправдание вытеснения, которое выдвигает его на первый план и рассматривает проблему подавления как вторичную с точки зрения бессознательного. /Реакционность позиции Фрейда возрастает, когда вытеснению начинает отводиться роль автономной основы культуры, орудия против инцестуозных импульсов. Отказ от сексуальности вызывает к жизни понятие первичного греха как якобы эндогенной основы вытеснения/. Все это есть в Фрейде, этом фантастическом Христофоре Колумбе, гениальном буржуазном читателе Гете, Шекспира и Софокла, в этом замаскированном Аль Капоне.
Сила Вильгельма Райха – в показе зависимости вытеснения от репрессии... репрессия нуждается в вытеснении, чтобы формировать покорных субъектов и обеспечивать воспроизводство общественной формации, в том числе в ее репрессивных структурах. Но не социальную репрессию следует понимать исходя из семейного вытеснения коэкстенсивного цивилизации, а само вытеснение нужно понимать в зависимости от присущей данной общественной форме производства репрессивности. Репрессия распространяется на желание посредством сексуального вытеснения... Эдип есть стазис либидозной энергии. Райх первый поставил проблему отношения желания с социальным полем, он пошел в этом дальше Маркузе... Райх– подлинный основатель материалистической психиатрии. Массы, утверждает Райх, не были обмануты, они желали фашизм. Вытеснение устроено так, что репрессия становится желаемой, перестает быть сознательной... превращается в средство на службе репрессии. То, на что она направлена (производство желания) также становится объектом репрессии... Подставной агент вытеснения – это семья; искаженный образ вытесненного – кровосмесительные импульсы. Следовательно, Эдипов комплекс, эдипизация, является продуктом двойной операций. Одним и тем же движением репрессивное общественное производство замещается вытесняющей семьей, а эта последняя дает смещенный образ производства желания, который представляет вытесненное в качестве семейных кровосмесительных импульсов. Отношение двух видов производства уступает место отношению семья/импульсы... Протягивая желанию кривое зеркало инцеста – «ну что, ты этого хотело?» – стремятся его пристыдить, поставить в безвыходную ситуацию, убедить легко отказаться от «самого себя» во имя высших интересов цивилизации («а что если бы всякий так поступал? Если бы всякий женился на своей матери, оставлял за собой свою сестру? Тогда не было бы дифференциации, не был бы возможен обмен»).
Семья является записью общественного производства как система воспроизводства производителей. Не вызывает сомнения, что на другом полюсе запись производства на теле без органов совершается с помощью генеалогической сети несемейного типа: родители участвуют в нем как частичные объекты – потоки, знаки и агенты процесса, который со всех сторон их превосходит... само тело без органов, как мы видели, осуществляет изначальное вытеснение производства желания. Семье остается этим воспользоваться и наложить на него вторичное в собственном смысле слова вытеснение... Поэтому психоанализ «изобрел» Эдипа, а пациенты Фрейда были «эдипизированы» по независящим от психоанализа причинам, которые Фрейд всего лишь заменил квазипричинами. Психоанализ изобрел вторичное: перенос, Эдипов перенос. На самом деле Эдип делается в семье, а не в кабинете психоаналитика.
В 1924 г. Фрейд так проводил демаркационную линию между неврозом и психозом: в неврозе Я подчиняется требованиям принципа реальности ценой вытеснения импульсов Оно; в случае психоза Я попадает под воздействие Оно, платя за это разрывом с принципом реальности. Эта идея была тут же воспринята во Франции. В неврозе объектная функция реальности сохраняется, при условии вытеснения комплекса причин; при психозе этот комплекс обволакивает сознание, становясь его объектом на фоне вытеснения самого принципа реальности... Любимая идея традиционной психиатрии такова: безумие в основе своей связано с утратой чувства реальности. Конвергенция с психиатрическими понятиями диссоциации, аутизма в случае психоанализа очевидна. Вероятно, по этой причине доклад Фрейда был так быстро воспринят. Почему Эдип был обнаружен именно в неврозах, где он присутствует в скрытом состоянии, а не в психозах, где он обнажен? Не потому ли, что в психозах семейный комплекс не играет решающей роли? Нужно измерять психоз ложной меркой, чтобы он свелся к Эдипову комплексу и тем самым был достигнут эффект утраты реальности. Это не абстрактная операция: психотику навязывают «Эдипову организацию», пусть для того, чтобы отметить ее отсутствие у него. Эта операция проводится на самом что ни на есть теле, на самой душе. Психотик реагирует аутизмом и утратой чувства реальности. Не может ли оказаться так, что утрата чувства реальности является не следствием шизофренического процесса, а последствием насильственной эдипизации, т.е. его прерывания?.. Шизофреник болен эдипизацией, которой его подвергают и которую он не в состоянии вынести. Он страдает не от расщепленного Я, не от распавшегося Эдипова комплекса, но, напротив, от приведения ко всему этому, в частности, к Эдипову комплексу. Падение интенсивности до тела без органов=0, до аутизма /является результатом эдипизации/... По словам Лейнга, их путешествие прерывают. Психотики утратили чувство реальности. Но когда они его утратили? В процессе самого путешествия или в результате его прерывания? /Есть психотики и невротики, не выносящие эдипизации, и есть такие, которые ее выносят, те, к кому Эдип не «пристает», и те, к кому он «пристает»/.
Неверно сохранять Эдипову интерпретацию для неврозов, подвергая психозы внеэдипову толкованию. Нет этих двух групп, нет качественной разницы между неврозами и психозами. Ибо в любом случае причиной является производство желания, оно является окончательной причиной психотической субверсии, разбивающей Эдипов комплекс... и невротических резонансов, которые его образуют. /«Актуальные факторы» и инфантильный генезис неврозов по Фрейду. Якобы производный характер первых по отношению ко вторым, их «привативность». Архетипы Юнга как попытка прорвать круг семейных ассоциаций, отказаться от инфантивного генезиса. Но ничего из этого не вышло. Общее между Фрейдом и Юнгом в том, что бессознательное все также измеряется мифами... Но какое, в конечном счете, имеет значение, находят ли мораль и религия аналитический и репрессивный смысл в Эдипе или Эдип находит в морали и религии анагогическии и проспективный смысл?.. Актуальный фактор – это производство желания... Этот фактор не привативный и не производный. Это Эдип от него зависит, а не наоборот: то ли он зависит от него как важный стимул, простой индуктор, через который с детства осуществляется неэдипова организация производства желания, то ли как эффект вытеснения-репрессии, который социальное воспроизводство навязывает производству желания через семью. Эдип – это не более как реактивное образование, которое нельзя понять из него самого, независимо от «актуального фактора», реакцией на который он является. Но именно этим грешит психоанализ. Производство желания имеет лишь актуальное существование... Гизела Панков и Бруно Бетельгейм ставят под сомнение понятие регрессии... Это признание желания, эта позиция желания, этот Знак отсылают к порядку реального и актуального производства, которое не смешивается с косвенным и символическим удовлетворением и которое – как в своих остановках, так и в своей работе – отлично как от регрессии к доэдипову состоянию, так и от постоянной реставрации Эдипа. Природа невроза и психоза одна, оба они не поддаются объяснению в терминах Эдипова комплекса. Наоборот, невроз объясняет Эдипа. Что такое есть психоз, процесс или прерванный процесс? Шизофрения как процесс является производством желания... Это болезнь нас, современных людей. Это то же самое, что конец истории, движение социального производства, идущего до пределов детерриториализации и движение метафизического производства, которое воспроизводит желание на этой новой Земле... Шизофреник уносит декодированные потоки, заставляет их пересечь пустыню тела без органов, где он устанавливает машины желания... Он перешел предел, удерживавший производство желания на периферии общественного производства... он свободный, безответственный, одинокий и веселый Заратустра... Он просто перестал бояться сойти с ума... По словам Лейнга: «Настоящее душевное здоровье в той или иной форме включает в себя растворение нормального Эго...» /Апофеоз англо-американской литературы шизофренического потока: Лоуренса, Миллера, Джинзберга, Керуака, Лоури, Гарди/. Ибо литература ничем не отличается от шизофрении: это процесс, а не цель, производство, а не выражение.
И здесь, в литературе, эдипизация является одним из самых важных факторов редукции литературы к объекту потребления... Именно Эдиповой форме стремятся подчинить само произведение, чтобы превратить его во второстепенную экспрессивную деятельность, которая выделяет идеологию в соответствии с господствующими социальными кодами. /Товарная Эдипова и психотическая литература, которой противостоял Антонен Арто/. Одни говорят о его творчестве: это не литература, потому что он шизофреник; другие возражают им: это литература, потому что он не шизофреник. В обоих случаях имеет место инфантильное и реакционное представление о шизофрении и невротически-товарное представление о литературе... Но что есть этот огромной текстуальный архаизм, это означаемое, которое подчиняет литературу отметине кастрации и освящает две стороны Эдиповой формы?.. Арто представляет собой истребление психиатрии именно потому, что он шизофреник, а не потому, что он таковым не является. Арто является завершением литературы именно потому, что он шизофреник, а не потому что он таковым не является. Он, Арто-шиз, давным-давно пробил стену означающего... /Произошло слияние аналитической, артистической и революционной машин в подлинном психотическом искусстве/.
Глава III. ПЕРВОБЫТНЫЕ ЛЮДИ, ВАРВАРЫ, ЦИВИЛИЗОВАННЫЕ
У нас нет никакого основания принимать скрытый постулат обменных концепций общества: общество не является прежде всего средой обмена, где самое главное – это циркулировать и заставлять циркулировать; скорее, оно представляет собой записывающее устройство, для которого основное – метить и быть помеченным. Обмен имеет место лишь тогда, когда того требует или допускает запись. В этом отношении процедура примитивной территориальной машины сводится к коллективной инвестиции органов... Напротив того, наши современные общества пошли по пути обширной приватизации органов, соответствующей декодированию ставших абстрактными потоков. Первый приватизированный, помещенный вне социального поля орган, – это анус... Затем следует замена кодированных потоков абстрактными количествами, образование частных лиц как индивидуальных центров органов и функций, производных от абстрактного количества... Не анальное подвергается при этом сублимации, а сама сублимацияя от начала до конца анальна... Весь Эдип анален и подразумевает индивидуальную сверхъинвестицию органа, чтобы компенсировать его социальную дезъинвестицию... поэтому в первобытных обществах нет механизмов, осуществляющих Эдипа в нашем обществе... Там нет ни сверх-Я, ни чувства вины, ни отождествления специфического Я с глобальными личностями, но налицо всегда частичные и групповые идентификации... Никакой анальности, хотя – и именно потому что – имеется коллективно инвестированный анус... Если называть «письмом» эту запись на самом теле, то действительно нужно сказать, что речь предполагает существование письма, и что эта жестокая система записанных знаков делает человека способным к языку и дает ему возможность запоминать слова.
Единство земли заменяется единством государства – завершается первый этап детерриториализации. Полное тело является уже не телом земли, но тело Деспота, Непорожденного, который теперь отвечает за плодородие почвы...
Марксисты справедливо напоминают о том, что если в первобытном обществе доминирующим фактором и является родство, оно определяется в качестве такового, т.е. родства, экономическими и политическими факторами. И если кровное родство выражает доминанту в качестве детерминированной, система брака выражает то, что является определяющим, точнее, возвращение этого определяющего в лоно определенной системы господства. Поэтому важно рассмотреть то, как брачная система сочетается с кровным родством на данной территориальной поверхности... Система родства – это не структура, а практика, процедура, даже стратегия... Система родства представляется закрытой лишь в той мере, в какой ее отрезают от экономики и политики, поддерживающих ее открытость, и делают брак чем-то иным, нежели сочетание брачных классов и родственных групп. /Прибавочная стоимость кода является изначальной формой прибавочной стоимости, как она отражена в знаменитой формуле Марселя Мосса: дух данной вещи или сила вещей, которая заставляет дары возвращаться, делая их территориальными знаками желания и власти, принципами изобилия и оплодотворения благ. Это неравновесие не только не является патологическим последствием, оно функционально и принципиально. Не будучи расширением первоначально замкнутой системы, открытость первична, основана на гетерогенности составляющих поставки элементов... Короче, следуя отношениям брачности, участники значащей цепи порождают прибавочную стоимость кода на уровне потоков, из которых вытекают различия в статусе брачных классов (например, высший или низший ранг дающих и берущих женщин)...
Чтобы работать, социальная машина должна недостаточно хорошо работать, ибо неравновесие изначально. Этнологи постоянно утверждают, что правила родства не применяются и в принципе не применимы к реальным бракам: это происходит не потому, что это реальные правила, а, напротив, потому что они определяют критические точки, в которых механизм вновь начинает работать при условии блокировки и тем самым необходимо ставится в негативное отношение к группе. Здесь возникает идентичность социальной машины и машины желания... последняя функционирует лишь скрипя, лишь разлаживаясь, лишь содрогаясь от мелких взрывов; дисфункции составляет часть самого ее функционирования, и это немаловажная сторона системы жестокости. Несоответствие и дисфункция никогда не были предвестниками гибели социальной машины, которая, напротив, приучена питаться вызываемыми ею противоречиями и кризисами, порождаемыми ею самой видами тревожности... Никто никогда не умер от противоречий. И чем это все более разлаживается, чем более шизофренизируется, тем лучше работает, совсем в американском духе...
Территориальная сегментарная машина предотвращает слияние посредством раскола и препятствует концентрация власти, делая органы института вождей бессильными в отношении группы: как если бы сами дикари заранее предчувствовали приход к власти имперского Варвара, который, тем не менее, придет и перекодирует все коды. Но самой большой опасностью является дисперсия, такой раскол, при котором исчерпаются все возможности кода: декодированные потоки, изливающиеся на слепого, немого, детерриториализованного социуса – вот кошмар, который изо всех сил, всеми своими сегментарными артикуляциями заклинает примитивная машина. Она знает обмен, торговлю, промышленность, но она их заключает, локализует... удерживая купца и кузнеца в подчиненном положении, чтобы поток обмена и производства не разрушил коды в пользу их абстрактных и фиктивных количеств. А что это все такое – Эдип, страх перед инцестом – как не та же боязнь декодированного потока? Если капитализм обладает всеобщей истинностью, то лишь в том смысле, что он является негативом всех общественных формаций: он есть вещь, неназываемое, обобщенное декодирование потоков... не первобытные общества находятся вне истории, а капитализм находится в конце, является результатом длинной истории случайностей... Но ранг так же неотделим от первобытного территориального кодирования, как касты неотделимы от имперского государственного перекодирования, а классы – от процесса промышленного производства и товарного декодирования в условиях капитализма. Так что прочесть всю историю с точки зрения классов можно, но соблюдая при этом введенные Марксом правила, и лишь в той мере, в какой классы являются «негативом» каст и рангов.
Единство земли заменяется единством государства – завершается первый этап детерриториализации. Полное тело является уже не телом земли, но тело Деспота, Непорожденного, который теперь отвечает за плодородие почвы...
Марксисты справедливо напоминают о том, что если в первобытном обществе доминирующим фактором и является родство, оно определяется в качестве такового, т.е. родства, экономическими и политическими факторами. И если кровное родство выражает доминанту в качестве детерминированной, система брака выражает то, что является определяющим, точнее, возвращение этого определяющего в лоно определенной системы господства. Поэтому важно рассмотреть то, как брачная система сочетается с кровным родством на данной территориальной поверхности... Система родства – это не структура, а практика, процедура, даже стратегия... Система родства представляется закрытой лишь в той мере, в какой ее отрезают от экономики и политики, поддерживающих ее открытость, и делают брак чем-то иным, нежели сочетание брачных классов и родственных групп. /Прибавочная стоимость кода является изначальной формой прибавочной стоимости, как она отражена в знаменитой формуле Марселя Мосса: дух данной вещи или сила вещей, которая заставляет дары возвращаться, делая их территориальными знаками желания и власти, принципами изобилия и оплодотворения благ. Это неравновесие не только не является патологическим последствием, оно функционально и принципиально. Не будучи расширением первоначально замкнутой системы, открытость первична, основана на гетерогенности составляющих поставки элементов... Короче, следуя отношениям брачности, участники значащей цепи порождают прибавочную стоимость кода на уровне потоков, из которых вытекают различия в статусе брачных классов (например, высший или низший ранг дающих и берущих женщин)...
Чтобы работать, социальная машина должна недостаточно хорошо работать, ибо неравновесие изначально. Этнологи постоянно утверждают, что правила родства не применяются и в принципе не применимы к реальным бракам: это происходит не потому, что это реальные правила, а, напротив, потому что они определяют критические точки, в которых механизм вновь начинает работать при условии блокировки и тем самым необходимо ставится в негативное отношение к группе. Здесь возникает идентичность социальной машины и машины желания... последняя функционирует лишь скрипя, лишь разлаживаясь, лишь содрогаясь от мелких взрывов; дисфункции составляет часть самого ее функционирования, и это немаловажная сторона системы жестокости. Несоответствие и дисфункция никогда не были предвестниками гибели социальной машины, которая, напротив, приучена питаться вызываемыми ею противоречиями и кризисами, порождаемыми ею самой видами тревожности... Никто никогда не умер от противоречий. И чем это все более разлаживается, чем более шизофренизируется, тем лучше работает, совсем в американском духе...
Территориальная сегментарная машина предотвращает слияние посредством раскола и препятствует концентрация власти, делая органы института вождей бессильными в отношении группы: как если бы сами дикари заранее предчувствовали приход к власти имперского Варвара, который, тем не менее, придет и перекодирует все коды. Но самой большой опасностью является дисперсия, такой раскол, при котором исчерпаются все возможности кода: декодированные потоки, изливающиеся на слепого, немого, детерриториализованного социуса – вот кошмар, который изо всех сил, всеми своими сегментарными артикуляциями заклинает примитивная машина. Она знает обмен, торговлю, промышленность, но она их заключает, локализует... удерживая купца и кузнеца в подчиненном положении, чтобы поток обмена и производства не разрушил коды в пользу их абстрактных и фиктивных количеств. А что это все такое – Эдип, страх перед инцестом – как не та же боязнь декодированного потока? Если капитализм обладает всеобщей истинностью, то лишь в том смысле, что он является негативом всех общественных формаций: он есть вещь, неназываемое, обобщенное декодирование потоков... не первобытные общества находятся вне истории, а капитализм находится в конце, является результатом длинной истории случайностей... Но ранг так же неотделим от первобытного территориального кодирования, как касты неотделимы от имперского государственного перекодирования, а классы – от процесса промышленного производства и товарного декодирования в условиях капитализма. Так что прочесть всю историю с точки зрения классов можно, но соблюдая при этом введенные Марксом правила, и лишь в той мере, в какой классы являются «негативом» каст и рангов.