Именно сюда вторгается Пятница. Ведь основным героем книги, как указывает заглавие, является юноша - Пятница. Он один способен направить и завершить те метаморфозы, которые начал Робинзон, и раскрыть ему их смысл и цель. Вс это он проделает невинно и поверхностно. Именно Пятница разрушает экономику и нравственный порядок, который Робинзон установил на острове. Именно он вызывает у Робинзона неприязнь к ложбине, вырастив ради собственного удовольствия другой
вид Мандрагоры. Именно он взрывает остров, закуривая запретный табак возле бочонка с порохом, и возвращает землю, а также воду и огонь, на небеса. Именно он заставляет мертвого козла (= Робинзона) летать и петь. Именно он, кроме всего прочего, представляет Робинзону образ личного двойника как необходимого____________
21 Стр. 92.
414 ПРИЛОЖЕНИЯ
дополнения к образу острова: "Робинзон всесторонне обдумывает это предложение. Впервые он явственно разглядел под грубой, невежественной, раздражающей личиной метиса другого, быть может, уже существующего Пятницу; так некогда заподозрил он, задолго до открытия, нишу в пещере и розовую ложбину - другой остров, скрытый под внешним, управляемым"
22. Наконец, именно он вед т Робинзона к открытию свободных Стихий, которые более фундаментальны, чем Образы или Двойники, поскольку последние сформированы этими стихиями. Что ещ можно сказать о Пятнице, кроме того, что он - озорной реб нок, всецело находящийся на поверхности? Робинзон всегда будет испытывать амбивалентные чувства к Пятнице, поскольку спас его чисто случайно: промахнувшись, когда стрелял в него, желая убить.Существенно, однако, то, что Пятница ведет себя вовсе не как некий переоткрытый другой. Для этого слишком поздно, ибо структура уже исчезла. Порой он действует как причудливый объект, порой - как странный сообщник. Иногда Робинзон рассматривает его как раба и старается вписать в экономический порядок острова - то есть как бедный симулякр - а иногда, как хранителя новой тайны, которая угрожает этому порядку,
- то есть как непостижимый фантазм. Иногда Робинзон смотрит на Пятницу почти как на какой-то объект или животное, иногда же так, как если бы Пятница был чем-то "потусторонним" по отношению к Робинзону - некий "потусторонний" Пятница, двойник или образ самого Робинзона. Иногда Робинзон рассматривает Пятницу так, как если бы тому недоставало другого, иногда, как если бы он трансцендировал другого. Эта разница существенна. Ибо другой - в сво м нормальном функционировании - выражает возможный мир. Но этот возможный мир существует в нашем мире, и если он не раскрывается и не реализуется без того, чтобы изменить при этом качества нашего мира, то он раскрывается, по крайней мере, в соответствии с законами, которые задают порядок реального вообще и непрерывный ряд________
22 Стр. 219 - 220.
415
ЛОГИКА СМЫСЛАвремени. Но Пятница действует совершенно иным образом - он указывает на иной, предположительно истинный мир, на нередуцируемого двойника, который один и является подлинным; а в этом ином мире - на двойника другого, которого больше нет и не может быть. Не другой, а нечто совершенно иное, нежели чем другой; не дубликат, а Двойник: тот, кто обнаруживает чистые стихии и растворяет объекты, тела и землю. "Казалось, арауканец явился совсем из другого мира, враждебного земному царству своего хозяина, которое он разорял и опустошал, стоило только заключить его туда"
23. Именно поэтому он не является даже объектом желания для Робинзона. Хотя Робинзон обнимает колени Пятницы и смотрит ему в глаза, но только для того, чтобы уловить светящегося двойника, который теперь едва удерживает свободные стихии, истекающие из его тела. "Но если говорить о моей сексуальности, я твердо уверен в том, что Пятница ни разу не возбудил во мне противоестественных желаний. Во-первых, он появился слишком поздно: сексуальность моя стала первозданной и обращена была к Сперанце.... Е целью было не вернуть меня к любви человеческой, но оставив в первозданном состоянии, привлечь к иной стихии природы"24. Другой опускает [rabat]: он низводит стихии в землю, землю - в тела, тела - в объекты. Но Пятница невинно заставляет объекты и тела снова подняться. Он возносит землю в небо. Он освобождает стихии. Но выпрямлять или очищать - это также и сокращать. Другой - это странный окольный путь; он низводит мо желание до объектов и мою любовь до миров. Сексуальность связана с порождением только окольным пут м, который впервые канализирует различие полов через другого. Изначально именно в другом и через другого обнаруживается это различие полов. Установить мир без другого, возвысить этот мир (как делает Пятница или, скорее, как Робинзон воспринимает то, что делает Пятница) означает избежать окольного пути. Это означает отде лить желание от его объекта, от его окольного пути_________
23 Стр. 226 - 227.
24 Стр. 272.
416
ПРИЛОЖЕНИЯчерез тело для того, чтобы связать его с чистой причиной'. Стихиями. "...За те годы, что рушились во мне все социальные устои, исчезли и те мифы и убеждения, которые позволяют желанию обрести плоть в двойном смысле этого слова, то есть и самому принять определ нную форму, и излиться на женскую плоть"
25. Робинзон более не может воспринимать себя или Пятницу с точки зрения различ нного пола. Психоанализ вполне может усмотреть в этом уничтожении окольного пути, в этом отделении причины желания от его объекта и в этом возврате к стихиям знак инстинкта смерти - инстинкта, который стал солярным.* * *
Вс здесь романтично, включая теорию, которая сливается с некой необходимой выдумкой - а именно, определ нную теорию другого. Во-первых, мы должны придать огромное значение понятию другого как структуре: [другой] вовсе не особенная "форма" внутри поля восприятия (отличная от формы "объекта" или формы "животного"), а скорее, система, которая обусловливает функционирование всего поля восприятия
вообще. Таким образом, мы должны различать априорного Другого, который обозначает эту структуру, и конкретного другого - того другого, - который обозначает реальные элементы, актуализирующие эту структуру в конкретных полях. Если этот конкретный другой всегда является кем-то - я для тебя, а ты для меня - то есть, в каждом поле восприятия присутствует субъект другого поля - то априорный Другой, с другой стороны, не есть кто-то, поскольку структура является трансцендентной по отношению к элементам, которые актуализируют е . Так как же она должна быть определена? Выразительность, которая определяет структуру Другого, полагается категорией возможного. Априорный Другой - это существование возможного мира вообще, поскольку возможное существует только как выраженное - то есть в ч м-то выражающем его, которое не похоже на то, что________
25 Стр. 148.
417
ЛОГИКА СМЫСЛАвыражено (сворачивание выраженного в том, что его выражает). Когда герой Киркегора требует "возможного, возможного - или я задохнусь", когда Джеме жаждет "кислорода возможности" - они лишь взывают к априорному Другому. В этом смысле мы старались показать, как другой обусловливает вс поле восприятия, приложение к этому полю категорий воспринятого объекта и измерений воспринимающего субъекта и, наконец, распределение конкретных других в каждом поле. Фактически, законы восприятия, конституирующие объекты (форма-содержание и так далее), темпоральную детерминацию субъекта и последовательное становление миров, как нам кажется, зависят от возможного как структуры Другого. Даже желание - будь-то желание, направленное на объект, или желание другого, - зависит от этой структуры. Я желаю некий объект только как выраженный другим в модусе возможного; я желаю в другом только возможные миры, которые этот другой выражает. Другой появляется как то, что организует Стихии в Землю, землю в тела, тела в объекты, и который упорядочивает и отмеряет сразу и объект, и восприятие, и желание.
Так в ч м же смысл истории про "Робинзона"? Что такое робинзонада? Мир без другого. Турнье делает так, что Робинзон, пройдя через многие страдания, открывает и добивается великого Здоровья - в той степени, в какой вещи приходят к совершенно иной организации, нежели та, какой они организованы в присутствии другого. Они освобождают образ без подобия, или своего двойника, который [прежде] обычно подавлялся. В свою очередь, этот двойник высвобождает чистые стихии, которые обычно держались в заточении. Мир не ввергается в беспорядок из-за отсутствия другого; наоборот, оказывается, что именно великолепный двойник мира был скрыт за присутствием другого. В этом и состоит открытие Робинзона: открытие поверхности, потустороннего стихий, Иного, чем Другой [L'Autre qu'Autrui]. Почему же возникает впечатление, что это великое Здоровье извращ нно, и что
такое "очищение" мира и желания также является отклонением и перверсией? Робинзон демонстрирует не извращ нное поведение. Но каждое исследование, каждый роман, посвященные извра-418
ПРИЛОЖЕНИЯщению, стараются выявить существование "перверсивной структуры" как принципа, из которого в конечном сч те исходит извращ нное поведение. В этом смысле первер-сивная структура может быть рассмотрена как то, что противоположно структуре Другого и занимает е место. И точно так же, как конкретные другие суть актуальные вариабельные элементы, актуализирующие эту структуру-другого, поведение извращенца, всегда предполагающее фундаментальное отсутствие другого, есть не что иное, как вариабельный элемент, актуализирующий перверсивную структуру.
Так откуда же у извращенца такое стремление вообразить себя сияющим ангелом - ангелом гелия и огня? Откуда у него такая - направленная против земли, оплодотворения и объектов желания - ненависть, систематическое описание которой мы находим у Сада? Роман Турнье не нацелен на объяснение; он показывает. Тем самым он примыкает - самыми разными способами - к современным психоаналитическим исследованиям, которые могут обновить статус понятия перверсии и освободить его от морализирующей неопредел нности, в которой оно пребывало благодаря объедин нным усилиям психиатрии и права. Лакан и его школа имеют все основания настаивать на необходимости понимания изращ н-ного поведения на базе структуры, и на необходимости определения этой структуры, которая обусловливает поведение. Они также настаивают на том способе, каким желание подвергается замещению в этой структуре, и на способе, каким Причина желания при этом отделяется от объекта; на способе, каким различие полов отрицается извращением в пользу андрогинного мира двойников; на аннулировании другого внутри извращения, на положении "по ту сторону Другого" или на положении иного, чем Другой, как если бы другой освобождал в глазах извращенца его собственную метафору; наконец они настаивают на перверсивной "десубъективации" - поскольку, конечно же, ни жертва, ни соучастник не действуют как другое
26. Например, вовсе не потому, что он испыты-__________
26 Смотри сборник Le Desir et la perversion (Paris: Seuil, 1967). Статья Ги Росолато "Etude des perversions sexuelles a partir du fetichisme" содержит несколько крайне интересных, хотя и слишком коротких, замечаний по поводу "полового различия" и "двойника" (pp. 25 - 26). В статье Жана Клавре-ля "Le Couple pervers" показано, что ни жертва, ни соучастник не занимают места другого; (по поводу "десубъективации" смотри р. 110; а о различии между причиной и объектом желания смотри статью того же автора "Remarques sur la question de la realite dans les perversions", La Psychanalyse, no.8, pp. 290ff.). По-видимому, эти исследования, основанные на структурализме Лакана и его анализе Verleugnung [отрицание, отречение - нем.], находятся сейчас в процессе развития.
419
ЛОГИКА СМЫСЛАвает потребность или желание причинить другому страдание, садист лишает последнего качества быть другим. Скорее, имеет место обратное: именно потому, что он испытывает недостаток в структуре Другого и жив т в совершенно иной структуре как неком условии своего жизненного мира, поэтому и воспринимает других то как жертв, то как сообщников, но ни в коем случае - как других. Напротив, он всегда воспринимает их как иных, чем Другой. Поразительно, до какой степени в работах Сада жертвы и сообщники - с их необходимой обратимостью - вообще не осознаются как другие. Скорее, они понимаются то как отвратительные тела, то как двойники или же как родственные стихии (конечно, не как двойники персонажа, а как их собственные двойники - всегда вне их тел в погоне за атомарными элементами)
27.Фундаментальная ошибка в интерпретации перверсии, обусловленная непродуманной феноменологией извращ нного поведения и определ нными юридическими требованиями, состоит в увязывании перверсии с преступлениями против другого. С точки зрения поведения вс убеждает нас в том, что перверсия - ничто без присутствия другого: вуйеризм, эгсгибиционизм и так далее. Но с точки зрения структуры мы должны утверждать обратное: именно потому, что структура Другого исчезла и замещена совершенно иной структурой, реальные "другие" более не способны играть роль элементов, актуализирующих утраченную первичную структуру. Во второй структуре реальные "другие" могут теперь играть только лишь роль тел-жертв (в том крайне особом смыс-
______________
420
ПРИЛОЖЕНИЯле, который извращенец приписывает телам) или. же роль сообщников-двойников, сообщников-стихий (опять же в весьма особом смысле извращенца). Мир извращенца - это мир без другого, а значит и мир без возможного. Другой - это тот, кто предоставляет возможное. Извращ нный мир - это мир, в котором категория необходимого полностью заместила категорию возможного. Это какой-то странный спинозизм, из которого изымается "кислород" в пользу более элементарной энергии и более разреженного воздуха (Небеса-Необходимость). Всякая перверсия - это "Друго-убийство" и "альтруи-цид", а значит - убийство возможного. Но альтруицид не совершается посредством перверсивного поведения, он предполагается в перверсивной структуре. Но это не спасает извращенца от того, чтобы быть извращением - не конституционально, а в конце приключения, несомненно прошедшего через невроз и прикоснувшегося к психозу. Вот то, что хотел сказать Турнье сроим выдающимся романом: мы должны представлять себе Робинзона извращенцом; единственно возможная робинзонада - это само извращение.
V. - Золя и трещина
В
Человеке-звере мы находим замечательный текст:"Надо сказать, в их семье никто не мог похвалиться уравновешенностью, а многие попросту страдали психическим расстройством. Жак и сам порою чувствовал, что не избавлен от наследственного недуга; не то чтобы здоровье у него было слабое, но он испытывал такой страх перед приступами своей болезни и так стыдился е , что одно время совсем изв лся; страшнее было другое: внезапная утрата душевного равновесия, когда сознание его помрачал какой-то дурман, вс принимало искаж нные формы, мир привычных представлений рушился...". Здесь Золя вводит важную тему, которая примет затем самые разнообразные формы и, опираясь на иные средства, войд т в современную литературу. Эта тема всегда будет особым образом связана с алкоголизмом: тема трещины (Фицджеральд, Малькольм Лоури).
Крайне важно, что Жак Лантье - герой романа Человек-зверь - весьма крепок, энергичен и здоров. Ибо трещина не обозначает путь, по которому будут проходить патологические наследственные элементы, маркируя тело. Фактически, сам Золя выражается именно так, но лишь ради удобства. Возможно это даже правильно в отношении некоторых персонажей - слабых и нервных. Но если быть точным, то не они несут в себе трещину - или же не только лишь из-за этого они несут е . Наследственность - это не то, что проходит через трещину, она и есть сама трещина - невоспринимаемая прореха или дыра. В сво м подлинном смысле трещина - вовсе не препятствие для патологической наследственности; в своей полноте она сама - наследственность и патология.
От одного здорового тела Ругон-Маккаров к другому она не переда т ничего иного, кроме самой себя.422 ПРИЛОЖЕНИЯ
Вс держится на парадоксе, то есть, на смешении такой наследственности со средствами ее переноса, или на смешении того, что переда тся, с самим процессом передачи - парадоксе этой передачи, которая не переда т ничего, кроме самой себя: церебральная трещина в крепком теле или расщелина мысли. За исключением несчастных случаев - как мы увидим - сома крепка и здорова. Но гермен
* - это трещина, и только лишь трещина. В этих условиях трещина принимает вид эпической судьбы, красной нитью проходящей от одной истории к другой, от тела к телу Ругон-Маккаров.Что же распределяется вокруг трещины? Что теснится на е границах? Это - то, что Золя называет темпераментами, инстинктами, "большими аппетитами". Но темперамент, или инстинкт, обозначает не психофизиологическую сущность. Это понятие гораздо богаче и конкретней - это "романное" понятие. Инстинкт указывает на условия жизни и вообще выживания - на условия сохранения некоего образа жизни, заданного исторической и социальной обстановкой (в данном случае это Вторая Империя). Вот почему буржуа у Золя легко могут называть свои пороки, свой недостаток благородства и свои непристойности добродетелями; и наоборот, вот почему бедняков часто низводят до "инстинктов" - таких, как алкоголизм, который выражает исторические условия их жизни и единственный для них способ примирения с исторически заданной жизнью. "Натурализм" Золя всегда историчен и социален. Таким образом, инстинкт, или аппетит, выступает в разных обличиях. Иногда он выражает способ, каким тело сохраняет себя в данном благоприятном окружении; в этом смысле инстинкт сам по себе крепок и здоров. Иногда он выражает такой тип жизни, который тело изобретает
, чтобы обратить в свою пользу то, что его окружает, даже если при этом приходится уничтожать другие тела; в этом случае инстинкт выступает как двусмысленная сила. Иногда он выражает такой тип жизни, без которого тело не могло бы поддерживать своего исторически заданного существования в неблагоприятной окружающей среде, даже ес-_________
9 Гермен - зачаток, зарождение, завязь, побег - Прим. пер.
423 ЛОГИКА СМЫСЛА
ли это грозит ему разрушением; в этом смысле алкоголизм, извращение, болезнь и даже слабоумие суть инстинкты. Инстинкты направлены на сохранение, поскольку всегда выражают усилие увековечить тот или иной способ жизни. Но такой способ жизни, да и сам инстинкт, может быть не менее деструктивным, чем консервативным в строгом смысле слова. Инстинкты манифестируют дегенерацию, неожиданный приход болезни, утрату здоровья в той же мере, как и само здоровье. Неважно, какую форму принимает инстинкт, он никогда не смешивается с трещиной. Скорее, он поддерживает четкие, хотя и изменчивые, отношения с трещиной: иногда - благодаря здоровью тела - он прикрывает трещину, латает е , как только может, на более долгий или более короткий срок; иногда инстинкт расширяет трещину, придавая ей иную ориентацию, которая вынуждает части расщепляться, провоцируя, таким образом, несчастный случай при дряхлом состоянии тела. Например, в Западне - у Жервезы - алкогольный инстинкт начинает раздваивать трещину как изначальный порок. Оставим пока в стороне вопрос о том, существуют ли какие-либо развивающиеся или идеальные инстинкты, способные в конце концов трансформировать трещину.
Через трещину инстинкт ищет объект, который ему соответствует в исторических и социальных обстоятельствах его образа жизни: вино, деньги, власть, женщины... Один из женских типов, предпочитаемых Золя, - нервозная женщина, с тяжелой копной ч рных волос, пассивная, скрытная - которая отдается при [первой] встрече (такова Тереза в романе Тереза Ракен, написанном ещ до цикла Ругонов, а также Северина из Человека-зверя). Ужасная схватка нервов и крови, встреча невроза и сангвинического темперамента воссоздают происхождение Ругонов. Подобная встреча заставляет трещину резонировать. Персонажи, не входящие в семью Ругонов (подобно Северине), могут вторгаться в качестве объектов, с которыми связан инстинкт Ругонов, но также и как объекты, сами наделенные инстинктами и темпераментами; наконец, как соучастники или враги, свидетельствующие о скрытой трещине, которая соединяет их друг с другом. Паутиноподобная трещина: в семействе Ругон-
424
ПРИЛОЖЕНИЯМаккаров вс находит свою кульминацию в Нана - от природы здоровой и красивой девушке с крепким телом, превращающей себя в объект с тем, чтобы очаровывать других и сообщать о своей трещине или обнаруживать трещину других - этакий гадкий гермен. Особая роль алкоголя здесь также присутствует: именно под покровом этого "объекта" инстинкт осуществляет свою наиболее глубинную связь с самой трещиной.
Встреча инстинкта и объекта формирует некую навязчивую идею, а не чувство. Если Золя-романист как-то и обнаруживает себя в своих произведениях, то именно для того, чтобы сказать своим читателям: осторожно, не думайте, что все дело здесь в чувствах. Нам хорошо знакома та настойчивость, с которой Золя - и в Человеке-звере, и в Терезе Ракен - разъясняет, что у преступников не бывает угрызений совести. И нет любви для любящих - разве что, когда инстинкты действительно способны "залатывать" [трещину] и развиваться. Дело не в любви или раскаянии, а в скручиваниях и поломках или, наоборот, во временных затишьях и умиротворении в отношениях между темпераментами, которые всегда выстраиваются вдоль трещины. Золя превосходно описывает короткие периоды спокойствия, предшествующие грандиозному разрушению ("теперь вс ясно; это было постепенное расстройство, подобное преступному попустительству.
.."). В творчестве Золя существует несколько явных причин для такого отказа от чувства в пользу навязчивой идеи. Во-первых, следует вспомнить стиль того периода и значимость физиологической схемы. "Физиология" со врем н Бальзака играла в литературе ту же роль, которая сегодня по праву принадлежит психоанализу (физиология страны или региона, физиология профессии и так далее). Более того, ведь уже начиная с Флобера, чувство было неотделимо от неудачи, банкротства или мистификации; а то, о чем говорит роман, - это неспособность персонажа организовать внутреннюю жизнь. В этом смысле натурализм вв л в роман три типа характеров: человек, отмеченный внутренним банкротством, то есть неудачник; человек, ведущий искусственный образ жизни, то есть извращенец; и человек, обладающий рудиментарной чувственностью и навязчи-425
ЛОГИКА СМЫСЛАвыми идеями, то есть зверь. Но если в произведениях Золя встреча инстинкта и его объекта не приводит к формированию какого-то чувства, то лишь потому, что она происходит в трещине - от одной кромки до другой. Именно потому, что есть трещина, есть и великая внутренняя Пустота. Так весь натурализм обретает новое измерение.
* * *
Итак, у Золя мы находим два несовпадающих сосуществующих цикла, которые пересекаются друг с другом: малая и великая наследственности, малая историческая наследственность и великая эпическая наследственность, соматическая наследственность и герменальная наследственность, наследственность инстинктов и наследственность трещины. И как бы ни было прочно и постоянно соединение этих двух наследственностей, они не смешиваются. Малая наследственность - это наследственность инстинктов в том смысле, что условия и образы жизни, которую вели предки или родители, могут пускать корни в потомстве - иногда спустя несколько поколений - и действовать в н м как природа. Например, здоровая основа обнаруживается вновь; алкогольная деградация переходит от одного тела к другому; или синтезы инстинкт-объект передаются в то самое время, когда стиль жизни перестраивается. Какие бы резкие изменения не предпринимались, эта наследственность инстинктов переда т что-то прочно-определ нное. Она "воспроизводит" вс , что переда т; это - наследственность Того же Самого. Но совершенно не такова другая наследственность - наследственность трещины - ибо, как мы видели, трещина не переда т ничего, кроме самой себя. Она не связана с определ нным инстинктом, с какой-то внутренней, органической детерминантой или, более того, с каким-либо внешним событием, способным зафиксировать объект. Она выходит за пределы стилей жизни и, таким образом, прокладывает свой путь непрерывным, невоспринимаемым и безмолвным способом, образуя законченное единство Ругон-Маккаров. Трещина переда т только трещину. То, что она переда т, не по-