Страница:
– Валерия Аркадьевна, эээ… – неуверенно начала, боясь, что за такую наглость старуха выставит меня за порог, – я тут подумала и решила, что мне нужен жених помоложе.
Сводня перестала разглядывать фотографии, и, приподняв подрисованные карандашом брови, спросила:
– Ах, вот как… Насколько моложе?
Я, как старшеклассница на экзамене, стала одергивать пуговки на блузке, и, сделав невинные глаза, заявила:
– Ну… лет тридцати не более.
Валерию как подменили, вместо шустрой старушки передо мной сидела бизнес-вумен, жесткая и неприступная.
– Хочу вас сразу предупредить, – начала она тронную речь, – что спектр моих услуг в этой возрастной категории ограничен. Если вы хотите именно замуж, то, к сожалению, кроме как среднестатистического горожанина вам предложить не могу.
– Среднестатистический? – я робела перед ней, как маленькая Герда перед Снежной королевой.
– Да, со средним образованием, средним уровнем жизни, – официальным тоном продолжила она, – и средним соответственно достатком.
– И… и только? – проблеяла я, боясь, что за усредненное расследование Михалыч прибьет мою татуированную задницу на дверь своего кабинета.
– Объясните подробней, что бы хотелось вам, и мы подберем подходящий вариант, – смилостивилась сводня, видя заминку.
Я мечтательно закатила глаза, и выдала старухе мечту моей врагини Лики Шваревой:
– Ну, к примеру, перспективного игрока столичной хоккейной команды, дальше НХЛ, мне нравится небольшой городок в штате Флорида, Форт Лодердейл называется, там хороший стадион и неплохая команда.
Я думала, Валерию хватит кондрашка – смех ее был беззвучным, и если бы великий слепой был немым, то его можно было назвать дважды гомерическим. Продемонстрировав мне свои зубные протезы, и утерев платочком прослезившиеся глаза, старуха сказала:
– Не болит, а красный…
До чего доводит конспирация, – подумала я, – кто-то из нас явно болен, то ли я ничего не понимаю, то ли сводня несет невесть что.
– Это как? – все же рискнула спросить я.
– Это так, что вы ошиблись адресом.
– Что это значит? – замотала головой я, пытаясь стряхнуть ведьмин морок.
– Деточка, вы принесли мне шесть тысяч рублей, – в голосе сводни звучала издевка, она смеялась над моей наивностью, – и хотите за эти малые деньги получить практически цвет нашего генофонда, при этом ничего собой не представляя!
– Валерочка Аркадьевна, ради бога объясните! – взмолилась я, вот он момент истины, только бы не подвел диктофон.
– Объясняю. Существует некое сообщество, где помогают молодым, очень богатым, но очень занятым мужчинам – они разыскивают им невест, но, милочка, что это за невесты! Воспитание, образование, модельная внешность, состоятельные родители, элита так сказать. Смело могу уверить – вам там делать нечего, так что довольствуйтесь тем, что есть.
В одном сообщение Валерии обрадовало меня – не видать Шваревой ни хоккеиста, ни Форт Лодердейл!
– Ну, а как же… – проговорила я, надеясь на дальнейшую откровенность старухи.
Валерия словно ждала от меня извечного вопроса 'что делать', и тут же с готовностью предложила:
– Если вы хотите жить насыщенной жизнью, и даже заработать небольшой капитал, то могу вам предложить любовника. Но условия те же – отсутствие комплексов, а у вас по этой части явные проблемы.
Новый виток в наших с Валерией отношениях обещал превратить расследование в нечто непредсказуемо-увлекательное.
– Это у меня с женихом проблемы! – горячо убеждала я сводню. – Ведь на всю жизнь, – при этом сводня криво улыбнулась, – а с любовником не будет! Любовник он что? Сегодня один, завтра другой…
На мои заверения в покорности и невероятном желании тут же завести себе любовника, сводня заметила:
– Вы далеко пойдете.
– Попробуем? А, Валерия Аркадьевна? – захлопала в ладоши я.
Ведьма остановила мои рукоплескания и потребовала:
– Но вы должны обещать мне, что оставите свои замашки, и прекратите сбегать от моих клиентов.
– Клянусь.
И я поклялась, своим гонораром.
глава 3
В модном ночном клубе, куда пригласил меня новый знакомый, собралось целое созвездие светских тусовщиков и клаберов. Здесь они вели себя запросто, это была их территория, фейс-контроль клуба успешно справлялся со своими обязанностями, и мои коллеги, журналисты и репортеры, ожидали доступ к бесценным телам в соболях от "Фенди" и бриллиантах от "Ван Клиф энд Арпелс" в ржавеющих жестяных "Соболях" от ГАЗ с подвесками от "Даймонд Моторс".
Мой поклонник Тим – так он представился, был бы похож на прожигателя жизни, если бы не мобильный телефон, почти не смолкающий во время нашего свидания. Первые полчаса Тим извинялся, но потом я стала для него кем-то, вроде старой знакомой, и он, не стесняясь, читал меню и делал заказ, одновременно решая какие-то проблемы. Я не обижалась, мне было интересно, я с удовольствием наблюдала за публикой, и даже сделала пару кадров микрокамерой, размером с кредитную карту. Качество фотографий, в нашем деле не главное, лишь был бы сфокусирован персонаж, и запечатлены его подвиги.
Тим, одной рукой ковырял вилкой шедевр шеф-повара, другой придерживал серебристый корпус, продолжал беседу по телефону, глазами подавая мне знаки – чувствуй себя свободно.
– С гарнитурой было бы удобней, – заметила я, когда он, наконец, освободился.
– Ненавижу hands free, эта дрянь приводит меня в бешенство!
Самоуверен, вызывающе дорого одет… Холеными пальцами Тим крутил ствол сигары и с интересом смотрел на меня.
– Вкусная штуковина, – я еще не знала, какой тип женщин он предпочитает, умненьких или глупышек, и решила начать с милой дурочки.
– Это испанский окорок Хоселито, хочешь, расскажу, как его готовят? – оказывается он не только гурман, но еще и осведомлен в рецептах экзотических блюд.
– О, да! – восторженно мяукнула я.
– Иберийцы кормят свинку желудями редкого дуба, – начал Тим с удовольствием, смакуя каждое слово, – от такой диеты мясо хрюшки пахнет грецким орехом, и приобретает тонкие полоски жира.
– Как интересно! – поторопилась высказаться я, пока не превратилась в убежденную вегетарианку.
– Затем окорока подвешивают в темных подвалах, где они висят два года до появления плесени "пеннициллиум рокефорти", – авторитетно продолжил Тим, – поэтому у него такой волнующий аппетитный аромат.
Меня затошнило от представленного зрелища – заплесневелые туши во мраке заброшенного подвала. Ну и вонь должна быть там! И как я только смогла положить это в рот?!
– Наверное, стоит бешеных денег? – пробормотала я, стараясь успокоить разволновавшийся желудок.
– Терпимо.
Терпимо это долларов сто за порцию… А мне нестерпимо захотелось в "Кружку", выпить с коллегами пива, закусывая сухариками с чесночным соусом.
Но в клубе с громким названием "Парадиз" намечалась не простая вечеринка, а церемония награждения "Ежегодной национальной премии Автомобиль Года". В глазах рябило от конкурсанток, представляемых на плазменных панно – городской автомобиль "Пежо" (аплодисменты!), бизнес-класс "Тойота Камри" (вторая победа!), тяжелый внедорожник "Рэндж Ровер Спорт" (овации!) Прелести здешних дам не шли ни в какое сравнение с их блестящими, округлыми формами, подъемными фарами, тюнингом и техническими характеристиками, потому что мужчин сейчас интересовали только автомобили. Я чувствовала себя принцессой тыквы и разбежавшихся мышей, хотя и подготовилась к мероприятию основательно. Мои старания произвели на Тима неизгладимое впечатление, он мял мои пальчики, по-свойски обнимал, и даже коснулся губами обнаженного плечика, от моих достоинств его отвлекали лишь звонки и победительницы конкурса.
– Ставь все на ничью в первой игре! – я расправила уши, этот звонок отличался от предыдущих, с новостями о продажах акций, скорее всего это спортивный тотализатор, во всяком случае, этот вечер характеризовал Тима как натуру увлекающуюся, азартную, не знающую границ в поисках выплеска адреналина.
После награждения конкурсанток, присутствующие звезды кинулись рьяно фотографироваться у стенда с логотипами производителей. Я могла не переживать за свое инкогнито, здесь работали мастера от "глянца", и мы с Тимом, обнявшись, заученно улыбнулись фотографу. Еженедельный номер "Хэлло!" выйдет с моей физиономией на последней странице, и надписью "Тим с подругой" под крошечным снимком. Вечер приближался к апофеозу.
– Малыш, мне очень жаль, но я должен ночью улететь в Питер, – огорченно сообщил Тим.
Какой милый способ не позволить девушке обломить себя капризной фразой "я не ложусь в постель на первом свидании"!
– Приеду, сходим в интересное местечко, – пообещал он, и, потискав мой локоток, добавил. – Хочу тебя!
Обнадеживающе и доходчиво, мол, в следующий раз не отвертеться тебе голубушка. Он гуманно отказался от моих проводов, и заботливо вызвал такси, я покорно дала поцеловать себя в губы, обещалась вести хорошо и ждать возвращения любимого.
Проехав пару кварталов, я попросила притормозить, и вышла из седана. Через три минуты у тротуара остановился автомобиль Макса.
– Ну что? – спросил он, когда я села рядом.
– Пара фоток, и интересный вывод, сделанный мной на церемонии награждения автомобиля года.
– А кто выиграл в премиум классе? – тут же спросил Роман.
Я устало вздохнула, и он туда же, тоже мне "дон жуан"! Но напрасно я так думала о Максимовском:
– Куда едем? К тебе, или ко мне?
Я потеряла дар речи, представляю, какое было у меня лицо, когда я уставилась на напарника.
– Значит ко мне, – он принял мое молчание за согласие, и уже начал поворачивать ключ в замке зажигания.
– У меня нет слов, Максимовский…
– Я помогу тебе с этим справиться, – и такая ухмылочка, меня аж подбросило.
– Ну, ты и тип, – разозлилась я, – с чего ты взял, что…
Тут я замолчала, почуяв подвох – скажу "с чего ты взял, что я буду спать с тобой?", а он мне типа "разве я тебе предложил?" Но тут Макс сам решил просветить меня о цели своего предложения:
– Французы, а я им безоговорочно верю, считают, что близкие отношения между людьми, работающими вместе, позволяют обходиться без излишней бюрократии.
Ничья, один – один. Может открыть журналистский тотализатор? Надо подкинуть идейку Лопатину, будем делать ставки: кто выиграет войну бюстов, я или Шварева, кто следующая жертва Романа Максимовского, или удастся ли Парамоновой выйти сухой из фонтанирующего странностями расследования.
– Я тоже верю французам, но не безоговорочно – Мата Хари на собственной шкуре узнала о коварной сущности любвеобильной нации, в итоге – расстрел.
– Не надо крайностей, – отмахнулся Макс.
– Вот именно до крайности и могут довести близкие отношения между тобой и мной. Интересно, как на это отреагирует Лика Шварева?
– Между прочим, Лика мне не любовница, и никогда ею не была.
– В следующий раз, с чистой, как первый снег совестью, скажешь и обо мне – Парамонова мне никто! Твои девушки оценят.
– Эх, Парамонова…
У моего дома меня ожидал еще один сюрприз, Костик собственной персоной. Встал со скамейки, руки в карманах джинсов, бандит, да и только. Интересно, ночь на дворе, люди добрые спят давно, а этот отирается у моего подъезда. С какой целью?
– Привет, куколка! – фирменная улыбка, заискивающий взгляд.
– Привет, – скуксилась я.
– Какая ты нарядная, – глаза его заблестели, разглядел бандюга топ-лесс под легкой блузкой.
– Спасибо.
Константин потоптался на нижней ступеньке лестницы парадного, и все же спросил:
– А это что за хлюст привез тебя?
– Клиент, – ответила я, помня свою легенду. – Тебе какая разница, Костик?
– Как… – развел руками милый друг. – Я жених, вроде…
– Какая я востребованная сегодня, – заметила я, и сделала шаг в сторону – лестница широкая, обойду преграду из крепких мускулов, спрятанных под клетчатой рубашкой.
– На чашку кофе пригласишь? – похоже на танец тустеп, я шаг, он шаг.
– Нет, я спать, – решительный шаг вперед.
– Ты это, прости меня, – сказал он, остановив меня ладонями, – давай завтра в кино сходим, или еще куда…
– Костя, я смертельно устала, завтра рабочий день, – пробормотала я, мечтая добраться до постели, но оценив его старания – видно опытным ловеласом был мой сосед, знал, что в любом случае надо сказать девушке, что не прав и извиниться.
– Завтра суббота, – поправил меня Костик.
– Ах, вот оно что… – честно, я даже забыла, что завтра выходной, вот и Максимовский, видно, решил совместить приятное с полезным, закончить неделю в постели со звездой соседнего отдела.
– Ну, так как?
Унеслась я мыслями к холостяцкой берлоге развратника Максимовского и совсем забыла о Константине.
– Нет, – категорично ответила я, – надо съездить к родителям, обещала.
– Далеко? – спросил он, все еще удерживая меня за предплечья.
– Это в области, деревня Малинино, дом три, – по привычке отбарабанила я родительский адрес.
Тут Костик обрадовался, встрепенулся, а то поник после моего категоричного ответа.
– Вместе поедем, на общественном транспорте долго, и на Иваньковском пробки, а я каждый закоулок знаю.
Я представила путешествие на метро, затем в переполненном областном автобусе, и предложение Костика показалось мне очень привлекательным.
– Ладно, позвони завтра, – сказала я.
– Номерочек напиши, – попросил он, вынимая из кармана сложенный листок бумаги. Я вытащила тонкий золотой карандашик и написала свой номер. Отдавая Костику листок, на обратной стороне я заметила надпись черным фломастером – "Парадиз". Опаньки, оказывается Костик не случайно оказался у моего подъезда, как можно ждать человека, не зная дома ли он, а может появится через неделю! Костик точно знал, что я отдыхаю в Парадизе, а это значит – он следил за мной. Это открытие заставило меня взглянуть на него по-другому. Ах, ты хитрец, ну ладно, завтра я тебя расколю.
Несмотря на городские пробки, Костик оказался пунктуальным. Я вышла к нему в сарафане небесного цвета и соломенной шляпке – этакая пастушка. Мой кавалер продемонстрировал хорошие манеры, открыв передо мной дверь автомобиля.
– Я уже изучил обстановку, поедем через Фоминское, там поток небольшой, – доложил Костик, открывая багажник.
– Как скажешь, командир, – согласилась я.
Я смотрелась в зеркальце, когда он поставил на мои колени изящную плетеную корзинку, перевязанную розовой лентой.
– Вот… Подарок тебе. Грибы будешь собирать.
И он деловито начал поправлять зеркала, и поднимать дверное стекло. Я даже не знала, что сказать – таким неожиданным был подарок.
– Спасибо, – поцеловать благодарно в щеку или нет, вот какой вопрос занимал меня больше всего.
– Пожалуйста. А грибы я люблю с картошкой.
Я рассмеялась – маленькие ловушки с приманкой, любимое развлечение охотящихся мужчин. Но какая же чертовски красивая у него улыбка! И эти зеленые роговицы, где прячется маленькая юркая ложь… А может это не ложь, а стеснительность? Хотя чего ее прятать, но мужчины не любят показывать свои слабости, считая их недостатками.
Костик был прав, по Фоминскому мы промчались не останавливаясь, кондиционер работал как зверь, я даже немного замерзла. За рулем он выглядел уверенно, я всегда чувствовала водителя, с мастером я путешествовала не обращая внимания на дорогу, а вот с новичком или истериком не могла расслабиться, и наблюдала за показателями на приборной доске, дорожными знаками, едущими в соседнем ряду автомобилями.
– Холодно? – спросил он, когда я зябко подернула плечиками.
– Ну, есть немного…
– Сейчас кандей выключу, – сказал он, – ты не стесняйся, если чего надо, говори сразу.
Ах, как я уцепилась за эту фразу, надо мне, надо!
– Тогда скажи, зачем вчера ждал меня у дома?
– Поздороваться хотел, по-соседски, – ответил он, чуть сжав пальцы на оплетке руля.
– А если бы я осталась у Ма… – я осеклась, вот чудачка, чуть было не сказала "Макса", – у мальчика моего?
– Ты же сказала клиент, – напомнил он, – Так клиент или мальчик?
Верткий экземпляр попался, сразу перевел разговор на меня. Но и я за словом в карман не лезу:
– Загляну-ка я в наше свидетельство о браке. Ты не помнишь где оно?
Хорошо я его приложила, сказать нечего, только и пробормотал:
– Где, где…
– Вот именно там, женишок, и опять получается, что разницы тебе никакой, – добила я кавалера.
– Эх, Долли, – недовольно произнес он, – иногда я тебя не понимаю. Ну что ты привязалась – женишок…
– Я привязалась?
– Все, баста. Я привязался, – громко сказал он, прекращая бессмысленную перепалку. – А то опять сбежишь посреди дороги! И что за привычка такая!
А ведь он прав, слишком резко я принимаю решения, даже не дав развиться ситуации – просто сбегаю! Для журналиста такое поведение – профессиональная смерть. Надо менять отношение, надо быть терпеливее, гибче, управлять ситуацией и людьми, манипулировать, в конце концов.
– Не буду больше, – вдруг выдала я, несказанно удивив Костика.
– Ух, ты, а что случилось? – не поверил он в мое прозрение.
– Буду паинькой, обещаю, – начала я, – только и ты мне обещай, что не будешь знакомиться с моими родителями.
Похоже, знакомство входило в его планы, и мое условие ему не понравилось.
– Это как? – спросил он.
– А вот так, привезешь меня, и поедешь обратно.
– А картошка с грибами? – уцепился за соломинку утопающий Костик.
– Перетопчешься, – буркнула я, но тут же вспомнила о своем зароке. – Ээ… в смысле в следующий раз.
– А я размечтался, сто лет грибочков не ел, да с лучком зажаренных… – он мечтательно вздохнул и хитро посмотрел на меня.
Неожиданно мой организм подал знак, что тоже не прочь отведать жареных грибочков – животе у меня заурчало.
– Садист ты Костик, я даже не позавтракала, – промолвила я, мне стало неудобно.
– Так и я тоже, – обрадовался он, и посетовал, – а ты меня собираешься в обратный путь отправить голодным.
Ну что ж, ведь я не зверюга какая, путь не близкий.
– Ладно, чай с бутербродами с меня, – согласилась я, – только клянись, что ни одним словом не обмолвишься отцу, чем я занимаюсь.
На что Костик вытаращил глаза, и тихо произнес:
– Да что ж я дурак?
– Ну не знаю, – сказала я, и мысленно пошлепала себя по губам – неисправимая!
глава 4
Люблю приезжать в гости к родителям, они у меня славные, особенно папка. Мама всегда начинает расспрашивать, журить, закармливать, а вот отец умеет выслушать, не падает в обморок, когда я закуриваю, и уважает мое мнение. Так и говорит: ты взрослая девочка, и лучше меня знаешь, как поступить, но если тебе нужен совет или помощь, то я всегда готов тебе помочь. Вот какой у меня отец! Только одно ему не нравится, что я работаю в желтой газете… Когда я решила заняться журналистикой, он первым одобрил мой выбор, и даже маму заставил поверить в мое журналистское будущее. Но, когда я, закончив филологический факультет, начала работать в нашем мега-холдинге, он был очень разочарован. Хотел, чтобы его дочь стала серьезным журналистом, или корреспондентом, но никак не "желтком", бегающим по городу в погоне за жареными фактами. Меня же работа устраивала, я набиралась профессионального опыта и оттачивала перо на острых статейках о малоизвестной ночной жизни нашего мегаполиса.
Отец идет навстречу, на фоне белой футболки идеально смотрятся загорелое лицо и крепкие плечи, только седины прибавилось в его темной шевелюре.
– Алка! – он широко раскидывает руки и я, как в детстве, бросаюсь ему на грудь.
– Пап, привет, ужасно соскучилась!
Отец целует меня в волосы, и я чувствую себя маленькой девочкой. Но мы не одни, и он первым обращает внимание на чужака.
– Знакомься, это Костя, мой… товарищ, – представляю я спутника.
– Здравствуйте, Константин, – протянул руку отец, – зовут меня Геннадий, отчества не надо.
Костя широко и искренне улыбается, крепко пожимает отцовскую ладонь – знает, как очаровать озабоченного появлением "товарища" родителя.
– Приятно познакомиться.
Обнимая меня за плечи, и шагая по дорожке выложенной терракотовой плиткой, отец повел нас к дому. Вокруг цвели обожаемые мамой кусты роз, одуряюще пахли лилии, жужжали осы над блюдцем с собранной клубникой, забытом на грядке. Вдруг отец остановился, и, внимательно глядя в глаза гостю, спросил:
– Как вы считаете, Константин, то, что она занимается, не побоюсь этого слова, проституцией… это нормально?
Приехали. Часто отец сравнивал мою работу с проституцией, мол, за деньги "желтки" на все готовы, вот и сейчас решил узнать, как товарищ относится к моему труду в мега-холдинге.
Надо отдать должное Константину – со ступором он справился быстро.
– И я ей говорил… молодая, красивая… – дальше у него не пошло, потому, что не знал мой "товарищ", как вывернуться из щекотливой ситуации, а вдруг я ляпну, что он не возражал, и даже предлагал "присмотр".
– Кто же должен, по-твоему, заниматься тем, что противопоказано молодым и красивым? – не удержалась я, собираясь выяснить Костину позицию в этом вопросе. – То есть ты не против самого явления? Да ты ханжа, мой друг!
– Алла, дело не в возрасте, – вступился за него отец, – но начинать жизненный путь со скользкой дорожки, это слишком. Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь.
– Постараюсь, пап, – пообещала я.
Ну вот, первый этап, можно сказать, прошел нормально, еще бы мама восприняла мое появление с мужчиной правильно.
– Пап, мы очень есть хотим, – сказала я, и добавила, – и Константину надо в обратный путь.
Отец удивленно посмотрел на меня, потом на Костю и произнес:
– Очень жаль…
– Да, да – закивал Костя, видно напугала его перспектива обсуждать мои жизненные перипетии в присутствии родителей, – я очень тороплюсь.
Из-за пышных кустов вокруг беседки, к нам вышла мама. Ее руки в нитяных перчатках держали секатор – подстригала розы.
– Ты все еще забываешь завтракать, – вместо приветствия сказала она, – а это вредно для здоровья.
– Здравствуй мамочка!
– Здравствуй дорогая… здравствуйте, молодой человек.
Мама умеет произвести впечатление – безупречная осанка, благородная внешность, королева, да и только. То ли Костик испугался щелкающего секатора, то ли царских манер моей матушки, но он даже забыл улыбнуться, просто склонил голову в поклоне.
– Мойте руки, завтрак готов, – сказала мама, и я повела оторопевшего Костика к умывальнику.
– Как зовут твою маму? – спросил он, открывая никелированный краник.
– Екатерина Анатольевна, никаких теть Кать, умоляю! – я держала полотенце, и смотрела, как он намыливает руки, как умывает лицо, было в этом что-то деревенское, словно эпизод из старого советского фильма.
– Послушай, а что это за прикол с проституцией? – отфыркиваясь, спросил Константин. – Твои родители, оказывается, знают.
Я подала ему полотенце, и, решив припугнуть, сказала приглушенным голосом:
– Видишь, отец не одобряет, сейчас и от мамы тебе достанется, она считает, что я поддаюсь чужому влиянию, так что бутерброд в зубы, и в обратный путь.
Но Костик не торопился, он с наслаждением вдохнул воздух, пропитанный запахом клубники и свежесваренного кофе.
– Ты меня нарочно запугиваешь, Долли? – с иронией спросил он. – А я, пожалуй, останусь, мне здесь нравится, отец у тебя нормальный мужик, и с мамой я подружусь.
Ох, и хитрец этот Костик, иногда мне кажется, что он специально для меня прикидывается простачком, а сам с подкладкой, то есть с двойным дном. И как у него получалось всегда оказываться там, куда меня отправляла сводня? А? У ресторана, когда я сбежала от Виталика, у дома Сенина, да и надпись "Парадиз", черным фломастером на листке…
– Ну, ну… – протянула я, оставив размышления на потом. – Подружишься, после того, как расскажешь мне, зачем следил за мной, и откуда узнал, что вечером я буду в Парадизе.
– Что ж ты такая подозрительная, Долли!
– Я не подозрительная, а осмотрительная. Давай, колись, я от тебя не отстану, вопрос стоит о доверии. Могу ли я тебе доверять?
Константин выпрямился, отдал, да что отдал, почти бросил мне полотенце и с обидой сказал:
– Знаешь, я никогда бы… – запнулся, начал снова, – если бы я не беспокоился о тебе, и ты не была мне близка…
– Хм, хм… – недоверчиво хмыкнула я.
– А какого черта, как ты думаешь, я толкусь у твоего подъезда днем и ночью?
– Вот об этом я тебя как раз и спрашиваю, – не дала себя закрутить приятными словами о заботе.
Константин молчал несколько секунд, потом неохотно ответил:
– Я ждал тебя у дома, потом ехал за тобой до Парадиза, ну а потом ты знаешь…
Врет, ну вижу, что врет! А на бумажке зачем написал, боялся не запомнить?
– Шпионил, значит, – вздыхаю я.
– Я бы сказал: присматривал за любимой девушкой.
Все равно правды не скажет, будет выкручиваться, про невесту еще вспомнит, решила я, ну и ладно, сделаю вид, что довольна его объяснениями.
– Пойдем завтракать, родители ждут.
Перебросив полотенце на плечо, я повернулась в сторону беседки, скрытой от нас перголой обвитой диким виноградом. Но Костик, схватив меня за руку, неожиданно предложил:
– Поцеловала б меня, что ли…
Сводня перестала разглядывать фотографии, и, приподняв подрисованные карандашом брови, спросила:
– Ах, вот как… Насколько моложе?
Я, как старшеклассница на экзамене, стала одергивать пуговки на блузке, и, сделав невинные глаза, заявила:
– Ну… лет тридцати не более.
Валерию как подменили, вместо шустрой старушки передо мной сидела бизнес-вумен, жесткая и неприступная.
– Хочу вас сразу предупредить, – начала она тронную речь, – что спектр моих услуг в этой возрастной категории ограничен. Если вы хотите именно замуж, то, к сожалению, кроме как среднестатистического горожанина вам предложить не могу.
– Среднестатистический? – я робела перед ней, как маленькая Герда перед Снежной королевой.
– Да, со средним образованием, средним уровнем жизни, – официальным тоном продолжила она, – и средним соответственно достатком.
– И… и только? – проблеяла я, боясь, что за усредненное расследование Михалыч прибьет мою татуированную задницу на дверь своего кабинета.
– Объясните подробней, что бы хотелось вам, и мы подберем подходящий вариант, – смилостивилась сводня, видя заминку.
Я мечтательно закатила глаза, и выдала старухе мечту моей врагини Лики Шваревой:
– Ну, к примеру, перспективного игрока столичной хоккейной команды, дальше НХЛ, мне нравится небольшой городок в штате Флорида, Форт Лодердейл называется, там хороший стадион и неплохая команда.
Я думала, Валерию хватит кондрашка – смех ее был беззвучным, и если бы великий слепой был немым, то его можно было назвать дважды гомерическим. Продемонстрировав мне свои зубные протезы, и утерев платочком прослезившиеся глаза, старуха сказала:
– Не болит, а красный…
До чего доводит конспирация, – подумала я, – кто-то из нас явно болен, то ли я ничего не понимаю, то ли сводня несет невесть что.
– Это как? – все же рискнула спросить я.
– Это так, что вы ошиблись адресом.
– Что это значит? – замотала головой я, пытаясь стряхнуть ведьмин морок.
– Деточка, вы принесли мне шесть тысяч рублей, – в голосе сводни звучала издевка, она смеялась над моей наивностью, – и хотите за эти малые деньги получить практически цвет нашего генофонда, при этом ничего собой не представляя!
– Валерочка Аркадьевна, ради бога объясните! – взмолилась я, вот он момент истины, только бы не подвел диктофон.
– Объясняю. Существует некое сообщество, где помогают молодым, очень богатым, но очень занятым мужчинам – они разыскивают им невест, но, милочка, что это за невесты! Воспитание, образование, модельная внешность, состоятельные родители, элита так сказать. Смело могу уверить – вам там делать нечего, так что довольствуйтесь тем, что есть.
В одном сообщение Валерии обрадовало меня – не видать Шваревой ни хоккеиста, ни Форт Лодердейл!
– Ну, а как же… – проговорила я, надеясь на дальнейшую откровенность старухи.
Валерия словно ждала от меня извечного вопроса 'что делать', и тут же с готовностью предложила:
– Если вы хотите жить насыщенной жизнью, и даже заработать небольшой капитал, то могу вам предложить любовника. Но условия те же – отсутствие комплексов, а у вас по этой части явные проблемы.
Новый виток в наших с Валерией отношениях обещал превратить расследование в нечто непредсказуемо-увлекательное.
– Это у меня с женихом проблемы! – горячо убеждала я сводню. – Ведь на всю жизнь, – при этом сводня криво улыбнулась, – а с любовником не будет! Любовник он что? Сегодня один, завтра другой…
На мои заверения в покорности и невероятном желании тут же завести себе любовника, сводня заметила:
– Вы далеко пойдете.
– Попробуем? А, Валерия Аркадьевна? – захлопала в ладоши я.
Ведьма остановила мои рукоплескания и потребовала:
– Но вы должны обещать мне, что оставите свои замашки, и прекратите сбегать от моих клиентов.
– Клянусь.
И я поклялась, своим гонораром.
глава 3
В модном ночном клубе, куда пригласил меня новый знакомый, собралось целое созвездие светских тусовщиков и клаберов. Здесь они вели себя запросто, это была их территория, фейс-контроль клуба успешно справлялся со своими обязанностями, и мои коллеги, журналисты и репортеры, ожидали доступ к бесценным телам в соболях от "Фенди" и бриллиантах от "Ван Клиф энд Арпелс" в ржавеющих жестяных "Соболях" от ГАЗ с подвесками от "Даймонд Моторс".
Мой поклонник Тим – так он представился, был бы похож на прожигателя жизни, если бы не мобильный телефон, почти не смолкающий во время нашего свидания. Первые полчаса Тим извинялся, но потом я стала для него кем-то, вроде старой знакомой, и он, не стесняясь, читал меню и делал заказ, одновременно решая какие-то проблемы. Я не обижалась, мне было интересно, я с удовольствием наблюдала за публикой, и даже сделала пару кадров микрокамерой, размером с кредитную карту. Качество фотографий, в нашем деле не главное, лишь был бы сфокусирован персонаж, и запечатлены его подвиги.
Тим, одной рукой ковырял вилкой шедевр шеф-повара, другой придерживал серебристый корпус, продолжал беседу по телефону, глазами подавая мне знаки – чувствуй себя свободно.
– С гарнитурой было бы удобней, – заметила я, когда он, наконец, освободился.
– Ненавижу hands free, эта дрянь приводит меня в бешенство!
Самоуверен, вызывающе дорого одет… Холеными пальцами Тим крутил ствол сигары и с интересом смотрел на меня.
– Вкусная штуковина, – я еще не знала, какой тип женщин он предпочитает, умненьких или глупышек, и решила начать с милой дурочки.
– Это испанский окорок Хоселито, хочешь, расскажу, как его готовят? – оказывается он не только гурман, но еще и осведомлен в рецептах экзотических блюд.
– О, да! – восторженно мяукнула я.
– Иберийцы кормят свинку желудями редкого дуба, – начал Тим с удовольствием, смакуя каждое слово, – от такой диеты мясо хрюшки пахнет грецким орехом, и приобретает тонкие полоски жира.
– Как интересно! – поторопилась высказаться я, пока не превратилась в убежденную вегетарианку.
– Затем окорока подвешивают в темных подвалах, где они висят два года до появления плесени "пеннициллиум рокефорти", – авторитетно продолжил Тим, – поэтому у него такой волнующий аппетитный аромат.
Меня затошнило от представленного зрелища – заплесневелые туши во мраке заброшенного подвала. Ну и вонь должна быть там! И как я только смогла положить это в рот?!
– Наверное, стоит бешеных денег? – пробормотала я, стараясь успокоить разволновавшийся желудок.
– Терпимо.
Терпимо это долларов сто за порцию… А мне нестерпимо захотелось в "Кружку", выпить с коллегами пива, закусывая сухариками с чесночным соусом.
Но в клубе с громким названием "Парадиз" намечалась не простая вечеринка, а церемония награждения "Ежегодной национальной премии Автомобиль Года". В глазах рябило от конкурсанток, представляемых на плазменных панно – городской автомобиль "Пежо" (аплодисменты!), бизнес-класс "Тойота Камри" (вторая победа!), тяжелый внедорожник "Рэндж Ровер Спорт" (овации!) Прелести здешних дам не шли ни в какое сравнение с их блестящими, округлыми формами, подъемными фарами, тюнингом и техническими характеристиками, потому что мужчин сейчас интересовали только автомобили. Я чувствовала себя принцессой тыквы и разбежавшихся мышей, хотя и подготовилась к мероприятию основательно. Мои старания произвели на Тима неизгладимое впечатление, он мял мои пальчики, по-свойски обнимал, и даже коснулся губами обнаженного плечика, от моих достоинств его отвлекали лишь звонки и победительницы конкурса.
– Ставь все на ничью в первой игре! – я расправила уши, этот звонок отличался от предыдущих, с новостями о продажах акций, скорее всего это спортивный тотализатор, во всяком случае, этот вечер характеризовал Тима как натуру увлекающуюся, азартную, не знающую границ в поисках выплеска адреналина.
После награждения конкурсанток, присутствующие звезды кинулись рьяно фотографироваться у стенда с логотипами производителей. Я могла не переживать за свое инкогнито, здесь работали мастера от "глянца", и мы с Тимом, обнявшись, заученно улыбнулись фотографу. Еженедельный номер "Хэлло!" выйдет с моей физиономией на последней странице, и надписью "Тим с подругой" под крошечным снимком. Вечер приближался к апофеозу.
– Малыш, мне очень жаль, но я должен ночью улететь в Питер, – огорченно сообщил Тим.
Какой милый способ не позволить девушке обломить себя капризной фразой "я не ложусь в постель на первом свидании"!
– Приеду, сходим в интересное местечко, – пообещал он, и, потискав мой локоток, добавил. – Хочу тебя!
Обнадеживающе и доходчиво, мол, в следующий раз не отвертеться тебе голубушка. Он гуманно отказался от моих проводов, и заботливо вызвал такси, я покорно дала поцеловать себя в губы, обещалась вести хорошо и ждать возвращения любимого.
Проехав пару кварталов, я попросила притормозить, и вышла из седана. Через три минуты у тротуара остановился автомобиль Макса.
– Ну что? – спросил он, когда я села рядом.
– Пара фоток, и интересный вывод, сделанный мной на церемонии награждения автомобиля года.
– А кто выиграл в премиум классе? – тут же спросил Роман.
Я устало вздохнула, и он туда же, тоже мне "дон жуан"! Но напрасно я так думала о Максимовском:
– Куда едем? К тебе, или ко мне?
Я потеряла дар речи, представляю, какое было у меня лицо, когда я уставилась на напарника.
– Значит ко мне, – он принял мое молчание за согласие, и уже начал поворачивать ключ в замке зажигания.
– У меня нет слов, Максимовский…
– Я помогу тебе с этим справиться, – и такая ухмылочка, меня аж подбросило.
– Ну, ты и тип, – разозлилась я, – с чего ты взял, что…
Тут я замолчала, почуяв подвох – скажу "с чего ты взял, что я буду спать с тобой?", а он мне типа "разве я тебе предложил?" Но тут Макс сам решил просветить меня о цели своего предложения:
– Французы, а я им безоговорочно верю, считают, что близкие отношения между людьми, работающими вместе, позволяют обходиться без излишней бюрократии.
Ничья, один – один. Может открыть журналистский тотализатор? Надо подкинуть идейку Лопатину, будем делать ставки: кто выиграет войну бюстов, я или Шварева, кто следующая жертва Романа Максимовского, или удастся ли Парамоновой выйти сухой из фонтанирующего странностями расследования.
– Я тоже верю французам, но не безоговорочно – Мата Хари на собственной шкуре узнала о коварной сущности любвеобильной нации, в итоге – расстрел.
– Не надо крайностей, – отмахнулся Макс.
– Вот именно до крайности и могут довести близкие отношения между тобой и мной. Интересно, как на это отреагирует Лика Шварева?
– Между прочим, Лика мне не любовница, и никогда ею не была.
– В следующий раз, с чистой, как первый снег совестью, скажешь и обо мне – Парамонова мне никто! Твои девушки оценят.
– Эх, Парамонова…
У моего дома меня ожидал еще один сюрприз, Костик собственной персоной. Встал со скамейки, руки в карманах джинсов, бандит, да и только. Интересно, ночь на дворе, люди добрые спят давно, а этот отирается у моего подъезда. С какой целью?
– Привет, куколка! – фирменная улыбка, заискивающий взгляд.
– Привет, – скуксилась я.
– Какая ты нарядная, – глаза его заблестели, разглядел бандюга топ-лесс под легкой блузкой.
– Спасибо.
Константин потоптался на нижней ступеньке лестницы парадного, и все же спросил:
– А это что за хлюст привез тебя?
– Клиент, – ответила я, помня свою легенду. – Тебе какая разница, Костик?
– Как… – развел руками милый друг. – Я жених, вроде…
– Какая я востребованная сегодня, – заметила я, и сделала шаг в сторону – лестница широкая, обойду преграду из крепких мускулов, спрятанных под клетчатой рубашкой.
– На чашку кофе пригласишь? – похоже на танец тустеп, я шаг, он шаг.
– Нет, я спать, – решительный шаг вперед.
– Ты это, прости меня, – сказал он, остановив меня ладонями, – давай завтра в кино сходим, или еще куда…
– Костя, я смертельно устала, завтра рабочий день, – пробормотала я, мечтая добраться до постели, но оценив его старания – видно опытным ловеласом был мой сосед, знал, что в любом случае надо сказать девушке, что не прав и извиниться.
– Завтра суббота, – поправил меня Костик.
– Ах, вот оно что… – честно, я даже забыла, что завтра выходной, вот и Максимовский, видно, решил совместить приятное с полезным, закончить неделю в постели со звездой соседнего отдела.
– Ну, так как?
Унеслась я мыслями к холостяцкой берлоге развратника Максимовского и совсем забыла о Константине.
– Нет, – категорично ответила я, – надо съездить к родителям, обещала.
– Далеко? – спросил он, все еще удерживая меня за предплечья.
– Это в области, деревня Малинино, дом три, – по привычке отбарабанила я родительский адрес.
Тут Костик обрадовался, встрепенулся, а то поник после моего категоричного ответа.
– Вместе поедем, на общественном транспорте долго, и на Иваньковском пробки, а я каждый закоулок знаю.
Я представила путешествие на метро, затем в переполненном областном автобусе, и предложение Костика показалось мне очень привлекательным.
– Ладно, позвони завтра, – сказала я.
– Номерочек напиши, – попросил он, вынимая из кармана сложенный листок бумаги. Я вытащила тонкий золотой карандашик и написала свой номер. Отдавая Костику листок, на обратной стороне я заметила надпись черным фломастером – "Парадиз". Опаньки, оказывается Костик не случайно оказался у моего подъезда, как можно ждать человека, не зная дома ли он, а может появится через неделю! Костик точно знал, что я отдыхаю в Парадизе, а это значит – он следил за мной. Это открытие заставило меня взглянуть на него по-другому. Ах, ты хитрец, ну ладно, завтра я тебя расколю.
Несмотря на городские пробки, Костик оказался пунктуальным. Я вышла к нему в сарафане небесного цвета и соломенной шляпке – этакая пастушка. Мой кавалер продемонстрировал хорошие манеры, открыв передо мной дверь автомобиля.
– Я уже изучил обстановку, поедем через Фоминское, там поток небольшой, – доложил Костик, открывая багажник.
– Как скажешь, командир, – согласилась я.
Я смотрелась в зеркальце, когда он поставил на мои колени изящную плетеную корзинку, перевязанную розовой лентой.
– Вот… Подарок тебе. Грибы будешь собирать.
И он деловито начал поправлять зеркала, и поднимать дверное стекло. Я даже не знала, что сказать – таким неожиданным был подарок.
– Спасибо, – поцеловать благодарно в щеку или нет, вот какой вопрос занимал меня больше всего.
– Пожалуйста. А грибы я люблю с картошкой.
Я рассмеялась – маленькие ловушки с приманкой, любимое развлечение охотящихся мужчин. Но какая же чертовски красивая у него улыбка! И эти зеленые роговицы, где прячется маленькая юркая ложь… А может это не ложь, а стеснительность? Хотя чего ее прятать, но мужчины не любят показывать свои слабости, считая их недостатками.
Костик был прав, по Фоминскому мы промчались не останавливаясь, кондиционер работал как зверь, я даже немного замерзла. За рулем он выглядел уверенно, я всегда чувствовала водителя, с мастером я путешествовала не обращая внимания на дорогу, а вот с новичком или истериком не могла расслабиться, и наблюдала за показателями на приборной доске, дорожными знаками, едущими в соседнем ряду автомобилями.
– Холодно? – спросил он, когда я зябко подернула плечиками.
– Ну, есть немного…
– Сейчас кандей выключу, – сказал он, – ты не стесняйся, если чего надо, говори сразу.
Ах, как я уцепилась за эту фразу, надо мне, надо!
– Тогда скажи, зачем вчера ждал меня у дома?
– Поздороваться хотел, по-соседски, – ответил он, чуть сжав пальцы на оплетке руля.
– А если бы я осталась у Ма… – я осеклась, вот чудачка, чуть было не сказала "Макса", – у мальчика моего?
– Ты же сказала клиент, – напомнил он, – Так клиент или мальчик?
Верткий экземпляр попался, сразу перевел разговор на меня. Но и я за словом в карман не лезу:
– Загляну-ка я в наше свидетельство о браке. Ты не помнишь где оно?
Хорошо я его приложила, сказать нечего, только и пробормотал:
– Где, где…
– Вот именно там, женишок, и опять получается, что разницы тебе никакой, – добила я кавалера.
– Эх, Долли, – недовольно произнес он, – иногда я тебя не понимаю. Ну что ты привязалась – женишок…
– Я привязалась?
– Все, баста. Я привязался, – громко сказал он, прекращая бессмысленную перепалку. – А то опять сбежишь посреди дороги! И что за привычка такая!
А ведь он прав, слишком резко я принимаю решения, даже не дав развиться ситуации – просто сбегаю! Для журналиста такое поведение – профессиональная смерть. Надо менять отношение, надо быть терпеливее, гибче, управлять ситуацией и людьми, манипулировать, в конце концов.
– Не буду больше, – вдруг выдала я, несказанно удивив Костика.
– Ух, ты, а что случилось? – не поверил он в мое прозрение.
– Буду паинькой, обещаю, – начала я, – только и ты мне обещай, что не будешь знакомиться с моими родителями.
Похоже, знакомство входило в его планы, и мое условие ему не понравилось.
– Это как? – спросил он.
– А вот так, привезешь меня, и поедешь обратно.
– А картошка с грибами? – уцепился за соломинку утопающий Костик.
– Перетопчешься, – буркнула я, но тут же вспомнила о своем зароке. – Ээ… в смысле в следующий раз.
– А я размечтался, сто лет грибочков не ел, да с лучком зажаренных… – он мечтательно вздохнул и хитро посмотрел на меня.
Неожиданно мой организм подал знак, что тоже не прочь отведать жареных грибочков – животе у меня заурчало.
– Садист ты Костик, я даже не позавтракала, – промолвила я, мне стало неудобно.
– Так и я тоже, – обрадовался он, и посетовал, – а ты меня собираешься в обратный путь отправить голодным.
Ну что ж, ведь я не зверюга какая, путь не близкий.
– Ладно, чай с бутербродами с меня, – согласилась я, – только клянись, что ни одним словом не обмолвишься отцу, чем я занимаюсь.
На что Костик вытаращил глаза, и тихо произнес:
– Да что ж я дурак?
– Ну не знаю, – сказала я, и мысленно пошлепала себя по губам – неисправимая!
глава 4
Люблю приезжать в гости к родителям, они у меня славные, особенно папка. Мама всегда начинает расспрашивать, журить, закармливать, а вот отец умеет выслушать, не падает в обморок, когда я закуриваю, и уважает мое мнение. Так и говорит: ты взрослая девочка, и лучше меня знаешь, как поступить, но если тебе нужен совет или помощь, то я всегда готов тебе помочь. Вот какой у меня отец! Только одно ему не нравится, что я работаю в желтой газете… Когда я решила заняться журналистикой, он первым одобрил мой выбор, и даже маму заставил поверить в мое журналистское будущее. Но, когда я, закончив филологический факультет, начала работать в нашем мега-холдинге, он был очень разочарован. Хотел, чтобы его дочь стала серьезным журналистом, или корреспондентом, но никак не "желтком", бегающим по городу в погоне за жареными фактами. Меня же работа устраивала, я набиралась профессионального опыта и оттачивала перо на острых статейках о малоизвестной ночной жизни нашего мегаполиса.
Отец идет навстречу, на фоне белой футболки идеально смотрятся загорелое лицо и крепкие плечи, только седины прибавилось в его темной шевелюре.
– Алка! – он широко раскидывает руки и я, как в детстве, бросаюсь ему на грудь.
– Пап, привет, ужасно соскучилась!
Отец целует меня в волосы, и я чувствую себя маленькой девочкой. Но мы не одни, и он первым обращает внимание на чужака.
– Знакомься, это Костя, мой… товарищ, – представляю я спутника.
– Здравствуйте, Константин, – протянул руку отец, – зовут меня Геннадий, отчества не надо.
Костя широко и искренне улыбается, крепко пожимает отцовскую ладонь – знает, как очаровать озабоченного появлением "товарища" родителя.
– Приятно познакомиться.
Обнимая меня за плечи, и шагая по дорожке выложенной терракотовой плиткой, отец повел нас к дому. Вокруг цвели обожаемые мамой кусты роз, одуряюще пахли лилии, жужжали осы над блюдцем с собранной клубникой, забытом на грядке. Вдруг отец остановился, и, внимательно глядя в глаза гостю, спросил:
– Как вы считаете, Константин, то, что она занимается, не побоюсь этого слова, проституцией… это нормально?
Приехали. Часто отец сравнивал мою работу с проституцией, мол, за деньги "желтки" на все готовы, вот и сейчас решил узнать, как товарищ относится к моему труду в мега-холдинге.
Надо отдать должное Константину – со ступором он справился быстро.
– И я ей говорил… молодая, красивая… – дальше у него не пошло, потому, что не знал мой "товарищ", как вывернуться из щекотливой ситуации, а вдруг я ляпну, что он не возражал, и даже предлагал "присмотр".
– Кто же должен, по-твоему, заниматься тем, что противопоказано молодым и красивым? – не удержалась я, собираясь выяснить Костину позицию в этом вопросе. – То есть ты не против самого явления? Да ты ханжа, мой друг!
– Алла, дело не в возрасте, – вступился за него отец, – но начинать жизненный путь со скользкой дорожки, это слишком. Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь.
– Постараюсь, пап, – пообещала я.
Ну вот, первый этап, можно сказать, прошел нормально, еще бы мама восприняла мое появление с мужчиной правильно.
– Пап, мы очень есть хотим, – сказала я, и добавила, – и Константину надо в обратный путь.
Отец удивленно посмотрел на меня, потом на Костю и произнес:
– Очень жаль…
– Да, да – закивал Костя, видно напугала его перспектива обсуждать мои жизненные перипетии в присутствии родителей, – я очень тороплюсь.
Из-за пышных кустов вокруг беседки, к нам вышла мама. Ее руки в нитяных перчатках держали секатор – подстригала розы.
– Ты все еще забываешь завтракать, – вместо приветствия сказала она, – а это вредно для здоровья.
– Здравствуй мамочка!
– Здравствуй дорогая… здравствуйте, молодой человек.
Мама умеет произвести впечатление – безупречная осанка, благородная внешность, королева, да и только. То ли Костик испугался щелкающего секатора, то ли царских манер моей матушки, но он даже забыл улыбнуться, просто склонил голову в поклоне.
– Мойте руки, завтрак готов, – сказала мама, и я повела оторопевшего Костика к умывальнику.
– Как зовут твою маму? – спросил он, открывая никелированный краник.
– Екатерина Анатольевна, никаких теть Кать, умоляю! – я держала полотенце, и смотрела, как он намыливает руки, как умывает лицо, было в этом что-то деревенское, словно эпизод из старого советского фильма.
– Послушай, а что это за прикол с проституцией? – отфыркиваясь, спросил Константин. – Твои родители, оказывается, знают.
Я подала ему полотенце, и, решив припугнуть, сказала приглушенным голосом:
– Видишь, отец не одобряет, сейчас и от мамы тебе достанется, она считает, что я поддаюсь чужому влиянию, так что бутерброд в зубы, и в обратный путь.
Но Костик не торопился, он с наслаждением вдохнул воздух, пропитанный запахом клубники и свежесваренного кофе.
– Ты меня нарочно запугиваешь, Долли? – с иронией спросил он. – А я, пожалуй, останусь, мне здесь нравится, отец у тебя нормальный мужик, и с мамой я подружусь.
Ох, и хитрец этот Костик, иногда мне кажется, что он специально для меня прикидывается простачком, а сам с подкладкой, то есть с двойным дном. И как у него получалось всегда оказываться там, куда меня отправляла сводня? А? У ресторана, когда я сбежала от Виталика, у дома Сенина, да и надпись "Парадиз", черным фломастером на листке…
– Ну, ну… – протянула я, оставив размышления на потом. – Подружишься, после того, как расскажешь мне, зачем следил за мной, и откуда узнал, что вечером я буду в Парадизе.
– Что ж ты такая подозрительная, Долли!
– Я не подозрительная, а осмотрительная. Давай, колись, я от тебя не отстану, вопрос стоит о доверии. Могу ли я тебе доверять?
Константин выпрямился, отдал, да что отдал, почти бросил мне полотенце и с обидой сказал:
– Знаешь, я никогда бы… – запнулся, начал снова, – если бы я не беспокоился о тебе, и ты не была мне близка…
– Хм, хм… – недоверчиво хмыкнула я.
– А какого черта, как ты думаешь, я толкусь у твоего подъезда днем и ночью?
– Вот об этом я тебя как раз и спрашиваю, – не дала себя закрутить приятными словами о заботе.
Константин молчал несколько секунд, потом неохотно ответил:
– Я ждал тебя у дома, потом ехал за тобой до Парадиза, ну а потом ты знаешь…
Врет, ну вижу, что врет! А на бумажке зачем написал, боялся не запомнить?
– Шпионил, значит, – вздыхаю я.
– Я бы сказал: присматривал за любимой девушкой.
Все равно правды не скажет, будет выкручиваться, про невесту еще вспомнит, решила я, ну и ладно, сделаю вид, что довольна его объяснениями.
– Пойдем завтракать, родители ждут.
Перебросив полотенце на плечо, я повернулась в сторону беседки, скрытой от нас перголой обвитой диким виноградом. Но Костик, схватив меня за руку, неожиданно предложил:
– Поцеловала б меня, что ли…