Демыкина Г.. Алошка

Демыкина Г & Балл Г
Алошка

   Г.Демыкина и Г.Балл
   Алошка
   Часть первая
   ЗЕЛЕНЫЙ ОГОНЕК
   МОЯ СКАЗКА И МОЯ БАБУШКА
   За высокой-высокой горюй, среди темного-темного леса, на зеленой поляне в маленьком домике ЖИЛБЫЛ Я.
   А у меня жила-была бабушка. Моя бабушка - красавица; красивей ее нет на всем белом свете.
   Моя бабушка сказки рассказывает.
   Мы сидим с ней в нашем маленьком домике, около маленького окошка и на наш сад смотрим. А в саду у нас растут красные и синие цветы и летают большие бабочки с желтыми крыльями и зелеными усиками.
   А еще прилетают к нам в сад гуси-лебеди из сказочной страны Авдотий. Это их моя бабушка приручила. Она ведь добрая. Очень добрая. Жалеет своих гусей-лебедей и кричит им вечером:
   - Тега! Тега! Гуси-лебеди, домой, серый волк под горой!
   А под нашей горой живет волк Левон, а еще медведь Михаиле.
   Целый день они спят-храпят: хры-фры-брум... А как подступает ночь, надевают волк и медведь овечьи тулупы, чтоб их никто не узнал, и шагают к нашему домику.
   ...Нет! Нет! Нет! Нет!.. Это не наша с бабушкой, это уже тети Верина сказка.
   ТЕТЯ ВЕРА
   Ну, а по правде мы живем в городе, на улице Почтовой в большом доме. На втором этаже. С нами живет тетя Вера. Одной рукой тетя Вера может закрыть солнце, - она сама мне показывала. Вы, наверно, думаете - почему она мне тетя?
   Потому что она мамина сестра.
   Целый день тетя Вера на кухне сидит.
   А добрая моя бабушка с утра в магазин уходит. Мама - на работу. А папа совсем далеко уехал. Он уехал далеко-далеко: за высокую гору, за речку Ладогу.
   И мы всегда ждем его, даже ночью. Одна тетя Вера не ждет. А только сидит на кухне и колдует:
   Кол-дуй, ба-ба, кол-дуй, дед,
   За-кол-до-ванный обед...
   И никуда меня не пускает, потому что я часто простуживаюсь... Гулять не разрешает, а играть тоже не разрешает, потому что я топаю. И если я тихонечко топну, тетя Вера услышит. Потому что у нее есть волшебные очки. Это такие большие очки в черной оправе. Как наденет их тетя Вера, так на сто верст крутом все видит и все слышит.
   Эх, скорей бы приехал папа!
   Вот приедет папа и прогонит тетю Веру...
   Дорогой папа, приезжай!
   Мы все хотим, чтоб ты скорее вернулся. Одна тетя Вера не хочет. Я-то знаю, почему она не хочет: боится!
   ЭТО СЛУЧИЛОСЬ ТЕМНОЙ-ТЕМНОЙ НОЧЬЮ
   Как-то темной-темной ночью кто-то позвонил в серебряный колокольчик.
   Мама сказала:
   - Телефон звонит! Это папа.
   Тетя Вера сказала:
   - Что ты, моя дорогая сестричка, это тебе только почудилось.
   - Нет, я слышала, - сказала мама.
   А тетя Вера не хочет пустить маму к телефону и ласковым голосом говорит:
   - Просто ты начиталась со своим сыном всяких сказок, вот тебе и слышатся разные звонки да колокольчики.
   И она увела маму спать. И запела ей тихонечко свою страшную баюкалку:
   Баю-баюшки-баю. Тяп-тяп-тяп!
   Не ложися на краю,
   А то серенький волчок... Тяп-тяп-тяп!..
   Схватит маму за бочок. Тяп!..
   Мама испугалась и сразу уснула. И тетя Вера тоже легла в кровать и хры-фры-брум - тоже уснула.
   А я увидел: там, где телефон, зажегся СВЕТ. Я встал и тихонечко подошел. А на столе вместо телефона стоял маленький домик.
   ДИНЬ-ДИНЬ-ДИНЬ! - зазвонил колокольчик в домике.
   - Хры-фры-брум, - сказала тетя Вера спросонок.
   Я замер.
   - Небыль-небыль-небылица, - забормотала тетя Вера. - Что-то мне давно не спится! Мне не спится, не лежится! Встать, что ли? Поглядеть, что ли?
   А я зашептал:
   - Тетя Верочка, не вставай! Тетя Верочка, засыпай!
   - Ох, я красная девица, - зевнула тетя Вера. - Что-то мне и спится и лежится. Что-то мне вставать не хочется!
   И она не встала.
   А я заглянул в окошко. В домике был мальчик. Он сидел на маленьком стульчике за маленьким столом под зеленым абажуром. Он был зеленый, как кузнечик.
   - Эй, ты кто? - спросил я.
   - Эй, ты кто? - спросил он.
   - Я здесь живу, - сказал я.
   - Я здесь живу, - сказал он.
   Вдруг мальчишка засмеялся, подскочил, перевернулся через голову. И как зазвонит!
   Я увидел у него в руке МАЛЕНЬКИЙ СЕРЕБРЯНЫЙ КОЛОКОЛЬЧИК...
   - Ах, чтоб тебя, небыль-небылица! - закричала тетя Вера. - КТО-ТО нарочно не дает мне спатьпочивать. А снился мне добрый молодец. Добрый молодец Иван Иваныч. Эх, просыпаюсь, просыпаюсь!..
   И она проснулась.
   Я прыгнул в кровать и спрятался под одеяло. Тетя Вера в одной рубашке подбежала к столу. А там уже не было домика, а стоял телефон.
   - Алло! Алло! Чего надо? - закричала тетя Вера.
   НИКТО НЕ ОТКЛИКНУЛСЯ.
   И я понял: это потому никто не откликнулся, что прибежала ТЕТЯ ВЕРА.
   МАМА ВСЕ ЗАБЫЛА. А ТЕТЯ ВЕРА МЕНЯ НАКАЗАЛА
   Утром я подошел к столику, где стоял телефон. И тихонечко позвал:
   Мальчик-мальчик,
   Динь-динь-динь,
   Поскорее приходи.
   Вылези в окошко
   На мою ладошку.
   Побегут ножки
   Вверх по дорожке.
   Ты маленький,
   Я большой,
   Я ХОЧУ, ЧТОБ ТЫ ПРИШЕЛ.
   А пришла бабушка. От нее пахло пирогом. От нее всегда пахнет вкусным и теплым.
   - Бабушка, - спросил я, - а кто это ночью звонил?
   - Это Алошка звонил, - сказала бабушка. - Спать тебе не давал.
   - Бабушка, а ты разве его знаешь?
   - Кого?
   - Алошку. Он ведь маленький. Вот такой.
   - Я всех знаю - и больших и маленьких, - сказала бабушка. И позвала меня завтракать, потому что тетя Вера опять начала сердиться.
   За столом я думал про маленького мальчика, как он живет у себя в домике, спит на маленькой кроватке, а проснувшись, звонит в серебряный колокольчик.
   И я нечаянно уронил чашку с молоком, и она - динь! - разбилась.
   Конечно, тетя Вера сразу поставила меня в угол, и я там плакал, плакал, плакал и все равно думал про Алошку, а еще про папу - чтоб он приехал и прогнал от нас тетю Веру.
   - Если ты будешь еще баловаться, - сказала тетя Вера, - этой ночью или в какую другую ночь к нам придут медведь Михайло и волк Левон и заберут тебя. Они берут с собой нехороших мальчиков.
   - По-моему, ночью КТО-ТО звонил, - сказала мама. - Может, это папа звонил?
   Тетя Вера загремела посудой. И я понял: она нарочно загремела, чтоб мама все забыла. И я услышал, как тетя Вера тихонечко зашептала:
   Тары, бары, бум-бум!
   В старых дырах шум-шум!
   В старых дырах,
   В старых норах
   Шум и шорох,
   Шум и шорох
   Мыши, мыши
   Вышли в путь.
   Все, что было,
   По-за-будь!
   И моя мама забыла, все забыла. А тетя Вера громко уж о другом кричала:
   - Я у вас вроде прислужницы. Нет мне счастья в этой квартире! Одна я осталась! Одна. Как пенек в лесу, как поганочка! - И тетя Вера даже всхлипнула.
   Мама стала тетю Веру уговаривать не надрываться так, побольше отдыхать да почаще ходить в кино.
   А тетя Вера ничего не ответила, повязала себе голову полотенцем. Она всегда так делала, когда сердилась, чтобы нам страшнее было.
   Мама тихонько надела пальто и ушла. А тетя Вера пошла слушать радио.
   У НАС ПИР ГОРОЙ! АЛОШКА УБЕГАЕТ
   В тот же вечер случилось вот что: тетю Веру пригласил в кино наш усатый сосед с третьего этажа - Иван Иваныч.
   Тетя Вера надела самое прекрасное свое платье - голубое-преголубое, и я услышал, как она прошептала:
   - Есть еще добрые молодцы на свете, - и повязала на голову голубую ленту. - Вот теперь, - сказала тетя Вера, - я голубая и красивая, - и повернулась к нам: - А вы не балуйтесь! Я мигом вернусь: одна нога там, а другая здесь.
   Как только за тетей Верой захлопнулась дверь, бабушка тоже начала собираться. Взяла бидон и сказала:
   - Ты, победна головушка, посиди тихо, а я схожу за молоком.
   Я сразу согласился:
   - Ладно, бабушка, иди. Я с Алошкой поиграю.
   - Если кто постучит, никому не отворяй, - сказала бабушка, - только мне.
   - Ладно, бабушка. Мы с Алошкой никого не пустим. Ты, как придешь, станешь под дверью и запоешь: "Отопритеся, отворитеся. Ваша бабушка пришла, молочка вам принесла".
   - Верно, верно, - сказала бабушка. - Никого чужих не пускайте. Играйте тихонечко.
   Когда бабушка ушла, я скорее побежал к столу, где телефон. А там опять стоял домик. В домике горел зеленый огонек. Из окошечка прямо на меня смотрел Алошка. Глаза у него круглые. А реснички черненькие. И он зачопал этими ресничками: хлоп-чоп, хлоп-чоп! Я пододвинулся совсем близко и совсем тихонечко позвал:
   - Ало-шка. Ало...
   - Алло, - ответил он.
   - Алошенька, выходи!
   И он вышел. Вылез через окошко и колокольчик с собой взял. И совсем он был не зелененький, а просто обыкновенный мальчик, - только маленький. На нем были коротенькие штанишки, и рубашка в клеточку, и носочки, и ботиночки. На ботинках - галошки, а на голове - кепочка.
   - Зачем ты надел галошки? - спросил я.
   Чи-чок, чи-чик, чи-маль, чи-чик!
   На ногах - галошки!
   "Глупый, - подумал я. - А все-таки хорошо, что ты у меня есть! Ведь ты маленький, а я большой. И я буду тебя любить. И я буду с тобой играть. И я буду тебя угощать".
   Я сделал на диване из подушек огромную гору. И я собрал на гору свое храброе войско - всех солдатиков. И конницу и пушки. И я сказал:
   - Эй ты, храброе мое войско! Хватит тебе под столом валяться-лежебочиться, а слушай лучше Последние известия.
   И я даже стал говорить тише, чтоб тетя Вера в своих волшебньк очках из кино не услышала.
   - Видите, солдатики, как стало темно. А когда наступит ночь, выйдут из темного леса волк Левой и медведь Михаиле... И пойдут по лестнице к нашей двери: скрип-скрип... Приоткроют дверь и спросят у тети Веры хриплым голосом: "Это кто у вас сегодня разбил чашку? А как он спит - на бочку или на спинке? А мама как спит? А бабушка?" И тетя Вера как захочет, так и ответит. Ну? Что будем делать? - спросил я. - Как будем жить-быть?
   Не ответило ничего мое храброе войско: пушки стояли тихо и кони стояли тихо, а на конях тихо сидели солдатики. И вдруг у самого моего уха тоненький голосок пропищал:
   - Чи-чок, чи-чик, чи-маль, чи-чик, а я знаю, что делать.
   Алошка! Это он забрался ко мне на плечо и расселся там, точно в креслице.
   - Говори скорее, что ты придумал?!
   - А вот это видел? - крикнул Алошка. И он сунул мне под самый нос свой серебряный колокольчик.
   - Ну и что?
   - А вот что... Этой ночью я не лягу в кровать, а буду бегать по городу и звонить в серебряный колокольчик. И никому не дам спать.
   - Ну и что?..
   - Все будут гулять, как днем, - сказал Алошка. - НЕ БУДЕТ НОЧИ.
   - И тогда НЕ ПРИДУТ сюда ВОЛК ЛЕВОН И МЕДВЕДЬ МИХАЙЛО? - спросил я.
   - Конечно, не придут, - сказал Алошка. - Как же они придут, если не будет ночи?
   - Ура! - крикнул я. - Да здравствует Алошка!
   И все мое войско закричало "урах". И разом запалили пушки и пулеметы. И с дивана сами собой поднялись подушки и стали летать по комнате. И начался тут пир горой! И мы хватали из вазы конфеты. И пили сок от варенья прямо из банки.
   Потом Алошка спрыгнул с моего плеча на стол - динь! Со стола на пол динь! И быстро-быстро побежал по коридору - динь-динь-динь!
   Добежал до входной двери. Уцепился за щель почтового ящика. И выскочил наружу...
   Он бежал по улице, запрокинув голову. Черные волосики его растрепались. Он смеялся и топал в своих галошках прямо по лужам, по лужам! И громко звенел серебряный колокольчик: динь-динь-динь-динь-диньдинь!
   Часть вторая
   ДВЕРЦА N ОДИН И ЧУДО N ОДИН
   МАРШ! МАРШ! ТОПАЙТЕ СИЛЬНЕЕ
   Только убежал Алошка, как загудела земля, распахнулась дверь и вбежала тетя Вера. Вбежала и остолбенела.
   - Что случилось? Почему в коридоре валяются подушки? - спросила тетя Вера.
   Потом она вошла в комнату и закричала:
   - Ты что здесь натворил, безобразный мальчишка?! Почему стулья перевернуты? Почему ваза на полу валяется?!
   - Она же не разбилась, - сказал я.
   - Не разбилась? А что вообще здесь происходит, в нашей несчастной квартире? Я тебя спрашиваю: что?
   - У нас тут был пир горой.
   - Что? Пир? Он тут пирует, а я в кино не могу спокойно сходить?! Боже мой! - вскричала тетя Вера.
   И неизвестно, что бы она сделала, как вдруг в дверь постучали, и тихий голосок запел:
   Отопритеся, отворитеся,
   Ваша бабушка пришла,
   Молока вам принесла.
   Тетя Вера бросилась в коридор. А я за ней.
   - "Отопритеся, отворитеся..." - пела за дверью моя бабушка.
   Тетя Вера распахнула дверь и закричала:
   - Входи! Входи, козочка! Полюбуйся, что твой козленочек натворил.
   Бабушка вошла с бидоном. А тетя Вера повязала голову полотенцем, надела слуховые очки, - и я понял, что нам с бабушкой теперь несдобровать.
   - Вера Акимовна! А, Вера Акимовна! - услышали вдруг мы.
   Тетя Вера подбежала к окошку:
   - Это вы, Иван Иваныч?
   - Я, - ответил наш усатый сосед. - Что это вы, Вера Акимовна, шумите?
   - Да я тут с малышом играю, - засмеялась тетя Вера. А нам с бабушкой сказала: - Быстро уберите в комнате. И не шумите. И вообще идите спать. А я посижу у окошка: уж больно вечер хороший.
   Бабушка помогла мне все убрать, а я прошептал тихонечко:
   - Ты меня сегодня не баюкай, бабушка. Сегодня не будет ночи.
   - Это что еще выдумал?! - закричала из своей комнаты тетя Вера - Немедленно в постель марш!
   И вдруг топ-топ-топ... Это затопали под кроватью мои верные солдатики. А я им скомандовал:
   - Марш! Марш! Топайте сильнее! Пусть тетя Вера думает, что я иду спать.
   - Перестань! - крикнула тетя Вера, да так громко, что мои верные солдатики замертво повалились под кроватью А я тоже залез под кровать и там спрятался.
   Бабушка понесла посуду в кухню, а тетя Вера в своей комнате стала зевать.
   - О-о-ох... Э-э-эх! Набегалась я за день... То в кино, то домой. Натрудились мои ноженьки, мои разлапушки, сниму-ка я туфельки...
   Тетя Вера грохнула туфли под кровать.
   - О-хо-хо, - опять зевнула тетя Вера. - И ты, мой носик-востроносик, устал, намаялся, сниму-ка я с тебя очки.
   Тетя Вера положила свои волшебные очки на стул.
   - О-о-ох! - и сама легла в постель. - Хры-фрыбрум! Хры-фры... - и заснула...
   Тихо-тихо стало в квартире. Вдруг динь-динь-диньдинь!
   - Ах, чтоб вас! - крикнула тетя Вера да как вскочит с кровати. - Что за несчастная наша квартира: днем - дили-бом, и ночью - дили-бом... Ну, погоди!
   Но я не стал ждать, а крикнул своим солдатикам:
   - Бежим! Вперед за Алошкой, ура!
   И мы побежали на улицу...
   НОЧИ НЕТ. МЫ ИГРАЕМ НА УЛИЦЕ
   А на улице - ой-ей-ей!
   А на улице - ай-яй-яй!
   На улице ночи нет, горят фонари. Светло как днем. Народу полным-полно. Ребята бегают и кричат:
   - Хорошо, что день! И ночью день! И вечно день!
   Папы и мамы бегают за ними:
   - Не день, не день!
   А колокольчик:
   Динь-динь-динь.
   А ребята:
   - День-день-день!
   И поют песенку, чтобы солнышко вызвать, чтоб еще светлее стало:
   Солнышко, солнышко,
   Полное ведрышко,
   Для брусники сладкий сок.
   Для орешка ядрышко,
   Гори ясно,
   Чтобы не погасло,
   Ты свети - не уходи,
   Ты ходи - не упади,
   Сол-ныш-ко!
   И вышло солнышко. Тут все ребята увидели, что я вывел на улицу солдатиков. И тоже побежали за своими - у нас собралось большое войско. А девочки вынесли кукол. А кто-то выкатил из комнаты кровать на колесиках зачем она теперь, ведь ночи все равно нет!
   И мы взобрались на эту кровать, и она поехала по мостовой, как машина:
   Мы вытащим кровати,
   Кровати,
   Кровати,
   Им хватит-хватит-хватит
   По комнатам стоять.
   Садитесь на подушки!
   Поехали гулять!
   Сначала мы поехали на кровати мимо большого желтого дома с балконами, мимо детского сада. В окнах детского сада мы увидели флажки и игрушки. Около углового магазина с синей вывеской опять повернули к нашему дому. А за нашим домом, за нашей улицей все время бегал Алошка и прогонял ночь серебряным колокольчиком: динь-динь-динь-динь!
   Вышла на улицу моя бабушка.
   - Бабушка! - крикнул я. - Иди к нам.
   А моя бабушка сказала:
   - Вставайте скорее в круг, будем хоровод водить.
   Мы взялись за руки. И куклы и солдатики тоже взялись за руки и закружились. А моя бабушка запела:
   Хожу я, гуляю
   Вокруг хоровода,
   Заинька беленький!
   Гляжу я, смотрю
   По всему народу,
   Заинька беленький!
   Вдруг открылось окно, и тетя Вера закричала:
   - Это какой-сякой заинька спать не дает? Кто это звенит на весь город? - И крикнула на третий этаж Иван Иванычу: - Наведи порядок, Иван Иваныч, найди поскорее того, кто шумит-звонит, спать не дает! - и засмеялась. - Ну, теперь кто-то попадется в лапы к доброму молодцу Иван Иванычу.
   Я ОЧУТИЛСЯ ДОМА, ПОД КРОВАТЬЮ
   - Ты как сюда попал? Вылезай! - услышал я мамин голос.
   И я увидел моих солдатиков на полу и ножки от кровати. Мама заглядывала под кровать, тянула меня за руку и спрашивала:
   - Ты что ж, так здесь и заснул?
   Мама раздела меня и уложила в постель.
   - Что ж ты там делал, мой маленький? - спросила мама.
   Мама всегда думает, будто я маленький. А я большой, это Алошка маленький.
   - Почему ты не лег в кровать?
   - Не знаю, мама. Просто мы хотели помочь Алошке - я и мои солдатики.
   - Кому-кому? - не поняла мама. Она потому не поняла, что ничего не знала про Алошку.
   И я рассказал маме про моего дружка, про Алошку, какой он веселый и забавный и как он захотел сделать из ночи день.
   - Зачем же день из ночи? - удивилась мама.
   - Чтобы из темного леса не пришли волк Левон и медведь Михайло, сказал я.
   - Что за ерунда? Какой еще медведь? - Мама засмеялась и спутала мне все волосы на макушке. А потом укрыла одеялом до самого носа и сказала: - Спи. Спокойной ночи! Не придут волк Левон и медведь Михайло.
   Я их прогоню.
   А сама собралась уходить.
   - Мамочка, ну посиди со мной, - попросил я. - Ты никогда не сидишь. Посиди, мам!
   - Тихо, сынок, а то тетю Веру разбудишь.
   - Не хочу тихо, - сказал я. - Тетя Вера мне целый день - все тихо да тихо. Днем играть не разрешает, ночью тоже не разрешает.
   - Ночью надо спать, - сказала мама и запела тихонько: Баю-баю-шки-баю, неложися на краю...
   - Не надо, мама! Эта песенка страшная, ее тетя Вера поет. Ты мне лучше расскажи сказку. Я ни одной твоей сказки не знаю, - только бабушкины. Расскажи, мама, а что было бы, если бы и ночью был день... И никто не ложился спать.
   - Что было, то уже было, - сказала мама своим обычным голосом.
   Но я понял, я сразу догадался - это началась мамина сказка.
   МАМИНА СКАЗКА
   Что было, то уже было,
   Чего не было, то еще будет.
   В одном далеком городе
   Сговорились люди:
   Каждый делает,
   Что ему нравится.
   Кто хочет - на улице кувыркается,
   Кто хочет - хохочет,
   Кто хочет - топочет.
   И многие стали шуметь даже ночью.
   А те, которым хотелось спать, Начали их унимать:
   - Тише! Тише! Тише!
   Не пой!
   Не шуми!
   Не играй!
   Иначе запрячем в сарай.
   В темный сарай с мышами,
   Сторожить его будем мы сами!
   * * *
   И вот уж весь город не спит,
   Двигается,
   Шумит.
   В городе ночи нет,
   В городе ночью свет.
   Для поддержания тишины
   Ходят специальные крикуны:
   - Кому перековать звонкий голосок:
   На тихий басок?!
   Идут крикуны улицей ночной,
   Следят за тишиной:
   - Люди, когда вы спите,
   Матрацами не скрипите!
   Тромбоны и барабаны
   Убрать в чемоданы!
   Летучие мыши,
   Летайте тише,
   Следите за пешими мышами,
   Чтоб не шуршали ушами!
   Тише!
   Идут крикуны вдоль улиц ночных,
   Никому не укрыться от них:
   Чуть зазвонит трамвай,
   Сразу: - А ну, давай!
   И тащат его в сарай!
   А трамвай-то трамваится,
   Упирается,
   Цепляется за провода:
   "Не пойду никуда!"
   Лошадь стукнет подковой.
   Готово:
   Тащат ее в сарай.
   А она с перепугу: "Му-у-у!
   Почему-у-у?!"
   Ей кричат:
   - Ты не думаешь о тишине!
   А она им:
   "Топнула я во сне,
   Как вышло, сама не пойму!
   И опять по ошибке: - Му-у!"
   Крикуны с мычащей лошадью
   Скрываются где-то за площадью.
   Но выходят новые крикуны:
   - Люди, смотрите тихие сны!
   Мама засмеялась, наклонилась ко мне и поцеловала:
   - И ты, сынок, смотри тихие сны...
   - А дальше, мамочка, - попросил я.
   Но мама приложила палец к губам:
   - Тише! Тетю Веру разбудишь, - и на цыпочках вышла из комнаты. И свет погасила.
   Я приоткрыл штору. На улице было совсем темно. А откуда-то издалека доносилось: динь-динь-динь!
   Это бегал по городу мой Алошка. Он все еще хотел прогнать ночь своим серебряным колокольчиком.
   Я спустил ноги с кровати, побыстрее оделся и тихонечко вышел на улицу.
   Я СПАСАЮ АЛОШКУ
   На улице никого не было. Холодный ветер дул на лужи, будто сдувал с них пенку, фонари качались. И желтые круги от фонарей на асфальте тоже качались. И где-то очень далеко звенел звоночек - Алошкин серебряный колокольчик.
   "Надо скорее разыскать его и притащить домой!" - подумал я про Алошку. Вдруг мимо меня прошагал в огромных, может быть, даже в семимильных, сапогах добрый молодец Иван Иваныч. Он крутил свои рыжие усы и разбойно пел тети Верину песню:
   Тары-бары-бум-бум,
   В старых дырах шум, шум.
   В старых дырах,
   В старых норах
   Шум и шорох,
   Шум и шорох...
   И я сразу понял: он шел выполнять тети Верино задание. Меня он даже не заметил.
   Вот прошел Иван Иваныч мимо большого желтого дома с балконами, мимо детского сада, где в окнах флажки и игрушки, мимо деревьев, мимо магазина с синей вывеской... И пропал за углом.
   Иван Иваныч смотрел вверх. Он, наверно, думал - это кто-то большой звонит, тете Вере спать не дает.
   Он думал, кто-то большой, а это вовсе не большой. И я стал смотреть вниз: я знаю, куда смотреть.
   Прошмыгнула кошка по мостовой. Я загляделся на нее, а меня в ногу кто-то - толк-толк.
   - Алошка?!
   Нет, это толстый голубь. Он просто шел пешком.
   - Где ты, Алошка?
   Я завернул за угол. Там по тротуару вперед-назад ходил добрый молодец Иван Иваныч в своих семимильных сапогах. И все распевал:
   Тары-бары-бум-бум,
   В старых дьфах шум, шум...
   Вдруг рядом ОЧЕНЬ ГРОМКО ЗАЗВОНИЛО. Иван Иваныча не стало слышно.
   Прямо навстречу доброму молодцу бежал Алошка.
   А на улице - никого. А фонари горят.
   Что делать?
   Я как подпрыгну! Как побегу!
   Как обгоню доброго молодца Иван Иваныча.
   И схватил Алошку.
   А он из кулака вывертывается. И тут меня нагнал Иван Иваныч.
   - Ах ты удалец-сорванец, кого поймал-изловил? - Это Иван Иваныч спрашивает.
   - Я птичку изловил, - говорю.
   - Почто не щебечет?
   - У нее крылышко болит, - говорю.
   - Почто не полечишь?
   - Я, - говорю, - дома вылечу.
   - Ну ладно, - сказал Иван Иваныч, - Передай низкий поклон Вере Акимовне.
   - Передам, - сказал я и побежал изо всех сил с Алошкой к нашему дому.
   А он притих в кулаке, как воробышек. Разжал я пальцы, поглядел: а он спит. Устал, наверно. Набегался.
   - Эй, Алошка!
   - Ну что? - И глазки открыл.
   - Это ведь тебя Иван Иваныч искал. Знаешь, как я за тебя испугался.
   Он сел на моей ладони и колокольчик рядом поставил. Ножки вытянул, ручками за мой большой палец ухватился: ручки холодные.
   - Апчхи! - А потом говорит: - ЧиХОчиЧУ чиДОчиМОЙ!
   - Что?.. Что?
   - Домой, - говорит, - хочу. Замерз. Вот что.
   - А зачем ты так говоришь: "Чи-чи, чи-чи"?
   - А это мой тайный язык.
   - А меня научишь?
   - ЧиНАчиУчиЧу! Научу!
   Я накрыл его другой рукой, чтоб теплее было.
   - Давай-ка я тебя побаюкаю. - И я запел, как моя бабушка поет:
   Спи-тко, усни,
   Мое дитятко,
   Спи-тко, усни
   Малешенько.
   Бай да люли!
   Бай да люли!
   А он там, в руке, тихонько засмеялся и ногой по звоночку - бум! - но не очень громко. Так мы и пришли домой.
   ТЕТЯ ВЕРА ЗАСКУЧАЛА
   Динь-дон, дон-динь, динь-дон, дань! Наступил новый день. Алошка еще спит в своей маленькой кроватке. А я хожу на цыпочках, чтоб его не разбудить.
   Мама ушла на работу, бабушка - в магазин. А тетя Вера никуда не уходит. Вот никуда не уходит! Села у окна и стала громко-громко скучать.
   - Ой, я бедная девица, Вера Акимовна - сказала тетя Вера. И вздохнула. - Какая у меня на сердце тоскакручина. Ой! Ни словами сказать, ни пером описать. Никто, ну никто меня больше в кино не зовет. Видать, никому не нужна красота моя ужасная.
   Тетя Вера отошла от окна, включила пылесос и так махнула железной трубкой, что пыль столбом.
   - Эх! - крикнула тетя Вера. - Сива-грива растрах - нется, тоска распадется. Уходи, - говорит, - не мешайся здесь. Видишь, я уборку делаю.
   И я скорее побежал к домику, к моему хорошему Алошке.
   - Алошка, - крикнул я в самое оконце, - выходи!
   А он не ответил.
   - ЧиАчиЛОчиШКА! - позвал я его на нашем тайном языке. И вдруг тихонечко из-под стола что-то пискнуло.
   Я поскорее полез под стол и там, в самом уголочке, нашел Алошку Он был весь в пыли: и волосы, и рубашка, и штанишки А нос прямо черный.
   - Ты что гам делал, дурачок? - спросил я.
   - Тес! - зашептал Алошка. - Когда тетя Вера машет этой штукой, я всегда прячусь: а вдруг и меня затянет?!
   Я поставил Алошку на стол, он стряхнул со штанишек пыль.
   - А ну-ка пошли мыться, - сказал я.
   - ЧиНЕ чиХочиЧУ! - закричал Алошка и как спрыгнет на пол. И побежал.
   Но я сразу догнал и потащил его, чумазого в ванную...
   И пока я его тер, мыл, полоскал, Алошка, не переставая, пищал: "ЧиНЕ чиХОчиЧУ! ЧиНЕ чиХОчиЧУ!.."
   - Не плачь, Алошенька, - сказал я. - Меня тетя Вера еще не так мочалкой натирает.
   Алошка перестал плакать. Он залез ко мне на плечо и погладил ухо. Но тут опять по квартире разнеслось тети Верино пенье-скучанье:
   О, где ты? Где ты, добрый молодец Иван Иваныч?
   Целый день ты на счетах пощелкиваешь,
   Уж скорей бы ты вышел на пенсию!
   У Алошки руки задрожали, он отпустил мое ухо.
   - Слышал? - спросил я.
   - Ата, - сказал Алошка.
   - Это еще что, - похвалился я. - А когда тетя Вера меня ругает, так на соседней улице слышно.
   - Она сердитая, - сказал Алошка.
   - Тес! Она... - прошептал я, - злая волшебница.