Демыкина Г.. Потерялась девочка

Демыкина Г
Потерялась девочка

   Г. Демыкина
   Потерялась девочка
   КТО ЖИВЕТ В ЭТОЙ КНИЖКЕ
   Здесь живет девочка с косичками. Ее зовут Зоя. Она очень любит рисовать. У нее в кармане всегда лежит блокнот и карандаш, а на столе альбом и краски.
   Еще живет Зоина мама и Зоина тетя - Янина. Она - в очках. Но надевает их не всегда, а только когда волнуется. Сейчас надела, чтоб вы ее не спутали с мамой.
   Есть здесь и стриженая девочка Люба Вилкина. Постарайтесь ее запомнить, это пригодится.
   Вот пока и все.
   Остальные появятся дальше.
   Начинается все очень просто.
   Глава 1
   КАК ПРОСТО ВСЕ НАЧИНАЕТСЯ
   Зоя, и ее мама, и ее тетя Янина переехали в новую квартиру. Сначала впустили туда кошку - так велела их прежняя соседка. Она и кошку дала. И сказала: "Можете не возвращать". Но мама ответила: "Что вы, такая прекрасная кошка". Соседка не сдавалась: "Вы не смотрите, что у нее одно ухо откусано, это в драке, потому что она - кот. А вообще-то ей, то есть ему, цены нет!"
   Как только открыли дверь новой квартиры, бесценный кот кинулся в кухню и спрятался под плиту. Там ему было неудобно, но он, как и его прежняя хозяйка, никогда не сдавался и громко кричал. Под этот крик внесли вещи, расставили их и стали вбивать гвозди и ввинчивать шурупы для занавесок, зеркала и картин. Это была тяжелая и шумная работа! Хорошо, что мама все умела.
   Самую прекрасную картину она повесила в свою комнату. Картина эта и раньше висела у мамы, и тетя Янина, когда показывала ее кому-нибудь, говорила тихо и почтительно:
   - Это картина Тадеуша.
   На картине был зеленый куст. Он разросся, задичал и напирал на полуповаленный старый забор, испещренный темными дырочками-норками жуков-короедов. Вдоль забора чуть прикрытая рамой картины вилась тропинка.
   Ее протоптали. Ее кто-то протоптал. Зое всегда хотелось побежать по ней, сесть возле нагретого солнышком забора, вдохнуть запах веток и травы. И еще глянуть, что там белеет за забором. Там было что-то белое, а что - не рассмотреть.
   Из Зоиной комнаты донесся стук - это мама приколачивала гвоздиками Зоины рисунки к стене. Мама думала, что дочке будет приятно жить среди этих картинок. Но Зоя все бы их отдала за ту картину, что у мамы в комнате.
   - Зоя! - крикнула мама. - Иди помоги мне.
   Зоя пришла.
   - Принеси со стола рисунки, я не дотянусь.
   Зоя принесла.
   - Мам, я бы их все отдала за твою картину! - сказала она.
   Мама засмеялась, но она держала гвоздь во рту, и поэтому смех получился как-то на одну сторону:
   - Фы-фы-фы...
   Вынув изо рта гвоздик, мама улыбнулась:
   - Еще бы! - Потом добавила: - Конечно, дядюшка Тадеуш нам очень дальний родственник, но он знаменитый и прекрасный художник. И вполне мог бы передать тебе свой дар.
   - Мам, а что такое "дар"?
   - Это талант.
   Зоя не поняла и немного помолчала. Потом опять спросила:
   - Мам, а что такое талант?
   - Это дар, - не задумываясь, ответила мама.
   - Как так? - не поняла Зоя.
   - А вот так! То, что подарено природой. Понятно?
   - И что бы тогда? - спросила Зоя.
   - Когда?
   - Если бы дядюшка передал?
   - Ты бы хорошо рисовала.
   Зое вдруг стало обидно. Значит, маме не нравится, как она рисует?
   - Ты все назло говоришь! - крикнула она. - Дар - это талант, а талант - это дар?! Да? И сперва должен был дать дядюшка, а теперь природа?!
   В это время мама как раз нацелилась стукнуть по гвоздю, но от Зоиного крика промахнулась и попала по пальцу и ужасно рассердилась:
   - А тебе не все равно, кто тебе чего-нибудь не дал. Ну, например, конфету - я или тетя Янина? Конфетыто у тебя нет!
   - А у тебя есть? - живо спросила Зоя, но мама усмехнулась, покачала головой и вышла из комнаты.
   И тут только Зоя поняла: как-то так получилось, что ей никто ничего не дал. И очень загрустила. Она вынула из портфеля краски, альбом и книжку, в которой непонятными буквами было написано про дядюшку Тадеуша. Вообще-то Зоя умела читать, но этих букв не знала.
   В книжке были еще и картинки - такие, какие рисовал сам дядюшка Тадеуш, только уменьшенные. Зое особенно нравились там двое ребятишек. У них были круглые рожицы с круглыми глазами и почти по самые глаза нахлобученные островерхие колпачки. Как будто это вовсе не мальчики, а грибы. У одного тускло-оранжевая шапочка, у другого - тускло-розовая.
   Зоя в альбоме нарисовала точно таких ребятишек, только колпачки им раскрасила поярче. Получилось очень красиво, может, даже лучше, чем у художника, - так показалось Зое. Да, намного лучше! "Что же это такое талант? - думала Зоя, водя кисточкой по бумаге. - И почему дядюшка не оставил его мне? Забыл или пожалел?"
   - Мам, а где теперь дядюшка Тадеуш? - крикнула через комнату Зоя, забыв, что обиделась.
   Мама открыла дверь, остановилась на пороге:
   - Тетя Яня зовет нас лить чай.
   Она говорила так, будто не слышала Зоиного вопроса. Но она ведь слышала, отлично слышала!
   - Нет, мам, правда, где дядюшка?
   - Какая разница? - суховато ответила мама.
   - Но он жив?
   - Запомни, Зоя... - Мамин голос звучал строго и торжественно. - Запомни, пожалуйста: художник всегда живет в своих картинах. Понятно?
   Вот оно что! Зоя так и ахнула:
   - В каких? - шепотом спросила она.
   - Во всех.
   - И в твоей?
   - Ну разумеется.
   Мама ушла, не закрыв дверь. По дороге она снова вбила какой-то гвоздик - маме хотелось, чтобы поскорей все вещи стояли, лежали и висели на своих местах. Из кухни долетал теплый запах только что испеченного капустного пирога. А Зоя все сидела за столом и думала, думала...
   Вот что получается!.. Вот как все оборачивается! Видно, не зря тетя Янина, рассказывая о дядюшке Тадеуше, вздыхала: "Он, когда работал, весь уходил в свои картины!"
   Зоя еще раз поглядела на ребятишек в своем альбоме. Теперь они ей понравились меньше.
   А может, дядюшка все же этот дар для нее оставил, только не сказал, куда положил? Надо спросить у тети Янины.
   Зоя захлопнула альбом и побежала на кухню, как вдруг...
   Глава 2
   ЛЮБА ВИЛКИНА
   ...Как вдруг громко позвонили в дверь. Зоя, и мама, и тетя Янина кинулись открывать. За дверью стояла маленькая, очень сердитая девочка.
   - От вашего шума, - сказала девочка, - у нас у всех головная боль.
   - А ты кто? - спросила мама.
   - Я Люба Вилкина. Мы здесь живем за стеной. Меня мама послала.
   - Но, милое дитя, - заговорила тетя Янина, - мы только что переехали.
   Люба очень удивилась, что она - милое дитя, и стала осматривать стены.
   - Небось гвозди загоняли молотком, - сказала она. - А надо сперва электродрелью дырочки сделать... - Но не договорила, а посмотрела на мамины ноли и тихо проворчала. - По квартире на каблуках! Срам какой!
   Потом Люба увидела на столе пирог и спросила так же строго:
   - Дадите пирога?
   Тетя дала ей большой ломоть.
   Люба Вилкина отъела кусок и поинтересовалась:
   - Из чего печете?
   Тетя Янина начала было объяснять, но тут Люба заметила Зою. И обрадовалась:
   - Тебя как зовут?
   Зоя сказала, что Зоя.
   Тогда Люба позвала:
   - Пошли через веревочку?
   И Зоя пошла за ней по лестнице во двор.
   Дорогой Люба Вилкина достала из фартучного кармашка конфету "Кис-кис", развернула и положила в рот, а полупрозрачную бумажку - серую с черной кошкой, похожей на кляксу, - бросила прямо под ноги. Потом спросила:
   - Вы зачем столько картинок привезли? Вы, что ли, художники? - И вдруг громко крикнула: - Эй, Нинка, Нинка, не уходи, сейчас прыгать будем! - и достала из кармана прыгалки с двумя деревянными ручками.
   Вообще-то Зоя хорошо прыгала через веревочку. В кармане ее платья были такие же прыгалки. Но тут у нее не получалось, потому что Люба очень даже заметно подсекала, гак что веревка не доставала до земли. А Зое было неудобно сказать. И потому она и лохматая девочка Нинка все время крутили, держась за деревянные ручки, а Люба скакала.
   Когда Люба вдоволь наскакалась, она сунула в рот еще одну конфету и позвала Зою:
   - Пойдем к тебе!
   А лохматую Нинку не позвала. И Зоя не решилась. Бумажку от конфеты поднять тоже постеснялась. И они пошли.
   Люба сказала:
   - Давай дружить?
   Зое не очень хотелось дружить с Любой Вилкиной. Но здесь она никого не знала. И согласилась.
   Когда девочки вернулись, мама и тетя Янина очень обрадовались: им как раз надо было выйти за покупками. Мама ушла в свою комнату, и через открытую дверь было видно, как она сбросила туфли и надела другие - тоже на каблуках.
   Она что-то напевала под строгим взглядом Любы Вилкиной.
   Когда девочки остались одни, Люба сказала:
   - Давай у них чего-нибудь утащим?
   - У кого? - не поняла Зоя.
   - У твоих. У вас есть варенье?
   - Есть. Но мне и так разрешают брать.
   - Вот и возьми.
   Зоя нашла банку с вишневым вареньем, разложила в блюдечки. Люба ела, а сама все вертелась, осматривалась.
   - У вас сколько комнат?
   - Две.
   - И у нас две. Ты с мамой?
   - Нет, мне дали целую комнату, потому что я рисую.
   - Покажи!
   Люба Вилкина вошла в Зоину комнату. Она сразу углядела на тумбочке возле кровати резную черную шкатулку, которую подарила тетя Янина.
   - Копилка? - быстро спросила Люба.
   - Нет, - строго ответила Зоя и поставила шкатулку наместо.
   Шкатулка была очень давняя, "еще дядюшкина", сказала тогда тетя Янина. Шкатулка не открывалась - ключик потерялся, - но в ней, если потрясти, что-то шуршало и перекатывалось, и так хотелось знать - что.
   А Люба уже ходила по комнате и разглядывала картинки.
   - Это кто ж таких страхолюдов нарисовал?
   Зое сразу расхотелось говорить, кто. Но она все же ответила:
   - Я. Я их называю пурзи.
   И Зоя раскрыла альбом, в который только что срисовала двух пурзей из книжки о пане Тадеуше.
   Нет, они, конечно, не очень получились. Но все же можно было понять, что один помладше и такой лопоухонький - каждый его обидит! А другой строже и вроде бы защищает маленького. Нет, не защищает, а помогает ему - ведь малыша и так никто не обижает. И не обижал никогда. Это сразу видно.
   И одежки на них смешные: какие-то накидушки без рукавов поверх коротких штанишек, нескладные деревянные башмаки...
   И мордочки под колпаками совсем безобидные. Почему Люба говорит "страхолюды"?
   Люба долго рассматривала рисунок.
   - Ну и кто это? - недовольно спросила она. - Таких не бывает. И все красками, красками! А краски-то денежек стоят! - И она провела пальцем по шершавому от акварели листу.
   - У дядюшки художника тоже такие, - обиделась Зоя. - Ну не такие, а похожие.
   - Какой еще "дядюшка"? Что мне твой дядюшка! - начала задираться Люба. - Я и знать-то его не знаю.
   Может, его и нет совсем.
   - А вот и есть, вот и есть! - заспорила Зоя. - Хочешь, покажу?
   И она открыла книжку на странице, где был портрет художника: на девочек внимательно и немного грустно смотрел человек с узким длинным лицом. Глаза были коричневые, яркие, усы и брови тоже темные, на голове черный берет, у ворота бант. Рядом с ним сидела коричнево-красная птица. Такая нахохленная птица на тонких лапах. Немного сонная.
   - Ну и что? - хмыкнула Люба. - Подумаешь - берет! У меня тоже есть! Может, он и не рисовал ничего, а только и делал, что кормил свою птицу!
   - Ах, не рисовал? - рассердилась Зоя. - Ну тогда пошли!
   Она повела Любу в мамину комнату, усадила на кушетку и задернула занавески. Зоя задернула их, чтобы Люба не начала бродить по комнате и рассматривать безделушки и флаконы на мамином столике.
   Но лучше бы она этого не делала!
   Глава 3
   ПОЧЕМУ НЕ НУЖНО БЫЛО ТАК ДЕЛАТЬ
   Как только Зоя задернула занавески, а Люба притихла, сразу стало ясно, что главное в комнате - картина. И вся она открылась широко. Даже вглубь стало видно. Но только сейчас - Зоя это сразу заметила - в картине был синий свет. И от этого и листья, и тропинка, и небо казались совсем темными, а белое пятно позади забора проступило отчетливей. Теперь Зоя была почти уверена, что это цветок, большой белый цветок. И еще она увидела то, чего не замечала прежде: в правом углу картины - вероятно, очень далеко - белел дом. Издалека он казался игрушечным. Одно окошко его светилось. "Как странно, - подумала Зоя, - еще утром здесь все было залито солнцем! Интересно, при свете дом будет виден?"
   Она хотела было встать, зажечь свет, но вдруг... Вдруг ветки куста на картине зашевелились от ветра, и позади забора кто-то пробежал.
   Зое стало не по себе.
   - Люба! - позвала она и оглянулась.
   Люба сидела на краешке дивана. Она сбросила свои красные полуботинки с какими-то забавными квадратными каблуками. А сама примеряла мамины туфли. Ей было в самый раз.
   - Во я какую лапу отрастила! - сказала Люба и засмеялась.
   - Люба, ты видела? - И Зоя показала на картину.
   - Чего? - удивилась Люба.
   - Ты не видела, как они... ну... как кто-то ходит там?
   - Врать-то! - выдохнула Люба и уставилась на картину. В кустах опять что-то завозилось. Люба подалась вперед.
   - Ага! Ага! - зашептала она, а потом как закричит: - Эй, эй, вы, там! Уходите! Брысь отсюда!..
   Стало тихо-тихо. И вдруг совсем близко послышалось фырканье, а потом истошный вой:
   - Мя-аа!
   Люба схватила Зою за руку и бросилась к двери.
   Глава 4
   ЧТО БЫЛО В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ
   Девочки вбежали на кухню и, хотя еще не было темно, зажгли свет. И в кухне зажгли, и в прихожей. И так сидели долго. Потом Зоя сказала:
   - Ты зря испугалась. Это кот. Он здесь. Под плитой.
   Подошли, посмотрели: кота что-то не было видно.
   - Все равно это он орал. Я его голос узнала.
   - А на картине тоже кот? - вдруг злым и напористым шепотом спросила Люба.
   - Почему кот?
   - Ну так и молчи. У меня глаза - дай бог! Я его сразу разглядела.
   - Кого?
   - Страхолюда этого. Он за кустом сидел. Как глянет на нас! А потом спрятался.
   - Да, да, Люб, мне тоже показалось, что кто-то смотрел.
   Люба передернула плечами:
   - Жуть прямо! Ты не ходи в ту комнату. - И только тут заметила, что на ногах у нее туфли на высоких каблуках. И значит, красные полуботинки остались около дивана.
   - Ничего, сказала Зоя. - Мы их щеткой вытащим.
   Зое было приятно, что она храбрее Любы. Она взяла щетку с длинной ручкой и, не глядя на картину, подтянула Любины туфли.
   - Ну вот и все, - сказала она.
   Люба немного успокоилась, переобулась и спросила:
   - У вас пирог еще есть?
   И они принялись за пирог. Люба вдруг вспомнила:
   - Как я его: "Кыш отсюда!" А он: "Мя-аа!"
   И они засмеялись.
   - Эти там перепугались, знаешь как! - выкрикнула Люба, и девочки опять расхохотались - А тот, который ближе, он - "мя-аа!".
   Было уже не смешно, а они все смеялись, смеялись...
   Но стукнула входная дверь, послышалась частая дробь маминых каблуков.
   Зоя выбежала в прихожую.
   - Я пошла, - сказала Люба. До свидания.
   Мама подала Зое сверток.
   - Держи и носи на здоровье.
   Там были красные полуботинки с чудными квадратными каблуками - такие же, как у Любы! Был еще костюм: брюки и курточка. Зоя надела его - очень красиво! И в кармане курточки отлично уместился блокнот и карандаш. Тем временем мама что-то написала на листочке и подала Зое:
   - Тут в брюках есть внутренний кармашек, - сказала мама. - Спрячь туда записку. Это наш новый адрес. Если заблудишься, покажи кому-нибудь из взрослых, и тебя доведут до дому.
   Так сказала мама. И очень хорошо, что она положила Зое записку.
   Но об этом будет рассказано позже.
   Глава 5
   ИГРА "НАЙДИ СВОЙ ДОМ"
   Приходилось ли вам играть в такую гору? Нег, наверное, не приходилось, потому что ее придумала Зоя. Придумала еще в старом доме И теперь научила Любу:
   - Я зажмуриваю глаза, ты перекруживаешь меня несколько раз, чтобы я уже не понимала, где дом, где что А потом ведешь, ведешь куда-нибудь, останавливаешь, прячешься и кричишь: "Раз-два-три!" Я открываю глаза и представляешь? - ничего не узнаю.
   - Почему не узнаешь? - удивилась Люба. - Я сразу узнаю.
   - А вот и нет! Пока тебя ведут, думаешь, что идешь в одну сторону, а оказывается - совсем в другую. Из-за этого и место кажется незнакомым!
   - А что дальше? - спросила Люба. Она любила знать все точно.
   - Дальше надо найти свои дом.
   - Подумаешь, делов-то! Ну ты ищешь, а я чего?
   - Ты сидишь спрятанная и не подсказываешь.
   - А кто выиграл? - опять спросила толковая Люба.
   - Кто?.. - Зоя задумалась. - Мы в старом дворе не играли на кто кого... Там хорошо было играть: все дома разные, и дворы были, и закоулки всякие...
   - А выиграл-то кто?
   - Наверное, кто быстрее найдет. Да, да, кто быстрей.
   - Чур, я первая зажмурюсь! - быстро сказала Люба.
   Чур-ра,
   Чур-чура,
   Начинается игра!
   Зоя согласилась Она сразу придумала, куда повести Любу: на пустырь! Они еще там ни разу не бывали.
   Зоя перекрутила подружку и вместе с ней обогнула их многоэтажный желтоватый дом, еще два точно таких же и свернула с асфальта на узкую тропинку. Тут не было домов - старые деревянные снесли, а новые еще не построили В высокой траве валялись кирпичи, доски, кое-где торчали остатки садовых изгородей и поломанные деревца.
   - Повыше поднимай ноги! - сказала Зоя.
   Люба и так ступала на удивление уверенно: обычно ребята с зажмуренными глазами упираются, а Люба - ничуточку!
   Зоя повела Любу к полуповаленному забору, за которым прежде был дом, а теперь остались только кусты смородины да яблоневое деревце.
   Чур-ра, чур-чура!
   Есть игра и не игра,
   И не правда и не ложь,
   Потеряешь и найдешь!
   А найдешь не пятачок,
   А ежиный пиджачок,
   Щучью пе-сен-ку,
   Птичью ле-сен-ку,
   Если с песенкой той
   Вверх по лесенке крутой...
   Тут игра и не игра,
   Чур-ра, чур-чура!
   Налетел ветер, растрепал темно-зеленые листья. Зое показалось, что она уже бывала здесь когда-то. Но ведь не была же!
   - Стоп! - сказала она Любе. - Не открывай глаза. - А сама забежала за куст, спряталась в траве и крикнула: - Раз-два-три!
   Так здорово было сидеть тут затаясь! Смородинная листва оказалась густой и шершавой, так что из-за нее едва проступали плашки забора теплые от солнца, старые-престарые, с разводами сучков, с дырочкаминорками жуков-короедов.
   И снова Зое показалось, что она знает эти, именно эти вот доски с их древесными узорами. И даже вспомнила, где она видела их. "Да, но ведь так не бывает, - подумала Зоя. - Я на пустыре, недалеко от дома; если хорошенько крикнуть, мой голос услышит мама; рядом на тропинке Люба и, наверное, не может понять, куда это я ее завела".
   Зоя выглянула из-за куста. Любы не было.
   Она поднялась во весь рост. Не было и асфальтовой дорожки за пустырем. И многоэтажные дома... они тоже куда-то исчезли. Был только куст, который напирал всеми своими сучками и ветками на полуповаленный забор. Куст был рядом, забор - подальше. "Ах, вот как! - подумала Зоя, чуть сердясь, будто над ней кто-то подшутил. - Ах, вот как! Стало быть, я - с другой стороны куста. Но тогда здесь должно быть то белое... ну... тот цветок. А его нет. Значит, и всего этого быть не может!"
   Она уже хотела выскочить из-за куста и побежать домой. Но увидела среди травы толстый шершавый стебель без листьев. Кое-где на нем выбивались мохнатые почки, а на верхушке сидел плотный бутон - закрытая зеленая коробочка. Вот створки ее шевельнулись, начали расходиться. Показались кончики белых лепестков. Лепестки давили изнутри, выпрастывались; широкие, чуть розоватые, они шевелились, будто дышали: выбирались на свободу, радовались, источали сладкий дурманящий запах...
   И как только раскрылся цветок, послышалась странная музыка, не похожая на ту, которую Зоя слышала раньше. Воздух стал фиолетовым, и оттого доски забора, листья, трава, тропинка, деревья вдоль тропы - все окрасилось иначе.
   Зоя поглядела вверх и увидела лиловое небо. Кое-где оно было розоватым - наверное, от облаков. Зоя никогда не видела такого. Но это было даже красивее, чем обычно, потому что на лиловом резко и черно прочерчивались большие ветки, и малые веточки, и крохотные сучки деревьев. Их было много - деревьев, - и каждый листок, казалось, обведен лиловым. Но не только там, и вблизи тоже все окрасилось иначе. Даже вокруг белого цветка клубился лиловый пар. И воздух был лиловым. "Как же так? - опять подумала Зоя. - Такого вообще не бывает".
   И она поняла: с ней случилось то, чего не бывает.
   В кустах послышался шорох.
   Глава 6
   ЛИЛОВЫЙ ПУРЗЯ
   Зоя стояла не шевелясь и боялась. И ждала: вот сейчас кто-то выйдет из кустов.
   Кто?
   Было трудно дышать от страха. А мысли так и прыгали: "Что делать? Мамочка! Я здесь пропаду. Где Люба? Где мой дом? Зачем я придумала эту игру?"
   Вдруг что-то коснулось ее плеча.
   - Ай! - закричала Зоя и быстро оглянулась.
   Рядом стоял мальчик одного с ней роста. Только странный. Он был похож на ребят, которых она перерисовывала из альбома дядюшки Тадеуша. Люба Вилкина сказала бы про него "страхолюд". Но в нем не было ничего страшного. Вот и лиловая шапочка съехала на лоб, будто у гриба. Глаза и рот улыбались - нет, смеялись, радовались. Так бывает, когда на тебя глядит и радуется какой-нибудь симпатичный зверушка - котенок или щенок. Потом мальчик обеими руками погладил Зою по щекам. И это тоже было не страшно: руки у него были теплые, очень сухие, даже немного шершавые.
   - Ты кто? - спросила Зоя шепотом. И сама ответила: - Пурзя! Ты ведь Пурзя!
   - Пурзя?! - не то удивился, не то подтвердил мальчик. Голос у него был медленный, как у дудочки из орехового прута. Мальчик кивнул ей. - А ты - Зося. Я знаю.
   Он взял Зою за руку и повел за собой по тропинке. Вот, оказывается, кто протоптал эту тропинку! Зоя не решалась спросить, куда ее ведут. Но ей стало немного спокойнее. Сразу стало спокойней, когда она увидела Пурзю и как он радуется ей. Но потом снова заволновалась: куда все же он ее ведет? И окликнула:
   - Пурзя!
   Мальчик тотчас обернулся. Глаза его казались очень большими, ни ресниц, ни бровей не было видно. А лицо - грубоватое, с маленьким носом и круглым ртом. И лицо это было внимательное, встревоженное.
   - Зося! - проговорил он, - ты еще боишься?!
   И было видно: он огорчен, что ей плохо.
   - Нет, я уже не так боюсь. Но я не знаю, куда мы идем.
   - Мы идем домой, - ответил мальчик. - Это близко.
   Они были еще на тропе возле забора. Теперь, вблизи, Зоя видела переплетенные ветки, мясистые листья, слышала, как зелено и свежо пахнет вокруг. Все здесь жило буйно, душисто, сочно.
   И Зоя обрадовалась, как не радовалась никогда. "Начинается!" - пело в ней.
   Начинается, начинается!
   Чего нет - то придет и узнается,
   Чего быть не может - окажется,
   Расхрабриться бы да отважиться!
   Пусть!
   Пусть!
   Пусть!
   Не боюсь!
   Не боюсь!..
   Вверху, на сухой ветке, четко проступила темная птица - длинное узкое туловище с подобранными крыльями, длинный хвост. Птица наклонила маленькую голову, глянула прозрачными с желтинкой глазами. Зоя сжала руку Пурзи.
   Пурзя обернулся. Лицо у него было счастливое.
   - Здорово, да?
   И Зоя удивилась: ведь он второй раз угадал, о чем она думает.
   - Да, хорошо, хорошо, Пурзя! - зашептала она. - Просто отлично!
   Еще одна птица сорвалась с ветки и медленно полетела вдаль, в лиловое.
   - Хочешь, я подзову ее? - спросил Пурзя.
   - Нет, пусть летит, - ответила Зоя. Ей все нравилось так, как есть.
   - Ну и молодец, - похвалил Пурзя.
   - А если б я попросила... Разве птица тебя послушается?
   - Да.
   - Почему?
   - Сегодня, Зося, мой день.
   - Какой день?
   - Мой. Видишь, какая у меня шапочка?
   - Смешная.
   - Разве?.. - растерялся Пурзя. - Я думал, она красивая. И - лиловая.
   - Да, да. Красивая и лиловая.
   - Ну вот. Значит, сегодня мой день.
   Зоя не совсем поняла и переспросила тихонько:
   - Как это?
   - Я сегодня все могу.
   - А что можешь?
   - Ослика хочешь? Сейчас придет ослик.
   Мальчик, сблизив ладошки с растопыренными пальцами, гулко хлопнул. Послышался шорох, потом треск, потом стук копыт, и на тропинку выбежал светло-серый ослик. Шерстка его матово светилась, а глаза казались совсем черными. Зоя кинулась к нему, обняла за шею. Это был самый-самый прекрасный ослик на свете, хотя бы потому, что других она не видела.
   - А можно на нем покататься? - спросила Зоя. И вдруг смутилась: как это ей могло взбрести в голову?!
   Пурзя ничего не ответил - Зоя была ему так благодарна за это! - и они пошли втроем по тропинке.
   Первым шел Пурзя, потом Зоя, а за нею - ослик. И Зоя ощущала его теплое дыхание на своей руке.
   Тропинка стала шире. Теперь они все втроем шли рядом. Пурзя и Зоя обняли с двух сторон ослика, а он, ласково опустив голову, семенил, постукивая копытцами - ток-ток, токи-ток...
   И опять в Зое звучало: "Начинается, начинается! Пусть! Пусть!.. Пусть!"
   Пурзя кивнул в сторону деревьев:
   - Гляди, вот он, наш дом.
   Дом стоял среди темных стволов. И похож был на детский кубик. Только с низенькой дверкой. И без окошек. А треугольная крыша - ну будто Пурзина шапочка-колпачок! Ослик поглядел на ребятишек, покивал им и потрусил дальше по тропе. А Пурзя и Зоя свернули к дому.
   - Входи, - сказал мальчик и распахнул дверцу.
   В доме было темно, оттуда пахнуло теплом. Зоя пригнулась и вошла. Ноги утонули в пушистом, мягком: весь пол был выстлан пухом. "Как в гнезде", - подумала Зоя.
   Послышались голоса, будто зашелестело много деревьев и кустов - каждый на свой лад: "Пришла!", "Зося пришла!", "Я же говорил!..", "Да, но с ней была еще одна девочка..."
   Вспыхнул огонек - обычный желтый огонек свечи, - и он был в лиловом воздухе обведен лиловым. И при свете Зоя увидела: в углу дома, от пола до потолка и дальше, сквозь крышу тянуло толстый ствол кряжистое дерево. И одна ветка его уходила под потолок. А на полу, зарывшись в пух, как птенцы в гнезде, сидели такие же вот пурзи, только шапочки у них были разных цветов. Недалеко от огня прислонился к деревянной стене старик с большим носом, похожим на сучок, и большими круглыми глазами.