Демют Мишель. Афродита (2080)

Мишель Демют
Афродита (2080)

   «Через двадцать лет после организации первой базы на Афродите в системе Сириуса напряженная политическая обстановка начала перерастать в кризис.
   Европейцы Гундта и тихоокеанцы, высадившиеся на Афродите первыми, пытались любыми средствами сдержать поток людей и оборудования, хлынувший из марсианских передатчиков материи. К этому следует добавить влияние Церкви Экспансии и появление беженцев, спасавшихся от Американского Хаоса. Но человек постоянно меняется, а звезды стали менять его быстрее, чем он опасался или надеялся… И кризис на Афродите разрешился сам собой».

«Галактические хроники»

   — Что говорят о Гранднеже, Клер?
   — Не знаю. Наверно, ничего. Ты же знаешь, цензура…
   — Иногда удается прочесть правду между строк, — мужчина беспокойно ерзал на большом синем диване. — По крайней мере, часть ее.
   Он щелкнул пальцами, но жена не обратила на щелчок внимания — это был привычный жест, и он то и дело повторял его. Сегодня он был в особо взвинченном состоянии. И Клер понимала почему. Но промолчала. Ей не хотелось ввязываться в бесполезный спор, избегая прямого разговора, — так требовали нынешние пуританские времена. Ведь речь зайдет о Ги. Неделю назад началось лето. Лето 2080 года. Оба они знали, что корабль уже добрался до Афродиты. А потому чаще обычного надевали аудиовизуальные шлемы. Она была уверена, что муж сейчас тоже думает о Ги.
   — Тихоокеанцам там ничего делать, — сказал он.
   Быть может, то был конец монолога, который она не слышала. Мысли ее витали далеко отсюда. И так происходило все чаще. Она заметила, что муж надел шлем и машинально протянула руку, чтобы взять свой, но спохватилась
   — смотреть было нечего. Если ему хочется понапрасну травить себя, пусть.
   — Тебе не о чем говорить со мной? — спросила она, зная, что все равно не перекричит звук в шлеме. Она не знала, зачем задала вопрос. Ее вдруг охватила странная усталость. Клер тряхнула головой, закрыла глаза и удивилась отсутствию темноты или полумрака с цветными всполохами, как бывает, когда закроешь веки от солнца или яркого огня. Глаза резал ослепительный свет.
   Гостиная бешено кружилась перед ней, она испугалась, что теряет сознание, судорожно вцепилась в подлокотники кресла и едва не закричала. Вдруг осознала, что происходит, и застыла от удивления и радости. Как же она забыла о крохотном устройстве, вживленном в мозг! Клер зажмурилась. Ги? — мысленно спросила она. Хотя знала, что разговор невозможен. Это была не телепатия. Ги всегда смеялся, когда она намекала на нее. «Даже венерианские слономоржи могут общаться, только находясь в соседних долинах», — разъяснил он с горечью, которая тогда показалась ей преувеличенной.
   «Клер?» Имя пронзило день за ее веками. Голос был четкий и громкий. Она не смогла сдержать судороги страха и радости и открыла глаза. Муж, похоже, спал, запрокинув голову под тяжестью шлема. И она поспешно вернулась в день, где ее ждали…
   «Клер, я проснулся! Ты слышишь меня? Очень хочется, чтобы ты слышала меня! Я нарочно говорю очень громко, устроившись перед хрустальным кубом, и боюсь, что делаю это впустую, что они подсунут нам игрушку. Фокус психолога, чтобы мы могли выдержать нагрузки, когда бодрствуем. Хотелось бы, чтобы все это было правдой. Клер… Через сколько лет ты услышишь меня? По нашим часам прошло четыре года и два месяца. Мне повезло, я так любил поспать. Помнишь? По утрам ты звонила мне, пока я окончательно не просыпался. А потом требовала с меня половину стоимости разговора, жадина!.. Клер, это было целых восемь лет назад! А сейчас все запуталось из-за уравнений Денборга… Теперь можешь отвечать мне. Когда твой вызов дойдет до меня, я буду уже на Афродите. И буду там… уже восемь лет! Боже, сколько времени утекло! Клер, мы об этом не подумали. Сколько раз мы сможем переговорить до того, как умрем? Сколько?»
   Когда голос замолкал, ей казалось, что она слышит рев корабельных двигателей. Ги и ее разделял барьер более неодолимый, чем смерть. А, может, он уже умер?.. Клер с ужасом отогнала неприятную мысль. Не дай бог, он ощутит ее…
   «Хочешь, я расскажу тебе о пространстве? О том, как я его вижу здесь? Ты говорила, что как-то путешествовала на Луну. Но если бы ты видела это море звезд… Наверно, виноваты пресловутые зоны поглощения, но звезд здесь в сотни раз больше, чем видно с Земли. А кроме того появились тысячи зеленых и красных облаков газа. Наше солнце пока видно. Оно желтое и сильно блестит. Рядом с ним сверкает огромный оранжевый шар, ноя не помню его названия. Может, он обозначен просто цифрой. Вот Сириус прямо по курсу. Ты тоже можешь увидеть его… Даже с Земли. Правда. Вряд ли ты покинула Тулон. Не думаю, что Жорж согласился на переезд в южное полушарие. И не думаю, что ты сама захочешь переезжать. Из нас двоих ты пострадала меньше. Ты просто приняла правила этой эпохи. Дорогая квакерша… Нет, я не в силах говорить об этом сейчас. Минуты слишком коротки. Генератор жрет огромное количество энергии, а у каждого из нас равная и весьма маленькая доля…»
   Молчание, потом только шум. Она вздрогнула, почувствовав на плече руку.
   — Хочешь выпить?
   Рядом с ней стоял муж. Шлем оставил на его щеках белые полосы. Он внимательно разглядывал ее. Клер отрицательно покачала головой.
   — Они оставили Гранднеж.
   «Да пусть они провалятся в ад вместе со своим Гранднежем!»
   — Венерианцы теперь предоставлены самим себе. Блокаду им не…
   «Плевать я хотела на венерианцев! Плевать я хотела на тебя! Или ты не видишь, что он говорит со мной? Через световые годы».
   Она вновь закрыла глаза.
   «Клер?»
   — Ты еще не хочешь спать?
   «Оставь меня в покое на пять минут! Всего на пять минут!»
   «Хотелось бы спросить тебя. Насчет того устройства…»
   — Я пошел спать. Спокойной ночи. Клер.
   «Почему ты согласилась?»
   Она на мгновение приоткрыла глаза и заметила сутулую фигуру мужа в дверях спальни. Там загорелся свет, дверь скользнула на место за его спиной.
   — Спокойной ночи, Жорж.
   «Когда ты вызовешь меня, ответь на вопрос. Это очень важно для меня. Я хочу знать, почему ты согласилась на операцию, почему хочешь слышать меня, хотя ни тебе, ни мне это не нужно. От всего этого легко сойти с ума. Конечно, в любой момент устройство можно извлечь. Но ты ведь этого не сделаешь и всегда будешь спрашивать себя, жду ли я твоего послания и жив ли я. Ты поступишь, как принято в Европе. Будешь уважать мужа и оберегать того, кого любишь… Так? У меня остается еще десяток секунд… После вахты меня снова уложат в анабиоз. Мы прошли примерно полпути. Когда проснусь вновь, мы будем в нескольких часах хода от Афродиты. Ты должна знать, чем мы там будем заниматься. На Афродите идет что-то вроде войны. Ты слыхала о ней? Тебя всегда немного интересовала политика. Но европейцы не понимают значения таких миров, как Афродита. У Четырех Марсианских Провинций есть передатчики материи. И, надо признать, с ними они завоюют множество миров. Им не понадобится металлическая штуковина в голове и хрустальный куб, чтобы вести разговор через бездны пространства… И мы постараемся…»
   День за опущенными веками опрокинулся, взорвался белыми вспышками. Ей стало трудно дышать, она открыла глаза и заметила, что стоит около балконной двери. От ночной прохлады знобило. Клер закрыла глаза, но за веками была пустота. Она постояла у окна, потом, не задерживаясь дольше в гостиной, вошла в спальню, где у кровати тускло светился ночник, и одетой улеглась в постель, уже зная, куда надо идти завтра. Она вызовет его…
 
   Ги Маркель долго оставался в полной неподвижности. В его мозгу был всего один яркий и четкий образ. Он ощущал его, как ощущал собственное тело… Вдруг раздался треск, и Ги насторожился. Сидящий внутри образ пришел в движение, превратившись в пейзаж перед кустами, которые скрывали его. И он всем телом ощутил влажную жару почвы, яркое солнце, чьи лучи пробивались сквозь гигантские заросли, запахи псевдолеса — зверья и странной растительности.
   Он расслышал неясный шум, сотканный из тысяч звуков, призывов, шорохов, шуршания в листве, возникли лица, наложившиеся на краски Афродиты. Он разом все вспомнил. Ги наклонился и осмотрел ногу. Рана еще не зарубцевалась, но лекарство сделало свое дело — боль отступила. И пропала тошнота. Что могло (только могло) означать, что амебы покинули его желудок в поисках менее экзотичного обиталища.
   Нападение застало экипаж катера врасплох, и они не сумели организовать оборону. Теленсен даже не успел предупредить корабль. Кто мог ожидать, что солдаты Четырех Провинций так хорошо информированы и контролируют сектор, расположенный вдали от зон их влияния. Земляне из осторожности решили сесть в пятистах километрах от ближайшего марсианского поста. Они предполагали, что их посадка будет замечена. Но никак не ожидали, что нападение будет таким внезапным, жестоким и быстротечным. Он осторожно встал на колени, дернулся от боли и упал на бок.
   Потом огляделся в поисках опоры. Ги провел в своем растительном гнезде около четырех часов, большей частью в полубессознательном состоянии, воспринимая окружающий мир, хотя мозг его был отключен. Таково было побочное действие лекарства. Широколистная трава под ним примялась и поблекла. Но по одному этому трудно было судить о прошедшем времени. И трава была не совсем травой (названия и фотографии промелькнули в его голове)…
   Ги заметил справа от себя толстую палку без листьев, протянул к ней руку в перчатке. Палка сжалась и исчезла в зарослях, как только он коснулся ее. Маркель вздрогнул, уперся обеими руками в землю и с трудом встал на ноги. Удивление вернуло ему память. Он вспомнил название «палки»
   — змеевидная ищучка. К счастью, безобидная, ленивая вегетарианка.
   Он оторвал ногу от земли, повертел стопой, ожидая вспышки боли. Боли не было, и Ги сделал шажок. Потом второй. По голове скользнули листья — эти были настоящими, прохладными и почти зелеными. Он вышел на ослепительный свет, и жара застала его врасплох. Где-то в карманах комбинезона лежали солнцезащитные очки. Он долго искал их, и только надев, смог поднять голову. Вот что такое два солнца! Свет ослеплял даже сквозь специальные фильтры. Солнце поменьше выглядело пылающей искрой.
   Маркель снова осмотрелся. Он стоял на краю равнины, вдали на горизонте вырисовывались округлые формы охряного цвета, которые вполне могли быть холмами. А может колониями коринок или останками желиантов… Он поднял капюшон комбинезона и снова пустился в путь, включив климатизатор. Через дюжину шагов понял, что тот не работает. Наверно, в батарею попал осколок.
   Ги вдруг спросил себя, что делает здесь в полном одиночестве на раскаленной равнине, с раненой ногой и избытком лекарства в крови. Неплохо бы взглянуть на посадочный катер, оставшийся в нескольких сотнях метров отсюда. Но в каком направлении? Маркеля ранило в момент, когда он пытался извлечь тяжелый лазер. Он рухнул на землю и на мгновение затих в громыхающей ночи. Потом вскочил и, обезумев от паники, ринулся прямо сквозь цепь врагов — от нее к катеру тянулись разноцветные лучи.
   Маркель помнил запах земли, сожженной светометами, и бегство напуганных псевдорастений. Он проскочил метрах в десяти от марсианской батареи и нырнул в мерзкую вонь болота. Потом долго плыл в теплой воде, и ноге стало легче. Выбравшись на берег, он продрался сквозь кусты, спугнул странное кудахтающее существо с горящими глазами и поднял рой насекомых-свистунов. Бег, ночь и боль слились в какой-то сплошной жаркий кошмар, в висках стучала кровь. Он добрался до зарослей на краю равнины и, уже проваливаясь в беспамятство, успел впрыснуть себе лекарство. Это было нетрудно — стоило нажать кнопку на поясе.
   Ги пошел налево. Потом остановился и задумался. Вряд ли за ночь он пересек всю равнину. С такой раной ему наверняка не удалось бы пробежать больше километра. Значит, посадочный катер был недалеко. Он вернулся к псевдолесу. На лужайке почва была истоптана и выглядела красной и блестящей, словно ободранная плоть. Змеевидная ищучка… нет… зверь вдруг возник из мрака. Белорыл. Этот тоже безопасен. Он остановился и с улыбкой стал рассматривать зверя, давно ставшего на Земле персонажем мультяшек. Белорыл был даже союзником, ибо питался растениями и врагами человека.
   Животное трудно было назвать громадным, хотя в нем было метра два. Больше всего оно напоминало коричневый бочонок. И ходило переваливаясь на коротеньких толстых лапах с одним-единственным когтем («шило» легко раскапывало землю), похожим на бивень. К бокам были прижаты крылышки. Но они позволяли только смешным образом подпрыгивать. Приплюснутая голова с добрыми глазами плюшевого медвежонка и носом картофелиной, который морщился, как у земных кроликов.
   — Привет, топтыга, — произнес Маркель, чтобы услышать свой голос.
   Белорыл сморщил грязно-белый нос, издав скрипучий звук. Затем подпрыгнул на месте и заковылял прочь. Отойдя, замахал крылышками и запрыгал, как громадная резиновая игрушка.
   Маркель посмотрел вслед зверю и приблизился к разноцветной стене псевдолеса. Меж двух темно-фиолетовых стволов возникла змеевидная ищучка (ее, похоже, и искал белорыл), подпрыгнула, вонзилась в землю и снова превратилась в палку.
   Маркель обогнул ее, протиснулся между какими-то пульсирующими стволами, сплошь усыпанными листьями и цветами. Он не знал, куда идти. Искать катер бессмысленно. Марсиане наверняка оставили там засаду. А может, сделав свое дело, исчезли так же внезапно, как и появились.
   Что предпримет корабль? Пошлет новый катер или разведторпеду с парой пилотов. Те сядут вблизи уничтоженного катера… Значит, надо подобраться к нему, если он не хочет, чтобы его сочли погибшим.
   Ги был уверен, что бежал недолго. Его ранило, когда он стоял у носа катера и возился с тяжелым лазером. Он тогда рванулся прямо вперед. Катер в этот момент… Но он не помнил, куда смотрел нос катера — на север или на юг. Рассуждения ничего не стоили. Надо было идти вперед, пытаясь отыскать лужайку. Ведь он мог проплутать в псевдолесу не один час и не одни сутки.
   Пожар… Может, узнать направление по пожару? Он принюхался, пытаясь ощутить запах горелой растительности, но если запах и был, то он тонул в тысячах других, резких и сладковатых, раздражающих и пьянящих. Ги снова пустился в путь, осмотрев висящее на поясе запасное оружие. Большой светомет он потерял во время нападения.
   Ги вовремя заметил перед собой ресничку холодушки. Он так часто видел картинки, что не стал терять времени — нажал на спуск, и почва закипела вокруг стволика, который опал, как сожженный цветок. Маркель подумал о главном теле, прятавшемся метрах в двух-трех под землей. Гигантская холодушка спала, ожидая жертву, спала и выжидала, раскинув вокруг сеть чувствительных ресничек, реагирующих на звук и не оставляющих ни малейшего шанса неосторожному животному. Холодушка была лакомкой…
   Он тщательно оглядел землю вокруг, прежде чем двинуться дальше. Ресничек обычно было очень много. Но он не заметил ничего подозрительного. И вышел на тропу, пробитую крупными обитателями псевдолеса. Трава была сухой и примятой, с деревьев свисали обломанные ветки, из которых сочился похожий на кровь сок.
   В псевдолесу Афродиты было невозможно узнать, где кончалась растительность и начинались животные. На первый взгляд вокруг стояли обычные деревья, кустарники, усыпанные листьями, плодами и огромными цветами. Ученые выявили странные симбиозы и не менее странную мимикрию растений и животных. Но все-таки было ясно — день безопасней ночи. Многие формы жизни прятались днем от палящего жара двух солнц. Днем в основном царила растительность, если не считать ищучки, белорыла или рычуна, но и те предпочитали влажные места.
   Маркель прошел по тропе метров двести, остановился на развилке, где росло дерево с хилым желтоватым стволом, покрытым мягким ворсом, как большинство деревьев Афродиты. Ги вдруг вспомнил о хрустальном кубе. Он уже устал, а потому улегся на мягкую землю, на всякий случай осторожно ощупав ногой пару моховых подушек, оказавшихся поблизости.
   Генератор наверняка разрушен. А потому, даже добыв куб, он не сможет вызвать Клер. Но корабль обязательно вышлет подкрепление. И, быть может, его найдут.
   «Надо только подождать, — сказал он себе. — Может, она уже вызывала его в первые дни? Тогда я вскоре услышу ее!» От лекарства мысли в голове ворочались вяло, и все же он с ужасом подумал, что послание могло прийти, когда он валялся в беспамятстве.
   «Если услышу ее голос и закрою глаза, то окажусь рядом с ней». Потом отогнал эту мысль. Он попал на Афродиту из-за Клер. Из-за Клер и морали отставшего от жизни общества. Он бежал от всего этого, удрал, и тот мир перестал для него существовать. Расстояние, разделявшее их, зачеркнуло все. Он был один, и если выживет, снова начнет в одиночку. Он отправился на войну и успел потерпеть поражение. Ну и пусть… Если он выкарабкается, то найдет самого себя, и заживет, как на Земле. Но без Клер.
   Он вдруг вскочил на ноги, вопя от боли, но та уже почти прошла. Схватился за правую щеку и нащупал маленькую дырочку — на пальце осталась кровь. Ги подошел к дереву. «Зараза!» Потянулся за оружием. Потом махнул рукой. Пользы от оружия не было. Зло уже свершилось. Он осмотрел ствол и заметил крохотные отверстия, через которые дерево-метатель выстреливало свои семена. Стоило теплокровному животному пройти рядом с ним, как включался инстинкт воспроизводства, и животное получало в награду зародыш. Если не принять нужных мер, тот начинал развиваться под кожей.
   Особой опасности не было, ибо, если верить ботаникам, через десяток дней крохотное растеньице, насытясь животным белком, выпадало и укоренялось в земле. В белорылах всегда сидело по нескольку семян, и они от этого не страдали. И все же Маркель, отойдя от дерева, выковырял семя. Операция оказалась болезненной. Наконец он извлек небольшую черную пирамидку и прижег ранку.
   Он наугад пошел по одной из тропинок. Оставалась надежда отыскать катер до наступления ночи. Тогда он смог бы переночевать в нем и ждать весь следующий день. Если корабль так и не подаст признаков жизни, он будет искать выход сам. Быть может, марсиане не уничтожили катер, тогда он найдет карты. И вернет себе куб.
   В столице — в Грегори — достаточно энергии на десяток посланий, в которых он расскажет Клер о своем одиночестве в псевдолесу Афродиты, что в восьми световых годах от Средиземноморья… Он обязательно отыщет куб. И что-нибудь из провизии — на сухом пайке не продержаться.
   Другой выход — сдаться врагу. Или отыскать следы людей. Разжечь костер и подать дымовой сигнал. Привлечь внимание, спалив целый псевдолес. На Афродите достаточно независимых колонистов. Многие объединились в деревни или фермы, а кое-кто построил на Свободной Территории дома-крепости, где их хозяева были королями и владели таким количеством земли, что любой средневековый феодал лопнул бы от зависти.
   Вся их миссия казалась ему теперь полной бессмыслицей. Ги не понимал, как они вообще рассчитывали воевать с марсианами. Земляне провели в анабиозе долгие годы, чтобы высадить десант и захватить передатчик материи. Всего-навсего. Правительство Гундта приняло самое идиотское решение. Их затея не могла быть успешной. И за эту глупость шестеро уже заплатили жизнью.
   «А седьмой и сам сдохнет», — усмехнулся Маркель. Он уже сомневался, что корабль пошлет помощь. Их уничтожили, и дело списано в архив. Корабль может официально сесть в Грегори, и обе стороны промолчат о стычке. Все кончится, как в заурядном случае с попавшимся шпионом. Проигравших просто забывали.
   Маркель подумал, как он доберется в Грегори и обвинит Конфедерацию Четырех Провинций в уничтожении экипажа катера. И никто не станет его слушать. Хотя, возможно, тайно помогут. А если он не захочет молчать, ему заткнут рот. Отношения между сторонами были слишком натянутыми. Если равновесие и нарушится, то повод к этому будет серьезным, событие произойдет из ряда вон… А из-за уцелевшего в схватке человека, который смог выбраться из псевдолеса, суетиться никто не станет.
   Маркель теперь понимал, что мог спокойно появиться на Марсе, воспользовавшись передатчиком материи. Стоило только перейти на сторону Четырех Провинций. Но Клер была европейкой и слишком часто повторяла это. Под знамена победителя следовало стать после прощания. Нельзя же покидать желанную, но недоступную женщину со словами: «Привет, я решил поменять лагерь». Но, улетая с Земли, Маркель не подумал об этом.
   И теперь сожалел о своей глупости. Он даже подумывал, не сдаться ли марсианам в плен. Почему бы им не принять его? Или устранить, как нежелательного свидетеля тайной войны.
   Тропа кончалась у ручья с пахучей водой. Значит, он шел правильно. На том берегу росли кусты — их листья подозрительно шевелились, и они совсем не походили на безобидные растения. Маркель предпочел их уничтожить.
   Кусты густо дымились, когда он ступил на другой берег. Потом пришлось уничтожить еще одни заросли, и он испугался, что начнется пожар. Но пламя быстро угасло во влажной массе тронга, сплошь усеянной гнусными ротовыми отверстиями. «Троонг!» — во все стороны брызнула вонючая жидкость. Несколько капель долетело до Маркеля, и его едва не вывернуло от ужасной вони.
   Псевдолес поредел, и он вышел на первую лужайку, красную и поблескивающую под солнцами. В центре высилась округлая громада желианта. Существо спало. Маркель понял это, заметив, как опадают на вершине округлого брюха пучки волос. Желиант напоминал огромную шляпку гриба. Существо запросто могло проглотить человека, ибо проснувшись превращалось в один гигантский рот — Маркель видел это в фильмах.
   Он осторожно обогнул спящую громадину и вдруг услышал выстрел. Над лужайкой раздался свист, желиант взревел. Его огромный рот раскрылся, существо завертелось на месте, как волчок.
   Желиант был ранен, и Маркель поспешил укрыться в кустах, не теряя времени на проверку, — настоящее растение прячет его или нет. Он спрятался в листьях, снял с пояса светомет и огляделся. Желиант с ревом подпрыгивал на месте. Маркель видел рану в его брюхе. Волосы-щупальца со свистом рассекали воздух. Раздался еще один выстрел, и громадина рухнула на землю. Маркель увидел присоски. Из раны вытекал ручей блестящей крови с сильным пряным запахом.
   На лужайке появился первый марсианин. Высокий, сильно загорелый блондин со стрижкой ежиком. Форма на нем была порядком потрепана, но на груди сверкала эмблема Четырех Провинций — золотой кулак в красном круге. Обеими руками он держал многозарядный карабин. Потом из кустов вышел второй марсианин, он развлекался с ищучкой — та безуспешно пыталась ухватить его за руку. На рукаве у него желтела повязка начальника патруля.
   Маркель медленно привстал на колени, забыв о ноге, и та тут же напомнила о себе. Он скрипнул зубами, откинулся назад. Листья предательски зашелестели. Но марсиан интересовал только желиант. Они обменивались шутками и хохотали.
   Через несколько минут солдаты снова углубились в лес. Маркель не понимал, зачем они прикончили желианта. Люди уже начали отрицательно влиять на экологию Афродиты: лет через сто на планете не останется ни желиантов, ни ищучек.
   Он ждал еще некоторое время, затем выбрался из укрытия и обогнул огромный труп. Две реснички холодушки уже ощупывали рану, и гудел целый рой мух. Он вздрогнул, услышав булькающие звуки, и не сразу отыскал глазами приу. Небольшое животное с наслаждением лакало из лужи крови — длинный язык подбирал все до последней капли. По его спине пробегали волны удовольствия, а собачьи глаза словно смеялись. Маркель вдруг ощутил голод. Он извлек из кармашка на поясе пару таблеток и проглотил, пытаясь думать о чем-нибудь более существенном. Пожалуй, следовало двинуться за солдатами. Они наверняка патрулировали вокруг катера, и, рискнув, он мог отыскать хрустальный куб и прочие необходимые вещи.
   Но дело обернулось иначе. Едва он углубился в заросли, как раздался окрик «Стой!». Маркель застыл на месте. Он стоял прямо перед кустом с большими малиновыми цветами. Сердце у него екнуло. Но сверлилки в данный момент были наименьшим злом. Справа прозвучал голос одного из солдат. Того самого, что расправился с желиантом. Он медленно направлялся к Маркелю с довольной улыбкой и карабином наизготовку.
   — Вы не очень-то гляделец! — рассмеялся он, коверкая слова.
   К ним уже спешил второй солдат, начальник патруля. Маркель краем глаза заметил его бледно-голубой мундир среди кустарника. Действительно ли марсиан только двое? Тогда можно блефовать. Он еще только подумал об этом, а сам уже лежал на земле со светометом в руках. Когда луч ударил солдату в лицо, тот завопил и выронил оружие.
   Маркель перекатился на бок и выстрелил туда, где только что видел начальника патруля. Кустарник зашипел, повалил плотный удушливый дым. Раздался выстрел, и рядом с Маркелем запузырилась губчатая земля.
   Он отполз в сторону, выстрелил в третий раз и не снимал пальца со спуска секунд пять, поливая огнем кустарник перед собой. Ему показалось, что он расслышал слабый крик. И все же подождал еще несколько секунд, прежде чем отползти и спрятаться позади казавшегося безопасным дерева.
   Потом медленно поднялся, держа оружие наготове. В чадящем кустарнике ничто не шевелилось. Он подошел ближе, пытаясь разглядеть оба трупа, но из глаз текли слезы от едкого дыма. Почувствовав боль в ноге, вернулся к дереву, сел на землю и осмотрел рану. Та снова кровоточила.