Деннинг Трой. Обсидановый Оракул

   Стиснув зубы, чтобы не обращать внимания на ошеломляющую боль в руках, аристократ представил себе старые выветренные доски корпуса Ночной Гадюки. Одновременно он открыл путь в свой нексус, дав сфере свободный доспуп к своей спиритической энергии. Теплый поток жизненной силы поднялся из глубины его сущности, прошел через его тело и устремился вниз, в руки. Кончики его пальцев потеплели, когда в них хлынула энергия, потом серебрянное мерцание вышло из его ладони и утонуло в глубинах сферы. Внезапо Агису показалось, что корабль стал частью его.
   Теперь ты должен увидеть море таким, каким оно было раньше.
   Внутри рассудка Агиса полотно грязи, укутавшее корабль, внезапно поднялось, сменившись сверкающей простором сероватой голубизны. Он услышал шум волн, потом почувствовал как качается вперед и назад вместе с нежной качкой корабля. Аристократ слизнул несколько капель жидкости с губ и ощутил вкус воды, соленой как кровь, но тем не менее воды.
   Зрелище заставило Агиса затаить дыхание. Во всех направлениях, вплоть до горизонта, он видел воду, только воду, безграничную как небо и однобразную, как соляная пустыня Слонового Треугольника. Это море было абсолютно не похоже на настоящее, оно было очаровательно и величественно, а не мрачно и уныло.
   Придя в себя после этой шокирующей картины, Агис спросил, Что это было?
   Иловое Море, задолго до королей-волшебников, объяснила Дамрас.
   Этого не может быть, ответил Агис. Время до королей-влшебников было временем Раджаата. Мир был зелен и покрыт деревьями. Я читал описания-
   Твои описания ошибочны, прервала его Дамрас. Но у нас нет времени спорить. Мир был покрыт водой. Ты дилжен принять это.
   Очень хорошо.
   Как только аристократ выговорил эти слова, какое-то первобытное восхищение зашевелилось глубоко внутри его. Он почувствовал неугомонное страсное желание, могущественное и болезненное, и почти не обратил нимание, как треск надутых парусов зазвучал внутри его рассудка. Мгновением позже кабина кораблеводца материализовалась вокруг него. Агис обнаружил, что он сидит в кресле компаньона внутри своего рассудка, также как и на Ночной Гадюке.
   Постепенно остаток корабля начал появляться внури рассудка Агиса. Невообразимая тяжесть обрушилась на его ум, настолько ужасная, что его сердце, желудок и вообще все органы заболели, как будто они взорвались. Он закричал в тревоге, но боль так сдавила его горло, что он даже не смог открыть рот.
   Ты в воде, проинструктировала его Дамрас. Твоя сила несет Ночную Гадюку.
   Пока кораблеводец говорила, тяжелый, душный запах гари поднялся от корабля внутри рассудка Агиса, и его пустой желудок запротестовал. Доски копуса каравеллы вдруг приняли мерзкий, серо-коричневый цвет, и темное пятно неправильности стало распространяться откуда-то снизу, от киля кораля, изменяя цвет моря от сверкающе-синего к скучно-коричневому. Запах гнили стал сильнее, чем раньше, наполнив его нос такой вонью, что он должен был бороться, чтобы его не вырвало.
   Что случилось? спросил Агис.
   Лихорадка, ответила Димра. Она идет от корабля.
   То есть от Тихиана, сказал Агис. Он отравляет нас через корпус корабля.
   Тогда он очень могуществен. Он сражается против естественного потока сферы, ответила Дамрас. Я помогу тебе противостоять ему так долго, как смогу.
   Ты должна отдохнуть, – ответил Агис. Не будет ничего хорошего с кораблем, если ты умрешь.
   Ты не готов сделать это в одиночку, – возразила она.
   Потом они оба замолчали, и Агис сконцентрировался на ближайшей задаче. Хотя он и пытался держать Ночную Гадюку как можно выше в воде, кошмарная вонь атаки Тихиана и постоянное напряжение со стороны сферы было трудно терпеть. Вскоре он понял, что у него кружится голова и он плохо соображает.
   Я думаю, что сейчас потеряю сознание, сообщил он.
   Ничего удивительного, ответила Дамрас. Несмотря на передышку, которую Агис дал ей, ее голос был слабым и больным. Понадобится много дней практики, прежде чем ты сможешь контролировать поток твоей жизненной энергии в сфере. Отдохни и отдай мне контроль на пару минут.
   Агис изгнал корабль из своего рассудка и она взяла на себя его тяжесть. Темное пятно неправильности, созданное Тихианом, начало исчезть из моря в его уме, и хотя он еще чувствовал себя усталым, его уже не так тошнило и живот успокоился.
   Несколько минут Ночная Гадюка скользила через пыль как обычно, пока Дамрас внезапно не закричала в ужасе. Ужасающий предсмертный вопль вырвался из ее горла, она качнулась вперед и ее руки соскользнули с черной сферы. Прежде, чем Агис смог схватить ее, она рухнула на палубу, ее безжизненные глаза уставились в небо.
   Ночная Гадюка вздрогнула и замедлила ход, затем начала проваливаться в грязь, как камень в болото. Агис подхватил ее, представив себе, что каравелла уверенно пляшет по волнам. Вес корабля давил на него даже больше, чем раньше, а желудок запротестовал опять, когда пятно отравы, созданное Тихианом, распространилось по синему морю. Все, что Агис мог сделать, – держать в мыслях образ плещущихся волн древнего моря, и не думать об агонии в своей груди или ужасной тошноте в желудке.
   Круглое лицо Кестер появилось в кокпите. – Что здесь случилось, – спросила тарик.
   Агис не ответил, безжизненное тело Дамрас ответило за него.
   – Судя по тому, как корабль накренился, я бы сказал, что мы сейчас утонем, – сказал Нимус, также появляясь на краю кокпита. – Возможно мы должны немедленно причалить к острову.
   – Если бы мы собирались утонуть, мы бы уже наглотались ила по горло, – проворчала тарик. – Агис удержит нас на плаву.
   Аристократ покачал головой. – Я мастер Пути, не кораблеводец, – сказал он. Уже будет большим счастьем, если мы достигнем ближайшей суши.
   Кестер какое-то время скрежетала своими клыками, потом рассерженно скривилась с недовольным видом. – Хорошо, мы поищем счастья на обратной стороне острова, – прорычала она. – Но когда мы высадимся, я собираюсь сломать горло Тихиану своими собственными руками.
   Как только тарик приказала рулевому поворачивать, внутри сферы появился образ кес’трекела. Могучие крылья хищника равномерно хлопали, поднимая его из черных глубин сферы наверх, к аристократу. На локтях крыльев располагались крошечные, трехпалые руки, одна сжимала многохвостую плетку, вторая – изогнутую косу. На плечах птицы сидел человеческий череп, хвост из длинных, рыжеватых волос струился из-под золотой диадемы. Птица продолжала подниматься, пока лишенная плоти голова не заполнила всю сферу.
   Агис, пришел голос Тихиана. Ты не сможешь долго удержать этот корабль на плаву, а я смогу. Отдай мне контроль.
   Скорее я поверю скорпиону, ответил Агис.
   Речь идет не о доверии, возразил король. Мы говорим о практичности. Только работая вместе мы можем вернуть Черную Линзу.
   Чтобы потом ты мог убить меня и украсть ее для себя? спросил аристократ. Я был бы сумашедшим, если бы дал тебе такую возможность.
   Обдумай возможности, которыми ты располагаешь, давил Тихиан. Разве возможность убить Борса не стоит риска, что я могу воспользоваться линзой для себя.
   Нет, если этого риска можно избежать, ответил Агис. А теперь оставь меня одного – прежде, чем я ошибся и утопил всех нас.
   Угольки в пустых глазницах черепа Тихиана гневно полыхнули. Ты не сможешь сделать это один, сказал он, ныряя обратно в черные глубины сферы. Прежде, чем все будет кончено, ты еще позовешь меня.
   На краю кокпита появилась Кестер. – Смотри получше, – рявкнула она. – Мы уже погрузились в ил обоими бортами!
   Агис изгнал короля из своих мыслей и сосредоточился на море внутри себя. Вода стала слегка темнее и тягучее. Разница была так ничтожна, что аристократ никогда бы не заметил ее, но было ясно, что это подействовало на корабль.
   Обругав Тихиана за то, что он делает задачу еще труднее, Агис представил себе море таким, каким кораблеводец впервые показала ему, чистым и сверкающим. Он почувствовал, как короткая волна пробежала по потоку энергии, текущем из его нексуса, потом вода стала светлее, коричневого цвета поубавилось.
   Ночная Гадюка в его рассудке поднялась выше, и заскользила по волнам так же легко, как и тогда, когда Дамрас помогала ему.
   – Лучше, – прокомментировала Кестер, одобрительно кивая. – Ты уверен, что не сможешь продержаться еще дюжину миль? Мы поступили бы мудро высадившись в любом другом месте, но не в Митилене.
   Агис покачал головой. – Тогда я умру, как Дамрас, – ответил он напряженным голосом. – Мы должны причалить как можно быстрее, чтобы я смог остановить вмешательство и улучшить мой контроль над сферой.
   – Ну, если ты так говоришь, – вздохнула Кестер. – Но до точки поворота еще добрых десять минут, и кто знает, сколько времени нам понадобится чтобы найти место для высадки.
   – Должно быть место на этой стороне острова, – возразил Агис.
   – Есть одно – там, где гиганты идут вброд, поднимаясь потом в свою деревню, – согласилась Кестер. – Я уверена, что ты не захочешь высадиться там.
   – Только не там! – прервал ее Нимус. – Наши шансы значительно лучше на другой стороне. С грязевым полотном, укрывающим нас, могут пройти дни прежде чем они сообразят, что мы высадились.
   – Боюсь, что нет. Наши мачты выдадут нас в любом случае, – сказала Кестер, указывая на огромные столбы, высоко возносившиеся над палубой. – Я надеюсь только на то, что там им потребуется больше времени, чтобы поймать нас.
   – О чем ты говоришь? – спросил Нимус, поворачивая свою узкую голову из стороны в сторону, пытаясь понять смысл слов Кестер.
   – Мачты торчат из полотна грязи, – объяснил Агис. – Я не думаю, что ты сможешь скрыть их, не правда ли, Нимус?
   Джохзал немного подумал, потом сказал, – Я не могу скрыть мачты. – Затем он вынул небольшую палочку из кармана на животе. На конце жезла была крошечная маска. – Но я могу переодеть их в гигантов.
   Кестер задумчиво потерла свою бугристую голову, потом пожала плечами. -Вперед, пытайся, – сказала она. – Я не вижу, как ты можешь сделать наше положение хуже, чем сейчас.
   После чего тарик вернулась на свое обычное место, а Нимус поторопился наложить заклинание на мачты. Ночная Гадюка медленно приближалась к берегу Митилена, все ниже опускаясь в грязь, так как Агис все больше уставал и чувствовал себя все хуже и хуже. Вскоре, в добавок к тошноте, аристократ почувствовал жар и слабость, а ручейки дурно пахнувшего пота потекли у него со лба. Он уже начал думать, что время звать на помощь, чтобы кто-нибудь сел в кресло компаньона и держал его, но тут на палубе загремел голос Кестер.
   – Орудийные расчеты к баллистам, – скомандовала она. – Первая команда, поднять киль. Все остальные, свернуть паруса.
   На дальнем конце корабля дюжина моряков суетилась у лебедок баллист, пригибая к палубе ручки трех отдельных орудий. За считанные секунды орудия были заряжены тяжелыми гарпунами с заостренными концами, толстыми, как тело дварфа.
   На главной палубе группа нервничающих рабов собралась вокруг кабестана «вертикальный ворот, употребляемый для навивания якорного каната при тяге судов» и налегала на перекладины, закручивая толстый черный канат вокруг массивного деревянного барабана. Когда весь канат был выбран, он поднял киль – центральную кость плеча мекилота – из прорези в центре палубы. Кость была тщательно обработана и походила на плавник, к тому же она была отполирована до блеска, что мешало илу прилипать к ней.
   Пока их товарищи с напряжением выбирали канат кабестана, остальные рабы вскарабкались на мачты и оттуда на ноки рей. Медленно, не торопясь, они поднимали тяжелые паруса на деревянные бимсы «поперечная балка, связывающая бортовые ветви шпангоута» и свертывали их, завязывая надежными, но быстро-освобождаемыми узлами. Когда они закончили, Ночная Гадюка пошла медленнее, направляясь к ближайшему месту стоянки.
   Агис услышал, как Нимус выкрикнул магическое слово, затем увидел, что джозхал стоит в самой середине корабля, указывая на каждую мачту по порядку сво услышал, как Нимус выкрикнул магическое слово, затем увидел, что джозхал стоит в самой середине корабля, указывая на каждую мачту по порядку своим крошечным жезлом. Трио гигантов появилось на том месте, где только-что были мачты. Все они были немного меньше и не так лохматы, как Фило, долговязые и с рыжей, солнечно-бронзовой шертью. На плечах первого сидела голова барана, второго – орла и третьего – змеи.
   – Погрузить шесты! – скомандовала Кестер. Тарик смотрела через королевский глаз, ее взгляд бы прикован к чему-то далеко впереди корабля. – Малый вперед!
   Экипаж занял свои места и начал толкать корабль шестами. Для Агиса эта часть пути показалась чуть ли не длинее, чем путешествие вокруг острова. Один раз его чуть не вырвало, а через какое-то время он вдруг обнаружил, что у него перехватило дыхание, как во время бега. Тем не менее аристократ держался, и вскоре скалистый силуэт береговой линии выступил из тумана в дюжине ярдов от носа корабля.
   – Приготовить трап, – приказала Кестер, все еще глядя через королевский глаз. Едва рабы успели шевельнуться, как из вороньего гнезда «площадка на грот-мачте, где сидит вахтенный матрос» донесся полный ужаса голос впередсмотрящего. – Гигант с правого борта! – Последовала короткая пауза, и он добавил. – Еще четверо с правого борта!
   – Слишком много для замаскированного корабля, – проворчала Кестер, опуская королевский глаз. – Как близко? – крикнула она, поднимая глаза на верхушку главной мачты.
   Когда тарик увидела трех звероголовых гигантов, стоящих на ее палубе, ее жесткая кожа побледнела. В первый момент Агис решил, что она испугалась иллюзии Нимуса, но быстро понял, что дело в другом.
   – Не звероголовые! – выдохнула тарик.
   В тоже самое мгновение громадный силуэт надвинулся с правого борта, шесть грубо-заплетенных кос закачались взад и вперед как маятники, пока гигант шел вброд к Ночной Гадюке. Хотя грязевая завеса мешала аристократу рассмотреть лицо гиганта, он мог видеть достаточно, чтобы сказать, что это был более – менее человек, с угловатыми формами лица и крючковатым носом, похожим на боевой топор. Пока аристократ глядел на него, колосс поднял руки над головой, держа в них огромный булыжник, ничуть не меньше самой длинной мачты Ночной Гадюки.
   – Уходи, проклятый Сарам, – прогрохотал он.
   Когда гигант согнул руки для броска, Кестер выкрикнула – Огонь!
   В следующее мгновение Агис услышал как вибрирует канат, освобожденный от натяжения, и гарпун, размером с хорошее дерево, сорвался с баллисты и ударил прямо в грудь титану. С громким треском он проломил грудную клетку и ушел в тело. Гигант издал последний вопль боли, дыхание покинуло его. Валун, который он держал в руках, вывалился из рук и упал в грязь. Бросив удивленный взгляд на нос Ночной Гадюки, он уронил руки вниз и схватился пальцами за конец гарпуна, торчащий у него из груди. Затем, едва не задев корабельный бушприт, он повалился вперед.
   Пока огневой рассчет пригибал ручку баллисты обратно в стартовую позицию, Кестер запрыгала от радости. – Это научит тебя, как поднимать камень на мой корабль! – выкрикнула она.
   – Может быть стоит Нимусу убрать свое заклинание? – спросил Агис.
   – Не сейчас, – пришел ответ. – Пусть они думают, что это звероголовые убивают их друзей, а не Ночная Гадюка.
   Едва она закончила говорить, как второй булыжник вылетел из тумана и ломая такелаж сшиб воронье гнездо с главной мачты и разорвал веревки, держащие паруса. Сопровождаемый телом вопящего впередсмотрящего, камень отскочил от киля и рухнул на главную палубу.
   – Полный назад! – выкрикнула Кестер.
   Рабы глубоко погрузили шесты в ил и начали отталкивать Ночную Гадюку от берега. Кестер выругала их за нерасторопность, потом взглянула на кокпит караблеводца. – Агис, держи нас на поверхности, или мы погибли.
   Еще два гиганта появились перед носом корабля. Они были в иле по пояс и спешили изо всех сил, пробираясь через грязь. Первый держал огромный булыжник прямо перед собой, используя его как щит для защиты себя и своего товарища от возможных атак.
   – Прикажи рабам поднять их шесты, – сказал Агис.
   Кестер нахмурила свой тяжелый лоб. – Почему?
   – Ты знаешь, что такое лед? – ответил аристократ, сосредотачиваясь на своем внутреннем видении. Не ожидая ответа он открыл пошире свой нексус, разрешая своей внутренней жизненной силе течь через сферу широким потоком. Море внутри него из мутно-коричневого стало бледно-желтым.
   Агис услышал, как голос Кестер выкрикнул – Поднять шесты!
   Аристократ глубо вздохнул и вообразил себе то, что он видел только один раз в своей жизни, жутко холодным утром во время охоты в высоких горах: замерзший пруд. В его рассудке желтая вода вокруг каравеллы стала цвета слоновой кости и твердой, как камень. Холод распространился и снаружи, превратив море в бесконечную белую равнину, огромную, как каменистую пустыню и гладкую, как обсидан.
   На этом аристократ не остановился. Он вообразил себе пару аутриггеров «дополнительные выносные опоры», тянущиеся вниз от корабельного планшира. Там, где они касались льда, были обсидановые полозья, острые как меч и достаточно толстые, чтобы нести на себе страшную тяжесть Ночной Гадюки. Агис представил себе, как эти аутриггеры становятся длиннее и длиннее, поднимая корпус каравеллы надо льдом до тех пор, пока между корпусом и льдом не возник просвет, и судно могло заскользить по замерзшему морю от малейшего толчка.
   Булыжник ударился о носовую палубу, отвлекая внимание аристократа от подготовки. Он пролетел вдоль стойки для гарпунов и ударился о фокмачту «первая мачта корабля». Когда огромный столб опрокинулся, злой голос гиганта насмешливо выкрикнул. – Вы другие Сарам, тоже умрете!
   – Назад, Кестер – вскрикнул Агис. – И скажи всем привязаться.
   – Самый полный назад, – крикнула тарик, не обращая внимание на предупреждение Агиса.
   Рабы опустили шесты и толкнули. Ночная гадюка рванулась назад как стрела из лука. Рассчеты баллист, которые выжидали благоприятного момента, выстрелили одновременно. Канаты задрожали и пара гарпунов унеслась к гигантам. Первое копье вонзилось глубоко в живот гиганта, стоящего впереди. Он завыл, хватаясь за конец гарпуна, и повалился мертвым.
   Второй снаряд скользнул вдоль локтя гиганта, выбросив высоко в воздух облако красного тумана, потом исчез в пыли. Поначалу Агис решил, что титан избежал смерти, но тут его глаза закатились и он начал шататься как пьяный. Мгновением позже его колени подогнулись и он упал в ил, его мышцы подергивались как у сумашедшего.
   – Отравленные гарпуны. Теперь ты знаешь, почему мы называем ее Гадюка, – хихикнула Кестер, наблюдавшая смерть гиганта через королевский глаз. – Трех из пяти мы сделали. А где остальные два, о которых сообщал наш впередсмотрящий?
   Агис не успел ответить, его прошиб холодный пот и он упал, дрожа мелкой дрожью. Его виски пронзила жуткая, сводящая с ума боль, а его кишки горели, как если бы он проглотил огонь. Из живота поднималась ужасающая тошнота, и аристократ понял, что он исчерпал все свои возможности сопротивления. Он обнаружил, что старается опустошить свой и без того пустой желудок, но тем не менее борется, держа руки на обсидановой сфере.
   – Что плохого с тобой, Агис? – тревожно спросила Кестер. – Если ты нас сейчас оставишь, мы утонем.
   – Лихорадка Тихиана! – простонал Агис, стараясь сесть прямо. – Я не могу-
   Страшный грохот раздался на корме, и каравелла остановилась, как вкопанная. Агис вылетел из своего кресла и покатился к заднему планширу. Потом он ударился головой о костяной столб и оказался в куче с Кестер, рулевым и еще полудюжиной других моряков. Неприятный запах, почти такой же противный, как и тот, который он оставил на кокпите, ударил ему в нос.
   Агис огляделся и оказалось, что он смотрит в две пары огромных голубых глаз. Ниже каждой пары глазниц находились изрытый порами нос и пещероподобный рот, наполненный обломанными зубами, большими как сталактиты.
   – Они слишком маленькие, чтобы быть шпионами Сарам, – проворчал один гигант.
   Другой сконфуженно засопел, потом поднял палец, длинный как большой меч, и почесал в голове. – Самое лучшее – принести их Маг’ру, – сказал он. – Сахем «великий вождь, старейшина у ирокезов» узнает, кто они такие.

Глава Седьмая. Стол Вождей

   Омываемые яростными лучами багрового солнца Тихиан и Агис стояли на покрытом шифером столе, размером с имение Тихиана. Жар поднимался от черной поверхности неспешными волнами, заставляя гореть их ноги и сжигая губы, а пересохшие глотки раздулись от жажды. Нимус, почти потерявший сознание, лежал рядом с королем, при такой немыслимой жаре его тело рептилии было неспособно охладить кровь. Рядом с джозхалом стояла Кестер, качаясь и чуть не падая в обморок.
   Экипаж корабля был недалеко от них. Несмотря на усилия рулевого сохранить тишину, устрашенные рабы беспокойно шептались между собой и бросали нервные взгляды за спину, где конец стола обрывался отвестым склоном, спускавшимся тысячефутовым обрывом в жемчужную мглу Илового Моря.
   Стены горного каньона поднимались с обоих сторон стола. Пара каменных скамей, высоких и широких, как крепостной вал Тира, были вырезаны в каждом из их каменистых склонов. На скамьях сидела дюжина гигантов, с угловатыми, человекоподобными головами, отмеченными грубыми чертами лица и жесткой кожей. На их скошенных лбах были вытатуированы грубые тотемы племен – овца, коза,эрдлу или еще какое-нибудь домашнее животное. У большинства волосы и бороды были заплетены в длинные, спутанные косы, которые так любили использовать как сырье производители веревок в Балике. Немногие злые слова, которыми они обменивались, грохотали над столом подобно грому, так что Тихиан не мог разобрать и половину из них.
   – На нас уже давно не обращают внимание, – проворчал Тихиан.
   Король двинулся вперед, через сломанный кусок шифера, к началу стола, где круглолицый гигант сидел на троне из черного базальта. Вырубленный из выступа вулканического пика огромный стул был размером с Золотой Дворец. На чисто-выбритой голове гиганта покоился венок из покрытых коричневыми листьями ветвей деревьев, сплетенный в виде королевской диадемы, и являющийся, как решил Тихиан, символом монарха. Глаза гиганта были глупы и пусты, с толстыми веками и коричневыми оболочками, они оживали только в гневе или хитрой улыбке. Из-под жирных щек выступал огромный двойной подбородок, нависавший над мясистым горлом и колебавшийся, как оторвавшийся парус, когда он обнажал свои кривые зубы в гневе или смехе.
   Тихиан не успел сделать и полдюжины шагов, как пальцы Агиса вцепились в его руку. – Что ты собираешься делать? – спросил аристократ.
   – Спасти нас, – ответил король.
   – Ты уже достаточно сделал для этого, – прошипела Кестер, ее глаза сузились от гнева, когда она присоединилась к паре. – Мы не были бы здесь, если бы ты не убил моих кораблеводцев.
   – Я бы не сделал это, если бы вы не заперли меня в карцере – но мы здесь, – прошипел в ответ Тихиан. Он оглянулся на Агиса и задержал взгляд. – Я предупреждал тебя, что невозможно вернуть Черную Линзу без меня. Теперь я покажу тебе почему.
   Король освободился и опять пошел вперед, остановившись только около глиняной пивной кружки, высотой с его грудь. Гигант на троне не обратил на него никакого внимания, но продолжать рычать на другого члена племени, сидевшего в центре стола, больше чем в тридцати шагах от него. Тихиан незаметно повернул ладонь к земле и начал собирать энергию для заклинания.
   На каменистых склонах гор, над головой гигантов, лужайки травы, острой как лезвие кинжала, и желтые шары чертополоха начали вянуть, когда Тихиан вытянул жизненную из их корней. В течении нескольких мгновений все растения, до которых он смог дотянуться, превратились в пепел, оставив стены каньона черными и безжизненными, как сланцевая поверхность стола.
   Рука гиганта резко дернулась вниз, как кес’трекел бросается на раздутое солнцем тело. Он схватил свою кружку и взмахнул ею, вылив пять галлонов золотого меда на голову Тихиана, затем поставил кружку на плечи короля.
   – Никакой магии! – прогрохотал он.
   Внутри кружки, приглушенный голос болезненно отозвался в ушах Тихиана.
   – Слишком поздно, – прошипел Тихиан.
   Тирянин протянул руку и вырвал нитку из подкладки своей мантии, потом обернул ее вокруг кончика указательного пальца. Наставив палец на гиганта, он произнес заклинание и спустил нитку на первый сустав пальца.
   Голос гиганта опять отдался эхом внутри пивной кружки, на этот раз удивленным криком, когда корона соскользнула на горло гиганта и начала его душить. Отовсюду раздались крики ужаса, и стол затрясся, когда гиганты с обоих сторон вскочили на ноги. Тихиан улыбнулся сам себе и закрутил концы нитки, сделав петлю настолько тугой, что палец начал кровоточить.
   Тихиан почувствовал, как пивную кружку убрали с его головы. – Это что, твоя идея о помощи? – закричал Агис, отбрасывая огромный стакан в сторону. – Так ты убьешь нас!
   – Неужели я произвожу впечатление человека, который так мало заботится о своей собственной жизни? – ответил Тихиан.
   – На меня ты производишь впечатление сумашедшего, – невесело ухмыльнулся Нимус. Маленький джозхал стоял около аристократа, качаясь и с трудом держась на ногах, ухватившись своей трехпалой ручкой за пояс Агиса. – Убери свою магию, прежде чем-