Страница:
Здесь нервы мои, без того натянутые до предела, не выдержали. Я подошел к нему вплотную и с садистским наслаждением врезал локтем в челюсть. Послышался отвратительный хруст, глаза мента закатились под лоб, и он рухнул навзничь, гулко ударившись затылком об пол.
Его напарник мгновенно стушевался, попытался смыться, да не тут-то было!
Толпа набросилась на него с яростным ревом, сбила с ног… В воздухе замелькали кулаки, зонтики, дамские сумочки… Короче, начался суд Линча в российском варианте.
– Чего уставился? – прошипел Лютиков, ухватив меня за руку. – Смываемся, пока не поздно!
Мы выбежали из перехода и запрыгнули в первую попавшуюся электричку.
– Нехорошо получилось, – переведя дыхание, проворчал я. – Заварили кашу, а сами…
– Чудак ты наивный! – укоризненно покачал головой Генка. – Держу пари, что толпа, лишившись вожака, сразу же рассосалась. С них, как говорится, взятки гладки. В метро народу тьма-тьмущая! Ищи ветра в поле. А вот тебе, зачинщику, не поздоровилось бы!
– Ты прав, – подумав, согласился я. – Но какие же, однако, сволочи!!!
– Кто? Взбесившиеся граждане?
– Нет. Я имею в виду лжестрадальцев, лжеветеранов и продажных ментов…
Волею случая мы попали на радиальную линию, проехали несколько остановок, вылезли на станции «Октябрьское поле» и, по моему настоянию, зашли в первую попавшуюся забегаловку, расположенную прямо у выхода из метро.
– Только не брызгай тут своим чертовым дезодорантом, – шепотом предупредил я Лютикова. – Дай спокойно водки выпить!
Мы заказали бутылку «Смирновской», люля-кебаб, бутерброды с икрой, апельсиновый сок на запивку и уселись за свободный столик в углу. После второго стакана нервное напряжение спало. Я расслабился, глубоко вздохнул и закурил сигарету.
Генка молчал, баллончик доставать не пытался, но тем не менее в глазах Лютикова сквозило скрытое ехидство. Дескать: «Погоди Игорек, око ты дреманное! Еще не такое увидишь!»
«Ничего, ничего! – подумал я. – Вечером навестим Кольцова, и там твой пресловутый „Элчелют“ окажется совершенно бесполезен!!! Серега золотой парень! Уж в ком в ком, а в нем я абсолютно уверен…»
Как известно, людям свойственно ошибаться, но на сей раз я, кажется, побил все рекорды!..
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Его напарник мгновенно стушевался, попытался смыться, да не тут-то было!
Толпа набросилась на него с яростным ревом, сбила с ног… В воздухе замелькали кулаки, зонтики, дамские сумочки… Короче, начался суд Линча в российском варианте.
– Чего уставился? – прошипел Лютиков, ухватив меня за руку. – Смываемся, пока не поздно!
Мы выбежали из перехода и запрыгнули в первую попавшуюся электричку.
– Нехорошо получилось, – переведя дыхание, проворчал я. – Заварили кашу, а сами…
– Чудак ты наивный! – укоризненно покачал головой Генка. – Держу пари, что толпа, лишившись вожака, сразу же рассосалась. С них, как говорится, взятки гладки. В метро народу тьма-тьмущая! Ищи ветра в поле. А вот тебе, зачинщику, не поздоровилось бы!
– Ты прав, – подумав, согласился я. – Но какие же, однако, сволочи!!!
– Кто? Взбесившиеся граждане?
– Нет. Я имею в виду лжестрадальцев, лжеветеранов и продажных ментов…
Волею случая мы попали на радиальную линию, проехали несколько остановок, вылезли на станции «Октябрьское поле» и, по моему настоянию, зашли в первую попавшуюся забегаловку, расположенную прямо у выхода из метро.
– Только не брызгай тут своим чертовым дезодорантом, – шепотом предупредил я Лютикова. – Дай спокойно водки выпить!
Мы заказали бутылку «Смирновской», люля-кебаб, бутерброды с икрой, апельсиновый сок на запивку и уселись за свободный столик в углу. После второго стакана нервное напряжение спало. Я расслабился, глубоко вздохнул и закурил сигарету.
Генка молчал, баллончик доставать не пытался, но тем не менее в глазах Лютикова сквозило скрытое ехидство. Дескать: «Погоди Игорек, око ты дреманное! Еще не такое увидишь!»
«Ничего, ничего! – подумал я. – Вечером навестим Кольцова, и там твой пресловутый „Элчелют“ окажется совершенно бесполезен!!! Серега золотой парень! Уж в ком в ком, а в нем я абсолютно уверен…»
Как известно, людям свойственно ошибаться, но на сей раз я, кажется, побил все рекорды!..
Глава 4
Сергей Кольцов вместе с женой и тещей проживал в красивом доме с улучшенной планировкой, в шикарно отделанной и обставленной безумно дорогой мебелью четырехкомнатной квартире, неподалеку от метро «Красносельская». Возле подъезда среди прочих разнокалиберных иномарок стояла его новенькая «Вольво». «Значит, уже вернулся, – удовлетворенно подумал я. – Вовремя пришли!»
Кольцов встретил нас радушно, провел в гостиную, предложил чаю.
– К сожалению, мы недавно отужинали, – извинился он. – Но если вы хотите есть…
– Нет, нет! – замахал руками я. – Спасибо, мы сыты! А вот чаю выпьем с удовольствием или даже чего покрепче…
– Без проблем, – Серега вынул из стенного бара бутылку коллекционного коньяка. – С радостью составлю вам компанию! Леночка, дорогая! Поздоровайся с моими старыми друзьями да приготовь, пожалуйста, закуску под коньяк. Ну, сама знаешь – фрукты, конфеты…
Жена Кольцова, длинноногая шатенка с обворожительной голливудской улыбкой, появилась в сопровождении тещи – элегантной, седой, не по годам стройной женщины.
– Ирина Петровна, – представил ее Серега. – А это мои одноклассники! Игорь и… э-э-э… Геннадий… – Теща благосклонно кивнула.
«Какие очаровательные люди, – мысленно умилился я. – Прямо душа радуется на них смотреть!» Тем временем зловредный Лютиков незаметно вытащил свой дьявольский баллончик и быстренько опрыскал все семейство. Произошедшая с «очаровательными людьми» перемена меня буквально шокировала.
– На хера ты нянчишься с этими голодранцами? – зло спросила Ирина Петровна, благосклонность которой бесследно исчезла. – Гони взашей!!!
– Заткнись, старая кобра! – с ненавистью процедил Кольцов. – Во-первых, я должен поддерживать репутацию хорошего парня, во-вторых, Горелов – начальник службы безопасности в фирме Арбузова. В случае чего может пригодиться, хотя бы для получения нужной информации…
– А в-третьих, ему наверняка приглянулся вон тот смазливый мужчинка, – гадко хихикнув, указала на Генку Лена. – Сереженька-то наш «голубой», а на мне женился, чтобы «срам прикрыть», приличным казаться! В России педиков не очень-то жалуют!
– Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, – огрызнулся Сергей. – Лесбиянка вонючая! Я ж не мешаю тебе лизаться с Ольгой три раза в неделю. Вот и ты в мои дела не суйся!.. Садитесь за стол, придурки! – обратился он к нам. – Дерябнем по рюмашке! А ты, Генка, не мандражируй! Твоя задница меня не интересует. Мне пока Коки хватает. Правда, чертов куртизан деньги тянет, как пылесосом. Ну да ладно, их у меня хватает с избытком…
– На торговле подержанными самолетами разбогател?! – с трудом сдерживая отвращение, поинтересовался я.
Кольцов посмотрел на меня с неподдельной жалостью, как на слабоумного.
– На самолетах! Ха! Болван ты, Игорюша! Самолеты всего-навсего прикрытие! А в действительности мы продаем налево высококачественную военную технику, под видом металлолома. Помнишь войну в Чечне? Слышал небось, что у дудаевцев внезапно появились новейшие бронетранспортеры, только-только созданные и даже не успевшие поступить на вооружение Российской армии?! Вот так, дорогуша, состояния делаются!
– Ответственности не боишься? – Генка выглядел на удивление спокойным.
– Че-е-его?! – Сергей аж присел в приступе безудержного хохота. Он задыхался, хватался за бока, на глазах выступили слезы. – Ответственности?! Интересно, перед кем?! Думаешь, это наша собственная самодеятельность?! Да-а-а!!! Действительно дураками свет держится. Нам покровительствовали и состояли в доле… – тут Кольцов назвал несколько чрезвычайно громких, известных всей стране фамилий. – Поняли, олухи?!
– Да! – выдавил я, огромным усилием воли сдерживая искушение свернуть подлецу шею.
– Садитесь. Глотните коньячку на халявку, – как ни в чем не бывало повторил приглашение Кольцов. – На свои гроши вы подобного пойла не купите!
– Алкоголик! – ехидно заметила теща. – Было бы выпить, а повод найдется!
– Заглохни, ведьма! – прорычал Сергей. – Не забывай, за чей счет кормишься!
– Скотина! – взвизгнула Ирина Петровна. – Хам!!!
– Ладненько, – на губах Кольцова появилась дьявольская ухмылка. – Я тебя закажу[5]. Профессионалу экстра-класса. Твоя смерть будет выглядеть как несчастный случай!
– Давно пора, – вместо того чтобы вступиться за мать, поддержала мужа Елена. – Ты, мамаша, отжила свое. Пора и честь знать!
– Да вы… да вы… – залепетала перетрусившая теща. – Я в милицию заявлю!
– Дура! – презрительно фыркнул Сергей. – В милицию! У меня там все схвачено, за все заплачено!!! Эй, недоумки, прошу к столу!
– Да подавись ты своим бухлом, чмо болотное! – внезапно взорвался доселе казавшийся хладнокровным Лютиков. – Мы с помидорами не пьем! Западло!
– Апчхи! Что ты сказал?! – вытаращился Кольцов. – Апчхи!!! Апчхи!!! – судя по чиханию, действие «Элчелюта» начало заканчиваться. – Ты знаешь, с кем разговариваешь?! Апчхи!!!
– Знаю, – брезгливо ответил Генка. – С гомосексуалистом, грязной свиньей и предателем России!
Глаза Кольцова налились кровью. Черты лица исказились. На губах выступила пена.
– Я вас обоих раздавлю, как букашек! Апчхи! Твою мать! В порошок сотру!!! – прошипел он.
Вместо ответа Лютиков достал из внутреннего кармана пиджака диктофон и издали показал Сергею.
– Тут записана твоя речь от первого до последнего слова. Газета «Завтра» опубликует ее с превеликим удовольствием! Хана тебе, засранец. Свои же подельники прикончат во избежание дальнейшей утечки информации!
– Зря старался! Живыми вы отсюда не уйдете! – Неуловимым змеиным движением Кольцов выдвинул ящик секретера, извлек оттуда новенький изящный «вальтер» и направил на Генку. По счастью, я стоял рядом с ним и неплохо владел приемами боевого карате. Поэтому пистолет полетел в одну сторону, а педик Сережа с вывихнутой рукой и разбитой физиономией – в другую. Кольцов выл дурным голосом. Женщины чихали и визжали, а мне хотелось блевать.
– Пойдем, дружище! – сказал Лютиков. – Здесь дерьмом воняет!..
– Ни в жизнь бы не поверил, – выдохнул я. – Всегда считал его прекрасным парнем, и вот на тебе! Натуральный оборотень!
– Дьявол тоже может при желании прикинуться ангелом света, – философски заметил Генка.
– Неужто кругом одни моральные уроды? – уныло спросил я. – Неужто все нас окружающие люди носят маски, скрывающие их гнилую сущность?
– Нет, – отрицательно покачал головой Лютиков. – Не все, но многие. К тому же, смотри сам, кого мы проверили – халдея, попрошайку, сидящую на «хлебном» месте, мента, демагога-политика да преуспевающего нувориша. У халдея на морде написано, кто он есть в действительности. Тут даже эликсир честности не требуется. Попрошайка «работает» на центральной станции метро, куда настоящих нищих ее покровители на пушечный выстрел не подпустят, современная милиция сгнила на корню. Видел небось, сколько новеньких машин припарковано возле отделений милиции. По-твоему, они куплены на скромные милицейские зарплаты?! Идем дальше!
Пылкий реформатор Петрыкин? Ничего удивительного! Во все времена и во всех странах на одного честного политика, действительно заботящегося о народном благе, приходилось не меньше десятка проходимцев, радеющих исключительно о собственной выгоде. Читал Марка Твена?! «…господа конгрессмены, подрядившись служить за определенную плату, спокойно залезают в народный карман, ища для себя дополнительного вознаграждения, и бывают удивлены и обижены, когда кто-нибудь поднимает шум из-за таких пустяков»[6], – в очередной раз продемонстрировал незаурядную эрудицию и феноменальную память он. – Заметь, это было сказано сто с лишним лет назад. Честных же политиков вроде Столыпина быстро убивают. – Помрачнев лицом, Гена замолчал.
– Ты забыл о Кольцове, – напомнил я.
– О нем и говорить нечего! – криво усмехнулся Лютиков. – Или тебе на пальцах объяснить, почему я изначально знал, что Сережка козел?!
– Не надо, – мне было очень стыдно за былую слепоту. – Я не круглый идиот!
– Слава Богу!!!
– Кстати! – вдруг встрепенулся я. – Кольцов знает твой адрес?
– Вроде…
– Он обязательно попытается завладеть пленкой. Возможно, прямо сегодня. Ты живешь один?
– В настоящий момент да. Жена уехала в Воронеж проведать тещу. Вернется через неделю.
– Тогда я заночую у тебя. Нутром чую – намечается серьезная заваруха!
– Ты сильно рискуешь, – заколебался Лютиков. – Я не хотел бы подвергать тебя опасности. Может, мне лучше скрыться от греха подальше на загородной даче?
– Заглохни! – отрезал я. – Бросать товарища на произвол судьбы не в моих принципах! К тому же опасность грозит нам обоим! Ведь и я слышал откровения пидера Сережки. И еще – испуганного, прячущегося зверя рано или поздно найдут, выкурят из берлоги. Лучше сразу загрызть охотника!
– Хорошо, – сдался Генка. – Пусть будет по-твоему!..
Кольцов встретил нас радушно, провел в гостиную, предложил чаю.
– К сожалению, мы недавно отужинали, – извинился он. – Но если вы хотите есть…
– Нет, нет! – замахал руками я. – Спасибо, мы сыты! А вот чаю выпьем с удовольствием или даже чего покрепче…
– Без проблем, – Серега вынул из стенного бара бутылку коллекционного коньяка. – С радостью составлю вам компанию! Леночка, дорогая! Поздоровайся с моими старыми друзьями да приготовь, пожалуйста, закуску под коньяк. Ну, сама знаешь – фрукты, конфеты…
Жена Кольцова, длинноногая шатенка с обворожительной голливудской улыбкой, появилась в сопровождении тещи – элегантной, седой, не по годам стройной женщины.
– Ирина Петровна, – представил ее Серега. – А это мои одноклассники! Игорь и… э-э-э… Геннадий… – Теща благосклонно кивнула.
«Какие очаровательные люди, – мысленно умилился я. – Прямо душа радуется на них смотреть!» Тем временем зловредный Лютиков незаметно вытащил свой дьявольский баллончик и быстренько опрыскал все семейство. Произошедшая с «очаровательными людьми» перемена меня буквально шокировала.
– На хера ты нянчишься с этими голодранцами? – зло спросила Ирина Петровна, благосклонность которой бесследно исчезла. – Гони взашей!!!
– Заткнись, старая кобра! – с ненавистью процедил Кольцов. – Во-первых, я должен поддерживать репутацию хорошего парня, во-вторых, Горелов – начальник службы безопасности в фирме Арбузова. В случае чего может пригодиться, хотя бы для получения нужной информации…
– А в-третьих, ему наверняка приглянулся вон тот смазливый мужчинка, – гадко хихикнув, указала на Генку Лена. – Сереженька-то наш «голубой», а на мне женился, чтобы «срам прикрыть», приличным казаться! В России педиков не очень-то жалуют!
– Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, – огрызнулся Сергей. – Лесбиянка вонючая! Я ж не мешаю тебе лизаться с Ольгой три раза в неделю. Вот и ты в мои дела не суйся!.. Садитесь за стол, придурки! – обратился он к нам. – Дерябнем по рюмашке! А ты, Генка, не мандражируй! Твоя задница меня не интересует. Мне пока Коки хватает. Правда, чертов куртизан деньги тянет, как пылесосом. Ну да ладно, их у меня хватает с избытком…
– На торговле подержанными самолетами разбогател?! – с трудом сдерживая отвращение, поинтересовался я.
Кольцов посмотрел на меня с неподдельной жалостью, как на слабоумного.
– На самолетах! Ха! Болван ты, Игорюша! Самолеты всего-навсего прикрытие! А в действительности мы продаем налево высококачественную военную технику, под видом металлолома. Помнишь войну в Чечне? Слышал небось, что у дудаевцев внезапно появились новейшие бронетранспортеры, только-только созданные и даже не успевшие поступить на вооружение Российской армии?! Вот так, дорогуша, состояния делаются!
– Ответственности не боишься? – Генка выглядел на удивление спокойным.
– Че-е-его?! – Сергей аж присел в приступе безудержного хохота. Он задыхался, хватался за бока, на глазах выступили слезы. – Ответственности?! Интересно, перед кем?! Думаешь, это наша собственная самодеятельность?! Да-а-а!!! Действительно дураками свет держится. Нам покровительствовали и состояли в доле… – тут Кольцов назвал несколько чрезвычайно громких, известных всей стране фамилий. – Поняли, олухи?!
– Да! – выдавил я, огромным усилием воли сдерживая искушение свернуть подлецу шею.
– Садитесь. Глотните коньячку на халявку, – как ни в чем не бывало повторил приглашение Кольцов. – На свои гроши вы подобного пойла не купите!
– Алкоголик! – ехидно заметила теща. – Было бы выпить, а повод найдется!
– Заглохни, ведьма! – прорычал Сергей. – Не забывай, за чей счет кормишься!
– Скотина! – взвизгнула Ирина Петровна. – Хам!!!
– Ладненько, – на губах Кольцова появилась дьявольская ухмылка. – Я тебя закажу[5]. Профессионалу экстра-класса. Твоя смерть будет выглядеть как несчастный случай!
– Давно пора, – вместо того чтобы вступиться за мать, поддержала мужа Елена. – Ты, мамаша, отжила свое. Пора и честь знать!
– Да вы… да вы… – залепетала перетрусившая теща. – Я в милицию заявлю!
– Дура! – презрительно фыркнул Сергей. – В милицию! У меня там все схвачено, за все заплачено!!! Эй, недоумки, прошу к столу!
– Да подавись ты своим бухлом, чмо болотное! – внезапно взорвался доселе казавшийся хладнокровным Лютиков. – Мы с помидорами не пьем! Западло!
– Апчхи! Что ты сказал?! – вытаращился Кольцов. – Апчхи!!! Апчхи!!! – судя по чиханию, действие «Элчелюта» начало заканчиваться. – Ты знаешь, с кем разговариваешь?! Апчхи!!!
– Знаю, – брезгливо ответил Генка. – С гомосексуалистом, грязной свиньей и предателем России!
Глаза Кольцова налились кровью. Черты лица исказились. На губах выступила пена.
– Я вас обоих раздавлю, как букашек! Апчхи! Твою мать! В порошок сотру!!! – прошипел он.
Вместо ответа Лютиков достал из внутреннего кармана пиджака диктофон и издали показал Сергею.
– Тут записана твоя речь от первого до последнего слова. Газета «Завтра» опубликует ее с превеликим удовольствием! Хана тебе, засранец. Свои же подельники прикончат во избежание дальнейшей утечки информации!
– Зря старался! Живыми вы отсюда не уйдете! – Неуловимым змеиным движением Кольцов выдвинул ящик секретера, извлек оттуда новенький изящный «вальтер» и направил на Генку. По счастью, я стоял рядом с ним и неплохо владел приемами боевого карате. Поэтому пистолет полетел в одну сторону, а педик Сережа с вывихнутой рукой и разбитой физиономией – в другую. Кольцов выл дурным голосом. Женщины чихали и визжали, а мне хотелось блевать.
– Пойдем, дружище! – сказал Лютиков. – Здесь дерьмом воняет!..
* * *
На улице моросил мелкий дождь. Дул холодный сырой ветер. Уже полностью стемнело, но этот район в отличие от пролетарских окраин освещался хорошо. Свет уличных фонарей отражался в многочисленных лужах туманными пятнами. Свежий воздух привел меня в чувство и слегка остудил клокочущую в груди ярость.– Ни в жизнь бы не поверил, – выдохнул я. – Всегда считал его прекрасным парнем, и вот на тебе! Натуральный оборотень!
– Дьявол тоже может при желании прикинуться ангелом света, – философски заметил Генка.
– Неужто кругом одни моральные уроды? – уныло спросил я. – Неужто все нас окружающие люди носят маски, скрывающие их гнилую сущность?
– Нет, – отрицательно покачал головой Лютиков. – Не все, но многие. К тому же, смотри сам, кого мы проверили – халдея, попрошайку, сидящую на «хлебном» месте, мента, демагога-политика да преуспевающего нувориша. У халдея на морде написано, кто он есть в действительности. Тут даже эликсир честности не требуется. Попрошайка «работает» на центральной станции метро, куда настоящих нищих ее покровители на пушечный выстрел не подпустят, современная милиция сгнила на корню. Видел небось, сколько новеньких машин припарковано возле отделений милиции. По-твоему, они куплены на скромные милицейские зарплаты?! Идем дальше!
Пылкий реформатор Петрыкин? Ничего удивительного! Во все времена и во всех странах на одного честного политика, действительно заботящегося о народном благе, приходилось не меньше десятка проходимцев, радеющих исключительно о собственной выгоде. Читал Марка Твена?! «…господа конгрессмены, подрядившись служить за определенную плату, спокойно залезают в народный карман, ища для себя дополнительного вознаграждения, и бывают удивлены и обижены, когда кто-нибудь поднимает шум из-за таких пустяков»[6], – в очередной раз продемонстрировал незаурядную эрудицию и феноменальную память он. – Заметь, это было сказано сто с лишним лет назад. Честных же политиков вроде Столыпина быстро убивают. – Помрачнев лицом, Гена замолчал.
– Ты забыл о Кольцове, – напомнил я.
– О нем и говорить нечего! – криво усмехнулся Лютиков. – Или тебе на пальцах объяснить, почему я изначально знал, что Сережка козел?!
– Не надо, – мне было очень стыдно за былую слепоту. – Я не круглый идиот!
– Слава Богу!!!
– Кстати! – вдруг встрепенулся я. – Кольцов знает твой адрес?
– Вроде…
– Он обязательно попытается завладеть пленкой. Возможно, прямо сегодня. Ты живешь один?
– В настоящий момент да. Жена уехала в Воронеж проведать тещу. Вернется через неделю.
– Тогда я заночую у тебя. Нутром чую – намечается серьезная заваруха!
– Ты сильно рискуешь, – заколебался Лютиков. – Я не хотел бы подвергать тебя опасности. Может, мне лучше скрыться от греха подальше на загородной даче?
– Заглохни! – отрезал я. – Бросать товарища на произвол судьбы не в моих принципах! К тому же опасность грозит нам обоим! Ведь и я слышал откровения пидера Сережки. И еще – испуганного, прячущегося зверя рано или поздно найдут, выкурят из берлоги. Лучше сразу загрызть охотника!
– Хорошо, – сдался Генка. – Пусть будет по-твоему!..
Глава 5
Ввиду отсутствия жены в квартире Лютикова царил бардак. Повсюду валялись разбросанные вещи. На паркетном полу явственно отпечатались следы грязной обуви. В загустевшем воздухе давно непроветриваемого помещения пахло пылью, какими-то химикатами и табачным перегаром.
– Ну и свинарник! – поморщился я. – Разве тебе трудно хоть немного прибрать?!
– Нет времени! – отмахнулся Генка. – Пользуясь отсутствием дражайшей супруги, я провел ряд экспериментов и значительно усовершенствовал «Элчелют», – в глазах Лютикова вспыхнули фанатичные огоньки. – Я назвал его «Элчелют-2», – тут он принялся сыпать терминами и мудреными химическими формулами…
– Короче, Склифосовский, – бесцеремонно перебил я приятеля. – В твоей чертовой химии я ни хрена не смыслю. Объясни по-русски, чем отличается второй вариант эликсира от первого!
– «Элчелют-1» нужно брызгать непосредственно в лицо, а «Элчелют-2» можно распылить в комнате. Газ впитывается в занавески, в мягкую мебель… В общем, в любую ткань. Эффект такой же, однако срок действия гораздо дольше. От трех до пяти дней. Кстати, свою квартиру я вчера обработал! – Генка испытующе посмотрел мне в глаза.
– Да Бога ради! – усмехнулся я. – Мне от тебя скрывать нечего, но, когда начну чихать, непременно постараюсь угодить тебе в физиономию… Давай вари кофе покрепче, спать нам сегодня не стоит…
– Что случилось? – шепотом спросил Лютиков.
– Тс-с-с! – прошипел я, на цыпочках направляясь к входной двери. – Кажется, начинается!
И действительно, спустя пару минут кто-то принялся ковыряться отмычкой в замке. Вскоре дверь со скрипом отворилась. В прихожую вошли трое крепко сложенных парней. Я напал молча, без предупреждения. Первый, получив ребром ладони по шее, отключился мгновенно. Второго Генка скрутил болевым приемом, а вот с третьим пришлось немного повозиться. Здоровенный бычара без видимого для себя ущерба выдержал мощный удар пяткой в грудную клетку и незамедлительно выбросил вперед пудовый кулачище. Я едва успел увернуться и был вынужден применить пару чрезвычайно опасных приемов, нередко приводящих к смертельному исходу. Потерявший сознание амбал распластался на полу. Я включил свет, желая налюбоваться на незваных гостей да проверить, жив ли проклятый бугаина: приложил ему ухо к груди, пощупал пульс. По счастью, мордоворот не сдох. Сердце хоть слабо, но билось. Он живо напомнил мне персонаж старого, бородатого анекдота: «У отмороженного боксера-профессионала корреспондент пытается взять интервью, однако он лишь таращит глаза да нечленораздельно мычит. Тогда папарацци начинает задавать наводящие вопросы, пытаясь развести боксера на разговор.
– Скажите, пожалуйста, вот у вас такие сильные мускулистые ноги. Это, наверное, чтобы легче и быстрее передвигаться по рингу?
– Угу!
– А длинные жилистые руки, чтобы лучше наносить удары?
– Угу!
– А маленькая голова с толстыми черепными костями, чтобы безболезненно выдерживать удары противника?
– Угу! А еще я в нее ем!»
Остальные двое, хотя и менее крепкие, походили на своего товарища, как бройлеры из одного инкубатора. Первый, получивший ребром ладони под мозжечок, по-прежнему валялся без чувств. Второй, которому Генка безжалостно вывернул руку, глухо стонал, уткнувшись мордой в коврик для вытирания ног.
– Выруби хмыря, чтоб не трепыхался, да принеси веревки, – посоветовал я. Треснув парня локтем по позвоночнику, Лютиков отправился на поиски. Нелегкая, надо сказать, задача в квартире, ассоциирующейся то ли со свалкой, то ли с еврейским погромом…
– Гена, включи погромче телевизор или видак, принеси утюг, паяльник да целлофановый пакет, – кровожадно промурлыкал я, начиная психологический «прессинг».
– Щас мы быстро развяжем мальчикам языки!
– Нет необходимости, – еле слышно шепнул Лютиков. – Квартира обработана препаратом. Расколются без всяких пыток!
– Ах, да! Извини, запамятовал!!!
Все трое уже очухались, злобно матюгались и елозили по полу в надежде порвать веревки.
– Зря стараетесь, – прищурился я. – Лучше побеседуем по душам. Ты, – ткнул я пальцем в сторону первого попавшегося, – кто такой?
– Алексей Крючков, – без запинки ответил он. – Сотрудник службы безопасности в фирме Кольцова.
– А остальные?
– Тоже.
– Ага, коллеги, значит! Зачем сюда явились?
– Кольцов приказал схватить Лютикова, допросить с пристрастием, забрать диктофон с пленкой, а Лютикова выкинуть из окна. Дескать, самоубийством покончил!
– А потом?
– Найти некоего Игоря Горелова (бумажка с адресом у меня в нагрудном кармане) и ликвидировать. Либо подстроить «несчастный случай», либо инсценировать самоубийство. Не позднее сегодняшнего утра.
– И вы, сучары, согласились?
– Конечно! Нам хорошо платят, а за бабки мы любого замочим. Даже отца родного!
– Пидорасы. Давай, Ген, устроим им самим «несчастный случай». Моджахеды, которых я убивал в Афганистане, были куда меньшим говном!
– Не надо. Есть идея получше! – возразил Лютиков. – Вы на машине?! – требовательно спросил он кольцовских наемников.
– Да.
– Где припарковали?
– Прямо у подъезда.
– Великолепно.
– Привет, Сереженька, – вкрадчиво сказал я. – Не спится?
– Ты-ы-ы?!! – придушенно выдохнул Кольцов. – Откуда?
– От верблюда! Слушай внимательно, козел! Своих засранцев найдешь в соседнем дворе, в мусорных ящиках! Это предупреждение. Первое и последнее! В следующий раз на помойке обнаружат тебя, но не целиком, а по частям! Приятных сновидений!
Я с силой швырнул трубку на рычаг. И витиевато выругался. Меня здорово разозлил чрезмерный гуманизм Лютикова, не позволившего отправить в преисподнюю кольцовских ублюдков. Уж кто-кто, а они точно заслужили смерть! Бессовестные, беспринципные выродки, готовые ради денег на любое злодеяние!
На обратном пути я костерил Генку на чем свет стоит!
– Придурок малахольный!.. Человеколюб хренов!.. Белоручка!.. Маменькин сынок!.. Кого пожалел, недоумок?! Да эти отморозки без малейших угрызений совести сперва б жилы из тебя вытянули, а затем в окно вышвырнули!
Лютиков терпел, терпел, но потом взорвался.
– Зверюга бешеная! Вурдалак! После Афганистана у тебя руки по локоть в крови! Сделали там из Игорька убийцу! До сих пор остановиться не может!
– Ага, сделали! Пока ты в тылу отсиживался! – огрызнулся я.
Короче, мы поссорились и всю дорогу угрюмо молчали. Впрочем, ни я, ни Генка злопамятностью не отличались. Вернувшись домой, мы извинились друг перед другом, распили бутылку коньяка и помирились.
– Пленку передай в газету «Завтра», – сказал я. – Пусть Сереженька попрыгает, как уж на сковородке.
Лютиков согласно кивнул.
– А потом обработаем «Элчелютом-2» кабинет Арбузова, – охваченный разоблачительным рвением, продолжал я. – Поглядим, что у шефа на уме!!!
– Договорились, – улыбнулся Лютиков.
Ни он, ни я не подозревали, что именно теперь и начинаются у нас настоящие проблемы.
– Ну и свинарник! – поморщился я. – Разве тебе трудно хоть немного прибрать?!
– Нет времени! – отмахнулся Генка. – Пользуясь отсутствием дражайшей супруги, я провел ряд экспериментов и значительно усовершенствовал «Элчелют», – в глазах Лютикова вспыхнули фанатичные огоньки. – Я назвал его «Элчелют-2», – тут он принялся сыпать терминами и мудреными химическими формулами…
– Короче, Склифосовский, – бесцеремонно перебил я приятеля. – В твоей чертовой химии я ни хрена не смыслю. Объясни по-русски, чем отличается второй вариант эликсира от первого!
– «Элчелют-1» нужно брызгать непосредственно в лицо, а «Элчелют-2» можно распылить в комнате. Газ впитывается в занавески, в мягкую мебель… В общем, в любую ткань. Эффект такой же, однако срок действия гораздо дольше. От трех до пяти дней. Кстати, свою квартиру я вчера обработал! – Генка испытующе посмотрел мне в глаза.
– Да Бога ради! – усмехнулся я. – Мне от тебя скрывать нечего, но, когда начну чихать, непременно постараюсь угодить тебе в физиономию… Давай вари кофе покрепче, спать нам сегодня не стоит…
* * *
К трем часам ночи я успел осушить не менее восьми чашек крепчайшего кофе. В раковине, радуясь груде немытой посуды, копошились счастливые тараканы. Из прохудившегося крана нудно капала вода. Мерно тикал стоящий на столе будильник. Когда минутная стрелка переползла на четверть четвертого, я внезапно насторожился. Шестое чувство часто спасало мне жизнь на войне. Не подвело и на сей раз.– Что случилось? – шепотом спросил Лютиков.
– Тс-с-с! – прошипел я, на цыпочках направляясь к входной двери. – Кажется, начинается!
И действительно, спустя пару минут кто-то принялся ковыряться отмычкой в замке. Вскоре дверь со скрипом отворилась. В прихожую вошли трое крепко сложенных парней. Я напал молча, без предупреждения. Первый, получив ребром ладони по шее, отключился мгновенно. Второго Генка скрутил болевым приемом, а вот с третьим пришлось немного повозиться. Здоровенный бычара без видимого для себя ущерба выдержал мощный удар пяткой в грудную клетку и незамедлительно выбросил вперед пудовый кулачище. Я едва успел увернуться и был вынужден применить пару чрезвычайно опасных приемов, нередко приводящих к смертельному исходу. Потерявший сознание амбал распластался на полу. Я включил свет, желая налюбоваться на незваных гостей да проверить, жив ли проклятый бугаина: приложил ему ухо к груди, пощупал пульс. По счастью, мордоворот не сдох. Сердце хоть слабо, но билось. Он живо напомнил мне персонаж старого, бородатого анекдота: «У отмороженного боксера-профессионала корреспондент пытается взять интервью, однако он лишь таращит глаза да нечленораздельно мычит. Тогда папарацци начинает задавать наводящие вопросы, пытаясь развести боксера на разговор.
– Скажите, пожалуйста, вот у вас такие сильные мускулистые ноги. Это, наверное, чтобы легче и быстрее передвигаться по рингу?
– Угу!
– А длинные жилистые руки, чтобы лучше наносить удары?
– Угу!
– А маленькая голова с толстыми черепными костями, чтобы безболезненно выдерживать удары противника?
– Угу! А еще я в нее ем!»
Остальные двое, хотя и менее крепкие, походили на своего товарища, как бройлеры из одного инкубатора. Первый, получивший ребром ладони под мозжечок, по-прежнему валялся без чувств. Второй, которому Генка безжалостно вывернул руку, глухо стонал, уткнувшись мордой в коврик для вытирания ног.
– Выруби хмыря, чтоб не трепыхался, да принеси веревки, – посоветовал я. Треснув парня локтем по позвоночнику, Лютиков отправился на поиски. Нелегкая, надо сказать, задача в квартире, ассоциирующейся то ли со свалкой, то ли с еврейским погромом…
* * *
Через двадцать минут мы крепко связали ночных визитеров и аккуратно уложили в ряд на ковер в комнате.– Гена, включи погромче телевизор или видак, принеси утюг, паяльник да целлофановый пакет, – кровожадно промурлыкал я, начиная психологический «прессинг».
– Щас мы быстро развяжем мальчикам языки!
– Нет необходимости, – еле слышно шепнул Лютиков. – Квартира обработана препаратом. Расколются без всяких пыток!
– Ах, да! Извини, запамятовал!!!
Все трое уже очухались, злобно матюгались и елозили по полу в надежде порвать веревки.
– Зря стараетесь, – прищурился я. – Лучше побеседуем по душам. Ты, – ткнул я пальцем в сторону первого попавшегося, – кто такой?
– Алексей Крючков, – без запинки ответил он. – Сотрудник службы безопасности в фирме Кольцова.
– А остальные?
– Тоже.
– Ага, коллеги, значит! Зачем сюда явились?
– Кольцов приказал схватить Лютикова, допросить с пристрастием, забрать диктофон с пленкой, а Лютикова выкинуть из окна. Дескать, самоубийством покончил!
– А потом?
– Найти некоего Игоря Горелова (бумажка с адресом у меня в нагрудном кармане) и ликвидировать. Либо подстроить «несчастный случай», либо инсценировать самоубийство. Не позднее сегодняшнего утра.
– И вы, сучары, согласились?
– Конечно! Нам хорошо платят, а за бабки мы любого замочим. Даже отца родного!
– Пидорасы. Давай, Ген, устроим им самим «несчастный случай». Моджахеды, которых я убивал в Афганистане, были куда меньшим говном!
– Не надо. Есть идея получше! – возразил Лютиков. – Вы на машине?! – требовательно спросил он кольцовских наемников.
– Да.
– Где припарковали?
– Прямо у подъезда.
– Великолепно.
* * *
Неподалеку от роскошного жилища господина Кольцова притулился другой домик. Невзрачный, хилый, панельный, предназначенный для простых смертных. В комфортабельном районе он выглядел жалко и смущенно, как голодный оборванный беспризорник, по недоразумению очутившийся на роскошной презентации среди откормленных, разряженных господ, жрущих столовыми ложками черную икру. Во дворе источала зловоние помойка – четыре ржавых мусорных ящика, забитых до отказа гниющими отбросами. В них-то мы и поместили пленных секьюрити, по-прежнему связанных, с кляпами во рту и пришпиленными на груди табличками с одинаковой надписью печатными буквами: «Продажная шкура». Потом из телефона-автомата я позвонил Кольцову. Он схватил трубку после первого гудка. Очевидно, не ложился спать, гаденыш, сгорая от нетерпения поскорее заполучить компрометирующую пленку и услышать долгожданное известие о нашей гибели.– Привет, Сереженька, – вкрадчиво сказал я. – Не спится?
– Ты-ы-ы?!! – придушенно выдохнул Кольцов. – Откуда?
– От верблюда! Слушай внимательно, козел! Своих засранцев найдешь в соседнем дворе, в мусорных ящиках! Это предупреждение. Первое и последнее! В следующий раз на помойке обнаружат тебя, но не целиком, а по частям! Приятных сновидений!
Я с силой швырнул трубку на рычаг. И витиевато выругался. Меня здорово разозлил чрезмерный гуманизм Лютикова, не позволившего отправить в преисподнюю кольцовских ублюдков. Уж кто-кто, а они точно заслужили смерть! Бессовестные, беспринципные выродки, готовые ради денег на любое злодеяние!
На обратном пути я костерил Генку на чем свет стоит!
– Придурок малахольный!.. Человеколюб хренов!.. Белоручка!.. Маменькин сынок!.. Кого пожалел, недоумок?! Да эти отморозки без малейших угрызений совести сперва б жилы из тебя вытянули, а затем в окно вышвырнули!
Лютиков терпел, терпел, но потом взорвался.
– Зверюга бешеная! Вурдалак! После Афганистана у тебя руки по локоть в крови! Сделали там из Игорька убийцу! До сих пор остановиться не может!
– Ага, сделали! Пока ты в тылу отсиживался! – огрызнулся я.
Короче, мы поссорились и всю дорогу угрюмо молчали. Впрочем, ни я, ни Генка злопамятностью не отличались. Вернувшись домой, мы извинились друг перед другом, распили бутылку коньяка и помирились.
– Пленку передай в газету «Завтра», – сказал я. – Пусть Сереженька попрыгает, как уж на сковородке.
Лютиков согласно кивнул.
– А потом обработаем «Элчелютом-2» кабинет Арбузова, – охваченный разоблачительным рвением, продолжал я. – Поглядим, что у шефа на уме!!!
– Договорились, – улыбнулся Лютиков.
Ни он, ни я не подозревали, что именно теперь и начинаются у нас настоящие проблемы.
Глава 6
Виктор Павлович любил домашний уют и терпеть не мог казенной обстановки, вызывающей у него грустные ассоциации с кабинетами следователей и тому подобными неприятными местами.
В результате обширный кабинет господина Арбузова так же мало походил на резиденцию делового человека, как болонка на волкодава. Стены были завешаны персидскими коврами. Вдоль них стояли обитые дорогой материей и застланные пушистыми пледами диваны, на полу лежала шкура белого медведя, на окнах висели разукрашенные причудливыми узорами шелковые занавески, а сам Виктор Павлович вместо стула восседал на мягком кресле (точно такие же предназначались и для посетителей).
Как я упоминал раньше, «Элчелют-2» имел свойство впитываться в материю. Поэтому кабинет шефа подходил для испытания препарата как нельзя лучше. Произвести обработку помещения в отсутствие Арбузова не представлялось возможным (секретарша бы, стерва, заложила), и потому, явившись с утра пораньше к шефу, я принялся всячески отвлекать его внимание и заговаривать зубы, а Генка тем временем украдкой пшикал из баллончика. Поначалу я намеревался наплести, будто некие подозрительные личности следят за домом, возможно, подготавливая убийство или похищение моего горячо любимого босса, но вовремя вспомнил, что эликсир вызывает прилив откровенности у всех без исключения и врать я попросту не смогу. Тогда я решил говорить чистую правду, благо тем для беседы хватало с избытком.
– Виктор Павлович! – с порога начал я. – У нас накопилось множество серьезных проблем! Нужно их срочно обсудить!
– Выкладывай! – вяло разрешил Арбузов, судя по кислой помятой физиономии, накануне упившийся вусмерть и страдающий похмельным синдромом. – Только давай покороче! Башка по швам трещит! – Виктор Павлович болезненно скривился, трясущейся рукой взял со стола графин воды, наполнил стакан, бросил туда таблетку аспирина «Упса» и, дождавшись, пока растворится, залпом выпил.
– Наша система безопасности никуда не годится! – выпалил я, мысленно обругав эликсир честности последними словами. – Охранники, за исключением меня да, пожалуй, Витьки Алексеева, плохо владеют огнестрельным оружием, а Колька Курицын вообще с двух метров промажет. Хорошо драться умеют человек пять, не более. Остальные же десять – просто здоровые куски мяса!
– Твоя вина. Ты сам набирал этих олухов! – вполне резонно заметил шеф. – Кстати, если не секрет, какими принципами ты руководствовался при подборе кадров?!
– Личными симпатиями и антипатиями, – против воли ответил я (проклятый эликсир!).
– А твой дружок, которого ты превозносил до небес? Лютиков вроде, да? – Арбузов, не поворачивая головы, указал рукой на Генку. – Он-то хоть владеет приемами рукопашного боя или тоже кусок мяса?
– У Лютикова коричневый пояс по карате. Даст по мозгам – мало не покажется!
– И на том спасибо. Продолжай. – Виктор Павлович начал проявлять к разговору заметный интерес.
– На чердаке соседнего дома – удобная позиция для снайпера. Кабинет просматривается как на ладони, а сквозь полупрозрачные занавески отчетливо видно находящихся здесь людей. Даже лица можно разглядеть. Если б, к примеру, я хотел тебя замочить, никаких особых проблем у меня не возникло бы. С утра забрался бы на чердак со снайперской винтовкой, дождался твоего появления… Хлоп, и голова вдребезги! Впрочем, с такого расстояния и из обычного «СКС»[7] не промажу!..
– Так-так, – прищурил глаза Арбузов. – Благодарю за информацию. Придется поменять шторы, а стекла заменить на пуленепробиваемые. А теперь поведай мне, друг ситный, о… – с ядовитой ласковостью начал Виктор Павлович, но закончить не успел. Неожиданно зазвонил телефон. – Алло! – грубо рявкнул в трубку Арбузов. – Ах, Вера! Извини, не узнал! – Голос шефа сделался приторно-ласковым, заискивающим.
Верой звали его нынешнюю сожительницу – красивую, длинноногую, двадцатилетнюю блондинку, норовистую и жутко ревнивую, на которой Виктор Павлович клятвенно обещал жениться в самое ближайшее время, хотя и ненавидел семейные узы всеми фибрами души. Дело в том, что Верочкин папа являлся крупным авторитетом в могущественной преступной группировке и, узнав о беременности дочери, напрямую заявил Арбузову: «Или женишься, сукин сын, или за яйца подвешу! Выбирай!» Виктор Павлович предпочел законный брак, поскольку Семен Андреевич (так звали крутого папу) слов на ветер не бросал и непременно выполнил бы свое обещание, а может, даже перевыполнил.
– Почему дома не ночевал? Где был? – продолжал беседу с будущей супругой Арбузов. – У Королева пьянствовал! Да, конечно, с бабами! Трех шлюх по очереди оттрахали! Чего ревешь, дура? Думаешь, на тебе свет клином сошелся? Да если бы не твой проклятый папаша, я бы давным-давно послал тебя к чертям собачьим, в лучшем случае заставил бы сделать аборт!.. Что-о-о?!! – Глаза шефа округлились от ужаса, на лбу выступили крупные капли пота. – Не губи, стервоза! Не уходи! Умоляю! Иначе Семен Андреевич меня на части разорвет!..
В результате обширный кабинет господина Арбузова так же мало походил на резиденцию делового человека, как болонка на волкодава. Стены были завешаны персидскими коврами. Вдоль них стояли обитые дорогой материей и застланные пушистыми пледами диваны, на полу лежала шкура белого медведя, на окнах висели разукрашенные причудливыми узорами шелковые занавески, а сам Виктор Павлович вместо стула восседал на мягком кресле (точно такие же предназначались и для посетителей).
Как я упоминал раньше, «Элчелют-2» имел свойство впитываться в материю. Поэтому кабинет шефа подходил для испытания препарата как нельзя лучше. Произвести обработку помещения в отсутствие Арбузова не представлялось возможным (секретарша бы, стерва, заложила), и потому, явившись с утра пораньше к шефу, я принялся всячески отвлекать его внимание и заговаривать зубы, а Генка тем временем украдкой пшикал из баллончика. Поначалу я намеревался наплести, будто некие подозрительные личности следят за домом, возможно, подготавливая убийство или похищение моего горячо любимого босса, но вовремя вспомнил, что эликсир вызывает прилив откровенности у всех без исключения и врать я попросту не смогу. Тогда я решил говорить чистую правду, благо тем для беседы хватало с избытком.
– Виктор Павлович! – с порога начал я. – У нас накопилось множество серьезных проблем! Нужно их срочно обсудить!
– Выкладывай! – вяло разрешил Арбузов, судя по кислой помятой физиономии, накануне упившийся вусмерть и страдающий похмельным синдромом. – Только давай покороче! Башка по швам трещит! – Виктор Павлович болезненно скривился, трясущейся рукой взял со стола графин воды, наполнил стакан, бросил туда таблетку аспирина «Упса» и, дождавшись, пока растворится, залпом выпил.
– Наша система безопасности никуда не годится! – выпалил я, мысленно обругав эликсир честности последними словами. – Охранники, за исключением меня да, пожалуй, Витьки Алексеева, плохо владеют огнестрельным оружием, а Колька Курицын вообще с двух метров промажет. Хорошо драться умеют человек пять, не более. Остальные же десять – просто здоровые куски мяса!
– Твоя вина. Ты сам набирал этих олухов! – вполне резонно заметил шеф. – Кстати, если не секрет, какими принципами ты руководствовался при подборе кадров?!
– Личными симпатиями и антипатиями, – против воли ответил я (проклятый эликсир!).
– А твой дружок, которого ты превозносил до небес? Лютиков вроде, да? – Арбузов, не поворачивая головы, указал рукой на Генку. – Он-то хоть владеет приемами рукопашного боя или тоже кусок мяса?
– У Лютикова коричневый пояс по карате. Даст по мозгам – мало не покажется!
– И на том спасибо. Продолжай. – Виктор Павлович начал проявлять к разговору заметный интерес.
– На чердаке соседнего дома – удобная позиция для снайпера. Кабинет просматривается как на ладони, а сквозь полупрозрачные занавески отчетливо видно находящихся здесь людей. Даже лица можно разглядеть. Если б, к примеру, я хотел тебя замочить, никаких особых проблем у меня не возникло бы. С утра забрался бы на чердак со снайперской винтовкой, дождался твоего появления… Хлоп, и голова вдребезги! Впрочем, с такого расстояния и из обычного «СКС»[7] не промажу!..
– Так-так, – прищурил глаза Арбузов. – Благодарю за информацию. Придется поменять шторы, а стекла заменить на пуленепробиваемые. А теперь поведай мне, друг ситный, о… – с ядовитой ласковостью начал Виктор Павлович, но закончить не успел. Неожиданно зазвонил телефон. – Алло! – грубо рявкнул в трубку Арбузов. – Ах, Вера! Извини, не узнал! – Голос шефа сделался приторно-ласковым, заискивающим.
Верой звали его нынешнюю сожительницу – красивую, длинноногую, двадцатилетнюю блондинку, норовистую и жутко ревнивую, на которой Виктор Павлович клятвенно обещал жениться в самое ближайшее время, хотя и ненавидел семейные узы всеми фибрами души. Дело в том, что Верочкин папа являлся крупным авторитетом в могущественной преступной группировке и, узнав о беременности дочери, напрямую заявил Арбузову: «Или женишься, сукин сын, или за яйца подвешу! Выбирай!» Виктор Павлович предпочел законный брак, поскольку Семен Андреевич (так звали крутого папу) слов на ветер не бросал и непременно выполнил бы свое обещание, а может, даже перевыполнил.
– Почему дома не ночевал? Где был? – продолжал беседу с будущей супругой Арбузов. – У Королева пьянствовал! Да, конечно, с бабами! Трех шлюх по очереди оттрахали! Чего ревешь, дура? Думаешь, на тебе свет клином сошелся? Да если бы не твой проклятый папаша, я бы давным-давно послал тебя к чертям собачьим, в лучшем случае заставил бы сделать аборт!.. Что-о-о?!! – Глаза шефа округлились от ужаса, на лбу выступили крупные капли пота. – Не губи, стервоза! Не уходи! Умоляю! Иначе Семен Андреевич меня на части разорвет!..