Чпок... чпок... чпок... чпок – в затылок, в шею и в спину ему моментально впились четыре иглы[14] с крохотным оперением. «Живой щит» страшно захрипел, судорожно ухватился за горло и начал оседать на землю, глядя в никуда гаснущими глазами.
«Нервно-паралитический препарат мгновенного действия, – подумал я, возобновляя бег. – Четырехкратная доза! Если сию секунду не вкатят антидот – загнется на фиг[15]. Но даже если вкатят...». Завершить мысль не удалось. Из ближайших кустов кто-то ловко, по-борцовски бросился мне в ноги. Падая, я успел ткнуть его ножом в ухо (стальной захват разжался), перекатом туловища ушел от удара ступни второго подоспевшего преследователя и из положения лежа метнул нож.
– А... блин! – выхаркнул он, с удивлением глядя на торчащую из живота рукоять. Воспользовавшись короткой паузой, я перезарядил «ПСС», укрылся за трупом первого и, старательно целясь, выпустил по остальным весь магазин. Это значительно остудило их хватательное рвение. Они дружно попадали на землю (причем трое замертво) и повели ответный огонь, теперь уж на поражение. Надо думать, в бешенстве от слишком больших потерь. От верной смерти меня спасла объемистая туша борца, принявшая на себя предназначенные мне пули.
– Живым!!! Живым брать, уроды!!! – гневно заорал в мегафон властный голос.
«Уроды» неохотно подчинились, и стрельба постепенно стихла.
– Сдавайся, Корсаков! Не осложняй свое положение! И без того паршивое! – начальственно посоветовал тот же голос.
– Ща-ас, разбежался, – шепнул я запекшимися губами, одновременно обшаривая одежду борца. За пазухой у него обнаружился «стечкин» с глушителем, а в кармане – граната «Ф-1». Вооружившись, я воспрял духом, внимательно осмотрелся по сторонам и... вновь помрачнел. Кольцо окружения окончательно замкнулось. Бежать было некуда. Повсюду: за кочками, кустами и редкими деревьями, – притаились вооруженные люди. Шагу не ступишь, как стреножат[16], продырявят плечи, аккуратно перевяжут и приступят к «процедурам». У-ух, волки позорные!..
«Ну что же, финита ля комедия, – грустно подумал я. – Дождусь, пока навалятся вязать, да подорвусь вместе с ними. В конце концов все мы когда-нибудь умрем... Чуть раньше, чуть позже... Какая разница?»
Голос между тем продолжал увещевать, взывая к моему чувству самосохранения. «Жизнь одна... Другой у тебя не будет... Ты еще так молод!» и т. д. и т. п. Доносился он из черного «Мерседеса», стоящего на той самой асфальтовой дорожке, по которой давеча предлагала идти Маша. За корпусом автомобиля прятался дюжий молодец с «валом»[17] в руках. И вдруг по характерным интонациям я опознал обладателя голоса, прикинул кое-что в уме и... раздумал умирать. По крайней мере здесь и сейчас.
– Хорошо, хорошо, сдамся! – сложив ладони рупором, крикнул я в сторону «Мерседеса». – Но только лично вам, господин полковник. Прочим не доверяю. Грубые они какие-то!
– Молодец, – хохотнул голос. – Иди к папочке. Но сначала избавься от оружия!
Не поднимаясь с земли, я демонстративно отбросил пустой «ПСС» подальше от себя.
– Ты нас за дураков держишь? – обиделся «мегафон».
«Хитер, собака», – мысленно отметил я, швыряя следом трофейный «стечкин», и громко крикнул:
– Больше ничего нет. Нож остался в брюхе вашего парня, а к нему я не притрагивался. Вы же видели!
– О’кей, топай сюда, – раскатисто донеслось от «Мерседеса». – Руки положи на затылок... Эй вы там, никому не стрелять!
«Хитер, но... не слишком умен, – подумал я, поднимаясь на ноги. – Руки надо держать на виду, с растопыренными пальцами, а ты – на затылок! Ладно, сам виноват».
Нацепив на лицо унылую гримасу, я обреченно поплелся в указанном направлении. Подчиненные полковника дисциплинированно не стреляли. Хотя, как инстинктивно чувствовал я, давалось им это с большим трудом. Приблизившись к машине, я, не дожидаясь приглашения, сунул обе руки в открытое переднее окно, где в обнимку с мегафоном устроился начальник светлянского УФСБ.
– Не суетись, – сварливо проворчал Апраксин. – Наручники на тебя наденут другие. А пока – ладони на капот, ноги на ширину плеч!
– Минуточку, уважаемый Степан Федорович. – Я разжал правый кулак. Увидев чеку от «эфэшки», полковник сильно побледнел.
– Догадываетесь, чтово втором кулаке? – нежно проворковал я.
– Д-да, – вздрогнув губами, выдавил он.
– Если в меня выстрелят или ударят, пальцы непроизвольно разожмутся и...
– Да знаю! – тоскливо сморщившись, перебил начальник УФСБ.
– Тогда прикажите своему парню положить «вал» на заднее сиденье медленно, аккуратно, дулом к себе. Потом пускай обойдет машину, откроет дверь с моей стороны, вернется обратно и раскорячится в той самой позе, о которой вы упомянули в нашей беседе. Я сяду сзади, вместе с «лимонкой», а вам, уважаемый Степан Федорович, придется временно поработать водителем. И, пожалуйста, не делайте глупостей! Жизнь одна. Другой у вас не будет...
* * *
Захват господина Апраксина в заложники и бронированного «Мерседеса» в качестве перевозочного средства значительно облегчил мое положение. Однако «приключения» на этом не закончились. На бешеной скорости мы мчались по городу, распугивая сиреной встречный автотранспорт. А по пятам за нами следовал солидный, обозленный донельзя эскорт с точно такими же сиренами, мигалками и спецномерами. Изначально в погоню рванулось с десяток машин, набитых подчиненными полковника. (Штук по пять в каждой.) Но постепенно их число стало сокращаться. Плененный начальник УФСБ, отлично понимавший, что на данном этапе его жизнь тесно связана с моей, умело обрубал один «хвост» за другим. Причем не брезговал самыми крутыми методами. Благодаря его ухищрениям три машины столкнулись и загорелись, одна на полном ходу врезалась в памятник Ленину и взорвалась, две слетели в кювет и благополучно завязли в грязи, а еще три затерялись где-то по дороге. В конечном итоге, когда мы миновали черту города и помчались в сторону реки, у нас на хвосте осталась лишь одна автоединица: темного цвета «Вольво» с тонированными стеклами. Зато теперь, не опасаясь свидетелей и, очевидно, плюнув на судьбу шефа, преследователи открыли огонь на поражение, используя бронебойные патроны. Первая же пуля больно дернула меня за волосы, вторая – угодила в затылок Апраксину. Череп полковника разлетелся на куски, заляпав салон «Мерседеса» кровавой кашей. Прихватив «вал» и «эфэшку» (с уже вставленной чекой), я распахнул ближайшую дверь, вывалился наружу и удачно приземлился в заросли прошлогодней травы.
В следующую секунду осиротевший «мерс» взорвался на ходу. Видимо, очередная пуля пробила бензобак. Я вновь выдернул чеку и бросил гранату под колеса «Вольво». Попал удачно. Машину, развернув на 180 градусов, вышвырнуло взрывом на обочину. Тонированные стекла разлетелись вдребезги, и я скупыми очередями из «вала» быстро прикончил контуженых пассажиров.
– Ф-ф-фу-у-у! – поднимаясь во весь рост, облегченно выдохнул я. – Пронесло!
Но, как выяснилось, рано обрадовался. Послышался шум винтов, в поле зрения появился низко летящий боевой вертолет и дал в мою сторону пробную очередь из крупнокалиберного пулемета.
«Все, – понял я. – Конец! От него не убежишь и из «вала» не собьешь. Через несколько секунд буду держать ответ перед Господом за прожитую жизнь. Жаль, давно в церкви не был! С последней исповеди уйма грехов на душе скопилась. Не сладко мне на Суде придется!!!»
Вертолет между тем развернулся, уверенно заходя на цель. Я размашисто перекрестился. И тут метрах в тридцати от меня возник из кустов плотный человек со «стрелой» на плече.
Щщуххх!!! – хищно стартовала ракета.
Бу-ух! – негромко рвануло внутри винтокрылого убийцы. Вертолет загорелся в воздухе, потерял управление и, объятый пламенем, скрылся за ближайшим холмом.
Бу-бу-у-у-ум! – спустя краткий промежуток времени донесся оттуда мощный взрыв.
Я замер в оцепенении. А незнакомец спокойно опустил «стрелу», сунул в рот сигарету, чиркнул зажигалкой и уверенным шагом направился ко мне.
Я видел сон, наверное, неспроста.
Передо мной большая гильотина.
И нужно распластаться за Христа,
Но я позорно медлю перед кончиной, —
остановившись в трех шагах, негромко произнес он начало пароля «В». Прошла секунда, вторая, третья, четвертая... Взгляд незнакомца посуровел.
Молился я, и мне Господь помог.
Но так ломало, чуть не отвернулся.
И все-таки, и все-таки я лег!
И нож упал. И тут же я проснулся[18]. —
опомнившись, закончил я.
– Ну вот, совсем другое дело, – добродушно усмехнулся мой спаситель. – А то уж я начал подумывать, что у тебя мозги со страху заклинило.
– Тебя бы в мою шкуру, – беззлобно огрызнулся я.
– Павел, – протянул он широкую ладонь.
– Агентурное прозвище? – отвечая на его железное рукопожатие, полюбопытствовал я.
– Нет, правда Павел! Пошли, майор, у нас мало времени...
Машина Павла (серая «Нива») оказалась неподалеку в неглубокой лощине. Усадив меня на заднее сиденье, он молча указал на аптечку, отлучился минут на десять и вернулся обратно уже без «стрелы». Наверное, оставил в тайнике, расположенном где-то поблизости. Или передал кому-то из помощников...
Усевшись в водительское кресло, Павел дождался, пока я завершу обработку своих порезов и ссадин, закурил еще одну сигарету и уверенно повел «Ниву» по бездорожью.
– Куда мы? – устало спросил я.
– Туда, где тебя станут искать в последнюю очередь.
– Ну а все-таки?
– В город, вернее, почтив город.
– ??!!!
– Не беспокойся, – улыбнулся он. – Место надежное. Скоро сам убедишься...
[19], порожденная дневными спецвыпусками и неприятным, назойливым сном. Тем не менее я собрал документы (чудом уцелевшие во время недавних похождений), вместе с «чистым» мобильником упаковал в пластиковый пакет, положил во внутренний карман кожанки, сунул за пояс «стечкин» и в последний момент прихватил боевой нож, поместив его в специальное крепление на ноге. Снарядившись таким образом, я покинул номер, вышел во двор, мягко ступая, прогулялся вдоль здания (постоянно держась в тени стены) и неожиданно услышал за ближайшим углом негромкие, осторожные голоса. Один из них принадлежал владельцу гостиницы. Я навострил уши.
– Значит, говоришь, высокий, атлетического сложения блондин с серыми глазами? – низким басом переспросил кто-то.
– Ага! – пискнул Петр Петрович.
– А с чего ты взял, будто он тот, за кем мы охотимся? – поинтересовался дребезжащий тенор.
– На нем было множество свежих ссадин, порезов и синяков. Одежда местами порвана и заляпана кровью. Кроме того, он весь пропах порохом и еще какой-то гарью, словно недавно из боя выскочил, – по-военному четко доложил кабатчик. – Я посмотрел вчерашние новости и подумал – а не тот ли это крутой тип, за шкуру которого обещано десять миллионов долларов?!
– Их получат те, кто лично притащит Корсакова к Хозяину. По возможности живым и способным перенести долгие пытки, – заметил приятный баритон.
– Но мне ведь полагается определенная доля?! Хотя бы двадцать пять процентов?! – жалобно заныл владелец гостиницы.
– Не дели шкуру неубитого медведя, – отрезал тенор. – Ну-ка, Стас, достань ориентировку.
За углом мелькнул слабый отблеск карманного фонарика. Прошло порядка сорока секунд.
– Точно он! – злым, изменившимся тоном резюмировал бас. – Чего ж ты, сучий потрох, раньше молчал?! Почему заставил нас мотаться по степи, высунув языки?! Мог бы сообщить своему куратору! Да я тебя, падла...
– Вот именно куратор его и привез, – проскулил Петр Петрович. – Приказал холить, лелеять, а меня обещал заколбасить в случае чего. Телефон наверняка у них на прослушке, покинуть гостиницу я не мог по ряду причин и...
– Брешешь, собака! – грубо перебил баритон. – Твой куратор, майор Лебедев, попал в автоаварию (кстати, преследуя Корсакова) и вторые сутки лежит в больнице с переломанными ногами!
– Я говорю о другом, из военной контрразведки, – робко вякнул кабатчик. – О Павле Аркадьевиче...
– Подполковник Быстров! – пораженно выдохнул бас. – Они же недавно подловили Петеньку на... (окончания фразы я не разобрал). Ай да Паша, ай да сволочь! Я и не подозревал, что он работает на Центр...
– Не пора ли к делу, господа?! – вмешался тенор. – Базарим тут как бабы, а время идет!
– Остальных позовем из ресторана? – спросил бас.
– Пусть дальше отдыхают! – фыркнул тенор. – Меньше претендентов на бабки. А со спящим и втроем справимся. Он ведь крепко спит, да, Петя?!
– Как сурок, – хихикнул владелец гостиницы.
– Дай ключи от третьего номера, – потребовал баритон. За углом тихо звякнуло.
– И прощай, стукачок!
«Пукнул» бесшумный пистолет, мясистое тело вязко шлепнулось на землю.
– Хрен тебе, а не двадцать пять процентов! – довольно усмехнулся убийца.
Решив, что тянуть дальше нет смысла, я пальцем передвинул флажок[20] и выпустил длинную очередь в возникшие из-за угла фигуры.
Т-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р, – кровожадно прошелестел «стечкин»[21]. «Охотники» попадали замертво. Я приблизился к ним вплотную, намереваясь забрать оружие, и вдруг... Бац – обутая в жесткий ботинок нога одного из «мертвецов» круговым движением выбила пистолет из моей руки.
На! Вторая пятка молниеносно устремилась мне в пах, но я успел защититься согнутым коленом.
– Плохо стреляешь. По касательной задел! – кувыркнувшись назад и выпрыгнув в стойку, ухмыльнулся мой противник. – А я умница! Не поленился напялить кевлар[22] в отличие от этих дебилов. – Он презрительно глянул на трупы товарищей, и тут, при свете луны, я узнал Стаса – того самого «двойника», которого подсунул вместо себя провокаторам в номере гостиницы «Центральной».
– Рано обрадовался, – буркнул я, сорвал дистанцию, врезал противнику левым лоу-киком[23] в бедро и сразу вслед за тем прямым с правой в подбородок. Однако он оказался не лыком шит. Невзирая на сильную боль от первого удара, умело уклонился от моего кулака и ткнул меня кончиками пальцев в основание глотки[24]. В последний миг я инстинктивно отпрянул назад, в значительной степени самортизировав удар. Но все равно – мало не показалось! Горло словно наполнилось мелкорубленым конским волосом. Я надсадно закашлялся.
– Не нравится! – ощерился Стас, пнув меня в грудь здоровой ногой. Я отлетел назад, ударившись спиной о толстенный старый тополь. Противник проворно нагнулся, выискивая что-то под ногами.
– «Пистолет, – мелькнуло у меня в голове. – Сейчас плечи продырявит!» Не теряя ни секунды, я рыбкой нырнул в сторону, удачно приземлившись за какую-то корягу.
Пук, пук – пули «двойника» впились в ни в чем не повинное дерево.
Я осторожно вытащил нож из крепления.
– Корсаков, вылазь с поднятыми руками! – громко крикнул Стас. – Твое везение кончилось.
– Ага, ща-а-ас, – шепнул я, немного приподнимаясь на левой руке и занося правую для броска. – Получи!
– О-о-х, – пошатнувшись и выронив ствол, выдавил Стас. (Или померещилось?!!) Высокое тело с торчащей из левого глаза рукояткой ножа неуверенно шагнуло назад раз, другой и рухнуло плашмя, глухо стукнувшись затылком об утрамбованную землю. Подобрав его оружие, я рысью припустил к стоянке катеров, надеясь в душе, что коллеги убитых, увлекшись застольем, не обратят внимания на небольшой шум во дворе. Некоторое время вокруг действительно все было тихо. Я добежал до пристани и спрыгнул в ближайший катер – маленький, неказистый, с канистрами солярки на палубе. Надо думать, хозяйственный. По-прежнему – ни звука! Облегченно вздохнув, я начал заводить мотор...