Деревянко Илья. «Кукла»

   Наконец в дверях зала показалась массивная фигура инструктора. На сегодня он планировал ознакомить курсантов с так называемым «хулиганским» стилем боя. Опытный диверсант должен знать все. Мало владеть общеизвестными системами: карате, джиу-джитсу, самбо и т. д. Преступный мир тоже имеет свою систему, кстати, весьма эффективную. В драках бандиты используют битое стекло, песочные колбасы, кастеты, короткие палочки, да и много чего другого. Даже одежду! Например, напяленная на глаза кепка или спущенный с плеч до локтей пиджак прекрасно сковывают противника, делают его беспомощным, а обычный шарф? Им можно на время ослепить, хлестнув по глазам, удушить, сковать конечности, выбить оружие. Блинов в свое время немало поездил по тюрьмам, где «ссученные» уголовники добросовестно обучали его сим премудростям. Когда-то и Федосеев учил Сергеича этому, но он предпочитал первоисточники.
   Сегодня – без «кукол», тренировка ознакомительная.
   – Равняйсь, смирно! – скомандовал полковник. – Сегодня мы займемся... – но договорить не успел, потому что речь его прервали самым что ни на есть наглым образом.
   – Разрешите обратиться! – в нарушение устава звонко отчеканил курсант Ларин и, не дожидаясь разрешения, вышел из строя. Блинов испытующе оглядел его бледное лицо, горящие, как у фанатика, глаза. Что-то случилось, что-то серьезное и опасное! Полковник внутренне напрягся.
   – Обращайтесь! – процедил он.
   – Вы обманули меня вчера! – выпалил курсант с отчаянием утопающего. – Тот человек не был садистом-убийцей! Вы всех нас обманываете, водите за нос!
   Группа не смогла сдержать общего удивленного вздоха. Рехнулся парень! Ну сейчас ему будет! Кое-кто пожалел идиота, а кто позавистливее – ехидно усмехнулся. Вот тебе и супермен, а еще в пример ставили!
   Но, к огромному удивлению группы, а больше всех самого Андрея, инструктор остался внешне совершенно спокоен, хотя в душе у него бушевала ярость. «Догадался, подлец, но как? Избавиться, срочно избавиться! Однако какой великолепный психолог! Такому цены нет! С другой стороны, нельзя оставлять инцидент без последствий. Что делать?!» Тут полковника осенило.
   – Вы не верите мне, курсант Ларин? – ледяным тоном осведомился он. – Что ж, я могу доказать свою правоту! Хотя абсолютно не обязан этого делать. Ждите здесь!
   Мягкой кошачьей походкой инструктор вышел. Ошарашенный, ничего не понимающий Андрей одиноко стоял посреди зала. Все смотрели на него. Через некоторое время Блинов вернулся, держа толстую копию уголовного дела.
   – Курсант Ларин, ко мне! – рявкнул он. – Вот копия уголовного дела новой «куклы», дело той, вашей, к сожалению, уничтожено. – Здесь полковник беззастенчиво врал. – Но смею заверить, что тот был в точности, как этот! Читайте вслух! Читай, сопляк, тебе говорят!
   – «Я всегда отличался половой слабостью, – начал дрожащим голосом Андрей. – Во взаимоотношениях с женщинами никогда не мог достигнуть полового акта. – Вся группа завороженно слушала. – В возрасте двадцати четырех лет неожиданно понял, что могу добиться желаемого результата только с мертвыми... Подстерег гражданку К. в лесопарке, затащив в кусты, удушил, после совершил половой акт, при этом испытывал сильное удовольствие... Обещая угостить конфетами, заманил девятилетнюю Е. в подъезд. Там задушил, отнес в подвал, где совершил половой акт через задний проход... Подкараулил Н. у подъезда, ударил кирпичом по голове...»
   Дело было снабжено многочисленными фотографиями жертв Лебедева: скелетов с лохмотьями кожи, полуразложившихся трупов и последней жертвы – совсем свежей, худенькой, хорошенькой девушки в разодранном платье, лицо которой выражало неописуемые ужас и отчаяние.
   От отвращения при виде всей этой мерзости, от сознания собственной глупости, от стыда перед инструктором Андрей потерял на время дар речи.
   – Что, заткнулся?! Читай дальше! – прорычал полковник. – Хочешь взглянуть, чем он сейчас занимается? Пойдем!
   Когда Ларин с Блиновым вошли в камеру, Валера, как обычно, онанировал. В настоящий момент он представлял себе ту самую девятилетнюю Е., которую обещал угостить конфетами. Лебедев пребывал в прекрасном настроении. Смерть отошла в сторону, накормили хорошо, не то что в тюрьме. Вот-вот он, оргазм, подходит, а-а-а!!! Но что нужно этим громилам, зашедшим в камеру?
   Глядя на прыщавого подонка, не успевшего даже застегнуть штаны, Андрей почувствовал безумную ярость. Не слушая предупреждающего окрика инструктора, он прыгнул вперед, обрушив на Валеру град страшных ударов. Опомнился он, лишь когда тело маньяка превратилось в мертвую кровавую груду.
   – Простите, пожалуйста! – хрипло, еще не совсем опомнившись, обратился Ларин к Блинову. – Я действительно полный кретин. Простите!!!
   – Пошли в зал! – вместо ответа приказал полковник.
   При их появлении курсанты окинули Андрея презрительными и негодующими взглядами. Он почувствовал себя полным ничтожеством.
   – Итак, – будто ничего не случилось, обратился Сергеич к группе, – сегодня у нас по плану изучение приемов так называемого «хулиганского» стиля боя. Но сперва показательный спарринг. «Куклу» старший лейтенант убил собственноручно, не дожидаясь разрешения, когда увидел, чем она занимается в камере. Что ж, похвально, надеюсь, теперь он будет верить своему инструктору. Однако мне все же хочется посмотреть, что ты еще усвоил из моих уроков! Готовься к бою... Начали!!!
   Андрей, подавленный ощущением вины, терзаемый угрызениями совести, дрался вяло и вскоре, оглушенный точными (не в полную силу, кстати) ударами Сергеича, попался на элементарнейший прием самбо, известный ему со школьных времен. Врезавшись головой в пол, он на время потерял сознание. Очнувшись через некоторое время в углу, на матах, Ларин сквозь шум в ушах услышал голос Блинова, проводившего запланированное занятие:
   – Один из эффективнейших приемов – «очки» – это не удар пальцами в глаза, который вы давно знаете. Средним пальцем руки нужно стащить с лица объекта оправу, зажать ее между указательным пальцем и мизинцем с одной стороны и средним пальцем с другой. После этого вы мизинцем и большим пальцем направляете дужки к центру и наносите удар по дуге вперед-вниз. Показываю...

Глава 9

   Камера, в которую поместили Игоря, немногим отличалась от той, в особом блоке, разве что несколько просторнее. Кроме того, здесь имелось окошко, правда, очень маленькое, зарешеченное и высоко под потолком. Но человеку, лишенному солнца многие месяцы, этого было достаточно. Солнце было теперь его единственным другом. Игорь улыбался лучам, пробившимся в камеру, мысленно здоровался с ними. Прошла неделя после прибытия Лаврентьева в учебный центр спецназа, но его пока не трогали. В первый день его под усиленной охраной отвели в душ, затем выдали новую чистую одежду черного цвета вместо истлевшей тюремной робы. Кормили хорошо, приносили сигареты. Наверное, можно было попросить книг, по которым Игорь так соскучился, но он не хотел ни о чем просить, так же, как в особом блоке. Однажды явился Артемьев с каким-то гориллоподобным типом. Они долго разглядывали молчащего Игоря, после чего вышли. Из коридора доносились их удаляющиеся голоса. Артемьев что-то горячо доказывал своему спутнику, тот односложно отвечал.
   Сегодня обед был особенно сытным, с диверсантской кухни небось: аппетитный, наваристый борщ, бифштекс с картофельным пюре, клюквенный кисель. Как же, ведь «кукла» должна быть упитанной, выносливой. Правда, в киселе чувствовался странный привкус. Наверное, показалось. В особом блоке он успел отвыкнуть от нормальной пищи. В теле ощущалась непонятная вялость, сонливость, куда-то исчезла ставшая привычной ненависть. Андрей потихоньку задремал. Здесь не запрещали спать днем: отдыхай, «кукла», набирайся сил. Сквозь полусон-полуявь привиделся мастер Сацугай, худенький старый японец, с желтым сморщенным, как моченое яблоко, лицом. Как он очутился в СССР? Сацугай не любил рассказывать об этом, вообще о себе почти ничего не говорил. Из отрывочных, скупых реплик Игорь уяснил лишь, что этот потомственный самурай каким-то непонятным образом заразился коммунистическими идеями, после разгрома Маньчжурской армии попал в плен, но не сделал «харакири», как положено самураю, напротив, начал сотрудничать с победителями, обучал энкавэдешников. Потом пелена спала с глаз, да поздно было! Примерно где-то так, может, иначе, впрочем, для Игоря это не имело большого значения, он не любил лезть в чужую душу. Сацугай появился в поле зрения Лаврентьева давно, когда тот, еще подростком, ожесточенно дрался с тремя здоровенными хулиганами. Силы были явно не равны, но Игорь не сдавался. Избитый в кровь, он снова и снова вскакивал на ноги, наносил и получал удары. Падал, вставал, опять падал. Потом, когда подняться уже не мог, теряя сознание, пытался отбиться ногами. Неожиданно хулиганы разлетелись в стороны, будто пушинки.
   – Нихолосо делаете! – погрозил им пальцем маленький желтолицый старичок в поношенном костюме. – Низя тлое один избивать!
   Бугаи, еще не понявшие, с кем имеют дело, попробовали проучить старикашку. Тот сделал что-то, и они опять хлопнулись оземь, на этот раз так сильно, что, едва очухавшись, поспешили дать деру.
   – Вставай, мальцика, – протянул старичок руку полуживому Игорю. – Ты холосый боец. Ты будешь моя последний уценик!
   С тех пор на протяжении пяти лет каждую свободную минуту Лаврентьев проводил с Сацугаем.
   Старик, безошибочным чутьем мастера угадавший в подростке прирожденного бойца, передавал ему сокровенные тайны боевого карате и айкидо. Сацугай не ошибся в выборе – за пять лет ученик усвоил такое, на что другому потребовалось бы лет двадцать.
   Потом старик умер, тихо, незаметно. На похоронах Игорь плакал навзрыд. Маленький японец заменял ему сбежавшего отца.
   Сейчас Сацугай, как и покойный брат недавно, пытался что-то сказать, предупредить.
   – Подъем, «кукла», пора в зал, – резанул по ушам грубый голос.
   Игорь тяжело поднялся. В теле ощущалась непонятная слабость, ноги слушались плохо, перед глазами клубился туман. Окруженный вооруженными конвоирами, он вяло и послушно поплелся в зал.
   Там, вопреки обыкновению, царило необычайное возбуждение. Пока Игорь дремал на нарах, перед курсантами выступил с речью полковник Блинов.
   – Вам необычайно повезло, – вещал он, – нам удалось добыть особую «куклу», экстра-класса. Это прекрасный боец, кстати, тоже убийца. – Тут полковник покосился на шеренгу курсантов. Андрей Ларин смущенно потупил глаза.
   – То, что было раньше, – продолжал Сергеич, – мешки с говном, этот нет! Вам необходимо попробовать себя в реальном бою. Когда спаррингуешься с товарищем, поневоле сдерживаешься, чтобы не искалечить, с этим сдерживаться не надо, раскрепоститесь, представьте, что выполняете боевое задание. Правда, он тоже сдерживаться не будет. Настоящий зверюга!
   Войдя в зал, Игорь увидел давешнего гориллоподобного типа, по-видимому, главного в этой компании, замершую шеренгу диверсантов, а в углу, на лавочке – Артемьева. Вид у полковника был какой-то виноватый. Но что за странная тяжесть в ногах, почему так плохо фокусируется взгляд? Игорь изо всех сил напрягся, мобилизуя волю. Стало немного легче. Предметы вокруг приобрели более четкие очертания. Зал как зал, он сам не раз бывал в таких. «Хорошие у них тренажеры», – совершенно не к месту подумал Игорь.
   – Курсант Ищенко, приготовиться к бою, – рявкнула начальственная горилла, – на подготовку даю пять минут.
   Чернявый приземистый Ищенко принялся усиленно разминаться. По тому, как он это делал, Игорь наметанным глазом сразу определил: уровень так себе, не выше коричневого пояса. Раньше он с такими и возиться бы не стал, отшвырнул бы в сторону, как котенка. Но все-таки откуда эта слабость в теле?
   – Начали! – приказал инструктор.
   – Ки-я! – Высоко подпрыгнув, диверсант нанес удар ребром стопы в лицо. В другое время Игорь лишь посмеялся бы, но сейчас с трудом поставил блок, уводя ногу диверсанта вниз и вбок по часовой стрелке. Тот упал на пол. Нагнувшись, Игорь провел добивание. Тут бы Ищенке и пришел конец, но почему так плохо сгибается тело, почему так медленно движется кулак?! Диверсант успел откатиться в сторону, вскочить на ноги. Удар пришелся в пол.
   Игорь отбивался от серии ударов, недоумевая по поводу происходящего с ним. Какой позор! Столько возиться с недоделанным коричневым поясом?! Ну наконец-то, отразив удар Ищенки подставленным локтем и небольшим поворотом туловища в сторону атаки, Игорь прильнул к его ноге, захватил ее дуговым движением руки снизу и одновременно провел удар в пах. Диверсант скорчился. Теперь ногой сбоку в висок. Все! Подыхай, сволочь! Игорь отошел в сторону. Но что такое? Почему он шевелится? Этот удар – верная смерть!
   Артемьев и в особенности Блинов недоумевали еще больше. Конечно, они читали дело Лаврентьева, знали, что он собой представляет. Поэтому сегодня во избежание недоразумений «кукле» подсыпали сильнодействующий препарат, подавляющий нервную систему, нарушающий координацию. Под его воздействием человек превращается в сонную муху. Этот же закончил бой за четыре минуты, не пропустив ни единого удара, хотя по затуманенным глазам было видно – препарат подействовал!
   Следующий курсант – это был не кто иной, как Ларин, – оказался бойцом более высокого уровня. Видя печальную судьбу товарища, который, лежа в углу, с трудом приходил в себя, Андрей не стал лезть на рожон. Он осторожно кружил вокруг противника, прощупывая оборону ложными выпадами. Светлые глаза «куклы» неотрывно наблюдали за ним. После случая с Лебедевым Ларин окончательно поверил инструктору, не испытывал жалости к «куклам», которые все сплошь подонки, избавился от интеллигентской мути. Именно на это рассчитывал многоопытный Сергеич.
   Андрей ждал нападения, неосторожного движения со стороны противника. Занимаясь рукопашным боем, он особенно преуспел в контратаках. Почему гад не нападает? Ага, вот оно! Нанес удар стопой в живот! Отбив по касательной ногу «куклы» в сторону, Андрей всадил ему в ребра свой коронный ёко-гари.
   Игорь отлетел в сторону, но все же устоял. Пропустил удар!!! От такого щенка! Что с ним творится?! Правда, следует признать, парень гораздо сильнее предыдущего. Ребра, похоже, треснули, но Игорь давно научился преодолевать боль.
   Какой классный маваши! Еле успел убрать голову! Дурак, теперь, срывая дистанцию, нужно бить кулаком, а этот опять ногой. Ну вот и попался, попробовал повторить свою «коронку», надо сказать, хорошую. Жесткий блок с небольшим уходом в сторону и одновременным движением вперед, короткий удар наружной стороной кулака в лицо. Готов!
   Курсант Ларин обрушился на пол.
   Повинуясь непонятному чувству, Игорь не стал добивать упавшего противника, а джентльменски отошел в сторону. Неожиданно он почувствовал, что голова прояснилась, в тело возвращается прежняя сила.
   Артемьев с Блиновым пораженно переглянулись. Ну и ну, вот это мастер! Сергеич умел уважать талант.
   – Бой с двумя противниками! – скомандовал он. – Кирсанов, Семенов, выйти из строя!
   Этот бой закончился сразу. Почти опомнившийся Игорь применил тот же прием айкидо, что недавно, в смертной тюрьме.
   Курсанты вповалку лежали на полу, а Игоря под направленными автоматами увели в камеру.
   – Ну как? – ехидно спросил Артемьев Сергеича. – Нравится «кукла»?
   Полковник в ответ молча кивнул.

Глава 10

   Этим вечером Петр Артемьев пил, против обыкновения, в одиночку. Ему никого не хотелось видеть. Он думал, тяжело уставившись в быстро пустеющую бутылку. Рядом мурлыкал подобранный на улице бездомный кот. Кот был некрасивый, тощий, самый что ни на есть помойный. Петр увидел его, когда возвращался с работы. Кот сидел на дереве и жалобно мяукал, а мальчишки кидали в него камнями. Разогнав паршивцев грозным окриком, полковник сам вскарабкался на дерево. Животное, почуяв, что этот человек не причинит зла, доверчиво прижалось к форменному кителю. Петр немедленно нарек его Васькой, в память друга, погибшего во Вьетнаме. Пусть живет со мной, решил он, плохо ведь одному! Сейчас, впервые за много дней наевшись досыта, Васька громким мурчанием выражал благодарность своему спасителю. «А ведь животные лучше людей», – горько подумал полковник, вспомнив некий случай из своей биографии.
   Тогда Петр, рискуя жизнью, спас майора Овчинникова, которого считал другом, от трибунала, а через год эта сволочь накатала на него донос. Подсидеть хотел, подлец, на его место целился! Но не вышло. Артемьев тоже был не лыком шит. Однако душа болела до сих пор.
   «Вот Васька меня не продаст и доносов писать не станет, – подумал Петр. – Ему можно рассказать что угодно».
   – Вася, друг, – пьяно всхлипнул Артемьев, – дай я тебя поцелую!
   Чмокнув в морду удивленного кота, Петр вдруг подумал, что животное, может, тоже выпить желает.
   – Сейчас, сейчас, – бормотал он, роясь в аптечке. – Где-то должно быть. Ага, вот! – Полковник достал пузырек валерьянки и плеснул немного на блюдечко.
   – Пей, Вася, пей! – угощал кота Артемьев. – Да не стесняйся, залазь прямо на стол! Молодец, теперь давай чокнемся!
   Прикоснувшись краем стакана к котовьему блюдечку, полковник залпом выпил водку, занюхал огурцом. Кот, надо сказать, от угощения не отказался и тоже слегка прибалдел.
   – Знаешь, Вася, кто я? – обратился к нему Петр. – Думаешь, хороший? Нет, брат, говно! – Артемьев снова всхлипнул. – Убийца я, Вася, самый натуральный. Чем занимался я во Вьетнаме?! Воен-ный со-вет-ник! Как же, насоветовал! Одного американца, помню, лично допрашивал. Хорошенький такой парнишечка, светленький! А мы его с косоглазыми... Э, да ладно! Вспоминать не хочется...
   Вася, ткнувшись в блюдечко, мяукнул, давая понять, что не прочь добавить.
   Чокнулись, выпили.
   – Или Сергеич, например, этот вообще людоед. Я же ему человечинку поставляю. Кушай, Толик, людей, они вкусные! Парня вот заманил, Игоря, чтобы Блинов со своими убийцами на нем удары отрабатывал. Да промашечка у них вышла, да-с!
   Навострив уши, кот, казалось, внимательно слушал.
   – Слушаешь, Вася? Молодец! Ты у меня умный! Так вот, промашечка вышла, говорю. Подмешали парню наркотик в кисель, чтоб, значит, сопротивляться не мог, а он их даже в таком виде под орех разделал. Как волк дворняжек. Такой железной воли я еще не встречал. Кстати, почему он не добил второго курсанта, хотя мог, и меня мог убить тогда в камере. Запросто, чего смертнику терять?! Интересно, почему не убил?! – Эта мысль, в которой он раньше не отдавал себе отчета, настолько поразила полковника, что он слегка протрезвел. Действительно, почему?! Васька широко зевнул.
   – Спать хочешь, брат? Ну давай. Только допью вот.
   Последний стакан сыграл решающую роль. Петр почувствовал тяжесть в ногах, кружение в голове. Мысли снова путались.
   – Пшли спать, Васька, – пробормотал он и, покачиваясь, побрел к дивану. Кот улегся в ногах. Артемьев почувствовал, что куда-то проваливается, летит в бездонную пропасть, а к горлу подкатывает тошнота, как при первом парашютном прыжке. Полковник заснул.
   Пригрезилось Петру, что находится он в большом зале, где идет суд над ним. Прокурор произносит гневную речь, однако Петр его не слышит, поскольку уши чем-то плотно заткнуты. Он пытается читать по губам, но не получается, какой-то неизвестный язык. Спросить, в чем дело, за что все-таки судят, тоже не может, так как рот забит кляпом. Сзади руки крепко держат невидимые конвоиры. Выступают свидетели обвинения. Петр вглядывается в их лица, но не может различить, кто это: туманные расплывчатые пятна. Вот адвокат. По сравнению с прокурором – маленький, жалкий. Хорошо, хоть такой есть! Есть и свидетели защиты. Их немного, но и на том спасибо. Суд удаляется на совещание. Долгое, томительное ожидание. Мертвая тишина. Публика в зале беззвучно переговаривается, указывает на него пальцами. Одни смотрят сочувственно, другие с ненавистью. Судьи возвращаются. Зачитывается приговор. Какой, непонятно. Его хватают за руки, куда-то ведут. Затем снова полет, тошнота, головокружение... Петр просыпается у себя в постели. В ногах мурлычет Васька.
   – Фу-уф, – тяжело вздохнул Артемьев, садясь на кровати и закуривая сигарету.
   Некоторое время он курил, гадая, какой же все-таки вынесли приговор? За что судили, теперь вроде стало ясно. Затем, кряхтя, отправился на кухню: громко мяукая, кот потребовал завтрак, а бес пьянства – «лекарство».
   Накормив Ваську и опохмелившись благоразумно оставленными вчера ста граммами, полковник снова закурил, припоминая давешний разговор с котом. Сегодня был выходной, можно никуда не спешить. Как ни странно, он помнил вчерашнее до мельчайших подробностей.
   «Почему он меня не убил?» – опять подумал Петр. Действительно, странно. В уголовном деле – убийство двух милиционеров, без каких-либо видимых причин. Не взял ни оружия, ни денег. Подобные убийства бывают, но совершают их психопаты. Игорь явно не психопат, это сразу видно. Матерый разведчик прекрасно разбирался в подобных вещах, лучше любого психиатра. Кроме того, если парень одержим манией убийства, он бы немедленно воспользовался ситуацией тогда, в камере. Ведь они остались один на один, и полковник был в тот момент беспомощнее ребенка. Может, боялся смерти, надеялся протянуть денек-другой? Есть такие типы. В момент казни ползают на коленях, вымаливают хоть минуточку жизни... Чушь собачья! Игорь не боится смерти. Петр вспомнил рассказ тюремщиков, свои собственные наблюдения через экран монитора, презрительную улыбку смертника под дулом пистолета начальника тюрьмы. Да, дело здесь явно нечисто...
   Послышался звонок в дверь. Петр открыл и замер в удивлении. В гости пожаловал дядя Коля, уже два года не удостаивавший племянника своим посещением. Вид у старика был виноватый.
   – Петька, ты это, прости меня за тот разговор, – сказал он, проходя на кухню и доставая из-за пазухи бутылку водки. – Давай за примирение, а?!
   – Нас ведь только двое из всего рода осталось, – продолжил Николай Валентинович, когда родственники, выпив по первой, закусывали квашеной капустой. – Какое право я имею тебя судить? Тем паче что мы с твоим отцом в свое время похлеще дела творили. Расстреляешь, скажем, шпиона, а он и не шпион вовсе. Вышел человек из окружения – сразу под подозрение. Почему немцам в плен не сдался? Я тогда дурак был, не понимал ничего. Только теперь дошло, да поздно...
   – Перестань, дядя, – прервал его Петр, – ты был абсолютно прав насчет меня. Я не обижаюсь.
   Некоторое время оба молчали. Между тем Васька, уже знакомый с процедурой распития, вообразил, что ему тоже нальют. Жалобно мяукая, кот поглядывал на аптечку в ожидании валерьянки.
   – Брысь, дурак, – беззлобно прикрикнул на него полковник. – Алкоголиком станешь! Знаешь, дядя Коля, я хотел с тобой посоветоваться, может, подскажешь чего.
   Артемьев подробно рассказал о деле Лаврентьева, привел собственные соображения.
   Николай Валентинович долго молчал, о чем-то напряженно думая.
   – Н-да, – наконец промолвил он, – дельце-то действительно с душком. Помню одно подобное, по нашему ведомству. Вел его не я, но подробности знаю. В июне сорок девятого молодой лейтенант убил двух сотрудников госбезопасности без видимых, казалось, причин. Лейтенанта, само собой, к стенке. Пристрелил он их за то, что состряпали липовое дело на его друга, в шпионаже обвинили. А друг этот в сорок третьем его, тяжело раненного, на себе из-под огня вытащил. Вот так. Слышь, Петька, если хочешь выяснить подробности – могу помочь. Лаврентьев твой, насколько я понял, из нашей области и убийства совершал здесь, а начальник областного управления МВД, знаешь, кто? Ванька Мартынов! Мой бывший подчиненный.
   Николай Валентинович наскоро переговорил по телефону.
   – Ну вот, – довольно сказал он, повесив трубку на рычаг. – Дело в шляпе, Ванька за тобой даже машину пришлет. Теперь еще по пятьдесят капель, и давай приводи себя в порядок.

Глава 11

   «Ванька», он же генеpал-майоp МВД Иван Алексеевич Маpтынов, не мог отказать в пpосьбе своему бывшему начальнику, но вовсе не потому, что испытывал к Николаю Валентиновичу какие-то чувства. Дело в том, что Аpтемьев-стаpший знал за Маpтыновым кое-какие делишки, настолько сквеpные, что «Ваньку» в дpожь кидало пpи малейшем напоминании. Маpтынов был в куpсе дела Лавpентьева, в куpсе безобpазного поведения Гавpиленко и Авеpина, котоpое повлекло за собой двойное убийство и бpосало, мягко говоpя, тень на ввеpенные его попечению пpавоохpанительные оpганы. Матеpиалы следствия, а также суда пpишлось подтасовать, подчистить, убpав оттуда все упоминания об истинной пpичине пpоизошедшего. Осталась лишь туманная, лживая фpаза: «Подсудимый вел себя деpзко, вину не пpизнал, допускал клеветнические высказывания в адpес советской милиции». Получился по документам обычный психопат-убийца. К стенке его, и все шито-кpыто. А что еще оставалось делать Маpтынову? Ведь поднимись эта истоpия в вышестоящие инстанции – pазpазился бы скандал, котоpым незамедлительно бы воспользовался подлец-заместитель, давно метящий на его место.
   Когда объявили, что пpиговоp пpиведен в исполнение (генеpал не знал, что Игоpь еще жив), он успокоился. Все, гоpа с плеч!