И однажды, во время такого прилива одиночества, он вдруг услышал шум. Это был звук, который он не мог описать, сказав, например, так: «А, это всего лишь стук капель дождя по крыше» или «Конечно же это дрова трещат в камине». Нет, это был неясный звук, который заставил его задуматься о том, что и где издает его. Он как раз подумал, что на самом деле не знает, как справиться со своим одиночеством. Человек поднялся, осмотрел дом и выглянул в окно, но не смог найти ничего, что могло бы быть причиной такого шума.
После этого случая он все чаще и чаще слышал этот звук, и даже почувствовал себя немного больным из-за того, что постоянно думал об источнике шума. Наконец, у него сильно разболелась голова, и он не мог даже приготовить себе чашку чаю.
Прошло достаточно много времени, у него постоянно болела голова, до тех пор пока однажды он не решил: «Это глупо, я не знаю, откуда исходит этот звук. Я искал всюду и не смог найти источник звука. И если я не знаю, что это и откуда, стоит ли об этом беспокоиться? Все, чего я добился, – это головная боль». Так, он перестал задумываться об этом и снова стал преспокойно распивать чай. И странная вещь произошла как раз в тот вечер, когда он сидел возле огня и штопал свои носки, пил чай, ел свой хлеб с медом. Он вдруг увидел шум.
Я знаю, что это звучит глупо, звук нельзя увидеть, но я имею в виду то, что он видел существо, производящее этот странный шум. Сидя возле огня, совершенно позабыв о звуке, он краешком глаза увидел что-то светящееся в углу комнаты.
Это была маленькая светящаяся мышка, яркая, как солнечный свет, не отбрасывающая тени. Она сверкала как бриллиант, но на нее можно было смотреть не отрываясь, ее сияние не слепило глаза. Теперь, когда он увидел сияющую мышку, больше не чувствовал себя таким одиноким. Его больше не тяготило штопанье носков, что раньше казалось ему утомительным занятием, и он даже не возражал против черного хлеба с медом вместо кремового пирожного. На самом деле, он не был против своего образа жизни и даже подумал пригласить кого-нибудь в гости.
Это напоминало вспышку. Вспомните, как вы, споткнувшись, удивляетесь, что же будет, затем каким-то чудом вам удается удержать равновесие, – все это в какие-то мгновения. Произошло примерно то же. Увидев мышку, он тут же подумал: «Я должен поймать сияющую мышку!» – и сорвался, чтобы поймать ее. Но произошло нечто очень странное, пока он приближался к ней, зверек становился все больше и больше. Сначала он стал размером с крысу, затем – с кошку. Потом стал огромным, размером с дом, размером с целый мир. Человек был так поражен этим, что остановился, огляделся вокруг и увидел, что это не мышка становилась все больше и больше, а он сам уменьшался в размерах. Тогда он оглянулся. Но мышка уже исчезла, и он снова приобрел свой привычный рост и снова находился у себя в комнате.
Зверек убежал, как будто его никогда и не было. Никакого шума, никакого сияния. Какое-то время человек продолжал штопать носки, не думая о том, какое это скучное занятие, ел свой черный хлеб с медом и размышлял, не стоит ли позвать кого-нибудь на чашку чаю? Затем это чувство постепенно прошло, и он возненавидел штопанье носков, захотел кремовых пирожных и перестал думать о том, чтобы пригласить кого-нибудь в гости.
Шли дни, и вдруг он вспомнил мышку. «Должно быть, это была волшебная мышка, – сказал он себе. – Если бы только поймать ее, я бы сделал массу чудесных вещей с ее помощью. Подумать только! Я всегда был бы счастлив. Я бы смог получить удовольствие от любого занятия, работать без устали, не мучаясь сомнениями. Я показывал бы ее другим людям, и она бы делала несчастных счастливыми, больных здоровыми, нелюбимых любимыми. Тогда я стану очень важным человеком, и все будут считать меня очень умным. Подумать только! Люди со всех концов света захотят прийти только затем, чтобы посмотреть на меня!»
С тех самых пор, нет, не головная боль, а бессонница мучила его по ночам. Все время он думал о том, как ему поймать волшебную мышку. Это так беспокоило его, что он даже установил мышеловки, чтобы поймать зверька. Теперь он часто слышал шум, иногда видел мышку, но животное всегда ускользало из его ловушек.
Человек совсем отчаялся. Он взял топор и стал прорубать дыры в стенах, отрывать доски от пола, опускаясь в погреб, сдвигая мебель наверх. Все это привело к ужасному беспорядку, потому что многие вещи очень сильно запылились за много лет. Он почти ничего не ел, мало спал, а только рушил свой дом. Но Боже, он не мог отыскать сияющую мышку. Он даже не мог найти ее гнездо, место, где она пряталась. И тогда неожиданно он заплакал. Он плакал на самом деле, и слезы оставляли на его щеках дорожки, потому что он долго не умывался и был очень грязным. Затем он уснул и проспал очень долго.
Проснувшись, человек понял, к чему привели его жадность и тщеславие. Он принялся ремонтировать сломанные вещи и чистить комнаты. Делая это, совершенно забыл о мышкином волшебстве. Теперь он испытывал радость от мысли, что она была где-то рядом и что он мог случайно ее увидеть.
И знаете что? Эта маленькая мышка оказалась ручной. Из-за того что он больше не хотел поймать ее, она стала проводить в доме почти все свое время. Последнее, что я слышал, – она стала есть черный хлеб и мед и пить чай. И человек считает себя самым счастливым на земле.
Итак, если вас когда-нибудь пригласят на чашку чаю к человеку, который не возражает против штопки носков или ест черный хлеб с медом к чаю каждый день, просто спросите его, если сможете, разрешения взглянуть на его сияющую мышку!
Подобные истории очень похожи на сказки. Так же как и в сказках, многое в них выражено при помощи символов или, по крайней мере, похожим образом, что расширяет сон, выражает его значение. В данном случае дом – это внутренний мир человека. Комнаты – различные стороны его характера, его качества. Окна – ощущения, погреб – подсознание. Шум – воплощение чего-то, что упущено в его жизни, проявился из-за его одиночества и так далее. Тем не менее разница между этой историей и сном состоит в том, что спящий осознает значение символов, использованных в его истории, тогда как символы сна требуют долгого копания в себе, чтобы их понять. История также продлевает сон, объясняя его, выносит в сознание. Но это вовсе не предполагает, что использование этого метода подходит ко всем снам. Существует определенная категория снов, которые отлично подходят для этого. Мы можем назвать их «большими» снами, они полны смысла, не скрывают предстоящие трудности, но таят в себе мудрость о нашей жизни в целом. Когда люди не могут сразу понять смысл сна, они могут работать над сновидениями таким образом. Если это возможно, данный метод приведет этих людей к пониманию вещей, которые оказывают большое влияние на их сознательную жизнь.
Для тех, кто решил записывать сновидения в форме историй, пытаясь объяснить сон самому себе в простом виде, – это то, что как раз необходимо. Мы тогда увидим символы, которые мы осознали, поняли, и позволим событиям продиктовать, как эти символы трактовать. Следовательно, сон обозначил, что я был свиноголовым на протяжении долгих лет, и подсказал мне, что исцеление придет через сочувствие и любовь. Тут же возникает сказочная история. «Жил человек. Он был очень уродливым. Взрослые находили его внешность чрезвычайно отталкивающей, а дети с воплями ужаса убегали от него, ибо он имел голову как у свиньи. Чем старше он становился, тем чаще замечал, как люди избегают его, и его желание выглядеть как все становилось сильнее. Однажды, уже отчаявшись, он отправился на прогулку в лес и заблудился. Раздумывая, на какую тропинку свернуть, он увидел маленькую девочку, крестьянку в простеньком платьишке. Она была очень милой. Увидев человека, возникшего перед ней совершенно неожиданно, она не испугалась и не убежала, выслушав его печальную историю, пожалела и отвела к себе в дом». И так далее. Девочка – это сочувствие, которое свиноголовый человек встретил в своем подавленном состоянии. Она – его симпатия, его собственное чувство, желание, чтобы его пожалели, приняли участие в его нелегком положении. Но если мы продолжим историю, человек из проявленного к нему сочувствия поймет, что другие несут схожее бремя и его сочувствие и жалость простираются вовне, и он станет обычным человеком, как только победит собственный эгоизм.
В записи истории, подобной той, что мы получили из нашего сна, мы отчетливо видим нашу внутреннюю ситуацию. Через выражение различных составляющих нашего «я» в виде разнообразных символов мы также поймем, как они взаимодействуют. Следовательно, можно классифицировать этот метод толкования сновидений также как искусство, как способ самовыражения.
Сны и поэзия
Сновидения и живопись
Глава 7
После этого случая он все чаще и чаще слышал этот звук, и даже почувствовал себя немного больным из-за того, что постоянно думал об источнике шума. Наконец, у него сильно разболелась голова, и он не мог даже приготовить себе чашку чаю.
Прошло достаточно много времени, у него постоянно болела голова, до тех пор пока однажды он не решил: «Это глупо, я не знаю, откуда исходит этот звук. Я искал всюду и не смог найти источник звука. И если я не знаю, что это и откуда, стоит ли об этом беспокоиться? Все, чего я добился, – это головная боль». Так, он перестал задумываться об этом и снова стал преспокойно распивать чай. И странная вещь произошла как раз в тот вечер, когда он сидел возле огня и штопал свои носки, пил чай, ел свой хлеб с медом. Он вдруг увидел шум.
Я знаю, что это звучит глупо, звук нельзя увидеть, но я имею в виду то, что он видел существо, производящее этот странный шум. Сидя возле огня, совершенно позабыв о звуке, он краешком глаза увидел что-то светящееся в углу комнаты.
Это была маленькая светящаяся мышка, яркая, как солнечный свет, не отбрасывающая тени. Она сверкала как бриллиант, но на нее можно было смотреть не отрываясь, ее сияние не слепило глаза. Теперь, когда он увидел сияющую мышку, больше не чувствовал себя таким одиноким. Его больше не тяготило штопанье носков, что раньше казалось ему утомительным занятием, и он даже не возражал против черного хлеба с медом вместо кремового пирожного. На самом деле, он не был против своего образа жизни и даже подумал пригласить кого-нибудь в гости.
Это напоминало вспышку. Вспомните, как вы, споткнувшись, удивляетесь, что же будет, затем каким-то чудом вам удается удержать равновесие, – все это в какие-то мгновения. Произошло примерно то же. Увидев мышку, он тут же подумал: «Я должен поймать сияющую мышку!» – и сорвался, чтобы поймать ее. Но произошло нечто очень странное, пока он приближался к ней, зверек становился все больше и больше. Сначала он стал размером с крысу, затем – с кошку. Потом стал огромным, размером с дом, размером с целый мир. Человек был так поражен этим, что остановился, огляделся вокруг и увидел, что это не мышка становилась все больше и больше, а он сам уменьшался в размерах. Тогда он оглянулся. Но мышка уже исчезла, и он снова приобрел свой привычный рост и снова находился у себя в комнате.
Зверек убежал, как будто его никогда и не было. Никакого шума, никакого сияния. Какое-то время человек продолжал штопать носки, не думая о том, какое это скучное занятие, ел свой черный хлеб с медом и размышлял, не стоит ли позвать кого-нибудь на чашку чаю? Затем это чувство постепенно прошло, и он возненавидел штопанье носков, захотел кремовых пирожных и перестал думать о том, чтобы пригласить кого-нибудь в гости.
Шли дни, и вдруг он вспомнил мышку. «Должно быть, это была волшебная мышка, – сказал он себе. – Если бы только поймать ее, я бы сделал массу чудесных вещей с ее помощью. Подумать только! Я всегда был бы счастлив. Я бы смог получить удовольствие от любого занятия, работать без устали, не мучаясь сомнениями. Я показывал бы ее другим людям, и она бы делала несчастных счастливыми, больных здоровыми, нелюбимых любимыми. Тогда я стану очень важным человеком, и все будут считать меня очень умным. Подумать только! Люди со всех концов света захотят прийти только затем, чтобы посмотреть на меня!»
С тех самых пор, нет, не головная боль, а бессонница мучила его по ночам. Все время он думал о том, как ему поймать волшебную мышку. Это так беспокоило его, что он даже установил мышеловки, чтобы поймать зверька. Теперь он часто слышал шум, иногда видел мышку, но животное всегда ускользало из его ловушек.
Человек совсем отчаялся. Он взял топор и стал прорубать дыры в стенах, отрывать доски от пола, опускаясь в погреб, сдвигая мебель наверх. Все это привело к ужасному беспорядку, потому что многие вещи очень сильно запылились за много лет. Он почти ничего не ел, мало спал, а только рушил свой дом. Но Боже, он не мог отыскать сияющую мышку. Он даже не мог найти ее гнездо, место, где она пряталась. И тогда неожиданно он заплакал. Он плакал на самом деле, и слезы оставляли на его щеках дорожки, потому что он долго не умывался и был очень грязным. Затем он уснул и проспал очень долго.
Проснувшись, человек понял, к чему привели его жадность и тщеславие. Он принялся ремонтировать сломанные вещи и чистить комнаты. Делая это, совершенно забыл о мышкином волшебстве. Теперь он испытывал радость от мысли, что она была где-то рядом и что он мог случайно ее увидеть.
И знаете что? Эта маленькая мышка оказалась ручной. Из-за того что он больше не хотел поймать ее, она стала проводить в доме почти все свое время. Последнее, что я слышал, – она стала есть черный хлеб и мед и пить чай. И человек считает себя самым счастливым на земле.
Итак, если вас когда-нибудь пригласят на чашку чаю к человеку, который не возражает против штопки носков или ест черный хлеб с медом к чаю каждый день, просто спросите его, если сможете, разрешения взглянуть на его сияющую мышку!
Подобные истории очень похожи на сказки. Так же как и в сказках, многое в них выражено при помощи символов или, по крайней мере, похожим образом, что расширяет сон, выражает его значение. В данном случае дом – это внутренний мир человека. Комнаты – различные стороны его характера, его качества. Окна – ощущения, погреб – подсознание. Шум – воплощение чего-то, что упущено в его жизни, проявился из-за его одиночества и так далее. Тем не менее разница между этой историей и сном состоит в том, что спящий осознает значение символов, использованных в его истории, тогда как символы сна требуют долгого копания в себе, чтобы их понять. История также продлевает сон, объясняя его, выносит в сознание. Но это вовсе не предполагает, что использование этого метода подходит ко всем снам. Существует определенная категория снов, которые отлично подходят для этого. Мы можем назвать их «большими» снами, они полны смысла, не скрывают предстоящие трудности, но таят в себе мудрость о нашей жизни в целом. Когда люди не могут сразу понять смысл сна, они могут работать над сновидениями таким образом. Если это возможно, данный метод приведет этих людей к пониманию вещей, которые оказывают большое влияние на их сознательную жизнь.
Для тех, кто решил записывать сновидения в форме историй, пытаясь объяснить сон самому себе в простом виде, – это то, что как раз необходимо. Мы тогда увидим символы, которые мы осознали, поняли, и позволим событиям продиктовать, как эти символы трактовать. Следовательно, сон обозначил, что я был свиноголовым на протяжении долгих лет, и подсказал мне, что исцеление придет через сочувствие и любовь. Тут же возникает сказочная история. «Жил человек. Он был очень уродливым. Взрослые находили его внешность чрезвычайно отталкивающей, а дети с воплями ужаса убегали от него, ибо он имел голову как у свиньи. Чем старше он становился, тем чаще замечал, как люди избегают его, и его желание выглядеть как все становилось сильнее. Однажды, уже отчаявшись, он отправился на прогулку в лес и заблудился. Раздумывая, на какую тропинку свернуть, он увидел маленькую девочку, крестьянку в простеньком платьишке. Она была очень милой. Увидев человека, возникшего перед ней совершенно неожиданно, она не испугалась и не убежала, выслушав его печальную историю, пожалела и отвела к себе в дом». И так далее. Девочка – это сочувствие, которое свиноголовый человек встретил в своем подавленном состоянии. Она – его симпатия, его собственное чувство, желание, чтобы его пожалели, приняли участие в его нелегком положении. Но если мы продолжим историю, человек из проявленного к нему сочувствия поймет, что другие несут схожее бремя и его сочувствие и жалость простираются вовне, и он станет обычным человеком, как только победит собственный эгоизм.
В записи истории, подобной той, что мы получили из нашего сна, мы отчетливо видим нашу внутреннюю ситуацию. Через выражение различных составляющих нашего «я» в виде разнообразных символов мы также поймем, как они взаимодействуют. Следовательно, можно классифицировать этот метод толкования сновидений также как искусство, как способ самовыражения.
Сны и поэзия
Некоторые люди видят во сне стихотворения и прозу. Самуэль Тейлор Коулридж увидел во сне свою поэму «Кубла Хан». К несчастью, он успел записать лишь часть приснившейся поэмы. Его внезапно позвали с улицы, он забыл, что следует дальше, и был вынужден записать оставшийся кусок поэмы уже более привычным способом.
Следующее стихотворение было также услышано во сне одним человеком, и он запомнил его полностью:
Но основная причина, по которой мы обратились к поэзии, вовсе не в том, что это часть сновидения, а из-за того, что это – один из способов, который может быть использован для интерпретации снов. Так же как сказки и истории, поэзия и проза могут иногда помочь выразить непередаваемое. В своей книге «Живые символы» Герхард Адлер приводит поэму, написанную одной женщиной, его пациенткой. Она страдала клаустрофобией и искала помощи. В поэме она попыталась описать свое беспокойство и переживания. Она написала:
Некоторые сновидения сложно объяснить. Несколько факторов препятствуют пониманию. Это может быть предпочтение оставаться в неведении относительно некоторых вещей, потому что они причиняют боль. Мы можем подсознательно сопротивляться силам перемен, как та женщина в ее стихотворении. Либо мы затрудняемся в прояснении и понимании тех сфер опыта, с которыми сон имеет дело. Если мы возьмем в руку карандаш и попробуем облечь в словесную форму «ощущения» сна, иногда слова приходят просто и легко.
Необходимо понять тем не менее, что мы не пытаемся стать известными и признанными поэтами. Человек просто старается выразить словами нечто мутное, непонятное и неоформленное внутри него. Следовательно, в стремлении выразить сновидение в стихах или прозе мы вовсе не обязаны твердо придерживаться сюжета сна. Подобное действие может помешать появлению интерпретации в виде поэмы. Помните, что было уже сказано, что интерпретация – это сон плюс сознание. Кто-то часто добавляет в сон что-либо, пытаясь лучше понять его. Кто-то совсем ничего не меняет, потому что считает это подобным исправлению текста уже напечатанной книги или искажением истины. Но кто-то может сказать: «Это напоминает мне то», нечто, что отсутствовало во сне, но дополняет его. Следовательно, когда мы стараемся выразить наши ощущения в поэзии, вынуждены обращаться к тем чувствам, но можем включить любые родственные материи или образы, которые кажутся нам необходимыми для придания поэме законченности. Может случиться даже так, что поэма «придет живьем», когда мы будем ее писать, и возникнет совсем в ином, своем собственном русле, что тоже неплохо. Это означает, что части нас, которые искали выражения и осознания, вышли наружу.
Далеко не все сновидения полезно облекать в стихотворную форму. Часто это совсем не нужно делать. Но иногда случаются сны особого качества, скрытое содержание которых мы стремимся уловить, значение которых мы нащупываем, когда неосознанный импульс возникает сам собой для выражения содержания сна в стихотворении или поэме. В такие периоды очень хорошо последовать побуждениям и ухватить идею.
Следующее стихотворение было также услышано во сне одним человеком, и он запомнил его полностью:
Как можно заметить, это нелегко поддается толкованию, так как это прямое выражение чувств. Но обычно стихотворения во сне также преподносят человеку новые идеи или показывают в нескольких словах весь смысл сновидения. В форме инструкции одна женщина услышала во сне слова: «Каждая жизнь – всего лишь небольшой отрезок вечности», которые приобрели очень глубокое значение для нее. Как будто ей сказали, что ее жизнь была всего лишь фрагментом ее всеобъемлющего «я». Все, что она знала о себе прежде, было только то, что она сознательно чувствовала, потерянность во времени, короткое забытье ее вечной природы, чтобы испытать проблемы индивидуальной жизни – перерыв в вечности. Та же женщина видела другой сон, который иллюстрируют слова стихотворения или проза, поймавшая суть сна. Ей приснилось, что группа людей искала Бога. Они решили, что один из них должен быть избран как оратор Господа. Это означало, что дух Бога завладеет телом этого человека и сможет говорить с ними. Так, они пытались избрать кого-либо, самого достойного по своей чистоте и другим душевным качествам. Пока они пытались выбрать, человек, стоявший среди них, очевидно, попал под влияние Духа. Это стало для всех неожиданностью, так как этот неуклюжий человек вовсе не был тем, кого они хотели избрать. Тогда он начал учить их под указанием Духа; и слова, которые запомнились спящей, были: «Судно, избранное Богом, – достойно, чаша, наполненная Господом, чиста». В этом сновидении женщина почувствовала, что это был выбор самого Бога, а не людей, тогда как предложение означало, что всякий, кто избран, чист духом.
Моя дорогая, когда я уйду, думай
Обо мне иногда в молитве.
Сотвори эту молитву подобно дому,
Куда можно войти,
наполненному воспоминаниями,
как книгами, стоящими вдоль стен,
которые можно раскрыть и прочитать;
с картинами того,
что мы когда-то делали вместе.
Ковром на полу
и словами любви, сказанными мной,
и упавшими на него подобно осенним листьям,
опустившимся на тропинку пред тобой.
Ради света, отобравшего мудрость из моего
безрассудства.
Скоро станет тепло,
ибо пламя распространится
за пределы каминной решетки —
и мои чувства к тебе будут
как горячие угли.
И в тепле, в том мерцающем свете,
среди тех книг, люби меня и помни,
что я дал тебе сердце мужчины.
Но основная причина, по которой мы обратились к поэзии, вовсе не в том, что это часть сновидения, а из-за того, что это – один из способов, который может быть использован для интерпретации снов. Так же как сказки и истории, поэзия и проза могут иногда помочь выразить непередаваемое. В своей книге «Живые символы» Герхард Адлер приводит поэму, написанную одной женщиной, его пациенткой. Она страдала клаустрофобией и искала помощи. В поэме она попыталась описать свое беспокойство и переживания. Она написала:
Поэма полна символов, но тем не менее наводит мостик над провалом между разумным пониманием и чистым чувством. Как Герхард Адлер замечает, это иллюстрирует проблему его пациентки предельно точно. Ее разум, представленный ее глазами, имеет только болезненное, полное страха отношение к пустыне ее природных сил, эмоций, инстинктов и тому подобному. Снег и скалы, стоящие под порывами дождя и ветра, могут также быть рассмотрены как ее отяжелевшие или замерзшие чувства и эмоции, подверженные ударам природных движущих сил роста и продолжающихся перемен.
Молния ударила в гранитные вершины.
Они не могут скорчиться, не могут кричать.
Их раны кровоточат камнями, беспомощные валуны
Катятся с грохотом в ледяной поток.
Всю ночь сумасшедший, злобный ветер
Ударяет в гребни гор снова и снова,
И с высоты измученного гребня
Срывается с пронзительным криком лавина снега.
Мост из бревен сметен,
Тропинка теряется у обрыва.
И этот черный поток, где ничего не живет,
Кроме ночной нечеловеческой боли.
Ни голоса, никого, ни живой души —
Только нас двое здесь:
Глаз, смотрящий в Пустыню,
Пустыня, отражающая этот взгляд.
Некоторые сновидения сложно объяснить. Несколько факторов препятствуют пониманию. Это может быть предпочтение оставаться в неведении относительно некоторых вещей, потому что они причиняют боль. Мы можем подсознательно сопротивляться силам перемен, как та женщина в ее стихотворении. Либо мы затрудняемся в прояснении и понимании тех сфер опыта, с которыми сон имеет дело. Если мы возьмем в руку карандаш и попробуем облечь в словесную форму «ощущения» сна, иногда слова приходят просто и легко.
Необходимо понять тем не менее, что мы не пытаемся стать известными и признанными поэтами. Человек просто старается выразить словами нечто мутное, непонятное и неоформленное внутри него. Следовательно, в стремлении выразить сновидение в стихах или прозе мы вовсе не обязаны твердо придерживаться сюжета сна. Подобное действие может помешать появлению интерпретации в виде поэмы. Помните, что было уже сказано, что интерпретация – это сон плюс сознание. Кто-то часто добавляет в сон что-либо, пытаясь лучше понять его. Кто-то совсем ничего не меняет, потому что считает это подобным исправлению текста уже напечатанной книги или искажением истины. Но кто-то может сказать: «Это напоминает мне то», нечто, что отсутствовало во сне, но дополняет его. Следовательно, когда мы стараемся выразить наши ощущения в поэзии, вынуждены обращаться к тем чувствам, но можем включить любые родственные материи или образы, которые кажутся нам необходимыми для придания поэме законченности. Может случиться даже так, что поэма «придет живьем», когда мы будем ее писать, и возникнет совсем в ином, своем собственном русле, что тоже неплохо. Это означает, что части нас, которые искали выражения и осознания, вышли наружу.
Далеко не все сновидения полезно облекать в стихотворную форму. Часто это совсем не нужно делать. Но иногда случаются сны особого качества, скрытое содержание которых мы стремимся уловить, значение которых мы нащупываем, когда неосознанный импульс возникает сам собой для выражения содержания сна в стихотворении или поэме. В такие периоды очень хорошо последовать побуждениям и ухватить идею.
Сновидения и живопись
Несколько лет назад была опубликована очень интересная книга о сновидениях и живописи. Ее написал психиатр об одной из своих пациенток, молодой женщине, у которой, вследствие ее нервного расстройства, на теле появилась сыпь. Во время лечения она показала доктору рисунки, которые она сделала по мотивам своих снов. Там были изображены птица, ворота и широкая тропинка, ведущая к горным вершинам. Ни она сама, ни ее доктор не могли понять символизма и значения рисунков в то время. Она объяснила, что птица хотела улететь в горы, но не смогла пролететь над воротами. Доктор посоветовал ей продолжать рисовать сны и постепенно, работая над изменением отношений птицы, ворот и гор, цветового решения и иных появлявшихся символов, сумел найти разгадку. Птица представляла женщину, горы – освобождение от болезни, ворота символизировали нечто, произошедшее с пациенткой еще в детстве. Ее дядя в шутку набросился на нее из ворот, и с тех пор страх преследовал ее. Женщина продолжала зарисовывать сны до тех пор, пока, наконец, птица не пролетела над воротами – пациентка выздоровела.
Это показывает, насколько рисование сновидений может быть эффективно в помощи понимания снов. Многое из того, что было сказано об историях и стихотворениях, также подходит для этого типа интерпретации. Но рисование очень часто приобретает более глубокий оттенок, чем наши слова, даже если это слова поэмы. Говоря это, я вовсе не имею в виду, что живопись более значительна, чем литература. Любое слово обладает вполне определенным значением, заставляя нас рассматривать символ сквозь призму нашего понимания этого слова. Фраза, написанная на немецком языке, будет совершенно бессмысленной для того, кто говорит по-английски, и наоборот.
Но немецкая живопись свыше словесной ограниченности, и картины немецких художников поймут и в Германии, и в Великобритании. Живопись, рисование, из-за многообразия своих форм и палитры, отношений нарисованных фигур, могут заставить нас выразить или воплотить вещи, которые нам было трудно описать словами. Если мы видим картину с изображенным на ней человеком, держащим на руках своего обиженного ребенка, со слезами на глазах, несмотря на кажущуюся внешнюю силу, это вызывает в нас чувство, для выражения которого словами потребовалась бы не одна страница текста. Картина более универсальна, тогда как слова не обладают подобным свойством.
Почему так происходит, вполне понятно. Это из-за того, что живопись – продление актуальных образов сновидения. Из-за того, что рисование или живопись использует те же формы и символы для выражения идеи, что и сновидение. Следовательно, когда мы пользуемся изобразительными приемами при описании сна, мы переносим его в осознанную реальность, переводя в форму, удобную для рассматривания. Мы также делаем его безопасным, удерживая образы в ловушке цветов или штрихах карандаша. Изображение образов сна во внешнем мире таким способом дарит нам возможность более кропотливо изучить их и увидеть, что заставляет нас испытывать то или иное ощущение. Так, рассматривание картины, где нарисованы мужчина и его ребенок, вызывает знакомые чувства, и мы понимаем их.
Это показывает, насколько рисование сновидений может быть эффективно в помощи понимания снов. Многое из того, что было сказано об историях и стихотворениях, также подходит для этого типа интерпретации. Но рисование очень часто приобретает более глубокий оттенок, чем наши слова, даже если это слова поэмы. Говоря это, я вовсе не имею в виду, что живопись более значительна, чем литература. Любое слово обладает вполне определенным значением, заставляя нас рассматривать символ сквозь призму нашего понимания этого слова. Фраза, написанная на немецком языке, будет совершенно бессмысленной для того, кто говорит по-английски, и наоборот.
Но немецкая живопись свыше словесной ограниченности, и картины немецких художников поймут и в Германии, и в Великобритании. Живопись, рисование, из-за многообразия своих форм и палитры, отношений нарисованных фигур, могут заставить нас выразить или воплотить вещи, которые нам было трудно описать словами. Если мы видим картину с изображенным на ней человеком, держащим на руках своего обиженного ребенка, со слезами на глазах, несмотря на кажущуюся внешнюю силу, это вызывает в нас чувство, для выражения которого словами потребовалась бы не одна страница текста. Картина более универсальна, тогда как слова не обладают подобным свойством.
Почему так происходит, вполне понятно. Это из-за того, что живопись – продление актуальных образов сновидения. Из-за того, что рисование или живопись использует те же формы и символы для выражения идеи, что и сновидение. Следовательно, когда мы пользуемся изобразительными приемами при описании сна, мы переносим его в осознанную реальность, переводя в форму, удобную для рассматривания. Мы также делаем его безопасным, удерживая образы в ловушке цветов или штрихах карандаша. Изображение образов сна во внешнем мире таким способом дарит нам возможность более кропотливо изучить их и увидеть, что заставляет нас испытывать то или иное ощущение. Так, рассматривание картины, где нарисованы мужчина и его ребенок, вызывает знакомые чувства, и мы понимаем их.
Глава 7
Активное воображение
Самое необходимое качество при интерпретации сновидений – воображение. Понятием «воображение» я обозначаю способность находить или группировать ассоциативные идеи и образы, возникшие вокруг данного предмета. Если я напишу слово «лошадь», какие идеи, образы, ассоциации оно у вас вызовет? Лошадь может быть большой, маленькой, гнедой, вороной, кобылой или жеребцом. Может быть слабой, сильной, старой, молодой, домашней и дикой, дружелюбной или агрессивной. Лошадь связана с образами седла, узды, сбруи, повозки, кнута, наездника, скачек. Лошадь бежит, скачет, тянет, переступает с ноги на ногу, кусается, лягается, может сбросить, брыкается. Мы можем ехать верхом на лошади, можем упасть с нее, садиться и спешиваться, держаться в седле непринужденно или неловко. Лошадь везет нас или поклажу и тому подобное. Все эти понятия связаны с тем, что уже было сказано об ассоциациях. Но существует еще один аспект воображения, который может быть использован как своеобразный «водолазный костюм». Говоря это, я имею в виду, что при определенном виде воображения часто используется возможность погружения глубоко во внутренний мир человека, чтобы дать ему возможность соприкоснуться с сокровенными частями собственной души, постичь которые иным способом порой бывает очень сложно. Этот метод не может быть применен ко всем сновидениям, но там, где он действует, результаты зачастую превосходят ожидания решившего прибегнуть к его использованию человека.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента