Диана Машкова. Развод по-русски

   – Не переживай, это надо мне, – прошептала она.
   У них не было планов на будущее, не прозвучали слова любви, смешными казались клятвы в верности, зато каждый обрел той ночью гораздо больше, чем мог мечтать, – близкого человека. Одиночество отступило.
   Алла седьмым чувством уловила, что им нужно быть вместе. Вадим молчал. Но лишь потому, что не считал себя вправе взваливать на чужие плечи груз серьезных проблем – так она полагала. Когда полушутливо-полусерьезно Алла предложила пожениться, он только улыбнулся в ответ.
   – Мне нужен менеджер по эксплуатации объекта, – заявила она.
   – Понимаю, – Вадим поддержал игру.
   – Зарплата хорошая.
   – Не сомневаюсь.
   – В качестве бонуса – душевные разговоры.
   – Заманчиво.
   – Соглашайся, – Алла прижалась к нему.
   – Я подумаю.
   – Кстати, – она заторопилась, – время от времени исполняю желания.
   – Аргумент!
   – Давай, – она начала по-детски теребить его за рукав, – не тяни…
   Вадим задумался на мгновение, а потом серьезно ответил:
   – Как хочешь. Давай.
   Поначалу семейная жизнь забавляла обоих: они играли в нее, как дети. Только роли распределили наоборот. Он чаще всего оставался дома, на хозяйстве, – продолжал подрабатывать риелтором, но особенной радости и прибыли это не приносило, – Алла пропадала с утра до позднего вечера в банке и содержала семью. Постепенно, по мере того как улетучивалась эйфория от новизны, игра изменилась. Приобрела элементы реальности.
   Вадим снова погрузился в депрессию, которая, казалось, отступила благодаря стараниям Аллы. Он мог часами сидеть не шевелясь, а когда молодая жена пыталась его растормошить, раздражался.
   – Я не знаю, зачем живу, – повторял он, глядя мимо нее.
   – Ради будущего, – каждый раз Алла пыталась отыскать «правильный» ответ. И постоянно промахивалась.
   – Чепуха! В любую секунду человека могут зарезать или сбить машиной. Значит, будущего нет.
   – Ради самой жизни, – Алла не сдавалась, хотя от правоты Вадима ей становилось страшно.
   – Не смеши меня! Я ненавижу себя и свою жизнь.
   Слышать такое было особенно горько. И это после всех перемен, которые, казалось, уже произошли с ним благодаря новому повороту судьбы.
   – Живи ради меня…
   – Зачем тебе нужен отцеубийца?
   Он переводил на нее тяжелый взгляд, в котором не было ничего, кроме боли, – разве что слабый, едва уловимый трепет надежды.
   – Ты никого не убивал!!! – собрав все силы, кричала она. – Ты нужен мне, потому что, – он замирал в ожидании, а Алла спотыкалась на полуслове: – Потому что я без тебя не смогу…
   Он разочарованно отворачивался от нее и снова сверлил взглядом стену.
   Первое настоящее желание, которое завладело Вадимом после смерти отца, охватило его внезапно. На Калужском шоссе, в Подмосковье он увидел участок земли, в который влюбился без памяти. Это было похоже на помешательство. Несколько дней подряд он чертил план воображаемого поселка, ночи напролет говорил только о нем, не давая жене уснуть. Поначалу Алла даже обрадовалась – приступы отчаяния сменились счастливым возбуждением – но потом начала сомневаться в благотворном влиянии идеи-утопии. Даже стала ревновать к этому дурацкому участку, невесть как повстречавшемуся на его пути.
   Каждое утро Вадим выходил из дома ни свет ни заря и ехал за город, чтобы обойти несколько гектаров земли между дорогой и лесом: он мысленно строил собственный жилой комплекс. Сегодня в его воображении возникал небольшой элитный поселок, завтра – многоквартирный комплекс, послезавтра маячила мысль о торговом центре. Он что-то чертил на земле, измерял, межевал.
   Закончились эти вылазки тем, что обеспокоенный охранник привел «сумасшедшего» в офис продаж и попросил вызвать бригаду. Ту, которая возит клиентов в Кащенко.
   – У вас совесть есть?! – возмущался Вадим. – земля выставлена на продажу! Хочу смотреть, и смотрю.
   – Можешь купить, и купи, – перефразировал прыщавый менеджер с фигурой, похожей на палку от швабры, – а если нет, чтобы тебя здесь больше не видели.
   – Могу, – не задумываясь, солгал Вадим, – если приму такое решение!
   Менеджер с сомнением покосился на одежду «покупателя», потом выглянул в окно, пытаясь разглядеть машину незваного гостя – парковка перед офисом оставалась пустой.
   – На кого работаешь? – поинтересовался он.
   – Некорректный вопрос.
   – Хорошо, – голос чуть-чуть потеплел, – сколько времени нужно, чтобы дать инвестору ответ? Два дня? Неделя?
   – Две недели, – с сомнением произнес Вадим, – не меньше.
   – Не больше, – отрезал менеджер, – документы захочешь посмотреть, заходи.
   Изучать бумаги Вадим поехал вместе с Аллой, в субботу. Всю дорогу, что они тряслись в старой маршрутке, он без конца повторял идиотскую просьбу:
   – Только не говори, что ты моя жена, скажи просто – юрист!
   – Ты что, стесняешься меня?!
   – Нет! Только не говори…
   Алла вообще ничего говорить не собиралась. Буркнула «добрый день», сунула свою визитку мерзкому менеджеру с бегающими глазками и села в углу с документами. Потом попросила сделать пару копий, которые взяла с собой, и удалилась, как королева – с гордо поднятой головой.
   – Ну, что? – нервничал Вадим.
   – Пока ничего, на первый взгляд все в порядке.
   Той ночью Вадим так и не дал ей уснуть: как безумный, твердил о проекте, о том, что эта мечта стала для него избавлением. У него наконец появилась цель в жизни, а он и не надеялся! И сразу такая, которая поднимет на огромную высоту его цену – раз уж цена человека зависит от его амбиций.
   В те дни Алла серьезно раздумывала о том, чтобы обратиться к психотерапевту, но не решилась: Вадим расценил бы этот шаг как предательство.
   Чем ближе подходили к концу две недели, отпущенные Вадиму, тем мрачнее он становился. Уже были найдены покупатели на бабушкину квартиру, правда, сумму, которую можно было на этом выручить, предстояло увеличить в пять раз.
   Алла наблюдала за бессмысленными попытками мужа найти инвесторов, и ее сердце обливалось кровью: она-то знала, как принято реагировать в деловом мире на сомнительные идеи никому не известных людей. Она слышала его бесконечные разговоры по телефону, во время которых он униженно просил познакомить его то с одним «денежным мешком», то с другим. Неудивительно, что люди на другом конце провода только крутили пальцем у виска: Алла фактически видела их перекошенные физиономии с воздетыми к небу глазами. После каждого такого звонка Вадим замыкался в себе еще глубже. Его неподвижное сидение на диване доходило порой до абсурда: он не замечал, как день переходит в ночь, а утро перекатывается в вечер. Алле было жаль мужа. Но что могла она сделать?!
   Утром в понедельник на ее рабочем столе зазвонил телефон. Она подняла трубку, в которой раздался слащавый и неприятный голос.
   – Алла Георгиевна?
   – Да.
   – Это Марик Тукан.
   – Простите? – Алла понятия не имела, кто ей звонит, хотя наверняка запомнила бы экстравагантную птичью фамилию с первого раза, если бы где-то ее услышала.
   – Я бы хотел знать решение инвесторов.
   – Что?
   – Мне обещали дать ответ в конце прошлой недели, – якобы внес ясность Марик, – ваш коллега. Кажется, архитектор?
   Алла запуталась окончательно: подобных профессий среди сотрудников банка быть не могло. Она промолчала.
   – Алло, – испуганно позвал Марик. – Алло! Я по поводу участка земли под застройку на Калужском шоссе!
   Сочетание слов наконец растормошило память: звонил тот самый прыщавый тип, продавец мечты Вадима.
   – Да-да, – Алла растерялась, офисная уверенность исчезла из голоса, – теперь вспоминаю.
   – Вы приняли решение?
   – Нам нужно еще время, – промямлила она. – Вы можете подождать?
   – Если внесете задаток, сколько угодно, – хихикнул гнусный тип, почувствовав в интонациях девушки слабость.
   – Внесем, – Алла спохватилась и вернула голосу начальственный тон, – но не раньше, чем через десять рабочих дней.
   Положив трубку, она не смогла вернуться к работе: перед глазами стояло лицо Вадима, бессмысленно уставившегося в одну точку. Алла нервничала, сомневалась. Потом поднялась с места и взяла несколько бумаг на подпись в виде прикрытия. Достала из сумки папку с копиями документов на землю и отправилась в приемную мистера Маккея, нового президента банка. Нужно было хотя бы сделать попытку: если с Вадимом что-то случится, она себе не простит…
   Яйцо задрожало в бурно кипящей воде и, словно потеряв контроль над собой, начало биться боками о стенки кастрюли. Алла вздрогнула и убавила огонь. Завтракать не хотелось.

Глава 7

   Мы перестаем любить себя, когда перестают любить нас.

Анна Сталь

   Первые хлопья снега, липкие и тяжелые, падали на волосы и ресницы. Под ногами скользкой ледяной коркой хрустела поздняя осень. Алла с тоской взглянула на свою припорошенную снегом машину: в будний день серебристая «Тойота» смотрелась в огромном дворе одиноким подкидышем. Разноцветные соседки с утра разъехались по делам, а она одна стояла без дела. Терпеливо ждала, когда хозяйка возьмет себя в руки и найдет им обеим занятие. Мысленно подсчитав, что не садилась за руль уже несколько месяцев, Алла, извиняясь, дотронулась до настороженно оттопыренного зеркала-уха и пешком пошла к метро. В банке ее ждали к пяти.
   Мистер Маккей вышел навстречу Алле с лицом цвета древнего пергамента. Они помолчали, глядя друг на друга, и Алла первой отвела взгляд: на убитого горем старика сорока шести лет было больно смотреть. Всего-то полгода назад он, улыбчивый, молодой, упоительно-рыжий и с хитрым блеском в глазах, походил на огненное торнадо. Банкротство банка сделало свое дело: теперь Маккей напоминал выжженный холм. Это все, что осталось от бушевавшей в нем веселой стихии.
   – Здравствуй, – он попробовал улыбнуться. Губы растянулись, из их уголков побежали морщины.
   – Добрый день, – Алла испытывала одновременно жалость и злость: кому как не ей было знать об истинной роли Энди в «успехах» банка.
   – Зайди ко мне, – пригласил он, распахивая дверь кабинета, – поговорим.
   – Только быстро, – Алла заглянула за плечо Маккея. Некогда шикарный начальственный кабинет лежал в руинах: мебель вывезли, по полу разбросаны бумаги. И только чудом сохранившийся письменный стол возвышался, словно корабль, среди белых завалов-льдин.
   – Мы с тобой последние, – объяснил Энди, – но жизнь продолжается.
   – Для кого как, – промямлила она, пробираясь вслед за вчерашним президентом к столу.
   Порывшись в ящиках, Энди отыскал наконец-то, ради чего Алла приехала, и протянул ей небольшую зеленую книжицу в картонной обложке.
   – По собственному желанию, – пояснил он, не дожидаясь вопроса, – как в заявлении.
   – Я поняла.
   Алла спрятала документ в сумку, даже не заглянув в него. Развернулась и собралась уйти, но Энди остановил:
   – Какие планы?
   Раньше звук его голоса был символом стабильности и уверенности в завтрашнем дне, теперь эта магия исчезла бесследно. Загробная, тягучая речь Маккея выводила Аллу из себя.
   – Поеду домой, по дороге куплю вина. Отпраздную освобождение.
   – Я не об этом, – он расстроенно покачал головой, уловив в иронии «железной леди», как он называл Аллу в прежние времена, глухое отчаяние, – есть планы на будущее?
   – Нет, – она бросила на бывшего начальника испепеляющий взгляд.
   – Злишься на меня? – он наконец догадался.
   – Мне не давали такого права.
   Энди вздохнул.
   – Как твой супруг? – Он все еще не хотел ее отпускать, словно присутствие Аллы, его правой руки, придавало сил.
   – Работает.
   – Есть успехи?
   – Да.
   – Хорошо.
   Алла помолчала.
   – Он бросил меня.
   Маккей моргнул, губы его дрогнули. В глазах промелькнуло неясное выражение – то ли сочувствия, то ли радости.
   – После всего, что ты сделала для этого человека?!
   – Да, – Алла безразлично пожала плечами, – но я даже рада. Мы оба переросли этот брак.
   – Он подонок! – Энди прищурился.
   – Не смейте так говорить, – Алла сделала шаг к двери, – до свидания, мистер Маккей.
   – Не уходи, – он схватил ее за руку и умоляюще посмотрел в глаза.
   – Не могу остаться, – она осторожно вытащила руку, – я напишу.
   – Ты не знаешь мой адрес!
   – Эдинбург, Шотландия, – усмехнулась она, – Энди Маккею.
   Он улыбнулся через силу, а потом собрался с духом:
   – Переезжай в Эдинбург, попробуем что-то вместе придумать! Будет здорово.
   – В Шотландии и без меня безработица.
   – Я помогу.
   Алла не была уверена в том, что Энди сумеет помочь хотя бы себе, но промолчала. Впрочем, за годы президентства в русском отделении британского банка он успел обложиться таким количеством всевозможных долей и акций, что в деньгах у него недостатка точно не будет. Недальновидные англичане сделали большую глупость, когда на место еврея пригласили шотландца.
   – Спасибо.
   – Так ты едешь со мной?
   – Нет.
   – Почему? Теперь, когда твой Вадим…
   – Это ничего не меняет!
   Маккей часто заморгал. На потухшие глаза навернулись слезы. Он никогда до конца не понимал эту твердую, как кремень, женщину, хотя она была единственным человеком в неприветливой и холодной России, на которого он мог по-настоящему положиться. Алла помогала ему во всем, не задавала лишних вопросов и держала язык за зубами. Она ничего не требовала взамен, кроме того, что заслуживала и так – благодаря уму и невообразимому трудолюбию.
   Однажды, еще на заре своей русской карьеры, он сделал этой девушке серьезное одолжение. И, несмотря на то, что свои интересы в этом деле мистер Маккей тоже учел, Алла была ежеминутно благодарна ему целых шесть лет.
   – Тогда до встречи, – в голосе Энди Алла услышала сожаление, патинированное надеждой.
   – Прощайте.
   – Я сам буду писать тебе. Мы обязательно встретимся!
   Не в силах дальше растягивать эту бессмысленную сцену, Алла решительно вышла, захлопнув за собой дверь.
   Она стояла на перроне подземной станции метро и пропускала третий поезд подряд. Куда ехать? Дома невыносимо. Эйфория после ухода Вадима быстро сменилась злостью, с которой она пыталась бороться, но все время жестоко проигрывала. К родителям не хотелось. Скрыть ситуацию, глядя маме в глаза, она не сможет, а объяснять что-либо не готова. Настоящих друзей или подруг – таких, с которыми можно поделиться самым сокровенным и не бояться удара в спину, – у нее больше нет: в карьерном альпинизме давно растеряла всех. Просто потому, что не было времени ни на телефонные разговоры, ни на встречи с ними. А коллеги, которых считала приятелями, на поверку оказывались завистниками и конкурентами.
   Вадим был единственным близким человеком. И то, что после стольких усилий он посмел ее бросить, вызывало ярость.
   Женская мстительность всегда казалась Алле порождением ущербного интеллекта – сильная личность способна простить. Человек с большой буквы, сколько бы обид и боли ему ни причинили, не идет по пути разрушения, он ищет способ начать новую жизнь.
   Но Алле было нелегко подавить в себе желание отомстить. Слишком хорошо помнила о том, что муж бессовестно воспользовался ее «путевкой в жизнь»: это она, как Пигмалион ваял Галатею, создавала мужчину своей мечты. Превращала потерянного в огромном мире мальчишку в сильного воина. Пошла на сделку с совестью, чтобы дать ему старт. И все ради того, чтобы в один прекрасный день результат многолетних трудов достался не ей?
   Мудрецы говорят: делай добро и бросай его в воду, ибо нельзя требовать ни от кого благодарности и признания заслуг. Интересно, много ли в мире людей, которые способны этому следовать?
   Алла очнулась от мыслей под грохот четвертого поезда. Быстро перешла на противоположную платформу, заскочила в вагон и поехала в центр. Достаточно! Незачем хоронить себя в обидах и сожалениях. В прошлое возврата нет, значит, нужно искать новый путь.
   План был простой. Поужинать в хорошем ресторане, на виду у пятничной праздной толпы, а потом заглянуть в какой-нибудь ночной клуб. Неважно, что в подобных заведениях она бывала от силы раза три за всю жизнь: никогда не тянуло. Но сейчас эту меру стоило принять как лекарство. Слишком долго Вадим доказывал ей, что она нежеланна, и эта мысль накрепко засела в ее мозгу. Требовалась срочная реабилитация собственной сексуальности.
   Уже в ресторане Алла сделала главное открытие: мужчины смотрят на нее, как и прежде. Окидывают заинтересованным взглядом, а потом то и дело стреляют глазами. Правда, сама она тут же отворачивалась, – никак не могла побороть смущение – и никто из претендентов так и не решился подойти. Но самое важное произошло: она почувствовала, что не безнадежна. Чтобы отпраздновать первую победу, Алла заказала виски с яблочным соком и стала настраиваться на ночной клуб – глупую девическую скромность, не подходящую ей ни по возрасту, ни по положению, надлежало изъять.
   Своего Алла добилась: уже с порога ночного заведения чувствовала себя королевой. Играли ее любимый рок-н-ролл, она подобралась ближе к сцене и стала танцевать. Голова наконец отключилась, тело двигалось само по себе. Наверное, со студенческих лет, когда она то и дело выступала на сцене во время бесконечных капустников, ей не было так весело и хорошо! В какой-то момент ее подхватил симпатичный юноша и увлек, закружил. Потом Алла изгибалась и вертелась в центре плотного круга, извлекая из него то одного, то другого танцора, чтобы изобразить вместе несколько задорных па. В самый разгар веселья она почувствовала на себе чей-то взгляд. Начала искать и заметила, как пристально, не отрывая глаз, смотрит на нее ударник со сцены. Увидев, что девушка наконец обнаружила его, музыкант весело подмигнул. Так они и танцевали вместе всю ночь: Алла и его любопытные, насмешливые глаза.
   Сцена опустела только под утро, но публика и не думала расходиться. Живую музыку сменили на записи, и самые неутомимые танцоры продолжали кружиться под мировые хиты.
   Чтобы немного отдышаться, Алла пробралась к барной стойке. Забралась на высокий стул и заказала коктейль.
   – Привет! – прокричал, перекрывая музыку, ей в ухо мужской голос. – Отлично танцуешь!
   – Спасибо, – ответила она и обернулась.
   Знакомые насмешливые глаза оказались совсем близко. Пока парнишка играл на сцене, Алла успела как следует его разглядеть: высокий, статный и абсолютно лысый красавец. Было что-то невероятно сексуальное в его обнаженной голове, в восточном разрезе глаз, в густых смоляных ресницах. Пухлые чувственные губы дополняли образ плейбоя, а страсть, с которой он играл, заставляла безмолвно стонать от возбуждения. Для себя Алла еще несколько часов назад все решила: если он разыщет ее после выступления, она не станет играть в недотрогу. Какой смысл в ее бесконечном и болезненном воздержании?
   – Ты куришь? – спросил он одними губами, чтобы не орать.
   Она отрицательно помотала головой.
   – Тогда просто пойдем наверх, подышим!
   Безо всяких церемоний он взял ее за руку и потащил к выходу. Она не успела опомниться, как уже стояла, прижатая спиной к стене в узком тамбуре, и ощущала на своих губах его губы. Потом музыкант оторвался и посмотрел не нее прищурившись, словно ожидая ответа на свой безмолвный вопрос. Алла чувствовала, что должна что-то сказать, но не понимала, что именно. Мысли путались.
   – К тебе или ко мне? – спросил он наконец, не дождавшись ответа.
   – Так сразу? – она испугалась.
   – Хорошо, – он улыбнулся шире, – давай познакомимся.
   – Алла.
   – Давид, – юноша прикрыл глаза, наслаждаясь звуками собственного имени, – я на машине. Поехали!
   И снова она почувствовала, как неведомая сила потащила ее вверх по лестнице.
   – Постой! – закричала она. – Я забыла пальто!
   – Дай сюда номерок, – ударник не попросил, потребовал, – и никуда не уходи.
   Еще десять минут назад ей казалось, что решение принято. Но сейчас Алла вдруг растерялась и никак не могла сообразить, что нужно делать. От сознания собственной сексуальности она испытывала удивительную радость, но страх оказаться наедине с совершенно чужим человеком охлаждал ее пыл.
   Давид вернулся, набросил на плечи Аллы пальто и, крепко обняв ее за плечи, отвел в машину. Некоторое время они молча сидели в автомобиле с заведенным двигателем. Алла, чтобы не смотреть на своего без пяти минут любовника, разглядывала наклейки на лобовом стекле. Давид наконец устал ждать и стал привычно прощупывать почву: