Запад в этом смысле предстает духовно задавленным именно хищной доминантой социальности: культ наживы и роскоши, сексуальное непотребство, пропаганда насилия, безнравственная погоня за удовольствиями, всепоглощающий прагматизм, отсутствие идеалов, профанация духовных и религиозных ценостей все это следование рекомендациям и примеру суперанималов и суггесторовбиофилов. Общество поддалось науськиванию на хищные ценности. И здесь абсолютно неизбежно наступление фазы пресыщения, как в свое время в Риме: «всюду толпы хмурых распутников», и таков неминуемый конец всех хищно ориентированных обществ. Генеральное наступление наркотиков — уже даже ставится вопрос о легализации наркобизнеса — первая тому «черная» ласточка. Так что «западная демократия» существует лишь по инерции.
В этом же ракурсе все некогда насильственно возникшие и ныне исчезающие или конвульсирующие «социалистические» режимы видятся как идеальные системы удержания у власти хищных бандократий под прикрытием неопровержимо гуманных лозунгов (естественно, лживых). Истинный же социализм — это дело далекого будущего, в хищной социальной среде он невозможен, ибо он более «тепличен», требует для себя подлинно честных работниковуправленцев, и сейчас возможны лишь его внешние имитации, типа «шведской модели», хотя и нельзя отрицать возможности того, что к нему придут именно путем подобного «моделирования».
И невероятно обидно, что наш горемычный и страшный советский путь, усеянный горами «жертвенных щепок» трех поколений, трактуется и преподносится ныне новыми вождями (мыльно-пенисто и пузыристо вздымающимися на смену проржавевшего шила старых структур власти), как путь, не давший абсолютно никакого позитива. Невозможно поверить в то, что мы так и не «срезали угол» в общечеловеческом движении людей к счастью на Земле, что все наши жертвы оказались совершенно напрасными, и теперь необходимо отступление к самому началу движения: к дикому этапу первоначального капиталистического накопления, варварского растаскивания народного достояния хищными гоминидами. С таким трудом, с «чужой помощью» сбросили совершенно бестолковое ярмо «дворян» (этих подлинных хамов России!), пропивавших и проедавших почти весь ее национальный доход, вынесли новое жуткое небывалое иго псевдосоциализма, и теперь — на тебе: все сначала! Обеспечь бы общество того же самого «реального социализма» достаточный контроль за властями, обязательную выборность снизу доверху, представительство низших звеньев в высших, сменяемость, открытость критике со стороны общественности, то и эта социальная система полностью жизнеспособна. Пусть она и менее эффективна экономически (что еще вопрос!), но зато у нее масса других преимуществ; Запад бы локти кусал от зависти, утешаясь разве что лишь занесением числа этих укусов в Книгу рекордов Гиннесса! Социализм — это справедливость, т.е. это общество с правдой, праведное! И поэтому для успешного функционирования истинно социалистической системы необходимо «всего лишь» наличие некоего «честного ядра» (но честного без кавычек). Если нет встроенного самоконтролирующего механизма, то должен осуществляться постоянный профилактический осмотр всех звеньев системы.
Именно такая роль отводилась штату вездесущих надсмотрщиков — «ходячих датчиков» — в проекте «последекабрьского» общества П. Пестеля. Такие же функции были и у «стражей» в «идеальном государстве» Платона. К чему подобное отслеживание может привести, «хорошо» продемонстрировано НКВДКГБ. Хотя надо сказать, что подобная система контроля не только может быть действенной, но она уже даже прошла успешное апробирование. Правда, с некоторыми «незначительными издержками»: это знаменитая служба поддержания порядка в гаремах евнухами.
Но пока что действительно невозможно приставить к власти честных людей — их там немедленно «уберут», «придавят» или же «повяжут кровью»! Реально осуществимо для обществ лишь «движение с подлецами впереди», и поэтому все усилия общественности должны быть направлены на контроль за ними. Понятно, что «очень трудно разработать методику социального отбора, которая предотвращала бы выход к власти именно мерзавцев» [31]. Но все же подобные социальные модели, устойчивые и самозащищенные от «хождения во власть» подлецов, уже детально разработаны специалистами и лишь ждут своего практического воплощения в жизнь.
Так что все разговоры о крахе и несостоятельности социализма, по меньшей мере, некорректны: очевидно, что проиграл не социализм во всех «странах социализма» (как такового, подлинного социалистического общества еще не было в истории!), а повсеместно и постоянно «выигрывали с подавляющим преимуществом» хищные бандократии правительств и их многочисленных сатрапов со своими сворами. А эти «победители» к социализму никакого отношения не имеют, за исключением того, что их уверенно можно считать его «могильщиками».
[Прибавление. Созвучной видится позиция П.М. Абовина-Егидеса [16]. «Из-за своей алчности и властолюбия бизнесмены готовы идти на сделку с кем угодно, хоть с дьяволом, хоть с тоталитаризмом… Поэтому спасти демократию, современную цивилизацию может только социализм. Вне социализма человечеству грозит духовное вырождение и, возможно, физическое истребление…» Следует лишь уточнить, что не надо спасать никакой демократии, это хищные гоминиды придумали тезис, что демократия якобы «лучшее из зол». Речь должна идти о социализме без «бандократии» — о социализме безвластном, анархическом, о нехищном, справедливом союзе свободных тружеников.]…
Разум появляется в мире позже рассудка, и возникает на его основе. Разум — это то, что приводится в действие «маховиком рассудка» и определяет «этическое наполнение» сознания. То, о чем человек думает, и есть его истинная сущность. Поведение можно модифицировать, подладить или, как это делают суггесторы, видоизменить его с преступными или корыстными целями. Сознание же неподвластно человеку, хотя и можно как-то его заглушить: алкоголем, наркотиками, или же «сменить полностью»: сойти с ума или покончить с собой.
Рассудок возникает на основе постоянного форсажа инстинкта самосохранения, в результате обретения способности мысленного предвосхищения телесных страданий и смертельной угрозы. Разум же взрастает на почве уже душевных, осмысленных психических страданий самого высокого уровня и накала, вызванных давлением общества эусоциальной направленности на индивида, потенциально готового к разуму: т.е. достаточно высокоинтеллектуального диффузного человека, понимаемого в качестве неагрессивного обладателя рассудка.
Разум занимал свое истинное место в мире крайне медленно, так же как и христианство. Одинаково также у них и место возникновения — это угнетаемая часть общества. Отличие у них лишь в том, что у Разума и до сих пор «птичьи права» в обществе, в то время как официальная религия, взятая некогда на вооружение (!!) хищными гоминидами, построила свои пышные храмы, чего никоим образом не мог бы требовать Христос. (Здесь имеется в виду, конечно же, не великолепие и богатое убранство культовых зданий, но — корыстность и эусоциальность «организованной религиозности»). Разум развивался подспудно в угнетаемой части общества, и в начале своего развития не имел никакой силы. Лишь при достаточном взаимоистреблении и закрепощении хищных гоминид он начинает свое легальное существование, получая время от времени страшные удары эусоциальности или — при хищностайной, капиталистической государственности — постепенно угасая.
Интерпретируя Разум, как осознание «добра и зла», как негативность оценки факта существования насилия в мире, нельзя не заметить, что альтернативным «человеческому пути» его становления (т.е. через взаимоуничтожение) явился бы путь наблюдения чужой жестокости: производство осуждающих выводов из лицезрения функционирования системы трофических цепей, иерархического поедания в биосфере Земли. Падальщикам-троглодитам, и впрямь, была уготована роль зрителей, они выпадали из этой системы; не будучи хищниками, они были «ни при чем» на этом кровавом «празднике жизни», собирая лишь «крохи падали» с пиршественного стола настоящих хищников.
Возможно, что в таком случае человек не был бы таким «умным», как при хищном варианте становления, и его рассудочная деятельность не обострилась бы до такой степени. Человек стал бы тогда более «идиотическим», но и не злым, подобное соотношение чувствуется и сейчас: «добрый» — он же часто и «дурачок» (ну как тут не вспомнить Россию, русский народ?!). И декларируемый здесь переход к нехищному миру наверняка вызовет потускнение этого «яростного и прекрасного» смертоубийства. Лишь со временем можно было бы ожидать от этого нового мира (выстроенного по совершенно новой системе, при которой хищные гоминиды будут поставлены на свое заслуженное место переведены в глубоко внутренние контуры общественных структур: «кто хочет между вами быть первым, да будет вам слугою») его «восхождения», подобно заквашенному тесту: медленно, но верно, и в итоге — лавинообразно.
Но осознания чужой жестокости не произошло (да и своей-то еле-еле!), и таким образом, люди оказались в Школе Жизни двоечниками, как бы существами второго сорта, а возможно — и браком эволюции! Именно поэтому гоминид и перевели, как уже неисправимого второгодн… миллионногодника, в совсем другую Школу, с совершенно иными «педагогическими» приемами и методами, но и здесь он продолжает выявлять себя исключительно бестолковым «учеником». Правда, если есть какое-то вмешательство в человеческие дела некоего «Высшего Педсовета», то ясно, что будь человек полным браком, не стали бы с ним, наверное, так возиться.
Так что человечество должно, наконец-то, снять с себя нелепый наряд «богоподобия», отбросить далеко в сторону украшение «венца творения» созданного по образу и подобию очень красивой пустой консервной банки, водруженной на голове. Ибо все это откровенно хищные выдумки, авторство суггесторов в них несомненно: здесь наличествует как полное отсутствие самокритичности, так и непомерная наглость в притязаниях. Все это типичное поведение выскочки, попавшего «из грязи в князи», и теперь бесстыдно открещивающегося от собственных родителей, сочинившего для себя «благородную аристократическую» генеалогию с плебейски вычурной геральдикой.
Признав себя тем, кем он на самом деле является, человек, горестно вздохнув, смог бы продолжать свой путь уже гораздо свободнее и увереннее, избавившись и от сомнительных иллюзий и от необоснованных надежд — этих ненадежных ориентиров в открывающемся ему осмысленном Мире. Только при такой предельно честной позиции Человека возможно станет возможным его действительный выход на более высокий уровень Мира, «простой ветвью которого и является Жизнь на Земле»…
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ЛИТЕРАТУРА
В этом же ракурсе все некогда насильственно возникшие и ныне исчезающие или конвульсирующие «социалистические» режимы видятся как идеальные системы удержания у власти хищных бандократий под прикрытием неопровержимо гуманных лозунгов (естественно, лживых). Истинный же социализм — это дело далекого будущего, в хищной социальной среде он невозможен, ибо он более «тепличен», требует для себя подлинно честных работниковуправленцев, и сейчас возможны лишь его внешние имитации, типа «шведской модели», хотя и нельзя отрицать возможности того, что к нему придут именно путем подобного «моделирования».
И невероятно обидно, что наш горемычный и страшный советский путь, усеянный горами «жертвенных щепок» трех поколений, трактуется и преподносится ныне новыми вождями (мыльно-пенисто и пузыристо вздымающимися на смену проржавевшего шила старых структур власти), как путь, не давший абсолютно никакого позитива. Невозможно поверить в то, что мы так и не «срезали угол» в общечеловеческом движении людей к счастью на Земле, что все наши жертвы оказались совершенно напрасными, и теперь необходимо отступление к самому началу движения: к дикому этапу первоначального капиталистического накопления, варварского растаскивания народного достояния хищными гоминидами. С таким трудом, с «чужой помощью» сбросили совершенно бестолковое ярмо «дворян» (этих подлинных хамов России!), пропивавших и проедавших почти весь ее национальный доход, вынесли новое жуткое небывалое иго псевдосоциализма, и теперь — на тебе: все сначала! Обеспечь бы общество того же самого «реального социализма» достаточный контроль за властями, обязательную выборность снизу доверху, представительство низших звеньев в высших, сменяемость, открытость критике со стороны общественности, то и эта социальная система полностью жизнеспособна. Пусть она и менее эффективна экономически (что еще вопрос!), но зато у нее масса других преимуществ; Запад бы локти кусал от зависти, утешаясь разве что лишь занесением числа этих укусов в Книгу рекордов Гиннесса! Социализм — это справедливость, т.е. это общество с правдой, праведное! И поэтому для успешного функционирования истинно социалистической системы необходимо «всего лишь» наличие некоего «честного ядра» (но честного без кавычек). Если нет встроенного самоконтролирующего механизма, то должен осуществляться постоянный профилактический осмотр всех звеньев системы.
Именно такая роль отводилась штату вездесущих надсмотрщиков — «ходячих датчиков» — в проекте «последекабрьского» общества П. Пестеля. Такие же функции были и у «стражей» в «идеальном государстве» Платона. К чему подобное отслеживание может привести, «хорошо» продемонстрировано НКВДКГБ. Хотя надо сказать, что подобная система контроля не только может быть действенной, но она уже даже прошла успешное апробирование. Правда, с некоторыми «незначительными издержками»: это знаменитая служба поддержания порядка в гаремах евнухами.
Но пока что действительно невозможно приставить к власти честных людей — их там немедленно «уберут», «придавят» или же «повяжут кровью»! Реально осуществимо для обществ лишь «движение с подлецами впереди», и поэтому все усилия общественности должны быть направлены на контроль за ними. Понятно, что «очень трудно разработать методику социального отбора, которая предотвращала бы выход к власти именно мерзавцев» [31]. Но все же подобные социальные модели, устойчивые и самозащищенные от «хождения во власть» подлецов, уже детально разработаны специалистами и лишь ждут своего практического воплощения в жизнь.
Так что все разговоры о крахе и несостоятельности социализма, по меньшей мере, некорректны: очевидно, что проиграл не социализм во всех «странах социализма» (как такового, подлинного социалистического общества еще не было в истории!), а повсеместно и постоянно «выигрывали с подавляющим преимуществом» хищные бандократии правительств и их многочисленных сатрапов со своими сворами. А эти «победители» к социализму никакого отношения не имеют, за исключением того, что их уверенно можно считать его «могильщиками».
[Прибавление. Созвучной видится позиция П.М. Абовина-Егидеса [16]. «Из-за своей алчности и властолюбия бизнесмены готовы идти на сделку с кем угодно, хоть с дьяволом, хоть с тоталитаризмом… Поэтому спасти демократию, современную цивилизацию может только социализм. Вне социализма человечеству грозит духовное вырождение и, возможно, физическое истребление…» Следует лишь уточнить, что не надо спасать никакой демократии, это хищные гоминиды придумали тезис, что демократия якобы «лучшее из зол». Речь должна идти о социализме без «бандократии» — о социализме безвластном, анархическом, о нехищном, справедливом союзе свободных тружеников.]…
Разум появляется в мире позже рассудка, и возникает на его основе. Разум — это то, что приводится в действие «маховиком рассудка» и определяет «этическое наполнение» сознания. То, о чем человек думает, и есть его истинная сущность. Поведение можно модифицировать, подладить или, как это делают суггесторы, видоизменить его с преступными или корыстными целями. Сознание же неподвластно человеку, хотя и можно как-то его заглушить: алкоголем, наркотиками, или же «сменить полностью»: сойти с ума или покончить с собой.
Рассудок возникает на основе постоянного форсажа инстинкта самосохранения, в результате обретения способности мысленного предвосхищения телесных страданий и смертельной угрозы. Разум же взрастает на почве уже душевных, осмысленных психических страданий самого высокого уровня и накала, вызванных давлением общества эусоциальной направленности на индивида, потенциально готового к разуму: т.е. достаточно высокоинтеллектуального диффузного человека, понимаемого в качестве неагрессивного обладателя рассудка.
Разум занимал свое истинное место в мире крайне медленно, так же как и христианство. Одинаково также у них и место возникновения — это угнетаемая часть общества. Отличие у них лишь в том, что у Разума и до сих пор «птичьи права» в обществе, в то время как официальная религия, взятая некогда на вооружение (!!) хищными гоминидами, построила свои пышные храмы, чего никоим образом не мог бы требовать Христос. (Здесь имеется в виду, конечно же, не великолепие и богатое убранство культовых зданий, но — корыстность и эусоциальность «организованной религиозности»). Разум развивался подспудно в угнетаемой части общества, и в начале своего развития не имел никакой силы. Лишь при достаточном взаимоистреблении и закрепощении хищных гоминид он начинает свое легальное существование, получая время от времени страшные удары эусоциальности или — при хищностайной, капиталистической государственности — постепенно угасая.
Интерпретируя Разум, как осознание «добра и зла», как негативность оценки факта существования насилия в мире, нельзя не заметить, что альтернативным «человеческому пути» его становления (т.е. через взаимоуничтожение) явился бы путь наблюдения чужой жестокости: производство осуждающих выводов из лицезрения функционирования системы трофических цепей, иерархического поедания в биосфере Земли. Падальщикам-троглодитам, и впрямь, была уготована роль зрителей, они выпадали из этой системы; не будучи хищниками, они были «ни при чем» на этом кровавом «празднике жизни», собирая лишь «крохи падали» с пиршественного стола настоящих хищников.
Возможно, что в таком случае человек не был бы таким «умным», как при хищном варианте становления, и его рассудочная деятельность не обострилась бы до такой степени. Человек стал бы тогда более «идиотическим», но и не злым, подобное соотношение чувствуется и сейчас: «добрый» — он же часто и «дурачок» (ну как тут не вспомнить Россию, русский народ?!). И декларируемый здесь переход к нехищному миру наверняка вызовет потускнение этого «яростного и прекрасного» смертоубийства. Лишь со временем можно было бы ожидать от этого нового мира (выстроенного по совершенно новой системе, при которой хищные гоминиды будут поставлены на свое заслуженное место переведены в глубоко внутренние контуры общественных структур: «кто хочет между вами быть первым, да будет вам слугою») его «восхождения», подобно заквашенному тесту: медленно, но верно, и в итоге — лавинообразно.
Но осознания чужой жестокости не произошло (да и своей-то еле-еле!), и таким образом, люди оказались в Школе Жизни двоечниками, как бы существами второго сорта, а возможно — и браком эволюции! Именно поэтому гоминид и перевели, как уже неисправимого второгодн… миллионногодника, в совсем другую Школу, с совершенно иными «педагогическими» приемами и методами, но и здесь он продолжает выявлять себя исключительно бестолковым «учеником». Правда, если есть какое-то вмешательство в человеческие дела некоего «Высшего Педсовета», то ясно, что будь человек полным браком, не стали бы с ним, наверное, так возиться.
Так что человечество должно, наконец-то, снять с себя нелепый наряд «богоподобия», отбросить далеко в сторону украшение «венца творения» созданного по образу и подобию очень красивой пустой консервной банки, водруженной на голове. Ибо все это откровенно хищные выдумки, авторство суггесторов в них несомненно: здесь наличествует как полное отсутствие самокритичности, так и непомерная наглость в притязаниях. Все это типичное поведение выскочки, попавшего «из грязи в князи», и теперь бесстыдно открещивающегося от собственных родителей, сочинившего для себя «благородную аристократическую» генеалогию с плебейски вычурной геральдикой.
Признав себя тем, кем он на самом деле является, человек, горестно вздохнув, смог бы продолжать свой путь уже гораздо свободнее и увереннее, избавившись и от сомнительных иллюзий и от необоснованных надежд — этих ненадежных ориентиров в открывающемся ему осмысленном Мире. Только при такой предельно честной позиции Человека возможно станет возможным его действительный выход на более высокий уровень Мира, «простой ветвью которого и является Жизнь на Земле»…
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В свете обрисованной в основных своих чертах концепции существования кардинальных, видовых различий в человеческом семействе совершенно по-иному, более отчетливо и ясно, видятся все основные вопросы социологии, истории, психологии, религии и т.д. Если это и не новый уровень, то, по крайней мере, — это новая и более определенная позиция, позволяющая ставить более конкретные и емкие вопросы Бытию.
Если воспользоваться каламбурным подтекстом «вся жизнь — игра», то станет ясно, что наша новая позиция соответствует в карточных играх моменту вскрытия прикупа. Это «новое знание» может оказаться весьма существенным для дальнейшей судьбы человечества, если действительно удалось «копнуть» глубоко. Но так как это новое знание носит дискредитирующий и далеко не лестный для людей характер, никак не способствующий его позитивному восприятию, и кроме того оно явно невыгодно суперанималам и суггесторам (а сила пока еще в руках этих «динатов» — сила незнания), то естественно ожидать стремления оставить это знание навсегда в прошлом: «зарыть прикуп, не содержащий козырей». Этой цели, в частности, служат и все те многочисленные современные социальные теории и рекомендации, в которых вопрос антропогенеза попросту обходится, а различия между людьми объявляются несущественными.
На первый взгляд, так оно и есть. Наблюдая незнакомых людей, — на улице, в транспорте, в «присутственных местах», — и невольно стараясь выделить среди всех них тех самых наших «страшных знакомцев», хищных представителей человеческого семейства: суперанималов (сверхживотных, нелюдей) и суггесторов (псевдолюдей, оборотней), пытаясь разделить их по этому «кардинальному» признаку («люди-нелюди-псевдолюди») и выявить тех, кто изначально, врожденно несет в себе заряд злобности или коварства, — ловишь себя на том, что это не вполне удается, как-то не получается однозначности и определенности.
И сразу же возникает ощущение неверия в собственную теорию: не верится, что такое возможно в действительности: человечество-де не является единым видом. Испытываешь какое-то душевное облегчение, ощущение того, что вся эта твоя антропологическая теория — не что иное, как некий околонаучный прилитературный курьез, эссеистский надуманный вздор, и что человечество это, конечно же, единый братский вид, все люди примерно одинаковы, врожденные различия ничтожны, а все существующие отличия между ними определяются средой, воспитанием, воздействием общества, что имеется лишь разница в темпераменте, в интеллекте — вот отсюда-то и происходят все поведенческие отклонения от статистической нормы у иных взрослых индивидов. Конечно, есть и выродки, быть может, мутанты, но…
Но тут же, невольно вспоминая всю ту нескончаемую ни на секунду череду насилия в мире, его кровавую поступь, представляя себе жуткую чехарду властных чудовищ всех времен и народов, всех монстров в человеческом обличье, так же поневоле приходится признавать, что, к сожалению, все так и есть. Именно так страшно и обстоят дела в этом «прекраснейшем из миров». И как хотелось бы, чтобы все эти кровавые демонстрации, парады хищного поголовья человечества, — именно они бы! — оказались неправдой, кошмарным сном, но… Но и здесь — тоже «но»…
Так что все эти наши «но» весьма реальны, хотя основательность их лежит несколько глубже. То, что внешние яркие видовые различия отсутствуют, то, что они не бросаются сразу же в глаза, есть явление такого же порядка, как и несомненная «очевидность» геоцентричности: удивительно, наоборот, то, что здравый рассудок все же усомнился в столь «неопровержимом факте», что Солнце вращается вокруг Земли. Ведь это же можно лицезреть ежедневно невооруженным глазом!… Требуется некоторое умственное, логическое построение, нужно «в уме» остановить Солнце и поставить на свое заслуженное место возомнившую о себе Землю…
Точно так же и с видовыми человеческими различиями. Необходимо вспомнить, что вся эта хищная шатия-братия и не должна здесь находиться, ибо здесь им делать совершенно нечего. Все они не здесь — пастухи не толкутся в тесноте стада, волки не спят в овчарнях, они всегда поодаль.
И действительно, достаточно включить телевизор или радио, развернуть газету, чтобы увидеть и услышать сообщения о последних перемещениях и деяниях хищных гоминид. Саммиты-брифинги, пресс-конференции, дилеры-киллеры, исчезновения людей, взрывы бомб, взятия заложников террористами, убийства конкурентов предпринимателями, нарушения политиками перемирий в необъявленных войнах. На телеэкранах мелькают все эти хитрые рожи суггесторов: сенаторы, министры, аферисты… Газеты пестрят радостными сообщениями о всех этих ТИБЕТских ЧАРАх ХОПеРов, МММов и прочих ВЛАСТИЛИНОВ «нового русского» общества. Новоизбранному президенту Франции, первым делом — хлебом не корми — подавай ему ядерные взрывы! Суперанималов гораздо меньше, и поэтому их чаще изображают, нежели показывают «живьем», в натуре. Если же подобное происходит, то обычно как бы задним числом, чаще всего — это кинохроника, типа многочасового телесериала «Самые громкие преступления XX века». Хотя вот недавно показали в телепередаче «Дикое поле»: во вновь переименованном Ленинграде, в Санкт-Петербурге, поймали с поличным людоеда Игорька (кстати, гомосексуалиста!), занятого маринованием с луком (Бастурма?!) кусков своего бывшего приятеля Владика. В художественном же показе суперанималов расстаралось киноискусство и иже с ним конъюнктурная, коммерческая литература. Все это превеликое множество боевиков, триллеров, вестернов, детективов является не чем иным, как невольным, неумышленным, но достаточно близким приближением к реальному медицинскоклиническому и криминальному описанию поведения хищных гоминид.
Уже давным-давно пришла пора довести до всеобщего сведения всю эту «историю с человечеством» и достичь осознания простыми людьми той духовной пропасти, которая изначально лежит между ними и заправляющими в этом мире хищными гоминидами. «Весь народ должен твердо запомнить: теперь все меньше и меньше приходится рассчитывать на проблески человеческих чувств у тех, кто правит и владеет нами» [29].
Нужно отметить, что понимание этого кардинального различия давно уже носится в воздухе, существуют сотни и тысячи описаний и фиксаций на каждом шагу его проявлений. О трех врожденных «пружинах человеческих действий» «злобность», «эгоизм» и «сострадание» — писал еще А.Шопенгауэр [15]. Российский педагог П.Ф.Лесгафт [18] в своих неоценимых (и до сих пор неоцененных по достоинству) наблюдениях над детьми выделил т.наз. «школьные типы»: «честолюбивый», «лицемерный» и «добродушный». В.А.Пьецух писал о «дурнях» и «сумасшедших» — о конформном народе и безумно безнравственных политиках, соответственно. Даже Папа Римский (уж кто-кто!), и тот как-то заявил, что он «пришел к убеждению, что в человечестве сосуществуют несколько родов абсолютно различных существ». Все это, собственно, есть не что иное, как именно описание с самых разных позиций одного и того же феномена: существования врожденных видовых различий в человеческом семействе.
Так что уже полностью назрела необходимость более четкого формулирования и сведения воедино огромного количества разрозненных фактов и свидетельств видовой неоднородности человечества, что и сделала предложенная концепция наличия видовых различий — конечно же, далеко не самым лучшим образом, можно сказать, лишь в «черно-белом варианте», ибо здесь требуются совместные усилия сонма ученых, представителей самых различных дисциплин: психофизиологов, молекулярных генетиков, психогенетиков, биологов, специалистов в математическом моделировании и многих других. Но тем не менее, эта концепция достаточно значима, и главная сила ее именно в компилятивности, понимаемой здесь, как удача в собирании из разрозненных кусочков и фрагментов некой цельной картинки, по своей сути сравнимой с фотографией, полностью изобличающей давно разыскиваемого, чудовищно опасного преступника.
Результаты подобного прозрения человечества могут стать впечатляющими. Вполне возможно, что это и вызовет поначалу жуткую реакцию со стороны хищных гоминид, похожую по своим внешним признакам на беготню крыс и суетню тараканов при включении, наконец-то, света в мерзко запущенном жилище. Суггесторы, конечно же, немедленно попытаются мимикрировать: переориентироваться на 180 градусов, по типу «держи вора!». Но счастье человечества в том, что хищных гоминид все же в большинстве своем можно определять, их «видно» — «Бог шельму метит»! По жестокому и хитрому выражению глаз, по естественному, ненаигранному властному поведению, по ощущению психологического давления с их стороны… Конечно же, все такие методы имеют опосредованный характер, но все же это — лучше, чем ничего, и ими надо постоянно пользоваться простым людям, вовремя остерегаясь иметь дело с хищными гоминидами. Это как бы несколько выровняет позиции, ибо дело в том, что хищным гоминидам уже «с младых когтей» присуще раннее видовое самоосознание: непосредственное, можно сказать, инстинктивное ощущение своего превосходства, возможности оказывать психическое давление на окружающих, и непреодолимое желание делать это.
Поэтому, в конце концов (возможно, после неопределенного периода упомянутых ранее «видовых чисток и прореживаний по рецепту маршала Жукова»), должен будет оформиться некий, в общем-то, терпимый и достаточно либеральный социальный бойкот хищных гоминид, некое подобие брезгливого отношения японцев к своим буракуминам. И если не принимать во внимание неоправданное с точки зрения европейцев — ханжество японцев в этом вопросе, то здесь можно увидеть явную аналогию. Буракумины убивают животных — они, собственно, мясники (весьма «уважаемые» люди в других странах). Хищные же гоминиды убивают и — в «лучшем случае» — мучают людей. Японцы создали в некотором смысле если и непрецедент, то во всяком случае — социальный рабочий макет. Конечно же, сравнимо это все между собой атакой же точно степени, в какой японские карликовые сосны и дубы в уютном домике можно сравнивать с настоящим лесом во время бури.
Тем не менее результаты подобного бойкотирования, этакой «всеобщей забастовки» человечества трудно переоценить. Это — как бы шагнуть на следующую ступень, автоматически оставив на нижней войны, государственные репрессии и чудовищные формы насилия (а следовательно, и всю свинцовую мерзость сексуальных извращений). Без вмешательства хищных гоминид человечество двинулось бы вверх, уже не отягощенное парой равноувесистых ядер — «добра, и зла» — на ногах, а лишь преодолевая постоянную, но честно и весело разрешаемую интеллектуально-эстетическую проблематику в русле «уманедоумия», при объективном взгляде на вещи, не имеющую права быть для когото обидной: все люди, по большому счету, «хоть и умные, но — дураки».
Но людям необходимо оценить реальные усилия, которые от них потребуются при совершении такого шага восхождения. Дело в том, что то дружное взаимоистребление, которое начали хищные гоминиды, подняв как знамя ухваченную ими «кость добра и зла», просто так, одномоментно закончиться не может, ибо для хищных гоминид окончание этой борьбы означает также и конец для них самих: как в социальном плане — в виде вырождения старой морали оправдания некоторых (якобы справедливых) форм насилия, так и в смысле самого их физического существования — они попросту не смогут жить в мире без насилия, те же войны для них — это самое подходящее для них «дело». «Война, бой — вне этих слов они не знают истинного счастья». Здесь, конечно же, имеется в виду не «счастье» рядового, не «величие и неволя солдата», но именно командирские и садистские «радости» наемника. Сюда же следует отнести, естественно, и «финансовый азарт» торговцев оружием и его производителей.
В мирное время этот нестерпимый зуд стремления к борьбе ради борьбы приводит к тому, что хищные гоминиды начинают поиск и созидание врагов, подобно тому как без меры азартный картежник ищет себе партнеров среди кого угодно, соглашаясь играть на самых смехотворных условиях. Но, к сожалению, созидание врага хищными гоминидами имеет совершенно иные масштабы, что и делает жизнь людей столь невыносимой и нестабильной. Чего только стоят все эти маньяки Михасевичи, Сивко, Панзеры, в одиночку режущие и душащие женщин и детей, людоеды Джамагильдиевы, Чикатилы, как и прочие ДжекиИгорьки-Потрошители всех времен и народов, вышедшие на звериную тропу своей «свободы»! И совершенно справедливо медэксперты признают их нормальными, т.е. здоровыми: у них действительно нет ни малейших психических патологий или каких-либо умственных (рассудочных) расстройств. У них есть рассудок, но у них нет разума, т.е. у них напрочь отсутствует третья сигнальная система. Хищные гоминиды морально невменяемы, и то, что их расстреливают, сажают на электрический стул, вешают, гильотинируют, с позиции нехищных людей совершенно справедливо — до тех пор, пока нет соответствующих изменений в уголовном законодательстве (все-таки врожденность видовых различий является предопределяющим фактором, и это обстоятельство наверняка будет учтено в будущей юриспруденции).
В то же время эффект этого отстрела, вместе с прочими «техническими выбраковками», совершенно ничтожен для достаточного «очеловечивания человечества», ибо устраняются всего лишь немногие «сдуру выскочившие на свет», не смогшие удержаться в социальных структурах, в то время как большинство их «коллег по зверству» оставшихся на «боевых» постах (!), орудуют не менее чудовищным образом, с тем лишь отличием, что их деятельность носит опосредованный характер, большинством людей не то, чтобы не замечаемый, но скорее — вытесняемый из сознания до тех пор, пока ужас не коснется их лично. Чужое горе попрежнему мало кого волнует, и, в этом плане, эгоистичная беззаботность людей — наследие приматов — необычайно отягощает их.
До тех пор, пока хищные гоминиды и всевозможные /полу/сумасшедшие видовые гибриды не будут «профессионально» переориентированы и отстранены от любой работы с людьми, и вообще «взяты на заметку», так оно и будет все попрежнему: продолжится страшный, но уже недолгий, путь человечества в уже последнюю — пропасть… Dixi.
Если воспользоваться каламбурным подтекстом «вся жизнь — игра», то станет ясно, что наша новая позиция соответствует в карточных играх моменту вскрытия прикупа. Это «новое знание» может оказаться весьма существенным для дальнейшей судьбы человечества, если действительно удалось «копнуть» глубоко. Но так как это новое знание носит дискредитирующий и далеко не лестный для людей характер, никак не способствующий его позитивному восприятию, и кроме того оно явно невыгодно суперанималам и суггесторам (а сила пока еще в руках этих «динатов» — сила незнания), то естественно ожидать стремления оставить это знание навсегда в прошлом: «зарыть прикуп, не содержащий козырей». Этой цели, в частности, служат и все те многочисленные современные социальные теории и рекомендации, в которых вопрос антропогенеза попросту обходится, а различия между людьми объявляются несущественными.
На первый взгляд, так оно и есть. Наблюдая незнакомых людей, — на улице, в транспорте, в «присутственных местах», — и невольно стараясь выделить среди всех них тех самых наших «страшных знакомцев», хищных представителей человеческого семейства: суперанималов (сверхживотных, нелюдей) и суггесторов (псевдолюдей, оборотней), пытаясь разделить их по этому «кардинальному» признаку («люди-нелюди-псевдолюди») и выявить тех, кто изначально, врожденно несет в себе заряд злобности или коварства, — ловишь себя на том, что это не вполне удается, как-то не получается однозначности и определенности.
И сразу же возникает ощущение неверия в собственную теорию: не верится, что такое возможно в действительности: человечество-де не является единым видом. Испытываешь какое-то душевное облегчение, ощущение того, что вся эта твоя антропологическая теория — не что иное, как некий околонаучный прилитературный курьез, эссеистский надуманный вздор, и что человечество это, конечно же, единый братский вид, все люди примерно одинаковы, врожденные различия ничтожны, а все существующие отличия между ними определяются средой, воспитанием, воздействием общества, что имеется лишь разница в темпераменте, в интеллекте — вот отсюда-то и происходят все поведенческие отклонения от статистической нормы у иных взрослых индивидов. Конечно, есть и выродки, быть может, мутанты, но…
Но тут же, невольно вспоминая всю ту нескончаемую ни на секунду череду насилия в мире, его кровавую поступь, представляя себе жуткую чехарду властных чудовищ всех времен и народов, всех монстров в человеческом обличье, так же поневоле приходится признавать, что, к сожалению, все так и есть. Именно так страшно и обстоят дела в этом «прекраснейшем из миров». И как хотелось бы, чтобы все эти кровавые демонстрации, парады хищного поголовья человечества, — именно они бы! — оказались неправдой, кошмарным сном, но… Но и здесь — тоже «но»…
Так что все эти наши «но» весьма реальны, хотя основательность их лежит несколько глубже. То, что внешние яркие видовые различия отсутствуют, то, что они не бросаются сразу же в глаза, есть явление такого же порядка, как и несомненная «очевидность» геоцентричности: удивительно, наоборот, то, что здравый рассудок все же усомнился в столь «неопровержимом факте», что Солнце вращается вокруг Земли. Ведь это же можно лицезреть ежедневно невооруженным глазом!… Требуется некоторое умственное, логическое построение, нужно «в уме» остановить Солнце и поставить на свое заслуженное место возомнившую о себе Землю…
Точно так же и с видовыми человеческими различиями. Необходимо вспомнить, что вся эта хищная шатия-братия и не должна здесь находиться, ибо здесь им делать совершенно нечего. Все они не здесь — пастухи не толкутся в тесноте стада, волки не спят в овчарнях, они всегда поодаль.
И действительно, достаточно включить телевизор или радио, развернуть газету, чтобы увидеть и услышать сообщения о последних перемещениях и деяниях хищных гоминид. Саммиты-брифинги, пресс-конференции, дилеры-киллеры, исчезновения людей, взрывы бомб, взятия заложников террористами, убийства конкурентов предпринимателями, нарушения политиками перемирий в необъявленных войнах. На телеэкранах мелькают все эти хитрые рожи суггесторов: сенаторы, министры, аферисты… Газеты пестрят радостными сообщениями о всех этих ТИБЕТских ЧАРАх ХОПеРов, МММов и прочих ВЛАСТИЛИНОВ «нового русского» общества. Новоизбранному президенту Франции, первым делом — хлебом не корми — подавай ему ядерные взрывы! Суперанималов гораздо меньше, и поэтому их чаще изображают, нежели показывают «живьем», в натуре. Если же подобное происходит, то обычно как бы задним числом, чаще всего — это кинохроника, типа многочасового телесериала «Самые громкие преступления XX века». Хотя вот недавно показали в телепередаче «Дикое поле»: во вновь переименованном Ленинграде, в Санкт-Петербурге, поймали с поличным людоеда Игорька (кстати, гомосексуалиста!), занятого маринованием с луком (Бастурма?!) кусков своего бывшего приятеля Владика. В художественном же показе суперанималов расстаралось киноискусство и иже с ним конъюнктурная, коммерческая литература. Все это превеликое множество боевиков, триллеров, вестернов, детективов является не чем иным, как невольным, неумышленным, но достаточно близким приближением к реальному медицинскоклиническому и криминальному описанию поведения хищных гоминид.
Уже давным-давно пришла пора довести до всеобщего сведения всю эту «историю с человечеством» и достичь осознания простыми людьми той духовной пропасти, которая изначально лежит между ними и заправляющими в этом мире хищными гоминидами. «Весь народ должен твердо запомнить: теперь все меньше и меньше приходится рассчитывать на проблески человеческих чувств у тех, кто правит и владеет нами» [29].
Нужно отметить, что понимание этого кардинального различия давно уже носится в воздухе, существуют сотни и тысячи описаний и фиксаций на каждом шагу его проявлений. О трех врожденных «пружинах человеческих действий» «злобность», «эгоизм» и «сострадание» — писал еще А.Шопенгауэр [15]. Российский педагог П.Ф.Лесгафт [18] в своих неоценимых (и до сих пор неоцененных по достоинству) наблюдениях над детьми выделил т.наз. «школьные типы»: «честолюбивый», «лицемерный» и «добродушный». В.А.Пьецух писал о «дурнях» и «сумасшедших» — о конформном народе и безумно безнравственных политиках, соответственно. Даже Папа Римский (уж кто-кто!), и тот как-то заявил, что он «пришел к убеждению, что в человечестве сосуществуют несколько родов абсолютно различных существ». Все это, собственно, есть не что иное, как именно описание с самых разных позиций одного и того же феномена: существования врожденных видовых различий в человеческом семействе.
Так что уже полностью назрела необходимость более четкого формулирования и сведения воедино огромного количества разрозненных фактов и свидетельств видовой неоднородности человечества, что и сделала предложенная концепция наличия видовых различий — конечно же, далеко не самым лучшим образом, можно сказать, лишь в «черно-белом варианте», ибо здесь требуются совместные усилия сонма ученых, представителей самых различных дисциплин: психофизиологов, молекулярных генетиков, психогенетиков, биологов, специалистов в математическом моделировании и многих других. Но тем не менее, эта концепция достаточно значима, и главная сила ее именно в компилятивности, понимаемой здесь, как удача в собирании из разрозненных кусочков и фрагментов некой цельной картинки, по своей сути сравнимой с фотографией, полностью изобличающей давно разыскиваемого, чудовищно опасного преступника.
Результаты подобного прозрения человечества могут стать впечатляющими. Вполне возможно, что это и вызовет поначалу жуткую реакцию со стороны хищных гоминид, похожую по своим внешним признакам на беготню крыс и суетню тараканов при включении, наконец-то, света в мерзко запущенном жилище. Суггесторы, конечно же, немедленно попытаются мимикрировать: переориентироваться на 180 градусов, по типу «держи вора!». Но счастье человечества в том, что хищных гоминид все же в большинстве своем можно определять, их «видно» — «Бог шельму метит»! По жестокому и хитрому выражению глаз, по естественному, ненаигранному властному поведению, по ощущению психологического давления с их стороны… Конечно же, все такие методы имеют опосредованный характер, но все же это — лучше, чем ничего, и ими надо постоянно пользоваться простым людям, вовремя остерегаясь иметь дело с хищными гоминидами. Это как бы несколько выровняет позиции, ибо дело в том, что хищным гоминидам уже «с младых когтей» присуще раннее видовое самоосознание: непосредственное, можно сказать, инстинктивное ощущение своего превосходства, возможности оказывать психическое давление на окружающих, и непреодолимое желание делать это.
Поэтому, в конце концов (возможно, после неопределенного периода упомянутых ранее «видовых чисток и прореживаний по рецепту маршала Жукова»), должен будет оформиться некий, в общем-то, терпимый и достаточно либеральный социальный бойкот хищных гоминид, некое подобие брезгливого отношения японцев к своим буракуминам. И если не принимать во внимание неоправданное с точки зрения европейцев — ханжество японцев в этом вопросе, то здесь можно увидеть явную аналогию. Буракумины убивают животных — они, собственно, мясники (весьма «уважаемые» люди в других странах). Хищные же гоминиды убивают и — в «лучшем случае» — мучают людей. Японцы создали в некотором смысле если и непрецедент, то во всяком случае — социальный рабочий макет. Конечно же, сравнимо это все между собой атакой же точно степени, в какой японские карликовые сосны и дубы в уютном домике можно сравнивать с настоящим лесом во время бури.
Тем не менее результаты подобного бойкотирования, этакой «всеобщей забастовки» человечества трудно переоценить. Это — как бы шагнуть на следующую ступень, автоматически оставив на нижней войны, государственные репрессии и чудовищные формы насилия (а следовательно, и всю свинцовую мерзость сексуальных извращений). Без вмешательства хищных гоминид человечество двинулось бы вверх, уже не отягощенное парой равноувесистых ядер — «добра, и зла» — на ногах, а лишь преодолевая постоянную, но честно и весело разрешаемую интеллектуально-эстетическую проблематику в русле «уманедоумия», при объективном взгляде на вещи, не имеющую права быть для когото обидной: все люди, по большому счету, «хоть и умные, но — дураки».
Но людям необходимо оценить реальные усилия, которые от них потребуются при совершении такого шага восхождения. Дело в том, что то дружное взаимоистребление, которое начали хищные гоминиды, подняв как знамя ухваченную ими «кость добра и зла», просто так, одномоментно закончиться не может, ибо для хищных гоминид окончание этой борьбы означает также и конец для них самих: как в социальном плане — в виде вырождения старой морали оправдания некоторых (якобы справедливых) форм насилия, так и в смысле самого их физического существования — они попросту не смогут жить в мире без насилия, те же войны для них — это самое подходящее для них «дело». «Война, бой — вне этих слов они не знают истинного счастья». Здесь, конечно же, имеется в виду не «счастье» рядового, не «величие и неволя солдата», но именно командирские и садистские «радости» наемника. Сюда же следует отнести, естественно, и «финансовый азарт» торговцев оружием и его производителей.
В мирное время этот нестерпимый зуд стремления к борьбе ради борьбы приводит к тому, что хищные гоминиды начинают поиск и созидание врагов, подобно тому как без меры азартный картежник ищет себе партнеров среди кого угодно, соглашаясь играть на самых смехотворных условиях. Но, к сожалению, созидание врага хищными гоминидами имеет совершенно иные масштабы, что и делает жизнь людей столь невыносимой и нестабильной. Чего только стоят все эти маньяки Михасевичи, Сивко, Панзеры, в одиночку режущие и душащие женщин и детей, людоеды Джамагильдиевы, Чикатилы, как и прочие ДжекиИгорьки-Потрошители всех времен и народов, вышедшие на звериную тропу своей «свободы»! И совершенно справедливо медэксперты признают их нормальными, т.е. здоровыми: у них действительно нет ни малейших психических патологий или каких-либо умственных (рассудочных) расстройств. У них есть рассудок, но у них нет разума, т.е. у них напрочь отсутствует третья сигнальная система. Хищные гоминиды морально невменяемы, и то, что их расстреливают, сажают на электрический стул, вешают, гильотинируют, с позиции нехищных людей совершенно справедливо — до тех пор, пока нет соответствующих изменений в уголовном законодательстве (все-таки врожденность видовых различий является предопределяющим фактором, и это обстоятельство наверняка будет учтено в будущей юриспруденции).
В то же время эффект этого отстрела, вместе с прочими «техническими выбраковками», совершенно ничтожен для достаточного «очеловечивания человечества», ибо устраняются всего лишь немногие «сдуру выскочившие на свет», не смогшие удержаться в социальных структурах, в то время как большинство их «коллег по зверству» оставшихся на «боевых» постах (!), орудуют не менее чудовищным образом, с тем лишь отличием, что их деятельность носит опосредованный характер, большинством людей не то, чтобы не замечаемый, но скорее — вытесняемый из сознания до тех пор, пока ужас не коснется их лично. Чужое горе попрежнему мало кого волнует, и, в этом плане, эгоистичная беззаботность людей — наследие приматов — необычайно отягощает их.
До тех пор, пока хищные гоминиды и всевозможные /полу/сумасшедшие видовые гибриды не будут «профессионально» переориентированы и отстранены от любой работы с людьми, и вообще «взяты на заметку», так оно и будет все попрежнему: продолжится страшный, но уже недолгий, путь человечества в уже последнюю — пропасть… Dixi.
ЛИТЕРАТУРА
1. Б.Ф. Поршнев, «О начале человеческой истории». М., 1974.
2. Пьер Тейяр де Шарден, «Феномен человека». М., 1965.
3. Торстейн Веблен, «Теория праздного класса». М., 1983.
4. Бруно Оля, «Боги Тропической Африки». М., 1977.
5. Джозеф Миллер, «Короли и сородичи». М., 1984.
6. Карл Ясперс, «Смысл и назначение истории». М., 1991.
7. Барроуз Данэм, «Герои и еретики». М., 1963.
8. Ричард Докинз, « Эгоистичный ген». М., 1994.
9. Л.Н. Гумилев, « Этногенез и биосфера Земли». Л., 1990.
10. Кароль Войтыла, «Основания этики». Вопросы Философии, N10, 1992.
11. Эверет Шостром, «Анти-Карнеги». М., 1994.
12. Чезаре Ломброзо, «Гениальность и помешательство». С-П., 1892.
13. И.Р. Шафаревич, «Социализм как явление мировой истории». М., 1992.
14. Г.Ф.Г. Гегель, «Философия истории». М., 1957.
15. Артур Шопенгауэр, «Свобода воли и нравственность». М., 1992.
16. П.М. Абовин-Егидес, «Сквозь ад». М., 1991.
17. Н.Н. Вашкевич, «Тайны происхождения языка». М., 1994 (7502).
18. П.Ф. Лесгафт, «Школьные типы. Антропологический этюд». М., 1971.
19. Л. Меттлер, Т. Грегг, «Генетика популяций и эволюция». М., 1973.
20. А.М.Свядощ, « Женская сексопатология». М., 1974.
21. Карен Хорни, « Женская психология». С-П., 1993.
22. «Общая сексопатология», под ред. Г.А.Васильченко. М., 1977.
23. Конрад Лоренц, «Агрессия. Так называемое Зло». М., 1994.
24. Збигнев Старович, «Судебная сексопатология». М., 1991.
25. Карл Юнг, «Психологические типы». М., 1995.
26. Б.А. Диденко, «Сумма антропологии». М., 1992.
27. Мартинас Ичас, «О природе живого: механизмы и смысл». М., 1994.
28. П.М. Хомяков, «Национал-прогрессизм». М., 1994.
29. Поль де Крюи, «Борьба за жизнь». М., 1957.
30. Отто Вейнингер, «Пол и характер». М., 1991.
31. В.П. Эфроимсон, «Генетика этики и эстетики». С-П., 1995.
Действительно ли человек УЖЕ произошел от обезьяны? Он до сих пор обезьяна без истинного разума. Утешает то, что среди обезьяно-людей есть все же и разумные люди.
А.А. Любищев
Естествознание до сих пор не вмешивалось в проблемы этики и морали. Между тем этика и альтруизм человека являются столь же несомненным продуктом естественного отбора, как и его нервная или эндокринная системы. Потому, что само существование человечества ныне повсеместно стоит под угрозой, необходим новый общественный договор, который возведет требования этики, требования гуманизма в категорический императив, нарушение которого при всех обстоятельствах явится преступлением по отношению и к обществу.
В.П. Эфроимсон
2. Пьер Тейяр де Шарден, «Феномен человека». М., 1965.
3. Торстейн Веблен, «Теория праздного класса». М., 1983.
4. Бруно Оля, «Боги Тропической Африки». М., 1977.
5. Джозеф Миллер, «Короли и сородичи». М., 1984.
6. Карл Ясперс, «Смысл и назначение истории». М., 1991.
7. Барроуз Данэм, «Герои и еретики». М., 1963.
8. Ричард Докинз, « Эгоистичный ген». М., 1994.
9. Л.Н. Гумилев, « Этногенез и биосфера Земли». Л., 1990.
10. Кароль Войтыла, «Основания этики». Вопросы Философии, N10, 1992.
11. Эверет Шостром, «Анти-Карнеги». М., 1994.
12. Чезаре Ломброзо, «Гениальность и помешательство». С-П., 1892.
13. И.Р. Шафаревич, «Социализм как явление мировой истории». М., 1992.
14. Г.Ф.Г. Гегель, «Философия истории». М., 1957.
15. Артур Шопенгауэр, «Свобода воли и нравственность». М., 1992.
16. П.М. Абовин-Егидес, «Сквозь ад». М., 1991.
17. Н.Н. Вашкевич, «Тайны происхождения языка». М., 1994 (7502).
18. П.Ф. Лесгафт, «Школьные типы. Антропологический этюд». М., 1971.
19. Л. Меттлер, Т. Грегг, «Генетика популяций и эволюция». М., 1973.
20. А.М.Свядощ, « Женская сексопатология». М., 1974.
21. Карен Хорни, « Женская психология». С-П., 1993.
22. «Общая сексопатология», под ред. Г.А.Васильченко. М., 1977.
23. Конрад Лоренц, «Агрессия. Так называемое Зло». М., 1994.
24. Збигнев Старович, «Судебная сексопатология». М., 1991.
25. Карл Юнг, «Психологические типы». М., 1995.
26. Б.А. Диденко, «Сумма антропологии». М., 1992.
27. Мартинас Ичас, «О природе живого: механизмы и смысл». М., 1994.
28. П.М. Хомяков, «Национал-прогрессизм». М., 1994.
29. Поль де Крюи, «Борьба за жизнь». М., 1957.
30. Отто Вейнингер, «Пол и характер». М., 1991.
31. В.П. Эфроимсон, «Генетика этики и эстетики». С-П., 1995.
***
Действительно ли человек УЖЕ произошел от обезьяны? Он до сих пор обезьяна без истинного разума. Утешает то, что среди обезьяно-людей есть все же и разумные люди.
А.А. Любищев
***
Естествознание до сих пор не вмешивалось в проблемы этики и морали. Между тем этика и альтруизм человека являются столь же несомненным продуктом естественного отбора, как и его нервная или эндокринная системы. Потому, что само существование человечества ныне повсеместно стоит под угрозой, необходим новый общественный договор, который возведет требования этики, требования гуманизма в категорический императив, нарушение которого при всех обстоятельствах явится преступлением по отношению и к обществу.
В.П. Эфроимсон