Страница:
Вытянув руки вперед, он попытался дотронуться до чего-либо.
Ощущение собственного тела ушло куда-то вместе со всем остальным в этом мире. У него не было рук, а если и были, то они ничего не смогли бы почувствовать.
Я еще раз оказался прав в том, как работает эта проклятая пленка, — сказал он самому себе, используя несуществующий рот для того, чтобы передать невидимое сообщение.
Пройдет ни это через 10 минут? — спрашивал он себя. Прав ли я и в этом тоже? Он ждал… но интуитивно он знал, что чувство времени исчезло вместе со всем остальным. Я могу только ждать, — понял он.
Надеюсь, что ждать не придется очень долго, Чтобы заняться чем-то, он решил составить словарь. Постараюсь перечислить все слова, начинающиеся с буквы "а". Давайте посмотрим.
Апельсин, ананас, алфавит. Он размышлял: понятия проходили через его охваченное страхом сознание.
Вдруг зажегся свет.
Он лежал на кушетке в гостиной, и мягкий солнечный свет пробивался в комнату через единственное окно. Два человека склонились над ним с полными инструментов руками. Ремонтники, — подумал он, — они работали надо мной, — Он пришел в сознание, — сказал один из техников. Он поднялся, отошел от кушетки, и его заменила обеспокоенная Сара Бентон.
— Слава Богу, — прошептала она, влажно дыша Пулу в ухо, — Я так испугалась, что, в конце концов, вызвала мистера Дансмена.
— Что произошло? — грубо оборвал ее Пул. — Начни с самого начала и, ради Бога, говори медленнее, чтобы я смог понять все.
Сара замолчала на мгновение, чтобы вытереть нос, и затем нервно начала:
— Ты потерял сознание. Ты лежал там, как мертвый. Я ждала до 2.00, но ты не двигался. Я связалась с мистером Денсменом, к сожалению, мне пришлось разбудить его, и он вызвал службу ремонта электрических муравьев, т. е. службу ремонта органических роботов, и эти двое рабочих приехали около 4.45 и с тех пор занимались тобой. А сейчас уже 6.15 утра. Я очень замерзла и хочу спать. Сегодня я не смогу пойти на работу, действительно не смогу, — она отвернулась, всхлипывая. Этот звук раздражал его.
Один из техников сказал:
— Вы экспериментировали с вашей пленкой восприятия реальности.
— Да, — сказал Пул. Зачем это отрицать? Очевидно, они нашли приклеенную сплошную полоску. — Я не должен был быть без сознания так долго, — продолжал он. — Я заклеил только десятиминутный интервал.
— Полоска перекрыла движение пленки, объяснил техник. Пленка перестала двигаться вперед; полоска, которую вы приклеили, защемила пленку, и она автоматически отключилась, чтобы предотвратить разрыв.
Зачем Вы экспериментировали с этим? Разве вы не знали, что может произойти?
— Не совсем, — сказал Пул.
— Но какое-то представление об этом у Вас было. На что Пул язвительно заметил:
— Потому-то я и делаю это.
— Ваш счет, — сказал техник, — составит 95 фрогов. Если хотите, можете оплатить его в рассрочку.
— Хорошо, — произнес он. — Он сед, словно пьяный, протер глаза и попытался улыбнуться. Голова болела, желудок был совсем пуст.
— В следующий раз перережьте пленку, — сказал ему первый техник, — тогда ее не защемит. Вам не приходило в голову, что у нее есть встроенная система защиты, так, что она скорее остановится, чем…
— Что произойдет, — прервал его Пул тихо и намеренно осторожно, — если пленка не попадет в сканер? Совсем? Фотоэлемент должен двигаться вперед без препятствия. Техники посмотрели друг на друга. Один сказал:
— Все нервные клетки выпрыгнут из своих отсеков и рассыплются.
— И что это значит? — спросил Пул, — Это значит, что произойдет окончательная поломка механизма.
Пул проговорил:
— Я исследовал цепь. Она не имеет для этого достаточного напряжения. Металл не расплавится от такого слабого тока, даже если будут затронуты клеммы. Мы говорим о миллионах ватт, идущих по желобку из цезия, длинной, возможно, всего в 1/16 дюйма. Предположим, что существуют биллионы возможных комбинаций, возникающих при помощи отверстий пленки каждое мгновение. Результат не поддается вычислению: количество тока зависит оттого, какие батарейки стоят в каждом конкретном модуле, а в данной случае они не такие уж мощные, даже если они работают в полную силу.
— Думаете, мы стали бы Вам лгать? — устало спросил один из техников.
— А почему бы и нет — ответил Пуд. — Так у меня есть возможность испытать все. Одновременно. Познать Вселенную в ее единстве, быть в контакте со всем миром сразу. Это что-то, что недоступно человеку.
Симфония, позволяющая моему мозгу быть вне времени, заставляющая все ноты, все инструменты звучать одновременно. Понимаете?
— Это уничтожит Вас, — сказали оба техника одновременно, — Не думаю, — ответил Пул. Сара спросила:
— Хотите кофе, мистер Пул?
— Да, — ответил он. Пул опустил ноги, поставил холодные ступни на пол и вздрогнул. Затем встал. Все его тело болело. Я лежал на кушетке всю ночь. Они могли бы все сделать гораздо лучше.
За кухонным столом в дальнем углу комнаты Гарсон Пул сидел напротив Сары, попивая кофе мелкими глотками. Техники уже давно ушли.
— Ты больше не собираешься проводить эксперименты над собой? — тоскливо спросила Сара.
Пул проскрипел:
— Я хотел бы контролировать время. Получить его. — Я вырежу кусочек пленки и приклею его обратной стороной. Тогда причина и следствие поменяются местами. Из-за этого я буду двигаться назад, спускаясь с крыши, затем назад к двери, буду толкать, пытаясь открыть, запертую дверь, подойду обратно к раковине, откуда достану гору немытой посуды. Я усядусь за стол перед этой кучей, наполню каждую тарелку пищей, извергнутой обратно из моего желудка, а затем сложу ее в холодильник. На следующий день я достану ее из холодильника, сложу в пакеты, отнесу их в магазин и разложу продукты на полках. И, наконец, в кассе мне вернут деньги. Эти продукты упакуют вместе с другими в большие пластиковые коробки, увезут из города на гидропонический завод, расположенный в Атлантике, где их присоединят обратно к деревьям и кустам или телам умерших животных, или же затолкают глубоко в землю. Но что это все докажет? Видеокассета, прокрученная назад. Я не узнаю больше того, что знаю сейчас, а этого не достаточно.
Что я хочу, понял он, так это первичной и абсолютной реальности, всего лишь на 1 секунду. После этого ничего не будет иметь значения, потому что все уже будет известно и уже не будет ничего, что можно было бы понять или увидеть.
Можно попробовать и еще одно изменение, — сказал он сам себе.
Прежде, чем я перережу пленку. Я сделаю еще несколько новых отверстий и посмотрю, что из этого получится. Это должно быть интересно, потому что я не буду знать, что будут означать сделанные мною отверстия. дверь, подойду обратно к раковине, откуда достану гору Используя тонкий конец одного из электроинструментов, он наугад проковырял несколько отверстий так близко к сканеру, как только смог, потому что не хотел ждать.
— Интересно, увидишь ли ты это, — сказал он Саре. По-видимому, нет, насколько он мот судить. — Что-то может неожиданно произойти, — сказал он ей. — Я просто хочу предупредить тебя, чтобы ты не боялась.
— О боже, — произнесла Сара как-то неестественно. Он посмотрел на свои наручные часы. Прошла одна минута, затем вторая, третья, а затем В центре комнаты появилась стая зеленых и черных уток. Они возбужденно — крякали, поднимались с пола, летали под потолком в дрожащей массе перьев и крыльев, безумные в своем побуждении, своем инстинкте вырваться из помещения.
— Утки, — сказал Пул удивленно. — Я проколол отверстие, ответственное за полет диких уток. Вот появилось кое-что еще. Скамейка в парке с сидящим на ней пожилым мужчиной в лохмотьях, который читал порванную, согнутую газету. Он поднял глаза, разглядел Пула, словно сквозь туман, коротко улыбнулся ему, обнажив плохо сделанный протез, а затем вернулся к своей свернутой в трубочку газете. Он продолжал читать.
— Ты видишь его? — спросил Пул Сару, — А уток? — В этот момент утки исчезли вместе с парком. От них ничего не осталось. Их интервал быстро прошел.
— Они были не настоящими, — сказала Сара. — Или настоящими? Если да, то как?
— Ты тоже не настоящая, — сказал он Саре. — Ты всего лишь образ на моей отвечающей за реальность пленке. Отверстие, которое можно закрыть. Существуешь ли ты на другой пленке или в объективной реальности? — Ответа на этот вопрос он не знал. Возможно, Сара тоже его не знала. Может быть, она существовала на тысячах пленок, может быть, даже на всех когда-либо выпущенных пленках, — Если я перережу пленку, — сказал он, — ты будешь везде и одновременно нигде, как и все остальное в этом мире. По крайней мере, насколько я в этом убежден.
— Я настоящая, — неуверенно произнесла Сара.
— Я хотел бы узнать о себе все, — сказал Пул, — а для этого мне нужно перерезать пленку. Если я не сделаю этого сейчас, то я сделаю это когда-нибудь в другой раз, это неизбежно. — Так зачем же ждать, спрашивал он себя. Всегда существует вероятность того, что Дансмен пошлет его создателям рапорт, чтобы они сняли его с поста директора.
Потому что я, возможно, являюсь угрозой их собственности, само мое существование.
— Из-за тебя мне захотелось пойти в офис, сказала Сара, и в уголках ее рта появились унылые ямочки.
— Иди, — сказал Пул.
— Но я не хочу оставлять тебя одного.
— Со мной все будет в порядке, — сказал Пул.
— Нет, с тобой не все будет в порядке. Ты собираешься разобрать себя или что-то в этом духе, короче говоря, убить себя из-за того, что ты узнал, что ты всего лишь электрический муравей, а не живой человек.
Он не сразу ответил:
— Может быть и так. — Может все к этому и шло.
— И я не могу остановить тебя, — сказала она.
— Вот именно, — кивнул он в ответ.
— Но я все равно останусь, — сказана Сара, — даже если я не смогу остановить тебя. Потому что, если я уйду, а ты убьешь себя, всю оставшуюся жизнь я буду спрашивать себя, а что бы случилось, если бы я осталась, Понимаешь?
Он снова кивнул.
— Действуй, — промолвила Сара, Он поднялся на ноги.
— Я не почувствую боли, — сказал он ей, — хотя тебе может показаться, что мне больно. Помни о том, что у органических роботов почти нет нервов, отвечающих за боль. Я испытаю самое сильное…
— Не рассказывай мне больше ничего, — прервала она его. — Просто сделай это, если собираешься, или не делай, если не хочешь.
Неуклюже, потому что он испытывал страх, он надел на руку перчатку с микроинструментами, протянул ее, чтобы взять крошечный инструмент — острое лезвие.
— Я собираюсь перерезать пленку, установленную в моей грудной панели, — сказал он, глядя через увеличитель. — И это все. — Его рука дрожала, когда он поднимал лезвие. Через мгновение все будет кончено, подумал он. Все. Но у меня будет время снова склеить части пленки, подумал он. Как минимум полчаса, если я передумаю.
Он перерезал пленку.
Сара смотрела на него, съежившись от страха:
Ничего не произошло, — прошептала она.
— У меня в запасе есть еще 30 — 40 минут. — Он снова сел за стол, вытащив руки из перчаток. Его голос дрожал, заметил он. Бек сомнения Сара заметила это, и он был зол на себя за то, что вызвал у нее тревогу. — Прости меня, — сказал он не задумываясь, он просто хотел извиниться перед ней. — Может тебе лучше уйти, — в панике проговорил он; он снова стоял. Она тоже, размышляя, как будто подражая ему, обрюзгшая и нервная, она стояла, дрожа. — Уходи, тяжело вымолвил он. — Возвращайся в офис, где ты должна быть. Где мы оба должны быть. — Я склею пленку — напряжение слишком велико, чтобы его выдержать. мне вернут деньги. Эти продукты упакуют вместе с другими в Протянув руки к перчаткам, он ощупью старался снять их со своих напряженных пальцев. Уставившись в экран увеличителя, он видел луч от сияния фотоэлектрического элемента, указывающий непосредственно на сканер; в то же мгновение он увидел конец пленки, исчезающий в сканере… он видел это, понял это, и подумал, что уже слишком поздно.
Она уже прошла через сканер. Господи, помоги мне, думал он. Она стала вращаться быстрее, чем я подсчитал. И вот сейчасОн увидел яблоки, куски угля, зебр. Он почувствовал тепло, шелковую поверхность ткани; он почувствовал, как его обнимает океан и сильный северный ветер, рвущий его как будто затем, чтобы унести куда-то. Сара была рядом с ним, и Денсман тоже. Нью-Йорк сиял в ночи, а машины носились и прыгали сквозь ночное небо и день, и прилив, и засуха. Масло превратилось в жидкость на его языке, и в то же самое время его захлестнули ужасные вкусы и запахи: горький вкус яда, и демона, и стеблей летней травы. Он тонул; он падал; он лежал в объятиях женщины на большой белой кровати, которая в то же время пронзительно звенела у него в ушах, предупреждающий звук испорченного лифта в одном из старых разрушенных отелей в центре города, я живу, я жил, я никогда не буду жить, говорил он себе, и вместе с его мыслями всплывало каждое слово, каждый звук: писк роя насекомых, и он наполовину погрузился в сложный корпус гомеостатической машины, расположеннойв одной из лабораторий Три-План. не Он хотел что-то сказать Саре. Открыв рот, он пытался выдавить из себя слова — особые слова из огромной массы слов, горевших в его мозгу и обжигавших его своим абсолютным значением.
Его рот пылал. Он удивился, почему.
Сара Бентон, неподвижно стоящая у стены, открыла глаза и увидела струйку дыма, выходящую из полуоткрытого рта Пула. Затем робот сник, оперся на локти и колени, затем медленно распростерся на полу измятой разломанной кучей… Ей не нужно было осматривать его, чтобы понять, что он «умер».
Пул сделал это с собой, поняла она. И он не чувствовал боли, так сказал он сам. Или почти не чувствовал. Во всяком случае, теперь все кончено.
Мне лучше связаться с мистером Дансменом и рассказать ему, что произошло, — решила она. Все еще пошатываясь, она прошла к видеофону, подняла трубку и набрала номер по памяти.
Он думал, что я всего лишь образ, записанный на его пленку, сказала она сама себе. Он думал, что я умру, когда он «умрет». Как странно, подумала она. Как подобное могло прийти ему в голову? Он так и не смог прижиться в этом мире, он жил в своем собственном электронном мире. Как странно.
— Мистер Дансмен, — сказала она, когда ее соединили с его офисом, — Пул умер, он разрушил себя прямо у меня на глазах. Было бы хорошо, если бы смогли приехать.
— Итак, наконец — то мы освободились от него, — Да, а это хорошо? Дансмен сказал:
— Я пришлю двух человек из мастерской, — он смотрел мимо нее, поймал взглядом Пула, лежащего возле кухонного стола. — Идите домой и отдохните, — посоветовал он Саре, — Вы, должно быть совершенно измотаны после всего, что случилось.
— Да, — сказала она. — Спасибо, мистер Дансмен. — Она повесила трубку и осталась бесцельно стоять посреди комнаты.
А затем она заметила кое-что.
Мои руки, подумала она. Они были подняты. Но почему я вижу сквозь них?
Стены комнаты так же стали плохо различимы.
Дрожа, она вернулась к неподвижно лежащему роботу, остановилась возле него, не зная, что ей делать. Сквозь ее ноги просвечивал ковер, затем он стал еле различимым и она видел сквозь него следующие слои распадающейся материи.
Может быть, это закончится, если я смогу снова, склеить пленку, подумала, она, но она не знала, как это сделать. А Пул уже стал прозрачным…
Свежий утренний ветерок дул над ней. Но она не чувствовала его, она начала переставать чувствовать.
А ветры продолжали дуть.
Конец этой истории всегда приводил меня в ужас… образ дующего ветра, звук пустоты. Словно персонаж слышит последние звуки обреченного мира.
Филип К. Дик, заметки к рассказу «Электрический муравей», 1976 год.
Ощущение собственного тела ушло куда-то вместе со всем остальным в этом мире. У него не было рук, а если и были, то они ничего не смогли бы почувствовать.
Я еще раз оказался прав в том, как работает эта проклятая пленка, — сказал он самому себе, используя несуществующий рот для того, чтобы передать невидимое сообщение.
Пройдет ни это через 10 минут? — спрашивал он себя. Прав ли я и в этом тоже? Он ждал… но интуитивно он знал, что чувство времени исчезло вместе со всем остальным. Я могу только ждать, — понял он.
Надеюсь, что ждать не придется очень долго, Чтобы заняться чем-то, он решил составить словарь. Постараюсь перечислить все слова, начинающиеся с буквы "а". Давайте посмотрим.
Апельсин, ананас, алфавит. Он размышлял: понятия проходили через его охваченное страхом сознание.
Вдруг зажегся свет.
Он лежал на кушетке в гостиной, и мягкий солнечный свет пробивался в комнату через единственное окно. Два человека склонились над ним с полными инструментов руками. Ремонтники, — подумал он, — они работали надо мной, — Он пришел в сознание, — сказал один из техников. Он поднялся, отошел от кушетки, и его заменила обеспокоенная Сара Бентон.
— Слава Богу, — прошептала она, влажно дыша Пулу в ухо, — Я так испугалась, что, в конце концов, вызвала мистера Дансмена.
— Что произошло? — грубо оборвал ее Пул. — Начни с самого начала и, ради Бога, говори медленнее, чтобы я смог понять все.
Сара замолчала на мгновение, чтобы вытереть нос, и затем нервно начала:
— Ты потерял сознание. Ты лежал там, как мертвый. Я ждала до 2.00, но ты не двигался. Я связалась с мистером Денсменом, к сожалению, мне пришлось разбудить его, и он вызвал службу ремонта электрических муравьев, т. е. службу ремонта органических роботов, и эти двое рабочих приехали около 4.45 и с тех пор занимались тобой. А сейчас уже 6.15 утра. Я очень замерзла и хочу спать. Сегодня я не смогу пойти на работу, действительно не смогу, — она отвернулась, всхлипывая. Этот звук раздражал его.
Один из техников сказал:
— Вы экспериментировали с вашей пленкой восприятия реальности.
— Да, — сказал Пул. Зачем это отрицать? Очевидно, они нашли приклеенную сплошную полоску. — Я не должен был быть без сознания так долго, — продолжал он. — Я заклеил только десятиминутный интервал.
— Полоска перекрыла движение пленки, объяснил техник. Пленка перестала двигаться вперед; полоска, которую вы приклеили, защемила пленку, и она автоматически отключилась, чтобы предотвратить разрыв.
Зачем Вы экспериментировали с этим? Разве вы не знали, что может произойти?
— Не совсем, — сказал Пул.
— Но какое-то представление об этом у Вас было. На что Пул язвительно заметил:
— Потому-то я и делаю это.
— Ваш счет, — сказал техник, — составит 95 фрогов. Если хотите, можете оплатить его в рассрочку.
— Хорошо, — произнес он. — Он сед, словно пьяный, протер глаза и попытался улыбнуться. Голова болела, желудок был совсем пуст.
— В следующий раз перережьте пленку, — сказал ему первый техник, — тогда ее не защемит. Вам не приходило в голову, что у нее есть встроенная система защиты, так, что она скорее остановится, чем…
— Что произойдет, — прервал его Пул тихо и намеренно осторожно, — если пленка не попадет в сканер? Совсем? Фотоэлемент должен двигаться вперед без препятствия. Техники посмотрели друг на друга. Один сказал:
— Все нервные клетки выпрыгнут из своих отсеков и рассыплются.
— И что это значит? — спросил Пул, — Это значит, что произойдет окончательная поломка механизма.
Пул проговорил:
— Я исследовал цепь. Она не имеет для этого достаточного напряжения. Металл не расплавится от такого слабого тока, даже если будут затронуты клеммы. Мы говорим о миллионах ватт, идущих по желобку из цезия, длинной, возможно, всего в 1/16 дюйма. Предположим, что существуют биллионы возможных комбинаций, возникающих при помощи отверстий пленки каждое мгновение. Результат не поддается вычислению: количество тока зависит оттого, какие батарейки стоят в каждом конкретном модуле, а в данной случае они не такие уж мощные, даже если они работают в полную силу.
— Думаете, мы стали бы Вам лгать? — устало спросил один из техников.
— А почему бы и нет — ответил Пуд. — Так у меня есть возможность испытать все. Одновременно. Познать Вселенную в ее единстве, быть в контакте со всем миром сразу. Это что-то, что недоступно человеку.
Симфония, позволяющая моему мозгу быть вне времени, заставляющая все ноты, все инструменты звучать одновременно. Понимаете?
— Это уничтожит Вас, — сказали оба техника одновременно, — Не думаю, — ответил Пул. Сара спросила:
— Хотите кофе, мистер Пул?
— Да, — ответил он. Пул опустил ноги, поставил холодные ступни на пол и вздрогнул. Затем встал. Все его тело болело. Я лежал на кушетке всю ночь. Они могли бы все сделать гораздо лучше.
За кухонным столом в дальнем углу комнаты Гарсон Пул сидел напротив Сары, попивая кофе мелкими глотками. Техники уже давно ушли.
— Ты больше не собираешься проводить эксперименты над собой? — тоскливо спросила Сара.
Пул проскрипел:
— Я хотел бы контролировать время. Получить его. — Я вырежу кусочек пленки и приклею его обратной стороной. Тогда причина и следствие поменяются местами. Из-за этого я буду двигаться назад, спускаясь с крыши, затем назад к двери, буду толкать, пытаясь открыть, запертую дверь, подойду обратно к раковине, откуда достану гору немытой посуды. Я усядусь за стол перед этой кучей, наполню каждую тарелку пищей, извергнутой обратно из моего желудка, а затем сложу ее в холодильник. На следующий день я достану ее из холодильника, сложу в пакеты, отнесу их в магазин и разложу продукты на полках. И, наконец, в кассе мне вернут деньги. Эти продукты упакуют вместе с другими в большие пластиковые коробки, увезут из города на гидропонический завод, расположенный в Атлантике, где их присоединят обратно к деревьям и кустам или телам умерших животных, или же затолкают глубоко в землю. Но что это все докажет? Видеокассета, прокрученная назад. Я не узнаю больше того, что знаю сейчас, а этого не достаточно.
Что я хочу, понял он, так это первичной и абсолютной реальности, всего лишь на 1 секунду. После этого ничего не будет иметь значения, потому что все уже будет известно и уже не будет ничего, что можно было бы понять или увидеть.
Можно попробовать и еще одно изменение, — сказал он сам себе.
Прежде, чем я перережу пленку. Я сделаю еще несколько новых отверстий и посмотрю, что из этого получится. Это должно быть интересно, потому что я не буду знать, что будут означать сделанные мною отверстия. дверь, подойду обратно к раковине, откуда достану гору Используя тонкий конец одного из электроинструментов, он наугад проковырял несколько отверстий так близко к сканеру, как только смог, потому что не хотел ждать.
— Интересно, увидишь ли ты это, — сказал он Саре. По-видимому, нет, насколько он мот судить. — Что-то может неожиданно произойти, — сказал он ей. — Я просто хочу предупредить тебя, чтобы ты не боялась.
— О боже, — произнесла Сара как-то неестественно. Он посмотрел на свои наручные часы. Прошла одна минута, затем вторая, третья, а затем В центре комнаты появилась стая зеленых и черных уток. Они возбужденно — крякали, поднимались с пола, летали под потолком в дрожащей массе перьев и крыльев, безумные в своем побуждении, своем инстинкте вырваться из помещения.
— Утки, — сказал Пул удивленно. — Я проколол отверстие, ответственное за полет диких уток. Вот появилось кое-что еще. Скамейка в парке с сидящим на ней пожилым мужчиной в лохмотьях, который читал порванную, согнутую газету. Он поднял глаза, разглядел Пула, словно сквозь туман, коротко улыбнулся ему, обнажив плохо сделанный протез, а затем вернулся к своей свернутой в трубочку газете. Он продолжал читать.
— Ты видишь его? — спросил Пул Сару, — А уток? — В этот момент утки исчезли вместе с парком. От них ничего не осталось. Их интервал быстро прошел.
— Они были не настоящими, — сказала Сара. — Или настоящими? Если да, то как?
— Ты тоже не настоящая, — сказал он Саре. — Ты всего лишь образ на моей отвечающей за реальность пленке. Отверстие, которое можно закрыть. Существуешь ли ты на другой пленке или в объективной реальности? — Ответа на этот вопрос он не знал. Возможно, Сара тоже его не знала. Может быть, она существовала на тысячах пленок, может быть, даже на всех когда-либо выпущенных пленках, — Если я перережу пленку, — сказал он, — ты будешь везде и одновременно нигде, как и все остальное в этом мире. По крайней мере, насколько я в этом убежден.
— Я настоящая, — неуверенно произнесла Сара.
— Я хотел бы узнать о себе все, — сказал Пул, — а для этого мне нужно перерезать пленку. Если я не сделаю этого сейчас, то я сделаю это когда-нибудь в другой раз, это неизбежно. — Так зачем же ждать, спрашивал он себя. Всегда существует вероятность того, что Дансмен пошлет его создателям рапорт, чтобы они сняли его с поста директора.
Потому что я, возможно, являюсь угрозой их собственности, само мое существование.
— Из-за тебя мне захотелось пойти в офис, сказала Сара, и в уголках ее рта появились унылые ямочки.
— Иди, — сказал Пул.
— Но я не хочу оставлять тебя одного.
— Со мной все будет в порядке, — сказал Пул.
— Нет, с тобой не все будет в порядке. Ты собираешься разобрать себя или что-то в этом духе, короче говоря, убить себя из-за того, что ты узнал, что ты всего лишь электрический муравей, а не живой человек.
Он не сразу ответил:
— Может быть и так. — Может все к этому и шло.
— И я не могу остановить тебя, — сказала она.
— Вот именно, — кивнул он в ответ.
— Но я все равно останусь, — сказана Сара, — даже если я не смогу остановить тебя. Потому что, если я уйду, а ты убьешь себя, всю оставшуюся жизнь я буду спрашивать себя, а что бы случилось, если бы я осталась, Понимаешь?
Он снова кивнул.
— Действуй, — промолвила Сара, Он поднялся на ноги.
— Я не почувствую боли, — сказал он ей, — хотя тебе может показаться, что мне больно. Помни о том, что у органических роботов почти нет нервов, отвечающих за боль. Я испытаю самое сильное…
— Не рассказывай мне больше ничего, — прервала она его. — Просто сделай это, если собираешься, или не делай, если не хочешь.
Неуклюже, потому что он испытывал страх, он надел на руку перчатку с микроинструментами, протянул ее, чтобы взять крошечный инструмент — острое лезвие.
— Я собираюсь перерезать пленку, установленную в моей грудной панели, — сказал он, глядя через увеличитель. — И это все. — Его рука дрожала, когда он поднимал лезвие. Через мгновение все будет кончено, подумал он. Все. Но у меня будет время снова склеить части пленки, подумал он. Как минимум полчаса, если я передумаю.
Он перерезал пленку.
Сара смотрела на него, съежившись от страха:
Ничего не произошло, — прошептала она.
— У меня в запасе есть еще 30 — 40 минут. — Он снова сел за стол, вытащив руки из перчаток. Его голос дрожал, заметил он. Бек сомнения Сара заметила это, и он был зол на себя за то, что вызвал у нее тревогу. — Прости меня, — сказал он не задумываясь, он просто хотел извиниться перед ней. — Может тебе лучше уйти, — в панике проговорил он; он снова стоял. Она тоже, размышляя, как будто подражая ему, обрюзгшая и нервная, она стояла, дрожа. — Уходи, тяжело вымолвил он. — Возвращайся в офис, где ты должна быть. Где мы оба должны быть. — Я склею пленку — напряжение слишком велико, чтобы его выдержать. мне вернут деньги. Эти продукты упакуют вместе с другими в Протянув руки к перчаткам, он ощупью старался снять их со своих напряженных пальцев. Уставившись в экран увеличителя, он видел луч от сияния фотоэлектрического элемента, указывающий непосредственно на сканер; в то же мгновение он увидел конец пленки, исчезающий в сканере… он видел это, понял это, и подумал, что уже слишком поздно.
Она уже прошла через сканер. Господи, помоги мне, думал он. Она стала вращаться быстрее, чем я подсчитал. И вот сейчасОн увидел яблоки, куски угля, зебр. Он почувствовал тепло, шелковую поверхность ткани; он почувствовал, как его обнимает океан и сильный северный ветер, рвущий его как будто затем, чтобы унести куда-то. Сара была рядом с ним, и Денсман тоже. Нью-Йорк сиял в ночи, а машины носились и прыгали сквозь ночное небо и день, и прилив, и засуха. Масло превратилось в жидкость на его языке, и в то же самое время его захлестнули ужасные вкусы и запахи: горький вкус яда, и демона, и стеблей летней травы. Он тонул; он падал; он лежал в объятиях женщины на большой белой кровати, которая в то же время пронзительно звенела у него в ушах, предупреждающий звук испорченного лифта в одном из старых разрушенных отелей в центре города, я живу, я жил, я никогда не буду жить, говорил он себе, и вместе с его мыслями всплывало каждое слово, каждый звук: писк роя насекомых, и он наполовину погрузился в сложный корпус гомеостатической машины, расположеннойв одной из лабораторий Три-План. не Он хотел что-то сказать Саре. Открыв рот, он пытался выдавить из себя слова — особые слова из огромной массы слов, горевших в его мозгу и обжигавших его своим абсолютным значением.
Его рот пылал. Он удивился, почему.
Сара Бентон, неподвижно стоящая у стены, открыла глаза и увидела струйку дыма, выходящую из полуоткрытого рта Пула. Затем робот сник, оперся на локти и колени, затем медленно распростерся на полу измятой разломанной кучей… Ей не нужно было осматривать его, чтобы понять, что он «умер».
Пул сделал это с собой, поняла она. И он не чувствовал боли, так сказал он сам. Или почти не чувствовал. Во всяком случае, теперь все кончено.
Мне лучше связаться с мистером Дансменом и рассказать ему, что произошло, — решила она. Все еще пошатываясь, она прошла к видеофону, подняла трубку и набрала номер по памяти.
Он думал, что я всего лишь образ, записанный на его пленку, сказала она сама себе. Он думал, что я умру, когда он «умрет». Как странно, подумала она. Как подобное могло прийти ему в голову? Он так и не смог прижиться в этом мире, он жил в своем собственном электронном мире. Как странно.
— Мистер Дансмен, — сказала она, когда ее соединили с его офисом, — Пул умер, он разрушил себя прямо у меня на глазах. Было бы хорошо, если бы смогли приехать.
— Итак, наконец — то мы освободились от него, — Да, а это хорошо? Дансмен сказал:
— Я пришлю двух человек из мастерской, — он смотрел мимо нее, поймал взглядом Пула, лежащего возле кухонного стола. — Идите домой и отдохните, — посоветовал он Саре, — Вы, должно быть совершенно измотаны после всего, что случилось.
— Да, — сказала она. — Спасибо, мистер Дансмен. — Она повесила трубку и осталась бесцельно стоять посреди комнаты.
А затем она заметила кое-что.
Мои руки, подумала она. Они были подняты. Но почему я вижу сквозь них?
Стены комнаты так же стали плохо различимы.
Дрожа, она вернулась к неподвижно лежащему роботу, остановилась возле него, не зная, что ей делать. Сквозь ее ноги просвечивал ковер, затем он стал еле различимым и она видел сквозь него следующие слои распадающейся материи.
Может быть, это закончится, если я смогу снова, склеить пленку, подумала, она, но она не знала, как это сделать. А Пул уже стал прозрачным…
Свежий утренний ветерок дул над ней. Но она не чувствовала его, она начала переставать чувствовать.
А ветры продолжали дуть.
* * *
Снова эта тема: сколько же из того, что мы зовем «реальность» существует на самом деле, или эта реальность существует только у нас в голове?Конец этой истории всегда приводил меня в ужас… образ дующего ветра, звук пустоты. Словно персонаж слышит последние звуки обреченного мира.
Филип К. Дик, заметки к рассказу «Электрический муравей», 1976 год.