Страница:
— Слушаю вас.
— Я знаком с мистером Берроузом по неудачному деловому сотрудничеству, мы с ним встречались в Онтарио. Думаю, что, возможно, вы окажете мне некоторое содействие.
— Вы говорите, что у вас есть атторней… Не знаю, чем могу вам помочь, если он не в состоянии. — Голос миссис Деворак был твердым и взвешенным. — Заходите, скажем, на полчасика, если мы успеем переговорить за это время: в восемь я жду гостей.
Поблагодарив ее, я повесил трубку.
Линкольн сказал:
— Это было сделано неплохо, Льюис… — и поднялся на ноги. — Мы должны ехать немедленно, надо поймать такси, — сказал он и направился к двери.
— Подождите, — сказал я.
ОН повернулся назад от двери и взглянул на меня.
— Я не могу этого сделать.
— Значит, — предложил симулакр, — пойдемте просто прогуляемся, — и придержал дверь открытой в ожидании меня. — Давайте насладимся ночным воздухом — он пахнет горами.
И мы вдвоем зашагали по темному тротуару.
— Как вы думаете, что будет дальше с мисс Прис? — спросил симулакр.
— У нее все будет в порядке. Она останется с Берроузом: он даст ей все, что ей надо от жизни.
Около станции обслуживания симулакр остановился:
— Вам надо позвонить миссис Деворак — предупредить ее, что мы не придем. — Я увидел телефонную трубку.
Закрывшись в кабине, я снова набрал номер миссис Деворак. Чувствовал я себя еще хуже, чем раньше, с трудом попадая пальцем в отверстия диска.
— Да? — раздался в трубке вежливый голос.
— Это снова мистер Роузен. Прошу простить меня, однако боюсь, что мой фактический материал еще не приведен в надлежащий порядок, миссис Деворак.
— И вы хотите отложить наше свидание на более позднее время?
— Да.
— Отлично. В любое удобное для вас время, только, пожалуйста, предварительно позвоните. А вам приходилось бывать в «Хохме для наивных»?
— Нет.
— Это ужасно.
— Ничего удивительного.
— Пожалуйста, постарайтесь там побывать.
— Хорошо, я так и сделаю, — пообещал я ей.
Она повесила трубку. Я стоял, вцепившись в трубку автомата, потом наконец повесил ее на место и вышел из будки. Линкольна нигде не было видно.
— Неужели ОН ушел? — спросил я себя. — И сейчас я один? — И я стал вглядываться в темноту городского вечера.
Симулакр сидел внутри здания станции обслуживания, напротив парня в белой униформе. ОН раскачивался на стуле, и дружелюбно болтал со служащим. Я открыл дверь и сказал:
— Пойдемте.
Симулакр пожелал парню спокойной ночи, и мы в молчании пошли дальше.
— Почему бы нам не забежать в гости к мисс Прис? — спросил симулакр.
— О нет, — в ужасе ответил я. — Может быть, есть ночной рейс обратно в Буаз: если да, то мы улетим отсюда.
— Да вы ее просто боитесь. В любом случае мы бы не застали их с мистером Берроузом дома: они наверняка развлекаются где-нибудь на людях. Парень с бензоколонки сказал мне, что в Сиэтле появились артисты с мировой известностью, некоторые даже из Европы, они здесь гастролируют. Кажется, он сказал, что здесь сейчас находится Эрл Грант. Он популярен?
— Очень.
— Парень сказал, что они в основном появляются не больше, чем на один вечер, а потом улетают. Так как мистер Грант сегодня вечером находится здесь, то, думаю, еще вчера его не было, поэтому вполне возможно, что мистер Берроуз и мисс Прис смотрят сейчас его выступление.
— Он поет, — пояснил я, — и очень хорошо.
— У нас с вами достаточно денег, чтобы попасть туда?
— Да.
— Ну тогда в чем же дело? Я изобразил некий жест.
— В чем дело? Я не хочу туда идти. Симулакр мягко сказал:
— Я покрыл огромное расстояние, чтобы быть рядом с вами, Льюис. Думаю, взамен вы окажете мне одолжение: мне доставило бы удовольствие послушать в исполнении мистера Гранта современные песни. Будете ли вы так добры, чтобы сопровождать меня?
— Вы преднамеренно ставите меня в затруднительное положение.
— Я хочу, чтобы вы посетили место, где сможете, с наибольшей долей вероятности, встретиться с мистером Берроузом и мисс Прис.
У меня явно не было выбора.
— Хорошо, мы идем туда. — Мне было горько и обидно, тем не менее я стал оглядывать улицу в поисках такси.
Огромная толпа съехалась отовсюду, чтобы послушать легендарного Эрла Гранта: нас чуть не задавили. Однако нигде не было ни малейших признаков Прис и Сэма Берроуза. Мы расселись в баре, заказали выпивку и стали наблюдать оттуда за толпой. Вероятно, они не появятся, — подумал я и сразу же почувствовал себя немножечко лучше. — Один шанс из тысячи…
— Он чудесно поет, — сказал симулакр между номерами. — Да.
— У негров музыка в крови.
Я взглянул на НЕГО. Что это — сарказм? Эта банальная ремарка, это клише — однако выражение ЕГО лица было серьезным. Возможно, в его времена эта фраза не звучала так избито, как сейчас. Ведь столько лет прошло с тех пор…
— Я вспоминаю, — сказал симулакр, — свои поездки в Новый Орлеан — я тогда был еще мальчишкой. Тогда я впервые увидел негров и их плачевное положение. Это было, кажется, в 1926 году. Я был изумлен испанским характером этого города: он совершенно отличался от Америки, в которой я вырос.
.— Это было, когда вас пригласил к себе работать Дентон Оффкат? Этот мелочной торговец?
— Вы хорошо проинформированы о ранних годах моей жизни, — похоже, мои знания привели ЕГО в замешательство.
— Черт возьми, — сказал я, — я искал эти сведения в справочниках. В 1935 умерла Энн Ратлидж. В 1941… — я замолчал. Зачем я об этом упомянул? Я готов был сам себе набить морду: на лице симулакра появилось выражение страдания и глубокого, всеобъемлющего потрясения — это было заметно даже во мраке бара. — Простите меня, — попросил я.
Тем временем, слава Богу, Грант начал исполнять следующий номер. Однако это был негромкий, печальный блюз. Я занервничал, поманил бармена и заказал себе двойной шотландский виски.
Погруженный в горестные размышления, симулакр сидел сгорбившись и вытянув ноги так, что ЕГО ступни опирались на перекладину высокого табурета. Когда Эрл Грант кончил петь, Линкольн продолжал молчать, словно бы утратил контакт с окружающей действительностью. Лицо ЕГО было лишено выражения. ОН сидел, опустив голову.
— Простите, что расстроил вас, — сказал я ЕМУ. Меня все это уже начинало беспокоить.
— Это не ваша вина: эти звуки расстроили меня. Я, знаете ли, чрезвычайно суеверен. Это, наверное, недостаток? В любом случае я не могу этому воспрепятствовать: это часть меня самого. — Говорил ОН запинаясь, словно бы с огромным усилием: как если бы, подумал я, с трудом находил силы для того, чтобы говорить.
— Может, выпьете еще, — предложил я, и только тогда обнаружил, что и к первой и единственной своей порции ОН даже не притронулся.
Симулакр молча отрицательно встряхнул головой.
— Послушайте, — сказал я, — давайте-ка уйдем отсюда и — прямо в аэропорт: вернемся-ка мы с вами в Буаз, — и я вскочил со своего табурета: — ИДЕМТЕ.
Симулакр не сдвинулся с места.
— Да не расстраивайтесь вы так из-за пустяков. Я уже заметил — блюзы на всех так действуют.
— Это не от пения черного человека, — сказал симулакр. — Это я сам… Не вините ни негра, ни его песню, ни себя, Льюис. Когда я сюда летел, я смотрел на дикие леса, простирающиеся внизу, и размышлял о своих ранних годах и путешествиях моей семьи, особенно о смерти моей матери и нашей поездке в Иллинойс, в повозке, запряженной буйволами.
— Ради Бога, здесь слишком мрачно, давайте возьмем такси до аэропорта и… — я оборвал.
В зал вошли Прис и Сэм, официантка повела их к заранее заказанному столику.
Увидев их, симулакр улыбнулся:
— Ладно, Льюис, я был вынужден отвлечь ваше внимание. Боюсь, что сейчас уже поздно…
Я так и застыл рядом со своим табуретом.
Глава 16
— Я знаком с мистером Берроузом по неудачному деловому сотрудничеству, мы с ним встречались в Онтарио. Думаю, что, возможно, вы окажете мне некоторое содействие.
— Вы говорите, что у вас есть атторней… Не знаю, чем могу вам помочь, если он не в состоянии. — Голос миссис Деворак был твердым и взвешенным. — Заходите, скажем, на полчасика, если мы успеем переговорить за это время: в восемь я жду гостей.
Поблагодарив ее, я повесил трубку.
Линкольн сказал:
— Это было сделано неплохо, Льюис… — и поднялся на ноги. — Мы должны ехать немедленно, надо поймать такси, — сказал он и направился к двери.
— Подождите, — сказал я.
ОН повернулся назад от двери и взглянул на меня.
— Я не могу этого сделать.
— Значит, — предложил симулакр, — пойдемте просто прогуляемся, — и придержал дверь открытой в ожидании меня. — Давайте насладимся ночным воздухом — он пахнет горами.
И мы вдвоем зашагали по темному тротуару.
— Как вы думаете, что будет дальше с мисс Прис? — спросил симулакр.
— У нее все будет в порядке. Она останется с Берроузом: он даст ей все, что ей надо от жизни.
Около станции обслуживания симулакр остановился:
— Вам надо позвонить миссис Деворак — предупредить ее, что мы не придем. — Я увидел телефонную трубку.
Закрывшись в кабине, я снова набрал номер миссис Деворак. Чувствовал я себя еще хуже, чем раньше, с трудом попадая пальцем в отверстия диска.
— Да? — раздался в трубке вежливый голос.
— Это снова мистер Роузен. Прошу простить меня, однако боюсь, что мой фактический материал еще не приведен в надлежащий порядок, миссис Деворак.
— И вы хотите отложить наше свидание на более позднее время?
— Да.
— Отлично. В любое удобное для вас время, только, пожалуйста, предварительно позвоните. А вам приходилось бывать в «Хохме для наивных»?
— Нет.
— Это ужасно.
— Ничего удивительного.
— Пожалуйста, постарайтесь там побывать.
— Хорошо, я так и сделаю, — пообещал я ей.
Она повесила трубку. Я стоял, вцепившись в трубку автомата, потом наконец повесил ее на место и вышел из будки. Линкольна нигде не было видно.
— Неужели ОН ушел? — спросил я себя. — И сейчас я один? — И я стал вглядываться в темноту городского вечера.
Симулакр сидел внутри здания станции обслуживания, напротив парня в белой униформе. ОН раскачивался на стуле, и дружелюбно болтал со служащим. Я открыл дверь и сказал:
— Пойдемте.
Симулакр пожелал парню спокойной ночи, и мы в молчании пошли дальше.
— Почему бы нам не забежать в гости к мисс Прис? — спросил симулакр.
— О нет, — в ужасе ответил я. — Может быть, есть ночной рейс обратно в Буаз: если да, то мы улетим отсюда.
— Да вы ее просто боитесь. В любом случае мы бы не застали их с мистером Берроузом дома: они наверняка развлекаются где-нибудь на людях. Парень с бензоколонки сказал мне, что в Сиэтле появились артисты с мировой известностью, некоторые даже из Европы, они здесь гастролируют. Кажется, он сказал, что здесь сейчас находится Эрл Грант. Он популярен?
— Очень.
— Парень сказал, что они в основном появляются не больше, чем на один вечер, а потом улетают. Так как мистер Грант сегодня вечером находится здесь, то, думаю, еще вчера его не было, поэтому вполне возможно, что мистер Берроуз и мисс Прис смотрят сейчас его выступление.
— Он поет, — пояснил я, — и очень хорошо.
— У нас с вами достаточно денег, чтобы попасть туда?
— Да.
— Ну тогда в чем же дело? Я изобразил некий жест.
— В чем дело? Я не хочу туда идти. Симулакр мягко сказал:
— Я покрыл огромное расстояние, чтобы быть рядом с вами, Льюис. Думаю, взамен вы окажете мне одолжение: мне доставило бы удовольствие послушать в исполнении мистера Гранта современные песни. Будете ли вы так добры, чтобы сопровождать меня?
— Вы преднамеренно ставите меня в затруднительное положение.
— Я хочу, чтобы вы посетили место, где сможете, с наибольшей долей вероятности, встретиться с мистером Берроузом и мисс Прис.
У меня явно не было выбора.
— Хорошо, мы идем туда. — Мне было горько и обидно, тем не менее я стал оглядывать улицу в поисках такси.
Огромная толпа съехалась отовсюду, чтобы послушать легендарного Эрла Гранта: нас чуть не задавили. Однако нигде не было ни малейших признаков Прис и Сэма Берроуза. Мы расселись в баре, заказали выпивку и стали наблюдать оттуда за толпой. Вероятно, они не появятся, — подумал я и сразу же почувствовал себя немножечко лучше. — Один шанс из тысячи…
— Он чудесно поет, — сказал симулакр между номерами. — Да.
— У негров музыка в крови.
Я взглянул на НЕГО. Что это — сарказм? Эта банальная ремарка, это клише — однако выражение ЕГО лица было серьезным. Возможно, в его времена эта фраза не звучала так избито, как сейчас. Ведь столько лет прошло с тех пор…
— Я вспоминаю, — сказал симулакр, — свои поездки в Новый Орлеан — я тогда был еще мальчишкой. Тогда я впервые увидел негров и их плачевное положение. Это было, кажется, в 1926 году. Я был изумлен испанским характером этого города: он совершенно отличался от Америки, в которой я вырос.
.— Это было, когда вас пригласил к себе работать Дентон Оффкат? Этот мелочной торговец?
— Вы хорошо проинформированы о ранних годах моей жизни, — похоже, мои знания привели ЕГО в замешательство.
— Черт возьми, — сказал я, — я искал эти сведения в справочниках. В 1935 умерла Энн Ратлидж. В 1941… — я замолчал. Зачем я об этом упомянул? Я готов был сам себе набить морду: на лице симулакра появилось выражение страдания и глубокого, всеобъемлющего потрясения — это было заметно даже во мраке бара. — Простите меня, — попросил я.
Тем временем, слава Богу, Грант начал исполнять следующий номер. Однако это был негромкий, печальный блюз. Я занервничал, поманил бармена и заказал себе двойной шотландский виски.
Погруженный в горестные размышления, симулакр сидел сгорбившись и вытянув ноги так, что ЕГО ступни опирались на перекладину высокого табурета. Когда Эрл Грант кончил петь, Линкольн продолжал молчать, словно бы утратил контакт с окружающей действительностью. Лицо ЕГО было лишено выражения. ОН сидел, опустив голову.
— Простите, что расстроил вас, — сказал я ЕМУ. Меня все это уже начинало беспокоить.
— Это не ваша вина: эти звуки расстроили меня. Я, знаете ли, чрезвычайно суеверен. Это, наверное, недостаток? В любом случае я не могу этому воспрепятствовать: это часть меня самого. — Говорил ОН запинаясь, словно бы с огромным усилием: как если бы, подумал я, с трудом находил силы для того, чтобы говорить.
— Может, выпьете еще, — предложил я, и только тогда обнаружил, что и к первой и единственной своей порции ОН даже не притронулся.
Симулакр молча отрицательно встряхнул головой.
— Послушайте, — сказал я, — давайте-ка уйдем отсюда и — прямо в аэропорт: вернемся-ка мы с вами в Буаз, — и я вскочил со своего табурета: — ИДЕМТЕ.
Симулакр не сдвинулся с места.
— Да не расстраивайтесь вы так из-за пустяков. Я уже заметил — блюзы на всех так действуют.
— Это не от пения черного человека, — сказал симулакр. — Это я сам… Не вините ни негра, ни его песню, ни себя, Льюис. Когда я сюда летел, я смотрел на дикие леса, простирающиеся внизу, и размышлял о своих ранних годах и путешествиях моей семьи, особенно о смерти моей матери и нашей поездке в Иллинойс, в повозке, запряженной буйволами.
— Ради Бога, здесь слишком мрачно, давайте возьмем такси до аэропорта и… — я оборвал.
В зал вошли Прис и Сэм, официантка повела их к заранее заказанному столику.
Увидев их, симулакр улыбнулся:
— Ладно, Льюис, я был вынужден отвлечь ваше внимание. Боюсь, что сейчас уже поздно…
Я так и застыл рядом со своим табуретом.
Глава 16
Линкольн тихонечко сказал мне на ухо:
— Льюис, вам надо сесть.
Кивая головой, я неуклюже взгромоздился обратно. Прис — она сияла. Она была великолепна в супермодном платье из мерцающей ткани… Ее волосы были подстрижены покороче и зачесаны назад, а особые тени Делали глаза черными и огромными. Берроуз, со своей наголо бритой башкой и резкой, веселой манерой, выглядел так же, как всегда: деловой и оживленный, он, улыбаясь, изучил меню и сейчас что-то заказывал.
— Она изумительно мила, — сказал мне симулакр.
— Да, — согласился я. Сидевшие вокруг нас люди, мужчины и женщины, вынуждены были бросать на нее быстрые, внимательные взгляды. Я не мог винить их за это.
— Вы должны начать действовать, — напомнил мне симулакр. — Боюсь, что теперь вы не сможете ни уйти отсюда, ни оставаться дольше в таком состоянии. Я сейчас подойду к их столику и скажу им, что у вас назначена встреча с миссис Деворак, немного попозже. И это все, что я могу для вас сделать: остальное, Льюис, в ваших руках. — И прежде, чем я успел остановить ЕГО, ОН зашагал на своих длинных ногах к столику Берроуза.
Подойдя туда, ОН наклонился, положив Берроузу руку на плечо, и заговорил с ним.
Вдруг Берроуз повернулся ко мне лицом. То же самое сделала Прис: ее холодные темные глаза ярко сверкали.
Линкольн вернулся к стойке бара:
— Идите же к ним, Льюис.
Я чисто механически сполз с табурета и стал пробираться между столиками по направлению к Прис и Берроузу… Они пристально наблюдали за мной. Вероятно, им казалось, что я захватил с собой пистолет, но я оставил его в мотеле. Я сказал:
— Сэм, ты конченый человек. Я подготовил для Сильвии весь компромат, — и я взглянул на свои часы. — Тем хуже для тебя, сейчас уже твое время прошло: у тебя был шанс, но ты его проворонил.
— Присядь, Роузен.
Я присел за их столик.
Официантка принесла им по мартини.
— Мы создали свой первый симулакр, — сказал Берроуз.
— О? Чей?
— Джорджа Вашингтона — Отца Нашего Государства.
— Вот досадно-то будет увидеть, как твоя империя рассыплется в прах.
—. Не знаю, о чем ты говоришь, но рад, что натебя наскочил, — сказал Берроуз. — Это удобный случай выяснить несколько недоразумений. — Прис он сказал: — Извини, дорогая, что придется поговорить о делах, но нам повезло, что мы случайно встретились здесь с Льюисом, как ты думаешь?
— Да, я думаю, если он не уберется, между нами все кончено.
Берроуз возразил:
— Ты так жестока, дорогая. Это не такой уж важный, но интересный вопрос — то, что мне хотелось бы уладить с Роузеном прямо здесь. Если ты так недовольна, могу отправить тебя домой на такси.
Своим ровным, отвлеченным тоном Прис произнесла:
— Я не хочу, чтобы меня отсылали. Если ты пытаешься от меня избавиться, ты сам очутишься в помойном ведре так быстро, что у тебя голова пойдет кругом.
Мы оба уставились на нее. Несмотря на красивое платье, прическу и грим, Прис осталась прежней.
— Думаю, что я отошлю тебя домой, — сказал Берроуз.
— Нет, — ответила она. Берроуз поманил официантку:
— Вызовите мне такси…
— Ты трахал меня при свидетелях, — сказала Прис. Берроуз, побледнев, отослал официантку.
— Тогда вот что, — сказал он, и руки у него заходили ходуном. — Ты хочешь сидеть, есть свой суп виши и молчать? Ты можешь помолчать?
— Я говорю то, что хочу, и тогда, когда хочу.
— О каких это свидетелях ты говорила? — Берроуз заставил себя улыбнуться. — О Дэйве Бланке? О Колин Нилд? — Его улыбка становилась все более уверенной. — Ну же, дорогая, продолжай.
— Ты — грязный, стареющий тип среднего возраста, который любит заглядывать девочкам под юбки, — сказала Прис. — Твое место — за решеткой. — Ее голос, хотя и негромкий, звучал так отчетливо, что некоторые люди, сидевшие за близстоящими столиками, стали оборачиваться в нашу сторону. — Ты слишком часто суешь в меня эту свою штуку, — сказала Прис. — И вот что я могу тебе сказать: чудо Господне, что он у тебя вообще встает, такой малюсенький и вялый. Да ты и сам слишком старый и вялый, ты, пидор старый!
Берроуз вздрогнул и криво усмехнулся:
— Что-то еще?
— Нет, — ответила Прис. — Ты купил всех этих людей, и они не будут свидетельствовать против тебя.
— Что еще?
Часто и тяжело дыша, она тряхнула головой. Поворачиваясь ко мне, Берроуз сказал:
— Ну же, вперед. — Он, похоже, не потерял самообладания. Это было просто поразительно: он мог стерпеть что угодно.
Я сказал:
— Буду я встречаться с миссис Деворак или нет? Это зависит от тебя.
Глянув на свои часы, Берроуз сказал:
— Мне хотелось бы посоветоваться со своими юристами. Ты не обидишься, если я позвоню Дэйву Бланку, чтобы вызвать его сюда?
— Ладно, — согласился я, зная, что Бданк посоветует ему сдаться.
Извинившись, Берроуз вышел позвонить. Пока его не было, мы с Прис молча сидели напротив друг друга. Наконец он вернулся, и Прис встретила его с выражением безнадежности и подозрительности.
— Какую еще грязную штуку ты задумал, Сэм? — спросила она.
Сэм Берроуз ничего не ответил. Он удобно расположился на стуле, откинувшись назад.
— Льюис, он что-то сделал, — сказала Прис, дико оглядываясь вокруг. — Ты можешь сказать? Разве ты недостаточно его знаешь, чтобы увидеть это? О, Льюис!
— Не расстраивайся, — сказал я, но ощутил тревогу и заметил, что Линкольн у стойки бара, насупившись, безостановочно ерзал. Совершил ли я ошибку? Все равно теперь уже слишком поздно.
— Не подойти ли вам сюда? — позвал я симулакра. ОН снова встал и подошел, наклонившись, чтобы слышать меня. — Мистер Берроуз ждет, чтобы посоветоваться со своим атторнеем.
Усаживаясь, симулакр взвешивал ответ:
— Полагаю, что это не принесет никакого вреда.
Мы ждали. Через полчаса появился Дэйв Бланк, прокладывая себе путь к нашему столику. С ним была Колин Нилд, изысканно одетая, а за ней следовала третья личность, молодой человек со стрижкой ежиком и в галстуке-бабочке, с выражением готовности и страстной жажды деятельности на лице.
— Это еще кто? — удивился я. ЧТО ОНИ ЗАТЕЯЛИ? И моя тревога возросла.
— Простите, мы опоздали, — сказал Бланк, усадив миссис Нилд. Потом и они с молодым человеком сели. Никто никого никому не представил.
Это, должно быть, какой-нибудь работник Берроуза, сказал я себе. Неужели это тот самый сопляк, который выполнит формальности, женившись на Прис?
Увидев, как я уставился на молодого человека, Берроуз заговорил:
— Это Джонни Бут. Джонни, я хочу познакомить тебя с Льюисом Роузеном.
Молодой человек поспешно кивнул:
— Приятно встретиться с вами, мистер Роузен. — Он быстро-быстро, как утка, закивал всем вокруг: — Привет. Привет, вы там…Как дела?
— Минуточку, — сказал я, чувствуя, что весь похолодел. — Так это Джон Бут? Джон Уилкс Бут?
— А ты догадливый, — сказал Берроуз.
— Но он не похож на Джона Уилкса Бута. — Это был симулакр, и какой ужасный! Я как-то вычитал в справочниках: Джон Уилкс Бут был личностью со сценической внешностью — этот же был всего лишь вульгарным типом с лакейской внешностью, ЖЛОБОМ, из тех, кого можно встретить в центральных деловых районах любого большого города Соединенных Штатов. — Не дури меня, — сказал я. — Это твоя первая попытка? У меня для тебя новость: лучше вернись и начни сначала.
Однако все время, пока я говорил, я в ужасе смотрел на симулакра, оттого, что, несмотря на свой дурацкий вид, он действовал: в техническом отношении это был успех, и каким это было для нас ужасным предзнаменованием: симулакр Джона Уилкса Бута! Я не мог удержаться, чтобы угловым зрением не наблюдать за Линкольном, чтобы увидеть, как он среагирует. Знает ли ОН, что это значит?
Линкольн ничего не сказал, но морщины на ЕГО лице углубились, над ним нависла сумрачная атмосфера меланхолии, до некоторой степени всегда присутствующая в его выражении. Похоже, ОН знал, какой козырь они выложили на стол и каким предзнаменованием был этот новый симулакр.
Мне не верилось, что Прис могла спроектировать такую штуку. Потом я понял, что, конечно же, ОНА не могла: вот почему у него в действительности не было лица. В работу был включен только Банди. Он проделал для них работу по внутреннему устройству этого симулакра, после чего они засунули его внутренности в этот серийный человекоподобный контейнер, который сидит сейчас здесь, за столом, улыбается и кивает, типичный Ja-Sager, [18]соглашатель. Они даже и НЕ ПЫТАЛИСЬ восстановить настоящую внешность Бута, возможно, даже и не были в этом заинтересованы: это была спешная работа, сделанная с определенными намерениями.
— Так продолжим же наш разговор, — сказал Берроуз. Дэйв Бланк кивнул, Джон Уилкс Бут тоже кивнул. Миссис Нилд изучала меню. Прис, уставившись на нового симулакра, сидела как окаменевшая. Значит, я был прав: для нее это был сюрприз. Пока ее поили вином и кормили обедами, одевали в новые платья, спали с ней и украшали ее, Боб Банди был отправлен в какую-нибудь мастерскую, принадлежавшую организации Берроуза, где и вкалывал над этой «новинкой».
— Хорошо, — сказал я, — давайте продолжим.
— Джонни, — обратился Берроуз к симулакру, — к слову: этот высокий человек с бородой — это Эйб Линкольн. Я тебе о нем рассказывал, помнишь?
— О да, мистер Берроуз, — немедленно поддакнула штука, долженствующая изображать Бута, и с готовностью закивала головой. — Я отчетливо помню.
Я сказал:
— Берроуз, ты тут подделками занимаешься: это какой-то жлоб с мордой убийцы, по фамилии Бут, он неправильно выглядит и неправильно говорит, и ты это знаешь. Это подделка, вшивая подделка с головы до пят. Мне за тебя стыдно.
Берроуз пожал плечами.
Штуке, изображавшей Бута, я предложил:
— Процитируй-ка что-нибудь из Шекспира. Она снова оскалилась, глупо и суетливо.
— Тогда скажи что-нибудь по-латыни, — предложил я снова. Штука продолжала ухмыляться.
— Сколько часов вы натаскивали это ничтожество? — спросил я у Берроуза. — Нецелое утро? Где хоть какая-то тщательность в точной отработке деталей? Куда делось мастерство? Все ушло на халтуру, на привитие инстинкта убийцы этой «новинке», не так ли?
Берроуз сказал:
— Думаю, что ты хочешь взять назад свою угрозу связаться с миссис Деворак, принимая во внимание присутствие здесь Джонни Бута? [19]
— Как он собирается это сделать? — поинтересовался я. — С помощью отравленного кольца? Или он бактериологическую войну начнет?
Дэйв Бланк рассмеялся, миссис Нилд тоже улыбнулась. Штуковина-Бут не отставала от остальных: она тупо скалилась, внимая примеру своего босса. Все они были марионетками, и мистер Берроуз старался изо всех сил, дергая за веревочки.
Уставившаяся на симулакра Бута Прис становилась почти неузнаваемой. Она помрачнела, шея у нее вытянулась, словно куриная, а глаза остекленели и наполнились мерцающим светом.
— Слушай, — сказала она, указав на Линкольна. — Я создала ЕГО.
Берроуз глазел на нее.
— ЭТО — мое, — сказала Прис, после чего обратилась с вопросом к Линкольну: — Вы об этом знали? Что я со своим отцом создала вас?
— Прис, — сказал я, — ради Бога…
— Помолчи, — сказала она мне.
— Держись от этого в стороне, — сказал ей я. — Это дело между мной и мистером Берроузом. — Я весь дрожал. — Может, у тебя добрые намерения, и я понимаю, что ты не принимала участия в создании этого симулакра Бута. И ты…
Прис оборвала меня:
— Заткнись, Христа ради. — Она смотрела в лицо Берроузу. — Ты заставил Боба Банди создать эту штуку, чтобы уничтожить Линкольна и очень старался, чтобы я ни о чем не узнала. Ты говнюк. Я тебе этого никогда не прощу.
Берроуз спросил:
— Что тебя укусило, Прис? Только не говори мне, что у тебя шуры-муры с симулакром Линкольна. — И он неодобрительно посмотрел на нее.
— Я не хочу увидеть мой труд загубленным, — сказала Прис.
— Может, тебе и придется, — сказал Берроуз. Линкольн очень серьезно произнес:
— Мисс Прис, мне кажется, что мистер Роузен прав. Вы должны позволить им с мистером Берроузом найти решение их проблемы.
— Я могу ее решить, — сказала Прис, нагнулась и стала что-то нащупывать под столом. — Я не мог себе даже представить, что она задумала, так же, впрочем, как и Берроуз: фактически все мы застыли в неподвижности. Прис появилась из-за стола, держа в руке одну из своих туфелек на высоком каблуке и размахивая металлическим каблуком.
— Будь ты проклят, — сказала она Берроузу.
Берроуз сорвался со стула и с криком «Нет!» протянул к ней руку.
Туфелька нанесла сокрушительный удар по голове симулакру Бута. Каблук проткнул голову, войдя как раз рядом с ухом.
— Вот, — сказала Прис Берроузу. Глаза ее сияли влажным блеском, губы исказились неистовой гримасой.
— Глап, — произнес симулакр Бута. Руки его судорожно задергались, молотя воздух, ноги забарабанили об пол. Потом он перестал двигаться. Внутренний воздух сотрясал его, конечности дергались, он барахтался, пока наконец не застыл в неподвижности.
Я сказал:
— Не бей его больше, Прис. — Я почувствовал, что не вынесу этого дольше. Берроуз говорил ей почти то же самое, ворча на Прис удивительно монотонно.
— А зачем мне снова бить его? — спросила Прис тоном, не допускающим сомнений: она вытащила каблук своей туфельки из черепа симулакра, нагнулась и снова обулась. Люди, сидящие за столиками вокруг нас, изумленно таращились на нас.
Берроуз вытащил белый полосатый носовой платок и вытер лоб. Он попытался было что-то сказать, однако, изменив мнение, замолчал.
Постепенно симулакр Бута начал сползать со своего стула. Я встал и попытался поддержать его, но мне одному было не справиться. Дэйв Бланк тоже поднялся, и вместе мы ухитрились выпрямить его так, чтобы он не упал. Прис, без всякого выражения, потягивала свой мартини.
Людям за ближайшими столиками Бланк объяснил:
— Это кукла, кукла в натуральную величину, для выставки. Механическая. — Чтобы их успокоить, он показал им вылезшие наружу металлические и пластиковые внутренние детали черепа симулакра. Внутри прокола я смог увидеть что-то блестящее, думаю, что это была поврежденная управляющая монада. Интересно, сможет ли Боб Банди починить его. Хотел бы я знать, заботило ли меня, будет он починен или нет.
Потушив свою сигарету, Берроуз глотнул из фужера, после чего хрипло сказал Прис:
— Сделав это, ты испортила наши с тобой отношения.
— Значит, до свидания, — ответила Прис. — До свидания, Сэм К. Берроуз, грязный, мерзкий педераст. — Она поднялась на ноги, нарочно оттолкнув свой стул; она удалялась от столика, бросив нас, пробираясь между другими столиками и проходя мимо них, пока не дошла до гардероба: там она получила свой плащ.
Ни я, ни Берроуз не шелохнулись.
— Она вышла за дверь, — вскоре сказал Дэйв Бланк. — Дверь видна мне лучше, чем любому из нас: она ушла.
— Что же мне теперь с этим делать? — обратился к Бланку Берроуз, глядя на мертвого симулакра Бута. — Надо убрать его отсюда.
— Можем вдвоем увести его под белы рученьки, — предложил Бланк.
— Я вам помогу, — предложил я. Берроуз сказал:
— Мы больше никогда ее не увидим. Или она может стоять-на улице и ждать. — Мне он сказал: — Ты можешь сказать? Я — нет: я ее не понимаю.
Я помчался вдоль прохода у стойки бара, пробежал мимо гардероба и толкнул входную дверь. Там стоял портье в униформе. Он вежливо кивнул мне.
И никаких признаков Прис.
— Что случилось с девушкой, которая только что вышла? — спросил я.
Портье развел руками:
— Не знаю, сэр, — и указал на массу такси, оживленное уличное движение, группы людей, роящихся, словно пчелы, у входа в клуб: — Извините, не могу сказать.
Я оглядел тротуар и даже немного пробежался во всех направлениях, изо всех сил пытаясь мельком увидеть ее.
Напрасно.
Наконец я вернулся в клуб, к столику, за которым сидели Берроуз и компания, а также мертвый, изуродованный симулакр Бута. Сейчас он соскользнул со своего сиденья, накренился на одну сторону, голова его болталась, а рот был разинут. С помощью Дэйва Бланка я снова выпрямил его.
— Ты потерял все, — сказал я Берроузу.
— Ничего я не терял.
— Сэм прав, — сказал Дэйв Бланк. — Что такое он потерял? Если надо, Боб Банди может сделать другой симулакр.
— Ты потерял Прис, — сказал я. — А Прис — это все.
— О, черт, кто может знать что-то насчет Прис: я не думаю, что она сама знает…
— Предположим, — сказал я. Язык у меня стал заплетаться: он прилип к губам. Я пошевелил челюстью, но не почувствовал ни боли, ни вообще ничего. — Я тоже потерял ее.
— Ясно, — сказал Берроуз. — Тем лучше для тебя: ты смог бы переносить такие фокусы каждый день?
— Нет.
Пока мы там сидели, великий Эрл Грант появился снова. Играл рояль, и все вынуждены были заткнуться — мы тоже, разумеется.
Кузнечики в моей подушке,
детка,
Сверчки, сверчки
в моей еде.
Пел ли он для меня? Увидел ли меня сидящим здесь, увидел выражение моего лица и догадался, что я чувствую? Песня была старая и грустная. Может быть, он видел меня, а может быть, и нет. Я не мог этого сказать, но так это выглядело.
Прис дикарка, думал я. Она не является частью нас. Она где-то вне. Прис ДЕЙСТВИТЕЛЬНО Пристайн — «чистая, неиспорченная», и это внушает благоговение: все, что происходит между людьми, все, что у нас здесь есть, слишком ничтожно, чтобы затронуть ее. Глядя на нее, заглядываешь в далекое прошлое: словно видишь, какими мы были вначале, миллион, два миллиона лет назад…
— Льюис, вам надо сесть.
Кивая головой, я неуклюже взгромоздился обратно. Прис — она сияла. Она была великолепна в супермодном платье из мерцающей ткани… Ее волосы были подстрижены покороче и зачесаны назад, а особые тени Делали глаза черными и огромными. Берроуз, со своей наголо бритой башкой и резкой, веселой манерой, выглядел так же, как всегда: деловой и оживленный, он, улыбаясь, изучил меню и сейчас что-то заказывал.
— Она изумительно мила, — сказал мне симулакр.
— Да, — согласился я. Сидевшие вокруг нас люди, мужчины и женщины, вынуждены были бросать на нее быстрые, внимательные взгляды. Я не мог винить их за это.
— Вы должны начать действовать, — напомнил мне симулакр. — Боюсь, что теперь вы не сможете ни уйти отсюда, ни оставаться дольше в таком состоянии. Я сейчас подойду к их столику и скажу им, что у вас назначена встреча с миссис Деворак, немного попозже. И это все, что я могу для вас сделать: остальное, Льюис, в ваших руках. — И прежде, чем я успел остановить ЕГО, ОН зашагал на своих длинных ногах к столику Берроуза.
Подойдя туда, ОН наклонился, положив Берроузу руку на плечо, и заговорил с ним.
Вдруг Берроуз повернулся ко мне лицом. То же самое сделала Прис: ее холодные темные глаза ярко сверкали.
Линкольн вернулся к стойке бара:
— Идите же к ним, Льюис.
Я чисто механически сполз с табурета и стал пробираться между столиками по направлению к Прис и Берроузу… Они пристально наблюдали за мной. Вероятно, им казалось, что я захватил с собой пистолет, но я оставил его в мотеле. Я сказал:
— Сэм, ты конченый человек. Я подготовил для Сильвии весь компромат, — и я взглянул на свои часы. — Тем хуже для тебя, сейчас уже твое время прошло: у тебя был шанс, но ты его проворонил.
— Присядь, Роузен.
Я присел за их столик.
Официантка принесла им по мартини.
— Мы создали свой первый симулакр, — сказал Берроуз.
— О? Чей?
— Джорджа Вашингтона — Отца Нашего Государства.
— Вот досадно-то будет увидеть, как твоя империя рассыплется в прах.
—. Не знаю, о чем ты говоришь, но рад, что натебя наскочил, — сказал Берроуз. — Это удобный случай выяснить несколько недоразумений. — Прис он сказал: — Извини, дорогая, что придется поговорить о делах, но нам повезло, что мы случайно встретились здесь с Льюисом, как ты думаешь?
— Да, я думаю, если он не уберется, между нами все кончено.
Берроуз возразил:
— Ты так жестока, дорогая. Это не такой уж важный, но интересный вопрос — то, что мне хотелось бы уладить с Роузеном прямо здесь. Если ты так недовольна, могу отправить тебя домой на такси.
Своим ровным, отвлеченным тоном Прис произнесла:
— Я не хочу, чтобы меня отсылали. Если ты пытаешься от меня избавиться, ты сам очутишься в помойном ведре так быстро, что у тебя голова пойдет кругом.
Мы оба уставились на нее. Несмотря на красивое платье, прическу и грим, Прис осталась прежней.
— Думаю, что я отошлю тебя домой, — сказал Берроуз.
— Нет, — ответила она. Берроуз поманил официантку:
— Вызовите мне такси…
— Ты трахал меня при свидетелях, — сказала Прис. Берроуз, побледнев, отослал официантку.
— Тогда вот что, — сказал он, и руки у него заходили ходуном. — Ты хочешь сидеть, есть свой суп виши и молчать? Ты можешь помолчать?
— Я говорю то, что хочу, и тогда, когда хочу.
— О каких это свидетелях ты говорила? — Берроуз заставил себя улыбнуться. — О Дэйве Бланке? О Колин Нилд? — Его улыбка становилась все более уверенной. — Ну же, дорогая, продолжай.
— Ты — грязный, стареющий тип среднего возраста, который любит заглядывать девочкам под юбки, — сказала Прис. — Твое место — за решеткой. — Ее голос, хотя и негромкий, звучал так отчетливо, что некоторые люди, сидевшие за близстоящими столиками, стали оборачиваться в нашу сторону. — Ты слишком часто суешь в меня эту свою штуку, — сказала Прис. — И вот что я могу тебе сказать: чудо Господне, что он у тебя вообще встает, такой малюсенький и вялый. Да ты и сам слишком старый и вялый, ты, пидор старый!
Берроуз вздрогнул и криво усмехнулся:
— Что-то еще?
— Нет, — ответила Прис. — Ты купил всех этих людей, и они не будут свидетельствовать против тебя.
— Что еще?
Часто и тяжело дыша, она тряхнула головой. Поворачиваясь ко мне, Берроуз сказал:
— Ну же, вперед. — Он, похоже, не потерял самообладания. Это было просто поразительно: он мог стерпеть что угодно.
Я сказал:
— Буду я встречаться с миссис Деворак или нет? Это зависит от тебя.
Глянув на свои часы, Берроуз сказал:
— Мне хотелось бы посоветоваться со своими юристами. Ты не обидишься, если я позвоню Дэйву Бланку, чтобы вызвать его сюда?
— Ладно, — согласился я, зная, что Бданк посоветует ему сдаться.
Извинившись, Берроуз вышел позвонить. Пока его не было, мы с Прис молча сидели напротив друг друга. Наконец он вернулся, и Прис встретила его с выражением безнадежности и подозрительности.
— Какую еще грязную штуку ты задумал, Сэм? — спросила она.
Сэм Берроуз ничего не ответил. Он удобно расположился на стуле, откинувшись назад.
— Льюис, он что-то сделал, — сказала Прис, дико оглядываясь вокруг. — Ты можешь сказать? Разве ты недостаточно его знаешь, чтобы увидеть это? О, Льюис!
— Не расстраивайся, — сказал я, но ощутил тревогу и заметил, что Линкольн у стойки бара, насупившись, безостановочно ерзал. Совершил ли я ошибку? Все равно теперь уже слишком поздно.
— Не подойти ли вам сюда? — позвал я симулакра. ОН снова встал и подошел, наклонившись, чтобы слышать меня. — Мистер Берроуз ждет, чтобы посоветоваться со своим атторнеем.
Усаживаясь, симулакр взвешивал ответ:
— Полагаю, что это не принесет никакого вреда.
Мы ждали. Через полчаса появился Дэйв Бланк, прокладывая себе путь к нашему столику. С ним была Колин Нилд, изысканно одетая, а за ней следовала третья личность, молодой человек со стрижкой ежиком и в галстуке-бабочке, с выражением готовности и страстной жажды деятельности на лице.
— Это еще кто? — удивился я. ЧТО ОНИ ЗАТЕЯЛИ? И моя тревога возросла.
— Простите, мы опоздали, — сказал Бланк, усадив миссис Нилд. Потом и они с молодым человеком сели. Никто никого никому не представил.
Это, должно быть, какой-нибудь работник Берроуза, сказал я себе. Неужели это тот самый сопляк, который выполнит формальности, женившись на Прис?
Увидев, как я уставился на молодого человека, Берроуз заговорил:
— Это Джонни Бут. Джонни, я хочу познакомить тебя с Льюисом Роузеном.
Молодой человек поспешно кивнул:
— Приятно встретиться с вами, мистер Роузен. — Он быстро-быстро, как утка, закивал всем вокруг: — Привет. Привет, вы там…Как дела?
— Минуточку, — сказал я, чувствуя, что весь похолодел. — Так это Джон Бут? Джон Уилкс Бут?
— А ты догадливый, — сказал Берроуз.
— Но он не похож на Джона Уилкса Бута. — Это был симулакр, и какой ужасный! Я как-то вычитал в справочниках: Джон Уилкс Бут был личностью со сценической внешностью — этот же был всего лишь вульгарным типом с лакейской внешностью, ЖЛОБОМ, из тех, кого можно встретить в центральных деловых районах любого большого города Соединенных Штатов. — Не дури меня, — сказал я. — Это твоя первая попытка? У меня для тебя новость: лучше вернись и начни сначала.
Однако все время, пока я говорил, я в ужасе смотрел на симулакра, оттого, что, несмотря на свой дурацкий вид, он действовал: в техническом отношении это был успех, и каким это было для нас ужасным предзнаменованием: симулакр Джона Уилкса Бута! Я не мог удержаться, чтобы угловым зрением не наблюдать за Линкольном, чтобы увидеть, как он среагирует. Знает ли ОН, что это значит?
Линкольн ничего не сказал, но морщины на ЕГО лице углубились, над ним нависла сумрачная атмосфера меланхолии, до некоторой степени всегда присутствующая в его выражении. Похоже, ОН знал, какой козырь они выложили на стол и каким предзнаменованием был этот новый симулакр.
Мне не верилось, что Прис могла спроектировать такую штуку. Потом я понял, что, конечно же, ОНА не могла: вот почему у него в действительности не было лица. В работу был включен только Банди. Он проделал для них работу по внутреннему устройству этого симулакра, после чего они засунули его внутренности в этот серийный человекоподобный контейнер, который сидит сейчас здесь, за столом, улыбается и кивает, типичный Ja-Sager, [18]соглашатель. Они даже и НЕ ПЫТАЛИСЬ восстановить настоящую внешность Бута, возможно, даже и не были в этом заинтересованы: это была спешная работа, сделанная с определенными намерениями.
— Так продолжим же наш разговор, — сказал Берроуз. Дэйв Бланк кивнул, Джон Уилкс Бут тоже кивнул. Миссис Нилд изучала меню. Прис, уставившись на нового симулакра, сидела как окаменевшая. Значит, я был прав: для нее это был сюрприз. Пока ее поили вином и кормили обедами, одевали в новые платья, спали с ней и украшали ее, Боб Банди был отправлен в какую-нибудь мастерскую, принадлежавшую организации Берроуза, где и вкалывал над этой «новинкой».
— Хорошо, — сказал я, — давайте продолжим.
— Джонни, — обратился Берроуз к симулакру, — к слову: этот высокий человек с бородой — это Эйб Линкольн. Я тебе о нем рассказывал, помнишь?
— О да, мистер Берроуз, — немедленно поддакнула штука, долженствующая изображать Бута, и с готовностью закивала головой. — Я отчетливо помню.
Я сказал:
— Берроуз, ты тут подделками занимаешься: это какой-то жлоб с мордой убийцы, по фамилии Бут, он неправильно выглядит и неправильно говорит, и ты это знаешь. Это подделка, вшивая подделка с головы до пят. Мне за тебя стыдно.
Берроуз пожал плечами.
Штуке, изображавшей Бута, я предложил:
— Процитируй-ка что-нибудь из Шекспира. Она снова оскалилась, глупо и суетливо.
— Тогда скажи что-нибудь по-латыни, — предложил я снова. Штука продолжала ухмыляться.
— Сколько часов вы натаскивали это ничтожество? — спросил я у Берроуза. — Нецелое утро? Где хоть какая-то тщательность в точной отработке деталей? Куда делось мастерство? Все ушло на халтуру, на привитие инстинкта убийцы этой «новинке», не так ли?
Берроуз сказал:
— Думаю, что ты хочешь взять назад свою угрозу связаться с миссис Деворак, принимая во внимание присутствие здесь Джонни Бута? [19]
— Как он собирается это сделать? — поинтересовался я. — С помощью отравленного кольца? Или он бактериологическую войну начнет?
Дэйв Бланк рассмеялся, миссис Нилд тоже улыбнулась. Штуковина-Бут не отставала от остальных: она тупо скалилась, внимая примеру своего босса. Все они были марионетками, и мистер Берроуз старался изо всех сил, дергая за веревочки.
Уставившаяся на симулакра Бута Прис становилась почти неузнаваемой. Она помрачнела, шея у нее вытянулась, словно куриная, а глаза остекленели и наполнились мерцающим светом.
— Слушай, — сказала она, указав на Линкольна. — Я создала ЕГО.
Берроуз глазел на нее.
— ЭТО — мое, — сказала Прис, после чего обратилась с вопросом к Линкольну: — Вы об этом знали? Что я со своим отцом создала вас?
— Прис, — сказал я, — ради Бога…
— Помолчи, — сказала она мне.
— Держись от этого в стороне, — сказал ей я. — Это дело между мной и мистером Берроузом. — Я весь дрожал. — Может, у тебя добрые намерения, и я понимаю, что ты не принимала участия в создании этого симулакра Бута. И ты…
Прис оборвала меня:
— Заткнись, Христа ради. — Она смотрела в лицо Берроузу. — Ты заставил Боба Банди создать эту штуку, чтобы уничтожить Линкольна и очень старался, чтобы я ни о чем не узнала. Ты говнюк. Я тебе этого никогда не прощу.
Берроуз спросил:
— Что тебя укусило, Прис? Только не говори мне, что у тебя шуры-муры с симулакром Линкольна. — И он неодобрительно посмотрел на нее.
— Я не хочу увидеть мой труд загубленным, — сказала Прис.
— Может, тебе и придется, — сказал Берроуз. Линкольн очень серьезно произнес:
— Мисс Прис, мне кажется, что мистер Роузен прав. Вы должны позволить им с мистером Берроузом найти решение их проблемы.
— Я могу ее решить, — сказала Прис, нагнулась и стала что-то нащупывать под столом. — Я не мог себе даже представить, что она задумала, так же, впрочем, как и Берроуз: фактически все мы застыли в неподвижности. Прис появилась из-за стола, держа в руке одну из своих туфелек на высоком каблуке и размахивая металлическим каблуком.
— Будь ты проклят, — сказала она Берроузу.
Берроуз сорвался со стула и с криком «Нет!» протянул к ней руку.
Туфелька нанесла сокрушительный удар по голове симулакру Бута. Каблук проткнул голову, войдя как раз рядом с ухом.
— Вот, — сказала Прис Берроузу. Глаза ее сияли влажным блеском, губы исказились неистовой гримасой.
— Глап, — произнес симулакр Бута. Руки его судорожно задергались, молотя воздух, ноги забарабанили об пол. Потом он перестал двигаться. Внутренний воздух сотрясал его, конечности дергались, он барахтался, пока наконец не застыл в неподвижности.
Я сказал:
— Не бей его больше, Прис. — Я почувствовал, что не вынесу этого дольше. Берроуз говорил ей почти то же самое, ворча на Прис удивительно монотонно.
— А зачем мне снова бить его? — спросила Прис тоном, не допускающим сомнений: она вытащила каблук своей туфельки из черепа симулакра, нагнулась и снова обулась. Люди, сидящие за столиками вокруг нас, изумленно таращились на нас.
Берроуз вытащил белый полосатый носовой платок и вытер лоб. Он попытался было что-то сказать, однако, изменив мнение, замолчал.
Постепенно симулакр Бута начал сползать со своего стула. Я встал и попытался поддержать его, но мне одному было не справиться. Дэйв Бланк тоже поднялся, и вместе мы ухитрились выпрямить его так, чтобы он не упал. Прис, без всякого выражения, потягивала свой мартини.
Людям за ближайшими столиками Бланк объяснил:
— Это кукла, кукла в натуральную величину, для выставки. Механическая. — Чтобы их успокоить, он показал им вылезшие наружу металлические и пластиковые внутренние детали черепа симулакра. Внутри прокола я смог увидеть что-то блестящее, думаю, что это была поврежденная управляющая монада. Интересно, сможет ли Боб Банди починить его. Хотел бы я знать, заботило ли меня, будет он починен или нет.
Потушив свою сигарету, Берроуз глотнул из фужера, после чего хрипло сказал Прис:
— Сделав это, ты испортила наши с тобой отношения.
— Значит, до свидания, — ответила Прис. — До свидания, Сэм К. Берроуз, грязный, мерзкий педераст. — Она поднялась на ноги, нарочно оттолкнув свой стул; она удалялась от столика, бросив нас, пробираясь между другими столиками и проходя мимо них, пока не дошла до гардероба: там она получила свой плащ.
Ни я, ни Берроуз не шелохнулись.
— Она вышла за дверь, — вскоре сказал Дэйв Бланк. — Дверь видна мне лучше, чем любому из нас: она ушла.
— Что же мне теперь с этим делать? — обратился к Бланку Берроуз, глядя на мертвого симулакра Бута. — Надо убрать его отсюда.
— Можем вдвоем увести его под белы рученьки, — предложил Бланк.
— Я вам помогу, — предложил я. Берроуз сказал:
— Мы больше никогда ее не увидим. Или она может стоять-на улице и ждать. — Мне он сказал: — Ты можешь сказать? Я — нет: я ее не понимаю.
Я помчался вдоль прохода у стойки бара, пробежал мимо гардероба и толкнул входную дверь. Там стоял портье в униформе. Он вежливо кивнул мне.
И никаких признаков Прис.
— Что случилось с девушкой, которая только что вышла? — спросил я.
Портье развел руками:
— Не знаю, сэр, — и указал на массу такси, оживленное уличное движение, группы людей, роящихся, словно пчелы, у входа в клуб: — Извините, не могу сказать.
Я оглядел тротуар и даже немного пробежался во всех направлениях, изо всех сил пытаясь мельком увидеть ее.
Напрасно.
Наконец я вернулся в клуб, к столику, за которым сидели Берроуз и компания, а также мертвый, изуродованный симулакр Бута. Сейчас он соскользнул со своего сиденья, накренился на одну сторону, голова его болталась, а рот был разинут. С помощью Дэйва Бланка я снова выпрямил его.
— Ты потерял все, — сказал я Берроузу.
— Ничего я не терял.
— Сэм прав, — сказал Дэйв Бланк. — Что такое он потерял? Если надо, Боб Банди может сделать другой симулакр.
— Ты потерял Прис, — сказал я. — А Прис — это все.
— О, черт, кто может знать что-то насчет Прис: я не думаю, что она сама знает…
— Предположим, — сказал я. Язык у меня стал заплетаться: он прилип к губам. Я пошевелил челюстью, но не почувствовал ни боли, ни вообще ничего. — Я тоже потерял ее.
— Ясно, — сказал Берроуз. — Тем лучше для тебя: ты смог бы переносить такие фокусы каждый день?
— Нет.
Пока мы там сидели, великий Эрл Грант появился снова. Играл рояль, и все вынуждены были заткнуться — мы тоже, разумеется.
Кузнечики в моей подушке,
детка,
Сверчки, сверчки
в моей еде.
Пел ли он для меня? Увидел ли меня сидящим здесь, увидел выражение моего лица и догадался, что я чувствую? Песня была старая и грустная. Может быть, он видел меня, а может быть, и нет. Я не мог этого сказать, но так это выглядело.
Прис дикарка, думал я. Она не является частью нас. Она где-то вне. Прис ДЕЙСТВИТЕЛЬНО Пристайн — «чистая, неиспорченная», и это внушает благоговение: все, что происходит между людьми, все, что у нас здесь есть, слишком ничтожно, чтобы затронуть ее. Глядя на нее, заглядываешь в далекое прошлое: словно видишь, какими мы были вначале, миллион, два миллиона лет назад…