Страница:
Странным образом акцент Лахлана то появлялся, то исчезал. Временами он говорил как все остальные. Иногда же его едва можно было понять.
– Зная англичан и французов, я тоже считаю, что иначе и быть не может. заговорил Геррак. – Милорд Джеймс, мастер лучник и сэр Брайен, если бы он здесь присутствовал, – я должен вам сказать, что разделяю точку зрения Лахланна. На Границе не может быть прочного мира между шотландцами и англичанами – в этом нас убеждает вся наша жизнь. Нет ни одного шотландца или англичанина, который охотно отдал бы свои владения французам. Несомненно, Лахлан принес нам правдивую весть. Теперь нужно обсудить не саму возможность такой войны, а то, как она начнется и что нам делать, чтобы попытаться воспрепятствовать ее продвижению на юг.
– Вам известно, откуда будет нанесен первый удар? – спросил Джим. – И какими силами? Если это будет целая армия…
– Если бы так, – вздохнул Геррак. – Боюсь, дело гораздо хуже.
– Как? Что вы имеете в виду? – удивился Джим, не понимая, почему этот могучий воин с большим опытом сражении в приграничной области говорит чуть ли не с отчаянием, хотя боевые действия еще даже не начались.
– Как? – повторил Геррак. – Очень просто. Это не армия. Это наши старые враги, с которыми вы уже встречались. Те, что ранили сэра Брайена.
– Кто? Вы имеете в виду… – проговорил Джим, желая окончательно удостовериться.
– Полые люди, – подтвердил Геррак.
Вот оно!
«В самую точку, – подумал Джим. – А полые люди, в свою очередь, марионетки в руках Темных Сил».
– Так! – произнес он. – Но я что-то не вижу тут проблемы. Сколько всего полых людей? Наверное, не более двух тысяч?
– Возможно, – согласился Геррак. – Хотя точно никто не знает. Никто из живых.
– Ну вот, видите, – продолжал Джим, чувствуя, что под действием вина становится разговорчивее, чем обычно. – Для любого вторжения из Шотландии, чтобы оно имело шансы на успех, необходимо по крайней мере тридцать тысяч человек, не так ли? Тридцать тысяч хорошо вооруженных воинов. Может быть, сорок-пятьдесят тысяч. Может, даже больше…
– Какая разница, сколько воинов в шотландской армии, – резко перебил Лахлан. – У Англии их все равно больше. Здесь главное – ударная сила. Полые люди. Что можно сделать даже с двумя тысячами, если их нельзя убить?
– Но их можно убить… – возразил Джим.
– Только на время! Если они могут воскреснуть через сорок восемь часов, значит, через сорок восемь часов они способны снова убивать смертных, которые уже не поднимутся! Как ты думаешь, почему им удается так долго удерживать Чевиот-Хиллз – и никто их оттуда не выкурит?
– Но… – начал было Джим, желая возразить, и вдруг понял, что возразить нечего. Во всяком случае, Лахлан указал на достаточно серьезную проблему. И все же Джим не представлял себе, каким образом полые люди могли бы обеспечить вторжение в глубь территории Англии и решающую победу шотландцев. Полых людей было все же слишком мало.
– Черт бы тебя побрал! – У Лахлана снова появился сильный шотландский акцент. – Как ты не понимаешь! Они не могут проиграть – я имею в виду полых людей! Если они оставят кого-нибудь одного – или для надежности нескольких – в Чевиот-Хиллз – остальных можно убивать сколько угодно, они все равно вернутся за добычей, да еще и за деньгами, которые им заплатили французы!
– Но зачем им добыча и деньги? – изумился Джим. – Ведь они мертвецы и у них нет тел.
– Они могут быть мертвецами, – сказал Лахлан. – Но пока они живы, у них есть тела, так же как у нас, и те же потребности в пище, вине и женщинах. Это в них самое отвратительное.
– Да, конечно, – согласился Джим. – И все же…
– Все же шотландская армия не победит. Не сможет победить! Рано или поздно английские войска с помощью таких лучников, как наш валлийский друг,– ведь шотландские армии и прежде терпели поражения из-за того, что у нас нет столь же искусных лучников, – окружат и разгромят шотландцев.
Он пристально посмотрел на Дэффида, но выражение лица валлийца нисколько не изменилось.
– Все, кто не спасется бегством, погибнут. Большинство полых людей тоже погибнет; но некоторые могут спастись – захватят добычу и исчезнут перед решающей битвой. Англия сможет бросить все свои силы против шотландцев, потому что – я опять повторяю – французы не явятся! – Лахлан умолк и обвел мрачным взглядом всю компанию. – Французы ни за что не высадятся вовремя, чтобы помочь нам. Нам одним придется бороться с Англией, а эта страна больше, богаче и сильнее нашей. Защищаться от англичан мы можем, когда они появляются среди наших гор, рек и озер; но если мы пойдем на них, у нас нет шансов победить.
Каждый добрый шотландец знает это. – Он отхлебнул из своего кубка, глубоко вздохнул и продолжал уже спокойнее:
– Но Мак-Дугал надеется, что французы высадятся. Среди англичан начнется паника, и их силы будут расколоты; тогда мы одержим легкую победу еще раньше, чем высадятся все французы. После этого мы сможем сказать французам: «Возвращайтесь восвояси». И они, как воображает Мак-Дугал, с радостью сделают это, потому что прибыли только ради старинного союза, чтобы оказать нам помощь! – Последнюю фразу Лахлан произнес с презрительной усмешкой.
– Почему ты так уверен, что полые люди добьются успеха, напав на Англию? спросил Джим. – Конечно, они остаются мертвыми только сорок восемь часов, но все-таки их можно убить; и скорее всего англичане достаточно быстро научатся выводить их из строя, а шотландцы не много выиграют от союза с ними.
– Ты думаешь? – Лахлан снова наполнил свой кубок и взглянул на Джима. Когда вы втроем встретились с ними по пути в замок, как мне рассказывал Геррак, каким было ваше первое чувство? Чего вам больше хотелось: сражаться или бежать?
Джим оказался в затруднительном положении. Брайену и, возможно, даже Дэффиду, очевидно, хотелось скорее бежать, чем сражаться, когда они впервые увидели живые доспехи, несущиеся на них галопом на невидимых конях. Сам Джим испытывал скорее любопытство, чем страх. Однако любая попытка объяснить причину этого любопытства присутствующим завела бы его слишком далеко. Ему пришлось бы рассказать, что он явился из другого мира, где люди, увидев нечто непонятное, даже и не думали о колдовстве и привидениях.
– Конечно, встретившись с таким видением, сначала хочется бежать, ответил Джим. – Когда доспехи и оружие двигаются сами собой, это сильно смахивает на нечистую силу…
– Значит, ты согласен! – воскликнул Лахлан. – Хотя то же самое можно сказать и короче. Как же, по-твоему, поведут себя англичане, когда столкнутся с полыми людьми, никогда даже не слыхав о них прежде?
– И мы не слышали, – сухо заметил Дэффид. – Но мы не побежали. Конечно, не каждый поступит в таком случае как милорд, сэр Брайен и я.
– Именно об этом я и говорю! – продолжал Лахлан, быстро взглянув на лучника. – Полые люди зайдут далеко потому, что большинство людей побежит, едва завидев их. Если у них достаточно невидимых коней, которые, конечно, тоже призраки, всадникам будет совсем нетрудно догнать и убить убегающих. Даже одной атаки полых людей в полном вооружении на призрачных конях хватит, чтобы рассеять любое войско, противостоящее шотландцам… по крайней мере, в начале войны. – Лахлан остановился, чтобы перевести дух. Он уже почти кричал. Значит, некоторое время шотландцы во всех стычках будут одерживать победы и прорвутся в глубь Англии. Тем временем слухи о полых людях опередят их и внушат англичанам еще больший ужас. В конце концов найдутся люди, которые обнаружат, что этих призраков можно убивать, по крайней мере на время. Но к тому шотландцы окажутся уже слишком далеко от Границы, и их можно будет окружить. Как я говорил, англичанe сумеют собрать гораздо больше сил; они к тому же скоро поймут, что самый надежный и безопасный способ борьбы с полыми людьми – убивать их из луков, опять же подобно нашему другу.
Лахлан умолк, и наступила тишина. Потом заговорил Геррак:
– Надеюсь, теперь картина вам ясна, джентльмены. – Он взглянул на Джима и Дэффида. – Каков бы ни был исход, он не сулит ничего хорошего ни шотландцам, ни тем, на кого они собираются напасть; захватчики ограбят и предадут огню и мечу все земли, по которым пройдут. Есть только один способ избежать разорения, смерти и предполагаемой высадки французов: вовремя остановить полых людей. Но как их остановить, я, признаться, не знаю.
– Полых людей можно окружить и перебить, – сказал Дэффид. – Разве здесь не говорилось, что, если убить их всех до одного, они уже никогда не воскреснут?
Значит, нужно как-то собрать их в одном месте, оцепить это место силами приграничных жителей, – пожалуй, тут охотно помогут и маленькие люди – и позаботиться о том, чтобы ни один из полых людей не скрылся.
Шотландец презрительно усмехнулся.
– Лахлан, – обратился к нему Геррак, – ты всегда отличался скверными манерами, но теперь твое поведение особенно неуместно. Наши друзья всеми силами стараются помочь нам выйти из этого сложного положения. Давайте же послушаем их. Возможно, они не знают решения, но их слова могут вывести нас на правильный путь.
К удивлению Джима, лицо шотландца внезапно утратило мрачное выражение. Он выпрямился и посмотрел на Джима и Дэффида.
Простите меня, – проговорил он, обращаясь к ним, и в его голосе не осталось ни малейшего акцента. – Геррак совершенно прав. Иногда я бываю грубым керлом, и похоже, таким я был сейчас. Согласны ли вы простить меня, джентльмены?
Джим и Дэффид поспешно выразили свое согласие; Джим между тем на минутку задумался над словом «керл». В конце концов он решил, что это шотландская форма средневекового английского «carle» – «неотесанный мужик, деревенщина».
– Очень хорошо, – кивнул Лахлан. – Благодарю вас за любезность. А теперь я готов слушать. – Он сложил руки и стал ждать.
– Что касается того, чтобы собрать их вместе прикончить всех сразу, продолжал Геррак, – это, конечно, решило бы все наши проблемы, однако, по правде сказать, об этом мы уже говорили здесь, на Границе, не раз, но нам никак не удавалось придумать, как именно это сделать. Получается нечто вроде истории про мышей, которые хотят проучить кота, а потом одна из них спрашивает, кто это сделает, – и наступает мертвая тишина, потому что на такой вопрос ответа нет. У нас на Границе хватает народа, и каждый настолько ненавидит полых людей, что готов забыть все распри и обиды ради того, чтобы избавиться от общего врага. Но вновь и вновь возникает вопрос: как узнать, всех ли удалось убить?
– И никто не придумает, как собрать их всех одновременно в одном месте? спросил Дэффид.
Геррак отрицательно покачал головой:
– Может быть, у вас есть какие-нибудь идеи?
– У меня нет, – ответил Дэффид. – Но я всегда считал, что нет вопроса без ответа. – Он обратился к Джиму:
– Джеймс, ты не можешь придумать какой-нибудь способ заставить их собраться в одном месте, – например, с помощью магии?
Геррак и Лахлан с удвоенным вниманием посмотрели на Джима; вместе с Дэффидом они ждали ответа мага. Джим задумался. Как это ни печально, ему в очередной раз пришлось столкнуться с безоглядной и всеобщей верой людей четырнадцатого столетия в силу магии. Будто маг с помощью своих сверхъестественных способностей может сделать все, что угодно, и решить любую проблему!
– По правде говоря, – наконец ответил Джим, – я тоже не могу придумать ничего подходящего.
Геррак и Лахлан вдруг будто немного опустили головы, – вероятно, оба расслабились.
– Но если вы дадите мне время подумать, – добавил Джим, – я постараюсь найти какое-нибудь решение.
– Думай сколько угодно, – быстро сказал Лахлан. – Мы охотно подождем. Но сомневаюсь, что у тебя появится хотя бы одна идея, которую бы мы уже не обсуждали и не сочли в конце концов совершенно бессмысленной.
За столом воцарилась тишина. Геррак сам налил гостям вина, и все, кроме Джима, принялись пить, глядя в свои кубки или просто в никуда.
Молчание продолжалось несколько минут. Потом Джим заговорил:
– В таких случаях иногда полезно узнать как можно больше подробностей. Он взглянул на Лахлана:
– Не мог бы ты рассказать, как тебе удалось узнать о планах вторжения; и еще расскажи поподробнее о том, как оно должно начаться и кто в нем будет участвовать.
– Ну, – медленно проговорил Лахлан, – дело в том, что я лично был при дворе – шотландском, разумеется, – в течение последних десяти месяцев. – Он прокашлялся и, прежде чем продолжить, приложился к своему кубку. – Я занимался кое-какими собственными делами, но благодаря любезности милорда Арджила, с которым я немного знаком, был и в самом дворце. – Он отвел глаза от кубка и взглянул на сидящего напротив Джима. – Вот так я и услышал о плане вторжения.
Началось все, как водится, со слухов. Кто-то при французском дворе проболтался; слухи дошли до друзей Франции при нашем дворе, возможно, даже до самого Мак-Дугала. Потом эти друзья Франции разнесли весть по всему двору; и наконец Мак-Дугал – он вхож к королю – поговорил с ним на эту тему.
– Понятно, – пробормотал Джим, почувствовав, что рассказчику требуется некоторое поощрение.
Лахлан кивнул:
– Идея стала пользоваться большим успехом, у Мак-Дугала появилось множество сторонников при дворе. И наконец они начали строить планы. – Он прервал свой рассказ и обратился к Герраку:
– Геррак, вы ведь встречались с милордом Арджилом. Считаете ли вы его мудрым человеком?
– Да, пожалуй, – ответил Геррак.
– Так вот, милорд Арджил не видит смысла в этой безумной попытке вторжения в Англию. Он, как и я и кое-кто еще, видит, что Франция стремится загребать жар только чужими руками; она уже не раз обещала нам помощь и в лучшем случае лишь отчасти выполняла свои обещания. В общем, милорд Арджил поручил мне разузнать их планы. Как мне это удалось – мое личное дело: но я узнал, что французы обещали прислать денег, которых ожидают при дворе со дня на день; затем Мак-Дугал отвезет деньги полым людям, чтобы склонить их на сторону шотландцев.
Конечно, полые люди получат только часть денег. Остальное он отдаст им после успешного завершения всего предприятия. Но во всяком случае Мак-Дугал должен скоро встретиться с вождями полых людей – если у них вообще есть вожди; кое-кто в этом сомневается. – Он опять взглянул на Джима. – Я надеялся с помощью приграничных жителей – или с вашей – помешать Мак-Дугалу встретиться с полыми людьми, а без денег они и с места не сдвинутся. По правде говоря, мне известно, когда и каким примерно путем поедет Мак-Дугал. Перехватить его совсем несложно; имея достаточно людей, мы сделаем это без особого труда, а деньги заберем себе.
– Лахлан, – нахмурился Геррак. – Как ты можешь думать о золоте, когда в опасности Шотландия, Граница и все остальное? Неужели для тебя это лишь повод, чтобы похитить это золото?
– Я думаю обо всем вместе! – заявил Лахлан. – Ведь если он не заплатит полым людям, они для него и палец о палец не ударят. Разве это не ясно?
– Конечно, это очевидно, – пробормотал Дэффид.
– Ну вот! – воскликнул Лахлан, обращаясь к Герраку и Джиму. – Слова валлийца попадают в цель не хуже, чем стрелы из его лука!
Геррак покачал головой:
– Это простое решение, слишком простое. Все приграничные замки, и наши в первую очередь, находятся в пределах досягаемости шотландского короля. Он скоро дознается, что мы приложили руку к похищению французского золота, и его войско обрушится на нас. У меня нет ни малейшего желания, чтобы мою семью вместе со мной повесили на стропилах моего собственного дома!
– Но ведь французское золото – это тщательно сберегаемый государственный секрет, – возразил Лахлан. – Король сам предпочел бы молчать о нем, тем более если оно будет украдено…
– А как насчет Мак-Дугала? – перебил Геррак. – После короля менее всего я хотел бы видеть здесь родственников Мак-Дугала, которые сровняют мой замок с землей за то, что я убил или приложил руку к убийству или хотя бы ранению вождя их клана. Результат будет тот же, как если бы король узнал о моей причастности к похищению золота. Нет, Лахлан, просто украсть деньги – это не выход!
– Ну что ж… – Лахлан повернулся к Джиму:
– Тогда не мог бы ты с помощью магии превратить золото в медь или что-нибудь подобное? Полые люди едва ли будут в восторге, если Мак-Дугал попытается подкупить их медяками.
– Не знаю, – ответил Джим, и тут ему в голову пришла отчаянная мысль. – Но если хотите, я могу узнать. – Слегка повернув голову, он заговорил, обращаясь к пустому пространству:
– Департамент Аудиторства? У вас хранится мой магический счет. Могу я превратить золото в медь?
– Нет, – ответил глубокий бас, доносившийся вроде бы из некой точки в пустоте на высоте примерно трех футов, именно оттуда, куда смотрел Джим. – Даже маг ранга ААА должен иметь особые основания на подобное превращение. Равновесие драгоценных металлов в мире не должно нарушаться даже на грамм.
Когда голос Департамента Аудиторства умолк, Лахлан и Геррак еще несколько секунд пребывали в легкой прострации. Этот голос произвел бы достаточно сильное впечатление и сам по себе. К тому же то, что он неожиданно послышался из ниоткуда после вопроса Джима, не могло не поразить людей четырнадцатого столетия. Лишь Дэффид, который уже слышал, как Департамент Аудиторства отвечает на какой-то вопрос Джима, сохранил присутствие духа. По-видимому, он даже получил удовольствие. Дэффид не улыбнулся, но около глаз у него появились веселые морщинки. Однако остальные будто лишились дара речи, и Джим даже забеспокоился, поскольку их безмолвие слишком затянулось.
– Значит, превратить золото в медь тоже не удастся, – нарушил молчание Джим.
Взор Геррака принял осмысленное выражение; Лахлан мигнул, словно придя в себя. Его изумление тут же сменилось недовольством, и, когда он заговорил, в его голосе опять послышался шотландский акцент:
– Если ты не можешь превратить золото в медь, какой же ты маг? Что же ты тогда можешь?
– Как раз об этом я и думаю, – напомнил ему Джим. – Дайте мне еще немного времени.
– Ладно, ладно, – проворчал Лахлан. – Давай. Мы подождем, по крайней мере еще немного мы можем подождать.
Джим не мог понять, чем вызвана перемена в настроении Лахлана, разочарованием от того, что Джим оказался бессилен превратить золото в медь, или просто усталостью от долгих бесплодных попыток придумать, что делать. Джим отпил немного вина и глубоко задумался. Вне всяких сомнений, Дэффид прав.
Всякая проблема должна иметь хотя бы какое-нибудь решение. Вся беда в том, что искомый ответ на их вопрос не удавалось найти в течение по крайней мере тысячи лет. Даже в двадцатом веке не было недостатка в нерешенных вопросах; и никто не знал, сколько времени понадобится, прежде чем ответы будут найдены.
И все же Джим продолжал ломать голову.
– Ты сказал, – обратился он к Лахлану, – что знаешь, какой дорогой поедет Мак-Дугал и в какое примерно время. Вероятно, тебе также известно, сколько воинов будет с ним?
– Известно, – быстро ответил Лахлан. – Сначала с ним будет несколько дюжин рыцарей, но большинство расстанется с ним где-то неподалеку от владений полых людей в Чевиот-Хиллэ, а останется с ним лишь несколько человек, но и эти покинут его по крайней мере за несколько миль до условленного места встречи с вождями полых людей.
– А золото все время будет при нем? – спросил Джим.
– Конечно! Неужели ты думаешь, что полые люди поверят ему, если он только расскажет им о золоте? Как ты понимаешь, при нем будет лишь часть платы. Но ее с избытком хватит, чтобы возбудить их алчность. К тому же золота должно быть ровно столько, сколько может нести одна лошадь, ведь Мак-Дугал останется один.
– Значит, мы можем устроить засаду на него там, где все его уже покинут?
– Почему бы и нет? – Лахлан взглянул на Геррака. – Мой старый друг со своими сыновьями без особого труда справился бы с этим. На самом деле, если понадобится, я и сам мог бы захватить Мак-Дугала, хотя он приобрел кое-какую репутацию в боях с английскими рыцарями.
– У вас появился план, милорд? – спросил Дэффид.
– Пока нет. – Джим покачал головой. – Но может быть, скоро появится.
Все с надеждой посмотрели на него.
– Зная англичан и французов, я тоже считаю, что иначе и быть не может. заговорил Геррак. – Милорд Джеймс, мастер лучник и сэр Брайен, если бы он здесь присутствовал, – я должен вам сказать, что разделяю точку зрения Лахланна. На Границе не может быть прочного мира между шотландцами и англичанами – в этом нас убеждает вся наша жизнь. Нет ни одного шотландца или англичанина, который охотно отдал бы свои владения французам. Несомненно, Лахлан принес нам правдивую весть. Теперь нужно обсудить не саму возможность такой войны, а то, как она начнется и что нам делать, чтобы попытаться воспрепятствовать ее продвижению на юг.
– Вам известно, откуда будет нанесен первый удар? – спросил Джим. – И какими силами? Если это будет целая армия…
– Если бы так, – вздохнул Геррак. – Боюсь, дело гораздо хуже.
– Как? Что вы имеете в виду? – удивился Джим, не понимая, почему этот могучий воин с большим опытом сражении в приграничной области говорит чуть ли не с отчаянием, хотя боевые действия еще даже не начались.
– Как? – повторил Геррак. – Очень просто. Это не армия. Это наши старые враги, с которыми вы уже встречались. Те, что ранили сэра Брайена.
– Кто? Вы имеете в виду… – проговорил Джим, желая окончательно удостовериться.
– Полые люди, – подтвердил Геррак.
Вот оно!
«В самую точку, – подумал Джим. – А полые люди, в свою очередь, марионетки в руках Темных Сил».
– Так! – произнес он. – Но я что-то не вижу тут проблемы. Сколько всего полых людей? Наверное, не более двух тысяч?
– Возможно, – согласился Геррак. – Хотя точно никто не знает. Никто из живых.
– Ну вот, видите, – продолжал Джим, чувствуя, что под действием вина становится разговорчивее, чем обычно. – Для любого вторжения из Шотландии, чтобы оно имело шансы на успех, необходимо по крайней мере тридцать тысяч человек, не так ли? Тридцать тысяч хорошо вооруженных воинов. Может быть, сорок-пятьдесят тысяч. Может, даже больше…
– Какая разница, сколько воинов в шотландской армии, – резко перебил Лахлан. – У Англии их все равно больше. Здесь главное – ударная сила. Полые люди. Что можно сделать даже с двумя тысячами, если их нельзя убить?
– Но их можно убить… – возразил Джим.
– Только на время! Если они могут воскреснуть через сорок восемь часов, значит, через сорок восемь часов они способны снова убивать смертных, которые уже не поднимутся! Как ты думаешь, почему им удается так долго удерживать Чевиот-Хиллз – и никто их оттуда не выкурит?
– Но… – начал было Джим, желая возразить, и вдруг понял, что возразить нечего. Во всяком случае, Лахлан указал на достаточно серьезную проблему. И все же Джим не представлял себе, каким образом полые люди могли бы обеспечить вторжение в глубь территории Англии и решающую победу шотландцев. Полых людей было все же слишком мало.
– Черт бы тебя побрал! – У Лахлана снова появился сильный шотландский акцент. – Как ты не понимаешь! Они не могут проиграть – я имею в виду полых людей! Если они оставят кого-нибудь одного – или для надежности нескольких – в Чевиот-Хиллз – остальных можно убивать сколько угодно, они все равно вернутся за добычей, да еще и за деньгами, которые им заплатили французы!
– Но зачем им добыча и деньги? – изумился Джим. – Ведь они мертвецы и у них нет тел.
– Они могут быть мертвецами, – сказал Лахлан. – Но пока они живы, у них есть тела, так же как у нас, и те же потребности в пище, вине и женщинах. Это в них самое отвратительное.
– Да, конечно, – согласился Джим. – И все же…
– Все же шотландская армия не победит. Не сможет победить! Рано или поздно английские войска с помощью таких лучников, как наш валлийский друг,– ведь шотландские армии и прежде терпели поражения из-за того, что у нас нет столь же искусных лучников, – окружат и разгромят шотландцев.
Он пристально посмотрел на Дэффида, но выражение лица валлийца нисколько не изменилось.
– Все, кто не спасется бегством, погибнут. Большинство полых людей тоже погибнет; но некоторые могут спастись – захватят добычу и исчезнут перед решающей битвой. Англия сможет бросить все свои силы против шотландцев, потому что – я опять повторяю – французы не явятся! – Лахлан умолк и обвел мрачным взглядом всю компанию. – Французы ни за что не высадятся вовремя, чтобы помочь нам. Нам одним придется бороться с Англией, а эта страна больше, богаче и сильнее нашей. Защищаться от англичан мы можем, когда они появляются среди наших гор, рек и озер; но если мы пойдем на них, у нас нет шансов победить.
Каждый добрый шотландец знает это. – Он отхлебнул из своего кубка, глубоко вздохнул и продолжал уже спокойнее:
– Но Мак-Дугал надеется, что французы высадятся. Среди англичан начнется паника, и их силы будут расколоты; тогда мы одержим легкую победу еще раньше, чем высадятся все французы. После этого мы сможем сказать французам: «Возвращайтесь восвояси». И они, как воображает Мак-Дугал, с радостью сделают это, потому что прибыли только ради старинного союза, чтобы оказать нам помощь! – Последнюю фразу Лахлан произнес с презрительной усмешкой.
– Почему ты так уверен, что полые люди добьются успеха, напав на Англию? спросил Джим. – Конечно, они остаются мертвыми только сорок восемь часов, но все-таки их можно убить; и скорее всего англичане достаточно быстро научатся выводить их из строя, а шотландцы не много выиграют от союза с ними.
– Ты думаешь? – Лахлан снова наполнил свой кубок и взглянул на Джима. Когда вы втроем встретились с ними по пути в замок, как мне рассказывал Геррак, каким было ваше первое чувство? Чего вам больше хотелось: сражаться или бежать?
Джим оказался в затруднительном положении. Брайену и, возможно, даже Дэффиду, очевидно, хотелось скорее бежать, чем сражаться, когда они впервые увидели живые доспехи, несущиеся на них галопом на невидимых конях. Сам Джим испытывал скорее любопытство, чем страх. Однако любая попытка объяснить причину этого любопытства присутствующим завела бы его слишком далеко. Ему пришлось бы рассказать, что он явился из другого мира, где люди, увидев нечто непонятное, даже и не думали о колдовстве и привидениях.
– Конечно, встретившись с таким видением, сначала хочется бежать, ответил Джим. – Когда доспехи и оружие двигаются сами собой, это сильно смахивает на нечистую силу…
– Значит, ты согласен! – воскликнул Лахлан. – Хотя то же самое можно сказать и короче. Как же, по-твоему, поведут себя англичане, когда столкнутся с полыми людьми, никогда даже не слыхав о них прежде?
– И мы не слышали, – сухо заметил Дэффид. – Но мы не побежали. Конечно, не каждый поступит в таком случае как милорд, сэр Брайен и я.
– Именно об этом я и говорю! – продолжал Лахлан, быстро взглянув на лучника. – Полые люди зайдут далеко потому, что большинство людей побежит, едва завидев их. Если у них достаточно невидимых коней, которые, конечно, тоже призраки, всадникам будет совсем нетрудно догнать и убить убегающих. Даже одной атаки полых людей в полном вооружении на призрачных конях хватит, чтобы рассеять любое войско, противостоящее шотландцам… по крайней мере, в начале войны. – Лахлан остановился, чтобы перевести дух. Он уже почти кричал. Значит, некоторое время шотландцы во всех стычках будут одерживать победы и прорвутся в глубь Англии. Тем временем слухи о полых людях опередят их и внушат англичанам еще больший ужас. В конце концов найдутся люди, которые обнаружат, что этих призраков можно убивать, по крайней мере на время. Но к тому шотландцы окажутся уже слишком далеко от Границы, и их можно будет окружить. Как я говорил, англичанe сумеют собрать гораздо больше сил; они к тому же скоро поймут, что самый надежный и безопасный способ борьбы с полыми людьми – убивать их из луков, опять же подобно нашему другу.
Лахлан умолк, и наступила тишина. Потом заговорил Геррак:
– Надеюсь, теперь картина вам ясна, джентльмены. – Он взглянул на Джима и Дэффида. – Каков бы ни был исход, он не сулит ничего хорошего ни шотландцам, ни тем, на кого они собираются напасть; захватчики ограбят и предадут огню и мечу все земли, по которым пройдут. Есть только один способ избежать разорения, смерти и предполагаемой высадки французов: вовремя остановить полых людей. Но как их остановить, я, признаться, не знаю.
– Полых людей можно окружить и перебить, – сказал Дэффид. – Разве здесь не говорилось, что, если убить их всех до одного, они уже никогда не воскреснут?
Значит, нужно как-то собрать их в одном месте, оцепить это место силами приграничных жителей, – пожалуй, тут охотно помогут и маленькие люди – и позаботиться о том, чтобы ни один из полых людей не скрылся.
Шотландец презрительно усмехнулся.
– Лахлан, – обратился к нему Геррак, – ты всегда отличался скверными манерами, но теперь твое поведение особенно неуместно. Наши друзья всеми силами стараются помочь нам выйти из этого сложного положения. Давайте же послушаем их. Возможно, они не знают решения, но их слова могут вывести нас на правильный путь.
К удивлению Джима, лицо шотландца внезапно утратило мрачное выражение. Он выпрямился и посмотрел на Джима и Дэффида.
Простите меня, – проговорил он, обращаясь к ним, и в его голосе не осталось ни малейшего акцента. – Геррак совершенно прав. Иногда я бываю грубым керлом, и похоже, таким я был сейчас. Согласны ли вы простить меня, джентльмены?
Джим и Дэффид поспешно выразили свое согласие; Джим между тем на минутку задумался над словом «керл». В конце концов он решил, что это шотландская форма средневекового английского «carle» – «неотесанный мужик, деревенщина».
– Очень хорошо, – кивнул Лахлан. – Благодарю вас за любезность. А теперь я готов слушать. – Он сложил руки и стал ждать.
– Что касается того, чтобы собрать их вместе прикончить всех сразу, продолжал Геррак, – это, конечно, решило бы все наши проблемы, однако, по правде сказать, об этом мы уже говорили здесь, на Границе, не раз, но нам никак не удавалось придумать, как именно это сделать. Получается нечто вроде истории про мышей, которые хотят проучить кота, а потом одна из них спрашивает, кто это сделает, – и наступает мертвая тишина, потому что на такой вопрос ответа нет. У нас на Границе хватает народа, и каждый настолько ненавидит полых людей, что готов забыть все распри и обиды ради того, чтобы избавиться от общего врага. Но вновь и вновь возникает вопрос: как узнать, всех ли удалось убить?
– И никто не придумает, как собрать их всех одновременно в одном месте? спросил Дэффид.
Геррак отрицательно покачал головой:
– Может быть, у вас есть какие-нибудь идеи?
– У меня нет, – ответил Дэффид. – Но я всегда считал, что нет вопроса без ответа. – Он обратился к Джиму:
– Джеймс, ты не можешь придумать какой-нибудь способ заставить их собраться в одном месте, – например, с помощью магии?
Геррак и Лахлан с удвоенным вниманием посмотрели на Джима; вместе с Дэффидом они ждали ответа мага. Джим задумался. Как это ни печально, ему в очередной раз пришлось столкнуться с безоглядной и всеобщей верой людей четырнадцатого столетия в силу магии. Будто маг с помощью своих сверхъестественных способностей может сделать все, что угодно, и решить любую проблему!
– По правде говоря, – наконец ответил Джим, – я тоже не могу придумать ничего подходящего.
Геррак и Лахлан вдруг будто немного опустили головы, – вероятно, оба расслабились.
– Но если вы дадите мне время подумать, – добавил Джим, – я постараюсь найти какое-нибудь решение.
– Думай сколько угодно, – быстро сказал Лахлан. – Мы охотно подождем. Но сомневаюсь, что у тебя появится хотя бы одна идея, которую бы мы уже не обсуждали и не сочли в конце концов совершенно бессмысленной.
За столом воцарилась тишина. Геррак сам налил гостям вина, и все, кроме Джима, принялись пить, глядя в свои кубки или просто в никуда.
Молчание продолжалось несколько минут. Потом Джим заговорил:
– В таких случаях иногда полезно узнать как можно больше подробностей. Он взглянул на Лахлана:
– Не мог бы ты рассказать, как тебе удалось узнать о планах вторжения; и еще расскажи поподробнее о том, как оно должно начаться и кто в нем будет участвовать.
– Ну, – медленно проговорил Лахлан, – дело в том, что я лично был при дворе – шотландском, разумеется, – в течение последних десяти месяцев. – Он прокашлялся и, прежде чем продолжить, приложился к своему кубку. – Я занимался кое-какими собственными делами, но благодаря любезности милорда Арджила, с которым я немного знаком, был и в самом дворце. – Он отвел глаза от кубка и взглянул на сидящего напротив Джима. – Вот так я и услышал о плане вторжения.
Началось все, как водится, со слухов. Кто-то при французском дворе проболтался; слухи дошли до друзей Франции при нашем дворе, возможно, даже до самого Мак-Дугала. Потом эти друзья Франции разнесли весть по всему двору; и наконец Мак-Дугал – он вхож к королю – поговорил с ним на эту тему.
– Понятно, – пробормотал Джим, почувствовав, что рассказчику требуется некоторое поощрение.
Лахлан кивнул:
– Идея стала пользоваться большим успехом, у Мак-Дугала появилось множество сторонников при дворе. И наконец они начали строить планы. – Он прервал свой рассказ и обратился к Герраку:
– Геррак, вы ведь встречались с милордом Арджилом. Считаете ли вы его мудрым человеком?
– Да, пожалуй, – ответил Геррак.
– Так вот, милорд Арджил не видит смысла в этой безумной попытке вторжения в Англию. Он, как и я и кое-кто еще, видит, что Франция стремится загребать жар только чужими руками; она уже не раз обещала нам помощь и в лучшем случае лишь отчасти выполняла свои обещания. В общем, милорд Арджил поручил мне разузнать их планы. Как мне это удалось – мое личное дело: но я узнал, что французы обещали прислать денег, которых ожидают при дворе со дня на день; затем Мак-Дугал отвезет деньги полым людям, чтобы склонить их на сторону шотландцев.
Конечно, полые люди получат только часть денег. Остальное он отдаст им после успешного завершения всего предприятия. Но во всяком случае Мак-Дугал должен скоро встретиться с вождями полых людей – если у них вообще есть вожди; кое-кто в этом сомневается. – Он опять взглянул на Джима. – Я надеялся с помощью приграничных жителей – или с вашей – помешать Мак-Дугалу встретиться с полыми людьми, а без денег они и с места не сдвинутся. По правде говоря, мне известно, когда и каким примерно путем поедет Мак-Дугал. Перехватить его совсем несложно; имея достаточно людей, мы сделаем это без особого труда, а деньги заберем себе.
– Лахлан, – нахмурился Геррак. – Как ты можешь думать о золоте, когда в опасности Шотландия, Граница и все остальное? Неужели для тебя это лишь повод, чтобы похитить это золото?
– Я думаю обо всем вместе! – заявил Лахлан. – Ведь если он не заплатит полым людям, они для него и палец о палец не ударят. Разве это не ясно?
– Конечно, это очевидно, – пробормотал Дэффид.
– Ну вот! – воскликнул Лахлан, обращаясь к Герраку и Джиму. – Слова валлийца попадают в цель не хуже, чем стрелы из его лука!
Геррак покачал головой:
– Это простое решение, слишком простое. Все приграничные замки, и наши в первую очередь, находятся в пределах досягаемости шотландского короля. Он скоро дознается, что мы приложили руку к похищению французского золота, и его войско обрушится на нас. У меня нет ни малейшего желания, чтобы мою семью вместе со мной повесили на стропилах моего собственного дома!
– Но ведь французское золото – это тщательно сберегаемый государственный секрет, – возразил Лахлан. – Король сам предпочел бы молчать о нем, тем более если оно будет украдено…
– А как насчет Мак-Дугала? – перебил Геррак. – После короля менее всего я хотел бы видеть здесь родственников Мак-Дугала, которые сровняют мой замок с землей за то, что я убил или приложил руку к убийству или хотя бы ранению вождя их клана. Результат будет тот же, как если бы король узнал о моей причастности к похищению золота. Нет, Лахлан, просто украсть деньги – это не выход!
– Ну что ж… – Лахлан повернулся к Джиму:
– Тогда не мог бы ты с помощью магии превратить золото в медь или что-нибудь подобное? Полые люди едва ли будут в восторге, если Мак-Дугал попытается подкупить их медяками.
– Не знаю, – ответил Джим, и тут ему в голову пришла отчаянная мысль. – Но если хотите, я могу узнать. – Слегка повернув голову, он заговорил, обращаясь к пустому пространству:
– Департамент Аудиторства? У вас хранится мой магический счет. Могу я превратить золото в медь?
– Нет, – ответил глубокий бас, доносившийся вроде бы из некой точки в пустоте на высоте примерно трех футов, именно оттуда, куда смотрел Джим. – Даже маг ранга ААА должен иметь особые основания на подобное превращение. Равновесие драгоценных металлов в мире не должно нарушаться даже на грамм.
Когда голос Департамента Аудиторства умолк, Лахлан и Геррак еще несколько секунд пребывали в легкой прострации. Этот голос произвел бы достаточно сильное впечатление и сам по себе. К тому же то, что он неожиданно послышался из ниоткуда после вопроса Джима, не могло не поразить людей четырнадцатого столетия. Лишь Дэффид, который уже слышал, как Департамент Аудиторства отвечает на какой-то вопрос Джима, сохранил присутствие духа. По-видимому, он даже получил удовольствие. Дэффид не улыбнулся, но около глаз у него появились веселые морщинки. Однако остальные будто лишились дара речи, и Джим даже забеспокоился, поскольку их безмолвие слишком затянулось.
– Значит, превратить золото в медь тоже не удастся, – нарушил молчание Джим.
Взор Геррака принял осмысленное выражение; Лахлан мигнул, словно придя в себя. Его изумление тут же сменилось недовольством, и, когда он заговорил, в его голосе опять послышался шотландский акцент:
– Если ты не можешь превратить золото в медь, какой же ты маг? Что же ты тогда можешь?
– Как раз об этом я и думаю, – напомнил ему Джим. – Дайте мне еще немного времени.
– Ладно, ладно, – проворчал Лахлан. – Давай. Мы подождем, по крайней мере еще немного мы можем подождать.
Джим не мог понять, чем вызвана перемена в настроении Лахлана, разочарованием от того, что Джим оказался бессилен превратить золото в медь, или просто усталостью от долгих бесплодных попыток придумать, что делать. Джим отпил немного вина и глубоко задумался. Вне всяких сомнений, Дэффид прав.
Всякая проблема должна иметь хотя бы какое-нибудь решение. Вся беда в том, что искомый ответ на их вопрос не удавалось найти в течение по крайней мере тысячи лет. Даже в двадцатом веке не было недостатка в нерешенных вопросах; и никто не знал, сколько времени понадобится, прежде чем ответы будут найдены.
И все же Джим продолжал ломать голову.
– Ты сказал, – обратился он к Лахлану, – что знаешь, какой дорогой поедет Мак-Дугал и в какое примерно время. Вероятно, тебе также известно, сколько воинов будет с ним?
– Известно, – быстро ответил Лахлан. – Сначала с ним будет несколько дюжин рыцарей, но большинство расстанется с ним где-то неподалеку от владений полых людей в Чевиот-Хиллэ, а останется с ним лишь несколько человек, но и эти покинут его по крайней мере за несколько миль до условленного места встречи с вождями полых людей.
– А золото все время будет при нем? – спросил Джим.
– Конечно! Неужели ты думаешь, что полые люди поверят ему, если он только расскажет им о золоте? Как ты понимаешь, при нем будет лишь часть платы. Но ее с избытком хватит, чтобы возбудить их алчность. К тому же золота должно быть ровно столько, сколько может нести одна лошадь, ведь Мак-Дугал останется один.
– Значит, мы можем устроить засаду на него там, где все его уже покинут?
– Почему бы и нет? – Лахлан взглянул на Геррака. – Мой старый друг со своими сыновьями без особого труда справился бы с этим. На самом деле, если понадобится, я и сам мог бы захватить Мак-Дугала, хотя он приобрел кое-какую репутацию в боях с английскими рыцарями.
– У вас появился план, милорд? – спросил Дэффид.
– Пока нет. – Джим покачал головой. – Но может быть, скоро появится.
Все с надеждой посмотрели на него.
Глава 11
– Тогда нечего тут сидеть сложа руки! – взорвался Лахлан. – Что это за план?
Джим встал из-за стола:
– Боюсь, что сейчас я еще ничего не могу вам сказать. Как ты и полагал, Лахлан, мой план опирается на магию, но, прежде чем о нем говорить, нужно еще кое-что выяснить. Поэтому я хочу подняться в комнату и некоторое время побыть там, чтобы заняться магическими делами… – Джим умолк на полуслове.
– Совсем из головы вылетело. В нашей спальне сейчас Брайен. Мне нужна комната, хоть какой-нибудь закуток, где я мог бы остаться один. – Он взглянул на Геррака: Найдется здесь такая комната?
Вместо ответа Геррак обернулся и крикнул, подзывая своих слуг.
– Xo! – разнеслось по всему замку.
Через несколько секунд перед Герраком уже стояли трое парней.
– Сходите за леди Лизет! – приказал он. – Я хочу, чтобы она мигом была здесь.
Слуги бегом бросились к кухне. Не прошло и полминуты, как в зале появилась Лизет. Однако на этот раз сна не прибежала, а пришла, хотя и быстрым шагом, потому что одно дело, когда тебе дают поручение, и другое дело, когда за тобой посылают, тем более если ты хозяйка замка.
Она подошла к столу:
– Да, отец?
– Милорду нужна отдельная комната, чтобы заниматься магией. Не могла бы ты проводить его в такую комнату и обеспечить его всем, что ему потребуется?
– С радостью, отец, – ответила Лизет и повернулась к Джиму, стоявшему с другой стороны стола. – Не угодно ли милорду проследовать за мной? – пригласила она официальным тоном.
– Благодарю, – кивнул Джим, раздумывая, не следует ли на сей раз добавить «миледи» – ведь он говорил Герраку «милорд», как хозяину замка, а Лизет считалась хозяйкой. Поразмыслив, Джим решил при обращении ней не употреблять никаких титулов вообще.
Он вышел из-за стола, и она повела его через кухню в башню. Когда они поднялись по лестнице и Лизет хотела свернуть в коридор, расположенный этажом ниже, чем спальня, где лежал Брайен, Джим остановился.
– Прошу прощения, – сказал он. – Но мне нужно еще зайти в нашу комнату за моей подстилкой. Не могли бы мы сначала подняться туда?
– Конечно, милорд. – Лизет вернулась на лестницу и повела его наверх.
Брайен, по-видимому, еще спал; на столе возле его кровати стояли кувшины.
Четверо слуг с ужасом уставились на Джима.
– Похоже, с ним все в порядке, – поспешил успокоить их Джим. – Он пил слабое пиво?
– Пил, милорд, – ответила старшая из женщин. – И если ваша милость хочет убедиться, пусть заглянет в тот кувшин – он пуст на четверть.
– Хорошо. Продолжайте поить его, когда будет просыпаться.
– Да, милорд, – хором ответили слуги.
Джим поднял свой сделанный руками Энджи матрас, свернул его и взял под мышку.
– Теперь я готов, – сказал он Лизет. – Веди меня в другую комнату.
– Сюда, милорд, – показала она.
Они спустились по лестнице, прошли по коридору и оказались в крохотной комнатушке. К удивлению Джима, в ней, тем не менее, была мебель. В углу стояла типичная средневековая миниатюрная кровать; кроме того, здесь были деревянный стул грубой работы и высокий платяной шкаф из темного дерева с двумя дверцами, закрытыми и запертыми на засов. На полу едва хватало места, чтобы расстелить матрас Джима. Но больше всего его поразило то, что возле узкого стрельчатого окна стояла чашка с желтыми и белыми лесными цветами.
До сих пор Джим не видел цветов ни в одном средневековом жилище, за исключением собственного замка, где Энджи иногда приносила их в спальню. Но кто принес их сюда?
– Лизет, это, наверное, твоя комната? – догадался Джим.
– Да, милорд. Извините, что она такая маленькая и убогая. Для джентльмена вашего ранга она плохо подходит. Но остальные комнаты не убирались годами или завалены такими вещами, что, даже если их убрать, там все равно останется неподходящий для лорда воздух.
– Я тебе весьма признателен, – сказал Джим. – Твоя комната вовсе не убогая, миледи хозяйка, хотя она, может быть, чуть поменьше той, что наверху.
Она мне вполне подойдет; для моей подстилки места тут хватит. А от этих цветов я просто в восторге: они прекрасно украшают комнату.
– Наверно, я к ним слишком привязана. Когда они цветут весной, мне не хочется расставаться с ними даже ночью. Тогда я приношу их сюда и ставлю в самом светлом месте. Только, когда их сорвешь, они скоро вянут.
– Попробуй налить в чашку немного воды, – посоветовал Джим. – Иногда это помогает цветам сохранить свежесть.
– Правда? Да, теперь вспомнила, я уже слышала об этом. Только давно; тогда я была еще маленькая и не обратила внимания. Обязательно воспользуюсь вашим советом и налью воды в чашку, но не сейчас, чтобы не мешать вам.
– Очень любезно с твоей стороны. Одну минутку!
Лизет уже повернулась к двери.
– Скажи, нельзя ли сделать так, чтобы никто сюда не заходил?
– Сюда никто не зайдет, милорд. Слуги никогда не беспокоят людей на верхних этажах, да и едва ли кто-нибудь отважится потревожить мага, если на то не будет особого приказа.
Джим встал из-за стола:
– Боюсь, что сейчас я еще ничего не могу вам сказать. Как ты и полагал, Лахлан, мой план опирается на магию, но, прежде чем о нем говорить, нужно еще кое-что выяснить. Поэтому я хочу подняться в комнату и некоторое время побыть там, чтобы заняться магическими делами… – Джим умолк на полуслове.
– Совсем из головы вылетело. В нашей спальне сейчас Брайен. Мне нужна комната, хоть какой-нибудь закуток, где я мог бы остаться один. – Он взглянул на Геррака: Найдется здесь такая комната?
Вместо ответа Геррак обернулся и крикнул, подзывая своих слуг.
– Xo! – разнеслось по всему замку.
Через несколько секунд перед Герраком уже стояли трое парней.
– Сходите за леди Лизет! – приказал он. – Я хочу, чтобы она мигом была здесь.
Слуги бегом бросились к кухне. Не прошло и полминуты, как в зале появилась Лизет. Однако на этот раз сна не прибежала, а пришла, хотя и быстрым шагом, потому что одно дело, когда тебе дают поручение, и другое дело, когда за тобой посылают, тем более если ты хозяйка замка.
Она подошла к столу:
– Да, отец?
– Милорду нужна отдельная комната, чтобы заниматься магией. Не могла бы ты проводить его в такую комнату и обеспечить его всем, что ему потребуется?
– С радостью, отец, – ответила Лизет и повернулась к Джиму, стоявшему с другой стороны стола. – Не угодно ли милорду проследовать за мной? – пригласила она официальным тоном.
– Благодарю, – кивнул Джим, раздумывая, не следует ли на сей раз добавить «миледи» – ведь он говорил Герраку «милорд», как хозяину замка, а Лизет считалась хозяйкой. Поразмыслив, Джим решил при обращении ней не употреблять никаких титулов вообще.
Он вышел из-за стола, и она повела его через кухню в башню. Когда они поднялись по лестнице и Лизет хотела свернуть в коридор, расположенный этажом ниже, чем спальня, где лежал Брайен, Джим остановился.
– Прошу прощения, – сказал он. – Но мне нужно еще зайти в нашу комнату за моей подстилкой. Не могли бы мы сначала подняться туда?
– Конечно, милорд. – Лизет вернулась на лестницу и повела его наверх.
Брайен, по-видимому, еще спал; на столе возле его кровати стояли кувшины.
Четверо слуг с ужасом уставились на Джима.
– Похоже, с ним все в порядке, – поспешил успокоить их Джим. – Он пил слабое пиво?
– Пил, милорд, – ответила старшая из женщин. – И если ваша милость хочет убедиться, пусть заглянет в тот кувшин – он пуст на четверть.
– Хорошо. Продолжайте поить его, когда будет просыпаться.
– Да, милорд, – хором ответили слуги.
Джим поднял свой сделанный руками Энджи матрас, свернул его и взял под мышку.
– Теперь я готов, – сказал он Лизет. – Веди меня в другую комнату.
– Сюда, милорд, – показала она.
Они спустились по лестнице, прошли по коридору и оказались в крохотной комнатушке. К удивлению Джима, в ней, тем не менее, была мебель. В углу стояла типичная средневековая миниатюрная кровать; кроме того, здесь были деревянный стул грубой работы и высокий платяной шкаф из темного дерева с двумя дверцами, закрытыми и запертыми на засов. На полу едва хватало места, чтобы расстелить матрас Джима. Но больше всего его поразило то, что возле узкого стрельчатого окна стояла чашка с желтыми и белыми лесными цветами.
До сих пор Джим не видел цветов ни в одном средневековом жилище, за исключением собственного замка, где Энджи иногда приносила их в спальню. Но кто принес их сюда?
– Лизет, это, наверное, твоя комната? – догадался Джим.
– Да, милорд. Извините, что она такая маленькая и убогая. Для джентльмена вашего ранга она плохо подходит. Но остальные комнаты не убирались годами или завалены такими вещами, что, даже если их убрать, там все равно останется неподходящий для лорда воздух.
– Я тебе весьма признателен, – сказал Джим. – Твоя комната вовсе не убогая, миледи хозяйка, хотя она, может быть, чуть поменьше той, что наверху.
Она мне вполне подойдет; для моей подстилки места тут хватит. А от этих цветов я просто в восторге: они прекрасно украшают комнату.
– Наверно, я к ним слишком привязана. Когда они цветут весной, мне не хочется расставаться с ними даже ночью. Тогда я приношу их сюда и ставлю в самом светлом месте. Только, когда их сорвешь, они скоро вянут.
– Попробуй налить в чашку немного воды, – посоветовал Джим. – Иногда это помогает цветам сохранить свежесть.
– Правда? Да, теперь вспомнила, я уже слышала об этом. Только давно; тогда я была еще маленькая и не обратила внимания. Обязательно воспользуюсь вашим советом и налью воды в чашку, но не сейчас, чтобы не мешать вам.
– Очень любезно с твоей стороны. Одну минутку!
Лизет уже повернулась к двери.
– Скажи, нельзя ли сделать так, чтобы никто сюда не заходил?
– Сюда никто не зайдет, милорд. Слуги никогда не беспокоят людей на верхних этажах, да и едва ли кто-нибудь отважится потревожить мага, если на то не будет особого приказа.