Страница:
– Опасен? – удивился я. – Опасен для кого?
– Для нашего будущего. Вы, ньюсмен, опасны для всех нас. Будущее человечества…
– К черту его! – воскликнул я.
Священник покачал головой. Его глаза неотрывно следили за мной.
– Хорошо, – согласился я. – Объясните мне тогда, почему это я опасен?
– Потому что вы хотите уничтожить жизнеспособную часть человеческой расы. И вы знаете как!
Наступило короткое молчание. Аэромобиль беззвучно скользил над полями.
– Что это за странные инсинуации, сэр? – спросил я спокойно. – Хотелось бы знать, почему они у вас возникли? На основании чего?
– Из наших онтогенетических вычислений, – произнес Ладна таким же спокойным тоном. – И это не выдумки, Там, а обоснованные вычисления.
– Опять эти ваши ученые, святой отец, стоят на моем пути, – рассмеялся я через силу. – Чего вы конкретно сейчас хотите от меня?
– Я предлагаю вам, ньюсмен, выслушать меня.
– Выслушать? Ну конечно! Ведь это моя обязанность – выслушивать людей. Рассказывайте.
Ладна поправил что-то на пульте, потом опять повернулся ко мне.
– Человеческая раса раскололась эволюционным взрывом, когда межзвездная колонизация стала практически решенным делом. Это произошло из-за расового инстинкта, от которого в полной мере мы не избавились до сих пор.
Я достал блокнот.
– Мне надо кое-что записать.
– Если желаете, – беззаботно согласился Ладна. – После этого взрыва начали развиваться человеческие культуры, основанные на отдельных качествах человеческой личности. Борющейся, сражающейся ветвью человечества стал Дорсай. Ветвью, которая наделила индивидуума верой и кое-чем другим, стал Френдлиз. Философская и культурная ветвь – это Экзотика, к которой принадлежу и я. Мы называем такие миры «осколочными культурами».
– Мне об этом известно, – кивнул я.
– Вы знаете о них, Там, но вы совсем не знаете их!
– Что? Почему это?
– Потому что вы, как и все наши предки – с Земли! Вы представляете ствол, который включает все ветви человечества. «Осколочные» люди эволюционно изменились по отношению к вам.
Я почувствовал легкую боль, пронзившую мое тело. Эти слова пробудили во мне эхо голоса Матиаса.
– О? Боюсь, что я не замечаю этого.
– Потому что вы не хотите замечать этого. Если бы вы допустили, что они отличаются от вас, то должны были бы судить их уже по другим нормам.
– Отличаются от меня? Но в чем?
– Они отличаются от вас, людей Старой Земли, чувством, общим для всех индивидуумов «осколочных» миров – понимать и совершать поступки инстинктивно, в то время как вы экстраполируете свое воображение. Поймите, Там, отличие заключается в том, что вместо всех сторон его умственных и физических способностей представитель «осколочной» культуры имеет одну, в крайнем случае, несколько необыкновенных способностей, остальные же игнорируются и атрофируются. Эти способности развиваются вместо атрофированных настолько сильно, что создается новая личность, и в этом случае мы имеем не больного, неполноценного человека, а здоровую, духовно богатую личность, сильно отличающуюся от нас.
– Здоровую? – удивился я, мысленно увидев френдлизского фельдфебеля, убивающего Дэйва у меня на глазах.
– Да! Мы можем получить здоровых людей. Здоровых, как культуру, а не как единичных представителей этой культуры.
– Извините, – покачал я головой. – Но этому я не верю.
– Вы верите, Там, – мягко проговорил Ладна. – Хоть неосознанно, но вы этому верите. Поэтому-то вы и намерены воспользоваться слабостью этой культуры, чтобы уничтожить ее.
– Что еще за слабость?
– Обычная слабость, в которую превращается любая сила. Должен вам заметить, Там, что «осколочные» культуры из-за своей узкой духовной специализации нежизнеспособны.
Я постарался выглядеть ошарашенным. Буквально ошарашенным этими словами.
– Нежизнеспособны? Вы хотите сказать, что они не могут жить сами по себе?
– Думаю, что вы, ньюсмен, об этом уже сами догадались, – холодно заметил Ладна. – В связи с распространением в космосе человеческая раса изменяется под воздействием окружающей среды, пытаясь адаптироваться к ней. Эти изменения затрагивают все элементы личности. Теперь, в наше время, эти элементы – «осколочные» культуры – выжили и приспособились. И вскоре должно наступить время для взаимослияния ветвей, взаимопроникновения культур с целью создания более совершенного, всесторонне развитого человека.
Аэромобиль начал снижаться. Мы прибывали к цели нашего назначения.
– Если же вы разрушите одну из «осколочных» культур, – продолжал Ладна, – то в итоге не получится Человек, впитавший в себя все осколочные ветви. А это будет означать смерть для человечества. Потому что его целое, один ценный элемент его «души», будет безвозвратно утерян.
– А может быть, это не будет потерей?
– Это будет жизненной потерей, – покачал головой Ладна. – И я могу доказать это. Вы представитель «столбовой» культуры, имеете в себе все элементы «осколочных» культур. Когда вы убьете часть себя, как вы будете выглядеть?
Аппарат коснулся земли. Дверь открылась. Я выглянул и увидел поджидающего нас Кейси. Он стоял, рослый и жизнерадостный, почти на две головы выше Ладны и выше меня тоже. Когда мы встретились с ним взглядом, на его лицо проступило неудовольствие.
– Я – ньюсмен, – с вызовом глядя на него, произнес я, выпрыгивая из машины. – Не забывайте этого, генерал. Я делаю то, что хочу делать!
Кейси передернул плечами, но ничего не сказал.
Ладна поздоровался с Гримом за руку и пошел внутрь здания. Мы с Кейси последовали за ним. Среди офицеров, выстроившихся в штабе, очевидно, был и Джекол, но я его не заметил.
На столе Грима лежало что-то, что он поднял и передал мне.
Это была мнемозапись от Элдера Брайта к командующему обороной Х.Центра на Гармонии. Она была двухмесячной давности. Меня удивило это, так как общеизвестно, что мнемозапись невозможно перехватить и расшифровать.
«Во имя Господа нашего!
Да будет вам известно, генерал, что с тех пор, как наши войска на Святой Марии не добились мгновенного успеха, не следует больше оказывать им никакой помощи. Мы будем продолжать боевые действия на этой планете без расширения нашего вмешательства. И если случится, что исполняя ЕГО волю, мы не добьемся успеха, тогда было бы верхом безбожия продолжать попытки нарушить это святое желание. Наши братья на Св. Марии должны знать, что помощи им ждать неоткуда, что им придется продолжить борьбу своими силами, с верой в Господа и Непобедимость Святой Церкви. Внемлите этому приказу во имя Господа нашего!
По приказу того, кого зовут Старейшим среди избранных Элдер Брайт.»
Я оторвался от мнемо. Грим и Ладна следили за мной.
– Как вы достали это? – изумился я. – Впрочем, нет, все равно вы не скажете правды. Еще я хотел бы спросить вас, господа. То, что здесь написано, уже давно известно. Так вот, почему вы позаботились познакомить меня с этим документом?
– Думаю, что это могло бы помочь вам переменить свой взгляд на кое-какие вещи. Думаю… – медленно говорил Ладна.
Но я перебил его.
– Каким образом?
– Если бы вы внимательно прочли это донесение и действительно поняли бы, о чем упоминает Брайт, то вы смогли бы понять и отдельно каждого из френдлизцев. Вы могли бы изменить свое предубеждение против них.
– А я так не думаю!
– Позвольте мне сделать еще кое-что, – сказал Ладна. – Возьмите мнемо с собой.
Я застыл на мгновение.
– Хорошо. Я возьму его с собой на квартиру и подумаю. Поблизости есть автомобиль? – я посмотрел на Кейси.
– Метрах в двухстах отсюда, – ответил он. – Но я вам не советую пользоваться им. Френдлиз уже маневрирует у наших позиций.
– Возьмите мой аэромобиль, – предложил Ладна. – Флаг посольства поможет вам пересечь линию фронта.
– Спасибо.
Мы направились к аэромобилю. Сев за пульт управления, я поинтересовался у священника:
– А как мне вернуть вам машину?
– Вы можете послать мобиль назад автопилотом, Там, – предложил Ладна,
– когда он вам уже не понадобится.
Я согласно кивнул.
Закрыв дверцу, я взлетел.
В полете я вытащил мнемо из кармана. Моя рука дрожала. Это был рычаг. Архимедов рычаг, с помощью которого я смогу сокрушить Френдлиз!
27
28
– Для нашего будущего. Вы, ньюсмен, опасны для всех нас. Будущее человечества…
– К черту его! – воскликнул я.
Священник покачал головой. Его глаза неотрывно следили за мной.
– Хорошо, – согласился я. – Объясните мне тогда, почему это я опасен?
– Потому что вы хотите уничтожить жизнеспособную часть человеческой расы. И вы знаете как!
Наступило короткое молчание. Аэромобиль беззвучно скользил над полями.
– Что это за странные инсинуации, сэр? – спросил я спокойно. – Хотелось бы знать, почему они у вас возникли? На основании чего?
– Из наших онтогенетических вычислений, – произнес Ладна таким же спокойным тоном. – И это не выдумки, Там, а обоснованные вычисления.
– Опять эти ваши ученые, святой отец, стоят на моем пути, – рассмеялся я через силу. – Чего вы конкретно сейчас хотите от меня?
– Я предлагаю вам, ньюсмен, выслушать меня.
– Выслушать? Ну конечно! Ведь это моя обязанность – выслушивать людей. Рассказывайте.
Ладна поправил что-то на пульте, потом опять повернулся ко мне.
– Человеческая раса раскололась эволюционным взрывом, когда межзвездная колонизация стала практически решенным делом. Это произошло из-за расового инстинкта, от которого в полной мере мы не избавились до сих пор.
Я достал блокнот.
– Мне надо кое-что записать.
– Если желаете, – беззаботно согласился Ладна. – После этого взрыва начали развиваться человеческие культуры, основанные на отдельных качествах человеческой личности. Борющейся, сражающейся ветвью человечества стал Дорсай. Ветвью, которая наделила индивидуума верой и кое-чем другим, стал Френдлиз. Философская и культурная ветвь – это Экзотика, к которой принадлежу и я. Мы называем такие миры «осколочными культурами».
– Мне об этом известно, – кивнул я.
– Вы знаете о них, Там, но вы совсем не знаете их!
– Что? Почему это?
– Потому что вы, как и все наши предки – с Земли! Вы представляете ствол, который включает все ветви человечества. «Осколочные» люди эволюционно изменились по отношению к вам.
Я почувствовал легкую боль, пронзившую мое тело. Эти слова пробудили во мне эхо голоса Матиаса.
– О? Боюсь, что я не замечаю этого.
– Потому что вы не хотите замечать этого. Если бы вы допустили, что они отличаются от вас, то должны были бы судить их уже по другим нормам.
– Отличаются от меня? Но в чем?
– Они отличаются от вас, людей Старой Земли, чувством, общим для всех индивидуумов «осколочных» миров – понимать и совершать поступки инстинктивно, в то время как вы экстраполируете свое воображение. Поймите, Там, отличие заключается в том, что вместо всех сторон его умственных и физических способностей представитель «осколочной» культуры имеет одну, в крайнем случае, несколько необыкновенных способностей, остальные же игнорируются и атрофируются. Эти способности развиваются вместо атрофированных настолько сильно, что создается новая личность, и в этом случае мы имеем не больного, неполноценного человека, а здоровую, духовно богатую личность, сильно отличающуюся от нас.
– Здоровую? – удивился я, мысленно увидев френдлизского фельдфебеля, убивающего Дэйва у меня на глазах.
– Да! Мы можем получить здоровых людей. Здоровых, как культуру, а не как единичных представителей этой культуры.
– Извините, – покачал я головой. – Но этому я не верю.
– Вы верите, Там, – мягко проговорил Ладна. – Хоть неосознанно, но вы этому верите. Поэтому-то вы и намерены воспользоваться слабостью этой культуры, чтобы уничтожить ее.
– Что еще за слабость?
– Обычная слабость, в которую превращается любая сила. Должен вам заметить, Там, что «осколочные» культуры из-за своей узкой духовной специализации нежизнеспособны.
Я постарался выглядеть ошарашенным. Буквально ошарашенным этими словами.
– Нежизнеспособны? Вы хотите сказать, что они не могут жить сами по себе?
– Думаю, что вы, ньюсмен, об этом уже сами догадались, – холодно заметил Ладна. – В связи с распространением в космосе человеческая раса изменяется под воздействием окружающей среды, пытаясь адаптироваться к ней. Эти изменения затрагивают все элементы личности. Теперь, в наше время, эти элементы – «осколочные» культуры – выжили и приспособились. И вскоре должно наступить время для взаимослияния ветвей, взаимопроникновения культур с целью создания более совершенного, всесторонне развитого человека.
Аэромобиль начал снижаться. Мы прибывали к цели нашего назначения.
– Если же вы разрушите одну из «осколочных» культур, – продолжал Ладна, – то в итоге не получится Человек, впитавший в себя все осколочные ветви. А это будет означать смерть для человечества. Потому что его целое, один ценный элемент его «души», будет безвозвратно утерян.
– А может быть, это не будет потерей?
– Это будет жизненной потерей, – покачал головой Ладна. – И я могу доказать это. Вы представитель «столбовой» культуры, имеете в себе все элементы «осколочных» культур. Когда вы убьете часть себя, как вы будете выглядеть?
Аппарат коснулся земли. Дверь открылась. Я выглянул и увидел поджидающего нас Кейси. Он стоял, рослый и жизнерадостный, почти на две головы выше Ладны и выше меня тоже. Когда мы встретились с ним взглядом, на его лицо проступило неудовольствие.
– Я – ньюсмен, – с вызовом глядя на него, произнес я, выпрыгивая из машины. – Не забывайте этого, генерал. Я делаю то, что хочу делать!
Кейси передернул плечами, но ничего не сказал.
Ладна поздоровался с Гримом за руку и пошел внутрь здания. Мы с Кейси последовали за ним. Среди офицеров, выстроившихся в штабе, очевидно, был и Джекол, но я его не заметил.
На столе Грима лежало что-то, что он поднял и передал мне.
Это была мнемозапись от Элдера Брайта к командующему обороной Х.Центра на Гармонии. Она была двухмесячной давности. Меня удивило это, так как общеизвестно, что мнемозапись невозможно перехватить и расшифровать.
«Во имя Господа нашего!
Да будет вам известно, генерал, что с тех пор, как наши войска на Святой Марии не добились мгновенного успеха, не следует больше оказывать им никакой помощи. Мы будем продолжать боевые действия на этой планете без расширения нашего вмешательства. И если случится, что исполняя ЕГО волю, мы не добьемся успеха, тогда было бы верхом безбожия продолжать попытки нарушить это святое желание. Наши братья на Св. Марии должны знать, что помощи им ждать неоткуда, что им придется продолжить борьбу своими силами, с верой в Господа и Непобедимость Святой Церкви. Внемлите этому приказу во имя Господа нашего!
По приказу того, кого зовут Старейшим среди избранных Элдер Брайт.»
Я оторвался от мнемо. Грим и Ладна следили за мной.
– Как вы достали это? – изумился я. – Впрочем, нет, все равно вы не скажете правды. Еще я хотел бы спросить вас, господа. То, что здесь написано, уже давно известно. Так вот, почему вы позаботились познакомить меня с этим документом?
– Думаю, что это могло бы помочь вам переменить свой взгляд на кое-какие вещи. Думаю… – медленно говорил Ладна.
Но я перебил его.
– Каким образом?
– Если бы вы внимательно прочли это донесение и действительно поняли бы, о чем упоминает Брайт, то вы смогли бы понять и отдельно каждого из френдлизцев. Вы могли бы изменить свое предубеждение против них.
– А я так не думаю!
– Позвольте мне сделать еще кое-что, – сказал Ладна. – Возьмите мнемо с собой.
Я застыл на мгновение.
– Хорошо. Я возьму его с собой на квартиру и подумаю. Поблизости есть автомобиль? – я посмотрел на Кейси.
– Метрах в двухстах отсюда, – ответил он. – Но я вам не советую пользоваться им. Френдлиз уже маневрирует у наших позиций.
– Возьмите мой аэромобиль, – предложил Ладна. – Флаг посольства поможет вам пересечь линию фронта.
– Спасибо.
Мы направились к аэромобилю. Сев за пульт управления, я поинтересовался у священника:
– А как мне вернуть вам машину?
– Вы можете послать мобиль назад автопилотом, Там, – предложил Ладна,
– когда он вам уже не понадобится.
Я согласно кивнул.
Закрыв дверцу, я взлетел.
В полете я вытащил мнемо из кармана. Моя рука дрожала. Это был рычаг. Архимедов рычаг, с помощью которого я смогу сокрушить Френдлиз!
27
Меня уже ждали. Как только я приземлился в расположении войск Френдлиза, четверо человек окружили мою машину, держа винтовки наперевес. Я знал этих солдат. Один из них был фельдфебель, которого я встретил в свое первое посещение лагеря, трое остальных – солдаты караульной роты. Похоже, что френдлизцы и меня узнали, так как стрельбы не последовало.
– Мне нужен полковник, ребята, – крикнул я, открывая дверцу машины.
– Почему вы находитесь в этой машине, ньюсмен, – подозрительно спросил фельдфебель. – Этот аэромобиль не должен находиться здесь!
– Я должен видеть полковника Блека немедленно. Поэтому-то я и воспользовался аэромобилем Экзотики.
Они не могли не понять, что я должен был видеть Блека по очень важной причине, и я знал это. Они немного потянули время, но уступили.
Я нашел Джаймтона в его кабинете. Он был в полевом снаряжении, как и Кейси. Но если на том оружие и снаряжение выглядели, как игрушки, то у Блека они были тяжеловаты на вид.
– Добрый день, – поздоровался офицер. Я прошел через комнату и достал мнемо из кармана. Джаймтон нервно перебирал пальцами свое снаряжение.
– Вы выступили против Экзотики, полковник?
Он кивнул. Никогда прежде я не был так близок к нему и не видел его так отчетливо. Если раньше он виделся мне монументом, изваянным из камня, то теперь я увидел вместо каменной неподвижности печать усталости духа на его бледном лице. Под глазами у него были темные круги. Уголки рта опустились.
– Это мой долг, мистер Олин.
– К черту долг, – вскричал я, – если ваши лидеры на Гармонии вычеркнули вас из своих списков!
– Я уже говорил вам, мистер Олин, – сказал он спокойно. – Избранные не предают Господа и тем более друг друга!
– Вы уверены в этом, полковник?
Он слегка усмехнулся.
– В этом предмете я более сведущ, чем вы.
Я посмотрел в его глаза. Они были усталыми, но спокойными. Я взглянул на фото в солидографе на столе, где на фоне церкви стояли пожилые мужчина и женщина, а также юная девушка.
– Ваша семья, Блек?
– Да!
– Вы вспоминаете их сейчас?
– Я очень часто думаю о них!
– И в то же время собираетесь убить себя?
– Вы ничего не понимаете, Там.
– О, я отлично вас понимаю. Понимаю всех вас, френдлизцев! Вы так красиво лжете, так хорошо, что сами верите в свою ложь. Потому что, если вы ее отбросите, вам ничего не останется! Не так ли? Поэтому вы скорее погибнете теперь, чем допустите совершение самоубийства, которое не является самой величественной вещью во Вселенной! Вы скорее умрете, чем допустите прощение долгов или чего-либо еще…
Блек не двигался.
– Кто вы, делающие глупость? – продолжал я дальше. – Я изучал вас, как это делают люди на других мирах. Я знаю, что за мумбо-юмбо ваша Объединенная Церковь! Я утверждаю, что тот путь, о котором вы гнусавите на всю Вселенную, не есть тот, о котором вы мечтаете! Я знаю вашего Брайта – этого узко мыслящего старика, который возглавляет мировую тиранию и не верит в то, о чем сам говорит. Я уверен, что ты знаешь это!
И я ткнул ему под нос мнемо.
– Читай!
Он взял. Я отступил назад, чтобы лучше видеть выражение его лица.
Блек просмотрел документ и вернул мне его. Выражение его лица не изменилось.
– Могу я помочь вам встретиться с Гримом, полковник? – поинтересовался я официальным тоном. – Вы могли бы перелететь через линию фронта в посольском аэромобиле. Вы сможете капитулировать прежде, чем начнется стрельба!
Джаймтон отрицательно покачал головой.
– Вы отказываетесь? – вскричал я.
– Вам лучше переждать здесь, – тихо проговорил Джаймтон. – Даже с посольскими флагами мобиль может быть обстрелян над боевыми порядками наших войск. – Он отвернулся от меня, словно собираясь уходить.
– Куда ты? – закричал я, протягивая ему мнемо. – Поверь, это действительность!
Он остановился и внимательно посмотрел на меня. Затем подошел и сжал своими пальцами мою руку с зажатым мнемо. Я не ожидал, что в нем столько силы.
– Поверь мне, Там, что я все знаю… И еще, я хотел бы предостеречь вас, мистер Олин, чтобы вы не вмешивались больше ни во что! Мы выступаем.
Блек повернулся и…
– Ты лжец! – я должен был остановить его и поэтому, схватив со стола солидограф, швырнул его на пол.
Френдлизец повернулся, как кот, и бросился к моим ногам собирать осколки.
– Вот что вы делаете! – крикнул я, указывая на них.
Он посмотрел на меня так, что я замер.
– Если бы не мои обязанности, то…
Он умолк. Я увидел его глаза, впившиеся в меня. Это был убийца!
– Ты… – спросил я медленно. – Ты не веришь мне?
– Что заставило тебя думать, что мнемо принудит меня изменить свои убеждения?
– Прочти! – прорычал я. – Брайт написал, что помощи не будет! И вам ничего не сказали из опасения, что вы капитулируете!
– Вот что ты понял!
– А как же еще? Что же другое можно было прочитать в этом приказе?
– Так, как там написано, – он встал прямо, сверля меня глазами. – Вы прочитали это без веры, ньюсмен, отбросив Имя и Волю Божью. Старейшина Брайт не писал, что мы покинуты. Он вверяет нас в руки нашего Бога! А если нам не сообщили об этом, то только для того, чтобы никто не суетился и не надевал на себя венец мученика. Взгляните, мистер Олин, это написано черным по белому!
– Но он не это имел в виду. Не это! Кроме того, ведь он сам приказал, чтобы вам сообщили о прекращении поддержки. Но вам никто ничего не говорил. Значит, в его окружении…
– Мистер Олин, – покачал головой Блек, – я не могу оставить вас в таком заблуждении.
Я всмотрелся в его лицо и заметил искры симпатии к себе.
– Это ваша собственная слепота, – начал он, – сбивает вас. Вы ничего не видите и поэтому верите, что человек не может видеть. Наш Бог – не имя. Вот почему в наших церквях нет украшений, которые создавали бы экран между нами и нашим Богом. Послушайте меня, мистер Олин. Церкви сами по себе ничего не значат. Наши Старейшины и Вожди, хотя они и Избранные и Посвященные, являются не более чем простыми смертными. Никто не может поколебать нашу веру, ни люди, ни вещи, ни обстоятельства. Даже если бы то, что вы сейчас говорите, и имело место и наши Старейшины и были бы горсткой тиранов, то вы не можете этого доказать! Допустим, это даже вам удалось бы каким-то немыслимым образом, но веру и надежду в наших сердцах вам так и не удалось бы убить! И даже если бы против нас выступили все легионы Вселенной, я все равно повел бы своих солдат на них и ничто не смогло бы остановить меня!
Он умолк и отвернулся. Постояв секунду, он вышел из комнаты.
Я стоял, не зная, что предпринять. Выбежав из комнаты, я уже не смог догнать Джаймтона.
Военный бронеавтомобиль уже трогался с места.
– Это верно для вас, ну, а для ваших людей? – закричал я ему вдогонку.
Они могли и не услышать меня. Неудержимые слезы побежали из моих глаз. Но я продолжал кричать, что есть мочи.
– Ты убиваешь своих людей, чтобы доказать свою правоту! Ты убиваешь беспомощных людей!
Взлетающий бронеавтомобиль направлялся на юго-запад к ожидавшим его войскам. И мои слова только глухим эхом отразились от пустых зданий и деревьев.
– Мне нужен полковник, ребята, – крикнул я, открывая дверцу машины.
– Почему вы находитесь в этой машине, ньюсмен, – подозрительно спросил фельдфебель. – Этот аэромобиль не должен находиться здесь!
– Я должен видеть полковника Блека немедленно. Поэтому-то я и воспользовался аэромобилем Экзотики.
Они не могли не понять, что я должен был видеть Блека по очень важной причине, и я знал это. Они немного потянули время, но уступили.
Я нашел Джаймтона в его кабинете. Он был в полевом снаряжении, как и Кейси. Но если на том оружие и снаряжение выглядели, как игрушки, то у Блека они были тяжеловаты на вид.
– Добрый день, – поздоровался офицер. Я прошел через комнату и достал мнемо из кармана. Джаймтон нервно перебирал пальцами свое снаряжение.
– Вы выступили против Экзотики, полковник?
Он кивнул. Никогда прежде я не был так близок к нему и не видел его так отчетливо. Если раньше он виделся мне монументом, изваянным из камня, то теперь я увидел вместо каменной неподвижности печать усталости духа на его бледном лице. Под глазами у него были темные круги. Уголки рта опустились.
– Это мой долг, мистер Олин.
– К черту долг, – вскричал я, – если ваши лидеры на Гармонии вычеркнули вас из своих списков!
– Я уже говорил вам, мистер Олин, – сказал он спокойно. – Избранные не предают Господа и тем более друг друга!
– Вы уверены в этом, полковник?
Он слегка усмехнулся.
– В этом предмете я более сведущ, чем вы.
Я посмотрел в его глаза. Они были усталыми, но спокойными. Я взглянул на фото в солидографе на столе, где на фоне церкви стояли пожилые мужчина и женщина, а также юная девушка.
– Ваша семья, Блек?
– Да!
– Вы вспоминаете их сейчас?
– Я очень часто думаю о них!
– И в то же время собираетесь убить себя?
– Вы ничего не понимаете, Там.
– О, я отлично вас понимаю. Понимаю всех вас, френдлизцев! Вы так красиво лжете, так хорошо, что сами верите в свою ложь. Потому что, если вы ее отбросите, вам ничего не останется! Не так ли? Поэтому вы скорее погибнете теперь, чем допустите совершение самоубийства, которое не является самой величественной вещью во Вселенной! Вы скорее умрете, чем допустите прощение долгов или чего-либо еще…
Блек не двигался.
– Кто вы, делающие глупость? – продолжал я дальше. – Я изучал вас, как это делают люди на других мирах. Я знаю, что за мумбо-юмбо ваша Объединенная Церковь! Я утверждаю, что тот путь, о котором вы гнусавите на всю Вселенную, не есть тот, о котором вы мечтаете! Я знаю вашего Брайта – этого узко мыслящего старика, который возглавляет мировую тиранию и не верит в то, о чем сам говорит. Я уверен, что ты знаешь это!
И я ткнул ему под нос мнемо.
– Читай!
Он взял. Я отступил назад, чтобы лучше видеть выражение его лица.
Блек просмотрел документ и вернул мне его. Выражение его лица не изменилось.
– Могу я помочь вам встретиться с Гримом, полковник? – поинтересовался я официальным тоном. – Вы могли бы перелететь через линию фронта в посольском аэромобиле. Вы сможете капитулировать прежде, чем начнется стрельба!
Джаймтон отрицательно покачал головой.
– Вы отказываетесь? – вскричал я.
– Вам лучше переждать здесь, – тихо проговорил Джаймтон. – Даже с посольскими флагами мобиль может быть обстрелян над боевыми порядками наших войск. – Он отвернулся от меня, словно собираясь уходить.
– Куда ты? – закричал я, протягивая ему мнемо. – Поверь, это действительность!
Он остановился и внимательно посмотрел на меня. Затем подошел и сжал своими пальцами мою руку с зажатым мнемо. Я не ожидал, что в нем столько силы.
– Поверь мне, Там, что я все знаю… И еще, я хотел бы предостеречь вас, мистер Олин, чтобы вы не вмешивались больше ни во что! Мы выступаем.
Блек повернулся и…
– Ты лжец! – я должен был остановить его и поэтому, схватив со стола солидограф, швырнул его на пол.
Френдлизец повернулся, как кот, и бросился к моим ногам собирать осколки.
– Вот что вы делаете! – крикнул я, указывая на них.
Он посмотрел на меня так, что я замер.
– Если бы не мои обязанности, то…
Он умолк. Я увидел его глаза, впившиеся в меня. Это был убийца!
– Ты… – спросил я медленно. – Ты не веришь мне?
– Что заставило тебя думать, что мнемо принудит меня изменить свои убеждения?
– Прочти! – прорычал я. – Брайт написал, что помощи не будет! И вам ничего не сказали из опасения, что вы капитулируете!
– Вот что ты понял!
– А как же еще? Что же другое можно было прочитать в этом приказе?
– Так, как там написано, – он встал прямо, сверля меня глазами. – Вы прочитали это без веры, ньюсмен, отбросив Имя и Волю Божью. Старейшина Брайт не писал, что мы покинуты. Он вверяет нас в руки нашего Бога! А если нам не сообщили об этом, то только для того, чтобы никто не суетился и не надевал на себя венец мученика. Взгляните, мистер Олин, это написано черным по белому!
– Но он не это имел в виду. Не это! Кроме того, ведь он сам приказал, чтобы вам сообщили о прекращении поддержки. Но вам никто ничего не говорил. Значит, в его окружении…
– Мистер Олин, – покачал головой Блек, – я не могу оставить вас в таком заблуждении.
Я всмотрелся в его лицо и заметил искры симпатии к себе.
– Это ваша собственная слепота, – начал он, – сбивает вас. Вы ничего не видите и поэтому верите, что человек не может видеть. Наш Бог – не имя. Вот почему в наших церквях нет украшений, которые создавали бы экран между нами и нашим Богом. Послушайте меня, мистер Олин. Церкви сами по себе ничего не значат. Наши Старейшины и Вожди, хотя они и Избранные и Посвященные, являются не более чем простыми смертными. Никто не может поколебать нашу веру, ни люди, ни вещи, ни обстоятельства. Даже если бы то, что вы сейчас говорите, и имело место и наши Старейшины и были бы горсткой тиранов, то вы не можете этого доказать! Допустим, это даже вам удалось бы каким-то немыслимым образом, но веру и надежду в наших сердцах вам так и не удалось бы убить! И даже если бы против нас выступили все легионы Вселенной, я все равно повел бы своих солдат на них и ничто не смогло бы остановить меня!
Он умолк и отвернулся. Постояв секунду, он вышел из комнаты.
Я стоял, не зная, что предпринять. Выбежав из комнаты, я уже не смог догнать Джаймтона.
Военный бронеавтомобиль уже трогался с места.
– Это верно для вас, ну, а для ваших людей? – закричал я ему вдогонку.
Они могли и не услышать меня. Неудержимые слезы побежали из моих глаз. Но я продолжал кричать, что есть мочи.
– Ты убиваешь своих людей, чтобы доказать свою правоту! Ты убиваешь беспомощных людей!
Взлетающий бронеавтомобиль направлялся на юго-запад к ожидавшим его войскам. И мои слова только глухим эхом отразились от пустых зданий и деревьев.
28
Мне следовало бы уехать в космопорт, но я снова сел в аэромобиль и перелетел через линию фронта и оказался в штабе войск Грима.
Я совершенно не заботился о своей жизни. Здесь мы, вероятно, были похожи сейчас с Джаймтоном. Думаю, что меня по крайней мере дважды обстреляли, несмотря на посольские флажки, пока я пересекал линию фронта.
Незнакомые люди окружили меня, когда я посадил машину возле командного пункта Грима. Пришлось предъявить им свои документы.
Меня провели к опушке небольшой дубовой рощи и здесь, в тени огромного дуба, я увидел небольшую группу людей. Грим, Ладна и офицеры штаба наблюдали по приборам за перемещением своих войск и отрядов противника. Но громкая речь была вызвана поступающими данными из центра связи, находящегося тут же, невдалеке.
Солнце едва просвечивало сквозь густую крону деревьев. Был почти полдень, день стоял ясный и теплый. Никто не обратил на меня внимания. И только Джекол бросил мне холодный взгляд, продолжая заниматься своим делом. Но, должно быть, выглядел я довольно паршиво, потому что, оторвавшись от компьютера, он предложил мне стаканчик дорсайского виски.
– Спасибо, – поблагодарил я его после того, как одним махом опорожнил запотевшую рюмку.
– Не стоит, – капитан опять занимался своим делом.
– Джекол, – попросил я, – расскажите мне, что происходит.
– Смотрите сами.
– Я ничего не понимаю. Извините меня за то, что я предпринял против вас. Но ведь это моя работа – добывать новости. А меня хотели оградить…
– Мне запрещено болтать с гражданскими, – начал было капитан, но тут лицо его просветлело. – Так и быть, ньюсмен. Я согласен, но только потому, что вы хороший боксер. Ваш «хук» правой был великолепен. Пошли.
Он подвел меня к смотровому экрану, где стояли Ладна и Кейси, рассматривая непонятные линии и значки.
– Это, – указал Джекол, – перед вами, ньюсмен, карта местности, на которой будут развертываться боевые действия. Вот это, – палец показал на две извивающихся линии, – реки Макинток и Сарай. Там, где они сходятся, в десяти милях отсюда, находится Джозефтаун. Вот эти холмы, как вы видите, как раз между реками. Хорошая позиция, чтобы обороняться, и плохая, чтобы наступать.
– Почему?
– Если вы туда попадете, то увидите, что здесь, – палец опять показал на извилистые линии рек, – высокие обрывистые берега, на которые нелегко взобраться, но откуда очень легко отбить любой десант. Кроме того, прямо перед холмами открытая ровная местность, хорошо просматриваемая. И так до самого Джозеф-тауна. С другой стороны также довольно открытая местность и, проводя атаку, придется очень долгое время находиться под огнем противника. Поэтому-то мы и не спешим. Мы занимаем лучшую позицию, лучше вооружены и превосходим противника численностью.
В голосах людей, стоящих вокруг нас, что-то изменилось. Мы повернулись. Все всматривались в экран видеофона. Мы протиснулись между двумя офицерами и увидели на экране лужайку, поросшую травой, на небольшом холме. В центре холма возле длинного стола развевался френдлизский флаг. Возле стола было много стульев, но сидел лишь один френдлизский офицер.
Местность была довольно живописна. Лужайка, поросшая по краям цветущими кустами псевдосирени, окаймленная высокими темно-зелеными «дубами», выглядела на экране очень красиво.
– Я знаю это место, – начал было я объяснять Джеколу.
– Тихо, – приказал он.
И тут я услышал, что перед нашей группой говорил только один голос.
– …стол переговоров.
– Они вызвали? – послышался голос Кейси.
– Нет, сэр, – произнес первоначальный голос.
– Они просто передали в эфир этот видеосюжет без комментариев. Похоже, что это все же «стол переговоров».
– Похоже! – согласился голос Кейси.
– Придется идти.
Я протиснулся через толпу и, увидев уходящих Кейси и Ладну, бросился вдогонку. Послышался крик Джекола, но я не обратил на него никакого внимания. Я был уже возле них, когда, услышав крики, они обернулись.
– Я пойду с вами, – предложил я без всяких предисловий.
– Если так хотите, – согласился сразу же Кейси, – то пожалуйста. Оставьте его нам, Джекол, – сказал он подбежавшему капитану.
– Есть, сэр, – только и мог сказать капитан Марат.
Когда мы остались втроем, Кейси повернул ко мне голову и спросил:
– Почему вы хотите идти со мной, мистер Олин?
– Моя работа требует от меня смелости, командующий.
– Тогда пошли, – усмехнулся тот и повернулся к Ладне. – Надеюсь, ваша работа не требует от вас смелости?
– О, нет, – серьезно проговорил священник. – Мне, пожалуй, лучше будет остаться. – Ладна повернулся ко мне. – Удачи вам, мистер Олин, – сказал он и ушел.
Мы проделали недолгий путь до холма на бронированной платформе. Возле возвышенности нас остановил патруль Экзотики. Кейси вылез из вездехода и ответил на приветствие начальника патруля.
– Вы видели стол переговоров, лейтенант? – задал вопрос Грим.
– Да, сэр. Тот офицер все еще там.
– Хорошо. Будьте здесь со своими людьми. Мы с ньюсменом пойдем и посмотрим.
Мы пошли, продираясь сквозь кусты и деревья, пока не оказались ярдах в пятнадцати от фигуры в черном.
– Что вы думаете обо всем этом, – спросил Кейси, вглядываясь в происходящее на лужайке.
– Почему его не подстрелят?
Он посмотрел на меня свысока.
– Чтобы его застрелить, много ума не надо. Но меня интересует другое. Вы ведь совсем недавно видели командующего Френдлиза. Если это настоящий стол для переговоров, тогда я спрашиваю вас – Блек готов капитулировать?
– Нет! Он был против капитуляции.
– М-да… – покачал головой Кейси.
– Но почему вы думаете, что Блек готов капитулировать, сэр? Когда я был в расположении войск Френдлиза…
Кейси взмахом руки остановил меня.
– Стол переговоров обычно служит для проведения разговора об условиях сдачи!
– Но они же не просили вас о переговорах! Они просто передали эту картинку в эфир!
– Да, – согласился генерал. – Но могло же быть так, что просьба о помощи противоречит его принципам… А так может получиться, что мы случайно обнаружили друг друга за столом переговоров.
Он повернулся и сделал знак рукой. Лейтенант, ожидавший нас поблизости, тут же оказался рядом.
– Сэр?
– Поблизости есть френдлизцы?
– Четверо. Наши приборы различают их довольно четко. Да они и не пытаются прятаться. Больше никого.
– Лейтенант, будьте так добры, подойдите к этому френдлизцу и спросите его, что ему надо.
– Слушаюсь, сэр.
И он побежал к центру лужайки.
Они стояли лицом друг к другу и о чем-то разговаривали. Затем лейтенант повернулся и пошел к нам.
Он встал перед Кейси и отдал честь.
– Командующий, – проговорил он. – Командующий избранными войсками Господа желает встретиться с вами для обсуждения условий капитуляции.
– Благодарю, лейтенант, – кивнул Грим. – Думаю, мне надо сходить. Вы,
– обратился он к патрульному, – держите здесь своих людей наготове. Если Блек хочет сдаваться, я буду настаивать, чтобы он немедленно явился на встречу.
– Слушаюсь, сэр, – лейтенант снова отдал честь.
– Возможно, он захочет, чтобы сведения о капитуляции немедленно дошли до его солдат…
– Сэр, – подал я голос. – Но Блек не собирается сдаваться! Ведь я только недавно беседовал с ним об этом.
– Мистер Олин, – повысил голос Грим. – Полагаю, что вам лучше вместе с лейтенантом остаться здесь. Отсюда вы все равно все увидите.
– Ну, нет, генерал, – усмехнулся я. – Я иду с вами. Если это настоящие переговоры, там не будет опасно. Если же это не так, то зачем же вам туда идти?
Кейси странно посмотрел на меня.
– Хорошо. Пошли.
Мы вышли из-под деревьев. Когда мы подошли к столу, там уже были четыре фигуры в дополнение к уже бывшему там прежде офицеру. Очевидно, это были те, о ком лейтенант говорил, что они находятся под прикрытием деревьев. Там уже находился и Джаймтон.
Генерал и полковник приветствовали друг друга.
– Полковник Блек? – спросил Грим.
– Да, командующий Грим, – отозвался френдлизец. – Я пригласил вас для встречи.
– С удовольствием принимаю ваше предложение, полковник.
– Я желал бы обсудить условия сдачи, – медленно произнес Джаймтон.
– Я могу предложить вам, – начал Кейси, – обычные условия, оговариваемые Кодексом Наемников…
– Вы не поняли меня, генерал, – перебил его Блек. – Я пришел сюда, чтобы обсудить вашу капитуляцию.
Флаг, развевающийся возле стола, затрепетал.
Внезапно я обратил внимание на угрожающую неподвижность черных фигур.
– Боюсь, что вы ошибаетесь, полковник, – усмехнулся Грим. – Я занимаю более выгодную позицию, и ваше поражение неизбежно.
– Так вы отказываетесь капитулировать?
– Да! – строго ответил Кейси.
И в этот момент я увидел, что ровная линия черных фигур сломалась.
– Осторожней, – крикнул я, но было уже слишком поздно.
И тут впервые я увидел в деле человека с Дорсая. Реакция Кейси была такой быстрой, что казалось, будто он читал мысли Джаймтона. Когда руки френдлизцев еще только тянулись к кобурам, Грим уже летел над столом с пистолетом, зажатым в руке. Казалось, он вонзился в первого френдлизца – они оба кубарем полетели на землю. Но если Кейси поднялся и продолжил свое стремительное движение, его противник так и остался лежать на земле. Не обращая внимания на поверженного противника, он с ходу выстрелил и, упав, покатился по земле.
Френдлизец справа от Джаймтона упал. Блек и еще двое попытались перехватить Кейси, но их оружие еще не было нацелено на дорсайца. Кейси резко остановил свое движение, словно наткнулся на каменную стену. Он вскочил на корточки и этим напомнил мне напряженного дикого зверя, уже готового к прыжку. На какую-то долю секунды он замер и дважды выстрелил. Еще двое френдлизцев, нелепо взмахнув руками, попадали в траву.
Я совершенно не заботился о своей жизни. Здесь мы, вероятно, были похожи сейчас с Джаймтоном. Думаю, что меня по крайней мере дважды обстреляли, несмотря на посольские флажки, пока я пересекал линию фронта.
Незнакомые люди окружили меня, когда я посадил машину возле командного пункта Грима. Пришлось предъявить им свои документы.
Меня провели к опушке небольшой дубовой рощи и здесь, в тени огромного дуба, я увидел небольшую группу людей. Грим, Ладна и офицеры штаба наблюдали по приборам за перемещением своих войск и отрядов противника. Но громкая речь была вызвана поступающими данными из центра связи, находящегося тут же, невдалеке.
Солнце едва просвечивало сквозь густую крону деревьев. Был почти полдень, день стоял ясный и теплый. Никто не обратил на меня внимания. И только Джекол бросил мне холодный взгляд, продолжая заниматься своим делом. Но, должно быть, выглядел я довольно паршиво, потому что, оторвавшись от компьютера, он предложил мне стаканчик дорсайского виски.
– Спасибо, – поблагодарил я его после того, как одним махом опорожнил запотевшую рюмку.
– Не стоит, – капитан опять занимался своим делом.
– Джекол, – попросил я, – расскажите мне, что происходит.
– Смотрите сами.
– Я ничего не понимаю. Извините меня за то, что я предпринял против вас. Но ведь это моя работа – добывать новости. А меня хотели оградить…
– Мне запрещено болтать с гражданскими, – начал было капитан, но тут лицо его просветлело. – Так и быть, ньюсмен. Я согласен, но только потому, что вы хороший боксер. Ваш «хук» правой был великолепен. Пошли.
Он подвел меня к смотровому экрану, где стояли Ладна и Кейси, рассматривая непонятные линии и значки.
– Это, – указал Джекол, – перед вами, ньюсмен, карта местности, на которой будут развертываться боевые действия. Вот это, – палец показал на две извивающихся линии, – реки Макинток и Сарай. Там, где они сходятся, в десяти милях отсюда, находится Джозефтаун. Вот эти холмы, как вы видите, как раз между реками. Хорошая позиция, чтобы обороняться, и плохая, чтобы наступать.
– Почему?
– Если вы туда попадете, то увидите, что здесь, – палец опять показал на извилистые линии рек, – высокие обрывистые берега, на которые нелегко взобраться, но откуда очень легко отбить любой десант. Кроме того, прямо перед холмами открытая ровная местность, хорошо просматриваемая. И так до самого Джозеф-тауна. С другой стороны также довольно открытая местность и, проводя атаку, придется очень долгое время находиться под огнем противника. Поэтому-то мы и не спешим. Мы занимаем лучшую позицию, лучше вооружены и превосходим противника численностью.
В голосах людей, стоящих вокруг нас, что-то изменилось. Мы повернулись. Все всматривались в экран видеофона. Мы протиснулись между двумя офицерами и увидели на экране лужайку, поросшую травой, на небольшом холме. В центре холма возле длинного стола развевался френдлизский флаг. Возле стола было много стульев, но сидел лишь один френдлизский офицер.
Местность была довольно живописна. Лужайка, поросшая по краям цветущими кустами псевдосирени, окаймленная высокими темно-зелеными «дубами», выглядела на экране очень красиво.
– Я знаю это место, – начал было я объяснять Джеколу.
– Тихо, – приказал он.
И тут я услышал, что перед нашей группой говорил только один голос.
– …стол переговоров.
– Они вызвали? – послышался голос Кейси.
– Нет, сэр, – произнес первоначальный голос.
– Они просто передали в эфир этот видеосюжет без комментариев. Похоже, что это все же «стол переговоров».
– Похоже! – согласился голос Кейси.
– Придется идти.
Я протиснулся через толпу и, увидев уходящих Кейси и Ладну, бросился вдогонку. Послышался крик Джекола, но я не обратил на него никакого внимания. Я был уже возле них, когда, услышав крики, они обернулись.
– Я пойду с вами, – предложил я без всяких предисловий.
– Если так хотите, – согласился сразу же Кейси, – то пожалуйста. Оставьте его нам, Джекол, – сказал он подбежавшему капитану.
– Есть, сэр, – только и мог сказать капитан Марат.
Когда мы остались втроем, Кейси повернул ко мне голову и спросил:
– Почему вы хотите идти со мной, мистер Олин?
– Моя работа требует от меня смелости, командующий.
– Тогда пошли, – усмехнулся тот и повернулся к Ладне. – Надеюсь, ваша работа не требует от вас смелости?
– О, нет, – серьезно проговорил священник. – Мне, пожалуй, лучше будет остаться. – Ладна повернулся ко мне. – Удачи вам, мистер Олин, – сказал он и ушел.
Мы проделали недолгий путь до холма на бронированной платформе. Возле возвышенности нас остановил патруль Экзотики. Кейси вылез из вездехода и ответил на приветствие начальника патруля.
– Вы видели стол переговоров, лейтенант? – задал вопрос Грим.
– Да, сэр. Тот офицер все еще там.
– Хорошо. Будьте здесь со своими людьми. Мы с ньюсменом пойдем и посмотрим.
Мы пошли, продираясь сквозь кусты и деревья, пока не оказались ярдах в пятнадцати от фигуры в черном.
– Что вы думаете обо всем этом, – спросил Кейси, вглядываясь в происходящее на лужайке.
– Почему его не подстрелят?
Он посмотрел на меня свысока.
– Чтобы его застрелить, много ума не надо. Но меня интересует другое. Вы ведь совсем недавно видели командующего Френдлиза. Если это настоящий стол для переговоров, тогда я спрашиваю вас – Блек готов капитулировать?
– Нет! Он был против капитуляции.
– М-да… – покачал головой Кейси.
– Но почему вы думаете, что Блек готов капитулировать, сэр? Когда я был в расположении войск Френдлиза…
Кейси взмахом руки остановил меня.
– Стол переговоров обычно служит для проведения разговора об условиях сдачи!
– Но они же не просили вас о переговорах! Они просто передали эту картинку в эфир!
– Да, – согласился генерал. – Но могло же быть так, что просьба о помощи противоречит его принципам… А так может получиться, что мы случайно обнаружили друг друга за столом переговоров.
Он повернулся и сделал знак рукой. Лейтенант, ожидавший нас поблизости, тут же оказался рядом.
– Сэр?
– Поблизости есть френдлизцы?
– Четверо. Наши приборы различают их довольно четко. Да они и не пытаются прятаться. Больше никого.
– Лейтенант, будьте так добры, подойдите к этому френдлизцу и спросите его, что ему надо.
– Слушаюсь, сэр.
И он побежал к центру лужайки.
Они стояли лицом друг к другу и о чем-то разговаривали. Затем лейтенант повернулся и пошел к нам.
Он встал перед Кейси и отдал честь.
– Командующий, – проговорил он. – Командующий избранными войсками Господа желает встретиться с вами для обсуждения условий капитуляции.
– Благодарю, лейтенант, – кивнул Грим. – Думаю, мне надо сходить. Вы,
– обратился он к патрульному, – держите здесь своих людей наготове. Если Блек хочет сдаваться, я буду настаивать, чтобы он немедленно явился на встречу.
– Слушаюсь, сэр, – лейтенант снова отдал честь.
– Возможно, он захочет, чтобы сведения о капитуляции немедленно дошли до его солдат…
– Сэр, – подал я голос. – Но Блек не собирается сдаваться! Ведь я только недавно беседовал с ним об этом.
– Мистер Олин, – повысил голос Грим. – Полагаю, что вам лучше вместе с лейтенантом остаться здесь. Отсюда вы все равно все увидите.
– Ну, нет, генерал, – усмехнулся я. – Я иду с вами. Если это настоящие переговоры, там не будет опасно. Если же это не так, то зачем же вам туда идти?
Кейси странно посмотрел на меня.
– Хорошо. Пошли.
Мы вышли из-под деревьев. Когда мы подошли к столу, там уже были четыре фигуры в дополнение к уже бывшему там прежде офицеру. Очевидно, это были те, о ком лейтенант говорил, что они находятся под прикрытием деревьев. Там уже находился и Джаймтон.
Генерал и полковник приветствовали друг друга.
– Полковник Блек? – спросил Грим.
– Да, командующий Грим, – отозвался френдлизец. – Я пригласил вас для встречи.
– С удовольствием принимаю ваше предложение, полковник.
– Я желал бы обсудить условия сдачи, – медленно произнес Джаймтон.
– Я могу предложить вам, – начал Кейси, – обычные условия, оговариваемые Кодексом Наемников…
– Вы не поняли меня, генерал, – перебил его Блек. – Я пришел сюда, чтобы обсудить вашу капитуляцию.
Флаг, развевающийся возле стола, затрепетал.
Внезапно я обратил внимание на угрожающую неподвижность черных фигур.
– Боюсь, что вы ошибаетесь, полковник, – усмехнулся Грим. – Я занимаю более выгодную позицию, и ваше поражение неизбежно.
– Так вы отказываетесь капитулировать?
– Да! – строго ответил Кейси.
И в этот момент я увидел, что ровная линия черных фигур сломалась.
– Осторожней, – крикнул я, но было уже слишком поздно.
И тут впервые я увидел в деле человека с Дорсая. Реакция Кейси была такой быстрой, что казалось, будто он читал мысли Джаймтона. Когда руки френдлизцев еще только тянулись к кобурам, Грим уже летел над столом с пистолетом, зажатым в руке. Казалось, он вонзился в первого френдлизца – они оба кубарем полетели на землю. Но если Кейси поднялся и продолжил свое стремительное движение, его противник так и остался лежать на земле. Не обращая внимания на поверженного противника, он с ходу выстрелил и, упав, покатился по земле.
Френдлизец справа от Джаймтона упал. Блек и еще двое попытались перехватить Кейси, но их оружие еще не было нацелено на дорсайца. Кейси резко остановил свое движение, словно наткнулся на каменную стену. Он вскочил на корточки и этим напомнил мне напряженного дикого зверя, уже готового к прыжку. На какую-то долю секунды он замер и дважды выстрелил. Еще двое френдлизцев, нелепо взмахнув руками, попадали в траву.