Диксон Гордон. Только человек !

   - Ему лучше? - послышался бесстрастный голос, который хорошо запомнился Калли: слишком спокойный тенор, превращающий любой вопрос почти в утверждение.
   Вил кивнул.
   - Спасибо, парни, - сказал вдруг Калли, вспомнив сцену возле лифта. Спасибо вам.
   Доук вообще не ответил и продолжал равнодушно смотреть на Калли. Его можно было бы назвать весьма симпатичным пареньком, если бы лицо у него не было так похоже на маску. Странное было это лицо - Калли задумался, не встречал ли он этого субъекта раньше. Вил ответил за обоих:
   - Мы стараемся подхватывать тех, кто попадает сюда в плохой форме. Охранники бояться Доука. Поэтому мы сразу можем чем-то помочь, например, заставить их снять смирители. Тебе повезло - ты мог остаться на всю жизнь калекой. Подумать только: этими варварскими устройствами заменили смирительные рубашки! Считается, что рубашки менее гуманны!
   - Значит, вы принимаете к себе калек? - спросил Калли, переведя взгляд на Джемисона.
   - Да, если получается. Но твой случай особый. - Джемисон чуть прищурил глаза. Ты Калихэн О'Рурк Уэн, знаменитый космический угонщик. Во время Восстания в одиночку увел больше десятка кораблей Трехпланетья. Ты для нас представляешь особый интерес.
   - Какой именно? - Калли был озадачен.
   - Пока не стоит об этом. Сначала поешь и отдохни немного. Через день-два наберешься сил, тогда мы сможем серьезно поговорить. Поискав в головах своего матраса, он выудил пластиковую банку, щелкнул крышкой, передал банку Калли, и тот почувствовал аромат горячего супа с говядиной.
   - Откуда у вас такая еда? - удивился Калли, стараясь занять более подходящую для принятия пищи позицию.
   - Нам ее выдают, - тихо ответил Вил. - Когда сам сможешь подойти к окошку раздачи, получишь свою пайку. Мы с тобой сейчас делимся.
   Передав дымящуюся банку супа Калли, он присовокупил к ней пластиковую ложку, которая специально крепилась к каждой банке. - Попытайся впихнуть в себя сколько можешь, а потом спи.
   Калли не стал возражать. Совет был очень кстати. Он почувствовал голод, к тому же, он узнал столько нового, что следовало эти сведения как следует обдумать.
   Следующие несколько дней Калли набирался сил. Он лежал на своем матрасе из пенорезины и смотрел в металлический потолок, который в самом деле оказался нижней частью перехода между уровнями. Всего уровней было пять, как объяснил ему Вил. Все они были битком набиты задержанными, преимущественно из Пограничных миров, и занимали весь объем грушевидной подводной секции. Сама плавучая тюрьма была известна как Станция по задержанию иммигрантов номер один, для краткости - просто "номер первый".
   По мере того, как к нему возвращались силы, Калли изучал своих странных опекунов. Один из них, за исключением редких моментов, всегда находился рядом с Калли. Доук оказался не слишком разговорчивым товарищем - но не потому, что не желал поддерживать беседу, а потому, что сказать ему, собственно, было нечего. В обществе Калли он либо спал - зачастую сидя, скрестив ноги и прислонившись спиной к стене, - или точил самодельный ножик. Такие ножи делали сами заключенные - лезвие из полоски металла, заостренной, как игла и наточенной до остроты бритвы, рукоятка из тряпок, смоченных для твердости спиртовым лаком. Кроме того, как заметил Калли, Доук любил сидеть и рассматривать содержимое медальона, который свисал на цепочке с его шеи. Он всегда проявлял большую осторожность, чтобы Калли не разглядел, что он там прячет. Очевидно, спрятано там было нечто очень интересное: Доук часы напролет просиживал, поглощенный созерцанием.
   На пятый день, когда Калли почувствовал, что уже полностью оправился, он выбрал момент, когда Вил остался с ним наедине и напрямую поинтересовался странным характером Доука.
   Вил пожал плечами.
   - Конечно, он немного с приветом, - признал он.
   - Так я и думал, - заметил Калли. - Поэтому охранники его и побаиваются?
   - Охрана его боится, потому что Доук не боится охраны, - серьезно объяснил Вил. Даже они понимают: чтобы они не делали, запугать его они не смогут. Если они переступят границу - Доук уже ни перед чем не остановится, не станет рассчитывать последствия. Поэтому они с ним и нянчатся. Конечно, рано или поздно...
   Вил вдруг замолчал.
   - Рано или поздно - что? - заинтересовался Калли.
   - Наверное... - Вил замялся. - Пару дней назад ты спросил, зачем мы тебя взяли к нам. Я сказал, что есть причина, о которой мы поговорим позднее.
   Он сделал паузу, словно ожидая реакции Калли.
   - Продолжай, - предложил Калли. - Какая причина?
   - Понимаешь, это место - особое учреждение.
   - Тюрьма, понимаю, - кивнул Калли.
   - По сути, да. Но официально - это лишь пункт задержания при службе иммиграции. Среди арестованных действительно есть несколько человек, незаконно прилетевших на Землю с Марса, Венеры или пояса астероидов. Но на самом деле - это лагерь для интернированных, для жителей Пограничья - в течение последних трех лет полиция отправила сюда всякого пограничника, которого им удавалось арестовать под любым предлогом. Калли снова кивнул.
   - Теперь, видишь ли, все дело в том, что на одного охранника приходится сотня арестованных. И поскольку мы не преступники, мы создали систему управления и собственные законы. Полдесятка человек образуют так называемое правление. Все члены правления - известные участники Восстания, твои товарищи. Как только они узнают, что ты здесь... - Вил пристально посмотрел на Калли, - ты, скорее всего, тоже станешь членом правления. Если нет - все равно будешь пользоваться немалым влиянием.
   - Ну и что? - спокойно спросил Калли.
   Вил глубоко вздохнул.
   - Я спрятал тебя здесь, чтобы мы могли поговорить прежде, чем тебя узнают старые друзья. Правление выносит решения, обязательные для всех арестованных.
   Он снова сделал паузу, глядя Калли в глаза.
   - Среди множества вопросов, которые решает Правление, медленно закончил он, - есть один очень важный: кому из арестованных удастся совершить пробег.
   4
   Калли рассмеялся. Ну и ситуация. Но в смехе не было горечи - во всяком случае, не больше, чем в его чувствах к Алии, предавшей его. Калли не ждал, чтобы люди вокруг вели себя как святые. Скорее, наоборот. Вот почему, наверное, многие так хорошо к нему относились. Ничем другим нельзя объяснить, почему ему всю жизнь везло в этом смысле.
   - Вот как! - сказал Калли. - А я уже начал подозревать, что вы пригрели чисто из милосердия.
   - Я не за себя прошу! - быстро сказал Вил. - Нужно спасти Доука. Ты же видишь, какой он. Раньше или позже он убьет какого-нибудь охранника и умрет сам.
   - Да, вполне возможное дело, - согласился Калли. - И ты молодец, что заботишься о товарище. Только я подозреваю, причина окажется недостаточно веской. Придется Доуку все же ждать своей очереди.
   - Не будет никакой очереди, - объяснил Вил. Его обычно спокойное лицо посуровело. - Побег будет первым и последним на станции номер один.
   Калли насторожился.
   - Первый и последний? То есть, до сих пор никто не пытался бежать, ты хочешь сказать?
   - Именно, - кивнул Вид. - Ближайшая земля - Новая Зеландия - в тысяче с половиной миль отсюда. Единственный способ туда добраться - захватить один из челноков, которые доставляют продукты, материалы и арестованных. Челноки совершают посадку на воду не менее чем в сотне ярдов от станции. Кроме того, море здесь кишит акулами. Сам увидишь, почему, когда окажешься на палубе.
   - Понятно, - задумчиво сказал Калли. - Вопрос упирается в лодку. Чтобы добраться от станции до челнока нужна какая-нибудь лодка, так?
   - Да. А на номере первом никаких лодок нет. Грузы и людей перевозят с челноков в собственных шлюпках.
   - Как же тогда предполагается совершить пробег? - спросил Калли.
   - Четыре месяца назад правление постановило тайной сделать лодку. Об этом мало кто знает среди арестованных. Маленький ялик, собирается из полусотни отдельных частей, каждую из которых легко спрятать. Лодка будет готова через шесть месяцев. Потом придется ждать случая пронести все части на палубу. Когда опустится челнок, арестованные инсценируют бунт - чтобы внимание охраны было отвлечено и лодку успели собрать и спустить на воду. В ялике поместится пять человек. Именно пять - иначе нет гарантии, что удастся захватить челнок. Но не больше пяти. Это предел.
   Он замолчал. Калли кивнул.
   - Понимаю.
   - Значит, пятеро получат шанс на побег. Пятеро - из почти трех тысяч заключенных. Как ты считаешь, какова вероятность, что мы с Доуком окажемся среди них? - с усмешкой уточнил Калли. - Скоро ты распределишь все свободные места. А тебе не пришло в голову, что и я был бы не против заполучить там местечко?
   Вил нетерпеливо отмахнулся.
   - Не время шутить! Ты сам знаешь, что и так будешь в лодке! - сказал он, подавшись вперед. - Слушай меня внимательно! Доука тебе придется взять, потому что тебе необходим я. А я без Доука не уйду. Ты знаешь... я сорок лет провел среди молдогов. Я знаю их язык. Более того, я научился понимать их характер. Я понимаю способ их мышления. С моей помощью ты сможешь договориться с молдогами. И как только ты с ними договоришься, Старые миры будут в твоей власти!
   - Каким образом? - спросил Калли, с внезапно проснувшимся интересом.
   - Ну я не знаю... соответственно твоим целям, наверное. Правительственный переворот, например... - мне все равно! Главное вот в чем: я могу помочь тебе избежать кровопролития. Поверь мне, я изучил молдогов, я их знаю. Я выучил их язык. На борту их корабля я отправился к их планетам, там я исследовал мифы и легенды культуры молдогов. Понимаешь? Мифы и легенды - вот ключ к понимаю мышления иноразумной расы...
   - Погоди, погоди, - осторожно прервал его Калли.
   Вил замолчал, замер, подавшись вперед, потом напряжение покинуло его. Он обмяк.
   - Бесполезно, - устало сказал он. - Ты мне не веришь? Не веришь, конечно. Ты не понимаешь, насколько отличается мышление людей и молдогов...
   - Постой, я ведь не отказываюсь тебя выслушать. Просто ты думаешь, что я не позабочусь о месте в лодке для себя - в первую очередь?
   Вил уставился на него, изумление в его взгляде становилось все откровеннее.
   - Не понимаю вопроса, - признался он, наконец.
   - Шиворот-навыворот, - усмехнулся Калли. - Это я не понимаю. Ты считаешь, что мне место в лодке обеспечено и я даже в состоянии похлопать на тебя и Доука. Почему? Я здесь без году неделя. Три тысячи человек или около того, по твоим словам, прибыли сюда раньше, чем я.
   - Но... - Вил изумленно воззрился на Калли. - Ведь ты - главное звено! То есть, кто, кроме тебя смог бы придумать план захвата Старых миров - с горсткой пограничников и считанными кораблями? Если кто-то и должен получить шанс вырваться отсюда и вернуться в Плеяды, это должен быть только ты!
   - Очень приятно, конечно, - усмехнулся Калли - но опасаюсь, ты несколько неверно осведомлен. Никогда никаких планов переворота я не строил. Такая безумная идея может прийти в голову только сумасшедшему.
   Вил молча смотрел на Калли.
   - Ага, ты мне не доверяешь. Понимаю. Так и должно быть. Но, Калли, все заключенные на борту номера первого знают о заговоре. Нас всех допрашивали!
   - Вот как? - Калли задумчиво кивнул. - Теперь начинаю понимать. Вот так и родилась эта фантазия. Параноики!
   - Фантазия? - повторил Вил сдавленно, словно у него в горле застрял комок. - Фантазия?
   - Послушай, ты сам из Пограничья, - сказал Калли. - Вот и подумай: может ли подобная идея быть чем-то большим, чем безумной фантазией?
   Вил сидел неподвижно и смотрел на Калли бесконечно долго, как тому показалось. Потом тяжело вздохнул. Он был похож на резиновую игрушку с дыркой, через которую вышел воздух - он даже стал меньше.
   - Фантазия... - повторил он тем же сдавленным голосом. - Я так и думал... А мы все только и держались этой мыслью, надеялись, что Пограничье, захватив власть над Старыми мирами, спасет нас. Поэтому правление затеяло постройку лодки - чтобы дать знать Конгрессу Пограничья, что мы в плену. Конечно, мы должны были сами понять, что это невозможно! Но мы старались не терять веры...
   - По крайней мере, Всемирная Полиция веры не потеряла, - сказал Калли. - А убеждать в своей правоте они здорово умеют.
   Он откинулся к стене, посмотрел на съежившегося, упавшего духом товарища. Голос Калли сохранял непринужденность, но мысленно он уже быстро оформлял новую идею, которая только что у него возникла. Осторожно подбирая слова, он сказал:
   - Не вешай носа! Это безумный мир, безумная вселенная. Старые миры убеждены, что Пограничье вот-вот их захватит, - хотя нет и намека на реальную возможность подобного переворота. Молдоги, в свою очередь, тоже без малейшей разумной причины требуют отдать им наши планеты в Плеядах.
   - Что? - хмуро переспросил Вил. - Что касается молдогов, то причины у них достаточно объяснимы. Их можно понять.
   - Достаточно объяснимы? - Калли пристально посмотрел на Вила. Пятьдесят лет они спокойно смотрели, как мы осваивает планету за планетой, а потом вдруг заявили, что мы вообще не имели права там высаживаться? Где же здесь смысл? А ведь отсюда и потянулась вся ниточка, с этого и началась мания Старых миров, их страх перед Пограничьем, в результате чего мы очутились в этом уютном местечке.
   - Я знаю, знаю. - Вил сел прямо. - В том-то и дело. Мы не понимаем мотивации поступков молдогов. Поэтому Совет Трехпланетья нарубил дров во время переговоров с послом Руном и его братьями-послами. Я поэтому и прилетел на Землю, чтобы помочь Совету. Но едва я открыл рот, как Брайт спустил на меня Всемирную Полицию...
   - Брайт? Амос Брайт? - вырвалось у Калли.
   - Да, именно он. Я с ним познакомился еще на Калестине. Поэтому мне удалось добиться аудиенции. Но он мне не поверил. Дело в том, что наша культура построена на противоположности понятий "правильно" и "неправильно". Но для молдогов эти понятия очень относительны, они не придают им большого значения. Их культура основана на полярности "почтенности" и "непочтенности". Идея не очень легкая для понимания, но Брайт даже слушать не желал. Обвинил меня в соучастии в заговоре, - в "фантазии", как ты ее назвал, - и ты совершенно прав, конечно...
   Голос его постепенно затих.
   - Хорошо, тогда объясни мне причину, по которой молдоги требуют себе Плеяды? - вкрадчиво спросил Калли.
   - Конкретную причину? Она мне неизвестна. Я специалист-антрополог, политикой не занимаюсь. Но я абсолютно уверен, что с точки зрения молдогов причина имеется - вполне разумная причина, в их понимании, конечно. Выяснить причину сможет тот, кто научится думать как молдоги и изучит их культуру.
   - Так ли это? - усомнился Калли и вдруг решил переменить тему разговора. - Ну, а Доук? Он здесь причем?
   - Доук? - Вид в первый раз за все время разговора отвел глаза в сторону. - Доук появился здесь немного позднее меня. Он почти год нелегально провел на Земле... кого-то искал. Пока его не сцапала полиция. С ним пришлось повозиться. Понимаешь, он несгибаемый человек. Он сказал им правду, они ему не поверили, тогда он вообще перестал говорить. Сюда его привезли в очень тяжелом состоянии: он был хуже, чем ты, даже, намного хуже. Ну, а я немного разбираюсь в медицине, я помог ему выкарабкаться... так мы и остались товарищами.
   - Так, так, - пробормотал Калли.
   Но мысли его были далеко - с лихорадочной быстротой он оценивал и сравнивал факты и предположения, мозг его работал почти со скоростью компьютера. Он даже забыл о присутствии Джемисона и не услышал слов старика, когда тот к нему обратился.
   - Что?
   - Я сказал - что здесь смешного? Почему ты улыбаешься?
   - Бил пристально смотрел на Калли.
   - Улыбаясь?
   Только теперь Калли вдруг заметил, что у Вила в самом деле были причины для недоумения.
   - Если только можно назвать это улыбкой. Больше напоминает волчий оскал. Брайт был твоим другом - на Калестине, когда ты был еще ребенком?
   - Он принял меня в семью, - пояснил Калли, и улыбка тут же исчезла. Я жил в его губернаторском особняке. Моих родителей убили сбежавшие преступники, скрывавшиеся в буше. Брайт знал моего отца еще на Земле. Шесть лет я прожил с ним и его дочерью, а потом сам отправился в буш, стал охотником-траппером. Через два года Брайт оставил пост губернатора, сторонники отозвали его на Землю для политической деятельности.
   На миг воспоминания о Калестине, об Алии и ее отце вновь ожили, угрожая поглотить все его внимание, но ситуация требовала иного направления мыслей. Калли мысленно потер рукой лоб, отодвигая воспоминания подальше, в самый темный уголок памяти, и постарался вернуться в действительности.
   - Значит, как ты говоришь, все арестованные, включая членов правления, верят в заговор Пограничья против Старых миров?
   - Да, - подтвердил Вил, с некоторым удивлением глядя на Калли. - Я уже говорил... мы все в это верили.
   Калли поднялся, покинул их "берлогу" под лестничным пролетом. Вил последовал за ним.
   - Тогда мне нужно поскорей встретиться с членами правления, - сказал Калли и снова улыбнулся. - Если вы с Доуком желаете получить места в лодке.
   - Если мы с Доуком... - ошарашенно повторил Вил. - Но как же теперь это возможно? - Он замолчал. - Только минуту назад ты сам назвал эту идею безумной фантазией... плодом горячечного воображения страдающих манией преследования правителей Старых миров!
   - Так оно и было, - жизнерадостно объяснил Калли. - Но теперь все переменилось - ровно тридцать секунд назад. Ты мне покажешь, как найти это ваше правление или нет?
   - Если желаешь.
   Не спуская с Калли изумленного взгляда, Вил обошел вокруг него и начал подниматься по металлической лестнице.
   - Я тебя отведу. Ты сказал - "все переменилось"?
   - Именно так я и сказал, - согласился Калли, поднимаясь по ступенькам вместе со стариком. - Ровно тридцать секунд назад меня осенило: ведь имеется весомая возможность превратить фантазию в действительность.
   Вил не спускал с Калли глаз.
   - И все равно не понимаю, - признался он.
   - Сдается мне, что ключ к разгадке - причины, по которым молдоги требуют вернуть Плеяды. Если с твоей помощью мы эти причины выясним, то нам, быть может, удастся все-таки провернуть этот захват власти - с выгодой для всех, кого это дело касается.
   5
   Четыре месяца и несколько дней спустя наблюдатель, курсирующий над верхней открытой палубой станции номер один, подобно морской чайке, мог бы заметить на этой палубе несколько человек, чью одежду составляли лишь драные штаны. Люди работали у металлической ограды, которая была им по грудь. Ограда шла вдоль края платформы, прерываясь лишь в зоне свалки мусора и пищевых отходов. С той стороны в океан сбрасывали остатки еды, в изобилии привлекая акул, неусыпно патрулирующих воды вокруг станции.
   Одним из людей, занятых работой, был сам Калли. Он скалывал краску на одном из толстых металлических столбов ограды.
   Или, скорее, делал вид, что скалывает. Эта работа, как и все остальные немногочисленные трудовые наряды для верхней палубы, была предлогом провести несколько часов на свежем воздухе и солнце и заключалась не столько в выполнении задания, сколько в том, чтобы и для следующих смен оставить достаточно незаконченный участок.
   В данном конкретном случае Калли занимался куском старой краски, напоминавшим очертаниями Ирландию. Смена за сменой Калли с любовью оттачивал ее береговую линию.
   Вскоре мимо Калли прошел заключенный, тащивший несколько ящиков. Откуда-то выпал небольшой предмет и откатился в сторону Калли. Тот внутренне напрягся, внешне сохраняя безучастность. Не прерывая работы, он краем глаза рассматривал подкатившийся предмет. Это была старая перевязанная фишка для игры в шашки. Края у нее стерлись, и теперь она больше напоминала маленькое красное колесо. Калли заставил себя успокоиться. Впервые красное колесико появилось на верхней палубе - в вотчине охраны. Очевидно, произошло нечто из ряда вон выходящее.
   Калли быстро сунул фишку в карман, потом небрежным взглядом окинул палубу. Неподалеку полировал шваброй и без того чистую палубу Вил Джемисон, перемещая с места на место несколько картонных обрывков и гвоздь. Калли лениво поднял руку и, скрючив палец, продел его в ячейку металлической сетки.
   Немного спустя он снова оглянулся, как бы случайно. Вил, энергично подметая, приближался к нему. Калли небрежно опустил руку и стал ждать. Когда Вил оказался напротив Калли, что-то случилось с щеткой швабры. Вил присел рядом с Калли, чтобы выяснить причину.
   - Что такое? - прошептал Вил.
   Не поворачивая головы и не двигая губами, Калли ответил:
   - Не знаю, но что-то случилось. Собирается народ. Позови Доука, пусть держится рядом. Скажи: как только подам сигнал, пусть начинает заготовленный спич, как я учил.
   - Понял, - пробормотал Вил. - Что еще?
   - Все. Не теряй времени. Мне нужно через пару минут двигаться к зоне свалки.
   - Понял.
   Вил продолжил "уборку" палубы. Теперь путь его лежал дальше вдоль палубы и вокруг секции охраны, в другую зону палубы, где работал Доук.
   Калли занялся старой краской. Наконец-то появится шанс на побег! Опасаясь, что возбуждение выйдет из-под контроля, он волевым усилием заставил мысли направиться по иному руслу. Этому упражнению по развитию терпения Калли научился в былые славные дни, когда он только начинал заниматься похищением космических кораблей. Оказавшись на борту станции номер один, он вспомнил о них и начал готовить тело и дух к побегу. Упражнения требовали регулярности и настойчивости, как ежедневный бег трусцой, но теперь сторицей компенсировали потраченное время. Возбуждение было легко подавлено, Калли расслабился, перестал даже думать о побеге. Ему удалось занять мысли совсем иным предметом.
   Опознавательные жетоны на его голой шее позвякивали, легко ударяясь о сетку изгороди в такт движению рук Калли. Он сосредоточился на этом звуке. Это был удачный выбор. На жетонах не было имени Калихэна О'Рурка Уэна. Это были жетоны совсем другого заключенного по имени Хулио Ортега. Два месяца назад Ортега покончил жизнь самоубийством и был скормлен акулам, унося на шее жетоны Калли.
   Такую замену имени сделали все члены правления, в которое через неделю после появления на борту станции номер один вошел и Калли. В любом другом центре для интернированных обычные переклички немедленно обнаружили бы подмену. Но охранники на номере первом были счастливы, соблюдая золотое правило - "Живи и давай жить ближнему своему" - при условии, конечно, что заключенные создавали минимум проблем.
   Три любви, - думал Калли, - три любви было в жизни Калихэна О'Рурка в хронологическом порядке. Это: Пограничье, архитектура и Алия. В семь лет отроду он был обычным земным мальчиком, который не слишком радовался переселению на пограничную планету Калестин. В одиннадцать Калли стал убитым горем подростком, который выжил лишь потому, что губернатор планеты Амос Брайт принял его в свою семью, став опекуном мальчика.
   Он нашел заботу и семейное тепло как раз в тот момент, когда больше всего в этом нуждался. Поэтому пять лет спустя, когда он отправился в буш, чтобы стать траппером, травма успела исцелиться, - и он смог обрести первую свою любовь. Любовь к открытым просторам нетронутой земли, просторам, которые формировали характер людей Пограничья, столь отличавшийся от характера живущих в старых перенаселенных мирах.
   Ковыряя старую краску, чувствуя жар тропического земного солнца, Калли вспоминал. Два года спустя он вернулся в город, накопив достаточно средств, чтобы отправиться учиться в земной колледж. И в мичиганском государственном университете он открыл свою вторую любовь - архитектуру. Чем больше он взрослел, тем явственнее чувствовал: он из тех людей, которые не способны просто принимать мир, в котором они живут. Ему нужно было этот мир изменять, попытаться приложить к нему руку - на благо или во вред, иначе он не мог.
   Наверное, в более спокойную эпоху он нашел бы дело всей жизни в той возможности творчества, которую предлагала архитектура. Ему удалось втиснуть пять лет обучения в три, он работал без отдыха и каникул, но его финансовые ресурсы быстро истощились, и ему не оставалось ничего другого, как вернуться на Калестин, где и освоенной основной программы было довольно, чтобы получить работу архитектора. Накопив здесь достаточно средств, он мог вернуться на Землю и завершить обучение в аспирантуре. Но не прошло и года, как заполыхало пламя Восстания, и Калли, втянутый в него возродившейся первой своей любовью, оказался на острие событий.
   Старые миры не позволяли планетам Пограничья строить или покупать космические корабли. Поэтому Калли поставил рекорд в самом опасном деле: нападал и захватывал корабли, жизненно необходимые Пограничью.
   В конце концов Восстание победило. Калли, перед которым открывались радужные перспективы, стал представителем Калестина в новоиспеченной Ассамблее представителей Пограничных миров... и ему пришлось похоронить первую свою любовь. День за днем Ассамблея все глубже увязала в склоках. На глазах Калли идеалы, за которые сражались повстанцы, погружались в трясину партизанской борьбы фракций, эгоистических местнических интересов. Устав от всего этого, полгода спустя он подал в отставку и снова занялся архитектурой.
   И вот, когда жизнь, пройдя пик, достигла нижней точки кривой, когда наступило определенное затишье, внезапно появилась Алия...
   - Калли!
   Хриплый сердитый шепот заставил его вернуться к действительности. Не поднимая головы, он быстро взглянул по сторонам, одними лишь уголками глаз.
   Он ожидал увидеть Доука, хотя не в манере коротышки было так шептать. Но Доук в поле зрения все еще не наблюдался. Глаза Калли на секунду встретились с глазами громадного, тяжеловесного мужчины, который пытался проскользнуть за край навеса, прятавшего зону свалки от всяких посторонних глаз, если не считать чаек и акул. Это был Марк Листром, один из членов правления, и глаза его выражали настойчивый вопрос.