— Эй, капитан! — крикнул Калли, увидев их. Отличное место, а? — он указал локтем на заполненный людьми зал, потом поднял стакан, показывая свой напиток. Выпятив губы он одобрительно кивнул. — Капитан, позвольте предложить вам это. — Он протянул пригоршню крошечных сэндвичей из сливок и чернослива. — Тут бегает парень с полным подносом. — Он снова указал локтем. — Мадам, сэр, — он перевел взгляд от баронессы к барону, — не хотите ли вы? — он положил в рот один сэндвич и запил его глотком из стакана. — Угм.
— Я подожду, пока принесут еще, — сказала баронесса.
Удивленная Ридра взглянула на хозяйку, но на ее мясистом лице была улыбка.
— Надеюсь, они вам понравятся.
Калли проглотил.
— Да.
Затем он скривил лицо, раскрыл губы и, оскалившись, покачал головой.
— Кроме этих соленых с рыбой. Они мне не нравятся, мадам. Но остальные хороши.
— Я скажу вам, — баронесса наклонилась и издала самодовольный смешок, — мне самой никогда не нравились соленые. — Она с усмешкой взглянула на Ридру и барона. — Но что можно сделать с поставщиками провизии?
— Если мне что-то не нравится, — сказал Калли, вздергивая голову в подкрепление своих слов, — я говорю, чтобы мне этого больше не приносили.
Баронесса подняла брови.
— Знаете, вы совершенно правы! Именно это я и сделаю! — Она взглянула на мужа. — Так я и скажу, Феликс, в следующий раз.
Разносчик с подносом сказал: — Не хотите ли выпить?
— Ей не нравятся ваши маленькие порции, — сказал Калли, указывая на Ридру. — Принесите такую большую, как у меня.
Ридра рассмеялась: — Боюсь, Калли, мне сегодня нужно быть в форме.
— Ерунда! — воскликнула баронесса. — И я тоже хочу большую. Кажется, где-то здесь был бар?
— В последний раз я видел его там, — заметил Калли.
— Мы будем веселиться сегодня, а разве можно веселиться с этим. — Баронесса взяла Ридру за руку, сказала мужу: «Феликс, будь гостеприимным» и увела ее в сторону, представляя гостям: — Это доктор Киблинг. Женщина с выбеленными волосами — доктор Крейти, а вот и мой двоюродный брат Альберт. Я представлю их вам на обратном пути. Это все коллеги моего мужа. Они вместе работают над этими ужасными штуками, которые он вам показал. Я хотела бы, чтобы он не держал коллекции в доме. Это ужасно. Я всегда боюсь, что он делает их из-за нашего сына. Как вы знаете, мы потеряли нашего мальчика Найлса восемь лет назад. Но я слишком много говорю. Капитан Вонг, вы находите нас ужасно провинциальными?
— Вовсе нет.
— Но вы еще мало нас знаете. О, яркие молодые люди, которые приходят сюда, с их ярким живым воображением, они целыми днями ничего не делают, только думают об убийствах. Ужасное общество! И почему все так? Вся их агрессивность выливается от девяти до пяти. Я считаю, что воображение должно быть направлено на что-нибудь другое, а не на убийства. Вы согласны?
— Да.
Они остановились возле столпившихся гостей.
— Что здесь происходит? — спросила баронесса. Сэм, что они здесь делают?
Сэм улыбнулся, отступил, и баронесса втиснулась в образовавшееся пространство, все еще держа Ридру за Руку:
— Держите их снова!
Ридра узнала голос Лиззи. Кто-то отошел, и она смогла видеть. Парни из секции двигателей расчистили пространство в десять футов и охраняли его, как молодые полицейские. Лиззи сидела на корточках рядом с тремя юношами, по одежде которых Ридра узнала местное дворянство Армседжа.
— Вы должны понять, — говорила Лиззи, — что все дело в запястье.
Она щелкнула ногтем большого пальца по шарику, он ударился о второй, который в свою очередь попал в третий.
— Ну, попробуйте!
Лиззи подобрала еще один шарик.
— Нужно ударить так, чтобы шарик вращался. Все дело в запястье.
Шарик двинулся: ударил, еще раз ударил. Пять или шесть человек зааплодировали. Ридра присоединилась к ним.
Баронесса поднесла руки к груди.
— Прекрасный удар! Просто прекрасно! — она опомнилась и оглянулась. — О, вы хотите посмотреть, Сэм. Вы ведь эксперт по баллистике.
Она уступила свое место, повернулась к Ридре, и они двинулись дальше.
— Вот… Вот поэтому я так рада, что вы и ваш экипаж пришли к нам. Вы принесли с собой новое, яркое, интересное и свежее.
— Вы говорите о нас, будто мы салат.
Ридра рассмеялась. Уж аппетит у баронессы должен быть отличный.
— Ну, если вы останетесь с нами немного подольше, мы съедим вас. Мы очень голодны к тому, что вы принесли с собой.
— Что же именно?
Они подошли к бару и взяли напитки. Лицо баронессы напряглось.
— Ну, вы… когда вы прибываете к нам, мы тут же начинаем узнавать все о вас и о себе.
— Не понимаю.
— Возьмите вашего Навигатора. Он очень любит выпивку и закуски. Это больше, чем я знаю о привязанностях других в этой комнате. Предложишь им шотландское — они пьют шотландское. Предложишь им виски — пьют галлонами. А только что я открыла, — она потрясла своей полной рукой — что все дело в запястье. Я никогда не знала этого раньше.
— Мы, как и все, говорим друг с другом.
— Да, но вы высказываете важные вещи. Что вы любите, чего не любите, как нужно действовать. Вы на самом деле хотите познакомиться со всеми этими чопорными мужчинами и женщинами, занимающимися убийствами людей?
— Нет.
— Я так и думала. А я не желаю беспокоиться. О, здесь есть трое или четверо, которые вам понравятся. Но я познакомлю вас позже…
И она смешалась с толпой.
«Приливы, — думала Ридра. — Океаны. Течения гиперстасиса. Или движения людей в большим помещении.» Она двигалась по открывшимся в толпе просветам, поворачивала, если они закрывались, когда кто-нибудь встречался с кем-нибудь, шел за выпивкой, прекращал разговор.
Потом она оказалась в углу, у спиральной лестницы.
Она начала подниматься по ней и остановилась у второго поворота с желанием посмотреть на толпу внизу. Над ней была полуоткрыта дверь, из-за нее доносился свежий ветер. Она ступила туда.
Фиолетовый цвет сменился искусственным пурпурным. Облака. Вскоре на планетоиде наступит искусственная ночь. Влажная растительность прижималась к перилам. В одном конце лозы полностью закрыли белый камень.
— Капитан?
Рон, скрытый в тени листвы, сидел в углу балкона.
«Кожа не серебро, — подумала она, — но всегда, когда я вижу его таким погруженным в себя, я думаю о слитке белого металла.» Он поднял подбородок и прижался спиной к стене так, что в его волосах запутались листья.
— Что вы здесь делаете?
— Слишком много людей.
Она кивнула, глядя, как распрямляются его плечи, как играют мускулы, потом успокаиваются. С каждым вздохом движения юного изогнутого тела пели ей. Она с полминуты слушала это пение, а он смотрел на нее, по-прежнему не вставая. Роза на его плече шепталась с листьями. Послушав немного мускульную музыку, она спросила: — Какие-то нелады между вами, Молли и Калли?
— Нет. Только я думаю…
— Только что?
Она улыбнулась и наклонилась над перилами. Он вновь опустил подбородок на колени.
— Наверное, они в порядке… но я самый младший… и… — внезапно он поднял плечи. — Как, во имя ада, вы поняли? Конечно, вы знаете о подобных вещах, но, на самом деле, вы не можете понять. Вы описываете то, что видите. А не то, что делаете. — Он теперь произносил слова скомкано, полушепотом. Она слышала его слова и видела, как дергаются мускулы у него на горле. — Извращенцы. Так вы все считаете. Барон и баронесса, и все люди, все, кто не может понять, почему тебе недостаточно только одного, почему тебе нельзя быть в паре. И в то же время можете понять.
— Рон.
Он ухватил зубами стебель и сдернул его с куста.
— Пять лет назад, Рон, я была… в тройке.
Его лицо повернулось к ней, как будто кто-то дернул его за веревочку, потом дернулось назад. Он покусывал лист.
— Вы не Транспортник, капитан. Вы просто используете корабли, но, использовав их, забываете о них. Вы королева, да. Все на вас смотрят. Но вы не Транспортник.
— Рон, я пользуюсь известностью. Поэтому на меня и смотрят. Я пишу книги. Люди читают их и смотрят на меня, потому что хотят знать, кто же их написал. Таможенники не пишут книг. Я разговариваю с ними, и они смотрят на меня и говорят: «Вы Транспортник». — Она пожала плечами. — Но я ни то, ни другое. И тем не менее я была в тройке. Я знаю.
— Таможенники не бывают в тройке.
— Два парня и я. Если бы я снова сделала это, то предпочла бы парня и девушку. Я думаю, что так мне будет легче. Но я была в тройке целых три года. Это вдвое больше, чем у вас…
— Ваши не погибли. А наша погибла. И мы чуть не погибли вместе с ней.
— Один был убит, — сказала Ридра. — Другой умер при вспышке болезни Кальдера. Не думала я, что так получится в моей жизни, но случилось…
Он повернулся к ней.
— Кто они были?
— Таможенниками или Транспортниками? — она пожала плечами. — Подобно мне — ни то, ни другое. Фобо Ломбе, он был капитаном межзвездного транспорта. Он провел меня через все и добился для меня капитанских документов. Он так же занимался исследованиями по гидропонике, надеясь использовать ее в гиперстасисе. Какой он был? Он был стройный, светловолосый, очень эмоциональный. Однажды, после возвращения из одного похода, участвовал в схватке и попал в тюрьму, и нам пришлось выкупать его — в сущности, это случилось дважды, и мы целый год дразнили его этим. И ему не нравилось спать посредине, потому что он привык, чтобы одна его рука свешивалась.
Рон рассмеялся.
— Он был убит при исследовании катакомб Ганимеда, когда мы втроем второе лето работали вместе в юпитерианской геологической службе.
— Как Кэти, — помолчав, сказал Рон.
— Мюэл Араплайд был…
— Имперская звезда! — удивленно воскликнул Рон. — «Планета Ио»! Что за плечи. Вы были в тройке с Мюэлом Араплайдом?
Она кивнула.
— Хорошие книги, правда?
— Дьявол, я их читал все, — сказал Рон. — Что это был за парень? Похож на «Комету Ио»?
— В сущности «Комета Ио» — это Фобо. Это ему не нравилось, я расстроилась, и Мюэл начал другой роман.
— Вы хотите сказать, что в этих романах правда?
Она покачала головой.
— Большинство книг — фантастические истории, которые могли бы случиться. Сам Мюэл? В своих книгах он маскировался. Он был темноволос, задумчив и невероятно терпелив и добр. Он показал мне все о предложениях и об абзацах — вы знаете, какое эмоциональное значение в тексте имеют абзацы? — и как отделить то, что хочешь сказать, от того, что подразумеваешь. И когда делаешь и то, и другое. — Она остановилась. — Потом он дал мне рукопись и сказал: «Теперь скажи, что вот здесь не в порядке со словами?» Единственное, что я смогла ему сказать, это то, что слов слишком много. Это было вскоре после смерти Фобо, я тогда только начинала писать стихи. И я обязана Мюэлу, если чего-то добилась. Мюэл подхватил болезнь Калдера четыре месяца спустя. Ни один из них не видел мою первую книгу, хотя большинство стихов из нее они знали. Может, когда-нибудь Мюэл прочтет их. Он, может, даже напишет продолжение приключений «Кометы», может, он придет в Морг, вызовет запись моего мозга и скажет: «Ну что здесь не в порядке со словами?», и я смогу тогда сказать ему больше, смогу сказать там много. Но этого не будет…
Она почувствовала, как ее захватывает опасная волна чувств.
— «Имперская звезда» и «Комета Ио», — Рон сидел, скрестив ноги, поставив локти на колени. — Как много радости принесли нам эти книги. Долгие ночи мы проводили над ними. Пили кофе и просматривали книжные шкафы. Мне они нравились.
— И мы веселились, споря о том, кто будет спать в середине.
Это было как ключ. Рон начал подниматься: плечи его распрямились.
— Я, наконец, не одинок, — сказал он. — Кажется, что я должен быть счастлив.
— Может, да. А может, нет. Они любят вас?
— Говорят, что да.
— Вы любите их?
— Клянусь богом, да. Я говорил с Молли, и она старалась что-то объяснить мне, хотя она не очень хорошо говорит, но потом я все понял, что она хочет сказать…
Он распрямился и посмотрел вверх, как бы в поисках слова.
— Удивительно, — сказала Ридра.
— Да, — посмотрел он на нее. — Удивительно.
— Вы и Калли.
— Дьявол, Калли большой старый медведь, я могу уронить его и играть с ним. Но дело в нем и Молли. Он все еще не может понимать ее. Поскольку я моложе, то он думает, что должен научиться быстрее меня, но не может, поэтому держится в стороне от нас. Я всегда могу справиться с ним, в каком бы он ни был настроении. Но Молли новенькая и думает, что он на нее сердится.
— Хотите знать, что делать? — спросила Ридра спустя мгновение.
— Вы знаете?
Она кивнула.
— Это очень больно, больнее, чем если бы на самом деле между ними что-нибудь и было, потому что вам кажется, что вы ничем не можете помочь. Но это не так.
— Почему?
— Потому, что они любят вас. Калли впадает в дурное настроение, и Молли не знает, как к нему подступиться.
Рон кивнул.
— Молли говорит на другом языке, и Калли не понимает ее.
Он вновь кивнул.
— А вы можете разговаривать с ними обоими. Вы не можете быть посредником: это никогда не действует. Но вы можете научить каждого из них делать то, что можете вы.
— Научить?
— Что вы делаете с Калли, когда он в дурном настроении?
— Треплю за уши, — сказал Рон. — Это продолжается, пока он не начнет смеяться, и тогда я валюсь с ним на пол.
Ридра поморщилась.
— Неортодоксально, но если действует, то хорошо. Покажите это Молли. Она спортивная девушка. Пусть попрактикуется сначала на вас, пока не будет получаться.
— Я не хочу, чтобы меня трепали за уши.
— Нужно иногда приносить жертвы.
Она старалась не улыбаться, но не удержалась от улыбки.
Рон потер лоб.
— Пожалуй.
— И вы должны учить Калли разговаривать с Молли.
— Но я и сам иногда не знаю слов, я просто догадываюсь лучше, чем он.
— Если он будет знать слова, это ему поможет?
— Конечно.
— У меня в каюте есть учебник иевагильского языка. Возьмите, когда мы вернемся на корабль.
— О, это будет отлично. — Он остановился, слегка отклонившись в листву. — Только Калли не любит читать.
— Помогите ему.
— Научить его? — сказал Рон.
— Верно.
— Думаете, он будет учиться? — спросил Рон.
— Чтобы быть ближе к Молли? Конечно.
— Он будет, — Рон распрямился, как металлическая пружина. — Он будет.
— Пойдемте внутрь? — спросила она. — Через несколько минут начнется обед…
Рон повернулся к перилам и посмотрел на яркое небо.
— Они держат здесь прекрасный щит.
— Чтобы не сгореть в огне Беллатрикса, — пояснила Ридра.
Он сказал, что придет позже: хочет еще подумать.
Она прошла через двойную дверь и начала спускаться с лестницы.
— Я видел, как вы вышли, и решил подождать, пока вы не вернетесь.
Она никогда не видела его раньше. Черные волосы, горбоносое лицо, возраст около тридцати лет. Он сделал шаг в сторону, чтобы пропустить ее, движения его были невероятно экономичны. Потом он повернулся и кивнул, указывая на человека внизу. Это оказался барон, который стоял в одиночестве в центре комнаты.
— У этого Кассиуса очень голодный взгляд.
— Интересно, насколько он голоден? — поинтересовалась Ридра и вновь почувствовала какую-то тревогу.
Баронесса пробиралась через толпу к мужу, видимо узнать что-то.
— Каким может быть брак между этими двумя людьми? — спросил незнакомец, со снисходительным изумлением.
— Сравнительно простым, я думаю, — ответила Ридра. — У них есть занятие: беспокоиться друг за друга.
Вежливый вопросительный взгляд. Когда же разъяснение не последовало, незнакомец вновь повернулся к толпе.
— У них такие странные лица, когда они смотрят сюда, на вас, мисс Вонг.
— Они смеются.
— Бандикуты. Вот на кого они похожи. На стаю Бандикутов.
— Любопытно, влияет ли на них искусственное небо?
Она почувствовала, что утрачивает контролируемое гостеприимство.
Незнакомец засмеялся.
— Бандикуты с талласанемией.
— Вероятно. Вы разве не из Двора?
Его сложение свидетельствовало о жизни не под искусственным небом.
— Из Двора.
Удивленная, она хотела спросить его еще о чем-то, но громкоговоритель вдруг провозгласил: — Леди и джентльмены, кушать подано.
Незнакомец пошел вслед за Ридрой по лестнице, но, когда за две или три ступени до пола она обернулась, он исчез. Она одна двинулась в столовую.
Под аркой ее ждали барон и баронесса. Когда баронесса взяла Ридру под руку, оркестранты на помосте в конце столовой взялись за инструменты.
— Идемте сюда.
Ридра рядом с дородной матроной прошла через толпу к извивающемуся столу.
— Вот наши места.
И сообщение на баскском: «На вашем транскрипторе, капитан, в корабле появился текст». Маленький взрыв в мозгу остановил ее.
— Вавилон-17!
Барон повернулся к ней.
— Да, капитан Вонг.
Ридра неуверенно смотрела на сухие линии его лица.
— Есть ли здесь какие-нибудь материалы или исследования, которые нуждаются в чрезвычайной охране?
— Все делается автоматически. А что?
— Барон, здесь происходит диверсия. Может быть, она уже началась.
— Но откуда вы…
— Я не могу сейчас объяснить, но вам лучше удостовериться, что все в порядке.
На нее нахлынуло напряжение.
Баронесса коснулась руки мужа и сказала с внезапной злостью:
— Феликс, вот ваше место.
Барон отодвинул свой стул, сел и бесцеремонно откинул крышку на столе. Под его салфеткой оказался контрольный щит. Все усаживались, и Ридра увидела в двадцати футах от себя Брасса, устраивавшегося в специальном гамаке, который подвесили для него — его свернувшегося гигантского тела.
— Садись сюда, дорогая. Начнем обед, как будто ничего не случилось. Думаю, так лучше.
Ридра села рядом с бароном, а баронесса осторожно опустилась в кресло слева от нее. Барон что-то говорил в крошечный микрофон. Изображения, которые она не могла разглядеть ясно из-за острого угла, вспыхивали на восьмидюймовом экране. Поглядев некоторое время, он сказал: — Пока ничего, капитан Вонг.
— Не обращайте на него внимания, — сказала баронесса. — Вот это гораздо интереснее.
Из- под стола перед нею выскочила маленькая панель.
— Забавная штучка, — продолжала баронесса, оглядываясь. — Я думаю, мы готовы.
Ее пухлый указательный палец коснулся кнопки, и свет в комнате начал гаснуть.
— Я управляю ходом обеда, просто дотрагиваясь в нужное время до нужной кнопки. Следите.
Она нажала другую кнопку.
В центре стола вдоль всей его протяженности раскрылись панели, и оттуда появились вазы с фруктами, засахаренным виноградом и яблоками, половинки дынь с медом.
— И вино, — сказала баронесса, вновь нажимая кнопку.
Вдоль сотен ножек стола появился бассейн. Начали действовать механизмы, и он наполнился до краев пенящейся жидкостью… забили сверкающие фонтаны.
— Наполните свой бокал, дорогая. Выпьем, — сказала баронесса, подставляя свой бокал под струю: хрусталь засверкал пурпуром.
Справа барон сказал:
— Кажется, в арсенале все в порядке. Я привел в готовность все спецслужбы. А вы уверены, что диверсия произойдет именно сейчас?
— Либо тотчас же, — ответила Ридра. — Либо через две-три минуты. Возможно, будет взрыв или упадет какое-то громоздкое оборудование.
— Но мне ничего не остается делать. Да, приборы уловили ваш Вавилон-17.
— Попробуйте это, капитан Вонг.
Баронесса протянула ей плод манго: попробовав его, Ридра убедилась, что он маринован в ликере.
Теперь почти все гости сидели. Ридра видела, как парень из взвода по имени Майкл разыскивал на столе карточку со своим именем. А дальше вдоль стола она увидела незнакомца, оставившего ее на спиральной лестнице. Он торопливо шел к ним мимо сидящих гостей.
— Вино не виноградное, а сливовое, — заметила баронесса. — Немного крепкое для начала, но уж очень хорошо с фруктами. Я особенно горжусь своей сливой. Вы знаете, слива для гидропоники — это ночной кошмар, но нам удалось получить отличные плоды.
Майкл отыскал свое место и погрузил обе руки в вазу с фруктами. Незнакомец огибал последний поворот стола. Калли держал в каждой руке по кубку с вином, переводя взгляд с одного на другого и, по-видимому, старался определить, который больше.
— Возможно, — сказала баронесса, — следовало предложить сначала десерт — щербет. Или нужно было начать с закуски? Я готовлю ее очень просто. Но никогда не могу решить…
Незнакомец дошел до барона, наклонился над его плечом, глядя на экран, и прошептал что-то. Барон повернулся к нему, потом оперся обеими руками о стол, начал медленно вставать — и упал! Полоска крови показалась на его шее.
Ридра дернулась назад в своем кресле… Убийца! И в голове у нее что-то произошло и послышалось: убийца.
Она вскочила.
Баронесса с хриплым криком поднялась, опрокинув свое кресло. Она истерически протягивала руки к мужу и трясла головой.
Ридра увидела, что незнакомец достает вибропистолет. Она дернула баронессу — выстрел был направлен низко и разбил контрольную панель.
Баронесса подхватила мужа. Ее хриплый стон усилился и превратился в вопль. Ее полная фигура сгибалась под тяжестью тела Феликса Вер Дорко, пока она не опустилась на пол на колени, держа его в руках и продолжая кричать.
Гости вскочили со своих мест, разговоры сменились криками.
Панель управления столом была разбита, и вдоль стола вазы с фруктами были сметены появившимися фазанами, поджаренными и украшенными сахарными головами и сверкающими хвостами. Не один из уборочных механизмов не работал. Супники и блюда с закуской теснили вазы, пока те не опрокидывались и не падали на пол. По столу и по полу покатились фрукты.
Сквозь гул голосов она услышала свист вибропистолета слева от себя, снова слева, а потом справа. Люди повскакивали со своих мест и закрыли ей видимость. Она еще раз услышала вибропистолет и увидела, что доктор Крейн разделяется на две части.
Поднялись жареные барашки, отодвигая и опрокидывая фазанов. Фонтаны вина брызгали на их сверкающую янтарную кожицу, которая шипела и испаряла вино.
Пища падала обратно в отверстия, касаясь раскаленной спирали очага. Ридра почувствовала запах горелого. Она протиснулась вперед и схватила за руку толстого человека чернобородого.
— Помощник, заберите отсюда парней.
— А что я, по-вашему, делаю, капитан?
Ридра устремилась прочь, пробегая вдоль стола, вдоль дымящегося, парящегося отверстия в его центре. Изысканные восточные блюда, шипящие бананы, которые в начале окунали в мед, а потом обложили кусочками льда, появились на столе. Искрящиеся сласти устилали стол, падали на пол, мед кристаллизовался, застывая сверкающими колючками. Гости наступали на них, давили и падали, поскальзываясь.
— Как вам нравится скользить по бананам, капитан? — спросил Калли. — Что здесь происходит?
— Отведите Молли и Рона на корабль!
Теперь поднимались кофейники: застревая в грудах пищи, они переворачивались, брызгая горячий кофе.
Закричала женщина, выставив обоженную руку.
— Здесь больше не весело, — сказал Калли. — Я уведу их.
Он двинулся вперед, а рядом с ней оказался помощник. Она поймала его за руку.
— Помощник, что это за Бандикут?
— Злобное маленькое животное. Сумчатое.
— Верно. Теперь я вспомнила. А талассанимия?
— Разновидность анемии.
— Это я знаю. Какая разновидность?
— Дайте подумать. Все свои сведения о медицине я получил в гипнокурсе. Вспомнил. Это наследственная болезнь, кавказский эквивалент анемии серповидных клеток, разрушаются красные кровяные тельца, исчезает гемоглобин…
— … гемоглобин исчезает, и клетки уже разрушаются осмотическим давлением. Понятно. Нужно выбираться отсюда.
Удивленный помощник двинулся к арке.
Ридра — за ним, скользя на залитом вином паркете.
Перед ней возник Брасс.
— Спокойней, капитан!
— Прочь отсюда! — скомандовала она. — И побыстрей!
— Хотите верхом?
Улыбаясь, он опустился на четвереньки, она вскарабкалась ему на спину, сжала бока ногами и уцепилась за плечи. Огромные мускулы, поразившие Серебряного Дракона, начали сокращаться под нею, и Брасс помчался галопом вдоль стола. Гости испуганно расступились. Так они добрались до выхода.
В ее мозгу нарастала истерия. Она отбросила ее в сторону, добралась до своей каюты на «Рембо» и схватила интерком.
— Помощник, все ли…
— Все на борту, капитан.
— Лишенные Тела…
— Тоже, все трое.
Брасс, тяжело дыша, заполнял вход за нею.
Она переключилась на другой канал, и почти музыкальные звуки заполнили каюту.
— Хорошо, он еще продолжается.
— Это он? — спросил Брасс.
Ридра кивнула.
— Вавилон-17. Передача автоматически записывается, чтобы я могла изучить ее позже. Во всяком случае здесь ничего не случилось.
Она переключила что-то.
— Что вы делаете?
— Я перекодировала сообщение и посылаю. Может быть, что-нибудь получится. — Она закончила первую запись и начала вторую. — Впрочем, не знаю точно. Язык мне еще не совсем понятен. Я чувствую себя так, словно Шекспир исполняется на инджининглиш.
Передача снаружи привлекла ее внимание.
— Капитан Вонг, говорит Альберт Вер Дорко. — Голос был взволнован. — Произошла ужасная катастрофа, здесь абсолютное смятение. Я не нашел вас у брата, но мне доложили, что вы только что затребовали немедленный старт в гиперстасис.
— Я подожду, пока принесут еще, — сказала баронесса.
Удивленная Ридра взглянула на хозяйку, но на ее мясистом лице была улыбка.
— Надеюсь, они вам понравятся.
Калли проглотил.
— Да.
Затем он скривил лицо, раскрыл губы и, оскалившись, покачал головой.
— Кроме этих соленых с рыбой. Они мне не нравятся, мадам. Но остальные хороши.
— Я скажу вам, — баронесса наклонилась и издала самодовольный смешок, — мне самой никогда не нравились соленые. — Она с усмешкой взглянула на Ридру и барона. — Но что можно сделать с поставщиками провизии?
— Если мне что-то не нравится, — сказал Калли, вздергивая голову в подкрепление своих слов, — я говорю, чтобы мне этого больше не приносили.
Баронесса подняла брови.
— Знаете, вы совершенно правы! Именно это я и сделаю! — Она взглянула на мужа. — Так я и скажу, Феликс, в следующий раз.
Разносчик с подносом сказал: — Не хотите ли выпить?
— Ей не нравятся ваши маленькие порции, — сказал Калли, указывая на Ридру. — Принесите такую большую, как у меня.
Ридра рассмеялась: — Боюсь, Калли, мне сегодня нужно быть в форме.
— Ерунда! — воскликнула баронесса. — И я тоже хочу большую. Кажется, где-то здесь был бар?
— В последний раз я видел его там, — заметил Калли.
— Мы будем веселиться сегодня, а разве можно веселиться с этим. — Баронесса взяла Ридру за руку, сказала мужу: «Феликс, будь гостеприимным» и увела ее в сторону, представляя гостям: — Это доктор Киблинг. Женщина с выбеленными волосами — доктор Крейти, а вот и мой двоюродный брат Альберт. Я представлю их вам на обратном пути. Это все коллеги моего мужа. Они вместе работают над этими ужасными штуками, которые он вам показал. Я хотела бы, чтобы он не держал коллекции в доме. Это ужасно. Я всегда боюсь, что он делает их из-за нашего сына. Как вы знаете, мы потеряли нашего мальчика Найлса восемь лет назад. Но я слишком много говорю. Капитан Вонг, вы находите нас ужасно провинциальными?
— Вовсе нет.
— Но вы еще мало нас знаете. О, яркие молодые люди, которые приходят сюда, с их ярким живым воображением, они целыми днями ничего не делают, только думают об убийствах. Ужасное общество! И почему все так? Вся их агрессивность выливается от девяти до пяти. Я считаю, что воображение должно быть направлено на что-нибудь другое, а не на убийства. Вы согласны?
— Да.
Они остановились возле столпившихся гостей.
— Что здесь происходит? — спросила баронесса. Сэм, что они здесь делают?
Сэм улыбнулся, отступил, и баронесса втиснулась в образовавшееся пространство, все еще держа Ридру за Руку:
— Держите их снова!
Ридра узнала голос Лиззи. Кто-то отошел, и она смогла видеть. Парни из секции двигателей расчистили пространство в десять футов и охраняли его, как молодые полицейские. Лиззи сидела на корточках рядом с тремя юношами, по одежде которых Ридра узнала местное дворянство Армседжа.
— Вы должны понять, — говорила Лиззи, — что все дело в запястье.
Она щелкнула ногтем большого пальца по шарику, он ударился о второй, который в свою очередь попал в третий.
— Ну, попробуйте!
Лиззи подобрала еще один шарик.
— Нужно ударить так, чтобы шарик вращался. Все дело в запястье.
Шарик двинулся: ударил, еще раз ударил. Пять или шесть человек зааплодировали. Ридра присоединилась к ним.
Баронесса поднесла руки к груди.
— Прекрасный удар! Просто прекрасно! — она опомнилась и оглянулась. — О, вы хотите посмотреть, Сэм. Вы ведь эксперт по баллистике.
Она уступила свое место, повернулась к Ридре, и они двинулись дальше.
— Вот… Вот поэтому я так рада, что вы и ваш экипаж пришли к нам. Вы принесли с собой новое, яркое, интересное и свежее.
— Вы говорите о нас, будто мы салат.
Ридра рассмеялась. Уж аппетит у баронессы должен быть отличный.
— Ну, если вы останетесь с нами немного подольше, мы съедим вас. Мы очень голодны к тому, что вы принесли с собой.
— Что же именно?
Они подошли к бару и взяли напитки. Лицо баронессы напряглось.
— Ну, вы… когда вы прибываете к нам, мы тут же начинаем узнавать все о вас и о себе.
— Не понимаю.
— Возьмите вашего Навигатора. Он очень любит выпивку и закуски. Это больше, чем я знаю о привязанностях других в этой комнате. Предложишь им шотландское — они пьют шотландское. Предложишь им виски — пьют галлонами. А только что я открыла, — она потрясла своей полной рукой — что все дело в запястье. Я никогда не знала этого раньше.
— Мы, как и все, говорим друг с другом.
— Да, но вы высказываете важные вещи. Что вы любите, чего не любите, как нужно действовать. Вы на самом деле хотите познакомиться со всеми этими чопорными мужчинами и женщинами, занимающимися убийствами людей?
— Нет.
— Я так и думала. А я не желаю беспокоиться. О, здесь есть трое или четверо, которые вам понравятся. Но я познакомлю вас позже…
И она смешалась с толпой.
«Приливы, — думала Ридра. — Океаны. Течения гиперстасиса. Или движения людей в большим помещении.» Она двигалась по открывшимся в толпе просветам, поворачивала, если они закрывались, когда кто-нибудь встречался с кем-нибудь, шел за выпивкой, прекращал разговор.
Потом она оказалась в углу, у спиральной лестницы.
Она начала подниматься по ней и остановилась у второго поворота с желанием посмотреть на толпу внизу. Над ней была полуоткрыта дверь, из-за нее доносился свежий ветер. Она ступила туда.
Фиолетовый цвет сменился искусственным пурпурным. Облака. Вскоре на планетоиде наступит искусственная ночь. Влажная растительность прижималась к перилам. В одном конце лозы полностью закрыли белый камень.
— Капитан?
Рон, скрытый в тени листвы, сидел в углу балкона.
«Кожа не серебро, — подумала она, — но всегда, когда я вижу его таким погруженным в себя, я думаю о слитке белого металла.» Он поднял подбородок и прижался спиной к стене так, что в его волосах запутались листья.
— Что вы здесь делаете?
— Слишком много людей.
Она кивнула, глядя, как распрямляются его плечи, как играют мускулы, потом успокаиваются. С каждым вздохом движения юного изогнутого тела пели ей. Она с полминуты слушала это пение, а он смотрел на нее, по-прежнему не вставая. Роза на его плече шепталась с листьями. Послушав немного мускульную музыку, она спросила: — Какие-то нелады между вами, Молли и Калли?
— Нет. Только я думаю…
— Только что?
Она улыбнулась и наклонилась над перилами. Он вновь опустил подбородок на колени.
— Наверное, они в порядке… но я самый младший… и… — внезапно он поднял плечи. — Как, во имя ада, вы поняли? Конечно, вы знаете о подобных вещах, но, на самом деле, вы не можете понять. Вы описываете то, что видите. А не то, что делаете. — Он теперь произносил слова скомкано, полушепотом. Она слышала его слова и видела, как дергаются мускулы у него на горле. — Извращенцы. Так вы все считаете. Барон и баронесса, и все люди, все, кто не может понять, почему тебе недостаточно только одного, почему тебе нельзя быть в паре. И в то же время можете понять.
— Рон.
Он ухватил зубами стебель и сдернул его с куста.
— Пять лет назад, Рон, я была… в тройке.
Его лицо повернулось к ней, как будто кто-то дернул его за веревочку, потом дернулось назад. Он покусывал лист.
— Вы не Транспортник, капитан. Вы просто используете корабли, но, использовав их, забываете о них. Вы королева, да. Все на вас смотрят. Но вы не Транспортник.
— Рон, я пользуюсь известностью. Поэтому на меня и смотрят. Я пишу книги. Люди читают их и смотрят на меня, потому что хотят знать, кто же их написал. Таможенники не пишут книг. Я разговариваю с ними, и они смотрят на меня и говорят: «Вы Транспортник». — Она пожала плечами. — Но я ни то, ни другое. И тем не менее я была в тройке. Я знаю.
— Таможенники не бывают в тройке.
— Два парня и я. Если бы я снова сделала это, то предпочла бы парня и девушку. Я думаю, что так мне будет легче. Но я была в тройке целых три года. Это вдвое больше, чем у вас…
— Ваши не погибли. А наша погибла. И мы чуть не погибли вместе с ней.
— Один был убит, — сказала Ридра. — Другой умер при вспышке болезни Кальдера. Не думала я, что так получится в моей жизни, но случилось…
Он повернулся к ней.
— Кто они были?
— Таможенниками или Транспортниками? — она пожала плечами. — Подобно мне — ни то, ни другое. Фобо Ломбе, он был капитаном межзвездного транспорта. Он провел меня через все и добился для меня капитанских документов. Он так же занимался исследованиями по гидропонике, надеясь использовать ее в гиперстасисе. Какой он был? Он был стройный, светловолосый, очень эмоциональный. Однажды, после возвращения из одного похода, участвовал в схватке и попал в тюрьму, и нам пришлось выкупать его — в сущности, это случилось дважды, и мы целый год дразнили его этим. И ему не нравилось спать посредине, потому что он привык, чтобы одна его рука свешивалась.
Рон рассмеялся.
— Он был убит при исследовании катакомб Ганимеда, когда мы втроем второе лето работали вместе в юпитерианской геологической службе.
— Как Кэти, — помолчав, сказал Рон.
— Мюэл Араплайд был…
— Имперская звезда! — удивленно воскликнул Рон. — «Планета Ио»! Что за плечи. Вы были в тройке с Мюэлом Араплайдом?
Она кивнула.
— Хорошие книги, правда?
— Дьявол, я их читал все, — сказал Рон. — Что это был за парень? Похож на «Комету Ио»?
— В сущности «Комета Ио» — это Фобо. Это ему не нравилось, я расстроилась, и Мюэл начал другой роман.
— Вы хотите сказать, что в этих романах правда?
Она покачала головой.
— Большинство книг — фантастические истории, которые могли бы случиться. Сам Мюэл? В своих книгах он маскировался. Он был темноволос, задумчив и невероятно терпелив и добр. Он показал мне все о предложениях и об абзацах — вы знаете, какое эмоциональное значение в тексте имеют абзацы? — и как отделить то, что хочешь сказать, от того, что подразумеваешь. И когда делаешь и то, и другое. — Она остановилась. — Потом он дал мне рукопись и сказал: «Теперь скажи, что вот здесь не в порядке со словами?» Единственное, что я смогла ему сказать, это то, что слов слишком много. Это было вскоре после смерти Фобо, я тогда только начинала писать стихи. И я обязана Мюэлу, если чего-то добилась. Мюэл подхватил болезнь Калдера четыре месяца спустя. Ни один из них не видел мою первую книгу, хотя большинство стихов из нее они знали. Может, когда-нибудь Мюэл прочтет их. Он, может, даже напишет продолжение приключений «Кометы», может, он придет в Морг, вызовет запись моего мозга и скажет: «Ну что здесь не в порядке со словами?», и я смогу тогда сказать ему больше, смогу сказать там много. Но этого не будет…
Она почувствовала, как ее захватывает опасная волна чувств.
— «Имперская звезда» и «Комета Ио», — Рон сидел, скрестив ноги, поставив локти на колени. — Как много радости принесли нам эти книги. Долгие ночи мы проводили над ними. Пили кофе и просматривали книжные шкафы. Мне они нравились.
— И мы веселились, споря о том, кто будет спать в середине.
Это было как ключ. Рон начал подниматься: плечи его распрямились.
— Я, наконец, не одинок, — сказал он. — Кажется, что я должен быть счастлив.
— Может, да. А может, нет. Они любят вас?
— Говорят, что да.
— Вы любите их?
— Клянусь богом, да. Я говорил с Молли, и она старалась что-то объяснить мне, хотя она не очень хорошо говорит, но потом я все понял, что она хочет сказать…
Он распрямился и посмотрел вверх, как бы в поисках слова.
— Удивительно, — сказала Ридра.
— Да, — посмотрел он на нее. — Удивительно.
— Вы и Калли.
— Дьявол, Калли большой старый медведь, я могу уронить его и играть с ним. Но дело в нем и Молли. Он все еще не может понимать ее. Поскольку я моложе, то он думает, что должен научиться быстрее меня, но не может, поэтому держится в стороне от нас. Я всегда могу справиться с ним, в каком бы он ни был настроении. Но Молли новенькая и думает, что он на нее сердится.
— Хотите знать, что делать? — спросила Ридра спустя мгновение.
— Вы знаете?
Она кивнула.
— Это очень больно, больнее, чем если бы на самом деле между ними что-нибудь и было, потому что вам кажется, что вы ничем не можете помочь. Но это не так.
— Почему?
— Потому, что они любят вас. Калли впадает в дурное настроение, и Молли не знает, как к нему подступиться.
Рон кивнул.
— Молли говорит на другом языке, и Калли не понимает ее.
Он вновь кивнул.
— А вы можете разговаривать с ними обоими. Вы не можете быть посредником: это никогда не действует. Но вы можете научить каждого из них делать то, что можете вы.
— Научить?
— Что вы делаете с Калли, когда он в дурном настроении?
— Треплю за уши, — сказал Рон. — Это продолжается, пока он не начнет смеяться, и тогда я валюсь с ним на пол.
Ридра поморщилась.
— Неортодоксально, но если действует, то хорошо. Покажите это Молли. Она спортивная девушка. Пусть попрактикуется сначала на вас, пока не будет получаться.
— Я не хочу, чтобы меня трепали за уши.
— Нужно иногда приносить жертвы.
Она старалась не улыбаться, но не удержалась от улыбки.
Рон потер лоб.
— Пожалуй.
— И вы должны учить Калли разговаривать с Молли.
— Но я и сам иногда не знаю слов, я просто догадываюсь лучше, чем он.
— Если он будет знать слова, это ему поможет?
— Конечно.
— У меня в каюте есть учебник иевагильского языка. Возьмите, когда мы вернемся на корабль.
— О, это будет отлично. — Он остановился, слегка отклонившись в листву. — Только Калли не любит читать.
— Помогите ему.
— Научить его? — сказал Рон.
— Верно.
— Думаете, он будет учиться? — спросил Рон.
— Чтобы быть ближе к Молли? Конечно.
— Он будет, — Рон распрямился, как металлическая пружина. — Он будет.
— Пойдемте внутрь? — спросила она. — Через несколько минут начнется обед…
Рон повернулся к перилам и посмотрел на яркое небо.
— Они держат здесь прекрасный щит.
— Чтобы не сгореть в огне Беллатрикса, — пояснила Ридра.
Он сказал, что придет позже: хочет еще подумать.
Она прошла через двойную дверь и начала спускаться с лестницы.
— Я видел, как вы вышли, и решил подождать, пока вы не вернетесь.
Она никогда не видела его раньше. Черные волосы, горбоносое лицо, возраст около тридцати лет. Он сделал шаг в сторону, чтобы пропустить ее, движения его были невероятно экономичны. Потом он повернулся и кивнул, указывая на человека внизу. Это оказался барон, который стоял в одиночестве в центре комнаты.
— У этого Кассиуса очень голодный взгляд.
— Интересно, насколько он голоден? — поинтересовалась Ридра и вновь почувствовала какую-то тревогу.
Баронесса пробиралась через толпу к мужу, видимо узнать что-то.
— Каким может быть брак между этими двумя людьми? — спросил незнакомец, со снисходительным изумлением.
— Сравнительно простым, я думаю, — ответила Ридра. — У них есть занятие: беспокоиться друг за друга.
Вежливый вопросительный взгляд. Когда же разъяснение не последовало, незнакомец вновь повернулся к толпе.
— У них такие странные лица, когда они смотрят сюда, на вас, мисс Вонг.
— Они смеются.
— Бандикуты. Вот на кого они похожи. На стаю Бандикутов.
— Любопытно, влияет ли на них искусственное небо?
Она почувствовала, что утрачивает контролируемое гостеприимство.
Незнакомец засмеялся.
— Бандикуты с талласанемией.
— Вероятно. Вы разве не из Двора?
Его сложение свидетельствовало о жизни не под искусственным небом.
— Из Двора.
Удивленная, она хотела спросить его еще о чем-то, но громкоговоритель вдруг провозгласил: — Леди и джентльмены, кушать подано.
Незнакомец пошел вслед за Ридрой по лестнице, но, когда за две или три ступени до пола она обернулась, он исчез. Она одна двинулась в столовую.
Под аркой ее ждали барон и баронесса. Когда баронесса взяла Ридру под руку, оркестранты на помосте в конце столовой взялись за инструменты.
— Идемте сюда.
Ридра рядом с дородной матроной прошла через толпу к извивающемуся столу.
— Вот наши места.
И сообщение на баскском: «На вашем транскрипторе, капитан, в корабле появился текст». Маленький взрыв в мозгу остановил ее.
— Вавилон-17!
Барон повернулся к ней.
— Да, капитан Вонг.
Ридра неуверенно смотрела на сухие линии его лица.
— Есть ли здесь какие-нибудь материалы или исследования, которые нуждаются в чрезвычайной охране?
— Все делается автоматически. А что?
— Барон, здесь происходит диверсия. Может быть, она уже началась.
— Но откуда вы…
— Я не могу сейчас объяснить, но вам лучше удостовериться, что все в порядке.
На нее нахлынуло напряжение.
Баронесса коснулась руки мужа и сказала с внезапной злостью:
— Феликс, вот ваше место.
Барон отодвинул свой стул, сел и бесцеремонно откинул крышку на столе. Под его салфеткой оказался контрольный щит. Все усаживались, и Ридра увидела в двадцати футах от себя Брасса, устраивавшегося в специальном гамаке, который подвесили для него — его свернувшегося гигантского тела.
— Садись сюда, дорогая. Начнем обед, как будто ничего не случилось. Думаю, так лучше.
Ридра села рядом с бароном, а баронесса осторожно опустилась в кресло слева от нее. Барон что-то говорил в крошечный микрофон. Изображения, которые она не могла разглядеть ясно из-за острого угла, вспыхивали на восьмидюймовом экране. Поглядев некоторое время, он сказал: — Пока ничего, капитан Вонг.
— Не обращайте на него внимания, — сказала баронесса. — Вот это гораздо интереснее.
Из- под стола перед нею выскочила маленькая панель.
— Забавная штучка, — продолжала баронесса, оглядываясь. — Я думаю, мы готовы.
Ее пухлый указательный палец коснулся кнопки, и свет в комнате начал гаснуть.
— Я управляю ходом обеда, просто дотрагиваясь в нужное время до нужной кнопки. Следите.
Она нажала другую кнопку.
В центре стола вдоль всей его протяженности раскрылись панели, и оттуда появились вазы с фруктами, засахаренным виноградом и яблоками, половинки дынь с медом.
— И вино, — сказала баронесса, вновь нажимая кнопку.
Вдоль сотен ножек стола появился бассейн. Начали действовать механизмы, и он наполнился до краев пенящейся жидкостью… забили сверкающие фонтаны.
— Наполните свой бокал, дорогая. Выпьем, — сказала баронесса, подставляя свой бокал под струю: хрусталь засверкал пурпуром.
Справа барон сказал:
— Кажется, в арсенале все в порядке. Я привел в готовность все спецслужбы. А вы уверены, что диверсия произойдет именно сейчас?
— Либо тотчас же, — ответила Ридра. — Либо через две-три минуты. Возможно, будет взрыв или упадет какое-то громоздкое оборудование.
— Но мне ничего не остается делать. Да, приборы уловили ваш Вавилон-17.
— Попробуйте это, капитан Вонг.
Баронесса протянула ей плод манго: попробовав его, Ридра убедилась, что он маринован в ликере.
Теперь почти все гости сидели. Ридра видела, как парень из взвода по имени Майкл разыскивал на столе карточку со своим именем. А дальше вдоль стола она увидела незнакомца, оставившего ее на спиральной лестнице. Он торопливо шел к ним мимо сидящих гостей.
— Вино не виноградное, а сливовое, — заметила баронесса. — Немного крепкое для начала, но уж очень хорошо с фруктами. Я особенно горжусь своей сливой. Вы знаете, слива для гидропоники — это ночной кошмар, но нам удалось получить отличные плоды.
Майкл отыскал свое место и погрузил обе руки в вазу с фруктами. Незнакомец огибал последний поворот стола. Калли держал в каждой руке по кубку с вином, переводя взгляд с одного на другого и, по-видимому, старался определить, который больше.
— Возможно, — сказала баронесса, — следовало предложить сначала десерт — щербет. Или нужно было начать с закуски? Я готовлю ее очень просто. Но никогда не могу решить…
Незнакомец дошел до барона, наклонился над его плечом, глядя на экран, и прошептал что-то. Барон повернулся к нему, потом оперся обеими руками о стол, начал медленно вставать — и упал! Полоска крови показалась на его шее.
Ридра дернулась назад в своем кресле… Убийца! И в голове у нее что-то произошло и послышалось: убийца.
Она вскочила.
Баронесса с хриплым криком поднялась, опрокинув свое кресло. Она истерически протягивала руки к мужу и трясла головой.
Ридра увидела, что незнакомец достает вибропистолет. Она дернула баронессу — выстрел был направлен низко и разбил контрольную панель.
Баронесса подхватила мужа. Ее хриплый стон усилился и превратился в вопль. Ее полная фигура сгибалась под тяжестью тела Феликса Вер Дорко, пока она не опустилась на пол на колени, держа его в руках и продолжая кричать.
Гости вскочили со своих мест, разговоры сменились криками.
Панель управления столом была разбита, и вдоль стола вазы с фруктами были сметены появившимися фазанами, поджаренными и украшенными сахарными головами и сверкающими хвостами. Не один из уборочных механизмов не работал. Супники и блюда с закуской теснили вазы, пока те не опрокидывались и не падали на пол. По столу и по полу покатились фрукты.
Сквозь гул голосов она услышала свист вибропистолета слева от себя, снова слева, а потом справа. Люди повскакивали со своих мест и закрыли ей видимость. Она еще раз услышала вибропистолет и увидела, что доктор Крейн разделяется на две части.
Поднялись жареные барашки, отодвигая и опрокидывая фазанов. Фонтаны вина брызгали на их сверкающую янтарную кожицу, которая шипела и испаряла вино.
Пища падала обратно в отверстия, касаясь раскаленной спирали очага. Ридра почувствовала запах горелого. Она протиснулась вперед и схватила за руку толстого человека чернобородого.
— Помощник, заберите отсюда парней.
— А что я, по-вашему, делаю, капитан?
Ридра устремилась прочь, пробегая вдоль стола, вдоль дымящегося, парящегося отверстия в его центре. Изысканные восточные блюда, шипящие бананы, которые в начале окунали в мед, а потом обложили кусочками льда, появились на столе. Искрящиеся сласти устилали стол, падали на пол, мед кристаллизовался, застывая сверкающими колючками. Гости наступали на них, давили и падали, поскальзываясь.
— Как вам нравится скользить по бананам, капитан? — спросил Калли. — Что здесь происходит?
— Отведите Молли и Рона на корабль!
Теперь поднимались кофейники: застревая в грудах пищи, они переворачивались, брызгая горячий кофе.
Закричала женщина, выставив обоженную руку.
— Здесь больше не весело, — сказал Калли. — Я уведу их.
Он двинулся вперед, а рядом с ней оказался помощник. Она поймала его за руку.
— Помощник, что это за Бандикут?
— Злобное маленькое животное. Сумчатое.
— Верно. Теперь я вспомнила. А талассанимия?
— Разновидность анемии.
— Это я знаю. Какая разновидность?
— Дайте подумать. Все свои сведения о медицине я получил в гипнокурсе. Вспомнил. Это наследственная болезнь, кавказский эквивалент анемии серповидных клеток, разрушаются красные кровяные тельца, исчезает гемоглобин…
— … гемоглобин исчезает, и клетки уже разрушаются осмотическим давлением. Понятно. Нужно выбираться отсюда.
Удивленный помощник двинулся к арке.
Ридра — за ним, скользя на залитом вином паркете.
Перед ней возник Брасс.
— Спокойней, капитан!
— Прочь отсюда! — скомандовала она. — И побыстрей!
— Хотите верхом?
Улыбаясь, он опустился на четвереньки, она вскарабкалась ему на спину, сжала бока ногами и уцепилась за плечи. Огромные мускулы, поразившие Серебряного Дракона, начали сокращаться под нею, и Брасс помчался галопом вдоль стола. Гости испуганно расступились. Так они добрались до выхода.
В ее мозгу нарастала истерия. Она отбросила ее в сторону, добралась до своей каюты на «Рембо» и схватила интерком.
— Помощник, все ли…
— Все на борту, капитан.
— Лишенные Тела…
— Тоже, все трое.
Брасс, тяжело дыша, заполнял вход за нею.
Она переключилась на другой канал, и почти музыкальные звуки заполнили каюту.
— Хорошо, он еще продолжается.
— Это он? — спросил Брасс.
Ридра кивнула.
— Вавилон-17. Передача автоматически записывается, чтобы я могла изучить ее позже. Во всяком случае здесь ничего не случилось.
Она переключила что-то.
— Что вы делаете?
— Я перекодировала сообщение и посылаю. Может быть, что-нибудь получится. — Она закончила первую запись и начала вторую. — Впрочем, не знаю точно. Язык мне еще не совсем понятен. Я чувствую себя так, словно Шекспир исполняется на инджининглиш.
Передача снаружи привлекла ее внимание.
— Капитан Вонг, говорит Альберт Вер Дорко. — Голос был взволнован. — Произошла ужасная катастрофа, здесь абсолютное смятение. Я не нашел вас у брата, но мне доложили, что вы только что затребовали немедленный старт в гиперстасис.