Дилов Любен. Звездные приключения Нуми и Ники.

   – Посмотри, – показала Нуми, – вон туда, чуть правее большой голубой звезды. Видишь розовое облачко? Там сейчас образуется новая звезда. Нам это показывали в учебных фильмах о космосе.
   Ники представил, как звезда медленно выходит из черной утробы космоса.
   – Наверное, вокруг нее возникнут и планеты, а на них родятся новые миры. Хорошо бы, если б они были лучше тех, которые увидели мы! – сказал он.
   – Да, но для этого нужны миллиарды лет! – напомнила ему трезвомыслящая Нуми.
   Ники поежился. Не потому, что представил себе, как это много, – земной человек не в состоянии представить себе такие сроки, – а потому, что осознал, как много времени нужно для создания нового мира. А они-то с Нуми! «Слетаем за инструментами, найдем себе планету, раз-два и готово!»
   – Нуми, – сказал он осторожно, чтобы не пугать девочку, – ты знаешь, нам понадобится немало времени. И вообще будет нелегко. И пусть. Потому что все, что получается легко, не бывает по-настоящему хорошим и по-настоящему красивым.
   Нуми была по-прежнему весела и беззаботна.
   – Это ты тоже от деда узнал?
   – Я серьезно говорю. Ты подумай об этом. Но самое главное – не надо отчаиваться.
   – Ники, что это с тобой? – воскликнула девочка. – Ты очень изменился. Ты стал совсем, ну совсем другим.
   Ники засмеялся и продекламировал:
   – Ничто так не меняет человека, как космос и переходный возраст.
   Нуми принялась хлопать себя по бедрам, подражая жителям Райской планеты.
   – Чудесно! Это ты сейчас придумал?
   – А что? Ты думаешь, только тот дурак с пупком может складно говорить? Я тоже могу!
   – Чудесно! – повторила Нуми и внезапно предложила: – Давай теперь ты меня поцелуй!
   Мальчик смутился.
   – Ну и мысли приходят тебе в голову! Это какой мозг придумал?
   – Пожалуйста, Ники, – настаивала пирранка. – Увидим, получу я воспаление или нет…
   Он уступил, но так, как всегда уступал Ники Буян: схватил девочку за уши, повернул ее голову, как руль автомобиля и бесцеремонно чмокнул в щеку.
   Нуми тут же прикрыла щеку ладонью, будто боялась, что поцелуй испарится, и застыла в напряженном ожидании. Ждал и Ники.
   – Мы совместимы! Мы совместимы! – торжествующе воскликнула Нуми.
   Лицо ее оставалось по-прежнему чистым и свежим, без единого пятнышка. Ники не помнил себя от радости. А может, и от другого чувства, – некоторые называют его радостью, а на самом деле кто знает, что это такое, говоря словами того же Николая Буяновского, которыми он высказывался о загадках Вселенной. Ему захотелось опять поцеловать девочку, но не мог же он ей это предложить! Разные цивилизации – они и есть разные цивилизации, и ничего тут не поделаешь. Хорошо, что в эту минуту Нуми тревожно крикнула: «Шлемы! Ложись!», не то, кто знает, что бы она прочла в его мозгу.
   На этот раз они куда легче перенесли бросок в подпространство и даже не потеряли сознания, только ощутили что-то вроде приятного полузабытья. Придя в себя, Ники почувствовал, что голова Нуми лежит на его плече, и это тоже было похоже на сон. В ушах зазвенел ее голос:
   – Кажется, мы уже привыкли. Мне даже было приятно. И тебе тоже, правда, Ники?
   Вообще-то ничего девочка, только вот эти ее глупые вопросы, с которыми она вечно пристает к человеку… Да еще эта ее голова, которую она вроде и не собирается убирать с его плеча… Нет, ему, конечно, не тяжело, но если кто-нибудь увидит…
   Он дернул плечом и тут же засмеялся над собственной глупостью. Ну, кто может их увидеть здесь, в миллионах километров от всего живого?
   Нуми уселась поудобнее и сняла шлем; из-под него показалась насупленная физиономия.
   – Значит, я задаю глупые вопросы, да?
   – Слушай, этот твой электронный мозг все понимает не так, как надо. Знаешь что? Если мы попадем на Пирру, я попрошу поставить тебе другой мозг. Хорошо бы и мне сделать такую операцию, и тогда бы мы с тобой говорили только как телепаты. У вас, наверное, уже усовершенствовали такие аппараты.
   – Пожалуйста, не говори об этом, не то я опять заплачу! – попросила Нуми.
   Ники понял, о чем не следует напоминать: не о мозге, а о времени, которое пробежало на Пирре, пока они путешествовали, и унесло с собой всех ее близких. Ему тоже стало грустно. Тот, кому случалось внезапно впадать в подобнее состояние, знает, как чувствует себя человек. В груди жжет, как огнем, от которого даже кости становятся мягкими, а глаза видят все вокруг словно сквозь влажное стекло.
   – Нуми, не надо плакать! – поспешно сказал он. – Все будет очень хорошо, вот увидишь!
   – Небось самому плакать хочется! – отозвалась девочка.
   Запираться не было смысла – это и без электронного мозга было заметно.
   – Мне от злости хочется плакать. Зло берет на этих дураков. Надо же, получить такую планету и жить, словно последние дикари! И на других планетах не лучше. Чушь какая-то! Наверное, это закон природы: ни одна цивилизация не желает учиться у другой. А плакать из-за законов природы глупо, правда же?
   Он был готов придумать еще сотню доводов, лишь бы утешить девочку, но она перебила с лукавой улыбкой:
   – За свою долгую и нелегкую жизнь, Ники, я убедилась, что каждый должен найти свою планету и устроить жизнь на ней так, как ему хочется.
   Эх, какой чудесный товарищ эта девчонка с Пирры. Вместо того, чтобы ждать от него утешения, она сама его утешает! Вот бы сбылось то, о чем он попросил золотую рыбку! Если бы они нашли свою планету и навсегда остались вместе…
   Ники так ушел в свои мечты, что забыл об электронном мозге и спохватился только тогда, когда Нуми тихонько сказала:
   – А теперь скажи мне все это вслух!
   Ники Буян покраснел так, будто оказался по соседству с красной звездой.
   – Вот видишь, если бы у меня был такой же мозг, как у тебя, ты бы не заставляла меня повторять все по сто раз!
   Но Нуми не унималась:
   – Нет, все равно заставляла бы! Нельзя без слов, слова – это очень важно!
   – Ерунду говоришь! Разве могут слова быть важнее мыслей! Дурацких слов в жизни сколько хочешь!
   – Буф-ф, Ники, какой ты страшный спорник! Глупых слов не бывает, а бывают только глупые мысли. Слово бывает таким, каким его делает мысль. Слово – только одежда мысли, без которой сна не может существовать. Что будут делать мысли без слова?
   – Станут ходить нагишом и дрожать от холода, – засмеялся Ники, которому не хотелось признаваться в поражении.
   – И будут грустными и одинокими, если не смогут одеться в хорошие слова и показаться людям! – добавила Нуми со своей лукавой улыбкой.
   Надо же, как она это хорошо сказала! Такую красивую мысль не мог придумать ее искусственный мозг, он знает одни формулы и законы. Ему никогда не понять, как важно для девочки, чтобы ее видели в красивой одежде и с красивыми словами.
   – Ну же, Ники, скажи мне словами то, о чем ты недавно думал! Ну, пожалуйста!
   Ники разозлился.
   – Одна досада с вами, девчонками! Как придумаете что-нибудь, так вам хоть кол на голове теши!
   Нуми в растерянности принялась ощупывать свою голову – она снова столкнулась с непонятным для нее земным оборотом речи.
   – Ну хорошо, тогда расскажи мне, по крайней мере, о чем ты говорил с рыбкой, здесь я чего-то не поняла. Она что, на самом деле умела говорить?
   В этом-то мальчик и подавно не мог признаться, и потому воскликнул:
   – Слушай, если у вас на Пирре все такие приставалы, ноги моей не будет на вашей планете, так и знай! Лучше возьми да проверь, где мы находимся, потому что мы уже вышли из туннеля!
   Нуми, наверное, поняла, что рассердился он не всерьез, и ничуть не обиделась, а только улыбнулась тихонько и чуть виновато и стала смотреть наружу сквозь зрачок Мало.
   В самом деле, яркие полосы туннеля уже растаяли в черноте космического пространства. Снова стали видны галактики, скопления звезд и даже отдельные звезды. Внезапно Нуми, задыхаясь от волнения, закричала, показывая в космос то одной, то другой рукой:
   – Ники! Это небо мне знакомо! И вон то созвездие и вот это!
   – А может быть… – начал Ники и умолк.
   – Пирра! – Нуми вскочила на ноги. – Мы летим на Пирру!
   Николай Буяновский, как и полагается землянину, закричал «ура». Конечно, он не знал, как встретит его эта чужая цивилизация и что их ждет на Пирре, но раз на ней бывают такие девчонки, как Нуми, наверное, все будет очень хорошо!
   9 Следует ли отказываться от своих слов.
   Где радость, там и горе.
   Чего можно ожидать от звезд
   Планета была окутана голубовато-розовым маревом. сквозь которое проступили очертания морей и континентов. Нуми радостно называла их по именам, и хотя их невозможно было запомнить, звучали они приятно. Однако Ники не давала покоя одна мысль, которую он и высказал:
   – С такой высоты уже должны быть видны большие города…
   – У нас нет таких городов, как у вас, – пояснила Нуми. – Мы на Пирре живем среди лесов, в горах и на плавучих островках в море. Вся промышленность у нас перенесена на ближайшие пустынные планеты. Так мы охраняем природу Пирры.
   Но тревога Ники не рассеивалась. Он не забыл, что, по мнению и земных, и пирранских ученых, здесь прошли целые столетия и все, наверное, изменилось. Нуми угадала состояние мальчика и стала его успокаивать. А может, и себя:
   – Наверное, Мало опять выберет такое место, где его никто не увидит. Он поступил так, когда спасал наш космолет. Высадил нас в заповеднике, где людей вообще не бывает и все животные живут на воле.
   – А что мы там будем делать? Вдруг эти животные нападут на нас?
   Нуми засмеялась.
   – Ты не испугался двухголовых чудовищ, а боишься наших симпатичных животных! Ничего с нами не случится. К тому же у нас и радиостанции есть в шлемах, и компасы… – мы обязательно доберемся до людей!
   Нуми была весела и беззаботна, а Ники все никак не мог успокоиться.
   – Нуми, но ведь у нас нет денег. На что мы купим инструменты?
   – Денег? – удивилась девочка и тут же засмеялась – просто потому, что ей было очень радостно и весело. – Не волнуйся, нам и без денег дадут все, что нужно.
   – А что, если я попрошу себе такой же мозг, как у тебя? Это не будет слишком большим нахальством с моей стороны?
   – Конечно, нет! Но мы все равно не должны отказываться от своих слов, Ники. Если человек откажется от своих слов, он наверняка перестанет быть человеком! Так мне кажется… – Тут Нуми запнулась и тревожно посмотрела на мальчика. – Ники, не надо этого хотеть! Ты – земной человек, а пирранский мозг сделает тебя совсем другим!
   – Ну и что из этого! – пренебрежительно отозвался Ники; какому земному мальчишке не хочется отличаться от остальных.
   – Но тогда я, может быть, перестану тебя любить.
   – Подумаешь! – сказал Ники как можно беззаботнее, чтобы скрыть смущение. Ох уж эти девчонки!
   Нуми была готова заплакать.
   – Значит, тебе все равно?
   – Буф-ф, ты опять за свое! Я хотел сказать, что это не так страшно. Ведь этот мозг можно выключать, правда? Как только тебе захочется меня полюбить, я нажимаю кнопку и говорю: готово, Нуми, можешь меня любить сколько хочешь.
   Оказывается, у пирранских девчонок слезы тоже легко переходят в смех. У Ники полегчало на душе. И не только на душе, но и во всем теле, потому что Мало выключил гравитацию вокруг себя и легче тополиного пуха начал спускаться над бескрайней и веселой зеленью леса.
   Как только они снова почувствовали свою тяжесть, Нуми дернула Ники за руку и быстро поползла к выходу.
   – Шлемы можно не надевать, Ники. Наш воздух даже лучше вашего.
   Ники не горел от нетерпения и потому спросил:
   – А когда Мало за нами вернется?
   Они уже стояли в просторной утробе космического Пегаса, и Нуми выпрямилась, зажигая фонарик. При его ярком свете Ники увидел, как она взволнована и растеряна, и потому добавил:
   – Ты должна сказать ему, сколько времени мы здесь пробудем.
   – Буф-ф, Ники, – вздохнула девочка. – Откуда я знаю, сколько мне захочется здесь пробыть?
   – А вдруг он улетит очень далеко и не сможет услышать тебя? – все так же осторожно, стараясь не обидеть девочку, сказал Ники.
   – Он нас не бросит. Но я все-таки попрошу его, чтобы он прилетел за нами, как только мы позовем. Ладно?
   Ники согласился, но в груди его по-прежнему шевелилось какое-то тревожное предчувствие. Уж лучше бы они сели на Землю и взяли инструменты оттуда! Правда, и ему было бы нелегко решить, надолго ли он останется на родной планете.
   Пирранка нажала на кнопку у себя за ухом, чтобы убедиться, что искусственный мозг наверняка работает, и стала передавать Мало свое пожелание; при этом она так напрягалась, что губы ее шевелились. Увидев, что она замолчала. Ники спросил:
   – Что он тебе ответил?
   – Не знаю. Я ведь тебе объясняла, что он внушает мне свои ответы.
   – А сейчас он тебе ничего не внушил?
   – Наверное, внушил, потому что я знаю, что надо выходить на планету и что ничего страшного нас не ожидает. И еще я уверена, что космос принадлежит людям, что мы будем путешествовать по нему, когда и сколько пожелаем. Правда, это хороший ответ?
   – Гм, – задумчиво отозвался Ники. – И ты, и я? Так тебе кажется?
   – Да, и ты, и я. Именно такое у меня чувство, поверь мне, – сказала девочка без особой убежденности. – Ники, пойдем. Мне не терпится посмотреть, куда он нас высадил.
   – Надень шлем, – строго сказал он. – Надевай, говорят тебе! Неизвестно, какой стала Пирра за это время.
   Нуми послушно нахлобучила шлем на голову, ловко его застегнула, а потом помогла Ники надеть шлем. И легонько постучала пальцем по стеклу перед самым его носом.
   – Разве ты не рад? – зазвучал в шлемофоне ее голос, в котором слышалось нетерпение и радость.
   – Конечно, рад, – улыбнулся ей Ники. – Я захвачу с собой портфель. Вашим ребятам на Пирре, наверное, будет интересно посмотреть на земные учебники. Лишь бы Мало выпустил меня с ними.
   – Хорошо, попробуй, – отозвалась Нуми, ныряя в мягкую стену Мало головой вперед.
   Ники обступил полный мрак, потому что Нуми взяла фонарик с собой. Мальчик достал собственный фонарик и нагнулся за портфелем. В этот миг ему показалось, что кто-то сильно толкнул его в спину. С ужасающей легкостью он взлетел в воздух и ударился о стену, которая отбросила его как мячик. Ники повис в воздухе, беспомощно болтая руками и ногами. Это могло означать только одно: Мало выключил гравитацию и готовился взлететь.
   – Ну-ми-и-и!
   Вместо ответа в шлемофоне раздались всхлипывания.
   – Скажи ему, чтобы он вернулся! Скорее! Я не буду брать портфель!..
   – Я… е-му все время… это и говорю… – сквозь слезы отвечала пирранка. – А он… он…
   – Успокойся! – крикнул ей Ники. – А то он тебя не поймет!
   Шлемофон еще несколько раз всхлипнул и совсем затих. Молчание Нуми и чувство невесомости всерьез испугали Ники, и он стал звать девочку с удвоенной силой.
   – Он не возвращается! Я его уже почти не вижу… – Ее голос звучал совсем тихо, будто из страшной бездны.
   – Что он тебе сказал? Ты меня слышишь, Нуми? Что этот гад тебе ответил?
   – Ой, не называй его так… Не знаю… Он… он сказал, что и раньше… Что люди должны сами…
   – Перестань реветь, слышишь? Перестань! Я должен тебе сказать…
   Ники не удалось договорить, потому что его внезапно швырнуло на мягкое дно Мало. Чувство тяжести снова вернулось к нему. А это означало, что Мало поднялся над атмосферой Пирры и готов нырнуть в очередной звездный туннель.
   Ники стал звать еще отчаяннее. Но в шлемофоне царила тишина, не было слышно ни плача, ни слов, ни тихого потрескивания радиосигналов: Мало поднялся так высоко, что волны передатчика не доставали до него.
   Мальчик свернулся в клубочек и заплакал. Заплакал, как не плакал давно и как не полагалось плакать старому космическому волку и вообще уже почти взрослому человеку.
   Однако слез его никто не слышал, кроме Мало; но Мало или был бессердечным существом, или мог воспринимать только импульсы Нуми. А звезды?.. Что им до горя земного мальчишки! Они так велики и так заняты собственными делами…
   Это жестоко, но что поделаешь? Тот из вас, кто пробовал что-нибудь сказать звездам, знает, что им не до нас. Потому мы, люди, должны сами справляться с нашими делами во Вселенной, как знаем и как можем, не ожидая от звезд сочувствия или помощи.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

   1 Мало не дает объяснений. Один на неведомой планете. Умей плакать по-болгарски
   – Зачем же, Мало, – с той же болью спросил и я, автор этой книги,
   – зачем, о премудрый, всемогущий и глубокоуважаемый Малогалоталотим, ты разлучил этих хороших ребят? Разве они тебя чем-нибудь обидели? В чем они провинились? Ведь им так мало было нужно… Вселенная полна самых разных планет, а они просили всего одну, пусть самую маленькую, на которой могли бы всегда быть вместе. Ты считаешь, что люди должны сами искать путь друг к другу. Хорошо, но как его найти через невообразимые космические расстояния? Почему ты отказался им помочь? И неужели никогда больше не дашь им увидеться?
   Но и мне, самому автору этой книги, Мало ничего не захотел объяснить. Он даже не подсказал мне, что делать дальше с ее героями. А может, я просто не понял его, потому что у меня, как и у Николая Буяновского, всего-навсего один, к тому же земной мозг. И потому мне ничего не оставалось, как попросить его, чтобы Ники живым и здоровым вернулся на родную Землю.
   А Ники в полном отчаянии лежал в утробе Мало и когда почувствовал страшный удар от нырка в проклятое подпространство, подумал, что ему лучше умереть в этом «безвремии», не приходя в себя. Ему больше не хотелось просыпаться ни в каких мирах и пространствах. Зачем жить в полном одиночестве, если время отняло у него и родителей, и друзей, а теперь навсегда разлучало с Нуми!
   Он не стал принимать никакого лекарства и, наверное, спал бы еще долго, но его разбудил сам Мало. При свете фонарика мальчик увидел, что стенки Мало сжимаются в страшных корчах. Большое помещение, в котором, по рассказам Нуми, уместилось пятьдесят пирранцев – весь экипаж космолета – стремительно сжималось, как сжимается воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Что это с Мало? Почему он корчится, будто в предсмертных муках? Уж не умирает ли? Ники встал на колени и вытянул руки, чтобы защититься от приближающейся стены, но руки погрузились в нее будто в воду, противоположная же стена подтолкнула его в спину, мальчик пулей полетел в непроглядную тьму и упал на что-то твердое и неровное. Боли он не почувствовал, только закружилась голова. Фонарик, который он машинально сжимал в руке, при падении выключился.
   Но вот где-то рядом забрезжил розовый свет; это светился Мало, который принял прежние размеры и заметно накалялся. Значит, Мало и не думал умирать; он просто вышвырнул Ники, как ненужную вещь, и теперь собирается улетать. Прошла еще секунда, Мало вытянулся в высоту и оторвался от земли.
   – Мало, куда ты! – крикнул мальчик ему вслед. – Мало-о-о…
   Напрасно. Загадочное существо быстро превратилось в оранжевое пятнышко, а потом и совсем исчезло среди звезд.
   А звездам не было числа. Ни на одном небе Ники не доводилось видеть такой густой звездной россыпи. Они были ясные, неподвижные и холодные, а вокруг царил полный мрак. Куда это он попал?
   Ники покрепче сжал фонарик, и тот послушно загорелся; тогда он поднес к кружку света левый рукав скафандра с приборами. Они тревожно светились: не снимай ни скафандра, ни шлема, здесь царит страшный холод, а воздух… воздуха вообще нет. Так вот почему звезды кажутся такими близкими! Ноги на целую пядь уходили в зернистую пыль, над головой возвышались острые черные скалы, от которых ложилась еще более черная тень. В такой тени он увидел свой школьный портфель и земную одежду. Значит, Мало их выбросил тоже…
   Ники сделал шаг к портфелю и покачнулся. Оказывается, тело его снова стало необыкновенно легким. Это чувство ему знакомо: оно появлялось, когда Мало отключал вокруг себя гравитацию чужих планет; испытал его Ники и на планете двуглавых чудовищ. Это окончательно сокрушило мальчика: значит, Мало оставил его не в каком-то безлюдном месте Земли; он выбросил его на чужую, совершенно безжизненную планету с притяжением в несколько раз меньше земного; согласно показаниям приборов, здесь даже вирусов еще нет.
   Ники присел рядом со своей одеждой и выключил фонарик – все равно он освещает одну лишь безнадежную пустоту. Зачем Мало оставил его здесь, лучше бы сразу убил! Он умрет от тоски и одиночества раньше, чем кончатся запасы воды, пищи и воздуха. А это, наверное, самая мучительная смерть.
   Конечно, выход есть. Надо просто снять шлем, и все кончится быстро и безболезненно. Ники подумал об этом, совсем серьезно подумал, но и только. Он не мог понять Мало – ведь тот так хорошо относился к ребятам! Нет, Охраняющий жизнь не мог просто так бросить человека, оставить его на верную гибель, А может, ему нельзя возвращаться на Землю, потому что там еще хуже? Может быть, за это время на его планете вспыхнула атомная война и уничтожила ее? Не потому ли Мало доставил его сюда, где для него существует хоть какая-то надежда?
   Визор ночного освещения в шлеме автоматически включился, и Ники увидел серо-черные очертания скалистого хребта. Скалы казались совсем рядом, но там, где нет воздуха, все кажется рядом. К горам ему идти или в обратную сторону? И надо ли идти куда-нибудь вообще? Но кто его станет искать здесь, на этой планете, непригодной для жизни. Может быть, все-таки включить радио?
   В горле у Ники стоял комок, он храбро откашлялся и позвал:
   – Эс-О-Эс!
   С ума можно сойти, как смешно. И что это ему взбрело подать позывные бедствия, которыми пользуются земные моряки? А что делать? Кричать «Помогите!» на родном языке – здесь, в невесть каком мире?
   Ему никто не ответил. В шлемофоне стояла мертвая тишина. Ну конечно, раз нет воздуха, не будет и шума, и никаких звуков. Потому что звуковые волны распространяются только по воздуху, вспомнил ученик Буяновский. А вот радиоволнам воздух не нужен. И он снова стал кричать все громче, как это ни было глупо и бессмысленно: «Эс-О-Эс! Эс-О-Эс!»
   Неожиданно к его крикам словно эхо подключился еще один голос. Ники даже не сразу понял, в чем дело. Он крикнул еще несколько раз и прислушался. Чужой голос тихонько и удивленно повторил:
   – Эс-О-Эс? Значит, СОС? Причем здесь СОС? Ты кто?
   Голос говорил по-русски, это Николай понял и закричал что было силы:
   – Это я! Я! Я! – и неудержимо заплакал от радости.
   – Володя, слышишь? Плачет там кто-то, что ли? – снова заговорил голос, оказавшийся женским. Однако Ники это не смутило, и он закричал:
   – Плачет, плачет!
   – А почему? – спокойно удивилась девочка, которая, наверное, сидела где-нибудь в теплом и уютном месте.
   – Я… я… один, – беспомощно выговорил Ники и умолк. Эх, учил бы он русский язык в школе как следует, не заикался бы сейчас. А то даже не может объяснить, что с ним случилось.
   Девочка что-то сказала, но ему пришлось ответить:
   – Не понимаю.
   Тогда она перешла на другой язык, должно быть, английский, по крайней мере, так ему показалось. И Ники пришлось повторить по-русски:
   – Не понимаю. Я болгарин.
   И тут произошло еще одно чудо. Девочка засмеялась и спросила по-болгарски:
   – Болгарин? А почему же ты, дорогой товарищ, не плачешь по-болгарски, чтобы мы тебя поняли?
   Издевка была жестокой, но Ники замер от радости, потому что сказано это было на родном языке.
   – Эй, ты что молчишь? – позвала девочка. – И почему плачешь по радио?
   – Я совсем один… – Ники не знал, что сказать. – Совсем один и не знаю…
   – Найди себе подружку, вот и не будешь один, – опять засмеялась бессердечная собеседница. – И вообще, кто ты такой?
   – Ники! Николай Буяновский и… и…
   – Не знаю такого. Откуда ты говоришь?
   – Не знаю. С какой-то чужой планеты.
   Это непонятно почему возмутило девочку.
   – Да кто ты такой, в конце концов? По-русски не говоришь, по-английски не говоришь, ревешь, как младенец, да к тому же не знаешь, где находишься? Ты что с неба свалился?
   – Ну да! В том-то и дело, что с неба, – горячо заверил ее Ники, но этим лишь вызвал новый взрыв смеха.
   – И, конечно, приземлился на голову? И на какую планету, говоришь?
   – Не знаю, – ответил Ники. – Здесь очень темно и очень холодно, а воздуха совсем нет.
   – Надо же, какое совпадение! И у нас то же самое. А на каком передатчике работаешь?
   – Не знаю. Он у меня встроен в шлем.
   – И этого не знаешь? Странный ты парень, Николай. Но раз радио у тебя в шлеме, значит, ты не с другой планеты. Ты дурака валяешь или заблудился?
   Ники понял, что если он сейчас скажет всю правду, эта насмешница и вовсе ему не поверит; поэтому он ответил, что потерял дорогу и нуждается в помощи. Девочка терпеливо выслушала его и попросила невидимого Володю разбудить ее брата, – эта часть разговора шла по-русски, но Ники все понял, – а потом сказала:
   – Подожди немножко, мы тебя отыщем. Но если ты нас разыгрываешь, я тебя брошу в самый глубокий лунный кратер, так и знай!
   Угроза прозвучала серьезно, но Ники обрадовался. Значит, он находится на Луне, совсем рядом с Землей! Мало того, здесь есть и болгары! В это трудно поверить, но раз на родной планете прошли столетия, все может быть. Ведь еще до того, как он улетел с Мало, в Болгарии были свои космонавты. Да, добрый и всеведущий Мало позаботился о нем и высадил среди своих!