Страница:
Потянул за ручку старого друга. Нож охотно выскочил наружу. Лезвие не блестело в лунных лучах, покрытое темной пленкой, вываренной из корней деревьев Тайницкого сада. Ни к чему блестеть разведчику оружием, не надо оно ему. Нож у Дуная всегда был острым. Попробовал ногтем – нет, не пользовались стальным другом, не стали марать руки о подлое ночное оружие. Ну и хорошо, меньше ковыряться сейчас придется. Пластун начал с верхних лап, подрезая так, чтобы удобнее затянуть на предплечье ремешком. Любомир недовольно покосился на него:
– Давай быстрее, через полтора часа уже светать начнет, чего копаешься там?
Дунай не ответил, старательно пластая толстую кожу и густой мех шкуры. Разрез, еще один, тут да там, руки, привычные к этому, работали в полутьме быстро. Эх, ему бы кого из ребят в напарники… Да нет, не дал Князь на это одобрения. Хорошо бы было, одному все же тяжелее придется. Хотя напарник внизу у него всегда окажется. Дунай даже и не думал, что Пасюк мог бы сгинуть за эти несколько дней. Не таков этот храбрец, многое прошедший до встречи с ним.
А работа тем временем подошла к концу. Дунай пробежался пальцами по шкуре, проверяя: а не забыл ли чего? Нет, не забыл, все сделал как нужно, в лучшем виде. Переодеться бы, конечно, но запас одежды в мешке всего на раз. Не думал тогда Дунай, что не вернется в каморку своего терема-казармы. Знал бы… глядишь, догадался бы захватить еще рубаху со штанами. Не страшно, пойдет то, в чем сидел в подвале, а на своем месте переоденется во что есть. Главное – дойти. Взял желчь, размазал по пальцам, за ушами, дотянулся к подмышкам. Пахло зло и едко.
Ловко обмотал один из ремешков вокруг правой руки, прижимая шкуру с лапы нео, прихватил узелок зубами, то же самое сделал на левой. Поперек груди, через плечи, протянул два самых длинных ремня, быстро намотав петли, не прося помощи. Затянул пояс и наклонился замотать ноги. Дружинники молчали, смотря на шевелящуюся кучу шерсти, закрывшую пластуна. Лишь Буривой удивленно присвистнул сквозь зубы, дивясь такой сноровке. Глянуть со стороны – так вылитый мохнорыл, ничего не скажешь. Что-что, а цену этому удивлению Дунай знал. Пару раз пластунов, шедших назад в Кремль, чуть свои же и не стреляли, не разобравшись. Закончив, он распрямился, шагнув к вещам. Любомир преградил дорогу, толкнув в грудь ладонью:
– Хватит тебе, выродок…– Глаза, еле освещенные факелом, недобро прищурились.– Так вот и полезешь. А нет… Так я тебя сам скину вниз с удовольствием. Один черт, к утру ничего от тебя не останется, найдется кому полакомиться.
– А не боишься боярского гнева? – Дунай устало вздохнул. Пакости от Любомира ожидать стоило, но никак не такой подлости.– Понимаешь, что делаешь?
– Не твое дело, ублюдок.– Любомир осклабился.– У стены в тот день погиб мой брат Любослав. Знал его? И ты, сволочь паскудная, в этом виноват. Какое мне дело до какой-то бабы? Сгинешь, так туда тебе и дорога. Жаль, что руками тебя убить не могу, один черт, так просто не дашься. Давай лезь. Вон лестница.
И ткнул пальцем в сторону веревочных петель вокруг зубцов. Пластун хмыкнул, прикидывая про себя что делать. Сопротивляться? Убьют, это точно. И ведь скажут, что сам в драку полез. Да им того и надо, вон, оба товарища Любомира уже вцепились в мечи, того и гляди порубят. Потянуть время, вдруг кто из бояр придет приказ проверить? А толку? Ждать долго не выйдет, а если умирать, то уж не так. Пластун не ждал легкого пути за стенами в поисках Любавы, но там он точно выживет. Дунай пожал плечами и пошел к лестнице.
Наклонился над темной пустотой, всматриваясь в начавшую светлеть ночь. Зря, ничего не разглядишь, а вот кто-то из дружинников запросто может помочь полететь вниз. Ну хватит, Дунай Иванович, пора двигаться. Одним резким движением оказался за стеной, повиснув на прочной лестнице. Ногой нащупал перекладину и начал спускаться. Любомир наклонился со стены, всматриваясь в исчезавшее темное пятно, плюнул вслед. Но пластуну, измазанному в сукровице и остатках подкожного жира из шкуры, было все равно.
Тело привычно работало на спуск, руки-ноги двигались ровно и спокойно, глаза наблюдали, насколько могли. Нет, вроде все хорошо, прямо под стеной никто его не ждет. Остается спуститься, рывком уйти к обсыпавшимся каменным плитам набережной и прижаться к воде. Сейчас там вряд ли есть кто из мохнатых, значит, пройти до заваленного битым камнем и ржавым железом огромного пустыря за мостом он сможет. А там будет проще. Лестница провисла в паре-тройке метров над землей, Дунай мягко спрыгнул. Приземлился на четвереньки, неуловимо и плавно перетек в ближайшую тень, падавшую от ребристых остатков речного судна, выброшенного когда-то волной прямо под стены. Прислушался.
У моста поблескивали рыжие всполохи костров и изредка слышался густой рев. Сторожат все-таки нелюди, стоят на месте. После прорыва к Кремлю танка, на котором добрался назад Данила, нео еще сильнее взялись за охрану моста и его окрестностей. Био временно отсутствовали, то ли копили силы, то ли Кремль неожиданно стал им неинтересен. Да это и хорошо. Против сервов, слуг больших био, пластуну мало что удалось бы выставить.
Тем ведь, что ночь, что день – все едино. Сторожат они свою территорию куда лучше мохнорылых, пользуются остатками былой мощи и возможностей. Но ему сейчас идти туда, где в помине нет ни сервов, ни самих полумеханических людоедов. Есть только чуткие носы мохнатых нелюдей и его, Дуная, хитрость и умение. Да тонкий костяной свисток-манок, что висел на кожаном шнурке под сопревшей насквозь одеждой. Пальцы уже доставали его, уцелевшего в драке после боя.
Свист был похож на зов рукокрылов… для того, кто не понимал звуков и не умел их верно слушать. Похож, да не тот, и звал им Дунай вовсе не летающих проглотов-кровососов. Если Пасюк где-то рядом, то скоро объявится и станет немного проще. А пока надо было начинать красться в сторону моста и думать, как пройти мимо караула нео, чтобы добраться до полуразвалившегося после войны лабиринта каменных коробок за пустырем.
Военная академия ракетных войск стратегического назначения имени Петра Великого. Именно туда Дунай и стремился, оттуда и планировал с самого начала выйти в поиск Любавы. И, крадучись, уже начал двигаться в направлении сторожевых постов нео.
Глава третья
Осторожно, метр за метром, Дунай двигался к кострам. Он бы спустился к воде, но выбираться из каменного желоба полумертвой реки, если что… Тяжеловато, чтобы не сказать больше. Для начала он наметил себе дойти по «своей» стороне реки до мохнатых. Потом постараться ползком уйти по ровной поверхности бывшей широченной дороги с моста. Там-то придется попотеть, ничего не скажешь.
Шаг, тихий и очень аккуратный, чтобы не задеть ненароком мусор, нанесенные ветром с Кремля жухлые хрустящие листья, куски ржавого железа, камни. Свет ближайшего костра становился все ярче, тянуло запахом нео. Хотелось спуститься вниз по шероховатой поверхности больших серых плит, ведущих к воде. Пройти по краю темных ленивых волн казалось легким решением. Чересчур легким и привлекательным. Дунай сместился вбок, прижимаясь к земле и пытаясь рассмотреть – сколько же там нео?
Один, два… а вон и третий. Сидит, вжавшись во вросший блок, опутанный понизу плотными стеблями крыш-травы. Ей-то, живучей и пролезающей везде, растрескавшееся серое покрытие моста не было помехой. Да уж, задачка. Пройти мимо трех нео, что наверняка скоро начнут принюхиваться, если только ветер не поменяется. Запах сородича скажет им о многом, но может и притупить бдительность. Вокруг Кремля постоянно шастает до нескольких десятков одиночных мохнорылых, надеясь поживиться чем-либо. Весь расчет пластуна строился именно на этом.
Дунай скользнул еще чуть дальше, забирая вбок, примериваясь к рывку после долгого продвижения ползком, застыл, глядя на караульных. Аккуратно зажал нож, единственное свое оружие, в зубах и лег на землю. Слился с ней воедино, вжимаясь и стараясь казаться со стороны простой кочкой. Разве что двигающейся. Пополз, тихо-тихо, ничего не задевая, не шурша и еле слышно дыша. Тяжела была наука, которой учили каждого из пластунов, но того стоила. Вот и сейчас пока Дунаю везло. Охранники стойбища его не заметили, не шевельнулись. Так и сидели на месте, лишь изредка ворчливо гавкая что-то друг другу. Лающий язык нео Дунай понимал неплохо, но сейчас разобрать что-либо не получалось. Слишком далеко, а останавливаться нельзя. Хотя просто понять, сколько их здесь и когда придет охотничья команда, а она точно придет, было бы неплохо.
Пот потихоньку тек с головы, прикрытой длинным обрезком шкуры, в глаза. Руки и ноги извивались змеями, двигая Дуная вперед. До такого необходимого участка, дальнего от нео и годного для короткого броска, оставалось немного. Кончики пальцев впились в шероховатую кромку впереди, напряглись, готовясь помочь телу сделать рывок. Со стороны Красной площади послышались приближающиеся сопение и быстрый шаг. Пластун замер, ожидая ходока.
Высокая фигура выступила из плотного серого тумана, двинулась к кострам, ворча что-то под нос. Нео был не особо большим, но опасности от этого меньше не становилось. Даже самый скромный нео опасен сам по себе. Звериная ярость и лютая злоба к людям, тонкое обоняние и слух, возможность хорошо видеть ночью и делали их пока самым страшным противником Кремля. Лишь бы его сейчас пронесло мимо, во что опытному Дунаю не верилось. Правой рукой он мягко взялся за нож, прижимая его тупой стороной к предплечью. Если что, то удар у Дуная всего один. Лучше всего резануть по горлу, представься такая возможность. Пластун напрягся, готовясь к приближающемуся бою.
Нео практически прошел себе дальше, не остановившись рядом с пластуном. Но вдруг встал, втягивая воздух. Заворчал под нос, шумно задышал. Как назло, переменился ветер, подув в сторону реки. Мохнатый заворчал громче, завертел крупной башкой, явно решая: что же ему делать? Дунай понимал туповатую на вид тварь. Неожиданно пахнуло родичем, которого нигде не видно, заставило нео насторожиться. Реакция вполне понятная. Видно, что боя избежать не получится… Дунай тихо вздохнул. Думал ведь, что пронесет, а вот и нет, не вышло.
Нюх никогда не подводит нео. Мохнатый шагнул вперед, направляясь к пластуну. Вот еще несколько шагов – и все, он заметит Дуная. Возле костров гулко ухнули, видно тоже почуяв неладное, вот чего еще не хватало. Пластун чуть приподнялся, жалея только о том, что не успеет сделать хотя бы что-то из обещанного боярину Устину. И не вернется домой…
Нео вскрикнул полным боли яростным воплем. Махнул ручищей, пытаясь ударить что-то невидимое, вскрикнул еще раз и упал, с костяным звуком ударившись затылком. Дунай вздрогнул, понимая, что это шанс, метнулся на пустырь. Что помешало мохнатому и отвлекло охранников, сейчас уже бегущих в его сторону, было ясно. В нечетком и дрожащем свете костра мелькнула широкая и не особо низкая тень на четырех лапах, хлестнула по боку длинным чешуйчатым хвостом. Зашипела в сторону несущихся нео, замерла, дав им оценить себя, и сгинула в темноте. Но всего этого Дунай уже не видел, стремительно убегая вперед, пользуясь отсрочкой погони. Что-что, а бегать тихо и незаметно, особенно когда луны практически нет, да еще в накрапывающий дождь он умел хорошо.
Пасюк догнал его где-то на середине пути к бывшей академии. Специально прошуршал гравием, подбегая. Умудрился на ходу потереться серым с крапинами боком об ногу и замелькал впереди хвостом. Дунай улыбнулся на бегу, понимая, что теперь уже не один. Пасюк бежал рядом, принюхиваясь на бегу, не упуская ничего нужного. Да, мутант, хищный и злющий, но зато друг. Верный и преданный, пусть и странно звучит: друг-крысособака. Но что поделаешь, если вот так вот получилось. Дунай любил своего четвероногого напарника, которого ему подкинула судьба. И хорошо, что сейчас тот несся с ним рядом. С Пасюком можно многого не опасаться, мутант для Дуная стал настоящей находкой.
Но радоваться рано, нео хоть и отстали, понимая своими тупыми головами бессмысленность погони за крысособакой, но мало ли? Дунай поднажал, насколько позволяла темень вокруг. Это Пасюку хорошо, он и по нюху идет в темноте – будь здоров. Вон, мелькает впереди то там, то там, светлея левым боком с тремя белыми пятнышками. Редкого света из-под низких туч хватало, настолько яркими получились места с нарушением пигмента шерсти. Из-за них Дунай порой сильно переживал за Пасюка, слишком уж они бросались в глаза издали.
Дунай прислушался, стараясь уловить происходящее позади. Рева мохначей не слышно, что уже хорошо. Но вот нет ли в том хитрости? Не слишком ли легко получилось пройти мимо нео, а? Останавливаться желания не было, инстинкт продолжал гнать послушное тело вперед. Но инстинкт инстинктом, врожден, ничего не поделаешь. А думать-то надо приобретенным умом с опытом пополам.
«Пасюк!» – Ментальный призыв ушел к четвероногому товарищу. Полезнейшее свойство крысособаки пластун использовал по полной, радуясь самой возможности.
«Друг?» – Серый дружелюбный живодер ответил ему практически сразу.
«Стой. Надо!» – Только говорить с ним все равно тяжело, приходилось Дунаю рубить короткими фразами, чтобы Пасюк понимал.
«Стою.– Недовольно фыркнув, крыс возник сбоку, передав пластуну целый поток образов.– «Опасно! Погоня? Нет? Бежим дальше, быстрее!»
Пасюк все говорил верно, но Дунаю надо было остановиться. Покрутить головой, послушать, посмотреть на поведение самого четверолапого. Нюх у того такой, что нео за полтыщи метров учует. Пластун свернул вбок, заприметив горку битого камня, на которой можно затаиться, выглядывая врага в подкрадывающемся рассвете. А тот близился неумолимо, делая небо все светлее. Человек замер, упершись руками в несколько целых обломков, пригляделся и прислушался, полностью растворяясь в тишине. Пусть и опасно вот так, наплевав на возможную погоню, замирать, но как еще-то? И…
Дунаю, в какой уже раз, повезло. Да, не бежали за ними, это точно. На свой нюх пластун полагаться бы не стал, от шкуры нео несло и разило наповал. Но слух не подводил, как и глаза, привыкшие к рассветной полутьме. Где-то там, на границе костров, продолжали горлопанить мохнорылые чудовища. Но вблизи, метров на двести, ничего не слышно. Ни шороха шагов по гравию и камню, ни металлического звона оружия, которое нео редко хорошо закрепляли, когда не носили в руках. Пластун посмотрел на Пасюка, стараясь понять ощущения крысособаки. Розовая, с черными пятнышками кожа на носу чуть заметно подрагивала, втягивая воздух. Но нет, друг ничего не чувствовал в воздухе.
«Идти.– Пасюк ухватился зубищами за шкуру у лодыжки.– Идти!»
Дунай согласно кивнул, пусть и смешно кивать крысособаке, сполз с кучи и припустил дальше. Бежал быстро, но осторожно. Перемещался только от одной груды осколков, остовов сгнивших машин и просто вывороченной земли до другой. Рисковать пластун не спешил, не к спеху сейчас подобные глупости, до спокойного отдыха далеко.
Пасюк, чувствуя настрой человека, несколько раз обернулся, остановившись. Мотнул своей страшенной головой, прям-таки говоря – не робей, мол, прорвемся. Дунай побежал смелее, радуясь компании чудовищного мутанта, одного из тех, что не прижились в Кремле. Кто знает, если бы жители крепости чуть-чуть по-другому подошли бы к ним, как оно могло обернуться? Ему-то здесь, в пустоши города, Пасюк лишним не казался, равно как и врагом. Ну здоровенный крысопес, страхолюдный и чудовищный до ужаса, а еще, в довесок, очень прожорливый и кровожадный. Так и что, может, и ошиблись в Кремле в свое время, поторопились али поленились, не стали бороться с дикой натурой крысособак. И напрасно.
Оба вовсе не зря бежали в сторону академии Петра Великого. У одного там был дом, у второго – безопасный из-за первого схрон. «Как такое возможно?» – запросто мог подумать любой человек, живущий за стенами Кремля, и в чем-то оказался бы прав. Но Дунай-то давно знал, что на каждое правило запросто найдется исключение. С Пасюком вышло именно так, и хорошо, что никто из дружины или пластунов про него не знал. А Дунаю рассказывать было и незачем. Встретился он с мутантом не сказать что странно, но и не особо обычно. Да и как здесь по-другому? Поначалу, что греха таить, первой мыслью оказалась простейшая: добить. А дело-то было вот как.
Если по чести, так схрон среди развалин и пары относительно целых корпусов академии первым нашел именно пластун. Давно дело случилось, загнали Дуная нео в сторону обугленных воронок и оплавленных кусков металла на постаментах[4]. Гнали долго и упорно, совсем не понимая, что сами себе и создают проблему. Что для пластуна роднее и ближе, чем развалины да подземелья с земляными ямами-воронками? Так оно и оказалось – упустили его нео. Потом сели в кружок, по дикому и людоедскому своему обычаю, поорали друг на друга, передрались да и пошли несолоно хлебавши.
А совсем молодой тогда еще пластун Дунай вылез из тесной (еле-еле втиснулся) щели между двумя развалинами учебных корпусов и собрался в Кремль. И хорошо, что заметил вовремя стаю рукокрылых бестий, круживших неподалеку. Стрелы почти закончились, огнестрельного оружия с собой в тот раз не оказалось. Пришлось срочно ретироваться в сторону ближайших руин, раз уж двинулись в его сторону черные уродливые твари с кожаными парусами крыльев.
Свою удачу Дунай оценил лишь чуть позже, прыгая над землей, вспученной стеклянными пузырями от ядерного удара вековой давности, и кучами битого кирпича. Этому-то пластун вовсе и не удивлялся, зная где находится. Предки если что нарекали военным, так военным оно и было: что кухня, что вот академия. Явно хватало здесь чего-то взрывчатого, вот и бурлила земля нарывами гнойников, готовых прихватить за собой незадачливого прыгуна, лишь соскользнет нога с ненадежной опоры.
Сколько разведчиков и пластунов погибли, прежде чем в Кремле получили знания про коварные ловушки? Да не сосчитать. Везде, где до Войны хранили боеприпасы, земля прятала неживых убийц. Зазевался – так провалишься на глубину метров в пять, где бурлит вечно ждущий ротозея кисель гнойника. И тут же земля вновь станет ровной да гладкой, такие дела.
Пластун успел как раз вовремя, влетев под низкий козырек из бывшего бетонного перекрытия и чудом не попав в цепкие когти рукокрылов. Юзом прополз под несколькими рухнувшими участками парадной, видимо, лестницы, двинулся вперед. Дальше его повело собственное чутье, заставив в нужном месте свернуть несколько раз, протиснуться под тяжелыми арками, завалившимися друг на друга, и добраться чуть ли не в полной темноте до приоткрытой металлической дверцы. Ну а потом было Дунаю счастье, пусть и не полное, в виде пропажи всех нео у Кремля, зато свое личное.
Кто, что да как планировал здесь делать, он выяснил чуть позже. Для начала, убедившись в отсутствии какой-либо опасности и найдя сухое ровное местечко в углу, Дунай решил немного выспаться. Но сперва, отыскав в разбитом на две половины странном гнущемся ящике катушки полупрозрачного шнура[5], понатягивал его поперек четырех обнаруженных ходов-выходов. Да еще и прицепил на тугие нити странной паутины все легкое и металлическое, что осталось целого вокруг. Потрогал пальцем одну из ловушек, послушал легкий лязг железа, ударившего друг о друга, и только тогда вырубился.
– Однако… – протянул пластун, проснувшись и начав исследовать найденный отнорок куда как подробнее. Дивиться пришлось часто. Судьба-злодейка, уже поигравшая с Дунаем в смертную игру целых два раза, взамен подкинула ему что-то стоящее: найденный им совершенно случайно схрон оказался богатым на сюрпризы.
В небольшом запыленном чулане пластун нашел несколько мешков, совершенно сгнивших, несмотря на сухость. Пошевелил один, а из того вывалилась большая металлическая пластина, выгнутая, смотрящаяся не иначе как частью доспеха. Дунай не стал ломать голову над тем, что это да для чего. Прихватил с собой несколько штук, спокойно вошедших в его немалый заплечный мешок именно для таких находок. Уже потом, в Кремле, оружейник Савва аж подпрыгнул, взяв одну в руку. А Дунаю пришлось ломать голову над тем, как притащить оставшиеся, да не просто по собственному желанию. Нет, дело приняло ой и крутой оборот, как только до боярина Устина дошла новость о том, что притащил с собой пластун.
Оказались пластины частью воинской справы предков, большущей ценности и важности. Видел потом Дунай, как выдерживали они попадание из пищали с пятидесяти шагов, не говоря уже про то, что пробить их что секирой, что копьем, что даже клевцом – не вышло ни у одного из дружинников. Смекнул, сделал выводы, притащил почти половину всех найденных, штук двенадцать. А еще из восьми, за отдельную мзду в найденный там же небольшой нож с ножнами, превращавшийся в ножницы, оружейник смастрячил Дунаю два хороших удобных жилета. Из турьей выделанной кожи, проложив изнутри теми самыми пластинами. С тех пор пластун жилет один всегда поддевал под куртку, как выходил в рейд за стены. А второй принес сюда же, в потайную комнатку. Жарковато порой ходить в броне, не отнять, но зато и собственная шкура куда как сохраннее. Но дальше стало еще интереснее.
Дунай навел в берлоге порядок, убрал что можно, благо мусора оказалось маловато. Повезло и с водой, которая нашлась под полом, только руки протяни, если умеешь. Пластун умел, пришлось научиться в свое время. Сложнее вышло сделать подземный поток не просто диким, а прирученным, чтобы вода текла куда надо. Но и с этим справился, да и отыскал Дунай в развалинах несколько широких труб, на удивление легких и прочных. Нож пластуна здорово затупился, пока резал их вдоль, делая желоб. Жаль, что немного их оказалось, в Кремле склад таких точно бы не помешал. Скоблить их от въевшейся вековой грязи пришлось тоже немало, но оно того стоило. Полученный рукотворный ручей, выходивший из дальнего угла и стекающий в пробитую дырку в противоположном, давал пластуну воды и напиться, и сполоснуться в те самые нечастые часы, когда приходилось отлеживаться в собственном логове, пережидая беду-опасность, творящуюся наверху. Думал тогда Дунай, что никто к нему не проникнет запросто, но ошибался. Пасюк проник сам, да еще и выжил и остался целым, пройдя через ловушки, установленные хитроумно и часто…
– Ядрена Матрена… да как же оно, а?!! – А чего оставалось, глядя на чудо-картину, вольготно лежавшую перед его глазами. Хотя, после того как присмотрелся, Дунай свою ошибку понял и рукоять клинка отпустил. Опасность, конечно, присутствовала, но вовсе не смертельная.
Молодой крысопес, это Дунай отметил сразу, умирал. Ясное дело, что никто не прояснил пластуну, откуда он свалился на его голову. Но наличие скотины, пусть и полудохлой, его вначале вовсе не порадовало. Ну какая тут радость: прийти чуть ли не домой и с порога наткнуться на оскалившего вершковые клыки мутанта? Пусть тот и валяется в собственной кровище, встать не может и только клычища скалит. Вряд ли тогда Пасюк мог ими чего сотворить. Один черт, не особо приятно. Дунай потянул было нож из-за голенища, намереваясь прибить зверюгу с расстояния броска, когда тот уставился маленькими глазами на него. Осознание контакта пришло чуть позже.
«Убью!» – еле слышной басовитой ноткой прошло внутри головы.
«Да ну?» – подивился Дунай, поняв, что мутант решил говорить. Странно, про такое он раньше и не слышал. Неужто зверюга хочет договориться о чем-то?
«Не трогаю тебя!» – Крысопес оскалил клыки еще больше. А пластун заметил, как дернулись бока твари, выжав еще немного крови из длинных шрамов. Свои, видно, подрали, если судить по следам.
«Зачем пришел?» – Дунай, сам не зная причины, продолжил разговор.
«Устал… больно… спать». Мутант косился на него уже закрывающимися глазами. Да уж, совсем умирать собрался, туда ему и дорога вроде бы… но дернул нечистый пластуна послать еще несколько слов:
«За что тебя свои же и убивали?»
«Не знаю».– На какой-то миг пластуну показалось, что тот просто устал говорить с ним. И совсем собрался умереть, теперь уже окончательно. Тут и решил Дунай помешать сдохнуть одному из самых грозных врагов людей. Совсем не боясь, оказался рядом, начав разжигать небольшой костерок под хитро выведенным дымоходом.
Дым от горящих пуков горюн-травы разносило по всему развалившемуся зданию, не выдавая схрона. Крысобака косилась на деловито копошащегося хомо и не дергалась. Через какое-то время Дунай подступился к хрипло и неровно дышащему мутанту, начав нагретой водой смывать кровь с боков и морды. Смывал и косился на страшенные зубищи, чуть подрагивающие в полураскрытой пасти. Крысюк тоже косился на него, но попыток начать драку не предпринимал. Один раз только в голове пластуна возникла чужая мысль: «Зачем?» Но на нее пластун не ответил, совершенно наплевав на дурость собственного поведения. Себе Дунай доверял, и раз что-то подсказало поступить именно так, то и поступал.
– Давай быстрее, через полтора часа уже светать начнет, чего копаешься там?
Дунай не ответил, старательно пластая толстую кожу и густой мех шкуры. Разрез, еще один, тут да там, руки, привычные к этому, работали в полутьме быстро. Эх, ему бы кого из ребят в напарники… Да нет, не дал Князь на это одобрения. Хорошо бы было, одному все же тяжелее придется. Хотя напарник внизу у него всегда окажется. Дунай даже и не думал, что Пасюк мог бы сгинуть за эти несколько дней. Не таков этот храбрец, многое прошедший до встречи с ним.
А работа тем временем подошла к концу. Дунай пробежался пальцами по шкуре, проверяя: а не забыл ли чего? Нет, не забыл, все сделал как нужно, в лучшем виде. Переодеться бы, конечно, но запас одежды в мешке всего на раз. Не думал тогда Дунай, что не вернется в каморку своего терема-казармы. Знал бы… глядишь, догадался бы захватить еще рубаху со штанами. Не страшно, пойдет то, в чем сидел в подвале, а на своем месте переоденется во что есть. Главное – дойти. Взял желчь, размазал по пальцам, за ушами, дотянулся к подмышкам. Пахло зло и едко.
Ловко обмотал один из ремешков вокруг правой руки, прижимая шкуру с лапы нео, прихватил узелок зубами, то же самое сделал на левой. Поперек груди, через плечи, протянул два самых длинных ремня, быстро намотав петли, не прося помощи. Затянул пояс и наклонился замотать ноги. Дружинники молчали, смотря на шевелящуюся кучу шерсти, закрывшую пластуна. Лишь Буривой удивленно присвистнул сквозь зубы, дивясь такой сноровке. Глянуть со стороны – так вылитый мохнорыл, ничего не скажешь. Что-что, а цену этому удивлению Дунай знал. Пару раз пластунов, шедших назад в Кремль, чуть свои же и не стреляли, не разобравшись. Закончив, он распрямился, шагнув к вещам. Любомир преградил дорогу, толкнув в грудь ладонью:
– Хватит тебе, выродок…– Глаза, еле освещенные факелом, недобро прищурились.– Так вот и полезешь. А нет… Так я тебя сам скину вниз с удовольствием. Один черт, к утру ничего от тебя не останется, найдется кому полакомиться.
– А не боишься боярского гнева? – Дунай устало вздохнул. Пакости от Любомира ожидать стоило, но никак не такой подлости.– Понимаешь, что делаешь?
– Не твое дело, ублюдок.– Любомир осклабился.– У стены в тот день погиб мой брат Любослав. Знал его? И ты, сволочь паскудная, в этом виноват. Какое мне дело до какой-то бабы? Сгинешь, так туда тебе и дорога. Жаль, что руками тебя убить не могу, один черт, так просто не дашься. Давай лезь. Вон лестница.
И ткнул пальцем в сторону веревочных петель вокруг зубцов. Пластун хмыкнул, прикидывая про себя что делать. Сопротивляться? Убьют, это точно. И ведь скажут, что сам в драку полез. Да им того и надо, вон, оба товарища Любомира уже вцепились в мечи, того и гляди порубят. Потянуть время, вдруг кто из бояр придет приказ проверить? А толку? Ждать долго не выйдет, а если умирать, то уж не так. Пластун не ждал легкого пути за стенами в поисках Любавы, но там он точно выживет. Дунай пожал плечами и пошел к лестнице.
Наклонился над темной пустотой, всматриваясь в начавшую светлеть ночь. Зря, ничего не разглядишь, а вот кто-то из дружинников запросто может помочь полететь вниз. Ну хватит, Дунай Иванович, пора двигаться. Одним резким движением оказался за стеной, повиснув на прочной лестнице. Ногой нащупал перекладину и начал спускаться. Любомир наклонился со стены, всматриваясь в исчезавшее темное пятно, плюнул вслед. Но пластуну, измазанному в сукровице и остатках подкожного жира из шкуры, было все равно.
Тело привычно работало на спуск, руки-ноги двигались ровно и спокойно, глаза наблюдали, насколько могли. Нет, вроде все хорошо, прямо под стеной никто его не ждет. Остается спуститься, рывком уйти к обсыпавшимся каменным плитам набережной и прижаться к воде. Сейчас там вряд ли есть кто из мохнатых, значит, пройти до заваленного битым камнем и ржавым железом огромного пустыря за мостом он сможет. А там будет проще. Лестница провисла в паре-тройке метров над землей, Дунай мягко спрыгнул. Приземлился на четвереньки, неуловимо и плавно перетек в ближайшую тень, падавшую от ребристых остатков речного судна, выброшенного когда-то волной прямо под стены. Прислушался.
У моста поблескивали рыжие всполохи костров и изредка слышался густой рев. Сторожат все-таки нелюди, стоят на месте. После прорыва к Кремлю танка, на котором добрался назад Данила, нео еще сильнее взялись за охрану моста и его окрестностей. Био временно отсутствовали, то ли копили силы, то ли Кремль неожиданно стал им неинтересен. Да это и хорошо. Против сервов, слуг больших био, пластуну мало что удалось бы выставить.
Тем ведь, что ночь, что день – все едино. Сторожат они свою территорию куда лучше мохнорылых, пользуются остатками былой мощи и возможностей. Но ему сейчас идти туда, где в помине нет ни сервов, ни самих полумеханических людоедов. Есть только чуткие носы мохнатых нелюдей и его, Дуная, хитрость и умение. Да тонкий костяной свисток-манок, что висел на кожаном шнурке под сопревшей насквозь одеждой. Пальцы уже доставали его, уцелевшего в драке после боя.
Свист был похож на зов рукокрылов… для того, кто не понимал звуков и не умел их верно слушать. Похож, да не тот, и звал им Дунай вовсе не летающих проглотов-кровососов. Если Пасюк где-то рядом, то скоро объявится и станет немного проще. А пока надо было начинать красться в сторону моста и думать, как пройти мимо караула нео, чтобы добраться до полуразвалившегося после войны лабиринта каменных коробок за пустырем.
Военная академия ракетных войск стратегического назначения имени Петра Великого. Именно туда Дунай и стремился, оттуда и планировал с самого начала выйти в поиск Любавы. И, крадучись, уже начал двигаться в направлении сторожевых постов нео.
Глава третья
В ГУМе живым остаться – это тебе не Красную площадь поперек перейти.
Кремлевская пословица
Осторожно, метр за метром, Дунай двигался к кострам. Он бы спустился к воде, но выбираться из каменного желоба полумертвой реки, если что… Тяжеловато, чтобы не сказать больше. Для начала он наметил себе дойти по «своей» стороне реки до мохнатых. Потом постараться ползком уйти по ровной поверхности бывшей широченной дороги с моста. Там-то придется попотеть, ничего не скажешь.
Шаг, тихий и очень аккуратный, чтобы не задеть ненароком мусор, нанесенные ветром с Кремля жухлые хрустящие листья, куски ржавого железа, камни. Свет ближайшего костра становился все ярче, тянуло запахом нео. Хотелось спуститься вниз по шероховатой поверхности больших серых плит, ведущих к воде. Пройти по краю темных ленивых волн казалось легким решением. Чересчур легким и привлекательным. Дунай сместился вбок, прижимаясь к земле и пытаясь рассмотреть – сколько же там нео?
Один, два… а вон и третий. Сидит, вжавшись во вросший блок, опутанный понизу плотными стеблями крыш-травы. Ей-то, живучей и пролезающей везде, растрескавшееся серое покрытие моста не было помехой. Да уж, задачка. Пройти мимо трех нео, что наверняка скоро начнут принюхиваться, если только ветер не поменяется. Запах сородича скажет им о многом, но может и притупить бдительность. Вокруг Кремля постоянно шастает до нескольких десятков одиночных мохнорылых, надеясь поживиться чем-либо. Весь расчет пластуна строился именно на этом.
Дунай скользнул еще чуть дальше, забирая вбок, примериваясь к рывку после долгого продвижения ползком, застыл, глядя на караульных. Аккуратно зажал нож, единственное свое оружие, в зубах и лег на землю. Слился с ней воедино, вжимаясь и стараясь казаться со стороны простой кочкой. Разве что двигающейся. Пополз, тихо-тихо, ничего не задевая, не шурша и еле слышно дыша. Тяжела была наука, которой учили каждого из пластунов, но того стоила. Вот и сейчас пока Дунаю везло. Охранники стойбища его не заметили, не шевельнулись. Так и сидели на месте, лишь изредка ворчливо гавкая что-то друг другу. Лающий язык нео Дунай понимал неплохо, но сейчас разобрать что-либо не получалось. Слишком далеко, а останавливаться нельзя. Хотя просто понять, сколько их здесь и когда придет охотничья команда, а она точно придет, было бы неплохо.
Пот потихоньку тек с головы, прикрытой длинным обрезком шкуры, в глаза. Руки и ноги извивались змеями, двигая Дуная вперед. До такого необходимого участка, дальнего от нео и годного для короткого броска, оставалось немного. Кончики пальцев впились в шероховатую кромку впереди, напряглись, готовясь помочь телу сделать рывок. Со стороны Красной площади послышались приближающиеся сопение и быстрый шаг. Пластун замер, ожидая ходока.
Высокая фигура выступила из плотного серого тумана, двинулась к кострам, ворча что-то под нос. Нео был не особо большим, но опасности от этого меньше не становилось. Даже самый скромный нео опасен сам по себе. Звериная ярость и лютая злоба к людям, тонкое обоняние и слух, возможность хорошо видеть ночью и делали их пока самым страшным противником Кремля. Лишь бы его сейчас пронесло мимо, во что опытному Дунаю не верилось. Правой рукой он мягко взялся за нож, прижимая его тупой стороной к предплечью. Если что, то удар у Дуная всего один. Лучше всего резануть по горлу, представься такая возможность. Пластун напрягся, готовясь к приближающемуся бою.
Нео практически прошел себе дальше, не остановившись рядом с пластуном. Но вдруг встал, втягивая воздух. Заворчал под нос, шумно задышал. Как назло, переменился ветер, подув в сторону реки. Мохнатый заворчал громче, завертел крупной башкой, явно решая: что же ему делать? Дунай понимал туповатую на вид тварь. Неожиданно пахнуло родичем, которого нигде не видно, заставило нео насторожиться. Реакция вполне понятная. Видно, что боя избежать не получится… Дунай тихо вздохнул. Думал ведь, что пронесет, а вот и нет, не вышло.
Нюх никогда не подводит нео. Мохнатый шагнул вперед, направляясь к пластуну. Вот еще несколько шагов – и все, он заметит Дуная. Возле костров гулко ухнули, видно тоже почуяв неладное, вот чего еще не хватало. Пластун чуть приподнялся, жалея только о том, что не успеет сделать хотя бы что-то из обещанного боярину Устину. И не вернется домой…
Нео вскрикнул полным боли яростным воплем. Махнул ручищей, пытаясь ударить что-то невидимое, вскрикнул еще раз и упал, с костяным звуком ударившись затылком. Дунай вздрогнул, понимая, что это шанс, метнулся на пустырь. Что помешало мохнатому и отвлекло охранников, сейчас уже бегущих в его сторону, было ясно. В нечетком и дрожащем свете костра мелькнула широкая и не особо низкая тень на четырех лапах, хлестнула по боку длинным чешуйчатым хвостом. Зашипела в сторону несущихся нео, замерла, дав им оценить себя, и сгинула в темноте. Но всего этого Дунай уже не видел, стремительно убегая вперед, пользуясь отсрочкой погони. Что-что, а бегать тихо и незаметно, особенно когда луны практически нет, да еще в накрапывающий дождь он умел хорошо.
Пасюк догнал его где-то на середине пути к бывшей академии. Специально прошуршал гравием, подбегая. Умудрился на ходу потереться серым с крапинами боком об ногу и замелькал впереди хвостом. Дунай улыбнулся на бегу, понимая, что теперь уже не один. Пасюк бежал рядом, принюхиваясь на бегу, не упуская ничего нужного. Да, мутант, хищный и злющий, но зато друг. Верный и преданный, пусть и странно звучит: друг-крысособака. Но что поделаешь, если вот так вот получилось. Дунай любил своего четвероногого напарника, которого ему подкинула судьба. И хорошо, что сейчас тот несся с ним рядом. С Пасюком можно многого не опасаться, мутант для Дуная стал настоящей находкой.
Но радоваться рано, нео хоть и отстали, понимая своими тупыми головами бессмысленность погони за крысособакой, но мало ли? Дунай поднажал, насколько позволяла темень вокруг. Это Пасюку хорошо, он и по нюху идет в темноте – будь здоров. Вон, мелькает впереди то там, то там, светлея левым боком с тремя белыми пятнышками. Редкого света из-под низких туч хватало, настолько яркими получились места с нарушением пигмента шерсти. Из-за них Дунай порой сильно переживал за Пасюка, слишком уж они бросались в глаза издали.
Дунай прислушался, стараясь уловить происходящее позади. Рева мохначей не слышно, что уже хорошо. Но вот нет ли в том хитрости? Не слишком ли легко получилось пройти мимо нео, а? Останавливаться желания не было, инстинкт продолжал гнать послушное тело вперед. Но инстинкт инстинктом, врожден, ничего не поделаешь. А думать-то надо приобретенным умом с опытом пополам.
«Пасюк!» – Ментальный призыв ушел к четвероногому товарищу. Полезнейшее свойство крысособаки пластун использовал по полной, радуясь самой возможности.
«Друг?» – Серый дружелюбный живодер ответил ему практически сразу.
«Стой. Надо!» – Только говорить с ним все равно тяжело, приходилось Дунаю рубить короткими фразами, чтобы Пасюк понимал.
«Стою.– Недовольно фыркнув, крыс возник сбоку, передав пластуну целый поток образов.– «Опасно! Погоня? Нет? Бежим дальше, быстрее!»
Пасюк все говорил верно, но Дунаю надо было остановиться. Покрутить головой, послушать, посмотреть на поведение самого четверолапого. Нюх у того такой, что нео за полтыщи метров учует. Пластун свернул вбок, заприметив горку битого камня, на которой можно затаиться, выглядывая врага в подкрадывающемся рассвете. А тот близился неумолимо, делая небо все светлее. Человек замер, упершись руками в несколько целых обломков, пригляделся и прислушался, полностью растворяясь в тишине. Пусть и опасно вот так, наплевав на возможную погоню, замирать, но как еще-то? И…
Дунаю, в какой уже раз, повезло. Да, не бежали за ними, это точно. На свой нюх пластун полагаться бы не стал, от шкуры нео несло и разило наповал. Но слух не подводил, как и глаза, привыкшие к рассветной полутьме. Где-то там, на границе костров, продолжали горлопанить мохнорылые чудовища. Но вблизи, метров на двести, ничего не слышно. Ни шороха шагов по гравию и камню, ни металлического звона оружия, которое нео редко хорошо закрепляли, когда не носили в руках. Пластун посмотрел на Пасюка, стараясь понять ощущения крысособаки. Розовая, с черными пятнышками кожа на носу чуть заметно подрагивала, втягивая воздух. Но нет, друг ничего не чувствовал в воздухе.
«Идти.– Пасюк ухватился зубищами за шкуру у лодыжки.– Идти!»
Дунай согласно кивнул, пусть и смешно кивать крысособаке, сполз с кучи и припустил дальше. Бежал быстро, но осторожно. Перемещался только от одной груды осколков, остовов сгнивших машин и просто вывороченной земли до другой. Рисковать пластун не спешил, не к спеху сейчас подобные глупости, до спокойного отдыха далеко.
Пасюк, чувствуя настрой человека, несколько раз обернулся, остановившись. Мотнул своей страшенной головой, прям-таки говоря – не робей, мол, прорвемся. Дунай побежал смелее, радуясь компании чудовищного мутанта, одного из тех, что не прижились в Кремле. Кто знает, если бы жители крепости чуть-чуть по-другому подошли бы к ним, как оно могло обернуться? Ему-то здесь, в пустоши города, Пасюк лишним не казался, равно как и врагом. Ну здоровенный крысопес, страхолюдный и чудовищный до ужаса, а еще, в довесок, очень прожорливый и кровожадный. Так и что, может, и ошиблись в Кремле в свое время, поторопились али поленились, не стали бороться с дикой натурой крысособак. И напрасно.
Оба вовсе не зря бежали в сторону академии Петра Великого. У одного там был дом, у второго – безопасный из-за первого схрон. «Как такое возможно?» – запросто мог подумать любой человек, живущий за стенами Кремля, и в чем-то оказался бы прав. Но Дунай-то давно знал, что на каждое правило запросто найдется исключение. С Пасюком вышло именно так, и хорошо, что никто из дружины или пластунов про него не знал. А Дунаю рассказывать было и незачем. Встретился он с мутантом не сказать что странно, но и не особо обычно. Да и как здесь по-другому? Поначалу, что греха таить, первой мыслью оказалась простейшая: добить. А дело-то было вот как.
Если по чести, так схрон среди развалин и пары относительно целых корпусов академии первым нашел именно пластун. Давно дело случилось, загнали Дуная нео в сторону обугленных воронок и оплавленных кусков металла на постаментах[4]. Гнали долго и упорно, совсем не понимая, что сами себе и создают проблему. Что для пластуна роднее и ближе, чем развалины да подземелья с земляными ямами-воронками? Так оно и оказалось – упустили его нео. Потом сели в кружок, по дикому и людоедскому своему обычаю, поорали друг на друга, передрались да и пошли несолоно хлебавши.
А совсем молодой тогда еще пластун Дунай вылез из тесной (еле-еле втиснулся) щели между двумя развалинами учебных корпусов и собрался в Кремль. И хорошо, что заметил вовремя стаю рукокрылых бестий, круживших неподалеку. Стрелы почти закончились, огнестрельного оружия с собой в тот раз не оказалось. Пришлось срочно ретироваться в сторону ближайших руин, раз уж двинулись в его сторону черные уродливые твари с кожаными парусами крыльев.
Свою удачу Дунай оценил лишь чуть позже, прыгая над землей, вспученной стеклянными пузырями от ядерного удара вековой давности, и кучами битого кирпича. Этому-то пластун вовсе и не удивлялся, зная где находится. Предки если что нарекали военным, так военным оно и было: что кухня, что вот академия. Явно хватало здесь чего-то взрывчатого, вот и бурлила земля нарывами гнойников, готовых прихватить за собой незадачливого прыгуна, лишь соскользнет нога с ненадежной опоры.
Сколько разведчиков и пластунов погибли, прежде чем в Кремле получили знания про коварные ловушки? Да не сосчитать. Везде, где до Войны хранили боеприпасы, земля прятала неживых убийц. Зазевался – так провалишься на глубину метров в пять, где бурлит вечно ждущий ротозея кисель гнойника. И тут же земля вновь станет ровной да гладкой, такие дела.
Пластун успел как раз вовремя, влетев под низкий козырек из бывшего бетонного перекрытия и чудом не попав в цепкие когти рукокрылов. Юзом прополз под несколькими рухнувшими участками парадной, видимо, лестницы, двинулся вперед. Дальше его повело собственное чутье, заставив в нужном месте свернуть несколько раз, протиснуться под тяжелыми арками, завалившимися друг на друга, и добраться чуть ли не в полной темноте до приоткрытой металлической дверцы. Ну а потом было Дунаю счастье, пусть и не полное, в виде пропажи всех нео у Кремля, зато свое личное.
Кто, что да как планировал здесь делать, он выяснил чуть позже. Для начала, убедившись в отсутствии какой-либо опасности и найдя сухое ровное местечко в углу, Дунай решил немного выспаться. Но сперва, отыскав в разбитом на две половины странном гнущемся ящике катушки полупрозрачного шнура[5], понатягивал его поперек четырех обнаруженных ходов-выходов. Да еще и прицепил на тугие нити странной паутины все легкое и металлическое, что осталось целого вокруг. Потрогал пальцем одну из ловушек, послушал легкий лязг железа, ударившего друг о друга, и только тогда вырубился.
– Однако… – протянул пластун, проснувшись и начав исследовать найденный отнорок куда как подробнее. Дивиться пришлось часто. Судьба-злодейка, уже поигравшая с Дунаем в смертную игру целых два раза, взамен подкинула ему что-то стоящее: найденный им совершенно случайно схрон оказался богатым на сюрпризы.
В небольшом запыленном чулане пластун нашел несколько мешков, совершенно сгнивших, несмотря на сухость. Пошевелил один, а из того вывалилась большая металлическая пластина, выгнутая, смотрящаяся не иначе как частью доспеха. Дунай не стал ломать голову над тем, что это да для чего. Прихватил с собой несколько штук, спокойно вошедших в его немалый заплечный мешок именно для таких находок. Уже потом, в Кремле, оружейник Савва аж подпрыгнул, взяв одну в руку. А Дунаю пришлось ломать голову над тем, как притащить оставшиеся, да не просто по собственному желанию. Нет, дело приняло ой и крутой оборот, как только до боярина Устина дошла новость о том, что притащил с собой пластун.
Оказались пластины частью воинской справы предков, большущей ценности и важности. Видел потом Дунай, как выдерживали они попадание из пищали с пятидесяти шагов, не говоря уже про то, что пробить их что секирой, что копьем, что даже клевцом – не вышло ни у одного из дружинников. Смекнул, сделал выводы, притащил почти половину всех найденных, штук двенадцать. А еще из восьми, за отдельную мзду в найденный там же небольшой нож с ножнами, превращавшийся в ножницы, оружейник смастрячил Дунаю два хороших удобных жилета. Из турьей выделанной кожи, проложив изнутри теми самыми пластинами. С тех пор пластун жилет один всегда поддевал под куртку, как выходил в рейд за стены. А второй принес сюда же, в потайную комнатку. Жарковато порой ходить в броне, не отнять, но зато и собственная шкура куда как сохраннее. Но дальше стало еще интереснее.
Дунай навел в берлоге порядок, убрал что можно, благо мусора оказалось маловато. Повезло и с водой, которая нашлась под полом, только руки протяни, если умеешь. Пластун умел, пришлось научиться в свое время. Сложнее вышло сделать подземный поток не просто диким, а прирученным, чтобы вода текла куда надо. Но и с этим справился, да и отыскал Дунай в развалинах несколько широких труб, на удивление легких и прочных. Нож пластуна здорово затупился, пока резал их вдоль, делая желоб. Жаль, что немного их оказалось, в Кремле склад таких точно бы не помешал. Скоблить их от въевшейся вековой грязи пришлось тоже немало, но оно того стоило. Полученный рукотворный ручей, выходивший из дальнего угла и стекающий в пробитую дырку в противоположном, давал пластуну воды и напиться, и сполоснуться в те самые нечастые часы, когда приходилось отлеживаться в собственном логове, пережидая беду-опасность, творящуюся наверху. Думал тогда Дунай, что никто к нему не проникнет запросто, но ошибался. Пасюк проник сам, да еще и выжил и остался целым, пройдя через ловушки, установленные хитроумно и часто…
– Ядрена Матрена… да как же оно, а?!! – А чего оставалось, глядя на чудо-картину, вольготно лежавшую перед его глазами. Хотя, после того как присмотрелся, Дунай свою ошибку понял и рукоять клинка отпустил. Опасность, конечно, присутствовала, но вовсе не смертельная.
Молодой крысопес, это Дунай отметил сразу, умирал. Ясное дело, что никто не прояснил пластуну, откуда он свалился на его голову. Но наличие скотины, пусть и полудохлой, его вначале вовсе не порадовало. Ну какая тут радость: прийти чуть ли не домой и с порога наткнуться на оскалившего вершковые клыки мутанта? Пусть тот и валяется в собственной кровище, встать не может и только клычища скалит. Вряд ли тогда Пасюк мог ими чего сотворить. Один черт, не особо приятно. Дунай потянул было нож из-за голенища, намереваясь прибить зверюгу с расстояния броска, когда тот уставился маленькими глазами на него. Осознание контакта пришло чуть позже.
«Убью!» – еле слышной басовитой ноткой прошло внутри головы.
«Да ну?» – подивился Дунай, поняв, что мутант решил говорить. Странно, про такое он раньше и не слышал. Неужто зверюга хочет договориться о чем-то?
«Не трогаю тебя!» – Крысопес оскалил клыки еще больше. А пластун заметил, как дернулись бока твари, выжав еще немного крови из длинных шрамов. Свои, видно, подрали, если судить по следам.
«Зачем пришел?» – Дунай, сам не зная причины, продолжил разговор.
«Устал… больно… спать». Мутант косился на него уже закрывающимися глазами. Да уж, совсем умирать собрался, туда ему и дорога вроде бы… но дернул нечистый пластуна послать еще несколько слов:
«За что тебя свои же и убивали?»
«Не знаю».– На какой-то миг пластуну показалось, что тот просто устал говорить с ним. И совсем собрался умереть, теперь уже окончательно. Тут и решил Дунай помешать сдохнуть одному из самых грозных врагов людей. Совсем не боясь, оказался рядом, начав разжигать небольшой костерок под хитро выведенным дымоходом.
Дым от горящих пуков горюн-травы разносило по всему развалившемуся зданию, не выдавая схрона. Крысобака косилась на деловито копошащегося хомо и не дергалась. Через какое-то время Дунай подступился к хрипло и неровно дышащему мутанту, начав нагретой водой смывать кровь с боков и морды. Смывал и косился на страшенные зубищи, чуть подрагивающие в полураскрытой пасти. Крысюк тоже косился на него, но попыток начать драку не предпринимал. Один раз только в голове пластуна возникла чужая мысль: «Зачем?» Но на нее пластун не ответил, совершенно наплевав на дурость собственного поведения. Себе Дунай доверял, и раз что-то подсказало поступить именно так, то и поступал.