Страница:
Увидеть, как пираты спускали шлюпки на воду, из-за густого тумана было совершенно невозможно, зато молодой слух легко ловил малейшие нюансы перемещения врага. Вот на далекой шхуне опускают в шлюпку последний ящик, вот отталкиваются веслом от борта судна, вот делают первые гребки. Наконец шлюпки выскочили из тумана и с удвоенной скоростью понеслись к берегу.
Отряд залегших по обе стороны от Завалишина гардемаринов и солдат пришел в движение, защелкав ружейными затворами.
– Нахимов! – тихо позвал Завалишин. На зов к нему подполз такой же молоденький офицер в новеньком мичманском мундире.
– Как полагаешь, мичман, каким маневром их удобней брать будет? – спокойно, как на лекции, спросил Завалишин мичмана, кивнув головой в сторону вражеского десанта. Нахимов обвел взором местность.
– Что ж тут полагать, господин лейтенант? Взять их на высоте труда не составит. Но хотелось бы тихо – так, чтоб главный приз не уплыл. Верно я понимаю? – мичман кивнул в сторону сокрытой пока в тумане шхуны.
– Ты, душа моя, прямо мысли мои читаешь, – с полуулыбкой ответил Завалишин. – Так что вот тебе первое боевое задание. Возьми половину людей и укройтесь вон там, за выступом ниже по тропе. Пропустишь их на меня. А там уж не медли: как мы штыками в них уткнемся, так ты со своими сзади их и припри! Попортим сукнишко-то им сразу и со спины, и с пуза.
– Слушаюсь, господин лейтенант!
Не разгибаясь в полный рост, Нахимов вскочил на ноги и тихо отдал пару команд. Группа солдат, используя выступы скал и кусты, чтобы не выдать себя раньше времени, короткими перебежками последовали за Нахимовым. “Хороший офицер получится, – глядя ему вслед, со знанием дела подумал Завалишин. – Толковый…”
Глава седьмая.
Лета 1820–го. Форт Росс. Продолжение.
Широко улыбаясь и протягивая руку, Кусков подошел к человеку в балахоне.
– Не в добрый час уходить вы собрались. Переждали бы.
Незнакомец, сунув в котомку что-то, бывшее у него в руках, сделал шаг навстречу Кускову и пожал протянутую руку.
– Да нет, мы до того, как все начнется, уйти должны. Прощайте, Иван Александрович. Так надо. Бог вам в помощь!
На Кускова приветливо и уважительно глядели серые глаза. Длинные русые волосы, выбившиеся из-под капюшона, нисколько не лишали незнакомца мужественности. Был он небрит и помят – что, вероятно, являлось следствием полного тягот путешествия – но при этом от него веяло какой-то непонятной свежестью, что ли. Кусков никак не мог подобрать подходящего слова. Но то, что он не имел ничего общего с францисканцами, уж это точно! Насчет этого Кусков мог побиться об заклад. Монахи, соблюдая обет нищеты, годами не мылись и воняли, как стадо баранов. Этот же не только не пах, но даже, как казалось Кускову, источал какой-то необыкновенный, удивительно приятный аромат.
– Ну, раз надо, не смею вас задерживать, святой отец, – продолжая улыбаться, тихо проговорил Кусков. – Мы и так вам за то, что прозорливо упредили беду нашу, по гроб жизни обязаны. За то вам поклон нижайший! И от Компании, и от России, и от всех нас, грешных!
– Да не стоим мы такой благодарности от вас, Иван Александрович. И не священник я вовсе. Мы… как бы вам это объяснить, – незнакомец замолк на минуту, подбирая слова. – Странники мы, я же говорил вам…
– Ну, странники так странники, – миролюбиво согласился Кусков, – будь по-вашему! Только вот невдомек мне, однако. Говорите вы вроде по-нашему, а чудно как-то…
– Что ж тут чудного, Иван Александрович, – насупился незнакомец, – давненько ходим по местам далеким, неведомым, с разными народами встречаемся. Иные и совсем говор родной забывают, а мы вишь, помним. – Странник вдруг перешел почти на былинный язык.
Кусков, продолжая делать вид, будто не замечает смущения гостя, добавил: – Да и потом, люди брешут, будто вы про то, что будет, ведаете? Не знаю, как здесь, а у нас на Руси это только святым отцам-праведникам испокон веку было под силу. Да вот и снеди никакой в дорогу не взяли, опять же! Святым Духом, что ли, питаетесь? Так кто же вы тогда, как не святые? – очень довольный, что “поддел” гостя, тем не менее вполне дружелюбно улыбался Кусков. Странник неуютно переминался с ноги на ногу.
– Иван Александрович, оставим святость. Нет безгрешных людей. А мы еще и погрешней вас, пожалуй. Но вот насчет будущего действительно совет могу дать. То нападение, которое сегодня учинили… то есть, еще учинят бостонцы, – это лишь начало! Дальше хуже будет! И не только пушнину красть начнут, а скоро и зверя в ваших, э-э-э, наших водах бить будут! Отсюда и до самого Севера!
Улыбка и благодушие сошли с лица Кускова. Он это и сам прекрасно понимал. Единственное, чего он не мог взять в толк, это упорное молчание руководства Компании на все его рапорты и донесения, касательно последних провокаций в российских территориальных водах. Один только раз получил он намек, что решение вопроса связанно с высочайшим волеизъявлением, точнее, отсутствием оного, и над получением коего руководство Компании денно и нощно трудится. Вслух он, однако, сказал:
– Да какой же их интерес тут, свят… странник?! Бостонцы, эвона, за тысячи верст на востоке, только что свою государственность завели, Соединенными Штатами обозвались. А тут – наши, законно выкупленные у индейцев, российские ныне земли! Ладно бы уж испанцы. Этих еще бы мог понять, соседу всегда лучше, когда тебе хуже, – так ведь и с ними в мире торгуем! А эти-то куда лезут!?
Странник снова тяжело вздохнул.
– Эх, Иван Александрович! Кабы знали вы, что эта новая “государственность” с индейцами вашими скоро сделает!..
Оба невольно оглянулись на ближайшую группу индейцев, о чем-то тихо беседовавших с унтером Прохором.
– Да и потом, – продолжал Странник, – если бы все в мире так думали: тут мое, а тут чужое и я туда не лезу, то по-другому этот мир и выглядел бы… однажды! Эх, не могу я вам всего объяснить, – развел он руками. – Но не думайте, что то, что происходит и далее происходить будет, только пиратами да злодеями учиняется. Иные государства подчас такими же средствами политику свою ведут! И еще – помните, что с российским благодушием и совестливостью Америки вам не удержать! Другие времена грядут, Иван Александрович! – совсем мрачно заключил он.
У Кускова тоже испортилось настроение. “Странник – от слова “странно”, – подумал он про себя. – Из России, говорит, давно, а вишь ты, о державе-то как радеет. Да и говорит дело. Только здесь ведь не в “благодушии” заковыка, а в медлительности нашей вечной!
Ведь, право, как медведь в берлоге! Пока повернется Россия-матушка, пока сообразит, пока ответ на вопрос свой получишь, – тут у тебя все прямо из-под носа и уведут!”
Кусков поднял голову и взглянул на флаг с русским гербом, чуть ожившим на флагштоке.
– Мудрено речешь ты, брат! Ну да постараюсь осмыслить советы твои. Уж это я тебе обещаю…
– Да, и последнее, – Странник вновь в неуверенности остановился, – вы это… Иван Александрович, вы как-нибудь мастеровых своих попросите в земле покопаться. Вдруг полезные минералы какие найдете!
Кусков чуть слышно рассмеялся.
– Уже и про золотишко индейцы наши тебе поведали? Так об этом они и нам давно рассказали! И не только рассказали, а и показали, где добывать! Мы ведь к монетам нашим, что Компания льет, давно уже местное золото добавляем! А как же! С этими словами Кусков извлек из кармана новенькую пятирублевую монету с российским гербом и буквами РАК – Российская Американская Компания. Взвесив монету в своей широкой ладони, Кусков вдруг подкинул ее в воздух. Золотой, сверкнув на солнце, послушно опустился обратно на ладонь.
Иван Александрович протянул монету Страннику.
– Вот, возьми-ка на память! И спасибо за совет. Может, еще и свидимся когда. Так что не вешай носа, брат! Всему свое время! Авось, все из землицы нашей достанем в свое время! Дай только срок, да рук мастеровых, умелых!
– Ох, уж мне это “авось”, – вздохнул Странник, почтительно беря монету с огрубелой, мозолистой ладони коменданта.
– Кстати, Иван Александрович, все время хотел спросить вас… – помолчав, начал было он, но договорить не успел.
– Не в добрый час уходить вы собрались. Переждали бы.
Незнакомец, сунув в котомку что-то, бывшее у него в руках, сделал шаг навстречу Кускову и пожал протянутую руку.
– Да нет, мы до того, как все начнется, уйти должны. Прощайте, Иван Александрович. Так надо. Бог вам в помощь!
На Кускова приветливо и уважительно глядели серые глаза. Длинные русые волосы, выбившиеся из-под капюшона, нисколько не лишали незнакомца мужественности. Был он небрит и помят – что, вероятно, являлось следствием полного тягот путешествия – но при этом от него веяло какой-то непонятной свежестью, что ли. Кусков никак не мог подобрать подходящего слова. Но то, что он не имел ничего общего с францисканцами, уж это точно! Насчет этого Кусков мог побиться об заклад. Монахи, соблюдая обет нищеты, годами не мылись и воняли, как стадо баранов. Этот же не только не пах, но даже, как казалось Кускову, источал какой-то необыкновенный, удивительно приятный аромат.
– Ну, раз надо, не смею вас задерживать, святой отец, – продолжая улыбаться, тихо проговорил Кусков. – Мы и так вам за то, что прозорливо упредили беду нашу, по гроб жизни обязаны. За то вам поклон нижайший! И от Компании, и от России, и от всех нас, грешных!
– Да не стоим мы такой благодарности от вас, Иван Александрович. И не священник я вовсе. Мы… как бы вам это объяснить, – незнакомец замолк на минуту, подбирая слова. – Странники мы, я же говорил вам…
– Ну, странники так странники, – миролюбиво согласился Кусков, – будь по-вашему! Только вот невдомек мне, однако. Говорите вы вроде по-нашему, а чудно как-то…
– Что ж тут чудного, Иван Александрович, – насупился незнакомец, – давненько ходим по местам далеким, неведомым, с разными народами встречаемся. Иные и совсем говор родной забывают, а мы вишь, помним. – Странник вдруг перешел почти на былинный язык.
Кусков, продолжая делать вид, будто не замечает смущения гостя, добавил: – Да и потом, люди брешут, будто вы про то, что будет, ведаете? Не знаю, как здесь, а у нас на Руси это только святым отцам-праведникам испокон веку было под силу. Да вот и снеди никакой в дорогу не взяли, опять же! Святым Духом, что ли, питаетесь? Так кто же вы тогда, как не святые? – очень довольный, что “поддел” гостя, тем не менее вполне дружелюбно улыбался Кусков. Странник неуютно переминался с ноги на ногу.
– Иван Александрович, оставим святость. Нет безгрешных людей. А мы еще и погрешней вас, пожалуй. Но вот насчет будущего действительно совет могу дать. То нападение, которое сегодня учинили… то есть, еще учинят бостонцы, – это лишь начало! Дальше хуже будет! И не только пушнину красть начнут, а скоро и зверя в ваших, э-э-э, наших водах бить будут! Отсюда и до самого Севера!
Улыбка и благодушие сошли с лица Кускова. Он это и сам прекрасно понимал. Единственное, чего он не мог взять в толк, это упорное молчание руководства Компании на все его рапорты и донесения, касательно последних провокаций в российских территориальных водах. Один только раз получил он намек, что решение вопроса связанно с высочайшим волеизъявлением, точнее, отсутствием оного, и над получением коего руководство Компании денно и нощно трудится. Вслух он, однако, сказал:
– Да какой же их интерес тут, свят… странник?! Бостонцы, эвона, за тысячи верст на востоке, только что свою государственность завели, Соединенными Штатами обозвались. А тут – наши, законно выкупленные у индейцев, российские ныне земли! Ладно бы уж испанцы. Этих еще бы мог понять, соседу всегда лучше, когда тебе хуже, – так ведь и с ними в мире торгуем! А эти-то куда лезут!?
Странник снова тяжело вздохнул.
– Эх, Иван Александрович! Кабы знали вы, что эта новая “государственность” с индейцами вашими скоро сделает!..
Оба невольно оглянулись на ближайшую группу индейцев, о чем-то тихо беседовавших с унтером Прохором.
– Да и потом, – продолжал Странник, – если бы все в мире так думали: тут мое, а тут чужое и я туда не лезу, то по-другому этот мир и выглядел бы… однажды! Эх, не могу я вам всего объяснить, – развел он руками. – Но не думайте, что то, что происходит и далее происходить будет, только пиратами да злодеями учиняется. Иные государства подчас такими же средствами политику свою ведут! И еще – помните, что с российским благодушием и совестливостью Америки вам не удержать! Другие времена грядут, Иван Александрович! – совсем мрачно заключил он.
У Кускова тоже испортилось настроение. “Странник – от слова “странно”, – подумал он про себя. – Из России, говорит, давно, а вишь ты, о державе-то как радеет. Да и говорит дело. Только здесь ведь не в “благодушии” заковыка, а в медлительности нашей вечной!
Ведь, право, как медведь в берлоге! Пока повернется Россия-матушка, пока сообразит, пока ответ на вопрос свой получишь, – тут у тебя все прямо из-под носа и уведут!”
Кусков поднял голову и взглянул на флаг с русским гербом, чуть ожившим на флагштоке.
– Мудрено речешь ты, брат! Ну да постараюсь осмыслить советы твои. Уж это я тебе обещаю…
– Да, и последнее, – Странник вновь в неуверенности остановился, – вы это… Иван Александрович, вы как-нибудь мастеровых своих попросите в земле покопаться. Вдруг полезные минералы какие найдете!
Кусков чуть слышно рассмеялся.
– Уже и про золотишко индейцы наши тебе поведали? Так об этом они и нам давно рассказали! И не только рассказали, а и показали, где добывать! Мы ведь к монетам нашим, что Компания льет, давно уже местное золото добавляем! А как же! С этими словами Кусков извлек из кармана новенькую пятирублевую монету с российским гербом и буквами РАК – Российская Американская Компания. Взвесив монету в своей широкой ладони, Кусков вдруг подкинул ее в воздух. Золотой, сверкнув на солнце, послушно опустился обратно на ладонь.
Иван Александрович протянул монету Страннику.
– Вот, возьми-ка на память! И спасибо за совет. Может, еще и свидимся когда. Так что не вешай носа, брат! Всему свое время! Авось, все из землицы нашей достанем в свое время! Дай только срок, да рук мастеровых, умелых!
– Ох, уж мне это “авось”, – вздохнул Странник, почтительно беря монету с огрубелой, мозолистой ладони коменданта.
– Кстати, Иван Александрович, все время хотел спросить вас… – помолчав, начал было он, но договорить не успел.
Глава восьмая.
Лета 1820–го. Индейская деревушка неподалеку от Форта Росс. То же самое утро.
Через вход в вигвам отлично просматривались избы русской деревушки по другую сторону реки. Устье безымянной речки, смиренно вливавшей свои воды в Великий океан, так же хорошо было видно слева от индейского поселения. За околицей русской деревни начиналось поле созревшей ржи, которое взбегало вверх по холму почти до самых стен пристроившегося на вершине Форта. Чуть вверх по течению реки и параллельно морю тянулась наезженная дорога. На север за фортом вновь начинался лес, который с юга подступал к индейскому поселению и, таким образом, плотным кольцом обхватывал небольшую долину. Ничто не нарушало сонного утреннего спокойствия.
От угасающих углей очага, выложенного в середине вигвама, струился легкий дымок. Грубо выделанные шкуры покрывали конусообразную конструкцию строения. Слегка извиваясь, дымок уходил в специально оставленное отверстие наверху.
У очага, на мешке, сплетя “в икс” длинные стройные ноги, сидела совершенно современного вида девушка. Она курила самокрутку и из-под томно опущенных ресниц поглядывала на молодого парня, который в отличие от нее был очень занят. Он торопливо укладывал в заплечные мешки многочисленные свертки и пакеты. Парень был ей под стать – в джинсах, кроссовках и футболке с надписью “Зенит”. И все же девчонка выглядела круче. Короткие шорты и майка на тонких бретельках не скрывали, а подчеркивали прелести ее молодого тела, которое к тому же было сплошь покрыто татуировкой. При этом каким-то непостижимым образом татуировка не выглядела на ней пошло. Преобладал то ли японский, то ли китайский мотив – змей или дракон, поражающий в немыслимом броске нечто, находящееся под блузкой. Остальные участки кожи, не занятые сюжетом, были испещрены символами и иероглифами тоже явно восточного происхождения. Черные волосы выложены в “ирокез”, который вдобавок раскрашен в цвета российского флага – красный, белый и синий, что вполне гармонировало с синими тенями и черной помадой. При этом девица, правда, переборщила с пирсингом. В общем, в какой-нибудь современный “рокерский” или “вампирский” клуб ее впустили бы без билета, да еще и выдали бы бесплатный дринк в придачу. Для завершения умопомрачительного образа в “ирокез” были воткнуты два орлиных пера, что, наконец, хоть как-то сочеталось с индейским интерьером.
– Ты мои наушники не забыл? – томно растягивая гласные, спросила своего напарника девушка, не отрывая взгляда от мастерски выпущенной изо рта серии дымовых колец. Ответить что-либо парень не успел: на лежащем рядом с мешками приемном устройстве “уоки-токи” замигала лампочка вызова. Парень бросился к прибору, но девчонка его опередила.
– Але, шеф! Что, все пропало? – насмешливо проговорила она в трубку.
– Марго, вы готовы?.. – ответил взволнованный голос.
– Да мы, как пионеры, всегда готовы! – кокетливо хихикнула Марго.
– Фима собрался? Ничего не забыли? – не поддаваясь на игривый тон, по-деловому продолжала трубка.
– Да что вы, Дмитрий Сергеевич, я с него глаз не спускала! – отозвалась девушка. – Разве можно его без контроля оставить?!
Парень лишь демонстративно закатил глаза. Трубка помолчала и затем, продолжая игнорировать игривый тон Марго, произнесла:
– Марго, у меня к тебе большая просьба…
– Для вас Дмитрий Сергеич, я на все готова! – не на шутку разошлась девица. – Что, Фимку здесь оставляем, у людоедов?
– Нам надо уходить! Срочно… Поэтому то, о чем я сейчас тебя попрошу, очень важно, понимаешь?
– Так, а какие проблемы? – посерьезнела наконец Марго. – Надо, значит уходим…
– Пока заваруха не началась, нельзя, слишком явно получится… Да и потом, волнует меня что-то эта затянувшаяся пауза, – задумчиво произнес на другом конце голос, – как бы они ни почуяли чего… Поэтому я и хочу тебя кое о чем попросить… Слушай внимательно! Ты сейчас выйдешь из вигвама и сделаешь вид, будто только что проснулась и не чувствуешь никакой опасности. Такая наивная доверчивая Покахонтас. Поняла? Позевывай там, потягивайся… В общем, доверяю твоей фантазии. Только не переиграй! И это… Осторожней там, без фокусов!
– Так я же и костюм уже на “склад” сдала…
Марго сменила позу. Поджав под себя ноги, она чуть озабоченно поглядывала на продолжающего собираться Фимку, который как раз запихивал в рюкзак какие-то тряпки.
– Что, назад доставать? – нервным шепотом спросил Фимка. – Время теряем!
Но Марго, не отрывая переговорное устройство от уха, только показала ему средний палец.
– О’кей, шеф! Все поняла! Будет вам Покахонтас! – бодро заявила девушка.
– Смотрите там, осторожней! – еще раз напомнила трубка. – И как только, так сразу – на условленном месте. Хорошо?
– “Роджер!” – залихватски козырнула знанием международных позывных Марго и отключившись, бросила переговорник на рюкзак.
Парень, сидя на корточках у рюкзака, внимательно следил за ее действиями. С кошачьей грацией девушка поднялась. На ее губах вновь блуждала фирменная усмешка.
– Где камера, Фим? – что-то размышляя про себя, спросила девушка.
– Упаковал, – ответил Фима, – а что?
– А то, что настоящий оператор камеру упаковывает в последний момент, понял?
– Так ведь сама же сказала, уходим, – возмутился парень.
– Ты мультик “Покахонтас” смотрел? – вдруг спросила Марго.
– Ну, смотрел, – удивленно отозвался Фима, не успевая следить за лихими поворотами женской логики. – А что?
– А то, что сейчас будем оттуда сцену разыгрывать! Купание Покахонтас в водопаде! – хохотнула Марго.
– В каком водопаде? – ничего не понимал Фима.
– Сейчас увидишь! Эх, жаль, что ты камеру упаковал, оператор хренов, – беззлобно добавила девушка. – Такие кадры пропадут!
С этими словами Марго потянулась и в одно мгновение скинула шорты и майку.
Фима оторопел, от неожиданности открыв рот. Перед изумленным взором парня, залитая солнцем в открытом проеме вигвама, татуированная красавица предстала в ослепительной наготе.
– Закрой рот и жди моей команды, – кинув на Фиму насмешливый взгляд, хмыкнула Марго и выскользнула из вигвама.
Ничего не дрогнуло в нечеловеческой маске-лице застывшего среди деревьев индейского воина. Может, только чуть-чуть расширились его ноздри. Ему было отлично видно, как обнаженное татуированное тело склонилось к водам реки. Точеные бедра, длинные ноги…
Больше воин не видел ничего. Все, что накопилось в нем за долгое время воздержания, вылилось в леденящий душу, останавливающий в жилах кровь вопль-клич. И практически сразу весь лес, окружавший маленькую долину русских владений, огласился ответным воем сотен глоток сорвавшихся с места дикарей!
От угасающих углей очага, выложенного в середине вигвама, струился легкий дымок. Грубо выделанные шкуры покрывали конусообразную конструкцию строения. Слегка извиваясь, дымок уходил в специально оставленное отверстие наверху.
У очага, на мешке, сплетя “в икс” длинные стройные ноги, сидела совершенно современного вида девушка. Она курила самокрутку и из-под томно опущенных ресниц поглядывала на молодого парня, который в отличие от нее был очень занят. Он торопливо укладывал в заплечные мешки многочисленные свертки и пакеты. Парень был ей под стать – в джинсах, кроссовках и футболке с надписью “Зенит”. И все же девчонка выглядела круче. Короткие шорты и майка на тонких бретельках не скрывали, а подчеркивали прелести ее молодого тела, которое к тому же было сплошь покрыто татуировкой. При этом каким-то непостижимым образом татуировка не выглядела на ней пошло. Преобладал то ли японский, то ли китайский мотив – змей или дракон, поражающий в немыслимом броске нечто, находящееся под блузкой. Остальные участки кожи, не занятые сюжетом, были испещрены символами и иероглифами тоже явно восточного происхождения. Черные волосы выложены в “ирокез”, который вдобавок раскрашен в цвета российского флага – красный, белый и синий, что вполне гармонировало с синими тенями и черной помадой. При этом девица, правда, переборщила с пирсингом. В общем, в какой-нибудь современный “рокерский” или “вампирский” клуб ее впустили бы без билета, да еще и выдали бы бесплатный дринк в придачу. Для завершения умопомрачительного образа в “ирокез” были воткнуты два орлиных пера, что, наконец, хоть как-то сочеталось с индейским интерьером.
– Ты мои наушники не забыл? – томно растягивая гласные, спросила своего напарника девушка, не отрывая взгляда от мастерски выпущенной изо рта серии дымовых колец. Ответить что-либо парень не успел: на лежащем рядом с мешками приемном устройстве “уоки-токи” замигала лампочка вызова. Парень бросился к прибору, но девчонка его опередила.
– Але, шеф! Что, все пропало? – насмешливо проговорила она в трубку.
– Марго, вы готовы?.. – ответил взволнованный голос.
– Да мы, как пионеры, всегда готовы! – кокетливо хихикнула Марго.
– Фима собрался? Ничего не забыли? – не поддаваясь на игривый тон, по-деловому продолжала трубка.
– Да что вы, Дмитрий Сергеевич, я с него глаз не спускала! – отозвалась девушка. – Разве можно его без контроля оставить?!
Парень лишь демонстративно закатил глаза. Трубка помолчала и затем, продолжая игнорировать игривый тон Марго, произнесла:
– Марго, у меня к тебе большая просьба…
– Для вас Дмитрий Сергеич, я на все готова! – не на шутку разошлась девица. – Что, Фимку здесь оставляем, у людоедов?
– Нам надо уходить! Срочно… Поэтому то, о чем я сейчас тебя попрошу, очень важно, понимаешь?
– Так, а какие проблемы? – посерьезнела наконец Марго. – Надо, значит уходим…
– Пока заваруха не началась, нельзя, слишком явно получится… Да и потом, волнует меня что-то эта затянувшаяся пауза, – задумчиво произнес на другом конце голос, – как бы они ни почуяли чего… Поэтому я и хочу тебя кое о чем попросить… Слушай внимательно! Ты сейчас выйдешь из вигвама и сделаешь вид, будто только что проснулась и не чувствуешь никакой опасности. Такая наивная доверчивая Покахонтас. Поняла? Позевывай там, потягивайся… В общем, доверяю твоей фантазии. Только не переиграй! И это… Осторожней там, без фокусов!
– Так я же и костюм уже на “склад” сдала…
Марго сменила позу. Поджав под себя ноги, она чуть озабоченно поглядывала на продолжающего собираться Фимку, который как раз запихивал в рюкзак какие-то тряпки.
– Что, назад доставать? – нервным шепотом спросил Фимка. – Время теряем!
Но Марго, не отрывая переговорное устройство от уха, только показала ему средний палец.
– О’кей, шеф! Все поняла! Будет вам Покахонтас! – бодро заявила девушка.
– Смотрите там, осторожней! – еще раз напомнила трубка. – И как только, так сразу – на условленном месте. Хорошо?
– “Роджер!” – залихватски козырнула знанием международных позывных Марго и отключившись, бросила переговорник на рюкзак.
Парень, сидя на корточках у рюкзака, внимательно следил за ее действиями. С кошачьей грацией девушка поднялась. На ее губах вновь блуждала фирменная усмешка.
– Где камера, Фим? – что-то размышляя про себя, спросила девушка.
– Упаковал, – ответил Фима, – а что?
– А то, что настоящий оператор камеру упаковывает в последний момент, понял?
– Так ведь сама же сказала, уходим, – возмутился парень.
– Ты мультик “Покахонтас” смотрел? – вдруг спросила Марго.
– Ну, смотрел, – удивленно отозвался Фима, не успевая следить за лихими поворотами женской логики. – А что?
– А то, что сейчас будем оттуда сцену разыгрывать! Купание Покахонтас в водопаде! – хохотнула Марго.
– В каком водопаде? – ничего не понимал Фима.
– Сейчас увидишь! Эх, жаль, что ты камеру упаковал, оператор хренов, – беззлобно добавила девушка. – Такие кадры пропадут!
С этими словами Марго потянулась и в одно мгновение скинула шорты и майку.
Фима оторопел, от неожиданности открыв рот. Перед изумленным взором парня, залитая солнцем в открытом проеме вигвама, татуированная красавица предстала в ослепительной наготе.
– Закрой рот и жди моей команды, – кинув на Фиму насмешливый взгляд, хмыкнула Марго и выскользнула из вигвама.
* * *
Сквозь редкую листву подступившего к самому полю леса открывался превосходный вид на всю небольшую долину: поле, холм с крепостью, река. От одного из вигвамов, потягиваясь и зябко ежась в утренней прохладе, к реке двигалась обнаженная женская фигура.Ничего не дрогнуло в нечеловеческой маске-лице застывшего среди деревьев индейского воина. Может, только чуть-чуть расширились его ноздри. Ему было отлично видно, как обнаженное татуированное тело склонилось к водам реки. Точеные бедра, длинные ноги…
Больше воин не видел ничего. Все, что накопилось в нем за долгое время воздержания, вылилось в леденящий душу, останавливающий в жилах кровь вопль-клич. И практически сразу весь лес, окружавший маленькую долину русских владений, огласился ответным воем сотен глоток сорвавшихся с места дикарей!
Глава девятая.
Лета 1820–го. Форт Росс. То же самое утро. Продолжение…
Договорить Странник не успел. Со стороны леса вдруг раздался душераздирающий вой. Никто не понимал, откуда именно ждать напасти: звуки раздавались то по одну, то по другую сторону от форта. Наконец, они разлились по долине, доносясь отовсюду. И когда к заунывному вою добавилось оглушительное улюлюканье, стало ясно, что звуки эти были исторгнуты не звериными, а человеческими глотками.
В крепости все разом пришло в движение. Загудел колокол на башне часовни, которая одновременно исполняла роль смотровой. Захлопали зарядными ящиками батарейщики. Зычно зазвучали команды командиров расчетов. Все предосторожности были вмиг отброшены, и двор крепости наполнился шумом военного действа. Защитники бросились к стенам. Кусков на ходу обернулся к Страннику и прокричал, стараясь перекрыть поднявшийся гвалт:
– Если в Монтерее корабля не сыщете, возвращайтесь к нам! Мы в сентябре новый пакетбот с верфи спускаем. До Новоархангельска подбросим! А там через Кадьяк и до Камчатки, до Петропавловска рукой подать!
– Иван Александрович, – кинулся за ним незнакомец, силясь перекричать какофонию звуков пробудившегося к жизни форта, – я только хотел спросить…
Но вниманием Кускова уже завладел подскочивший к нему и отчаянно махавший руками Прохор. С раскрасневшимися от волнения щеками он на что-то указал Кускову, вытянув руку с подзорной трубой в сторону леса. Выслушав его, комендант не оглядываясь, быстрым шагом направился к батарее. Но, по-видимому, то, что хотел узнать у него человек в балахоне, было очень важным. Не боясь показаться навязчивым, Странник кинулся за Кусковым, что-то спрашивая у того на бегу. Иван Александрович на секунду приостановился и отрицательно покачал головой. Странник замер на месте. Что уж там Кусков ему такого сказал, расслышать было уже абсолютно невозможно, но было видно, что ответ этот изумил Странника до крайней степени. Иван Александрович, казалось, тоже был удивлен вопросом Странника. Ускорив шаг, он что-то снова прокричал ему.
Но в этот момент небо вдруг зажглось мириадами огоньков. Странник, как и все защитники форта, задрал голову вверх. Капюшон упал ему на плечи. “Красиво! – залюбовавшись небесной феерией и на миг забыв о Кускове, подумал он. – Интересно, что бы это могло быть?”
Зависнув на мгновение в зените, огоньки сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, превращаясь на лету в горящие черточки, устремились к земле. Дмитрий – а это был именно он! – не думал об опасности. Он все еще не мог привыкнуть к тому, что с ним случилось, и взирал на происходящее как бы со стороны. “Это же стрелы! Горящие стрелы! – наконец сообразил Дмитрий, – вот это да!”
Защитники крепости, судя по всему, не разделяли его восхищения. Все, как по команде, кинулись к заранее приготовленным укрытиям. Женщины и дети проворно укрылись под телегами. “Так вот почему телеги нагружены мешками с песком, – догадался Дмитрий, – да и бочки с водой в таком количестве теперь тоже понятны!” Пробегая, кто-то толкнул его в плечо, да так, что он отлетел к калитке. И сию же секунду в то место, где он только что стоял, с протяжно-шипящим звуком вонзилось сразу несколько стрел. Неизвестный спаситель, не замедлив движения и даже не оглянувшись, схватил валявшееся на земле ведро, зачерпнул воды из ближайшей бочки и плеснул размашистой дугой на большой куст, весь объятый огнем.
Дмитрий вскочил на ноги. “Вот тебе раз!” – непонятно к чему воскликнул он. Наклонился, выдернул, сам не зная зачем, торчавшую из земли стрелу и сунул ее в котомку. Взявшись за калитку, Дмитрий опять замер в нерешительности. Затем обернулся и взглянул в сторону орудийных расчетов, пытаясь высмотреть там Кускова. Наконец, достав из мешка переговорное устройство уоки-токи, отомкнул засов калитки и выскользнул наружу. В суматохе боя ни кто из защитников крепости этого не заметил.
В крепости все разом пришло в движение. Загудел колокол на башне часовни, которая одновременно исполняла роль смотровой. Захлопали зарядными ящиками батарейщики. Зычно зазвучали команды командиров расчетов. Все предосторожности были вмиг отброшены, и двор крепости наполнился шумом военного действа. Защитники бросились к стенам. Кусков на ходу обернулся к Страннику и прокричал, стараясь перекрыть поднявшийся гвалт:
– Если в Монтерее корабля не сыщете, возвращайтесь к нам! Мы в сентябре новый пакетбот с верфи спускаем. До Новоархангельска подбросим! А там через Кадьяк и до Камчатки, до Петропавловска рукой подать!
– Иван Александрович, – кинулся за ним незнакомец, силясь перекричать какофонию звуков пробудившегося к жизни форта, – я только хотел спросить…
Но вниманием Кускова уже завладел подскочивший к нему и отчаянно махавший руками Прохор. С раскрасневшимися от волнения щеками он на что-то указал Кускову, вытянув руку с подзорной трубой в сторону леса. Выслушав его, комендант не оглядываясь, быстрым шагом направился к батарее. Но, по-видимому, то, что хотел узнать у него человек в балахоне, было очень важным. Не боясь показаться навязчивым, Странник кинулся за Кусковым, что-то спрашивая у того на бегу. Иван Александрович на секунду приостановился и отрицательно покачал головой. Странник замер на месте. Что уж там Кусков ему такого сказал, расслышать было уже абсолютно невозможно, но было видно, что ответ этот изумил Странника до крайней степени. Иван Александрович, казалось, тоже был удивлен вопросом Странника. Ускорив шаг, он что-то снова прокричал ему.
Но в этот момент небо вдруг зажглось мириадами огоньков. Странник, как и все защитники форта, задрал голову вверх. Капюшон упал ему на плечи. “Красиво! – залюбовавшись небесной феерией и на миг забыв о Кускове, подумал он. – Интересно, что бы это могло быть?”
Зависнув на мгновение в зените, огоньки сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, превращаясь на лету в горящие черточки, устремились к земле. Дмитрий – а это был именно он! – не думал об опасности. Он все еще не мог привыкнуть к тому, что с ним случилось, и взирал на происходящее как бы со стороны. “Это же стрелы! Горящие стрелы! – наконец сообразил Дмитрий, – вот это да!”
Защитники крепости, судя по всему, не разделяли его восхищения. Все, как по команде, кинулись к заранее приготовленным укрытиям. Женщины и дети проворно укрылись под телегами. “Так вот почему телеги нагружены мешками с песком, – догадался Дмитрий, – да и бочки с водой в таком количестве теперь тоже понятны!” Пробегая, кто-то толкнул его в плечо, да так, что он отлетел к калитке. И сию же секунду в то место, где он только что стоял, с протяжно-шипящим звуком вонзилось сразу несколько стрел. Неизвестный спаситель, не замедлив движения и даже не оглянувшись, схватил валявшееся на земле ведро, зачерпнул воды из ближайшей бочки и плеснул размашистой дугой на большой куст, весь объятый огнем.
Дмитрий вскочил на ноги. “Вот тебе раз!” – непонятно к чему воскликнул он. Наклонился, выдернул, сам не зная зачем, торчавшую из земли стрелу и сунул ее в котомку. Взявшись за калитку, Дмитрий опять замер в нерешительности. Затем обернулся и взглянул в сторону орудийных расчетов, пытаясь высмотреть там Кускова. Наконец, достав из мешка переговорное устройство уоки-токи, отомкнул засов калитки и выскользнул наружу. В суматохе боя ни кто из защитников крепости этого не заметил.
Глава десятая.
Лета 1820–го. Залив Румянцева. Форт Росс. Раннее утро. Продолжение…
Вверх по тропе, круто сбегавшей с вершины скалы к небольшому пляжу, быстро но осторожно взбиралось несколько десятков вооруженных до зубов матросов. Во главе штурмового отряда и, надо отдать ему должное, чуть впереди, пыхтел боцман с ружьем на изготовку. “Главное добраться до зарослей на кромке утеса, там можно будет перевести дух”, – пронеслась в его голове стратегическая мысль. Идея была вполне здравой, только вот у Судьбы, которая в этот самый момент наматывала на веретено последние сантиметры его нити жизни, в связи с чем теряла к нему всякий интерес, были другие представления о способах “переведения духа”. В то мгновение, когда боцман уже схватился одной рукой за вожделенную ветку, так спасительно тянувшуюся ему навстречу, горизонт вдруг разлетелся на тысячу маленьких ослепительно-ярких осколков. За секунду до этого каким-то шестым чувством или третьим глазом, который вдруг вырос где-то на затылке, боцман отчетливо увидел идущий на сближение с его головой кованый ружейный приклад. Но повернуться или тем более увернуться толстяк уже не сумел. Когда он очнулся, все было кончено. Он лежал связанный посередине тропы, а вокруг него такими же безмолвными бревнами, с кляпами во рту, “отдыхала” его бравая команда. Вдруг кто-то склонился над ним. Лицо невозможно было разглядеть: из-за головы незнакомца нещадно слепило взошедшее наконец солнце. Сначала толстяк ощутил болезненный укол в шею. Он сразу узнал холодное жало клинка. А затем услышал слова. Они были произнесены вполголоса, но он прекрасно понял их смысл, ибо прозвучали они на его родном языке.
– Welcome to Fort Ross! One word and you’re dead! Do you understand?[1]
Боцман осторожно, чтобы не пораниться о клинок, и пытаясь всем своим видом показать, что да, он все понял, кивнул головой. Чьи-то сильные руки схватили его за шкирку, одним рывком переведя в сидячее положение. Наконец-то боцман смог разглядеть своих победителей. К его изумлению перед ним стоял красивый молодой человек в форме русского морского офицера. Взгляд офицера излучал уверенность. Было видно, что, несмотря на молодость, он прекрасно знал, что делает. Такое впечатление подтверждалось и сосредоточенным вниманием, с которым слушали офицера стоявшие вокруг солдаты. “Чтоб я сдох!” – пронеслась в мозгу боцмана фраза, о которой он еще не раз в этот день пожалеет. Ибо известно, что не стоит высказывать свои желания всуе: никогда не знаешь, какие именно из них вдруг решит исполнить капризная Фортуна. “Да ведь у чертовых русских здесь целая регулярная армия! Подставили, сволочи!” Кто конкретно его подставил, толстяк додумать не успел, так как услышал новый приказ:
– Get off your clothes![2]
“Ну все, будут кончать, – почему-то совершенно отрешенно подумал боцман. – “Правильно, я бы тоже так сделал. Одежду-то зачем портить. Одежда еще послужит…”
Мысль о том, что его одежда еще будет кому-то служить, когда его уже давно не будет на этом свете, даже вышибла из него скупую слезу. Боцман постарался как можно жалобней всхлипнуть, когда с него сдирали одежду. Но следующий приказ он не понял. Не потому, что не знал языка, на котором тот был произнесен. Нет, приказ все так же прозвучал на его родном английском. Он не понял логики. “Неужели?” – громко стукнуло его сердце. “Неужели!” – надежда, верная спутница жизни, теплой волной разлилась в его груди.
– Welcome to Fort Ross! One word and you’re dead! Do you understand?[1]
Боцман осторожно, чтобы не пораниться о клинок, и пытаясь всем своим видом показать, что да, он все понял, кивнул головой. Чьи-то сильные руки схватили его за шкирку, одним рывком переведя в сидячее положение. Наконец-то боцман смог разглядеть своих победителей. К его изумлению перед ним стоял красивый молодой человек в форме русского морского офицера. Взгляд офицера излучал уверенность. Было видно, что, несмотря на молодость, он прекрасно знал, что делает. Такое впечатление подтверждалось и сосредоточенным вниманием, с которым слушали офицера стоявшие вокруг солдаты. “Чтоб я сдох!” – пронеслась в мозгу боцмана фраза, о которой он еще не раз в этот день пожалеет. Ибо известно, что не стоит высказывать свои желания всуе: никогда не знаешь, какие именно из них вдруг решит исполнить капризная Фортуна. “Да ведь у чертовых русских здесь целая регулярная армия! Подставили, сволочи!” Кто конкретно его подставил, толстяк додумать не успел, так как услышал новый приказ:
– Get off your clothes![2]
“Ну все, будут кончать, – почему-то совершенно отрешенно подумал боцман. – “Правильно, я бы тоже так сделал. Одежду-то зачем портить. Одежда еще послужит…”
Мысль о том, что его одежда еще будет кому-то служить, когда его уже давно не будет на этом свете, даже вышибла из него скупую слезу. Боцман постарался как можно жалобней всхлипнуть, когда с него сдирали одежду. Но следующий приказ он не понял. Не потому, что не знал языка, на котором тот был произнесен. Нет, приказ все так же прозвучал на его родном английском. Он не понял логики. “Неужели?” – громко стукнуло его сердце. “Неужели!” – надежда, верная спутница жизни, теплой волной разлилась в его груди.
Глава одиннадцатая.
Лета 1820–го. Форт Росс. Продолжение…
Пригибаясь к земле, Дмитрий бежал по тропинке, уходящей от крепости в сторону деревни. Скоро он понял, что балахон, который океанский бриз парусом раздувал на нем, сковывает движения. Не останавливаясь, одним быстрым движением Дмитрий стянул с себя рясу и, скомкав, запихал в заплечный мешок. Теперь и он, в джинсах и футболке, выглядел вполне современно. Двигаться стало значительно легче.
От открытого пространства, раскинувшегося от крепости до деревни, Дмитрия все еще отделяла тянувшаяся слева крепостная стена. Наконец ахнул первый залп крепостной батареи – как раз, когда он выскочил на поле перед фортом. Первый залп русские дали зажигающими. Неубранный хлеб, конечно, было жаль, но, как говорится, на войне как на войне. На секунду Дмитрий остановился, чтобы оценить обстановку.
Дикари лавиной неслись от леса в сторону крепости. До крепостных стен им оставалось еще метров триста. Ржаное поле уже занялось кое-где огнем, что если и не сдерживало натиск нападавших, то по крайней мере, сминало их ряды. Небо заволокло едким черным дымом. Но Дмитрий успел заметить две маленькие фигурки, что есть сил мчавшиеся по периметру поля ему навстречу. Так же, как и атакующим дикарям, Фимке и Марго надо было преодолеть свой сектор поля, прежде чем они могли бы выскочить на прогалину, где и было их, оговоренное с Дмитрием, место встречи.
Нападавшие тоже заметили движение на периферии. От основной лавины воинов отделился тонкий ручеек и устремился наперерез беглецам. Похолодев и уже не скрываясь, Дмитрий ринулся навстречу ребятам.
Марго, успевшая каким-то невероятным образом одеться на бегу, неслась, как газель, метров на десять впереди Фимки. Спелые колосья хлестали ее по загорелым ногам. Фимка, по-джентельменски взваливший на себя все мешки, “шел”, как верблюд, размашистой иноходью.
До кромки поля, к которому с двух сторон устремились ребята, оставалось уже совсем немного, когда вдруг лопнула одна из лямок рюкзака, болтавшегося у Фимки за плечами. Чтобы не уронить свою ношу, Фимке пришлось остановиться и поправить мешок. Заметив замешательство преследуемых, дикари прибавили скорости. Теперь ситуация складывалась явно не в пользу беглецов.
От открытого пространства, раскинувшегося от крепости до деревни, Дмитрия все еще отделяла тянувшаяся слева крепостная стена. Наконец ахнул первый залп крепостной батареи – как раз, когда он выскочил на поле перед фортом. Первый залп русские дали зажигающими. Неубранный хлеб, конечно, было жаль, но, как говорится, на войне как на войне. На секунду Дмитрий остановился, чтобы оценить обстановку.
Дикари лавиной неслись от леса в сторону крепости. До крепостных стен им оставалось еще метров триста. Ржаное поле уже занялось кое-где огнем, что если и не сдерживало натиск нападавших, то по крайней мере, сминало их ряды. Небо заволокло едким черным дымом. Но Дмитрий успел заметить две маленькие фигурки, что есть сил мчавшиеся по периметру поля ему навстречу. Так же, как и атакующим дикарям, Фимке и Марго надо было преодолеть свой сектор поля, прежде чем они могли бы выскочить на прогалину, где и было их, оговоренное с Дмитрием, место встречи.
Нападавшие тоже заметили движение на периферии. От основной лавины воинов отделился тонкий ручеек и устремился наперерез беглецам. Похолодев и уже не скрываясь, Дмитрий ринулся навстречу ребятам.
Марго, успевшая каким-то невероятным образом одеться на бегу, неслась, как газель, метров на десять впереди Фимки. Спелые колосья хлестали ее по загорелым ногам. Фимка, по-джентельменски взваливший на себя все мешки, “шел”, как верблюд, размашистой иноходью.
До кромки поля, к которому с двух сторон устремились ребята, оставалось уже совсем немного, когда вдруг лопнула одна из лямок рюкзака, болтавшегося у Фимки за плечами. Чтобы не уронить свою ношу, Фимке пришлось остановиться и поправить мешок. Заметив замешательство преследуемых, дикари прибавили скорости. Теперь ситуация складывалась явно не в пользу беглецов.