Дмитрий Щеглов. Добро пожаловать на дно

Дмитрий Щеглов
Добро пожаловать на дно!

Глава I
Я гуся катал

   Эта леденящая душу, не лезущая ни в какие ворота история случилась со мной и моим дружком Данилой на каникулах, в самый жаркий месяц лета – июль, первого числа. Я на всю жизнь запомнил этот день, никогда его не забуду. В то злополучное утро мы с ним ушли на дальний конец озера, туда, где берег зарос камышом и кустарником. Это место еще называют Змеиное гнездо. Гиблое место, одним словом. Городская цивилизация с песчаным пляжем, шумом и гамом осталась у нас за спиной. Не то что бы нам не хотелось побыть вместе с нашими сверстниками, поиграть в футбол, поглазеть по сторонам, попикироваться с девчонками. Нет, конечно, хотелось. Но на дальнем конце озера трава была выше, зеленее и сочнее. Вы думаете, что мы с приятелем вегетарианцы, перешли на подножный корм? Ничего подобного. Просто мой дружок там пасет козу.
   Озеро, если смотреть на него сверху, имеет причудливую форму изогнутой бутылки – днищем, плотиной, упирающейся в город, а горловиной – в луга и лес. Через горловину его подпитывала небольшая речушка Вахчелка, километров на сто змеей уползающая через луга и поля в дремучие буреломные леса. Речушка была метра три шириной; спокойная, полноводная. Изредка выскочит из заросшего камышом устья бородатый байдарочник, чтобы удивленно спросить, куда он попал, по речке вроде плыл, а тут такой морской простор, другого берега не видно.
   – В озеро попал! Речку перегородили – озеро стало. Байдарку через плотину перетащишь, дальше поплывешь, – пояснял Данила туристу.
   – А-а-а. Понял! Спасибо!
   – За спасибо не проживешь! Мог бы и заплатить как гиду!
   – Чего?
   – Глаз, говорю, у меня нехороший! В прошлом годе вот так один пожадничал и напоролся на корягу. Пропорол все, что только мог. Пришлось «Скорую» вызывать.
   – А если не заплачу?
   – Шлагбаум закрою, не проедешь! – смеялся Данила и вытягивал вперед руку.
   Развлекался таким образом от скуки мой дружок. С месяц назад очередной горе-энтузиаст дикой природы, заросший кустистой бородой до самых бровей, с семейством, женой и двумя детьми, на двух байдарках подплыл к нам. И плыл бы себе мимо, нет, ему надо обязательно дорогу спросить, как будто на воде есть тропинки. Не знаю, какая блоха укусила Данилу, но он прицепился к байдарочнику. Злой мой дружок на язык, слово не вымолвит просто так, обязательно перчику подсыплет, чтобы собеседника и согревало, и ласкало еще некоторое время в пути. Многие туристы после разговора с моим приятелем вылетали из нашего городка, как крапивой обожженные, отплевываясь, находя далеко за чертой города запоздалые, удачные ответы. Вот и на этот раз, не успел Борода пристать к берегу, как Данила накатил на него бочку:
   – Гля, Макс, у него два детишка, а на самого не похожи. Да, точно, смахивают лицом на того, другого, что надысь здесь проплывал.
   Турист от такого гостеприимства опешил. Поднятое весло замерло в его руках. Очевидно, у него напрочь отсутствовало чувство юмора. Он вылез из байдарки и, подставив солнцу загорелое лицо, хмуро спросил доморощенного эксперта:
   – Ну-ка, любезный, повтори, что сказал! Так уж, совсем не похожи?
   У туриста была хорошо развита грудная мускулатура, да и ноги он видно был не прочь размять. Пришлось Даниле пойти на попятную.
   – Отчего же не похожи?.. Похожи!
   – Ну, то-то! – удовлетворенно хмыкнул оскорбленный глава семейства и направился к своей байдарке. Как только он взял в руки весло и оттолкнулся от берега, Данила завел старую песню:
   – Я и говорю, похожи, только на того мужика, что ранее здесь проплывал. Ну, чистая копия! Отстали от папаши, что ли? А вы их догоняете?
   На всякий случай, мы отбежали на приличное расстояние. Жена байдарочника, красивая блондинка, стала увещевать мужа:
   – Рэм, кого ты слушаешь? Поплыли дальше! Нас ждут на Клязьме!
   Борода вспылил и с невероятной силой ударил веслом по воде, подняв тучу брызг.
   – Я не Рэм, а Ефрем, сколько раз тебе повторять!.. Что за спешка, чего каблуки сшибать?.. Куда торопишься?..
   Жена состроила недовольную мину.
   – Но мы же договорились с Козлодуевыми, они нас ждут в излучине «Неразделенной любви»… Поплыли!
   Красивая блондинка бросила в нашу сторону испепеляющий взгляд, но Рем снова уткнул нос байдарки в берег. Затравленно оглянувшись по сторонам, он передразнил жену:
   – Ха-ха! Нас ждут в излучине «Неразделенной любви!.. Кого нас?.. Лично меня?.. Меня там никто не ждет!
   Рэм-Ефрем накрутил себя до кипения и как перегретый котел взорвался.
   – Все, баста! Мне здесь нравится!.. Я говорю, дорогая, наслаждайся здесь!.. Объявляю привал на один день!.. Выгружайте, дети, вещи!
   Мальчик и девочка лет семи и десяти, до этого молча слушавшие перебранку родителей, с восторгом закричали, что и им тут нравится, и город недалеко, и за мороженым можно будет сбегать, и комаров нет.
   – Ефремушка! – блондинка бросала косые взгляды на нас и, не желая вылезать из Ноева ковчега, канючила: – Поехали!
   – Я сказал нет!
   Выбравшийся на берег Рэм-Ефрем зашуршал по траве днищем второй лодки.
   – Козлов и здесь хватает. Гляди! – Рэм-Ефрем протянул руку в сторону пасущейся Машки.
   – Это коза! – поправил его Данила. – Она вам ничего плохого не сделала. А Козлодуев ваш уже проплыл!
   Ну что за язык у Данилы? Стегает и стегает без причины человека. Какой Козлодуев, о чем он болтает? Семья, не обращая на нас внимания, стала выгружаться. Мы отошли метров на пятьдесят и прилегли на взгорке. Когда была установлена палатка и задымил костерок, к нам подошел Рэм. Он задумчиво теребил свою бороду.
   – Малец! Так, когда, говоришь, проплыл здесь тот мужик?
   Даниле бы сообразить, что вопрос ему задали с подвохом, что если он сейчас ответит положительно о неведомом ему мужике, то тем самым подтвердит, что он не отказывается от давешнего заявления.
   – А он тут тоже останавливался! – ушел от прямого ответа мой дружок. Рэм озадаченно смотрел на Данилу.
   – Зачем?
   – Здесь Наташка – «звезда Севера» иногда загорает, наша красавица. Она конкурс красоты в области выиграла! Вот он из-за нее и остался.
   – А как же его толстуха Ольга? Он же с Ольгой был!
   Ревность Рэма-Ефрема воссоздавала картину проезда обольстителя Козлодуева. Оказывается, он путешествовал со своим самоваром. Данила бессовестно воспользовался подсказкой.
   – Это та, с которой он приплыл?
   – Да!
   Далее в выборе поворотов сюжета мой дружок был свободен. Правдивыми глазами он смотрел на собеседника.
   – А что Ольга? Что она, княгиня, ваша Ольга? Когда толстуха Ольга принесла из города сосиски, красавица Наташка и Козлодуев плескались в воде. Наташка у нас любит визжать, от ее визга уши закладывает, а у козы молоко пропадает или жиже становится. Коза Машка всегда от Наташки подальше уходит. А Ольга, с которой он приплыл, наоборот, нашла общий язык с Машкой.
   – Какой язык? С какой Машкой? Ты что городишь?
   – Она ей морковку дала.
   Данила на мгновение замолчал, не зная, в какую сторону завернуть повествование. Рэм его подстегнул:
   – Из тебя надо каждое слово клещами вытягивать? То разговорчивый, как бабка у подъезда, то молчишь как сыч. Что дальше-то было?
   – А ничего не было. Ольга, что приплыла на байдарке, обиделась и стала вещи собирать! И ушла.
   – Из-за чего ушла? – не понял Рэм-Ефрем. В плескании в воде он не видел никакого криминала.
   – Из-за того, что они плескались! – повторил Данила.
   – Из-за этого не уходят!
   Данила многозначительно улыбнулся.
   – Еще как уходят. А ваш Козлодуев на следующее утро только уплыл!.. Один! – побыстрее закруглился с рассказом мой дружок.
   – Его почерк! Узнаю! – удовлетворенно заявил Рэм и неожиданно крикнул жене: – Дорогая, ты слышишь, твой Козлодуев и Ольгу бросил!
   Блондинка в это время недовольно покусывала губы.
   – Бросил, и бросил, давно пора было.
   – Не радуйся, не ради тебя бросил, – ядовито заявил Рэм-Ефрем и поспешил обрадовать женушку: – У нас стоянка здесь будет два дня, дорогая!
   Данила потянул меня подальше от ревнивой семейки.
   – Жалко! Придется новое место выпаса для козы искать. Этот Рэм-Ефрем теперь тут на недельку, не меньше, застрянет.
   – Что ему тут делать?
   – Как что? – рассмеялся Данила. – Спасаться от Козлодуева. А то, не дай бог, встретятся в излучине «Неверной любви»…
   Мне стало жалко Рэма-Ефрема. Со всех сторон на несчастного катят бочку. Я вступился за него.
   – А может быть, Рэм тоже хочет на Наташку красавицу взглянуть? Вот на два дня и остановился…
   Но ошибся мой дружок в отношении Рэма, и я не угадал. На следующее утро травянистый ковер берега был девственно чист. Женская воля оказалась сильнее мужской. Две байдарки устремились к излучине «Неразделенной любви». И упоминать бы об этом Рэме-Ефреме не стоило, если бы не пришлось по жизни столкнуться с ним еще один раз, при довольно-таки странных обстоятельствах. Но обо всем по порядку.

Глава II
Крем-сметана

   Сегодня я решил проведать своего дружка Данилу. Как всегда, он пасет козу на дальнем конце озера, у Змеиного гнезда. Только теперь коза не одна, а с приплодом, рядом с нею бегает козленок Кешка. Шел к нему я с биноклем.
   – Зачем тебе бинокль? – полюбопытствовала утром бабушка. Я заявил, что беру его для Данилы, чтобы он не носился за беспокойной скотиной, а издали наблюдал за нею. – Молодец, – похвалила она меня, – твой дружок, наверно, заглядывается уже на девушек, а тут приходится с хворостиной бегать…
   – Ага! – поддакнул я. – Настя козлопасом его задразнила! Никакого понятия!
   – Я поговорю с нею!
   – Не надо!
   Как любой старый человек, бабушка продолжала рассуждать вслух:
   – А с биноклем ты хорошо придумал, пусть Данила издалека наблюдает за козой и делает вид, что она не его, раз стесняется. Хотя не пойму, чего стесняться, коза – животное благородное. Ее и Ной взял в свой ковчег, и у Колумба она была на корабле. Вот если бы он свиней пас, тогда другое дело. Ты ему скажи…
   Невежливо перебивать старших, но иногда приходится. Не остановишь сразу, выслушаешь нравоучительную лекцию.
   – Ладно, ладно, передам, особенно насчет Колумба. Может быть, Данила тоже свою Америку откроет.
   Бабушка не оценила мою шутку или сделала вид, что не слышит.
   – Подожди! Зеркальце еще возьми.
   – Зачем?
   – С зеркальцем твой дружок вообще может отвернуться от козы и незаметно подглядывать за спину. И никто тогда не скажет, что это его животное.
   Кое-как я отделался от бабушки, но не от зеркальца. Дед, стоя в стороне, посмеивался и крутил пожелтелый от табака ус.
   – Козу с биноклем пасти – это что-то новое. А коза случаем не двуногая?
   Дед был недалек от истины. Я сделал вид, что не расслышал вопроса, и выскользнул из дома. Вылетев на зады огородов, я двинулся к Змеиному гнезду. Хотя с Данилой я мог бы встретиться и вечером, не он меня интересовал, не ему я нес бинокль. Как бы это выразиться, поделикатней рассказать, зачем нам понадобился бинокль… Одним словом, тот дальний берег озера, где Данила стерег животных, облюбовала городская знаменитость – красавица Наташка. Я думаю, она вычитала в модном журнале, что загар на теле должен лежать ровно, и с недавнего времени в этом глухом месте принимала солнечные ванны. В первый раз, когда мы увидели ее вдалеке выходящую из воды, сначала даже не поверили собственным глазам. Не может быть такой красоты на белом свете. Длинные белокурые волосы ниспадали ниже спины, переливаясь золотом в лучах заходящего солнца. Фигура у нее была потрясающая. Ничего лишнего – ни убавить, ни добавить. Наташка грациозной походкой сделала шагов десять до расстеленного на траве полотенца и прилегла на нем. Мы с Данилой обалдели.
   – Видал?
   – Ага!
   – Поближе бы подползти, – я непроизвольно сглотнул слюну.
   – Не получится, – с сожалением сказал Данила, – она мимо меня недавно прошла, поздоровалась. Неудобно как-то будет, если застукает.
   Как два суслика в поле мы тянули шеи в ее направлении и крутили головами в разные стороны, опасаясь незваных гостей. Слава богу, у Змеиного гнезда, на этом краю озера, мы были одни. Дурная слава была у этого места. Часа через полтора Наташка-красавица, накинув на плечи воздушный халатик, прошла мимо нас.
   – До свидания, мальчики.
   – До свидания!
   – Вы здесь каждый день бываете?
   – Когда как! А что?
   – Хотела, мальчики, вас позвать, чтобы спину кремом мне натерли, а потом вспомнила, что крем дома забыла.
   В ее глазах я уловил веселую насмешку. Мы с Данилой растерялись и не знали, что ответить.
   – Ой, засмущались! Стесняетесь? А может, здесь еще кто-нибудь, кроме вас, бывает? – со смехом спросила она.
   Данила, покрасневший до ушей, воскликнул:
   – Никого тут не бывает. Здесь высоковольтная линия тянется, а от нее излучение. А крем мы и сами вотрем.
   – И ничего не попросите взамен?
   Я ответил:
   – Ничего!
   – Что ж, посмотрим. Тогда стерегите это место! Если кто посторонний тут появится, сообщите мне. Договорились?
   – Договорились! – обрадовался я. А Данила неожиданно забеспокоился:
   – А если крем забудешь?
   Над озером колокольчиками рассыпался мелодичный смех Наташки.
   – Ладно, так и быть, если крем снова забуду, массаж разрешу сделать… Согласны?
   Она еще спрашивала! Глупые телята в два голоса замычали:
   – Согласны!
   – Мы сбоку, с разных сторон, – определил стратегию на завтрашний день Данила.
   Наташка повернулась к нам лицом. В ее голубых смеющихся глазах бесновались чертенята.
   – Сбоку неудобно мальчики. Вы лучше так, один – верхнюю половину: шею, лопаточки, а второй – поясницу и все прочее. А кто какую, выбирайте сами!
   – Я филейную часть! – сразу сделал заявку Данила. Сообразив, что брякнул что-то не то, он еще гуще покраснел. – Ну, это… от пяток!
   Грациозной походкой красавица направилась в сторону города. Она ни разу не обернулась. В спину ей с восхищением смотрели две пары зачарованных глаз.
   – Губы раскатали, – смачно сплюнул Данила, как только Наташка скрылась вдали. – Во, купила дураков. А я поверил… Жди, ага… щас, позовет! Еще издевается…
   – А может, она взаправду позовет! – я втайне надеялся на серьезность Наташкиного предложения.
   Данила потряс головой.
   – Хорошо нас лбами не столкнула.
   – Ты думаешь, она смеется?
   – А то! Она еще и не таких, как мы с тобой, за нос водила и с ума сводила.
   – Кого?
   – Олежку Сморчка!
   Я не понял, какого Олежку имеет в виду мой дружок, но переспрашивать не стал. Какая разница мне, кто еще попался на ее крючок. Значит, не одни мы такие, был до нас дурачок – Олежка Сморчок. В хорошей же компании мы оказались: я, Данила и Сморчок. Ее что, на малолеток тянет?
   – Олежка Сморчок, – стал объяснять Данила, – сынок Корявого Сучка. Вон их дом! – он показал пальцем за спину. – Папаша Сучок, дядька здоровый, бугаище… дуб, а вот сыночек не в него, в мамку пошел, мозгляк получился. Его в школе еще все называли не Сучком, а Сморчком, Олежкой Сморчком, за дохлость.
   – А от нас ей чего надо?
   – Скучно, наверно, одной! Позабавиться решила.
   Логика в рассуждениях Данилы была. Потупившись, я предложил нейтральный вариант.
   – Спрятаться бы где-нибудь поблизости.
   – Зачем?
   – Хоть одним глазком…
   – Ладно, согласен, с нее не убудет. С овцы хоть шерсти клок, – усмехаясь, поставил окончательную точку в раскладе на завтрашний день мой дружок.
   Мы сходили на то место, где лежала красавица, и осмотрелись. Равнинная местность и чуть пологие склоны – нигде не спрячешься. Но, когда мы отошли от берега, метрах в пятидесяти увидели заросший травой окоп времен Великой Отечественной войны. Далековато, правда, был этот окоп от места, где загорала красавица, однако на безрыбье и рак рыба. Хоть издалека поглазеть. Издавна известно – мечта слаще действительности.
   – У тебя же бинокль есть, – неожиданно вспомнил Данила, когда мы облокотились на бруствер окопа. Я хлопнул себя по лбу, действительно, как же я о нем забыл. А место, выбранное нами, и впрямь было великолепное. Хорошо умели в войну маскировать боевые позиции, пока не подойдешь, не заметишь. Мы с Данилой решили устроить в этом окопе скрытый наблюдательный пункт.

Глава III
Выгодные позиции

   Вот и летел теперь я с биноклем на берег озера, чтобы загодя занять выгодные позиции. Мисс «Север России» прошлый раз появилась к двенадцати часам, а сейчас не было еще и десяти. Данила давно меня ждал.
   – Отличная позиция, – похвалил он окоп военных времен и стал рассматривать в бинокль оба берега, – как на ладони все видать: и где бегает Кешка, и где пасется Машка, и где будет лежать Наташка. На кого хочешь, на того и смотри. Лепота!
   Правда, на козу он так ни разу и не глянул. Сегодня Машку мой дружок посадил на привязь. Подстраховался, чтобы не сбежала. Привязал он ее чуть-чуть левее того места, где мы расположились, подальше от берега, так, чтобы обзор она не закрывала.
   – Веревка короткая, – усмехнувшись, сделал я ему замечание, скептически оценив проведенные подготовительные мероприятия. – Ты бы кандалы еще козе надел, инквизитор. Животное пожалей!
   Данила, думая, что я над ним смеюсь, возмущенно воскликнул:
   – Ты не на веревку, ты на площадь пастбища смотри, формулу знаешь – пи эр квадрат? Она больше радиуса на «квадрат» и на «пи».
   – Именно на «пи», – поддел я своего приятеля. – Вдруг Машка захочет воды напиться и не сможет, иди кол перебей. Кто его знает, сколько времени Наташка загорать будет?
   Мы глянули в ту сторону, откуда должна была появиться мисс «север России». Никто не маячил на горизонте. Данила побежал перебивать кол. Через пару минут вернулся, довольный.
   – Как я раньше не догадался ее веревкой привязать, здорово получилось!
   – В следующий раз, ты ее на цепь посади, – продолжал я вредничать. – Глядишь, гавкать научится по совместительству!
   Подготовились, по-моему, мы капитально, при желании коза могла напиться воды, травы ей до конца дня хватит, сынок Кешка далеко не убежит. Сиди с биноклем и кайф лови. Я начал выказывать признаки нетерпения, то и дело, как суслик, высовываясь из укрытия. Мне показалось, что сегодня Наташка задерживается.
   – Можешь не выглядывать, – уверил меня дружок, когда я в очередной раз полез на бруствер окопа, – она так рано не приходит, угомонись, ложись поспи. А хошь, пока на козу в бинокль полюбуйся, настрой резкость!
   Ну и дружок у меня, лепит, не думая. Еще раз оглядев в бинокль пустынные окрестности, я последовал его совету и лег на дно окопа. Необходимо было снять нервное напряжение. В далекой выси, в голубизне неба, бежали легкие облака. Одинокий орел парил в восходящих потоках воздуха. Грешные мысли оторвали меня от земли и унесли в заоблачную даль.
   – Ты знаешь, почему небо синее? – спросил я Данилу.
   – Почему?
   Я коротко изложил содержание недавно прочитанной статьи.
   – В воздухе всегда много пыли, а в верхних слоях пыль особенно мелкая. Через нее запросто пробиваются желтые и красные лучи, они коротковолновые, а фиолетовые рассеиваются. У фиолетовых – диаметр волны меньше диаметра пылинки, они чпок, натолкнулись на пылинку, как на препятствие, и рассеялись в воздухе. Вот поэтому небо для нас окрашено в голубой цвет.
   – Сроду не знал!
   С видом знатока я продолжал:
   – И тот же эффект лежит в основе голубой окраски кожных покровов человека. Теперь догадываешься, почему у Наташки красавицы голубые глаза?
   – Почему?
   – Потому что она дефективная!
   – Сам ты дефективный!
   Я рассмеялся.
   – Голубые, как мечта, глаза белокурых бестий, таких, как Наташка, не содержат ни грана голубого пигмента. Их там нету. У нее в глазах в радужной оболочке много мельчайших белковых частичек белого цвета, а они такие мелкие, что не способны задержать желто-красные лучи, но отражают голубые. Поэтому глаза кажутся голубыми, хотя на самом деле они белые. Понял теперь, в чем секрет окраски глаз людей?
   – Угу!
   – И у нашей красавицы Наташки глаза голубые, не как у всех людей, дефективные!
   Не смог я переубедить Данилу. Он обиделся за мисс «звезду Севера», как будто приходился ей родным братом, и, поджав губы, заявил:
   – Раз она дефективная, тогда ты на нее не пялься и отдай бинокль.
   – Щас! Я первый буду!
   – Нет! Я первый! Я ведь тебя пригласил!
   – Куда ты меня пригласил?
   – На Наташку!
   – Ты меня на козу пригласил!
   Ни до чего мы так и не договорились. Еще раз выглянув и увидев пустынный берег, я улегся на дно окопа. Те же белые облака плыли над нами. Созерцание бездонного неба настраивает человека на философский лад. Я задумался о смысле бытия, о предназначении человека, о его уникальных способностях заглядывать внутрь материи. И решил поделиться с приятелем обрывочными мыслями, придав им наукообразный вид. Начал я почти как Сократ!
   – В том, что когда-то наш обезьяноподобный предок стал разумен, сыграло важную роль то обстоятельство, что он научился отрывать взор от земли и смотреть на небо. Это его и сделало человеком, а не труд. Человек оторвался от корыта и впервые задумался об истоках и смысле бытия. Он стал философом. Человек стал мыслить в масштабах планеты.
   Умиротворенность, оказывается, одинаково действует на души людей. Мой дружок тоже сподобился прикоснуться к прекрасному и необъятному. Он с пафосом заявил:
   – Я вот тоже где-то читал, что на земле до нас жили восемьдесят миллиардов человек. Представляешь?
   Я плохо представлял восемьдесят миллиардов, затерявшихся в глубине веков. Наша эра в моем понимании всегда была разумной, расставлена на книжных полках библиотек, а вот все, что было до нее, мне представлялось диким, рычащим, бегающим в шкурах или прыгающим по веткам. Поэтому, поняв его так, что он сделал из эволюции человека винегрет, смешав в одной куче шимпанзе и разумного человека, я уточнил:
   – Восемьдесят с обезьянами?
   Вопрос озадачил новоявленного философа. Он повернул голову в мою сторону, затем глянул туда, где паслась коза с козленком, и задумался. Мысль его никак не хотела забираться в крону деревьев к прародителям человека. Мышление у моего приятеля было мозаичное, выхватывало куски тут и там, а сделать вывод, слепить целостную картину он не мог. Данила удивленно спросил:
   – При чем здесь обезьяны?
   – Как при чем? Историю земной цивилизации надо рассматривать в целом, в масштабах планеты, от истоков до наших дней. Представь только эволюционный переход от низших, к высшим, от обезьяны к человеку. А сколько было еще других тварей?
   Переубедил я его, согласился он со мной.
   – Ты прав, Макс, человек такая тварь, что никто другой с ним не сравнится, даже свинья. Но меня вот интересует, если подходить глобально, как ты думаешь, кого было больше на свете, козлов или людей? И задавалось ли таким вопросом когда-нибудь человечество? Или я первым поднял эту тему?
   Вот мы и приехали. Я уже хотел уточнить, имеет ли он в виду нравственную сторону вопроса, деля человечество на две части: на человека – высшее существо – и человека – жующего, но понял, что пора остановиться. Если меня всю жизнь уносила фантазия в другие миры, то моего дружка-прагматика больше интересовало содержимое стоящей перед ним тарелки. Видимо, вопрос им конкретно и был поставлен. Я усмехнулся про себя и ответил:
   – Не волнуйся, ты будешь первооткрывателем. Так человечество вопрос еще не ставило!
   Польщенный моей похвалой, он признался:
   – Я давно об этом думаю, лежу и думаю! Это сейчас ни у кого никакой живности не осталось, а раньше в каждом дворе ее было о-го-го. Вот и представь, если в среднем на человека повесить по два козла, это сколько же их будет – 160 миллиардов. Попробуй такое стадо попаси. Тут за одной Машкой не углядишь, не знаешь, куда ее нелегкая понесет, а там 160 миллиардов. Как представлю эту тучу, аж жуть берет! И как они не вытоптали нашу планету?
   – Но эту тучу ты не прессуй в один год, а раскидай на сотни лет! – возразил я ему.
   – Значит, ты со мной согласен?
   Вот и не верь после этого, что бытие определяет сознание.
   Мы еще раз выглянули из окопа. Справа, вдалеке от нас, обновленными луковками церквей подпирал небо сонный городок, слева – виднелась стена вековечного леса, а спереди и сзади изумрудная луговина была опоясана тихой речушкой, несущей свои спокойные воды в рукотворное озеро. Пора бы появиться Наташке-красавице. Нетерпение начал проявлять и мой дружок.
   – Сметана на солнце боюсь пропадет! – сказал он.
   – Какая сметана?
   Данила смешался и отвел глаза в сторону.
   – Я на всякий случай взял, если Наташка снова крем забудет. Спину мазать!
   С моим приятелем не соскучишься. В ожидании прошло еще минут десять. Когда мы в очередной раз выглянули из нашего укрытия, то вместо ожидаемой прекрасной девы увидели, как в устье Вахчелки появилась одинокая байдарка. Данила взял в руки бинокль.

Глава IV
Старый знакомец

   Гля, Макс, Рэм-Ефрем приплыл, – удивленно заявил Данила. – Первый раз вижу, чтобы байдарочники по одному и тому же месту два раза проплывали. Что он тут забыл?
   – Может, к Наташке приплыл? – постарался найти я разумное объяснение повторному появлению ревнивца.
   – Он ее не видел! – Данила отрицательно покачал головой. – В тот день только мы с тобой здесь были да коза Машка паслась. Не к козе же он приехал!