– Откуда ты знаешь такие тонкости? – спрашивает его бабушка. Она отлично понимает, что замечание насчет голодного желудка неспроста было сделано моим дружком. Бабушка уже хлопочет, накрывая стол на две персоны, а Данила продолжает разглагольствовать.
   – Я ведь Эмма Алексеевна готовлюсь в медицинский институт. Ассистентом сначала был у Максимыча, вместе операции делали. Про Шельму я вам рассказывал. Теперь вот сам практикую. Ваську прооперировал.
   – Да уж!.. – бабушка смеется.
   История со страусом Васькой имела колоссальный успех. Вернувшейся из Москвы Капель доброхоты соседи быстренько поведали, что сотворил со страусом Данила. Капель, хоть и была гламурная бабенка, но, как и мой дед оказалась продвинутой в области здравого смысла. Ни в какую пришитую голову она, конечно, не поверила, а вот пользу извлечь из всего этого со временем смогла. Она вместе с Данилой сняла повязку с шеи бедного Васьки и внимательно осмотрела заживающую рану. Кожа на шее у страуса содрана была лишь с одной стороны. Сплошного шва по окружности шеи не было.
   – А мне сказали, что ты напрочь голову отсек.
   Данила отвел глаза в сторону и недовольным голосом сказал:
   – Завистники, недоброжелатели клепают на меня! Ты, Фаина, больше их слушай. Не так все было. У Васьки голова застряла в заборе, я его за ноги и дернул. Вот шкурка как чулок и поползла.
   Бандерша развеселилась.
   – Чтобы кожа слезла к спине, его надо было тянуть за голову, или тесануть топором по шее, а ты говоришь, тянул его за ноги. Топором ты его…
   Данила быстро нашелся с ответом.
   – Нет, не тянул я его за голову. Тянул за ноги. Просто Васька с другой стороны забора был! Вот шкурка и слезла к спине! Это же так элементарно. Дебил поймет!
   Капель изумленно смотрела на моего приятеля, у которого с логикой были проблемы. Она воскликнула:
   – Ставь страуса хоть с этой стороны забора, хоть с другой, но если его тянуть за ноги, шкурка отслоиться в сторону головы, а не к туловищу. А у тебя она стесана топором вниз по шее. Не морочь мне голову. Ты покушался на него…
   Данила ненадолго задумался. Он видимо представил, как тянет за ноги страуса, у которого голова застряла в заборе. В какую сторону шкурка-чулок начнет сниматься? К голове. Упорствовать не имела смысла. Надо было как-то объяснить рану на шее страуса. Данила сказал:
   – Вспомнил. Ты права Фаина! Я его за голову тянул!
   Врал мой дружок, даже не моргнув глазом. Соседка обиделась. За кого ее принимают?
   – Зачем? Если голова застряла, ты думаешь, туловище пролезло бы?
   Она с любопытством ждала, как на этот раз вывернется сосед-хитрован.
   Попробуйте сами найти ответ. Это будет почище, чем верблюда через игольное ушко протащить, или на Луну слетать. Вот что ответил прохиндей Данила:
   – Я из него хотел живой аэроплан сделать.
   – Что…о?
   Данила стал на пальцах объяснять:
   – Лягается твой Васька, как конь. Вот я и подумал, есть в нем как минимум одна лошадиная сила. Хватит ее, чтобы сорвать забор с места. Всего один пролет. Этот пролет ему будет как крылья для самолета. Бежит страус. Сильно разогнался, топ, топ. И вдруг как планер, раз и в небо. Представляешь? А если сядет, то снова в бег, а потом в небо. Не жизнь, а люли-малина. Так что я ему головы не отрывал, и не рубил, а обучал высокому искусству воздухоплавания. Клевещет народ на меня от зависти. Это был научный эксперимент. А они не все удачей заканчиваются. Рана на шее у него, от забора-крыльев. А шкурка слезла, когда он неудачно приземлился.
   Данила весело улыбался, давая понять, что он так шутит.
   – А что… – расхохоталась соседка, – пусть у меня будет страус с отрубленной и вновь пришитой головой.
   Теперь уже без меня, Капель вместе с Данилой, вновь связали страуса Ваську, и донанесли ему на шее круговой надрез. Данила забинтовал шею птице.
   Ты представляешь, эта Капель Бандерша натуральная. – жаловался он мне.
   А Капель поместила в местной газете пространную статью об этой уникальной операции. Ее потом, как курьез перепечатала одна из московских газет. В одночасье Данила стал местной знаменитостью.
   – Ты только теперь стой до конца, – поучала его хозяйка, – тверди, как попка; отрубил, а потом пришил!
   – У меня и топор есть на этот случай. – ответил Данила.
   Капель, молодец, сделала себе великолепную бесплатную рекламу. Приезжало телевидение, легковушка с надписью «теле», из нее вышло два помятых парня с камерой, собрался народ, бедного Ваську связали, а затем сняли повязку. Изумленным зрителям предстала удивительная картина. Вокруг шеи несчастной птицы по окружности шел ровный шов. Будто и, правда, ей голову топором отхватили. А рядом красовался Данила. Он разложил на ступенях свой незатейливый медицинский набор; ножницы, зажим, скальпель, шприц, иглу с ниткой, топор и прибор для измерения давления.
   Интервью давала Фаина Капель. Она рассказала о том, какой у нас в городе уникальный хирург Максимыч, как она сама любит природу и животных, что является меценатом всего нового и прогрессивного. И вот, мол, успешно завершилась первая в мире операция по приживлению отрубленной головы.
   Местный журналист, которого Капель никогда не приглашала на свои посиделки, бросил ехидную реплику.
   – Если первая операция так удачно закончилась, может вы тоже свою голову положите под топор? Для науки.
   Данила, услышав издалека слово топор, встрепенулся. Он подумал, что так будет красочнее смотреться, и стал наизготовку.
   – Вот мой меч, что отсечь?
   Народ рассмеялся. Однако Капель не оценила шутки. Она выставила лишних зрителей с территории своей усадьбы. Съемки закончились, начался фуршет. Гости с удовольствием фотографировались рядом со страусом Васькой. Теперь уже никому не приходило в голову взобраться на него.
   Капель была довольна. Расходящийся народ обменивался впечатлениями.
   – Шарлатанство.
   – Ну, почему! Мы русские первые всегда изобретем, просто на Западе раньше нас патентуют.
   – Не верю я, что голову можно отрубить и обратно пришить.
   – А молодой, с топором, на живодера здорово смахивает.
   – Вот это ты точно сказал.
   И вот сейчас главный живодер сидит у меня в гостях. А бабушка накрывает стол. Мы с Данилой перебрасываемся незначительными фразами. Однако по его виду, я вижу, что ему не терпится сообщить мне что-то сверхважное. Но до тех пор, пока не исчез последний пирожок, и не было выпито по три кружки чая, Данила не вылез из-за стола.
   – Ну, чего у тебя там? – уже на улице спрашиваю я его.
   Он поспешно сует мне в руки клочок бумажки.
   – На, читай!
   Я всматриваюсь в короткую записку.
   Ув. Серафима Карловна.
   Вот, на сегодняшний день – твоя выгода нал.
   3.000.000* 12 %*3/4*35 %/365*180= 46602
   Не обессудь!
   Мне твоя доверенность-распоряжение, ни к чему.
   Я удерживаю с тебя твой долг!
   Думаю! Не обеднеешь! А своим работничкам скажи, что получат в следующий раз.
   Когда вернешь остальное?
   Г.Б. Гусь
   Внизу записки стояла небольшая закорючка, которая должна была означать подпись. Я повертел записку и так и эдак, и даже понюхал ее. Какой-то сложный расчет.
   – Что ты думаешь обо всем этом? – спросил меня Данила.
   – Тут и думать нечего. И так все было понятно. Кто-то рассчитал, сколько эта Серафима Карловна налом должна получить, и отдал ей записку. Я так и завил Даниле:
   – Что тебе тут непонятного. Кто-то имеет где-то долю от неучтенного дохода. Это ее часть.
   – И я тоже так думаю! – обрадовался мой дружок и ту же состроил кислую мину.
   – Ты то чего печалишься? – спросил я его. – Тебе, какое дело, кто, сколько и откуда имеет.
   – А ты знаешь, кому писалась эта записка? – спросил Данила.
   – Кому?
   – Моей соседке, Фаине Капель. Ее звать – Серафима Карловна. А Фаина Капель – ее рабочая кличка.
   – Правильней – артистический псевдоним. – поправил я дружка, – Какое тебе дело до него?
   – Да! – скуксился мой дружок. – Ты говоришь, тебе какое дело? Представь, есть мне дело до ее доходов. Она не заплатила, ни мне, ни бабке за последние три месяца. А ты ведь видел, как я старался для нее. Лучше бы я своего борова в это время откармливал, чем ухаживал за ее страусом Васькой. Больше пользы было бы. И бабка все полы вылезала в доме. А меня так ни разу внутрь и не пустила. Представь, Капель заявила вчера мне, нету денег вам на оплату. А сама по мобильнику с кем-то ругалась, что ей неправильно выгоду насчитали. Сумма, видите ли, не та. Ей, из-за этого нечем рассчитаться с обслугой, с бабкой и со мною. Ты, мол, Богданыч не прав. Взяла, и при мне, со злости скомкала этот листок, и выбросила его в урну. А я подобрал.
   Данила искал у меня сочувствия.
   – Скажи Макс, ты умный человек, – решил он ко мне подольститься, – как имея такую выгоду, сорок шесть тысяч рублей, не отдать наши с бабкой крохи. Нам и причитается всего-то от этой суммы, копейки, несколько тысяч. Не бесплатно же мы трудились на нее.
   – А что конкретно она заявила вам? – попробовал я уточнить у приятеля. Данила недовольно сморщился.
   – Сказала, денег нет пока, и укатила в Москву.
   Данила был опечален. Я знаю, у него были грандиозные планы. На те деньги, что ему причитались, он собирался купить новую дубовую кадушку и насолить на зиму капусты и огурцов. Велосипед у него ссыпался и уже не поддавался никакому ремонту. Еще он хотел со мною съездить в Москву и немного погулять. Много чего он собирался приобрести на эти деньги. Кроссовки новые, брюки. В одночасье, все полетело прахом.
   Чем я мог ему помочь? Только и спросил:
   – А ты сам что думаешь?
   – Ничего не думаю!
   Стал я дальше пытать своего дружка.
   – Так уж совсем ничего и не предложила взамен денег?
   Данила скорчил недовольную гримасу.
   – Преложила натурой рассчитаться!
   – То есть!
   – Ваську страуса, говорит, забирай за долги.
   Несмотря на трагичность ситуации тут даже я улыбнулся. Что будет делать Данила с этой экзотической птицей?
   Мой дружок с надеждой посмотрел на меня.
   – Может быть ты поможешь мне его продать? Я ведь даже не знаю, сколько он может стоить?
   – Вообще-то дорого он должен стоить! – сказал я. – Один перелет в Австралию стоит огромных денег. Если на Ваську наложить все транспортные издержки по доставке его в Россию, то он должен быть золотой. Две тысячи баксов стоит перелет в Австралию.
   Данила недоверчиво посмотрел на меня и сказал:
   – Страус мог и здесь вылупиться из яйца. Тогда ему красная цена в базарный день вообще копейки. Стоимость корма. Полмешка кукурузы.
   Я не согласился. У меня была хорошо развита экономическая жилка, поэтому я популярно объяснил Даниле механизм образования цены. Я заявил, что цена образуется на рынке товаров. А страус, в нашем случае товар, и нечего путать божий дар с яичницей.
   – Ты его хоть жемчугом корми, он от этого дороже не станет. Сколько за него дадут, столько он и будет стоить.
   – Ничего за него не дадут! – подвел итог нашей научной дискуссии мой дружок.
   Мы уже почти дошли до Данилина дома, но ни одна светлая мысль не посетила наши умные головы. Я решил его хоть чем-то утешить и сказал:
   – Самое главное, она не отказывается, от своих долгов! Обещает ведь что-то заплатить?
   – Обещаниями сыт не будешь! – сумрачно ответил мой приятель.
   Я предложил ему встретиться с Настей. Это наша подружка.
   – У нее мозги нестандартные, она что-нибудь придумает. Не переживай.
   А Данила шел рядом и вслух решал свои проблемы.
   – Тебе легко сказать не переживай. А я вот иду, и все думаю, кормить мне Ваську или пусть с голоду подыхает. Какое мне теперь до него дело?
   По себе я знаю, когда человек расстроен, ни одна дельная мысль не посетит его голову. Впервые я его видел в таком упадке духа. Вот и на мое предложение встретиться с Настей мой дружок прореагировал как-то вяло.
   – А с Настей мне что-то расхотелось встречаться! – вдруг заявил он. – Смеялась надо мною, что в лакеи нанялся. А теперь еще узнает, что кинула меня с бабкой эта Капель, вообще проходу не даст. Не пойду!
   Понять Данилу можно. Мы с ним, как два верных пажа с утра до вечера вились около нашей подружки Насти. Иногда я мог себе позволить пригласить ее в кафе, посидеть на веранде, а он выходит ее теперь даже мороженным не сможет угостить.
   У каждого человека есть своя гордость.
   Да еще она как-то брякнула при мне моему дружку; мол, сегодня ты у нее, у Капель в чести, а завтра будешь свиней пасти. И как воду глядела. Капель на неделе привезла милого поросенка, той масти, что сейчас в моде в Москве. Их сейчас вместо собак на поводке выгуливают и в квартирах держат. Сдается мне, что кто-то из ее хороших знакомых, таким образом освободился просто от излишней головной мороки. Сплавил задаром модного порося Капель, у которой развит хватательный инстинкт. Про поросенка Борьку Данила упорно молчит. Значит, Капель за долг предложила ему только взять страуса Ваську. Васька – разменная монета.
   Соседка Данилы Фаина Капель – модная певичка местного масштаба, по ресторанам и закрытым клубам выступает. Не так чтобы очень известная, или вернее сказать, совсем неизвестная, но два компакт диска выпустила. Естественно и мы с Данилой имеем их как подарок. Даже на наш непритязательный вкус ничего особенного она не представляет.
   – Ничего, я скоро пробьюсь на телевидение! – вот уже второй год твердит она.
   – Никуда она не пробьется! – скептически отзывается мой дружок. – Ей до телевидения, как свинье до турника. Это она своим гостям может мозги пудрить, что она непризнанный талант, эксцентричная, гламурная. Вместо песика и кошки держит страуса Ваську. Только с Васькой на улицу особо не выйдешь, он дурак может взять и убежать. Так она знаешь, что придумала?
   – Что?
   – Завела еще поросенка Борьку. Все косит под даму с собачкой. Не знает, как лучше себя публике преподнести. Я просто со смеху умирал, когда увидел, как она в белом длинном платье, под зонтиком, вышла на прогулку с поросенком. Наш местный народ дикой, эти вывихи московские не принимает. Один дедок подслеповатый остановил ее и спрашивает:
   – С сыночком вышла милая погулять?
   Капель баба грубая, ему отвечает:
   – Старый, ты что совсем ослеп, разуй глаза.
   Дед наклонился, попялил глаза и говорит:
   – Мать честная, говорила бабка мне покойница, что до чертиков допьешься, не верил я. Сыночек твой? – дед снова ее спрашивает.
   – Дед, да ты еще и глухой!
   Дед нагнулся и погладил поросенка.
   – Да это же поросенок.
   – А ты кого хотел увидеть?
   – А я думал дитя в коляске, а тут смотрю на поводке, подумал мне мнится!
   Дело на площади происходило. Около них остановилось уже несколько человек и стало прислушиваться к разговору. И тут дедок добил мою Капель. Он ее громко так спросил:
   – И как же ты его милая родила? Ничего не пойму уже в этой новой жизня. Мужики стали бабами, бабы в мужиков ипирируются. Кто он милая есть-то? Не сыночек?
   Ну, тут наша Капель натянула поводок, Борьку в обратную сторону развернула и шасть обратно домой. Борька первые дни вместе с нею в доме жил. Вместе они ели-спали, или отдельно, это я не знаю, только место Борьки теперь рядом со страусом Васькой. И представляешь, я должен за обоими бесплатно ухаживать. Где тут справедливость? А она деньги не платит третий месяц. Говорит, потерпите еще чудок или забирай Ваську. А сколько терпеть?
   Этот вопрос можно было бы и не задавать. Глубинка живет еще ветхозаветными понятиями. Обещал – держи слово. Пришлось только посочувствовать Даниле.
   – Не переживай, раскрутим мы этого Гуся. Отдаст он ей ее выгоду.
   – Ты думаешь, получится?
   – Куда он денется! – ответил я с напускной уверенностью.

Глава 3 Бери упреждение

   А вот и наша подружка Настя. Две косички, ножки будылки. Она издалека увидала нас, но не поспешила навстречу. Гордая. Мы должны первые подойти. Поздоровались.
   – Привет!
   – Привет!
   – Куда собрались? – спросила Настя.
   – К тебе!
   – Соскучились?
   – Ага! – съязвил Данила и выдал незамысловатый комплимент. – Надоело со свиньями возиться, вот решили сменить кумпанию.
   Перед выходом из дома Данила вылил на себя флакон дешевого одеколона, и теперь от него несло как от парфюмерной фабрики расположенной рядом с животноводческой фермой. Настя втянула носом воздух.
   – Чем ты поливаешься?
   Я Даниле говорил, что не стоит себя так сильно брызгаться, он не послушался.
   – Парфюмом. Чем же еще? – ответил он и стал наливаться красной краской.
   – Да? А я думала бражкой! – Поддела его Настя и предложила: – Понюхай, как я пахну и как ты!
   Они долго, как собаки обнюхивали друг друга. Наконец, мой вспотевший дружок отвернул голову в сторону.
   – Запаха почти никакого! – сказал он, – так, чуть-чуть чем-то воздушным пахнет, а чем не поймешь. Экономишь наверно или боишься, что мать увидит, как ты ее духами пользуешься? Налей в жменю и оботри себя, – посоветовал он Насте, – будешь по улице идти, прохожие на тебя будут оборачиваться.
   – Они и так оборачиваются.
   – На страшилище.
   – Сам урод!
   Обменявшись комплиментами, надулись и замолчали. Затем разговор плавно перетек на наши дела. Данила сунул ей записку и вкратце рассказал, что соседка не рассчиталась ни с ним, ни с его бабкой, а виной всему Г.Б. Гусь.
   – Он с Капель удержал свой долг, и ей теперь нечем со мною расплатиться. – плакался Данила. – А у меня такие планы были, такие планы! Я такое дело хотел провернуть. На миллион!
   – Какое дело? – спросила Настя. Данила замялся.
   – Кролей хотел завести. А то не успеешь зарезать борова, как бабка нового поросенка покупает. Надоело.
   Настя вертела записку и так и эдак. Наконец сказала:
   – Если бы имя и отчество этого Гуся было полностью написано, мы бы его быстро разыскали. Дискета у меня есть московская с адресами. И заставили бы поделиться.
   Данила наморщил лоб.
   – Богданыч, она его называла по мобильнику. А когда закончила трепаться, сказала: ну Гришка, ну подлец, так подсуропил. Представляешь, ничего мне не заплатила и укатила.
   Данила с надеждой смотрел на Настю. В нашей неразлучной троице Настя была мозговым трестом, мать у нее прокурорша, отец – известный адвокат в нашем городке. Так, что кому, как не ей распутать этот непонятный узел. У Насти загорелись глаза.
   – Ну, вот. Значит полное его имя Григорий Богданович Гусь. Пошли смотреть, что он из себя представляет?
   Легко и непринужденно у нее все получалось. Идти было недалеко. Минут через десять глазам предстал прекрасный особняк с гульбищем, опоясывающим второй этаж, и башенками луковками, по углам дома. Красиво смотрелось жилище Настиных родителей. Данила войдя во двор всегда восхищенно цокал языком и дорисовывал картину неведомого архитектора собственными изысками народного дизайна.
   – Нерационально используете территорию. – басил он на дне рождения у Насти, поддерживая великосветский разговор с ее отцом.
   – А что не так? – прищурив смеющиеся глаза, спрашивал его хозяин дома.
   – Я бы! – продолжал рассудительно Данила, – в том дальнем конце, где у вас беседка и качели, устроил загон. А в бассейн напустил бы карпов, карасей и даже форель. Пусть растут. И вместо этих непонятных растений воткнул бы помидоры, огурцы посадил. Представляете, как здорово было бы? Гости пришли, например я, а у вас молодой барашек на зеленой травке пасется, в пруду форель плавает, икру мечет. Раз по горлу барашка и готов шашлык. Едим седло барашка. Уха обратно же. Сачком и прямо в казан. Тут тебе еще свежие огурчики, помидорчики, на своем компосте. Чем не жизнь?
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента